Теплота во льдах

ГЛАВА 2

— Мэгги —

Как я предполагала жить в комнате, размером со шкаф своих родителей? Здесь можно задохнуться. Как люди могут сосуществовать в таких стесненных условиях, не прибегая к жестокости, чтобы выжить?

Я не смогу уместить здесь и половину своих вещей, которые привезла сюда с собой из дома! Я волнуюсь! Так чертовски волнуюсь!

Папа опустил тяжелую руку на мое плечо и огляделся. Мама все еще внизу, сидит в машине, нуждаясь в дополнительной минуте, чтобы успокоиться, прежде чем оставить свою «малышку» одну в этом большом колледже.

— Это удобно, — говорит папа, вкладывая слишком много оптимизма в свой голос, в нем не было ничего кроме фальши.

— Удобно, как в тюремной камере, — пробормотала я, уронив свой рюкзак на маленькую кровать. Здесь две маленькие кровати, разделенные меньше чем пятью шагами. Два стола, прижатых к противоположной стене. Шкафы были встроены в стену и были широко раскрыты, без дверей, хотя один был прикрыт занавеской для душа (мы разберемся с этим позже). В углу была небольшая раковина с зеркалом, висящим над ней, и дверь рядом с ней вела в ванную комнату, заполненную плесенью.

— Давай, Мэгги Мэй, это не так плохо. Это обряд первокурсников. Ты получаешь худшую комнату в кампусе. Напоминает выбраковку животных в стаде. Считай, что это выживание наиболее приспособленной молодежи, — произнес папа в восторге, опуская коробку на мой стол.

Моя соседка, очевидно, уже приехала. Тяжело не заметить ярко-розовое стеганое одеяло и постеры Джастина Бибера на ее стороне комнаты. Боже, как я собираюсь дышать одним и тем же несвежим воздухом с кем-то, кто слушает Джастина-черт-его-побери-Бибера?

Я должна влиться в свою собственную версию ада в колледже.

— Вот остальные твои вещи, милая, — сказала мама. Ее голос немного натянутый и приглушен от ее недавнего приступ плача. Она оглядела комнату, и ее лицо выражало тот же ужасный шок, который я знала, был на моем несколько минут назад.

— Это твоя комната? — спросила она ошеломленно.

Мой отец шикнул на нее себе под нос.

— Не начинай, Лаура. Комната хорошая. Мэгги будет в порядке, — кратко сказал папа, удивляя меня резкостью в своем тоне, направленной в сторону моей мамы. Но я знала, это было больше связано с его синдромом пустого гнезда. Он пытался найти выход из чертовски трудного положения.

Мама потерла глаза и послала мне небольшую улыбку.

— Нет, ты прав, Марти. Все в порядке. Мэгги отлично справится. Все будет... отлично! — произнесла она с вынужденным энтузиазмом, и было очевидно, она этого не чувствует.

Проблема единственных детей в семье заключается в том, что твои родители цепляются за тебя чересчур крепко каждый раз, когда ты пытаешься улететь. Даже если они хотят лучшего для тебя, они тратят больше времени, стараясь удержать твои ноги на земле, нежели толкая головой к небу.

Я знала, родители хотели, чтобы я жила своей жизнью. Они хотели, чтобы я ходила в школу и хорошо справлялась с учебой, чтобы я заставила их гордиться, и все остальное, что пишут на открытках «Холмарк».[2] Но думаю, для двух людей, стоящих передо мной, пытающихся скрыть, какими отчаянно несчастными они были, теряя свою «маленькую девочку», идеи выглядели лучше на бумаге, чем в реальной жизни.

— Так, где соседка? — спросила мама, садясь на край моей тесной кровати. Я снова посмотрела на постеры Джастина Бибера и постаралась не содрогнуться.

— Не знаю. Еще не видела ее. — Я разговаривала с Эшли Маккоул, очевидно, любящей Бибера соседкой, несколько недель назад. По телефону она казалась милой, если не немного веселой. Но я пожала плечами, не столько взволновано, столько нервно. Мы разговаривали около двадцати минут. Обменивались банальной информацией, например, о том, где мы жили, и кто привезет холодильник, а кто микроволновку.

Но я не подумала о том, чтобы спросить, нет ли у нее одержимости цветом, выжигающим глаза, и очень плохой поп-музыкой. Дерьмо, она прикрыла свой шкаф занавесками для душа с Русалочкой.

Я буду жить с пятилетней девочкой?

— У нее есть довольно милые вещи, — заметила мама, осматривая все маленькие безделушки, которые покрывали стол Эшли. Она подняла ярко-розовый снежный шар, а внутри были ушки Микки Мауса, и встряхнула его.

— Кто-то очень любит мультфильмы, — прокомментировал папа, осматриваясь. Он был прав, казалось, Уолт Дисней пронесся по моей комнате в общежитии. Помимо переизбытка Бибера, на подушках был Чеширский кот, и коллекция фарфоровых диснеевских принцесс на полке.

Мои плакаты с «Pixies»[3] и «The Cure»[4] точно схлестнуться с ним.

— Ты, должно быть, Мэгги! — услышала я за спиной, после чего воздух наполнил девичий визг. Я была ослеплена крошечной девушкой с вьющимися каштановыми кудрями и ярко-розовой футболкой со словом принцесса, написанной блестками.

Я непроизвольно обняла руками свою чрезвычайно возбужденную соседку, машинально похлопывая ее по спине, потому что я не знала, что еще сделать со всем... этим.

— В последний раз, когда я проверяла, я была ею, — ответила я шутливо, осматривая милую внешность Эшли Маккоул - своей соседки с очевидным фетишем Диснея.

Ее улыбка была широкой и странно заразной. Я почувствовала, как мои губы растянулись, и улыбнулась в ответ.

— Меня зовут Эшли! Я так рада, что ты здесь! Я не могла просто сидеть, была так взволнована от встречи с тобой! И теперь ты здесь! — произнесла она, ее слова вылетели в поспешной суете.

Зашли мои родители и пожали ее руку. Они улыбнулись такой-счастливой-и-на-грани-пугающей Эшли.

— Мы родители Мэгги. Меня зовут Лаура, а это ее отец, Марти. Мы просто любовались вашими фигурками, — сказала моя мама, незначительно расслабляясь, будто зависимость Эшли на повышенный уровень сахара заставил ее чувствовать себя лучше, из-за того, что она оставляет меня одну в ужасном мире, известным как Университет Джеймса Мэдисона.

Эшли подскочила на ноги, ее волосы подпрыгивают вокруг ее лица в форме сердечка. Ее зеленые глаза искрились с еле сдерживаемым энтузиазмом. Эта девушка была как выстрел адреналина, после того, как ваше сердце остановилось. Она делает вас немного дерганными.

Но она была милой, и, может быть, просто может быть, я смогу стерпеть пялящихся на меня Простока и Ариэль, пока сплю.

— Я могу помочь тебе распаковаться! Я великолепна в организации и координации цвета! Ох, мне нравится твое одеяло! Это матрас из пенополиуретановой пены с эффектом памяти? Я завидую!

Не дождавшись моего разрешения, Эшли сорвала ленту с ближайшей к ней коробки и начала все из нее вытаскивать.

Я могла там только стоять и глупо моргать. Не думаю, что у меня был вариант не понравиться моей новой соседке. Она не давала мне время думать о том, раздражает она меня или нет. Черт, она уже утомила меня, а ведь прошло всего лишь пять минут.

— Я думаю, это наша реплика, Лаура, — сказал мой отец, беря мою мать под локоть. Я приготовилась к слезам. Я видела, как глаза мамы остекленели снова, и я беспокоилась, что если она начнет, а потом и я начну, и тогда нас будет уже две плачущих идиотки, пока моя сумасшедше счастливая соседка расставляет книги в алфавитном порядке на полке.

Но мама была сильной, прямо тогда, когда я нуждалась в этом. Она заключила меня в свои объятия, крепко сжимая меня, но с намерением отпустить.

— Я люблю тебя, Мэгги Мэй, — произнесла она тихо, и я слышала, скольких усилий ей стоило не плакать. Руки моего отца обняли нас обеих, я и обняла своих родителей, неразумно желая, чтобы они меня связали и отвезли домой.

Меня ударило то, что это был тот момент. Мои родители уедут, и я останусь здесь одна.

Ну, не совсем одна. Мисс Странность составит мне компанию.

— Я позабочусь о ней, мистер и миссис Янг. Мы станем лучшими друзьями. Я могу это обещать, — сказала Эшли, разрушая мой момент самобичевания. И я была благодарна за отвлечение от моей неожиданной и подавляющей тоски.

Мама обняла меня в последний раз, и затем они с папой отпустили меня. Мой папа фыркнул, и я улыбнулась ему.

— Ты плачешь, пап? — пошутила я, и мой отец криво мне усмехнулся.

— Ни в коем случае, просто здесь очень много пыли, — пошутил он, целуя меня в висок.

— Пока, Сладкая, позвони нам позже, хорошо? — попросила меня мама. Я кивнула, когда папа взял ее за руку и практически вытолкнул из комнаты. И когда за ними закрылась дверь, я не была уверена, как себя чувствовала.

Грустной? Да. Взволнованной? Может, немного. Чертовски напуганной? Угадали.

— Они кажутся очень милыми, Мэгги! — прощебетала Эшли после того, как они ушли. Я развернулась к ней и попыталась не вздохнуть. Она уже запустила руки обратно в коробку на моем столе, вытаскивая остальные вещи.

Я думала о том, чтобы попросить её убрать руки от моих вещей, но это будет выглядеть так, будто я топчу щенка. Не было смысла в возведении границ там, где была задействована эта девчонка. Она бы проигнорировала все в следующую минуту.

Эта девушка не Рэйчел, которая инстинктивно понимала все нюансы моего настроения. Признак легкой дружбы, который пришел из разделенного вместе детства.

Но это не значит, что я не могу оценить то, что эта девушка так свободно предлагает. Я подняла кипу блокнотов, которые Эшли распаковала и положила на мою кровать. Я пролистала первые несколько страниц и улыбнулась.

Клэй отдал их мне перед тем, как уехать во Флориду четыре месяца назад. Я просматривала каждый рисунок перед тем, как лечь спать. Смотрела на маленькие углубления от карандаша, где он отводил душу и сердце на страницах.

Это как иметь маленький кусочек парня, которого я любила, рядом с собой.

Эти рисунки были обещанием Клэя. Неважно, что случится, мы закончим там, где должны быть. Вместе. Навсегда.

— О, боже мой, Мэгги! Кто это? — проворковала Эшли, держа рамку с фотографией, ее рот был слегка разинут.

Я забрала рамку из ее рук и положила на кровать. На моих губах заиграла кретиническая улыбка. Эшли села рядом со мной, непростительно посягая на мое личное пространство, когда смотрела на фотографию, находящуюся в моих руках.

Это была одна из моих любимых. Рэйчел сделала ее после того, как Клэй вернулся в Дэвидсон в этом году. Мы сидели на ступеньках перед школой. Рука Клэя обнимала меня за плечи, словно защищая и даже немного собственнически. Его лицо слегка повернуто, когда он смотрит в мое приподнятое лицо. Улыбка, отличающаяся от всего того, что я видела в своей жизни, освещала его изнутри. Он был прекрасен, даже на двумерном фото.

Я прижала палец к стеклу.

— Это Клэй, — ответила я ей, мое горло сжалось.

— Он твой парень? Потому что, черт побери, девчонка, он прекрасен! — провизжала Эшли. Я не могла не улыбнуться с гордостью. Черт побери, он был моим парнем. Он был парнем, который любил меня целиком и полностью. Он был человеком, с кем я проведу остаток своей жизни.

Но я не сказала этого Эшли. Вместо этого, я просто кивнула.

— Да, он мой парень. — Если бы этот термин мог по-настоящему описать то, кем он был для меня.

Родственная душа. Любовь моей жизни. Моя причина, чтобы дышать. Все из этого, казалось, имело больше смысла.

— Где он ходит в школу? — спросила она, уже двигаясь к остальным вещам в коробке.

— Во Флориде, — ответила я коротко, даже не рассматривая возможность поделиться с ней, чем он занимается за тысячу миль отсюда.

— Вау, это очень далеко. Он собирается приехать и навестить тебя? Я надеюсь на это, потому что отношения на расстоянии редко длятся долго, — тонко заметила она, немного слишком воодушевленно для не очень хорошего поворота разговора. Потому что она бессознательно придала голос моему глубочайшему страху.

Несмотря ни на что, даже после того, как мы так упорно сражались, чтобы быть вместе, несколько тысяч миль уничтожат все это.

Не знаю, приедет ли Клэй навестить меня. Не уверена, что он сможет. Он обещал включать меня в каждый шаг своего лечения, и до сих пор он делал все это. У меня не было причин сомневаться в его намерениях или его любви, но я была девушкой-подростком, черт побери. И неуверенность временами брала вверх.

— Я не уверена, — ответила я неопределенно, не желая говорить о визите Клэя с девушкой, которую я знаю лишь несколько секунд.

Эшли благосклонно сменила тему, и я смогла забыть о ворчливых вопросах на некоторое время.

* * *

— Это Джастин Бибер на стене позади тебя? — спросил Клэй, ухмыляясь. Я посмотрела через плечо и простонала.

— Я уже почти забыла, что он был там. Спасибо, что напомнил мне, — заворчала я, перекатив стул из стороны сторону.

Клэй рассмеялся, и пальцы на моих ногах сжались от этого звука. Спасибо Богу и «Скайпу», в противном случае я бы забралась в свою «Короллу» и прямо сейчас направилась бы во Флориду. Конечно, видеть его лицо на экране компьютера не так хорошо, как иметь его рядом, но все равно было чертовски великолепно.

— Я живу с ожившей диснеевской принцессой, Клэй. Я никогда не была окружена таким большим количеством розового за всю свою жизнь. Как будто кто-то повсюду пролил «Пепто Бисмол»,[5] — пожаловалась я добродушно.

— Все выглядит не так плохо, — сказал Клэй, и я закатила глаза.

— Это потому что тебя здесь нет, и ты не наблюдаешь эту картину вживую. Поверь мне, ты бы согласился со мной, если бы получил в нагрузку для себя семь карликовых фигурок.

Клэй улыбнулся, и я постаралась не дать милям, которые разделяют нас, испортить мне настроение.

— Я бы хотел быть там, малыш. Но, кажется, ты хорошо справляешься. Не то, чтобы я сомневался в этом…. — тепло сказал Клэй, и я коснулась экрана, желая почувствовать вес его волос сквозь мои пальцы.

— Как дом? Он кажется достаточно приличным, — заметила я. Было движение, и экран сместился, когда Клэй поднялся, чтобы дать мне потрясающий вид его новой спальни.

— Тебе нужны рисунки на стенах. Может несколько милых диванных подушек. Сделай это место девчачьим для меня, малыш, — подразнила я. Клэй фыркнул.

— Я подожду, пока приедешь ты, чтобы навестить меня, и предоставлю тебе полную свободу действий, — пообещал он, хотя его слова заставили мое сердце немного побаливать. Мы строили неоднозначные планы, что я прилечу и увижу его на каникулах, но я не была уверена, согласятся ли мои родители. И их одобрение было важно, потому что именно им пришлось бы платить за все это.

Но я не хотела портить ему праздник, поэтому я кивнула и издала звук соглашения.

После того как я провела Клэю грандиозный тур по моей каморке, наш разговор неизбежно стал более серьезным. Уже было десять часов, и я знала, Эшли скоро вернется. Она старалась убедить меня пойти на встречу женского общества, но я вежливо отказалась. Меня не интересовало подобное.

— Я так сильно скучаю по тебе, Мэгги, — произнес Клэй мягко, наклоняясь к экрану. Его лицо заполнило мой обзор, и мое сердце болело от грусти в его глазах.

— Я тоже скучаю по тебе, — прошептала я, даже если и была одна. — Как думаешь... я знаю, вероятно, я многого прошу, но может быть, ты сможешь приехать сюда, навестить меня? — спросила я его, уже боясь ответа.

Клэй закрыл глаза, и я могла ясно прочитать боль на его лице. Это было выражение, которое он надевал, когда должен был разочаровать меня.

— Не думаю, что сейчас это вариант для меня. Я хочу... больше, чем ты думаешь... но я только что переехал в «Роуз Хайтс» и начал социальное сопровождение. Сейчас я встречаюсь со своим новым терапевтом... — он замолчал, и я знала, он ненавидел отказывать мне в чем-то.

Я чувствовала себя эгоисткой из-за того, что подняла эту тему. Было не честно просить его об этом, когда он так сильно пытается делать правильные вещи для нас обоих. Но я все же не могла притупить приступ боли от обиженного разочарования.

— Я знаю, Клэй. Я сглупила. Мы скоро увидим друг друга, — сказала я, давая обещание, не зная, сможет ли один из нас сдержать его.

Клэй глубоко вдохнул.

— Я люблю тебя, Мэгги. Больше, чем кого-либо, — сказал он мне, его слова напомнили призыв.

— Я люблю тебя, — ответила я искренне.

Прежде чем мы смогли сказать что-то еще, дверь распахнулась. Эшли влетела в комнату, за ней следовали два парня, которых я не знала.

— Мэгги, ты должна пойти с нами! Джош и Брент живут на один этаж ниже, и они хотят взять нас на вечеринку за пределами кампуса! — прокричала Эшли, потянув меня за руку.

Челюсть Клэя сжалась, когда два незнакомых парня появились в поле зрения. Эшли захихикала, когда поняла, с кем я разговариваю.

— Это Клэй? О, Боже мой, Мэгги, прости. Я не хотела прерывать! — извинилась Эшли, посылая моему парню милую улыбку. Иногда было легко забыть, какой эффект мой парень оказывал на противоположный пол. Я старалась игнорировать быструю вспышку ревности, которая зажглась глубоко в моих внутренностях. Потому что ревность была бесполезной и ненужной эмоцией.

Особенно, когда я имело дело с чувством ревности Клэя, когда он увидел Джоша и Брента. Они неловко стояли с глуповатыми улыбками на лицах. Да, они были симпатичными, но они не были Клэйтоном Ридом.

— Я так не думаю... — начала я, но Клэй прервал меня.

— Ты иди, Мэгс. Я все равно должен уходить, — произнес он, его голос был резкий и раздраженный.

Он зол на меня?

— Я лучше поговорю с тобой, — ответила я, произнеся слова шепотом. Клэй сжал челюсть и покачал головой. Дерьмо, мне не нравился взгляд на его лице... совсем.

— Повеселись. Мы можем поговорить завтра, — сказал Клэй, снова смотря на парней. Боже, если бы взгляд мог убивать.

Я не хотела так заканчивать разговор. И не со зрителями. Я повернулась к своей соседке и послала ей недвусмысленный взгляд.

Эшли, которая, возможно, не была такой невежественной, как показывала, поднялась.

— Мы подождем тебя в холле! Пока Клэй! — она взмахнула пальцами в сторону моего парня, который стал холодным и отдаленным.

Джош и Брент послали мне быстрые улыбки, прежде чем последовать за Эшли в коридор. Я посмотрела на Клэя, который, очевидно, старался снова взять себя под контроль.

— Я могу остаться здесь. Мы можем еще поговорить, — произнесла я тихо, умиротворенно.

Клэй сделал глубокий вдох, и его лицо расслабилось, его зубы разжались. Он послал мне смущенную гримасу.

— Перестань Мэгги. Ты должна идти и быть нормальным студентом колледжа, не переживай о своем облажавшимся парне, — сказал он грустно.

Я мгновенно почувствовала, что должна обороняться.

— Это ты перестань, Клэй! Не говори такое дерьмо! Это несправедливо, — вымучила я из себя.

Клэй поднял руку и коснулся экрана, наклоняя голову вниз.

— Не буду. Прости. Иди. Пожалуйста. Повеселись за нас обоих. Я буду здесь завтра. И каждый день после, — поклялся он. И вот так мое раздражение улетучилось.

Я прижала руку к компьютеру, желая почувствовать его кожу.

— Я люблю тебя, Клэй. Никогда не забывай об этом, — произнесла я более резко, чем намеревалась.

Клэй посмотрел на меня, его глаза врезались в мои с любовью, которая, казалось, никогда не перегорит.

— Ты владеешь моим сердцем, Мэгги. Береги его.