Тени войны

18

Дома! Я дома! Снова дома!

Ну, положим, пока ближнее зарубежье. А все равно!

В Алма-Ате уже по российскому паспорту взял напрокат автомобиль. За четыре часа доехал до границы с Киргизией. Бросил машину неподалеку от пограничного КПП и сел в попутный трейлер до Бишкека.

Только в гостинице с видом на горную гряду я чуть расслабился и позволил себе заснуть. Я от дядюшки ушел, от племянничка ушел…

Утром, завтракая в ресторане, ловил подозрительные взгляды обслуги. Ну, еще бы! Приехал ночью, без вещей, один, пьяный. Не киргиз и не казах. Русский!

На «ресепшн» я попросил соединить меня с Москвой и продиктовал номер Сашки Колчина. По счастью, был выходной, и он оказался дома.

— Ты куда пропал?! — заорал друг Сашка. — Тут тебя вовсю ищут! Кто только не ищет!

Я примерно представлял, кто ищет. Не стал уточнять и очень осторожно, в общих чертах, эзоповым языком обрисовал Сашке ту задницу, в которой я оказался.

Ханумка на «ресепшн» стреляла в меня глазками и старательно делала вид, будто разговор ее не интересует.

— Чего-то этакого я от тебя и ожидал, — констатировал Колчин. — Ты можешь удрать?

— Я, собственно, вроде уже удрал. И меня, собственно, никто сейчас не держит.

— В общем, так, Леха! Я пойду к этим людям… Они такие ГРУбые, такие ГРУзные… Ты меня понял?

— Да понял, понял! ГРУстно просто…

— Ага. В общем, пойду и скажу им о тебе. Где тебя искать?

— Может, в Душанбе? — предложил я. — У меня там знакомый спецназовец Шархель. Помнишь, мы встречались с ним как-то?

— Да. Из одной задницы тебя сразу же тянет в другую. Забыл, что ли, как там было?!

— Было все чудно. Я буду у него. По крайней мере, постараюсь туда добраться.

Колчин вздохнул в трубку:

— Делай как знаешь. Я предупрежу. Они найдут Шархеля. А значит, найдут и тебя.

Я повесил трубку. Посмотрел на ханумку. Та демонстративно отвернулась. Я оставил на стойке десять баксов и вышел из гостиницы. Ну, типа прогуляться.

Надо решить, куда прятать этот долбаный тюбик с микропленками. Профессор и «скрипач» Вася рано или поздно меня обязательно найдут. Они уже наверняка идут по моему следу. И когда они меня схватят (в этом я даже почему-то не сомневался), тюбик должен быть так надежно упрятан, чтобы они никогда его не нашли.

С другой стороны, мне надо как можно быстрее оказаться в Душанбе и встретиться там с ребятами из ГРУ, которые меня ищут. Только передав им микропленки и все эти коды, я смогу доказать, что меня втянули в историю с убийством агентов. И тогда, возможно, они оставят меня в живых.

Так куда прятать тюбик? В швы одежды? Слишком просто. Проглотить? И как я потом этот тюбик стану выковыривать? Или из меня его будут выковыривать? Бр-р-р!

В общем, чего я только не передумал. И тут меня осенила одна очень простая идея. Надо так спрятать тюбик, чтобы он был при мне, даже когда я сплю, даже когда я купаюсь, даже когда меня обкрадут подчистую.

Неподалеку от гостиницы я отыскал зубоврачебную клинику. Вывеска сулила европейские качество и обслуживание. Очереди не было. В кабинете скучал человек в белом халате. Стоматолог, однако.

Я сказал:

— Надо срочно запломбировать зуб.

Он сказал:

— С удовольствием! — и присовокупил:

— С европейским качеством!

— Да? А по физиономии не скажешь…

Он усадил меня в кресло. Нацепил себе марлевую маску, натянул перчатки из тонкой резины и взялся за инструмент.

— Что и где пломбировать?

Я указал на коренной зуб. Там у меня давно здоровенная дырка. Я все никак не мог ее залечить. А тут такой удобный случай! С европейским качеством!

— Вижу-вижу.

Он вогнал мне в десну обезболивающее. Чуть походил по кабинету, перекладывая с места на место какие-то инструменты, металлические коробочки. Когда зуб окончательно занемел вместе с челюстью, сверлом обработал дырку. Потом приготовил раствор для пломбы.

И тут-то я подсунул ему капсулу, шарик из фольги.

— Уот! — сказал я сведенным ртом.

— Что это?

— Пвах маэй баушки, — промямлил я застылыми губами. — Она пвосила…

Стоматолог покачал головой, но возражать не стал. Клиент всегда прав. Он подхватил пинцетом капсулу и осторожно положил ее в дупло. Потом замазал сверху раствором. Все тщательно обработал. И снял с меня передник.

— Готово. С вас сто баксов.

— Сто? За что?

— За пломбу. Не знаю, что у вас там. Может быть, прах бабушки. А может быть, шпионские штучки.

Я извлек бумажку в сто долларов, положил перед ним на столик.

— Спасибо, — сказал он, не глядя мне в глаза. — Два часа ничего не ешьте. Пломба качественная.

Я вышел на улицу. Небо резко потемнело. Какой-то гигантский зверь заурчал утробно, катаясь в темных облаках. Молния распорола гигантский кусок материи, хлынул проливной дождь.

Я тут же промок. Заморозка медленно отступала, проснулся зуб. Я подставил щеку под холодные струи. Временное облегчение.

Пелену разрезали фары автомобиля. Я бешено замахал рукой.

— В аэропорт!

…В гостиницу я возвращаться не стал. Все мои вещи при мне. Кроме того, вдруг мои сто баксов не совсем отшибли стоматологу память и он сдаст меня куда не надо?

Тем же вечером я перелетел в Душанбе. Благополучно.

Серега Шархель жил в самом конце улицы Рудаки, центральной улицы Душанбе. Оказалось, Колчин ему уже перезвонил, и спецназовец меня ждал за накрытым столом.

Я выставил виски.

Под картошку с тушенкой рассказал ему о своих приключениях.

Серега слушал, ни разу не перебив и ничего не уточняя.

— Тебе что, не интересно, Серега?

— Все, что с тобой творится, Леша, мне всегда интересно. Я говорил тебе: ты мастак находить неприятности.

— Тогда в чем дело?

— В них, — кивнул Шархель куда-то мне за спину.

Я обернулся. Здрасссьте! На кухню зашли двое в камуфляже. Без погон и знаков различия. Уселись за стол и уставились на меня немигающими глазами.

На какую-то секунду я онемел. Посмотрел на Шархеля, потом снова на камуфлированных типов и спросил:

— Полагаю, вы из ГРУ?

Типы молчали. Пауза стала уже совсем нехорошей.

— Хватит, ребята, сверлить друг друга! — нарушил паузу Шархель. — Не волнуйся, Леша. Все нормально. Просто эти офицеры потеряли много своих людей, пока гонялись за вами. Вот и осерчали. Познакомься. Евгений и Михаил. Можно просто Женя и Миша. Парни из спецкоманды. Не стану вдаваться в подробности. В общем, это в чистом виде ГРУ.

— Очень приятно, — сказал я, хотя мне было очень неприятно.

— Не ври, — сказал тот, что Женя. — Ты понимаешь, куда влез?

— Если честно, то не совсем. Вы знаете об убийствах в Москве и Париже? Об агентах?

— Мы знаем еще много того, чего ты не знаешь, — сказал тот, что Миша. — Но ты нам все-таки расскажи, что ты знаешь. Чтобы мы сравнили это с тем, что ты не знаешь.

Оп-па! Ну, завернул, Миша! Надо отдать должное!

Должное отдал. Рассказал. Что знаю, рассказал…

А вот чего я не знаю, а? Может, того, что эти Женя и Миша — одного поля ягоды с дядечкой и племянничком? ГРУбые, понимаешь! ГРУзные, понимаешь!.. Очень все тогда ГРУстно…

Женя будто подслушал мысли:

— Эти люди на самом деле когда-то работали на ГРУ. Сейчас они пенсионеры. Ветераны. У нас под носом они создали свою тайную организацию, убили всех наших агентов и собрали все коды с микропленками. Сейчас же они шантажируют правительство и президента.

— Денег хотят?

— Не только. Требуют изменить политическое устройство государства.

— Получается, они и есть так называемые террористы?

— Именно так и получается. Когда-то они служили в разведке и принесли много пользы стране. Но теперь ветераны полагают, что государство их обделило и они заслуживают много большего, чем просто пенсия.

— Как же вы их упустили! — сказал я сокрушенно.

— Ты участвовал в убийствах агентов лично, тебе лучше знать, как все произошло. По нашим данным, на места старых агентов Вяземский уже расставил новых людей. В любой момент они могут начать демонстрационную атаку на политиков Европы.

— С атакой им придется повременить. — Я горделиво выложил на стол конверт. — Вот, гм, изъял у них из тайника.

Миша и Женя набросились на пакет. На стол посыпались медальоны, крестики, пластинки. Последним выпал сложенный вчетверо листок папиросной бумаги.

Женя осторожно развернул хрупкий листок, почесал подбородок:

— Тут какой-то план. Незнакомое место.

— Дайте гляну. — Шархель перехватил лист, всмотрелся. — М-м, кое-что навевает, — проговорил он и ушел в соседнюю комнату за картой.

— Кажется, ты добыл кое-что интересное, — похвалил Миша.

— Надеюсь, все обвинения с меня будут сняты? — спросил я.

— Трибунал разберется! — Миша хлопнул меня по плечу, словно вознамерился вбить в пол вместе с табуреткой. — Шучу, шучу.

И шуточки же у вас!

Вернулся Шархель, расстелил карту, положил сверху листок и стал сличать линии, водя пальцем по квадратам.

— Нашел! Вот смотрите! — Он положил план, начерченный на папиросной бумаге, рядом с квадратом горной гряды. — Все сходится?

Сходится!

— Это место зовется «Вдовий плач». Там раньше кишлак стоял. Теперь — ни одной души. Водопад есть. Очень крутые горы.

— Почему «Вдовий плач»? — поинтересовался я.

— А хрен ли там смеяться? Приедем — сам увидишь.

— А мне что, обязательно ехать? — В животе у меня образовался холодный комочек.

— Брателло! — ткнул меня Женя кулаком. — Ты один знаешь эту парочку в лицо!

— Тут у меня еще вот что… — решил я выложить свой последний козырь, чтобы отмазаться от поездки. — У меня в зубе запломбирована капсула. Такая прозрачная. А внутри квадратики темной пленки.

Женя с Мишей подскочили, словно я сказал им, что они сидят на фугасе.

— Какого хрена ты молчал?!

— Звонить! Срочно звонить в Центр!

Миша выхватил спутниковый телефон и убежал в комнату.

Мы ждали в молчании. Ждали недолго. Миша вернулся:

— Фу! Гора с плеч!.. Москва требует срочно доставить микропленки и эти железки в Центр. Они уже высылают самолет с охраной.

— Вот и ладненько! — обрадовался я. — Значит, я в Москву, а вы уж тут без меня…

Не тут-то было.

— Москва распорядилась: пленки изъять, а тебя, как ценного свидетеля, — вместе с нами на операцию. Шархель — тоже с нами, как проводник.

Мне совсем не понравился такой оборот. Все-таки я надеялся, что вернусь в Москву, там опытный дантист достанет капсулу, подлечит зуб, и меня отпустят на все четыре.

— Мужайся, — подбодрил Женя. — Сейчас отправимся к зубному технику.

— Где тут его найти?! Меня надо в Москву отправить!

— Еще раз повторяю, — еще раз повторил Миша, — ты единственный, кто знает ликвидаторов в лицо. Наших спецов перестреляли в Пекине. Они нашли тебя только потому, что ты сам засветился во всех предыдущих убийствах. Так что собирайся.

— Давай-давай! — еще подбодрил Женя. — Сейчас извлекаем твою пломбу, потом идем с бронегруппой на «Вдовий плач». Устраиваем там засаду и берем этих уродов с поличным.

— С каким поличным?! — все еще артачился я. — Побрякушки у нас, пленки у нас! С каким еще поличным?! Нет у них ничего… поличного…

— Нет, так будет! — с веселой запальчивостью сказал Миша. — Центр получил из Европы разведданные о том, что именно там, на «Вдовьем плаче», запрятана часть архива военной агентурной разведки всей Западной Европы! Неплохо, да?! Когда распался СССР и выводили Западную группу войск, большую часть архива растащили по укромным местам те самые долбаные ветераны. Ликвидаторы непременно захотят дотянуться до архива. Ты же сам оставил их без кодов и микропленок. Архив — последняя их возможность шантажировать высшее руководство страны.

Я смирился. При неизбежном остается лишь расслабиться и получать удовольствие. Пусть сомнительное удовольствие, но… что еще остается! Напоследок спросил:

— А что вы там сказали про бронегруппу? Все-таки, если и впрямь с нами будет некая бронегруппа, как-то спокойней.

— Дык! — увесисто хлопнул меня по плечу Женя. — Уже ждут! — И хохотнул: — Не бзди, герой!

В машине меня усадили на заднее сиденье. Женя и Миша плотно сели справа и слева от меня. Наверное, опасались, как бы я ненароком не вышел на другой остановке.

Миша посмотрел на часы:

— Расчетное время прибытия самолета — четыре часа. Значит, у нас в запасе три часа. И один час на все про все с доставкой на борт. Надо торопиться.

— А что с зубом-то? — вякнул я.

— Не бзди, герой! — снова хохотнул Женя. — Военная медицина — самая гуманная из медицин!

— П-почему военная?

— Ну а как? Сам подумай. Гражданский дантист не возьмется за такую работу, да его никто и не допустит до нее. В твоем зубе — секретная информация. Если гражданское лицо ее ненароком повредит, то не понесет никакой ответственности. Именно как гражданское лицо. Гражданское лицо вообще не должно знать, что у тебя там под пломбой, — как лицо, не имеющее допуска к военным тайнам.

— Между прочим, пломбу мне ставило как раз гражданское лицо. В Бишкеке.

— А ты этому лицу так и сказал? Мол, там, в капсуле, знаете ли, очень секретные материалы, так что, пожалуйста, поосторожней!

— Я сказал, там прах моей бабушки.

Миша и Женя загоготали.

— Молоток! — ощутимо ткнул меня кулаком в бок Миша. — Конспиратор!

— А где, говоришь, в Бишкеке тебе ставили пломбу? — ненароком поинтересовался Женя.

— Рядом с гостиницей. Там еще вывеска такая: «Европейские качество и обслуживание».

Миша с Женей переглянулись. Специфически переглянулись. Ну вот. Кто меня за язык тянул?! Как в анекдоте: «И с партизанами нехорошо получилось…» Надо думать, будущее бишкекского стоматолога, хапнувшего мой стольник баксов, туманно и незавидно.

Впрочем, мое ближайшее будущее столь же туманно и незавидно. Военная медицина? Медицина на войне в основном бинтует и сшивает, а еще чаще отрезает и выбрасывает. На войне как на войне. Весомо, грубо, зримо. И оперативно. Не до церемоний, не до изысканной стоматологии. Каков же ты, военный дантист? Бр-р!

Мои худшие предчувствия подтвердились.

Мы прибыли в госпиталь 201-й дивизии. Дантист оказался пьян до синевы под глазами. Жара и спирт с газировкой. Понятно…

Меня усадили в кресло. Сопротивляться бессмысленно. Родина ждет! Москва дала приказ!

Дантист, едва не промахнувшись мимо моего рта, вогнал укол обезболивающего в десну. А если б в глаз?!

Миша и Женя придерживали меня в кресле — аккуратно, но сильно. Не шелохнуться!

Дантист, глядя отупело, позвякал железяками на подносике, выбирая нужный инструмент. О! Вот он, нужный!

— Э, нет! — взбрыкнул было я, но при Мише и Жене особенно не взбрыкнешь. — Не то! Не так!

Дантист, глядя отупело, водил перед моим носом жуткими клещами.

Я плотно сжал зубы. Ни за что не открою рот!.. Сквозь зубы процедил:

— Клещи зачем? Не надо! Надо только высверлить пломбу!

Дантист икнул волной перегара мне в лицо и постучал клещами мне по губам. Дескать, тук-тук, открывай!

— Доктор лучше знает, — вкрадчиво сказал Миша. — Больной, не занимайтесь самолечением.

— Понимаешь, брателло, — вкрадчиво сказал Женя, — если начать ковырять пломбу, то можно повредить капсулу. Сам посмотри, в каком доктор состоянии.

— Вот именно! — процедил я, намертво склеив губы.

— Люди жизнь за Родину отдают, а тебе зубика жалко! — укорил Миша.

— Он мне всю морду раскурочит!

— Еще не факт, — вкрадчиво сказал Женя. — А вот если будешь и дальше упрямиться, мы с Мишей тебе точно раскурочим. И не только морду.

— Грубый ты, Женя, — укорил Миша, — и ни хрена не женственный… — Он отстегнул флягу с пояса и поднес к моим губам: — Хлебни для храбрости, герой! Спирт, спирт.

Я помотал головой — в смысле, нет.

Дантист перехватил Мишину руку с фляжкой. Махнул оттуда глоток, содрогнулся, промычал нечленораздельно. Потом склонился надо мной — почти вплотную, лицом к лицу. Типа будем лечиться или глазки строить?

Не будем! ТАК лечиться не будем! Я состроил глазки, выпучив их.

Дантист левой рукой вдруг схватил меня за ухо и пребольно щипнул.

Я заорал благим матом. Естественно, раскрыв рот. Со сноровкой, которая бывает лишь у вдребезги пьяных, дантист влез клещами в мой раззявленный в крике рот. Уха моего, кстати, не выпустил, продолжал терзать. Так что я продолжал орать.

Во рту у меня гадко хрустнуло. Дикая боль вонзилась шилом в мозг. Я выметнулся из кресла. Дюжина спецназовцев не удержала бы, а тут всего двое, Миша и Женя!

Я бросился к двери. Изо рта хлестала кровь. Дантист, оказавшийся на моем пути, был сбит с нетвердых ног, брякнулся на пол. Клещи с моим выдернутым зубом вылетели у него из рук и угодили в стеклянный шкаф.

Звон и дребезги!

Миша и Женя, хрустя ботинками по осколкам, бросились искать среди этого крошева то, ради чего, собственно…

Я бессмысленно колотился в дверь, как бабочка в окно. Дверь была заперта. Как же, как же. Особо секретное мероприятие!

— Нашел! — Миша вертел в руках зуб.

— Уф! — выдохнул Женя облегченно. Сделал два вкрадчивых шага ко мне и ткнул пальцем куда-то под ухо.

Я потерял сознание.

…Когда пришел в себя, обнаружил, что снова сижу в том самом зубоврачебном кресле.

— Очнулся? — ласково спросил Миша. — Чудненько! Открой-ка ротик, пожалуйста.

— Жашшшеммм? — прошамкал.

— Не зачем, а почему, — вкрадчиво поправил Женя. И сам же ответил: — Потому что. Надо убедиться, тот ли это зуб.

А если вдруг не тот? Что, все снова и опять?! Еще одну попытку, еще одну попытку! Волна холодного пота окатила меня с ног до головы. Но волей-неволей рот пришлось открыть. Иначе бы захлебнулся от собственной крови.

Я отрыл рот. И закрыл глаза.

— Твое счастье, герой! — обрадовал Женя. — Зубик вырвали тот, что надо.

Я густо сплюнул накопившееся в плевательницу. Кровавые брызги попали на камуфляж Жени. Он и глазом не моргнул. Ну, еще бы! Привычен к крови.

— Хочешь все-таки спиртику? — подобрел Миша.

Я хлебнул против души. Обожгло!

Миша плеснул из той же фляжки на платок и этим платком тщательно вытер мой вырванный зуб, спрятал в нагрудный карман:

— От имени командования! Выражаю тебе благодарность!

Мне захотелось ударить его. Но я инстинктивно поостерегся. Инстинкт самосохранения.