Тень мессии

Глава 2 Сад четырех звезд. Итени Рин

— Снижайся. — Тонкая защитная пленка прикрыла лицо.

— Рано. Не удержу высоту. — Беспокойства в голосе пилота не было, он просто констатировал факт.

Шторм, продолжавшийся третьи сутки, и не думал стихать. Он только-только входил в силу. Судорожно подрагивая, грузовой флаер медленно продавливал упругую воздушную стену. Трясло немилосердно. Помочь не могли ни пилот высшей, десятой, категории, ни штучная, прямо со стапелей, машина, на которую претендовали представители двух десятков ведомств. Но Айя успела первой. У меня все чаще складывалось впечатление, что она может почти… Флаер провалился в очередную яму, и я сжал губы.

— Что со связью?

— Без изменений. Первая группа ждет, когда подлетим поближе. Они по-прежнему поддерживают связь со второй. Канал внутристанционный, внешнего выхода нет, но сигнал стабильный. Третья группа не отвечает.

— Ясно. Тогда мы готовимся к высадке. Выжидать смысла нет. А ты забирай, кого сможешь, и возвращайся — нас вытащит второй спасатель.

— Если хорошо зацепимся, я подежурю до их прибытия. Но хорошо зацепиться нам вряд ли удастся, — безжалостно констатировал пилот.

Флаер начал снижаться. Порывы ветры превратили плавный спуск в дерганое полупланирование-полупадение. С подобным буйством стихии раньше сталкиваться не приходилось, и компенсировать мастерством отсутствие практики удавалось лишь частично. Бури Кии казались сейчас почти безобидными.

Кия… Такая далекая. Планета-перепутье. Планета, открывшая новый мир, полностью изменившая жизнь…

Контуры исследовательского комплекса проступали на сканере все четче. Разглядеть что-либо на обзорных экранах было невозможно: ночной ливень даже нити молний размывал в неясное зарево.

Болтанка чуть поутихла. То ли ветер на этой высоте отличался постоянством, то ли пилот приноровился к безумству стихии.

— Итени, вам придется прыгать. Опускаться ниже опасно: если тряхнет, рискую задеть здание. Высота небольшая; главное, на крыше… — Пилот осекся. Осознал, что учить оперативника поведению на местности не стоит.

— Понял. Повиси такт, надо разобраться с площадкой.

Я повернулся к десантникам.

— Все слышали? Цепляемся эластонитями и прыгаем. Внизу крепим якорь, спускаемся внутрь. Дальше по обстановке.

— Пойдем тут. — Тил, подменявший штатного аналитика, указал на темную полоску чуть правее красного ожога разлома. — Люк завалило. Даже если расчистим дорогу, скорее всего придется взрывать. А здесь, — он увеличил изображение изуродованной крыши, — слой изоляции не такой толстый. К тому же, по словам научников, в помещениях верхнего этажа левой секции потолок частично обвалился. Проще будет пробиваться.

— Без взрывов не обойтись?

— По такой погоде не вижу вариантов. — Тил смотрел на меня с легким вызовом: выкладки аналитика редко ставились под сомнения. Даже главой группы. — Теоретически можно закрепить эластонити на крыше и спуститься по боковой стене. Но не в такой шторм. Да и не уверен, что разбить обзорные панели будет проще. Они стенам в прочности не намного уступают…

— …А значит, будем пробиваться с крыши, — закончил я. — На позиции. Сбрасываемся тройками. Первая: Итени, Сети, Аний. Тил, остаешься, координируешь высадку и погрузку.

Я тщательно закрепил страховочные ремни. Вызвал кабину пилотов.

— Мы готовы. Снимите внешнюю блокировку и постарайтесь держаться ровнее.

Синий огонек на статус-панели сменился белым. Приоритет управления грузовым шлюзом передан нам. Я коснулся сенсора, и двойные перекрещенные лепестки створок скользнули в стороны.

В следующий миг, несмотря на страховку, меня едва не сбило с ног. Потоки воды хлынули в отсек. Ветер нещадно тряс, стараясь вырвать из паутины лент.

Я вывел усилители на максимум и увеличил жесткость ремней. Тряска немного уменьшилась. Комп иллулиара, синхронизированный с центральным компом флаера, спроецировал на лицевую панель изображение скрытого пеленой дождя комплекса. Попасть гарпуном в подсвеченную на карте точку — не самая сложная задача.

Надежно впиться в твердую поверхность удалось со второго раза. Порыв ветра снес первый гарпун далеко в сторону. Анию понадобилось три попытки.

Зафиксировав трос, я скользнул в пасть урагану, и тот с готовностью подхватил жертву, добровольно бросившуюся к нему в объятия. Меня закружило вокруг оси. Трос вибрировал с такой силой, что мелькнула иррациональная мысль — выдержит ли он нагрузку? Видимость по-прежнему была нулевой. Лишь комп скрупулезно отсчитывал каждый пройденный участок.

В конце скольжение замедлилось: фиксатор сжал челюсти плотнее. Тяжелый толчок — и я по колено погрузился в воду. Гладкая каплевидная крыша переломилась и просела точно посередине. Во впадине собралось небольшое озерцо: не прошло и полтакта, как водная стихия заявила права на владение неподатливым кусочком суши.

Рядом приземлились Аний и Сети. Даже на расстоянии вытянутой руки я различал лишь смутные контуры фигур. Сориентировавшись, мы двинулись к точке, где предстояло заложить заряды. путешествие вышло короче, чем ожидалось: помог излом. Останься крыша неповрежденной, при таком ветре пришлось бы ползти на четвереньках.

Глубина озера увеличивалась с каждым шагом. Когда мы вышли к линии разлома, вода доходила до пояса. Отмеченная еще на флаере темная полоска оказалась неровной трещиной — достаточно глубокой для установки в нее зарядов.

Работать пришлось на ощупь. Чтобы пробиться сквозь водную завесу, мощности встроенного в иллулиар прожектора не хватало, а от сканеров в таких ситуациях мало пользы. Впрочем, минирование вслепую — не самая сложная задача. Беспокоило другое: не обрушит ли взрыв всю крышу, а не только нужный нам фрагмент. По оценке аналитмодуля запаса прочности у конструкции хватало, да и заложенные заряды были направленного действия, и все же…

Поверхность под ногами дрогнула, последовал едва уловимый толчок. Озеро почти мгновенно обмелело — вода хлынула в образовавшуюся пробоину.

Пролом получился идеальным, в точном соответствии с расчетами. Я спрыгнул в пенящуюся воронку: ливню оказалось по силам создать небольшой водопад. Оперативники скользнули следом.

Теперь, когда мы пробили проход, с флаера должна десантироваться вторая группа. Но у них своя задача, у нас своя — пробиться сквозь завал и вытащить замурованную в лабораториях нижнего уровня небольшую группу научников. А затем, если будут хоть какие-то шансы, постараться расчистить шахту и спуститься вниз, к третьей группе, в момент катастрофы изучавшей внутренние створки почки.

Сигнал бедствия прорезал плотную завесу бури две сотни тактов назад. Работал аварийный автомат-передатчик: как выяснилось позже, центральную антенну снесло почти сразу.

Команду пришлось собирать на ходу. Спасателей среди нас не было, выбирали из тех, кто имел военную подготовку. Первый отряд из десяти элиан, включая пилотов, отправили сразу. Вторая группа, многочисленная и куда лучше экипированная, вылетела следом с пятидесятитактовой задержкой.

Полностью разобраться в ситуации удалось лишь на подлете, когда установили связь с полуразрушенной станцией. Землетрясение началось совершенно неожиданно, без сопутствующих возмущений в коре, на которые могли бы среагировать детекторы сейсмоактивности. И динамика развития существенно отличалась от канонической. После второго толчка, последовавшего спустя доли такта за первым, почву под станцией рассек длинный безобразный шрам. И здание начало складываться пополам.

К катастрофическим последствиям это не привело, все-таки станция изначально рассчитывалась на противостояние ударам стихии, но несколько элиан оказались намертво заблокированы в отсеке. Впрочем, если не повторятся толчки, каких-то сложностей с их вызволением не предвиделось.

Куда меньше повезло троим элианам, оказавшимся в нижнем шлюзе шахты. Надежды на то, что узкий канал окажется неповрежденным и научники смогут выбраться сами, почти не было. Как и возможности шахту расчистить.

А учитывая, что еще до начала землетрясения исследовательская группа пробыла внизу полсотню тактов, ситуация становилась критической. Так долго рядом с почкой не выдержит ни один телепат. Разве что Айя… Я тряхнул головой. Не до того.

Ствол подъемника для спуска оказался непригоден. Подземные удары и последующее проседание здания деформировали его не сильно, но платформу и выводящие на этажи двери искорежили. Выжечь их было можно, но пришлось бы повозиться. И потом, наша задача не столько пробиться самим, как-никак оперативники — справимся, сколько найти подходящий маршрут для эвакуации засыпанных на нижнем уровне элиан, у которых ни иллулиаров, ни подготовки. Значит, надо искать другой путь.

С аварийной лестницей дела обстояли немногим лучше. Твердая металлопластиковая спираль угрожающе кренилась, но форму держала. А главное, несмотря на небольшую деформацию, протиснуться удалось даже в иллулиарах. До второго уровня спустились без проблем. Дальше хода не было: путь перегородила та самая пробка, что отсекла нижний этаж лаборатории от остальной части здания.

Пробиться через завал оказалось сложнее, чем думалось вначале. Взрывать преграду пришлось в два приема, а после — спешно сооружать подпорки из подручных материалов. Окончательно решила проблему здоровенная тяжелая плита, выбитая из покрытия пола землетрясением. Вдвоем с Анием мы выдрали ее окончательно и поставили на ребро, подперев оставшийся без надежной поддержки потолок. Дабы подпорка не ходила ходуном, Аний вбил в небольшой просвет обломок пластиковой обшивки, а затем лазером расплавил его в подобие связующего раствора. Насколько крепко он свяжет импровизированную подпорку с потолочной пластиной и выдержит ли конструкция даже слабый толчок, сказать было сложно.

Несмотря на обрушение части коридора, энергопитание подавалось по-прежнему. Уцелевшие лампы светили ровно и ярко.

Второй завал, непосредственно блокирующий выход из лабораторий, начинался в нескольких шагах. Ни в какое сравнение с предыдущим он не шел, однако створки дверей блокировал на удивление надежно. Словно специально сооружали.

На вскрытие ушло чуть больше такта. Взрывчатка не понадобилась, хотя пришлось пару раз выстрелить из плазмера, чтобы перерубить сорванную трубу холодильного агрегата, намертво вошедшую в стену косой распоркой. Дальше завал разбирали вручную, полагаясь на усилители иллулиара. В конце концов Сети выломал створки заклинившей двери.

Нас ждали. Пожалуй, впервые со сдачи экзаменов в академии я пожалел, что работаю во внешней разведке. Букет эмоций, обрушившийся на нас, невольно заставлял почувствовать себя чуточку значимее. Сожаление было мимолетным: я прекрасно понимал, что проделанная работа по сложности и значимости уступает оперативно-полевой деятельности; и все же видеть столь яркую неподдельную благодарность раньше не приходилось. Есть в работе спасателей и светлая, легкая сторона.

Эвакуация много времени не заняла. Аний запрыгнул в пролом потолка, сбросил вниз эластонить и по очереди поднял научников. Пока никаких осложнений не возникло. Некоторые проблемы ожидались разве что с погрузкой на флаер — все-таки местные в отличие от нас ходили без иллулиаров. Но как-нибудь вытянем.

Я выслушал краткий доклад второй тройки оперативников. Со своей задачей они справились быстрее и уже ждали нашу группу в точке высадки. Поручив Анию выводить вызволенных из плена научников, я знаком приказал Сети следовать за мной. Оставалась минимальная надежда, что ствол шахты, ведущий к почке и замурованным элианам, не поврежден.

Нам пришлось раскидать еще один завал, куда основательней предыдущего. На расчистку пути ушло тактов десять. Тем временем на крыше началась погрузка на флаер. Пока вызванные погодой трудности удавалось преодолевать.

Ведущая к внешнему шлюзу шахты площадка оказалась неповрежденной. Даже аппаратура работала в штатном режиме. Судя по контрольной панели, пробитый в толще пород канал также почти не пострадал. Лифт функционировал штатно… Как такое возможно, когда трещина в коре едва не разорвала здание пополам, а коридор за моей спиной в руинах?! И если дорога для отступления цела, почему группа не поднялась наверх?

Я запустил тестирование системы контроля и вызвал платформу. Чуть помедлив, комп сообщил, что приказ принят к исполнению. Аналитмодуль выдал длинный список проблемных систем, однако все они были помечены как «рекомендуемые к дополнительной проверке — незначительные неполадки». Странно. Невероятная удача!

Негромкий ровный тон сообщил, что платформа поднялась наверх. И в этот момент ожил передатчик:

— Итени, это Тил. Три такта назад второй флаер вышел на связь. Я доложил обстановку. И только что поступил приказ отходить.

— Что? Почему… Свяжись с ними. Сообщи, что ствол шахты чистый, лифт функционирует штатно, спуск никакой опасности не представляет.

— Итени… Подожди, идет передача… — Стиснув губы, я привалился к стене. Поймал недоуменный взгляд Сети, также слышавшего разговор. — Итени, они подтвердили — вам следует немедленно уходить. Спуск в шахту категорически запрещен. Это оговорили особо.

— Чей приказ?

— Координатора проекта Сиини.

— Она на втором флаере? — Я не сумел скрыть удивление.

— Нет, второй флаер работает ретранслятором — связывает нас с центральным комплексом.

— Какие-то комментарии, поясняющие категоричность, есть?

— Нет.

— Ясно. Приказ принят.

— Уйдем и бросим их? — Сети смотрел на меня с вызовом.

— Ты все слышал.

— Координатора проекта Сиини здесь нет. — Голос Сети был холоден.

Мгновение я колебался. Субординацию в абсолют я не возводил, и нарушать ее доводилось. Правда, при других обстоятельствах. Но и сейчас причины были весомые. Айя… что же ты знаешь такое, чего не знаем мы? Почему отдала такой приказ?..

— Я есть. Уходим. Это приказ.

— Итени, личное отношение к координатору Сиини не препятствует исполнению долга? — Издевка в словах Сети почти утонула в злости. Не на меня и даже не на Айю. На ситуацию.

— Не препятствует. — Я двинулся следом за Сети.

Мы миновали лаборатории и вышли к пролому в потолке. Сети подпрыгнул, зацепился за край и рывком забросил тело наверх. И в этот момент пол качнулся.

Новый удар стихии был куда сильнее предыдущих. Жуткий режущий звук — и по стене прямо передо мной побежала трещина. Я успел метнуться в сжимающийся провал за мгновение до того, как вздыбился пол. Оказавшись этажом выше, вскочил. Сети припал на колено, толчок сбил его с ног. Мы рванули к лестнице. Первый уровень, второй… С диким хрустом лестница переломилась у основания и начала заваливаться набок. Сети успел протиснуться на третий уровень, я оказался этажом ниже.

Безжалостная сила продолжала рвать здание. Стены трещали, рвались на глазах. Потолок справа от меня осыпался, похоронив под собой коридор. И почти сразу здание погрузилось во тьму: судорога земли все-таки нарушила энергоснабжение.

— Лифт, — коротко выдохнул Сети.

Я бросился налево, на ходу вскидывая плазмер. Возможно, мне удалось бы разжать судорожно стиснутые створки вручную, но рисковать, теряя время, не хотелось. Вихрь пламени смел хлипкую преграду, и я оказался у входа в смятую, изорванную трубу. Сверху посыпались обломки: Сети тоже не стал тратить время на возню с перекошенными створками.

Увечья, нанесенные шахте землетрясением, неожиданно выступили на нашей стороне. По крайней мере не пришлось искать, за что цепляться при движении наверх — стены покрывали глубокие трещины.

Выигранные мгновения оказались решающими. Очередной удар обрушился на здание, едва я вывалился в коридор верхнего, пятого, этажа. Предсказать, что случилось бы, окажись мы в этот момент в лифтовой шахте, — не сложно.

Под ногами зачавкала вода. Темная жидкость доходила до лодыжек, в свете фонарей кипели невысокие буруны.

Однако выбраться на этаж оказалось полдела. Я не успел сделать и нескольких шагов, как плиты пола, до того героически принимавшие на себя всю разрушительную мощь стихии, наконец не выдержали. Коридор впереди просто провалился. Раздался громкий мокрый шлепок. На миг лишившись опоры, водная масса обрушилась вниз.

Мы оказались на небольшой, уцелевшей волей удачи площадке. Впереди провал, сзади смятый ствол лифтовой шахты. По бокам пара дверей.

— Итени, трещина расширяется. В течение такта здание начнет заваливаться на бок. — В голосе Тила звучало напряжение.

— Тил, видишь нас на сканере? Мы не успеем пробиться на крышу. Попробуйте расчистить дорогу. Мощности орудий должно хватить. Постарайтесь, чтобы дырка получилась аккуратной и нас не похоронило под обломками.

— Принято. Сделаем.

— Удачно получилось, — негромко проговорил Сети, поймал мой вопросительный взгляд и уточнил: — Что в шахту не пошли.

— Удачно, — эхом отозвался я. Вцепился в матовые, поглощавшие свет фонаря дверные створки. — Вскрой вторую. Если прожгут крышу в соседних помещениях, выиграем время.

— Надо было уточнить зону атаки. — Сети рывком раздвинул перегородки.

— Судя по водопаду, шторм не стихает. А при такой болтанке все равно точно не прицелятся. Никакие стабилизаторы не помогут. Хорошо, если в нас не попадут…

— И опять нам остается полагаться на удачу, — закончил Сети.

Потолок впереди озарила яркая короткая вспышка. Посыпались оплавленные клочья изоляции, осколки плит. Короткая очередь легла аккуратно, с минимальным разбросом — к сожалению, в точности над провалившимся участком. Впрочем, расстояние небольшое, допрыгнуть можно.

Мелькнула серебристая лента эластонити. Негромкий хлопок — и гарпун вгрызся в плиты пола этажом ниже.

— Ты первый. — Я хлопнул Сети по плечу.

Тот выполнил прыжок четко, как на тренировке. Несколькими рывками подтянулся до проема в потолке и растворился в дождевом водопаде. Я последовал за ним.

Прыжок, захват, фиксация. Эластонить держала вес уверенно. Успеть бы только… Гулкий удар — и стена понеслась ко мне. По крайней мере таким было первое ощущение. Здание накренилось и начало проседать. Завибрировал фал. Я изогнулся и полоснул лазерами активной поверхности, стараясь перерубить трос как можно ниже. Получилось не очень удачно: подо мной остался обрубок примерно в рост длиной. Я принялся судорожно подтягиваться. Если зажмет в выжженном туннеле — конец.

Проем, словно уловив страх, начал с треском сжиматься. Обугленная пасть умирающего строения стремилась не упустить добычу. Я почти сложился пополам и сумел найти опору для ног на краю пролома. Форсаж усилителей. Толчок. Я буквально вылетел на крышу. Схлопывающаяся воронка громко шамкнула, и ногу защемило пластиковым двузубцем. На мгновение показалось, что с лодыжкой придется распрощаться, но мощности иллулиара хватило, и мне удалось вывернуться.

Гул перешел в грохот. Здание окончательно утратило форму и неотвратимо скользило в земляную ловушку. Все это я видел краем глаза: почти сразу детали растаяли в пелене дождя. Мир сузился до поблескивающей в свете встроенного фонаря эластонити.

Четверть такта спустя выяснилось, что подъем на флаер не менее труден, чем полоса препятствий позади. Трос, более не закрепленный на одном конце, превратился в маятник со мной и Сети в качестве груза. С каждым порывом ветра амплитуда увеличивалась, и полтакта спустя все, что я мог, — цепляться за серебристую ленту, стараясь не упасть.

— Тил, вытягивайте нас. Сами не поднимемся, качает слишком сильно.

— Работаем. У стандартных движков мощности не хватает. Пытаемся перекинуть трос на стационарный транспортный. Держитесь пока.

Держитесь… Держимся. Я попытался разглядеть хотя бы фрагмент разворачивающейся под нами драмы, но, кроме смутных темных контуров, ничего не увидел. Возможно, и они были оптическим обманом. Грохот не стих, но стал почти неразличим за мокрым шипением ливня. Продолжала нарастать качка.

Прошло тактов пять, прежде чем оперативникам на флаере удалось скормить эластонить стационарному подъемнику. На сам подъем, правда, ушло не больше такта. Сети, все это время висевший чуть выше меня, едва успел откатиться в сторону, когда нас рывком втянуло в утробу транспортного отсека.

Я выпрямился, слегка оглушенный калейдоскопом событий, аналога которым в моей практике раньше не было. Тил возился с подъемником. Таит, десантник из второй тройки, помогал Сети подняться. Люк за нами бесшумно закрылся, и разом навалившаяся тишина оглушила сильнее воя сирены. Я убрал маску.

— Где остальные?

— В главном отсеке. — Тил наконец остановил движок. — Все нормально. Стресс, но не до шокового состояния. Все- таки какая-никакая подготовка есть. Обошлось без ранений. Так что возвращаемся домой. Второй флаер уже лег на обратный курс.

— Хорошо, что не пришлось его дожидаться. — Я через силу улыбнулся.

— Да, неплохо, — без всякого выражения пробормотал Тил.

Ночное небо. Бесконечная бездонная пустота. Одинокая блеклая звездочка, висящая почти в зените, выглядит неуместной и лишней.

Но ее одиночество — иллюзия. Присмотревшись, пытливый наблюдатель обнаружит трех сестер выцветшего огонька. Правда, для этого ему придется забраться повыше и дождаться, пока последние закатные всполохи окончательно погаснут во мгле.

Сияние одной из сестренок ярче. Настолько яркое, что, если смотреть пристально, кажется, будто точка распухает в мерцающий шарик. Ее легко найти, хотя она едва выглядывает из-за горизонта. А вот вторую сестру обнаружить куда сложнее. Для этого надо развернуться к белому маячку спиной и долго вглядываться в потемневшую кромку, где земля и небо едины. Тогда, если повезет, удастся разглядеть бледную… не звездочку — ее тень, притаившуюся на самой границе спящих стихий. Последнюю из сестер найти немного проще. Нужно встать так, чтобы парящая в выси искорка оказалась чуть позади, а ее пылающая родственница — слева, тогда тусклый огонек последней видимой с Аури звезды, робко выглянув из-за горизонта, подмигнет наблюдателю.

Но и это лишь иллюзия. На этот раз порожденная разумом, забывающим, что элианину всегда видна лишь часть целого. Звезд больше. Где бы ни находился наблюдатель, ему будет открыта только часть небосвода. Остальное спрячет в своей тени планета. Однако на Аури эта иллюзия приобрела странный, немного пугающий окрас. Пугающий размахом и легкостью, с которой чужой мир воплотил свою прихоть в жизнь.

Четыре звезды. Иногда яркие, пробивающиеся сквозь легкую завесу облаков. Иногда едва различимые. Но их всегда четыре. В любое время года, в каждый момент из любой точки планеты видны лишь четыре звезды. Вздумай наблюдатель совершить кругосветное путешествие, и небесное полотно будет меняться. Одни огоньки нырнут, зароются в землю. Другие выскользнут навстречу любопытному путнику. Но их всегда будет четыре.

— Не понимаешь, как такое возможно? — Айя стояла на пороге обзорной площадки. — Или пытаешься представить архитектора, сумевшего без изъяна выложить мозаику?

— Архитектора даже не пытаюсь. Мне и более простые вещи непонятны. — Я обернулся, выдержал короткую паузу. — Например, как ты умудряешься ходить так, что я этого не слышу.

— Иногда объяснить и принять простые вещи труднее сложных. — Интонации неуловимо менялись с каждым словом. Как всегда, Айя выделила подтекст изящнее меня. — Не знаю, веришь ли ты мне…

— Есть сомнения? — Вопрос вырвался непроизвольно.

— …но приказ о вашей немедленной эвакуации, — Айя восклицание проигнорировала, — никак не связан с последовавшим обрушением здания. Предсказывать динамику землетрясений я не умею… Даже искусственных, — добавила она.

— Тогда почему не дала нам шанс спуститься? Особенно после того, как выяснилось, что серьезных поломок нет, и техника функционирует нормально.

— Функционирующая техника стала решающим аргументом. — Айя подошла к прозрачному куполу. — Неужели не очевидно?

— Ты решила, раз исследовательская группа не поднялась при работающем лифте, значит, они не в состоянии этого сделать? Но это не объяснение. В конце концов, существует множество полутонов между «не в состоянии сделать» и «мертвы»! Они могли углубиться в почку дальше контрольной зоны — все научники нарушают ограничения, — а землетрясение повредило шлюз. Не уверен, что диагностическая аппаратура видит этот участок…

— Видит. Если предупреждения не было — шлюзовой блок пострадал не больше лифта;

— Даже если видит. Они могли просто быть без сознания. В коме капсуляции. Мало ли вариантов?!

— Итени, — Айя оторвалась от созерцания зарождающегося рассвета, — ты ничего не почувствовал там, внизу, на площадке?

— Нет… Ничего необычного. — Переход вышел неожиданным.

— Итени, ты прав… Возможно, был бы прав… — Айя запнулась. — Не важно. — Она вдруг замолчала. Потом продолжила прежним ровным голосом: — Ты упускаешь главное: землетрясение явилось результатом деятельности исследовательской группы. Виновата почка. Точнее, исследователи, спровоцировавшие почку на столь бурную реакцию. Пусть не намеренно, но… землетрясение — это внешняя сторона. В первую очередь почка пыталась устранить раздражитель — оказавшуюся под землей группу. — Айя смотрела мне в глаза. — Они были мертвы, Итени. Задолго до вашей высадки. Но даже если… — Ее взгляд вдруг сделался отрешенным, по психосфере прокатилась ледяная волна. — Нет, об этом позже. Тебе лучше отдохнуть. Ночью будет не до сна. А у меня появилось дело. Извини. Не получилось поговорить. — Айя резко развернулась и быстрым шагом покинула кабинку.

Я недоуменно смотрел ей вслед. Даже когда закрылись прозрачные створки. Даже после того, как стихли шаги и едва слышно прошуршал лифт. Странная вышла беседа, обрывочная. И вдвойне странная, если учесть, что инициатором разговора была Айя.

Я постоял еще немного, без всякого удовольствия разглядывая полоску рассвета — ярко-желтую, с едва заметными вкраплениями охры. Затем вернулся в комнату. Несмотря на спасательную операцию, выпившую все силы, спать не хотелось. Я посетил гигиеническую камеру и растянулся на кровати, вглядываясь в родное небо Элии: стереопроекция затягивала потолок и стекала на стены.

Элия. Сколько времени прошло? Семь, нет, уже восемь суток. Восемь суток в чужом мире растянулись, казалось, на арк. Как тогда, на Кие…

Эрон. Далир. Кия. Разорвавший пыльную бурю столб пламени, стремительно распухающий в уродливое завораживающее соцветие… Тогда погибли многие. Друзья, знакомые, боевые товарищи. Но я вернулся. Вопреки логике и здравому смыслу.

Мне так и не удалось найти объяснений случившемуся. Понять, как я выжил в той схватке. Почему Кэлеон Рат Канги — координатор смешанной оперативно-боевой группы Аара — не смог нанести последний удар.

Но имя радорианина я узнал много позже. После возвращения на Элию. После того, как стал сотрудником внешнего Контроля.

Семь арков ушло на переподготовку. Несмотря на то что меня определили в оперативно-тактический отдел, Айя настояла на дополнительном курсе обучения: специальность — аналитик. Разумеется, стать аналитиком высокого уровня, приблизиться к ведущим специалистам я бы не смог, положи на это хоть всю жизнь. Мотивы, побудившие Айю прогнать меня через расширенный курс аналитподготовки, так и остались загадкой.

Дальше последовала короткая стажировка в отделе общепланетарного наблюдения. Не сказать, что мне не нравилось. Многие нюансы анализа и методики обработки данных открылись с новой стороны. Да и в самом процессе сведения фрагментов знания воедино, сплетения их в единую картину была своя, незнакомая ранее эстетика. Просто я чувствовал себя… на чужом месте.

— Контролер Рин, контролер Сиини зайдет в ваш кабинет в течение десяти тактов. — Голос диспетчера оторвал от просмотра очередной сводки.

Контролер Сиини? Айя?! Она покинула Элию больше арка назад, и никакой информации о ее возвращении не проходило даже по каналам Контроля.

Айя… После Кии мне казалось, между нами возникло нечто… Не знаю. Это не любовь была, не резонанс, не композиция, а какая-то… общность. Схожесть в чем-то трудноуловимом. Схожесть, роднившая сильнее остального.

Позже ощущение ушло. В период переподготовки и стажировки мы виделись не чаще двух-трех раз в арк, несмотря на то, что работали в одном здании. Потом она покинула Элию… И вот, вернувшись и даже не сообщив об этом внутренней информслужбе Контроля, решила зайти в мой кабинет, хотя всегда могла вызвать к себе?

Ждать десять тактов не пришлось. Дверь пиликнула, уведомляя о посетителе: Айя — в строгом светло-сером костюме, оттеняющем ее ауру — ореол переливающегося перламутром света. Такой я видел ее впервые.

— Легкого пути, Итени. — Напускной официоз, строгость, капелька иронии, интерес, довольство, радость, веселость… дальше не прочесть. За время нашего общения я привык к тому, что не успеваю оценить больше половины эмо- импульсов, кроме случаев, когда Айя специально растягивала пси-пакет. Ничего не поделаешь — издержки гениальности. Не могла она свободно общаться с телепатами ниже десятого уровня. Да и не уверен, что даже те все понимали.

— Легкого пути, контролер Сиини. — Я вытянулся и коротко отсалютовал.

— Чем занимаешься? — Айя со всей серьезностью отсалютовала в ответ, указала на кресло и села сама. Дежурный вопрос не предполагал развернутого ответа. Или предполагал? Как всегда в ее присутствии чувство легкости и необычайной свободы портило ощущение собственной неуклюжести.

То, что Айя могла в буквальном смысле видеть меня насквозь, подхватывая как плавающую на поверхности мысль, так и, при небольшом усилии, глубинные воспоминания, я прекрасно сознавал и никакого дискомфорта не испытывал. Но, кроме того, мне постоянно казалось, будто Айя вкладывает в слова больше, чем удается понять.

— Изучаю аномалию на побережье. Зона спонтанной пси-деформации. Если верить банкам данных, феномен уникальный.

— Покажи. — Показалось, или в ее голосе мелькнул неподдельный интерес?

— Показывать особо нечего. — Я перевел аналитмодуль в режим демонстрации стереограмм. — Двое суток назад биостанция в районе Китани зафиксировала массовый психоз у ари. Гигантская стая металась неподалеку от побережья, атаковала других птиц и даже нескольких элиан, оказавшихся в том районе. По предварительному заключению, скачкообразное изменение плотности пси-поля перегрузило рецепторы. Сверхчувствительность свела птах с ума. Досталось не только им. — Я переключил несколько слайдов. — Вот что случилось в предполагаемом эпицентре спонтанной пси-деформации.

С такт Айя изучала стереограммы. Зрелище и впрямь завораживающее. Жутковатое, но завораживающее. Как расставленная архитектором мироздания четверка звезд.

Круг. Неровный, с несколькими короткими асимметричными лучами, вырывающимися из сердцевины. Зона, из которой выпили жизнь. Десяток зверьков, одинокая птица, разноцветная крупа жучков и мошкары. Даже деревья и низкая неуступчивая трава, малочувствительная к колебаниям пси-поля, не избежали печати смерти, чей оттиск пригвоздил их к земле. Панорамные снимки с флаера впечатляли куда сильнее детальной съемки подробностей.

— И какие соображения? — Айя откинулась в кресле, перевела задумчивый взгляд со стереограммы на меня.

— Пока дальше спонтанной деформации пси-поля дело в объяснениях не пошло. Местность достаточно пустынная. До ближайшего населенного пункта тактов двадцать лету. Плотной сети наблюдения нет. Установить в таких условиях что-то…

— Понятно. А стая ари там откуда?

— Здесь как раз ничего необычного. В это время года они периодически мигрируют вдоль побережья и дальше, на острова. Четкого маршрута миграции нет, вернее, он постоянно меняется, но два-три раза в декаду ари оказываются в том районе. Не повезло птицам…

Да, еще одна странность. На месте происшествия побывали и биологи, и телепаты. Когда обследовали окрестности, обнаружилось, что пси-деформация ввергла в безумие не всех ари. По грубой оценке — процентов двадцать стаи устояло. У кого-то порог чувствительности был пониже, кто-то облюбовал местечко вдали от эпицентра. Так вот, из этих двадцати процентов почти стотысячной стаи уцелело лишь несколько сотен особей. Остальных разорвали сошедшие с ума собратья — крошками весь лес усыпан. И это при том, что ари неагрессивны и к самоедству не склонны. А тут повальное убийство… И как безумцы отличали нормальных особей от себе подобных — непонятно. Пси-структуры по предварительному заключению специалистов у них практически идентичны.

По окончанию рассказа Айя словно в ступор впала. Долго, не меньше такта, смотрела на меня, потом еще раз пролистала стереозаписи.

— Не знаю. Ничего не смогу подсказать. Странно это, Итени. Кусочки похожи на отдельные феномены, но вместе… Не понимаю, как свести их вместе. И чем вызвана так называемая, — легкая насмешка, — деформация пси-поля? Странно. Но, — она отставила сенсорную панель аналитмодуля и повернулась ко мне, — оставим это. Я пришла проинформировать, что ты включен в состав исследовательской группы планеты Аури. С вводной, — на стол легла пластинка информ-носителя, — ознакомься как можно быстрее. Когда закончишь, подходи в мой кабинет, обсудим детали. Тогда же получишь полный пакет данных.

И еще — подумай, кого взять с собой. Нужно четыре-пять звеньев оперативников — больше не дадут. Категория не ниже седьмой, обязательно сработавшихся. Выбирай из внешней разведки и местных силовиков. Из наших в самом крайнем случае: мне не хочется ослаблять Контроль. Особенно сейчас. Все. Буду ждать резюме. — Айя поднялась и, послав на прощание совсем уж малопонятную эмоциональную волну, вышла из кабинета.

Обзорные экраны заполнила ночь. Сигнальные огни комплекса и подсветка посадочного поля космодрома окончательно растаяли несколько тактов назад. Казалось, флаер застыл, безнадежно завяз в бескрайней топи тьмы. Время тоже застыло, превратилось в пустые цифры на экранчике иллулиара.

Я сгорбился в узком противоперегрузочном кресле и разглядывал тонкую сухую веточку, втиснувшуюся между магнитными пластинками подошвы и теперь робко выглядывающую из-под пыльного темно-зеленого ботинка. В отсеке царила тишина. Судя по вялому течению психосфер, члены команды занимались самоанализом. Лишь изредка то по одной, то по другой пси-оболочке пробегали искорки — попытка бегло оценить состояние остальных. Убедившись, что безмолвное тягостное ожидание наложило печать на всех, энтузиаст затихал и вновь погружался в собственные мысли. Бесконечный круг, который при желании можно разорвать одной-единственной фразой.

Однако желания не было. Обсуждать грядущую операцию не хотелось. Потому я молча разглядывал сухую веточку, безуспешно пытаясь понять, зачем Айе понадобилась эта экспедиция.

О цели меня уведомили за три десятка тактов до взлета. После чего два из них я потратил на решение поставленной задачи: составить оперативно-тактическую триаду для оказания силовой поддержки в случае необходимости. Кроме оперативников, в состав группы вошли трое ученых, триада телепатов и Айя — «для осуществления общего руководства». И ни одного аналитика.

Возможно, стороннему наблюдателю состав показался бы сбалансированным (хотя как объяснить отсутствие аналитгруппы?). Но на практике подобный баланс означал либо отсутствие четких задач, либо полную неопределенность, незнание того, с чем предстоит столкнуться.

По-видимому, в этот раз имели место оба обстоятельства. Правда, вполне объяснимые, учитывая, куда мы направлялись.

Пунктом назначения была почка. Та самая почка, которая, по словам Айи, устроила землетрясение, разрушившее исследовательский комплекс. Та самая почка, рядом с которой пропала группа ученых. Срочность вылета и малочисленность группы удивляли. Вдвойне странными были выданные инструкции, по сути, сводящиеся к сопровождению телепатов и ученых. Почему-то мне казалось, что у триады схожий приказ. В нашей разнородной компании троица научников выглядела наиболее естественно, но вот какую цель преследовала Айя? И не являлись ли ученые таким же придатком, как и мы? Только с иной ролью: консультантов и по совместительству ходячей библиотеки…

Флаер начал плавно снижаться. Бушевавший несколько дней шторм за прошедшие сутки растерял задор и бессмысленную мощь. Нет, ветер не стих, и беспросветный ливень по-прежнему сек интерметаллидный корпус, но теперь это было лишь эхо, отголосок вчерашнего разрушительного безумства.

Зоны погодных аномалий облепили Аури бесформенными нашлепками. Проще было указать регионы относительной стабильности, нежели перечислить районы непрогнозируемых метеоявлений. Научники исследовали этот феномен с момента основания поселения. Однако ни классические модели, ни неожиданные конструкции вроде попыток связать местоположение аномалий и почек объяснить капризы погоды не смогли.

Флаер прекратил снижение, заложил вираж и замер. Темноту рассекла широкая ферия света. Я уставился в обзорный экран.

Под нами расстилалось выбеленное прожектором мутное неспокойное озеро. Безобразная кривая пасть, попытавшаяся вчера проглотить здание, полностью скрылась под водой. Сам комплекс, вернее, то, что от него осталось, выглядывал жалким истрепанным островком. Тускло поблескивала вывороченная опорная колонна.

Столб света медленно, словно боясь причинить боль неосторожным касанием, заскользил по изломанному телу здания. Затем флаер дернулся и по короткой глиссаде пошел вниз. Завис у самой воды. Осторожно приблизился к искалеченному комплексу и наконец плюхнулся в грязную глинистую жижу.

— С прибытием. — Особой радости в голосе пилота не было. Вчера он в подробностях наблюдал, как стихия равнодушно увечит комплекс, и возвращение на место катастрофы настроения не поднимало.

Изображение на обзорных экранах сменилось. Картинка с внешних камер уступила место серии снимков подводной части здания. Судя по легкой размытости, съемка велась в ультразвуке, пока флаер кружил над разрушенным комплексом. После настал черед модели, выстроенной на основе информации с широкодиапазонных сканеров. Достоверность модели была, очевидно, не стопроцентная, часть реконструкции — сплошные темные пятна, но ключевой фрагмент виден четко.

— Пойдем здесь, — чуть суховато проговорила Айя. На экране появилась светло-зеленая змейка. Заползла в реконструкцию и шустро заскользила, рисуя маршрут. — В надводной части путь чист. В подводной, — змейка сжалась и нырнула в затопленную часть комплекса, — предстоит преодолеть завалы здесь и здесь. — Змейка ткнулась в два черных пятна. — Первый легко обойти справа: прорежем стену и сделаем небольшой крюк, со вторым придется повозиться. Дальше просто. — Змейка двинулась по светлому туннелю и уперлась в большой пузырь. — Вскрываем дверь и попадаем в транспортный отсек. Лифтовая шахта, ведущая к почке, осталась почти неповрежденной. Во всяком случае, спуститься сможем. Дальше по обстоятельствам. Вопросы?

Как ни странно, серьезных затруднений не возникло. Если не считать стотактовую возню со вторым завалом. Но даже там работа была не столько сложная, сколько кропотливая.

Флаер вплотную подплыл к торчащей из воды колонне. Перебраться на нее большого труда не составило: использовали апробированные днем ранее гарпуны. Марш-бросок также не доставил хлопот. Иллулиар обеспечивал хорошее сцепление с мокрой поверхностью, а диаметр колонны был достаточно велик. Так что до широкого проема, обнаруженного еще с флаера, добрались быстро — даже научники продвижение не замедлили. А вот внутри здания скорость упала. Роль пола здесь исполняли стены, идущие под углом градусов в тридцать. Развороченные, с провалами, ведущими в полости, — все, что осталось от смятых комнат.

Вскоре вода поднялась до груди, потом накрыла с головой — и стало чуть легче. Риск провалиться сошел на нет, и движение если не ускорилось, то по крайней мере стало размереннее. Правда, зона видимости сократилась до минимума: мешала глинистая взвесь.

На преодоление первой преграды ушло меньше десяти тактов: удалось найти небольшую прореху в полу. Расширить ее до нужного размера труда не составило. Карбидная крошка, выпущенная из водомета со сверхзвуковой скоростью, без труда резала твердый пластик.

Дальше шел относительно ровный участок. Мы просто спускались по полуразрушенному коридору. Где-то на середине возникла заминка. Раздробленный испытательный стенд выбил двери одной из лабораторий и вонзился в противоположную стену, перегородив коридор. Приподнять его удалось только втроем: мешало отсутствие опоры; на попытки закрепить в новом положении ушло еще несколько тактов.

Найти путь в обход второго завала не удалось. Пробка из земли, расколовшихся плит и вырванного с корнем фрагмента стены, развернутого под неестественным углом, блокировала единственный проход к лифтовой площадке. Чередуя резку с грубой силой, дважды воспользовавшись направленными зарядами, мы умудрились пробиться через завал, избежав обвала.

Короткий туннель вывел к сомкнутым прозрачным створкам. Помещение с лифтовой шахтой в центре, по невероятному стечению обстоятельств, избежало затопления. И это создавало определенные трудности. Разрушь мы створки — и резкий перепад давления мог нарушить хрупкое равновесие истерзанной конструкции над нами. Попытка постепенно заполнить комнату водой была обречена на неудачу: учитывая глубину шахты, процесс затянулся бы надолго. К тому же неизвестно, как прореагировала бы на затопление почка. Пришлось монтировать на двери вакуумную камеру, подключаться к системе блокировки дверей и по одному протискиваться через портативный шлюз.

К тому времени, когда в помещение проник последний член команды, пол скрылся под тонким слоем воды. Беглый осмотр показал, что генератор серьезно поврежден и восстановить подачу энергии не удастся. Окончательно выкорчевав искореженную лифтовую платформу, я занялся исследованием шахты. Самое удивительное, что беспощадная мощь землетрясения обошла ее стороной. Ствол был деформирован и местами сужался вдвое, но, учитывая, во что превратился комплекс, можно сказать — почти не пострадал.

В итоге мы разделились. Двое остались наверху: держать связь с флаером, следить за данными телеметрии и при необходимости работать с аналитмодулем. Остальным предстояло спуститься вниз.

Сам спуск трудностей не представлял. Сбросить трос, закрепить карабин — дело нехитрое. Но… у погибшей исследовательской группы проблем со спуском тоже не было. Почему почка отреагировала столь бурно, не ясно до сих пор. Как не ясно, повторится ли реакция вновь. Если у Айи и были догадки, она держала их при себе.

Последовала стандартная процедура напыления биопленки, почти не изменившаяся со времен Кии. Разве что состав бактериологической смеси оптимизировали. И использовать пришлось не шлюзовую биокамеру, а баллоны с живым репеллентом.

На то, чтобы покрыть друг друга ровным серым слоем, ушел не один десяток тактов. Процедуру предстояло повторить по окончании спуска. На вопрос: зачем терять время сейчас, научник, заканчивавший развертку аналиткомплекса, ответил, что, возможно, восприятие почки обострилось, и без биослоя она почует нас еще в шахте; так что лучше свести риск к минимуму.

Первыми пошли телепаты. За ними пара научников и Сети. Потом настал мой черед. Айя спустилась последней.

Группа оказалась в крохотном предшлюзовом отсеке. Двери пришлось открывать вручную; хорошо, что они оказались незаблокированными. В тесном переходнике нам с трудом удалось выкроить немного места. Повторное опыление биосмесью прошло быстрее. Уже заканчивая возню с баллонами, я обратил внимание, что легкий гул — фоновые вибрации пси-поля — исчез. Телепаты погасили свечение наших психосфер.

Вскрыть внешние створки шлюза оказалось непросто. Листы брони накладывались, входили друг в друга и какое-то время сопротивлялись даже разрядам плазмера. В конце концов я выжег одну из пластин и, до предела форсировав иллулиар, с трудом раздвинул уцелевшие лепестки.

— Я первая. — Айя тронула мое плечо.

— Вряд ли будет разумно…

— Это не обсуждается. — Она оттеснила меня в сторону. — Готовность. Идем тихо. Никаких активных действий даже в критических обстоятельствах. Иначе погибнут все.

Детекторы в режим пассивного сканирования, фонари погасить.

— Цель-то какая? Нас так и не проинструктировали. — Сети говорил ровно, хотя видимое спокойствие давалось нелегко. Понять его было не сложно — оперативников десятой категории не так много, и вслепую они не работают… раньше не работали.

— Цель… — задумчиво протянула Айя. — Ваша цель — обеспечить прикрытие группы. Большего не требуется.

— Обеспечить прикрытие без возможности активных действий? — Тональность голоса Сети не изменилась, однако сам факт продолжения разговора говорил о многом. Если руководитель не разъяснил приказ, значит, имеет на то основания, и дополнительные расспросы все равно ни к чему не приведут…

— Постарайтесь, — отрезала Айя.

Она осторожно двинулась вперед. Я последовал за ней. Туннель был узкий, идти можно только цепочкой. Из освещения — люминесцентная разметка под ногами. Ну и сонар вырисовывал неровные контуры стен, избавляя от ощущения пустоты вокруг.

Спустя десяток шагов коридор резко свернул налево. А еще через несколько Айя остановилась. Разметка обрывалась прямо перед ней, дальше на карте отмечен обрыв. Термограф неуверенно рисовал пышущее жаром облако. Гигантская пещера по форме напоминала чуть приплюснутый шар. По краям жарче, в центре пылает врастающая в потолок колонна. Остальное пространство — размазанная аморфная масса. Но это на термографе, а так — непроглядная тьма.

— Нашла трос, — тихо проговорила Айя. — Спустимся вниз, там оборудована площадка. Рассчитана на четверых. Идут Итени, Дайн и Улин. Остальные ждут здесь.

Айя скользнула вниз. Я встал на ее место. Тусклая ферия троса, заметная лишь от самого края, вонзалась в отмеченную мерцающим маркером площадку на дне пещеры — неожиданно далекую.

Я присел, зафиксировал трос в стандартном карабине иллулиара и попытался разглядеть хоть что-то за границами тонкой светло-зеленой рамки периметра. Безуспешно.

Прошел почти такт, прежде чем Айя скомандовала: «Следующий». Спуск отнял у меня вдвое меньше времени, однако, учитывая разницу в подготовке, можно сказать, Айя показала достойный результат.

Подошвы спружинили о мягкое покрытие. Я расстегнул крепление, отошел к самому краю смотровой площадки, освобождая место, и передал эстафету Дайну. Айя была права. Более или менее комфортно на платформе могли разместиться трое. Даже вчетвером, пожалуй, будет тесновато.

При приземлении Дайн чиркнул мне коленом по шлему. Айя молчала: то ли ждала второго научника, то ли вела переговоры по индивидуальному каналу с кем-то из оставшихся наверху…

— Странно, — тишину разорван голос Дайна. — Кажется, электроника в порядке. Но батареи пусты.

— И как такое возможно? — Улин, успевший в конце спуска потоптаться по всем троим, оторвался от широкодиапазонного сканера, смонтированного на краю площадки. — Они полдекады работают.

— Не знаю, сейчас попробую запитать от иллулиара. — Справа от меня мигнул огонек. — Есть. Тестирую… Блок памяти цел. По крайней мере будет понятно, что здесь произошло…

— Куратор Сиини, где они? — Вопрос Улина прозвучал неестественно громко. — Мы же весь путь прошли за предыдущей группой. Дальше некуда идти. А тел нет…

— Не знаю, — чуть отстраненно проговорила Айя. — Дайн, закройте данные блока памяти от прочтения и перешлите мне. Сам блок изымите.

— Почему? — В голосе научника звучало неподдельное изумление. Выдержкой Сети он не обладал. — Вероятно, там сохранилась запись…

— Выполняйте приказ.

Что-то неуловимо изменилось — знакомое ощущение, похожее на пси-контакт.

— Улин, сканер работает? — Я неожиданно уловил эмоциональный всплеск со стороны Айи, бессознательный импульс, пробившийся сквозь каркас воли и вязкое болото белого шума, в котором нас прятали телепаты. Легкий, едва уловимый привкус страха, чудовищный пресс напряженного ожидания и… то самое ощущение невероятного, абсолютного родства, направленное вовне.

На миг я уловил чужую и одновременно такую близкую логику в решениях Айи. Все ее действия — приказ о немедленной эвакуации из разваливающегося комплекса, прерванный предрассветный разговор, эта экспедиция, заблокированный модуль памяти — показались ясными и единственно верными…

— Сканер в порядке. Питание подвел. Запустить? — Судя по голосу, Улин был сбит с толку. Необходимость шифровать записи он, как и Дайн, не видел.

— Не стоит… Просто используй как прожектор. Режим максимально щадящий. Фильтр на ультрафиолет выставь, фокусировку убери.

— Понял-понял. Не первый раз.

Статус-панель сканера засветилась, а затем гигантскую пещеру наполнил слабый желтый свет. Охватить все пространство прожектор не мог, но и от высвеченной панорамы сбилось дыхание. Я впервые увидел почку изнутри.

— Аури открыли чуть более пятнадцати арков назад. Освоение началось двумя арками позднее. На данный момент численность колонии — сто двенадцать элиан. В течение арка планируем удвоить.

— Немного. — Я смотрел, как невзрачная серо-голубая планета медленно дрейфует по стереограмме.

— Безусловно, — почти весело согласилась Айя. — К сожалению, мы пока не можем выдать информацию не только в широкое пользование, но и под грифом «секретно». Можно сказать, знанием об этом мире обладает минимально возможное количество элиан. Пилоты, глава снабжения, несколько руководителей научных секций, члены Совета и, собственно, колонисты.

— Не понимаю. Вы хотите увеличить численность колонии почти на треть за счет тактического боевого состава. С какой целью?

Айя задумчиво разглядывала стереограмму. Я молчал, ожидая разъяснений. Выданный информпакет краткостью бил все рекорды.

— Не на треть. — Айя наконец прервала молчание. — Полетят не только воины. К тому же примерно половина вернется на Элию через поларка-арк.

— Следовательно, мне надлежит остаться на Аури…

— Не обязательно, — перебила Айя. — Скорее всего нет.

— Тогда… — Я замолчал. Приказ выглядел все более странным. К чему гонять элитный оперсостав туда-обратно? Прямой угрозы нет, до сих пор колония благополучно обходилась без помощи спецвойск. Выступить в качестве эскорта, сопровождающего особо ценный груз? Нелепо. Тогда…

— Скорее всего вы понадобитесь на третьем этапе исследований. Но по порядку, ты помнишь Кию?

Вопрос не предполагал ответа, но Айя держала нарочитую паузу, дожидаясь моей реакции.

— Помню. — Я старался ответить максимально сухо, и на вербальном уровне это удалось, но по психосфере, несмотря на все старания, прошла едва заметная вибрация.

— Это хорошо. — Айя, без сомнения, прочитала эмоциональную вспышку. — Меня прежде всего интересует, помнишь ли ты подробности проводимых там исследований жизнеформы? Точнее, саму жизнеформу?

Мне показалось, на этот раз я сохранил психосферу без изменений, однако Айя едва заметно улыбнулась.

— Помнишь. И даже до сих пор чувствуешь… Что ж, это упрощает. Говоря кратко, на Аури обнаружена жизнеформа, аналогичная киянской. Разница в степени развития. Если на Кие она находилась в зачаточном состоянии, то на Аури, по оценке биологов, почти родилась. Или вылупилась. Или расцвела. — Ирония была адресованная научникам, а точнее — их выводам. — Материалов собрано немало, просмотришь позднее. Наибольший интерес представляют сложные органические образования — так называемые почки, расположенные в коре планеты.

Стереограмма планеты сменилась серией разноцветных картинок — реконструкция объектов на основе широкодиапазонного сканирования. Почему-то первой возникшей ассоциацией был плод сви: тонкая плотная кожура, пористая волокнистая мякоть и бесформенное твердое ядро. Единственная разница: согласно показаниям сканеров, в «мякоти» почек имелись небольшие полости и даже короткие псевдотуннели. Ниоткуда начинающиеся и никуда не ведущие. По крайней мере на первый взгляд.

— Если рассматривать почки как единый организм, мы имеем многокомпонентную замкнутую систему, все или почти все подсистемы которой являются симбионтами.

На данный момент развернуто три научно-исследовательских комплекса, занимающихся непосредственно изучением почек. С учетом глубины, на которой находятся объекты, и некоторой специфики метеоусловий Аури понадобилась долгая подготовительная работа, которая была завершена лишь несколько дней назад. Теперь мы собираемся заняться почками вплотную. И вот здесь помощь оперативно-тактического состава может оказаться неоценимой.

— Для чего? Научникам нужна охрана? Биообъекты внутри почек активно агрессивны?

— Возможно. Но дело не только в этом… — Айя внезапно сбилась. — На месте разберемся. После того, как укомплектуешь состав, материал по Аури изучи предельно внимательно. Особенно в той части, что касается жизнеформы. И еще, — Айя выдержала паузу, — ты был на Кие, ты видел жизнеформу своими глазами. Тщательно вспомни свои впечатления — от посещения полигона, от обнаруженной тобой пещеры. Вспомни и сравни с тем, что есть в информпакете. Выкладки и измышления ученых можешь просмотреть, но особо на них не концентрируйся. Только факты. Факты и сравнение их с собственным впечатлением от жизнеформы Кии. Это главное.

Айя замолчала, разглядывая радужную стереограмму. То ли обдумывала, стоит ли что-то добавить, то ли ждала моей реакции. Потом чуть резковатым движением погасила висящую в воздухе проекцию.

— Пока все, Итени. Работай. В первую очередь — опер- состав. Срок — сутки. На Аури отправляемся максимум через четыре дня.

— Удачи, контролер Сиини.

— Да, забыла сказать… — Слова Айи настигли меня на пороге, за мгновение до того, как я коснулся сенсора. — У планеты Аури есть еще одна уникальная черта: это первый мир, к которому нам удалось проложить курс самостоятельно, без участия Наблюдателей. Не знаю, насколько поможет тебе этот факт при сравнении жизнеформ Кии и Аури, но в любом случае он заслуживает внимания. Удачи, Итени Рин.

Больше всего меня потрясло макраме из красных с белоснежными прожилками сосудов, вырастающих из пола и тонущих в темноте у свода пещеры. Живые эластонити ветвились, разбегались и вновь соединялись в единую сеть, пульсируя в такт беззвучным ударам живого насоса.

Внизу сосуды сплетались в огромные клубни — дрожащие, готовые вот-вот лопнуть и расплескаться слизистыми обрубками. Но затем судорожные сокращения прекращались, чтобы через полтакта повториться вновь.

Сморщенная серая пленка перебитыми крыльями вырастала из стен, прикрывая три гигантские колбы — чудовищную пародию на сердце. Ровный, без единой трещины или выступа пол устилала низкая грязно-бурая трава. Плотные плоские стебли взбирались по пульсирующему живому конгломерату, растекались лужицами плесени, перепрыгивали на крошащийся камень, карабкались все выше и выше. Иногда трава прорастала прямо сквозь живую ткань. В таких местах стебли становились багровыми, расцветали пушистыми белыми колючками.

Самое странное, что эта неестественная, чуждая картина казалась гармоничной, хотя и незаконченной. Будто скульптор остановился на середине работы. Что-то было лишним, чего-то не хватало…

— Зародыш. Пока только зародыш, — одними губами прошептала Айя. Но я услышал.

Время исчезло. Конус света медленно скользил по периметру пещеры. А мы зачарованно смотрели на растекшееся перед нами существо.

Я не сразу уловил изменение. Что-то произошло. Возникло легкое пси-давление — не опасное или вызывающее дискомфорт, в чем-то даже приятное. Все равно как на небольшой глубине ощущать над собой толщу воды. Попытка локализовать источник успеха не принесла.

— У вас все в порядке? — В голосе Сети скользило легкое беспокойство. — Что-то странное с пси-фоном.

— Все нормально, я контролирую ситуацию, — ответила Айя чуть раздраженно. — Не пойму, — добавила она спустя полтакта. — Странно.

Бледно-желтое пятно неожиданно прыгнуло вниз.

— Смотрите, — возбужденно проговорил Улин. К своему стыду, даже после указания я не сразу разглядел то, что заметил научник: почти утонувший в темной поросли короткий пластиковый туб.

— Похоже на контактный сканер. — Дайн высмотрел находку одновременно со мной. — Выходит, они все-таки попытались подойти поближе, прозондировать эту штуку. И в этот момент началось землетрясение…

— Кто им право давал? — сквозь зубы процедила Айя. — Третья фаза исследований. Только пассивный сбор информации. Только пассивный.

— Они хотели как лучше. — Улин выглядел раздраженным. — И они заплатили за ошибку…

— За ошибку заплатил институт! — резко прервала его Айя. — Не знаю, что эти энтузиасты пытались сделать, но именно их действия спровоцировали реакцию почки и, как следствие, обрушение корпуса.

— Это пока неизвестно, — вяло возразил Дайн. И прибавил неуверенно: — Надо бы проверить, может, они еще живы.

— Проверить? — В голосе Айи звучал лед. Слова падали острыми колючими кристаллами. — Хочешь составить им компанию? Или вызвать еще один толчок, чтобы здание окончательно просело и похоронило нас под собой?

Дайн промолчал, да сказанное и не требовало ответа. Айя протиснулась к прожектору.

— Собираемся. Здесь нам делать больше нечего. Блоки забрали. Вероятно, по ним удастся реконструировать последовательность действий исследовательской группы и понять, что именно послужило катализатором реакции почки.

— А… — просипел Улин. Ткнул пальцем вперед. Словно ребенок, которому при новом ярком впечатлении не хватает слов, чтобы выразить всю гамму чувств. Я перевел взгляд с Айи на расплескавшуюся лужу света, сместившуюся вглубь и немного вправо от утопленного в траве сканера.

Заметить, что именно привлекло внимание Улина, на этот раз оказалось проще. И я сразу понял, почему научнику не хватило слов.

Подсвеченный участок живого серого занавеса расслаивался. Более плотная кожистая основа проминалась, образуя углубление, а тонкая полупрозрачная пленка накрывала его воздушным, невесомым полотном. И на полотне был отпечаток — неуклюжий, небрежный, но отчетливый слепок элианина. С изломанными в нескольких местах конечностями и непомерно раздувшейся головой.

— Будто элианин в шлеме, — с интересом проговорил Дайн. — Как у природы такое получа… — Он вдруг замолчал. «И если остался шлем, то куда делся скаф?» — Я до боли сжал губы, поймав себя на том, что едва не задал вопрос вслух. В следующее мгновение в навалившейся тишине я услышал едва различимое: «Абсорбирован. Нервная ткань важна для структуры. Перенять — использовать. Вода, кальций — лишнее».

Я вздрогнул. Почувствовал тяжелый, давящий взгляд. Обернулся. Айя смотрела на меня в упор, хмурилась, но я почему-то был уверен, что сейчас она испытывает не злость или раздражение, а что-то сродни любопытству и… одобрению? Впрочем, на командные интонации столь неожиданный пакет эмоций не повлиял.

— Возвращаемся. Немедленно. Это приказ. — Айя буквально схватила Дайна за плечо и подтолкнула к тросу. — Порядок следования: Дайн, Улин, я, Итени. Вперед.

Щелкнул карабин, и Дайн медленно заскользил наверх. Прожектор Айя погасила лично. Однако Улин продолжал таращиться в темноту. И лишь с четвертой попытки сумел закрепить в замке трос, когда пришла его очередь подниматься.

Обратный путь проделали в полном молчании. Научникам было не по себе; психосферы вибрировали нервными, давящими волнами, и они даже не пытались это скрыть. Айя закрылась, на пси-уровне я едва ощущал ее присутствие. Оперативникам, дожидавшимся наверху, о находке не сообщили, так что им оставалось только гадать, чем именно вызван подобный настрой. А я… я словно впал в легкий транс.

Увиденное вызвало странное эмоциональное расслоение. Я никогда не считал себя особо впечатлительным, да и по ходу оперативной работы всякое бывало. Потому чувствовать сильную подавленность повода вроде не было. С другой стороны, все то, с чем я сталкивался до высадки на Кию, выглядело понятным и объяснимым. Однако Кия и Аури исказили привычную реальность, сбили крепкие надежные маяки, на которые опирался разум при осмыслении действительности. Но хуже всего было взявшееся ниоткуда ощущение: то, что произошло с исследовательской группой, правильно.

Как только я пытался найти в пользу этой версии хоть какое-то, пусть нелепое, обоснование, накатывала гадливость и чувство ирреальности. Но стоило немного расслабиться, и успокаивающий туман — «все хорошо, так и должно быть» — вновь обволакивал сознание.

Поведение Айи тоже вызывало тревогу. Ее эмоциональной спектр и раньше бывал малопонятен, но когда дело касалось жизнеформы, я переставал чувствовать линию ее поведению окончательно… Нет! Меня словно схватили за плечи и вырвали из водоворота псевдологических рассуждений. Айя права! Она знает, что делает. Нельзя подвергать сомнению!

По лифтовой шахте поднялись без затруднений. Смонтированный на дверях шлюз отработал штатно. Купание в мутной темной воде, короткая возня уже на поверхности: взобраться на обрушившуюся колонну научникам оказалось труднее, чем спуститься. Погрузка во флаер много времени не заняла. Пилоты, видимо, уловив наше настроение, от расспросов предпочли воздержаться.

Во время перелета никто также не проронил ни слова.

— Что ты об этом думаешь? — Униформа Айи чуть сбилась, волосы слегка растрепаны. Впервые на моих глазах она позволила некоторую вольность во внешнем виде. Однако вопрос был задан бойко, стоило дверным створкам сомкнуться за моей спиной.

— О том, что случилось с институтом, или о том, что видел под землей? — Я попытался привести мысли в порядок, максимально сосредоточиться. Последнее удалось только отчасти. Не помогли ни многоарковая подготовка, ни психоэмоциональный тренинг. На подлете к поселению на меня вдруг накатила чудовищная всепоглощающая усталость. Опустошение. Осталось одно желание — запереться в одноместной комнатке, перевести себя в состояние полусна и отключиться на сотню тактов. Но у контролера Сиини были другие планы. Сразу по приземлении она изъяла записи сканеров, засадила научников за отчет, а мне велела переодеться и явиться к ней в кабинет. Ни выбора, ни отсрочки предложение не предполагало.

— И об этом в том числе, — охотно согласилась Айя, опускаясь в кресло. Я присел следом. — Просто поделись впечатлениями о том, что считаешь важным.

Поделиться впечатлениями о том, что считаю важным? О перемолотом, затопленном институте, об исчезнувшей группе, оставившей на слизистой перепонке жизнеформы прощальный след, о странном поведении Айи?

— Абсорбирован. Нервная ткань важна для структуры. Перенять — использовать. Вода, кальций — лишнее. — Слова вырвались сами. Выскользнули непрошеными змейками и сорвались с языка, несмотря на вбитую в любого оперативника привычку контролировать каждую интонацию, каждое слово.

— Вот даже как. — Взгляд Айи сделался отрешенным. — Не ожидала… — Она словно спохватилась и продолжила прежним бодрым голосом: — Это все? Внизу, на платформе, когда Сети спросил, все ли у нас в порядке, ничего необычного не почувствовал?

— Давление. Психопресс. Не очень плотный. Как воздушная подушка. — Я запнулся, подыскивая более точное определение.

— Интересно. — Айя сплела пальцы и уставилась на зеркальную поверхность стола. — Сегментированное восприятие в сочетании с высокой автономностью. Выходит, Ильяр был прав, а я ошибалась. Обидно.

— Контролер Сиини, — в горле неожиданно пересохло, — что происходит?

— О чем именно ты хочешь спросить? — Мне показалось, Айя забавлялась, что совершенно не вязалось ни с ее статусом, ни с ситуацией.

— Вы понимаете в происходящем больше любого научника. И тем не менее не делитесь знанием ни с ними, ни… со мной.

— Имею право. — Айя откинулась в кресле и посмотрела на меня с некоторым разочарованием. — Но это было утверждение, а не вопрос.

— Кто такой Ильяр и что за суждение он вынес на мой счет? — В глубине заворочался и вновь улегся тягучий комок раздражения.

— Какая разница? — Теперь Айя не скрывала разочарования, наоборот, демонстративно выставляла его напоказ. — Наблюдатель, контактирующий с группой элиан, в которую вхожу и я. Это пустой вопрос, Итени. У нас почти не осталось времени, а ты по-прежнему отторгаешь… концентрируешь внимание на несущественных деталях. Не Наблюдатели тебя сейчас волнуют.

— Если вы знаете, что меня волнует, почему не расскажете суть сами? — Я все-таки разозлился. Прилив эмоций даже вытеснил ощущение непоколебимой уверенности в правоте Айи.

— Если я буду говорить за тебя, ты останешься там же, где и теперь, — в тон ответила Айя. — Ильяра это не устраивает, и здесь я с ним солидарна.

Я молчал. Какого вопроса добивается от меня Айя? Что за иносказания? Мы не дети. Вокруг гибнут элиане, а она играет словами. Чего ради? Или… Ощущение правоты собеседницы вновь накрыло с головой. Но в этот раз оно было не самодостаточным, а словно подталкивало к чему-то, давало подсказку, разобрать которую никак не получалось. Она права. Если она права, значит, действительно нужно спросить. Спросить правильно. Спросить о важном. О чем?

Поток продолжал нести меня, пытаясь вырвать из устоявшегося ассоциативного круга, из стандартных образов и связей. В словах женщины была логика. Не обычная, не такая, какой привыкли пользоваться мы, но не менее четкая и устойчивая в плане причинно-следственных связей. Иная гармония. Похожая на…

— Абсорбирован, — механически произнес я и сразу понял, что угадал. — Нервная ткань важна для структуры. Откуда я это знаю и что в точности эти слова значат?

Айя улыбнулась. Немного жеманно. Как совсем юная девочка.

— А вот на эти вопросы я отвечу немного позже. Сначала самой надо разобраться. Я вовсе не всеведущая, как твой бывший куратор привык думать. Детали процесса, с которым нам пришлось столкнуться, не до конца понятны. Да и в целом ситуация нетипичная, а у меня слишком мало опыта, чтобы немедленно сделать выводы. Надеюсь, запись со сканеров поможет разобраться. Отдыхай пока. Завтра вернемся на крейсер, надо провериться на корабельном диагносте.

— На крейсер? — с удивлением переспросил я.

— Сначала на орбитальную платформу, — немного рассеянно ответила Айя. Казалось, после «правильного» вопроса ее заняли мысли, не имеющие ко мне прямого отношения. — Тамошний персонал выпросил что-то у снабженцев — закинем по пути.

— Что за проверка на корабельном диагносте? — прозвучало чуть резковато, но стремление уйти от ответа выглядело нелепо.

— Просто очередная попытка собрать материал. — Айя махнула рукой. — Обычное тестирование, ничего экстраординарного. Меня интересует, что за давление ты испытывал рядом с жизнеформой. Направление поиска известно, но для уточнения деталей нужна техника.

— А здесь подобное тестирование провести нельзя? — вдруг уперся я, вполне сознательно нарушая субординацию.

— Нельзя. Наше оборудование не подходит, нужно наблюдательское. А оно установлено на корабле. Транспортировка запрещена. Еще вопросы есть?

— Есть. — Я в упор посмотрел на собеседницу. Отступать не хотелось. Раз нарушил субординацию — надо идти до конца. Тем более что происходящее касалось меня напрямую. — Что означает «у нас почти не осталось времени»?

Айя молчала почти такт, потом глухо бросила:

— Контролер Итени Рин, вы свободны. Сто тридцать тактов на отдых. Рекомендую поспать перед стартом.

Я хотел возразить и обнаружил, что не могу произнести ни слова. Не желаю произносить. А несколько мгновений спустя осознал, что стою на пороге кабинета.

И тут я услышал бесплотный шепот, как тогда, в пещере с жизнеформой: «Нельзя иначе. Не получается. Не позволит».

Шепот стих. Зеленые лепестки с едва слышным шелестом сошлись за спиной, и я остался один посреди коридора.