Тени судьбы

Глава 1

Илья маялся бездельем. В очередной раз, не найдя себе занятия, он отправился в лазарет к Тимофею. Никто, даже отец Сергий, не проводил у кровати больного мальчика столько времени, как это делал Илья. Он не знал, что влечет его к бессознательному ребенку, но противостоять себе не мог и не хотел.

Шла уже вторая неделя их пребывания в гостях у Роба. То время, которое они собирались потратить на разработку плана дальнейших действий, неумолимо утекало, а плана так и не появилось. Компаньоны полностью предались судьбе. Илье не очень нравилось нынешнее положение дел. Ему хотелось предсказуемости, стабильности: того к чему он привык. Однако, его жизнь бесповоротно изменилась. Приходилось довольствоваться малым.

С этими мыслями Илья неспешно добрел до лазарета. Там было абсолютно пусто, даже врач куда-то запропастился. Илья подошел к кровати мальчика и уселся на стул стоящий рядом.

— Привет, дружок, — произнес он.

Мальчик не ответил. Мальчик спал. Или находился в каком-то неведомом состоянии, понять которое никто был не в силах. Что творилось в мозгу Тимофея? Вернется ли он к нормальной жизни? Ответов не было, более того, каждый вопрос порождал другие, подобные ему: если вернется, то будет ли прежним?

Посидев некоторое время в тишине рядом с мальчиком, Илья шумно вздохнул и хлопнул ладонями себя по коленям:

— Да, дружок, заварили мы кашу…

Илья недовольно поморщился от своих слов. Откуда к нему прицепилось это идиотское обращение «дружок»? Что он ему, собака что ли? Твердо решив избавиться от этого неприятного словечка, Илья заговорил снова:

— Ты знаешь, дру… кхм… дружище, Сергий молится о тебе каждый день, и не по разу. Не знаю, как ты к этому относишься, но он говорит, что молитва никому во вред не идет. Спорное утверждение, конечно, но не ругаться же с ним, правда?

Слова быстро заканчивались, тем для бесед, тем более в одностороннем порядке, спокойная и размеренная, скажем прямо — скучная, жизнь не давала. Но Илья точно где-то слышал, что с людьми в коме необходимо разговаривать, не оставлять их в одиночестве. Поэтому Илья достал книгу. К сожалению, библиотека тут была не очень богата. Вернее будет сказать, что она была представлена парой десятков книг разномастного содержания. От классики Илья отказался сразу — никак он не мог себя пересилить после прекрасных школьных лет и вернуться к истокам, а вот затасканный, дешево изданный сборник фантастических рассказов взялся читать вслух мальчику. Рассказы были неплохими — все победители и лауреаты каких-то конкурсов среди молодых, и не очень, авторов, но и выдающимися они не были. Проходное чтиво, пик чьей-то карьеры, которое продавалось в переходах и ларьках у станций метро и автобусных остановок, а сейчас доживало свой век в захолустной воинской части, ставшей приютом для добровольных изгоев общества.

Эту книгу Илья читал Тимофею уже давно. С самого начала их пребывания здесь. Читал он не очень много, всего несколько часов в день. Издание, несмотря на свой внушительный объем, уверенно приближалось к концу. Дальше придется переходить на детективы. И, к большому сожалению Ильи, там не было ни Кристи, ни Конан Дойла, ни По. Но, как говорится, чем богаты, тем и рады.

Перевернув последнюю страницу очередного рассказа, Громадин закончил читать и прокашлялся, прочищая горло.

— Такие дела, дру… да что ты будешь делать! — Илья вскочил со стула и чуть не запустил книгу в стену, но вовремя остановился. — Ладно, Тим, завтра зайду.

Илья положил книгу на тумбочку, развернулся, собираясь покинуть палату. В этот момент его как будто огрели обухом по затылку. Не успев даже удивиться, Громадин потерял сознание.

Мысли с трудом возвращались в голову Ильи: путались, обрывались, повторялись. Усилием воли Громадин заставил себя разлепить глаза и встать на четвереньки. Эти действия отдались в голове ужасающей болью, от которой Илья глухо застонал. Пересиливая себя, он сел. Никак не удавалось понять где он находится и что произошло. Неожиданно он вспомнил про Тимофея и рванулся к его кровати, которая находилась за спиной Ильи.

Кровати не было. Как не было на ней и Тимофея. Вместо нее в углу комнаты стоял древний засаленный диван. На нем и лежал мальчик. По-прежнему без сознания. Илья облегченно выдохнул и на полусогнутых ногах направился к нему.

Постепенно мысли возвращались к Илье в более-менее нормальном виде. Видимо на них напали. Возможно, использовали какие-то оглушающие гранаты или что-то вроде того. Но где тогда все остальные? Почему его бросили одного на полу? Вопросы повисали в воздухе. С грехом пополам Громадин добрался до мальчика. Желая убедиться, что тот цел, Илья начал его ощупывать и осматривать. Как только он притронулся к лицу мальчика, тот открыл глаза.

— Тим, дружок! — Илья даже не заметил, что снова использовал это обращение. — Ты в порядке?

Тимофей молчал. Только пристально смотрел на Громадина. Взгляд его был жестким и колючим. Илья внутренне содрогнулся от него, но продолжал расспросы:

— Тим, ты меня слышишь? Как ты?

Тимофей молча смотрел на него. В его глазах, будто принадлежавших человеку, прожившему тысячу жизней, поселилась вселенская тоска и громадное знание. Это были глаза старика, пережившего всех своих детей, друзей и любовь. Старика, видевшего в этой жизни все. Старика, но не мальчика. Под его взглядом Громадину хотелось съежиться и заскулить. Отбросив от себя подальше эти мысли, Илья продолжал говорить с мальчиком:

— Тим! Тим, ты меня слышишь?

— Да, Илья. Я слышу.

Голос Тимофея был хриплым и стал как будто ниже. Услышав его, Громадин опустился на колени рядом с кроватью:

— Тебе надо попить, парень… — Илья заозирался в поисках воды, но ничего не увидел.

Тогда он встал и, продолжая говорить с Тимофеем, стал бродить по комнате в поисках воды.

— Я уж думал ты все… того, кукухой поехал! — пытаясь звучать пободрее, говорил Илья. — Сергий обрадуется! Ух! Да и Володя тоже…

Тимофей молчал, только внимательно смотрел на него. А больную голову Ильи все больше занимали вопросы связанные с тем, что же произошло и где они находятся. Задавать их мальчику он смысла не видел, но больше было некому. Хотя с чего он решил, что Тимофей пришел в себя только сейчас? Может он давно в сознании, а сейчас просто спал?

— Тим, эээ… Ты, случайно, не знаешь, ничего не случилось? — как можно более нейтрально и как позволил его помутненный разум спросил Илья.

— Тебе не понравится.

— А, так ты раньше очнулся? Это уже хорошо! — продолжал бодриться Илья. — Так чего там? Напали? Нашли снова?

— Тебе не понравится.

— Слушай, бросай эти свои… — Илья развернулся к Тимофею, начиная закипать.

И снова наткнулся на его взгляд. Безжалостный, твердый. Пугающий. Илья поперхнулся своими словами и закашлялся.

— Ну, эээ… кхм… так чего там?

— Илья, я не смогу тебе рассказать все разом. Потребуется время. Много времени. Я и сам еще много не понимаю. Но, то что я знаю, тебе не понравится.

— Я понял уже, что мне не понравится, но ты молодец! — Илья изо всех сил старался быть бодрее, чтобы не заставлять мальчика пугаться и переживать. — Я тебе давно говорил, пора со мной на ты переходить! Молодец, да… О! А вот и вода!

Илья нашел рядом со столом пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью. Открыл, понюхал — вроде вода. Глотнул. Действительно вода. Проковылял к мальчику и протянул ему бутылку. Тимофей сделал несколько глотков.

— Мне хоть и не понравится, но ты начни, — заискивающе сказал Громадин.

Несмотря на выпитую воду, голос Тима остался хриплым, низким и грубым:

— Все изменилось, Илья.

Илья соображал с трудом. Виной тому была непроходящая головная боль. От природы дураком он не был, но чувствовал себя сейчас именно им. Громадин перестал слоняться по комнате и уселся прямо на пол, перед диваном с Тимофеем. Тот, в свою очередь, сел на диване, опустил ноги на пол и уперся локтями в колени, сцепив руки в замок. Тимофей немного исподлобья смотрел на Илью и ждал.

Громадин не выдержал и прервал молчание:

— Тим, дружище, я сейчас не в том состоянии, чтобы играть в загадки! — взмолился он. — Я действительно ни черта не понимаю. Последнее, что я хорошо помню — как собирался уходить из лазарета. Очнулся уже здесь. Это, ведь, совершенно не то место?

Илья бросил эту глупую игру в уверенного взрослого, стремящегося не беспокоить ребенка. Он сдался и отчаяние ситуации все больше овладевало им.

— Да, Илья. Это не то место. Да и вообще… потом об этом. Ты должен будешь многое узнать. Я изменился, Семен и Владимир изменились, мир изменился. Все изменилось.

— Да ты задрал! — не выдержал Громадин. — Слушай, мальчик…

— Только ты не изменился, — перебил Тимофей. — Тебе будет трудно принять. Еще труднее будет понять.

Илья опустил голову на подставленные колени и крепко зажмурил глаза. Плевать! К черту! Если этот мерзкий мальчишка хочет играть в дурацкие игры — пусть. Илья был готов потерпеть и выслушать все его глупости. Вот только голос и интонация Тимофея не давали ему покоя. Слишком не похоже на себя он звучал. Илье пришел на ум старый фильм «Иди и смотри», он вспомнил мальчишку Флёру, который в конце фильма перестал быть ребенком. Флёра — мальчик с лицом и взглядом старика. Похожий взгляд был и у Тимофея. Только у Флёры боль была живая, еще не пережитая до конца. У Тимофея во взгляде было и смирение, было принятие. Со своими демонами он уже справился. Или научился жить.

— Хорошо. Я слушаю тебя. Слушаю внимательно. Я даже готов поверить всему, что ты скажешь, — голос Ильи звучит глухо, он только в самом конце фразы поднимает лицо.

— Илья, старого мира больше нет. Из хорошего — погони больше нет тоже, — Тимофей усмехается.

— Тим, старого мира для меня нет с того момента, как я не сдал вас с Сергием спецотряду!

— Не торопись. Ты не понял. ТОГО мира больше нет. Нет прошлого Семена, Владимира, отца Сергия, меня… Из прошлого только ты и мои воспоминания. У остальных нет даже этого.

Илья пристально смотрел на Тимофея, не перебивал. Он пытался уловить что-то в голосе Тимофея, что подскажет ему — это розыгрыш, переживать не надо! Это просто глупая шутка! Но Тимофей оставался серьезным. Он продолжал:

— Владимир был прав. В чем-то прав. Идея с гипнозом оказалась не столь удачной. Последствия наших решений настигли нас самым неожиданным образом, — Тимофей замолчал, собрался, будто перед решающим рывком.

На некоторое время повисло тягостное молчание. Илья не нарушал его, верный принятому решению не перебивать. Тимофей вздохнул, прокашлялся и, наконец, продолжил:

— Я прожил тысячу жизней. Может десять тысяч. Счет потерял. Сколько я был в этом состоянии?

— Чуть больше недели, — хрипло отозвался Илья.

— Нехило. Так вот, мальчика Тимофея больше нет. Он умер. Много раз. Разными смертями. Не все из них были легкими, еще меньше были достойными. Слава богу, не все из них я помню. Я жил долгие жизни и жил короткие. Я убивал, меня убивали. У меня были семьи, дети, жены… — Тимофей шумно сглотнул и втянул носом воздух. — Я воевал… много воевал, в разных жизнях. Иногда я упивался этим. Это страшно, Илья. Война убьет тебя, даже если ты вернешься живым.

Тимофей замолчал. Ему требовалось время, чтобы продолжить свой рассказ. Илья не перебивал. Что-то холодное поселилось у него внутри. Он бесповоротно осознал, что мальчик говорит правду. Или уже не мальчик?

— Это страшно, Илья, — неожиданно повторил Тимофей. Илья вздрогнул, вырванный из собственного транса. — Я не знаю в какой реальности мы сейчас, надеюсь, не в самой плохой из возможных.

— Подожди, — не выдержал Илья. — Откуда ты знаешь, что это не видение снова?

— Чувствую, — уверенно отозвался Тимофей. — Не знаю… Тогда все это было очень реальным, а сейчас немного по другому. Чувствую. Уверен. Ты же сам знаешь, что реально?

— Я бы тебе и в другой реальности так сказал! Правда?

— Да. Наверное — да. Но я уверен. Подожди… тогда я не помнил других жизней, а сейчас — помню. Вот ключ! Я помню их, помню слишком многое из них. Как собственные воспоминания. Нет, это не перепутать. Все по настоящему.

На секунду Илье показалось, что вернулся тот Тимофей из прошлой жизни, что-то такое проскользнуло в его голосе. Илья поднял взгляд, ловя глаза Тимофея, и наткнулся на тяжелый и колючий взор Тимофея нового.

— Я не знаю, как и почему это произошло. С этим надо будет разбираться. Если мы оба живы здесь — значит еще не самый плохой вариант реальности нам достался. А если здесь живы Семен, Владимир и Сергий — значит совсем неплохо. Еще побарахтаемся! — Голос Тимофея зазвучал ободряюще.

Громадин поднял удивленный взгляд на него. Вот дела! Теперь Громадина пытаются приободрить его же методами!

— Судя по всему, то, что ты находился рядом со мной, позволило тебе сохранить память. Не уверен, что это добавит тебе комфорта, но уж как есть… извини.

Казалось, Тимофей понемногу оживает. Он отбросил свои провидчески-загадочные фразы, стал более приземленным. Эти перемены радовали Илью. Все остальное — нет.

Снова повисла пауза. Тимофей испытующе смотрел на Громадина, ожидая его реакции. Громадин не стал бегать, рвать на себе волосы и вопить о несправедливости бытия. Он сидел на полу, обхватив руками колени.

— Кто ты? — Наконец спросил Илья.

— Илья, я Тимофей… — тоном, каким разговаривают или с маленькими детьми, или с душевнобольными начал он.

— Нет. Сейчас кто ты? Из какой своей жизни ты очнулся? — Перебил его Громадин.

— Я помню их все. Какие-то лучше, какие-то хуже. Это… ну, как в обычной жизни. Понимаешь? Ты же не все события помнишь посекундно, что-то стирается, что-то, наоборот, вперед вылезает. У меня сейчас так. Я все Тимофеи из всех реальностей одновременно.

— И как крыша у тебя не едет… — тихо произнес Громадин.

Но тимофей услышал:

— Это еще неизвестно. Может уже и едет, а может и, вообще, на третьей космической летит. Но сейчас у нас есть более насущные вопросы…

— Ты считаешь? — Опять в минуты стресса Илья начал язвить.

— Да, Илья, считаю. Мое возможное сумасшествие — вилами на воде писано, а вот наличие здесь наших спутников напрямую скажется на наших дальнейших действиях. Если они все мертвы тут, то действовать нам надо быстро. Если не все, то тут есть варианты. Смотря кто погиб…

— Эй! Давай не будем никого хоронить?

— Да, не будем, — Тимофей одернул себя. — Давай исходить из того, что все живы и все где-то рядом с нами. Остается решить, что мы им будем говорить?

— А есть варианты?

— Есть. Была реальность, в которой Сергий немного двинулся на религиозной теме и… в общем он меня грохнул, как нечестивого исчадия чего-то там… да. Если тут, что-то похожее, надо врать.

— Можно подумать, что в нашей реальности он не двинулся на религиозной теме!

— В твоей. Они все мои, Илья. Все для меня настоящие.

— Точно засвистит…

— Что засвистит?

— Кукуха твоя засвистит, вот что!

— Это пока не так важно. Важно, что во всех реальностях вы четверо так или иначе были со мной связаны. Были рядом. Только в одной, я тебе про нее сейчас говорил, было такое недоразумение… но там и в целом было совсем не очень. Однако, как видишь, я тут. Значит Сергий меня не убил. Вывод простой, это не она. Жить будем.

— Тогда надо сначала на них посмотреть. Мы все вместе были?

— Не всегда. Но, рано или поздно, появлялись в моей жизни. Часто — вместе.

— Вот. Значит, посмотрим на них и определимся. Если никто пистолетом размахивать не станет — то и поговорим. А может они нам тут и вовсе не друзья.

— И такое бывало, но редко. Хорошо. Решили. Найдем своих и поговорим, когда присмотримся.