Терапия

Глава 13

— В бунгало вдруг моментально стемнело. Было, наверное, около половины пятого. Солнце должно было вот-вот сесть, стоял же конец ноября. Я вернулась в каминную комнату за зажигалкой, чтобы хоть как-то осветить коридор. И тут в слабом свете заметила в конце коридора комнату, которую раньше пропустила. Я решила, что это кладовка.

Или комната Жози.

— Я направилась туда, как вдруг услышала голоса.

— Что за голоса?

— Вообще-то один голос. И он даже ничего не говорил. Я услышала плач мужчины. Тихий. Не всхлипы, а поскуливание. Оно доносилось из той самой комнаты.

— Почему вы думаете, что оттуда?

— Чем ближе я подходила, тем громче оно становилось.

— И вам не было страшно?

— Еще как было! Но когда Шарлотта на улице закричала, меня охватила паника.

— Почему она кричала? — Виктор потер шею, ему было нестерпимо больно говорить.

— Она хотела меня предостеречь. «Уже рядом! — вопила она. — Уже рядом».

— Кто?

— Не знаю. И тут я услышала, что плач прекратился. Дверная ручка прямо на моих глазах повернулась. Когда сквозняк, вызванный открывающейся дверью, задул пламя зажигалки, меня буквально парализовало.

— Почему?

— Я поняла, что «зло», о котором предупреждала Шарлотта, было уже передо мной.

Телефонный звонок прервал разговор. Он решил подойти ко второму телефону, на кухне. Изабель настояла на том, чтобы поставить на Паркуме хоть один современный кнопочный телефон.

— Ларенц слушает.

— Не знаю, хорошая это или плохая новость. — Кай без обиняков перешел сразу к делу.

— Просто расскажи все, — прошептал Виктор, не желая, чтобы Анна что-то услышала.

— Я послал на это дело одного из своих лучших людей и сам, конечно, тоже занимался розысками. Мы твердо знаем две вещи. Первое: в тот день была авария на Уландштрассе.

Сердце Виктора на секунду остановилось, чтобы тут же забиться с новой силой.

— Второе: авария не имеет ни малейшего отношения к похищению.

— Откуда такая уверенность?

— Какой-то пьяница вышел на проезжую часть, и его чуть не задавили. Это подтверждают многие очевидцы. Никакого ребенка там не было.

— Это значит…

— …Значит, что твоя пациентка, может, и больна, но не имеет никакого отношения к нашему случаю.

— Жози — это не случай!!

— Прости, пожалуйста. Да, конечно. Я глупость сказал.

— Ладно, ничего. Я тоже не хотел на тебя орать. Просто, понимаешь, я надеялся, что наконец-то нашел какую-то зацепку.

— Понятно.

«Нет. Ничего тебе не понятно. И я тебя в этом не виню. Ты же не пережил того, что выпало на мою долю. Ты не знаешь, что такое полное отчаяние, когда хватаешься за любую соломинку».

— А его нашли?

— Кого?

— Ну, того пьяницу.

— Нет. Но это ничего не меняет. На месте аварии не было ни женщины, ни ребенка. Свидетели сказали, что пьяный поплелся на парковку торгового центра «Кудамм-Каррее». Его так и не нашли — затерялся в толпе.

— Хорошо, Кай. Спасибо. Я не могу больше говорить.

— Она что, у тебя?

— Да, сидит в соседней комнате и ждет меня.

— Понятно, что ты не удержался от расспросов.

— Да.

— Ладно. Детали мне знать не обязательно. Наверное, для меня готово уже новое задание. Найти еще какие-нибудь параллели?

— Ну да.

— Послушай меня. Я хочу дать тебе один совет: кем бы ни была эта женщина, ее присутствие не к добру. Пусть уезжает! Ты же хотел побыть на острове один. И ты должен остаться один. Ей могут помочь и другие психиатры.

— Да она не может уехать. Из-за шторма больше не ходят паромы.

— Ну так по крайней мере не встречайся с ней!

Виктор понимал, что Кай прав. Он надеялся успокоиться на Паркуме, а вместо этого постоянно думает о Жози. И сегодня опять он выискивал в рассказе Анны лишь нужные ему детали, не желая слушать того, что не укладывалось в его гипотезу. Например, что Жози двенадцать лет, а не девять. И она никогда не убежала бы из дома и знала, где лежит ключ от бунгало.

— Так что?

Виктор прослушал слова Кая.

— Ты о чем?

— Ты обещал, что окончишь поиски, когда я выполню твою последнюю просьбу. Как только я разберусь с аварией, ты оставишь в покое старые раны.

— Да, знаю. Но…

— Никаких «но»!

— Я должен еще кое в чем разобраться, — невозмутимо продолжил Виктор.

— В чем же?

— Нет никаких старых ран. Они свежие. Вот уже четыре года.