Тень мессии

Глава 8 Этот мир — наш. Итени Рин

— …И тогда солнце сошло с предначертанного пути и, склонившись над Рином, развеяло сумрак, поглотивший воина после сражения с Арином. Те же, что стояли за сбившимся с пути, были ослеплены сиянием светила, опустившегося на поле пред городом из стекла…

— Большое, — я прервал Арга, не давая закончить рифму на высоком смысловом слое. Воспоминание о Рине, развеявшем тьму, не нравилось мне и в детские годы, а сейчас звучало просто наивно, выспренне. Особенно здесь. На оси мироздания.

— Девять миллионов… — едва слышно пробормотал Apг. Поймал вопросительный взгляд и уже громче повторил: — Семь порядков разницы. Не верится, что такое возможно. Рядом с ней Элию мы бы даже не разглядели.

— Большая, — повторил я. Вылепленный из огня шар на неуловимое мгновение покрылся серебристой изморозью. Словно набросили тонкое ледяное покрывало… Ось мироздания. Место, где сходятся нити, пронизывающие Вселенную. Ты звала — я пришел. Мы пришли.

Гарт отпустил нас на удивление легко, даже не попытался задержать в липких объятиях службы контроля. Радорианские аналитики не сумели или не успели связать события воедино. Во многом потому, что элиноид не оставил за собой следов. Ни среди обломков флаера, ни в изуродованной турбоплатформе тел погибших не нашли. От флаера вообще почти ничего осталось: несколько небольших фрагментов носовой и хвостовой частей, где был установлен маяк. Идеальный срез, никаких следов высокотемпературного воздействия. По крайней мере на тех стереограммах, которые продемонстрировали радориане. Турбоплатформа пострадала меньше. Ее рассекли на пять широких колец и полностью выжгли салон. Вылизали до композитной углепластиковой оболочки. Осталась только разрубленная пустая болванка.

Официальная причина — взрыв сверхнадежных двигательных установок — выглядела нелепо, но ничего лучше эксперты предложить не смогли. Мы и не настаивали. Важнее, что представителям посольства удалось выставить Элию пострадавшей стороной. Как результат, мы смогли покинуть планету меньше чем через сутки, после соблюдения минимума формальностей. Очередной повод убедиться — сотрудники посольства представляют Элию достойно и при переговорах добиваются многого. Жаль, среди них не было ни одного идущего…

Я стал проводником, когда корабль совершал прыжок. Задержка перед перемещением была минимальна: транспортник рассчитал координаты выхода заранее.

Вопреки должностным инструкциям я находился в мед- блоке. Лишенные орнамента стены цвета увядающей зелени. Тусклая матовая капсула регенерационной камеры. Немигающий синий индикатор — идет процедура активного восстановления. Экран терминала, заполненный мешаниной данных. Застывшее в биорастворе тело…

Я не чувствовал Айю. Все попытки проникнуть в психосферу закончились ничем. Замороженное до полного отторжения пси-поле не поддавалось ни мне, ни триаде телепатов, которую отбирала лично Айя, ни Тэну. Но куда больше меня пугала оборвавшаяся серебряная нить. В какой-то момент я вдруг осознал, что не чувствую связывающей нас вибрации. Сосредоточился на паутинке, но уловил лишь слабое эхо там, где раньше звучала мелодия. И вновь Тэн ничем не смог помочь, предположил лишь, что, возможно, затухание является следствием критического состояния организма.

Айя умирала. На моих глазах. Клетки без видимой причины старились и отмирали в считанные мгновения. Никакой системы, никакой последовательности. Омертвение могло коснуться кожного покрова на руках, а через такт — сердечной мышцы. Издеваясь, выдержать паузу, дать регенератору справиться с последствиями предыдущей атаки, а потом перекинуться на легкие или позвоночник. Забавы смерти. Последствия контакта с элиноидом.

Я не отрываясь смотрел на синий огонек, будто взгляд способен что-то изменить. Глупое поведение для оперативника, для элианина, видевшего смерть в десятках форм. Глупое…

Мир мигнул. На один удар сердца сделался монохромным, словно я взглянул на него через серый фильтр. Но на смену не нужным более краскам пришло видение… приоритетов? Последовательностей?

Понимание происходящего шло не на сознательном, а на глубинном рефлекторном уровне. Стало естественным, как дыхание и пульсация психосферы. Элиане, предметы, события — виденные тысячи раз и появившиеся в поле внимания впервые. Все они приобрели строгий порядок. Оказались вписаны в единую систему взаимодействий. Но главное, я приобрел новую точку отсчета. Увидел мир с неизмеримо большей высоты, нежели ранее.

Серый фильтр исчез столь же внезапно, как появился, но это было не так важно. Я знал, что он вернется и в следующий раз продержится дольше. Надо подождать. Мне показали достаточно для того, чтобы начать действовать.

Айя… Айя перестала быть соратником. Перестала быть другом. Перестала быть… Я сцепил кисти с такой силой, что почувствовал боль в суставах.

Айе следовало умереть. Она перестала быть частью общности и могла нести потенциальную угрозу в дальнейшем. Слабую. Почти неразличимую. Айя была неопределенна и по какой-то причине не могла снова стать частью порядка. Противоречие. Неразрешимое. Индивиды должны быть вписаны в структуру. Неопределенность должна быть устранена…

Я ничего не сделал. Не пошел к координатору корабля, не стал разговаривать с оператором медблока. Я знал, что поступаю неправильно, но отказывался действовать иначе. В конце концов, если статус женщины изменится, если вероятность угрозы с ее стороны вырастет, можно пересмотреть решение. Потом. Не сейчас.

Корабль вынырнул на внешней орбите Элии. Так близко, как только возможно. Мне понадобилось несколько сотен тактов, чтобы окончательно выстроить последовательность действий. Но когда я сошел на прогретую солнцем упругую подушку посадочной площадки, будущее было выбрано. Осталось реализовать намерение.

Элия колебалась. Несмотря на усилия предшественников, планета и сообщество не были до конца вписаны в порядок. Власти отдельных проводников оказалось недостаточно для воплощения идеи.

Я потратил сутки на переговоры. Члены совета, сотрудники Контроля, военные — поток обычных элиан, идущих и проводников. Первые — живые оболочки, которым недоставало наполнения, какими бы насыщенными ни казались их психосферы, — возражали чаще всего. Несколько раз приходилось воздействовать напрямую, принудительно встраивать субъекта в сплетение нитей. Это было неправильно. Процесс агломерации должен идти последовательно, растянуться во времени. Без прелюдии, сразу перейдя к предпоследнему этапу, я обрекал индивидов на скорую смерть. К сожалению, выбора не было.

С идущими было проще. Свою часть работы они выполняли безукоризненно, лишь иногда пытались вносить небольшие коррективы. Я знал — со временем это пройдет.

Проводники не доставляли ни малейших проблем, помогая настолько, насколько это в их силах. Я точно знал, когда они появятся, что сделают и каковы будут последствия действий. Предвидение будущего… Нет, не предвидение. Будущее уже выбрано, мы просто воплощали его в жизнь. Другие варианты признаны ошибочными, а значит, их не существует. Единственно верный поток событий. Единственная нить, ведущая к цели.

К середине второго дня я получил необходимые разрешения. Три звена — двадцать семь крейсеров дальнего и среднего радиуса действия — все, что возможно собрать за столь короткий срок. Пункт назначения… Я не знал, как выглядит планетная система, в которую надлежит переместиться. Точных координат не было. Однако среди операторов было три проводника, открывших путь к Аури. Тогда им тоже приходилось перемещаться, не зная четких координат выхода, ориентируясь по звучанию серебряных струн. Теперь каждому из триады предстояло провести за собой звено кораблей. Они справились.

Перемещаться пришлось в два приема: мелодия, исходящая от звезды назначения, рядом с Элией звучала слишком слабо. Первый прыжок вывел нас на орбиту Аури.

Я почувствовал мучительную боль — не физическую, внутреннюю, — похожую на возникающее при глубоком слиянии психосфер сопереживание. Сопереживание тяжело раненному или умирающему элианину. Но сильнее, глубже, объемнее.

Аури — планета, которую я знал, исчезла. На ее месте болтался мертвый кусок камня с агонизирующей пленкой жизни, с бессмысленным исследовательским комплексом. И этот камень был не просто мертв. Он стал враждебен и в будущем нес угрозу; отторгая установленный порядок, становясь фактором неопределенности… Мне вспомнилось обнаженное окаменевшее тело, висящее в утробе регенератора. Где-то в глубине сознания я по-прежнему жалел Айю, по-прежнему был готов отдать за нее жизнь. В ненужной более глубине. Надо признать — я совершил ошибку, отказался от единственно верного решения. Ошибку надо исправить. Устранить неопределенность, устранив ее носитель. Потом. По возвращении. И придется изолировать Аури. Жаль, у нас нет оружия, способного уничтожать лишние планеты.

Подавив отвращение, я прислушался и невольно улыбнулся. Да, планета умерла, но смерть не мешала мелодии- струне звучать в этом месте много мощнее. Казалось, проложить отсюда курс смог бы даже я, что говорить о координаторах, занимавшихся этим на протяжении сотен арков.

Спустя две сотни тактов мы вновь переместились: когда идешь вдоль струны, подобрать координаты очень легко.

А затем я увидел ее. Ось мироздания, на острие которой покоилась самая большая из известных нам звезд. Живое пламя, принявшее законченную совершенную форму и побудившее координатора процитировать отрывок из воспоминаний о Рине, разогнавшем тьму.

Влажное горячее касание. Время!

Я открыл глаза, соскользнул с кровати, хлопнул по пластине уникома.

— Итени Рин. Общая готовность. Боевой режим.

— Принято, — ответил мне Apг — сменный. Координатор сдал вахту: ему, как и мне, необходим хотя бы минимальный отдых. Особенно в свете грядущего… чего? Не имеет значения. Мы оказались здесь не случайно. Принимая во внимание срочность вызова, ключевое событие должно произойти в ближайшем будущем.

Я на ходу застегнул форму. Прицепил уником.

Кожа горела, к голове прилила кровь. Пробуждение от касания нити не прошло бесследно. Перед выходом я бросил короткий взгляд на внутренний терминал. Выходит, я проспал чуть больше ста тактов. Будущее не желало ждать — оно настойчиво рвалось сквозь двери. Однако мы успели. Мы были там, где предписано, и теперь могли влиять на ход событий. Как?..

Мир вновь потерял краски. Развалился на черный и белый цвет. Нити иссекли пространство, показывая смыслы и последовательности действий. Теми, что ярче, следовало заняться сразу, более тусклые могли подождать. Единение длилось дольше, чем в предыдущий раз, и, подходя к залу управления, я уже знал, что делать.

И все-таки удача не желала полностью переходить на нашу сторону. Что-то шло не так. Неясная тревога. Неуверенность. Неопределенность. Во время контакта мне показалось, что прогноз не полон, не способен целиком объять разворачивающиеся событийные цепочки…

Створки двери раскрылись, пропуская в просторный по корабельным меркам отсек. Сзади послышались торопливые шаги. Я сделал шаг в сторону, и Apг проскользнул к креслу главного оператора. Я отметил углубившиеся морщины и припухлости вокруг глаз и носовых дуг. Мимолетно подумал, что, наверное, выгляжу не намного лучше, несмотря на разницу в возрасте и силовой подготовке. Отсутствие сна и напряжение последних дней не могли не сказаться.

Фиксирующие эластонити — дань временам, когда Элия только начинала осваивать космос. Полтакта, необходимые на слияние.

— Что делать, Итени? — Глаза Арга закрыты, но уделить все внимание управлению кораблем он не спешил.

— Увеличить чувствительность сканирования. Зона… — Я на миг замешкался, пытаясь перевести прошедшие по нитям вибрации в привычную систему координат, затем выделил на стереокарте четыре области: полусфера, охватывающая звезду, планета, на орбите которой мы находились, и два пятна неправильной формы между ними.

— Что искать? — одними губами прошептал Apг.

— Аномалии. Не знаю, какого рода. Попытайтесь максимально расширить диапазон поиска. И дай оповещение по всем звеньям — полная боевая готовность, переход в режим активного патрулирования.

— Принято. — Координатор замолчал.

Я опустился в кресло второго дублера. Свернул проекции звездной системы в объемную модель и начал медленно, район за районом, просматривать стереокартину, пытаясь воссоздать полученное при пробуждении знание-ощущение.

Солнце, планеты, пояса астероидов… Непривычная карта, совсем не похожая на открытые ранее системы. Плоскости вращения планет варьируются в широком диапазоне, сверхконцентрированные пылевые облака, выстроившиеся в линию астероиды… Строгий порядок. Единый механизм… нет, организм. Отличный от тех, с которыми я сталкивался в прошлой жизни.

Сосредоточиться… Пусто. Не понять. Мои действия предельно ясны — проверить указанные области, быть готовым отреагировать на новую информацию… и все. Дальше ждать. Будущее наступит, и тогда надлежит действовать. Но не сейчас. Сейчас — ждать.

— Многочисленные вспышки, — на выдохе выкрикнул Apг: слияние искажало внешнее восприятие и обостряло эмоциональную чувствительность. — Яркость от ноль семнадцати до ноль сорока трех. Сильный поток гамма-излучения.

— Ядерная реакция? — Я почувствовал, как запульсировала кровь у основания шеи. Аналитмодуль спешно выстраивал стереограмму, обобщающую данные со сканеров.

— Нет. — Координатор отверг версию после едва уловимой заминки. — Спектр иной. Ближе всего реакция взаимного распада. Если так, то, судя по яркости, аннигилируют значительные объемы вещества. Однако совпадение спектров не полное. Пока не могу подобрать адекватную модель.

Я не ответил, пытаясь понять-поймать новое ощущение- предсказание, но дрожащие белые нити не спешили давать подсказку.

Аналитмодуль продолжал реконструкцию. Рядом со звездой, совсем близко, одна за другой появлялись прозрачные бирюзовые сферы. Те, что побольше, частично накладываясь друг на друга, срастались в гроздь. Шарики поменьше были разбросаны вдоль оси гроздь-светило. Несколько десятков вздулись глубоко в фотосфере.

— Похоже, там идет бой, — негромко проговорил дублер, не проронивший до этого момента ни слова.

— Или шел, — уточнил Apг. — Учитывая расстояние, мы фиксируем события с запозданием в двадцать пять тактов.

Словно в ответ на его слова стереограмма застыла. Новые пузырьки не спешили вздуваться. Но и сейчас их было не менее полутора тысяч.

— Зафиксировано тысяча семьсот девяносто две вспышки, — подвел итог Apг. — Странно. Если действительно шел бой, то с обеих сторон принимало участие не менее сотни кораблей. Но никаких следов…

— Наблюдатели, — коротко произнес я. — Контролируемый взаимный распад… Больше некому.

— Но с кем они сражались?.. — Не столько вопрос, сколько озвученная мысль. — И чем завершилась…

Я на мгновение ослеп и оглох. Психосферу, казалось, запаяли в свинцовый шар. Потом ощущение изоляции ушло. На этот раз мир не выцвел, не превратился в серую стерео- картинку, однако вектор дальнейших действий вновь стал предельно ясен.

— Планета. Сосредоточься на околопланетном пространстве. — Несколькими штрихами я подправил выделенный ранее район.

— Принято, — прошептал Apг.

По телу пробежала дрожь: организм пока не мог полностью принять режим общения с внешним разумом. Воспользоваться портативным медблоком и принять стимулятор?..

— Что-то есть, — пробормотал координатор. — Слабое возмущение, похожее на то, что возникает при перемещении. Но очень слабое. На пределе чувствительности сканеров. Возможно, случайная помеха. Не уверен, что это реальный след…

— Наблюдатели. — Я рассматривал размытое пятно — место, откуда исходил сигнал. — В обычной ситуации они скрыли бы свое появление полностью, но здесь отработанные технологии дают сбой.

— Почему ты так считаешь?.. — начал было Apг и осекся. Одновременно я почувствовал легкое колебание одной из струн. Координатор был не прав, ставя мое суждение под сомнение, и ему давали это понять. — Что дальше? — прошипел он после короткой паузы.

— Дальше… — Я попытался воссоздать трудноуловимое ощущение. Не понять. Не помогает ни подброшенное псевдовоспоминание, ни пси-оттиск. Переданное впечатление походило на модель процесса… действия… преобразования? Игла, с усилием пронзающая слой плотной ткани. И я — наблюдатель, скользящий по разрываемым эластонитям в отчаянной попытке догнать титановый стебелек. Не достигнув подкладки, игла растворяется, сливается с тканью. Но мое движение не прекращается. Я подбираюсь все ближе… Обрыв. Дальнейшее будущее не определено. Требуется новое знание.

— Сузьте район поиска до минимума. Фокус на области, где предположительно появились корабли. Сообщите звеньям — пусть выдвигаются к этой точке.

— Принято, — подтвердил Apr и уточнил: — Ближайшие корабли — наш и «Кири-один». Команда?

— Полная готовность.

— Если это действительно Наблюдатели, что мы сможем противопоставить… — Дублер прервался, не закончив фразу, и я снова почувствовал вибрацию недовольства. Мои решения поддерживали, и это было приятно. Значит, первую часть послания я разобрал верно. Осталось понять-воплотить остальное.

Прошел такт, второй, третий. Сканеры дробили мир на спектр излучений, пытались найти хотя бы слабое отклонение от нормы. Впустую. Наблюдатели появились и вновь исчезли, оставив лишь смутный след. Возможно, возмущение было вызвано не появлением их кораблей, а перемещением прочь от планеты? Возможно, они совершили двойной прыжок, задержавшись здесь только на миг?

Я почувствовал легкое жжение. Происходило нечто, требующее моего внимания. Я должен был что-то предпринять. Но что? Детекторы молчали, новое предвидение-озарение не желает проявиться.

С каждым ударом сердца жжение становилось сильнее. Оно не несло вреда или боли, лишь пыталось обратить внимание на иглу, скользящую сквозь переплетение волокон. Иглу, за которой предстояло последовать… Выбелившая мир вспышка. Серебро, хрусталь, арилит… На этот раз пространство вокруг раскрасили в сотни оттенков белого. И каждый предмет, каждый элианин светился изнутри, превращая зал управления в экзотическую пещеру, выстроенную из стекла, внутри которого билось живое белое пламя. Фрагменты смыслов сложились в единый узор. Я увидел всю последовательность действий от точки здесь-сейчас до узла неопределенности, когда игла станет частью принятой за ткань структуры. Осталось совсем немного. Успеть.

— Готовь катер. — Я поднялся и быстрым шагом направился к двери. — Десантная группа последует за мной.

— Принято, — бесцветным голосом подтвердил координатор. — Вниз?

— На планету. — Я вынырнул в коридор, перешел на бег. Как неудачно, что среди идущих и тем более пробужденных мало оперативников. Боевые группы находились только на одном из трех кораблей, и в нашей связке это был «Кири». Неудачно, но не существенно. Расстояние между крейсерами невелико, и временной разрыв между посадками капсул будет небольшим. Впрочем, даже в отсутствие поддержки я отправился бы один — вдоль серебряного потока, вдоль единственной дороги, ведущей в будущее.

Игла продолжала падение. Я ощущал боль, когда ткань мироздания рвалась под напором грубой примитивной силы. Фильтр, превративший пространство в калейдоскоп сгустков света, то исчезал, то вновь появлялся, помогая скорректировать курс. Удачно. Навигация без его помощи была бы невозможна.

Ветер бился об армированные борта машины. Молнии мелькали с такой частотой, что темное болото облаков тонуло в бесконечных вспышках. Я знал, что планета не пытается причинить мне вред. Она хотела помочь, и будь в запасе немного времени, открыла бы безопасный коридор. Однако все произошло слишком быстро, и гигантский организм просто не успел перестроить естественный жизненный ритм.

Вновь засбоил аналитмодуль, а может, поплыла сканирующая аппаратура, не способная более сообщать корабельному мозгу точные данные. Я давно перешел на ручное управление и вел корабль по серебристым эластонитям, указывающим единственно верный маршрут. О том, каково приходится ведомым, вынужденным ориентироваться только на мой сигнал, даже не думал. Цель была внизу. Цели следовало достичь любой ценой. Потери, затраты времени и сил были не важны. Если удастся добраться всем вместе — радость, погибнет часть — не суть. Мы, как можно больше нас, должны быть там — остальное вторично.

Двигатели работали без перебоев. Я бы форсировал установку, но сознание под прессом перегрузок и так балансировало на грани коллапса. Мы опаздывали, совсем чуть-чуть. Но надежда, что мне удастся догнать иглу у самой земли, оставалась. Надо только выдержать…

Неожиданно облака расступились. Катер вынырнул из наэлектризованного клубящегося тумана, и я увидел землю — бескрайнюю нежно-золотистую равнину, пронизанную сиянием. Оно отличалось от того, что порождал серебристый фильтр, хоть я и ощущал общность их природы. Определить источник света было невозможно. Да и желания искать объяснение увиденному не было. Идеальный порядок. Покой…

Укутавшее землю покрывало вздулось гигантским пузырем. Рядом выросла россыпь пузырьков поменьше. Они кружили около одной точки… Не разобрать. Сканеры выдавали бессмысленный набор цифр и невозможные кривые на стереограммах. Рассмотреть что-либо среди вздымающихся и опадающих холмов не удавалось.

Я попытался взглянуть на танец живых гор сквозь серебристый фильтр и непроизвольно вскрикнул. Показалось, в глаза ударила струя пара. В центре выверенного, гармоничного и агрессивного танца стихии пылало черное солнце — сгусток тьмы, слепивший сильнее самой яркой звезды.

В следующий миг золотая волна скрыла черноту, но я знал: тьма не отступила. Она по-прежнему была там, под покровом живой земли. И она шла к своей цели. К своему будущему, в котором для нас не было места.

Светящийся бугор продолжал набухать, тянуться в небо навстречу падающему болиду катера. Избегая столкновения, я слегка отклонился от курса и начал торможение позже намеченного срока. Полностью погасить скорость я не успевал. Времени на реверс тяги было достаточно, да и мощности двигателей хватило бы, однако возникшие перегрузки, вероятно, привели бы к потере сознания. Что в отсутствие автономного навигатора равносильно катастрофе. В итоге все, что я успел, — сделать траекторию более пологой, уменьшив угол атаки.

Амортизирующая пена выплеснулась в тесную кабину. Она поднялась почти до горла, когда шасси катера чиркнуло по нежной, покрытой пушком кожице планеты.

Сознание я не потерял, однако на этом удача закончилась. Удар потряс организм, перетряхнул каждую мышцу, каждый орган. Тревожно пульсировала сенсорная панель медблока. Иллулиар начал действовать без команды, пытаясь хоть как-то компенсировать последствия нештатной посадки. Полдесятка инъекций развеяли красную пелену. Через три-четыре десятка тактов меня ждет жестокая расплата, но зато я вновь обрел способность двигаться.

На то, чтобы выбраться из катера, ушел почти такт. Тело слушалось плохо. Словно из него вытянули мышцы и вставили на их место безвольную эластогубку.

Я подхватил плазмер и побрел в сторону взметнувшейся до небес горы. Опомнился. И невероятным усилием заставил себя перейти с шага на бег. Спешить. Надо спешить. Туда, где горит черное солнце. Солнце, которое должно потухнуть.

Полтакта… Такт… Внезапно я ощутил прилив сил. Белые струны возникли из ниоткуда, прошили меня насквозь, смывая боль и усталость. Перед глазами вновь возник фильтр из прозрачного серебра. Правда, мир вокруг почти не изменился. Разве что земля посветлела, окончательно утонув в теплом сиянии.

Еще одна вспышка — чужой объект. Предмет, которого быть не должно. Следуя за эластонитью, я сделал несколько шагов в сторону, к основанию невысокого холма. И в замешательстве уставился на инородное тело.

Разрядник. С коротким стволом, плоской коробкой магазина и непривычно тонкой рукоятью. Спусковая клавиша расположена снизу — на радорианский манер, но такую модель я видел впервые. Белая змейка спустилась с руки, обвилась вокруг пистолета. Я нагнулся и подобрал оружие. С недоумением отметил, что вместо единого дульного канала выходное отверстие забрано мелкой сеткой. Но времени разбираться вибрирующие струны не дали.

Несколько шагов — и я увидел дорогу: бездонно черную полосу, умертвившую отблески света. Застывшая золотая волна сходилась над ней гигантской аркой. Серебристые струны вибрировали, звали, тянули меня внутрь туннеля.

Подавив отвращение, я ступил на выгоревшую землю. И отступившая было слабость вернулась вновь. Принесшие облегчение эластонити рвались одна за другой, восстанавливали целостность и снова лопались, не способные удержаться над темной колеей.

Одновременно я ощутил давление — хаотичные пси-разряды, подобные стене молний, сквозь которую пришлось прорываться. Иногда слабые, гаснущие в невидимой броне, иногда обжигающие, способные в доли такта раздробить психосферу. К счастью, последние цепляли лишь вскользь.

Несколько раз на какие-то мгновения я терял сознание — от обезумевшей, искаженной реальности не спасала даже серебристая сеть, — но все-таки находил силы двигаться дальше. Главное — не останавливаться. Не думать — делать. Поднять левую ногу, пронести вперед, опустить. Поднять правую…

И вдруг все закончилось. Туннель оборвался, и я оказался на краю мертвого черного кольца, окаймляющего неглубокий котлован. Скинул с плеча плазмер, перебросил найденный разрядник в левую руку.

Мысли обрели кристальную чистоту. Боль отступила. Белые струны были поблизости — я слышал хрустальное звучание, — но ни одна из них не проходила сквозь меня. Давление на психосферу тоже исчезло. Меня переполняла необычайная легкость, которую портил лишь едкий гнилостный запах-вибрация, источаемый отравленной землей.

Пять широких шагов. Прижатые к бедрам разрядники. Лежащие на спусковых клавишах пальцы. Я замер, не в силах сдвинуться с места. Странный паралич сковал тело, не давал сократиться ни одному мускулу.

Озеро. Стеклянное озеро. Одинокая фигура в неуклюжем красном скафандре. Руки сложены на груди. За спиной бьются огромные крылья, вырезанные из слепящей тьмы. Прозрачная маска не способна скрыть даже капелек пота, скользящих по испещренной морщинками коже.

— Аннигилятор тебя выдает, — весело проговорил элиноид. — В отличие от твоего плазмера на нем нет маскслоя.

— Наверное, мне следует восхититься твоим упорством. Несмотря на то что по-настоящему твоего, — элиноид выделил слово как ключевое, — в этом упорстве клиг наплакал. И все же ты здесь. Сомневаюсь, что даже Наблюдатели предполагали такое развитие событий. А умудриться обмануть Наблюдателей… достойно восхищения. И все-таки я не понимаю. Если эта штука под нами, — он топнул по застывшей тусклой глади, — действительно разумна, на кой бес она гнала тебя сюда? Неужели не понимала, что ни ты, ни весь ваш десант вместе взятые не способны меня остановить? Или дело в другом?

Элиноид замолчал. К мышцам понемногу возвращалась эластичность. Пока недостаточная, чтобы сбросить окаменение, но по крайней мере я вновь почувствовал тело.

— Я не понимаю, элианин. — Черные крылья поникли, потеряв форму, превратились в трепещущий кусок пустоты. — Твое появление здесь нельзя объяснить удачей или невероятным стечением обстоятельств. Оно было предопределено. Поэтому мы не пересеклись на Кие и Гарте. Поэтому ты ускользнул на Аури. Но в предопределенности должен быть смысл. Однако я по-прежнему его не вижу. Даже сейчас, достигнув предела… Зачем ты пришел, Итени Рин?

Элиноид опустил руки, чуть склонил голову набок, словно его вопрос предполагал ответ. Я пошевелил кончиками пальцев. Нажать на клавиши разрядников смогу, но надо скорректировать прицел. Совсем чуть-чуть…

По спине прошла теплая покалывающая волна, и я снова обрел способность двигаться. Непроизвольно качнулся, восстанавливая равновесие… и стиснутые пальцы поймали лишь пустоту. Между мной и элиноидом из ниоткуда возникла широкая черная ферия. Описала короткую дугу, едва не чиркнув по иллулиару, и тут же отпрянула, втянулась в пятно мрака. Я непроизвольно посмотрел на руки.

От разрядников остались огрызки. Рукояти обрублены до основания. Внешнее напыление перчаток также было сорвано, хотя разгерметизации не произошло.

— Ты не представляешь, как трудно удержаться от того, чтобы не смахнуть здорового мерзкого таракана из этой реальности… — Элиноид оскалился. — Ты убил Кэлеона. Ты столько раз пытался убить меня. Ты стал слугой этой твари. Ты даже не представляешь, насколько отвратительно выглядишь со стороны… — Он криво усмехнулся. За спиной во всю ширь распахнулись крылья. Сейчас они могли накрыть озеро целиком.

— Остановись. — Слова были чужими. Они рвались наружу, хотя я и не осознавал в полной мере их смысл. — Землянин, ты должен остановиться. Ты ошибаешься. Вы все ошибаетесь…

— …но знаешь, — элиноид словно не услышал сказанного, — твоя смерть и впрямь поставила бы точку. Подтвердила, что я тот, кем меня хотят видеть. Наверное, мне хочется доказать… Кому угодно! Пусть даже самому себе, что я способен не только разрушать. Что я не стал придатком к собственной Тени… — Он прервался, посмотрел на раскрытые ладони.

Будь у меня шанс, один из миллиона, да что там — один из миллиарда, я бы бросился на него, попытался сбить с ног… Шанса не было. Я знал это, и тягучее бессилие жгло и разъедало изнутри.

— Все-таки глупо получилось, — пробормотал элиноид. — В итоге я остался ни с чем. Без надежды на другой исход, без надежды на будущее. Большая власть предполагает большую ответственность, а абсолютная — предопределяет все твои действия… — Он снова посмотрел на меня. — Но, кажется, я могу сделать еще одну вещь.

Это и пси-атакой нельзя было назвать. Посланный разряд смял защиту, проник сквозь все выстроенные в сознании блоки. Меня вновь сковал паралич. Только на этот раз вместе с окаменением пришла боль.

Затрещали, лопаясь, мышцы. Неведомая сила медленно, хрящ за хрящом, выламывала из тела позвоночник. Вместо воздуха в легкие затек расплавленный металл. Я закричал, если бы мог, но ни горло, ни губы не повиновались.

Не знаю, сколько прошло времени, когда кровавая тьма, занявшая место в пустых глазницах, неожиданно сменилась светом. Я вновь увидел мир с необычайной четкостью. Боль не ушла, но сделалась терпимой. А затем я увидел себя. Вброшенный пси-пакет знания, смешав настоящее и прошлое, заставил за доли такта заново пережить события последнего арка. Заставил понять, что я делал и кем стал.

Я — Итени Рин, рожденный на Элии. Оперативник десятой категории. Сотрудник контроля. Ячейка конгломерата, называемого жизнеформой… Конгломерата… Я почувствовал острую абсурдность происходящего. Стыд, отвращение к самому себе. Я — желавший убить Айю. Я — готовый пожертвовать соотечественниками и даже всей Элией ради… чего? Цель, дорога, единение — белые струны превратились в пустые слова-воспоминания, не имеющие малейшего смысла.

— Что ты сделал? — Губы по-прежнему не шевелились, но необходимости задавать вопрос вслух не было. Элиноид читал мои мысли, хоть я и не чувствовал его прикосновений к психосфере.

— Отсек тебя от единой сети. Прижег проросшего внутри зародыша.

— Уничтожь… его. — Я нашел силы произнести просьбу вслух.

— Не выйдет. — Чужак мотнул головой. — Слияние слишком глубокое. Попытаюсь разделить — погибнете оба.

Он снова оскалился.

— Не переживай. Если мне удастся задуманное и ты каким-то чудом выберешься с планеты, личинка паразита лишится подпитки и со временем растворится в твоей личности. Ну а если не удастся… — Элиноид сделал неловкое движение плечами. — Через пару дней беседа покажется тебе просто дурным сном.

— С Айей ты поступил так же? — Каждый высвобожденный звук высушивал, раздирал горло, но я упрямо отказывался задавать вопросы мысленно.

— Нет, — после вязкой паузы ответил элиноид, и по интонации было понятно, каких усилий стоило признание. — Не ожидал, что она выживет. Но девочка оказался крепче, чем я думал. Второй раз… удивительно. — Он усмехнулся, затем вновь посерьезнел. — Уходи, элианин. Улетай, если успеешь. Пока тварь не поняла, что ты больше не слуга, пока этого не поняли твои подчиненные. Оттиск жизнеформы какое-то время послужит пропуском. Улетай.

— И что потом? — Вопрос был лишний, но я не мог его не задать.

— Не знаю. — На меня обрушилась пси-волна бездонной безнадежной тоски. — И Наблюдатели не знают. И Паразит. Так уж сложилось, что мне не дали возможность строить. Только разрушать. А потому все, что я смогу сделать, — расчистить площадку. Что на ней будет возведено, зависит только от вас. Уходи, элианин. Возвращайся в свой мир. — Последняя фраза была усилена пси-приказом, и я не стал, да и не смог бы сопротивляться. Просто повернулся и, до крови сжав губы, побрел по черной тропинке. Назад, к брошенному катеру — тонкой струнке, ведущей в наш мир.

Я смотрел вслед элианину — сотням элиан в вероятностном поле. Тем, что без сил упали в кресло пилота, и тем, что рухнули на середине пути. Тем, что вернулись на крейсер, и тем, что вместе с катером сгорели в грозовой полосе.

Прошлое и будущее, возможность и реализация вновь слились в единый бесконечный поток. Я не знал, по какой ветви пойдет Итени Рин. Для меня они были одинаково реальны.

Забавно. Он продолжал творить свою судьбу, пусть не всегда представляя, из чего выбирает, а у меня альтернативы не было. Все, что я смог, — предоставить выбор ему. Так много и так мало…

Жаль, не вышло из меня мессии и даже идеального убийцы, которого так старательно выращивали Наблюдатели. Я так и остался человеком — в последний момент судорожно исправляющим ошибки в надежде что-то изменить, до самого конца ожидающим чуда.

И все-таки я верю. Несмотря на пророчества Наблюдателей. Несмотря на логику, на предопределенное будущее. Если Итени Рин сделал невозможное — оказался здесь и получил шанс вернуться, — то я, Геннадий Павлов, не имею права сдаваться. Не имею права соглашаться с тем, что в конце выбранного пути — пустота.

Не бывает дорог в никуда. Только не в нашем мире!

Зыбкая, призрачная надежда… Но кроме нее, у меня ничего нет.

Тело сделалось невесомым. Сознание упрямо рвалось из выстроенной волей клетки, и я понимал, что сохранить личность в этот раз не удастся. Да и не было в том необходимости. Я стоял там, где должен стоять. Чувствовал теплую пульсацию нервного узла Паразита. Ощущал нетерпение Тени, подобно вампиру не способной переступить порог, но готовой высосать жизнь всех обитателей дома, едва приглашение будет получено. А следом прилетят ее сородичи, призванные Наблюдателями, и довершат начатое.

Страшно иметь в союзниках тьму. Но еще страшнее, когда иных союзников, способных остановить врага, нет.

Скорлупа лопнула, и мир, казавшийся до того бескрайним, рывком приблизился, стал моей частью. Океаном, в котором утонула искорка человека, называвшего себя Геннадием Павловым.

Я увидел, как поднявшиеся с Земли корабли пробивают пространство. Как скрывается за непроницаемым барьером планета Наблюдателей. Первую колонию, выстроенную четырьмя расами, и первую детскую экскурсию в настоящий изумрудный город.

Война Элии и Радора. Гибель Дзорта. Расцвет Арца. Земля, вопреки всему дотянувшаяся до звезд…

Возможности и реализации. Сбывшиеся мечты и воплощенные надежды. Наш мир, которому мы дали возможность жить.

Невероятным усилием мне удалось вернуть частичку сознания в застывшее тело — за мгновение до того, как откроются врата, и, сметая построения чужого порядка, хлынет отброшенная всей Вселенной Тень. Но это будет только через мгновение, а пока у меня есть время. Все время мира.

Я стоял, глядя в бездонное недоступное небо. Сквозь небо. Туда, где среди ожившей пустоты сотканная из тьмы эскадра заходила для последней атаки.