Террор Бешеного

- Сейчас я сотру твою поганую улыбку! - зло процедил он сквозь зубы.

- Но сначала я скажу тебе пару слов на ушко, хорошо? - неожиданно предложил Дональд и, не дожидаясь согласия, положил ему руку на плечо и наклонился к его уху.

Поначалу Константин не понял, что происходит: лицо забияки было видно лишь ему одному, и оно вдруг исказилось от боли. Тут Рокотов все понял: этот прием ему показывал Савелий. Положив свою лапищу на грудь соперника, Дональд незаметно для всех сдавил мощными пальцами его ключицу и что-то тихо проговорил на ухо. Проговорил очень тихо, но Константин уловил его шепот:

- Если не угомонишься, приятель, я тебе сломаю ключицу и недели на три уложу в больницу! Ты этого хочешь?

От боли тот не смог вымолвить ни слова, хватило ума только отрицательно покачать головой.

- Я так и думал, - усмехнулся Дональд. - Сейчас все считают, что мы с тобой просто беседуем, а потому возвращайся на свое место и скажи, что я - твой дальний родственник или приятель твоего знакомого... Это для того, чтобы не пострадала твоя честь... Ты все понял?

Тот вновь согласно кивнул и неожиданно дружески обнял Дональда за плечи. Сержант тоже отпустил его и похлопал по спине.

- Извини, дружище, не узнал! - приговаривал местный, а Дональд отвечал:

- Ничего, бывает!

Тот вернулся на свое место, а Дональд опустился на свое.

- Все в порядке? - с улыбкой спросил Константин.

- Ага! Вспомнил моих друзей и сразу успокоился, - не глядя на Рокотова, ответил Дональд.

- От таких воспоминаний можно и сознание потерять! - в тон ему заметил Константин.

- Видел?

- Только я! Вам бы обоим в театре играть!

- Скажешь тоже, - смутился сержант и взглянул на часы с явным желанием сменить тему. - Не пора ли нам двигаться в сторону аэропорта?

- Если хочешь уйти отсюда, давай уйдем, но с полчаса у нас еще есть. - В этот момент Константин увидел, как в их сторону направляется давешний забияка. - Кажется, назревает второй акт пьесы под названием "Не понял", - заметил он.

- Второй акт - согласен, но название пьесы будет другое: "Все понял, спасибо!"

- Хорошо бы... - начал Константин, но договорить не успел: подошел толстяк.

- Извини, старина, тебя, случайно, не Дональдом кличут? - спросил он.

- Да, - не смог скрыть удивления сержант. - Но откуда...

- По твоим ушам и габаритам узнал, - довольно рассмеялся тот. - Мне о тебе много рассказывал Билли!

- Билли Адамс?

- Ну, конечно! А меня зовут Гарри! - Неизвестно откуда он вытащил бутылку шотландского виски. - Ты извини, земляк, я ведь тут при исполнении... А ты с такой гордой рожей сидел.

- Проехали... - отмахнулся Дональд и кивнул на бутылку. - Нам уже пора: дела есть...

- Да мы по маленькой, как говорится, только за знакомство! - Он махнул рукой, и официантка тут же принесла бокалы, лед и пододвинула ему стул.

- Ну, если только по маленькой, - нерешительно согласился сержант, и тот разлил по бокалам светло-коричневую жидкость.

- За встречу! - сказал Гарри.

- За встречу! - отозвались приятели.

Сделали по глотку.

- Вы здесь по делам?

- Да... Это мой партнер...

- Константин! - представился Рокотов.

- Гарри! - Они пожали друг другу руки.

- Если нужна помощь, всегда звоните. - Гарри положил перед Дональдом и перед Константином свои визитки.

- Исполняющий обязанности шерифа? - усмехнулся Дональд. - Почти коллеги! Он тоже достал визитку.

- В Нью-Йорке пашешь? - обрадовался Гарри. - То-то у тебя физиономия такая независимая. Здорово!

- А чего здорово?

- Скоро увидимся: посылают к вам для обмена опытом!

- Что ж, звони! Адамса давно видел?

- Пару месяцев назад: он сейчас в Мексике!

- Отдыхает?

- Не думаю... - многозначительно ответил тот.

- Понял... Ладно, нам пора! Счет! - Дональд поднял руку.

- Все в порядке: я угощаю! - возразил Гарри.

- Как скажешь!

Они встали и попрощались, крепко пожав друг другу руки.

Когда Константин с Дональдом вышли, Рокотов с усмешкой покачал головой:

- А представь, если бы вдруг началась заваруха между двумя стражами американских законов!

- Я бы этого не допустил! - уверенно заверил Дональд.

- Кажется, я в это поверю! - охотно согласился Константин. - А кто такой Билли Адамс?

- Мы с ним бок о бок воевали, - коротко ответил Дональд.

- Тогда понятно! - Почему-то ему вспомнилось отношение Савелия к тем, с кем ему выпало испытать тяготы войны.

- Точно так же, как и с Бешеным, - словно подслушав его мысли, добавил сержант.

- Странно, он никогда об этом не рассказывал... - удивился Рокотов. - И где же это произошло?

- В Афганистане.

- Вы в Афганистане? Вместе?! - невольно воскликнул удивленный Рокотов.

- А, ты вот о чем! - усмехнулся тот. - Это было уже после вашей войны с афганскими душманами!

- Теперь понял, что ты имеешь в виду! - Продолжать эту тему ему не захотелось: он часто вспоминал, как тогда ему не удалось уговорить Савелия включить его в команду, отправлявшуюся в Афганистан, а потому заговорил о другом: - Значит, ты предлагаешь мне, после того как я укажу тебе на подозреваемых, дальше не вмешиваться? Меня это как-то не совсем устраивает, не скрывая недовольства, спросил он.

- Как ты не можешь понять: сейчас ты находишься на иностранной территории и у похитителей, и у тебя здесь, к сожалению, абсолютно равные права! спокойно начал объяснять Дональд. - Допустим, ты сунешься, а они позовут полицейских, предъявят им документы на ребенка и заявят, что ты их преследуешь, ребенка пугаешь, бедную мать шантажируешь... Что ты предъявишь в ответ?

- Документы, выданные официальными органами...

- России! - прервал сержант. - Для сотрудника полиции и твои документы, и документы похитителей будут равноценными, и главным аргументом станет защита прав ребенка, который подвергается опасности...

- Разве полицейскому не все равно, от кого ребенку грозит опасность?

- Согласен: все равно! - кивнул Дональд. - Но откуда ему знать, кто прав, а кто обманывает? Твое слово окажется против их слова.

- А ты гарантируешь, что этот полицейский поверит тебе, а не им? У тебя-то и документов на ребенка нет никаких!

- Но я-то все-таки тоже полицейский: коллега, как-никак! - Дональд гордо вскинул голову.

- Ладно, как скажешь! - Константин понял, что свои сомнения он никак не сможет донести до сознания этого парня, твердо уверовавшего в американское правосудие, а значит, в американских полицейских, то есть в собственных коллег, что, кстати, было не лишено известной логики.

Незадолго до прибытия первого намеченного рейса они договорились об условных сигналах и разошлись на расстояние, которое не помешало бы Дональду в случае необходимости без напряжения вступить в контакт с похитителями.

Самолет из Москвы прилетел без опозданий, и Константин во все глаза изучал выходящих пассажиров. К счастью, пассажиров с детьми было совсем немного, а с грудными всего двое. Не доверившись тому, что взрослые показались незнакомыми, Константин, изобразив на лице восторг при виде детей, засюсюкал над младенцами, внимательно рассматривая их личики. С одним было совсем просто: ребенок оказался негритенком, а второй светлый мальчик настолько не походил на Васеньку, что Константин, без сомнения, подал отрицательный сигнал. Больше пассажиры не выходили, и Дональд, как заранее договорились, показав охране свой полицейский жетон, прошел к самолету.

Он долго не возвращался, и Константин забеспокоился, даже хотел пойти поискать своего американского партнера, но вскоре Дональд вернулся и издали выразительно пожал плечами. Константин понял, что на этот раз они вытащили пустой билет. Но еще большее разочарование ожидало его, когда американец подошел и со вздохом заявил:

- Кажется, что и рейс из Ташкента будет пустой...

- Почему это? - встрепенулся Константин.

- Мне удалось ознакомиться со списком прилетающих пассажиров: потому-то и задержался. Численко среди них нет.

- Что ж, будем ждать до победного! А дети грудные в списках есть?

- К сожалению, возраст в списках не указан... но дети там точно есть.

- В таком случае о чем мы грустим? Работаем, сержант! - залихватски воскликнул Константин.

- Ты так сейчас напомнил мне Бешеного...

- А как же может быть иначе? Мы ж с ним партнеры, - таинственно улыбнулся Рокотов.

- Теперь вижу - никаких сомнений!

До прибытия рейса из Узбекистана оставалось немногим более пятнадцати минут, и они остались в зале прилета. Медленно прохаживаясь вдоль кресел, Константин нет-нет да поглядывал за своим напарником, стараясь не упускать его из виду. И потому не заметил идущих на него двух подвыпивших парней и задел одного локтем, автоматически сказав:

- Извините!

Чем-то он им не понравился, или, что вполне вероятно, избыток алкоголя ударил их по мозгам.

- Извините? - недовольно переспросил один из них, не вынимая изо рта сигарету. - И этим, считаешь, все закончится? Ты кто, вонючий ирландец?

- Послушайте, я не ищу неприятностей! - Константин старался оставаться вежливым.

- Неприятностей? - усмехнулся тот, что с сигаретой, и вызывающе выплюнул ее под ноги Константину. - Подними и выбрось в урну!

- Твоя сигарета, ты и выбрасывай! - обозлился Рокотов, видя, что так просто они не отстанут.

- Ты, кажется, слишком гордый? Кому сказано: подними! - повысил голос тот.

Рядом прозвучал густой бас:

- Я - сержант Мортон! Что здесь происходит?

Константин и приставалы разом оглянулись: перед ними стояли двое полицейских.

- Да вот, шеф, это тип грубит добропорядочным гражданам: мусорит тут своими окурками! - угодливо доложил тот, что задирал Константина.

- Простите, вы не можете сообщить, с какой целью здесь находитесь? обратился сержант к Константину.

- А почему вы задаете этот вопрос только мне и не спрашиваете этих... - Не найдя подходящего определения, он добавил не без усмешки: - Почтенных господ?

- Да потому, что я их знаю, а вас - нет, и вы сорите в общественном месте! - Видно было, что независимый тон незнакомца сержанту не понравился.

Первым порывом Константина было - возмутиться из-за очевидной несправедливости, но любая попытка добиться здесь правды могла сорвать то дело, ради которого он и прилетел в далекую Америку, чего Константин никак не мог допустить. А потому ему ничего не оставалось, как стиснуть зубы и вежливо проговорить:

- Прошу извинить меня за проявленную оплошность, но уверяю вас, это произошло случайно: я просто задумался! Видите ли, я встречаю знакомых из России, которых давно не видел, и боюсь их не узнать, потому и нервничаю! Рокотов нагнулся, поднял все еще дымящийся окурок пьяного нахала, огляделся вокруг в поисках урны, не увидел, а потому спокойно затушил его о собственную ладонь, даже не поморщившись, и сунул окурок в карман.

Это настолько потрясло напарника сержанта: совсем молодого еще парня, что он повернулся к старшему и тихо сказал:

- Ладно, Томми, оставь его: видишь, парень немного того - нервничает. Словно невзначай он притронулся пальцем к виску.

- Ты прав, Боб! - немного помедлив, ухмыльнулся сержант, потом повернулся к тем парням: - А вас чтобы я больше здесь не видел, если, конечно, не хотите в кутузке посидеть! Я доходчиво выразился?

- О чем речь, шеф? - Тот, что разыграл инцидент с сигаретой, с готовностью ретировался и потянул своего молчаливого напарника прочь от греха подальше.

Полицейские немного подождали, пока парочка не скрылась из виду: похоже, они действительно их хорошо знали, и медленно двинулись дальше.

Когда полицейские удалились, раздался удивленный голос Дональда:

- Твоя кожа и правда не боится огня?

- Это не моя кожа не боится, а ваш огнестойкий и огнеупорный американский белый орел! - усмехнулся Константин, показав ему монету в двадцать пять центов.

- А окурок, в кармане?

- Обижаешь, сержант: лежит там же, где лежал. - Константин сдвинул ногу в сторону, и Дональд увидел растоптанный окурок.

- Тебе бы в цирке работать! - одобрительно проговорил Дональд.

- Хочешь русский анекдот про ментов?

- Ментов? А кто это?

- Мент - так на жаргоне называют русских полицейских, вернее, милиционеров.

- Это как в Америке "коп", то есть полицейский?

- Что-то вроде того. Так вот слушай! Идет пьяный по улице и вовсю хохочет! Навстречу ему приятель, который спрашивает: "Ты чего это так развеселился?" А пьяный и отвечает ему: "Я сейчас мента одного обманул!" Тот удивленно спрашивает: "Как тебе удалось?" И пьяный рассказывает: "Иду я по улице и поливаю..."

- Что это он поливает? - не понял Дональд.

- Ну, по-малому...

- Что значит - по-малому?

- Господи, идет и писает!

- Так бы и сказал сразу! Ну?

- "Иду, - говорит пьяный, - и писаю! Подходит мент и говорит: убери и прекрати! А я, - говорит пьяный, - убрал, но не прекратил!"

- Так он себе в штаны написал? - на полном серьезе спросил Дональд.

- Ну! Вот умора! Да? - с трудом сдерживался от смеха Константин.

- Что же здесь смешного? - искренне удивился Дональд. - Взял и написал себе в штаны! Да еще и хвастается этим!

- Господи, так в этом же и вся соль анекдота!

- Все-таки странные вы, русские.

Тут как раз по аэропорту объявили о прибытии самолета из Ташкента.

- Пошли в зал прилета! - предложил Дональд. - И будь осторожнее: горячий ты больно!

Через несколько минут прилетевшие пассажиры потянулись кто к выходу, кто к транспортеру, подающему с самолета багаж. Стараясь не пропустить ни одного вновь прибывшего, Константин внимательно осматривал пассажиров, особенно тех, что несли маленьких детей. Среди таких оказалась совсем молодая пара: судя по их трепетному отношению друг к другу, они совсем недавно поженились. Но, как всегда веря только фактам, Константин использовал старый способ: внаглую подошел и немного посюсюкал над ребенком. Даже не великий физиономист сразу определил бы полное отличие от фотографии Васеньки: глаза карие, удлиненная мордашка, да и вообще этот ребенок оказался девочкой.

Прошло много бездетных пассажиров, но и каждого из них Рокотов старался внимательно рассмотреть, но знакомых лиц среди них не появилось. Оставалось совсем мало вновь прибывших, и надежды таяли с неимоверной скоростью.

Следующего ребенка несла женщина-узбечка, лицо которой было скрыто темным платком. Вторая узбечка внушительного роста тащила вещи; ее лицо тоже было прикрыто платком. Понимая, что финт с сюсюканьем может быть неправильно истолкован женщинами Востока, Константин не рискнул подойти к ним ближе чем на метр. В какой-то момент женщина, несущая чемодан, повернулась к своей подружке или родственнице, и ее платок чуть приоткрыл лицо.

На миг Константину показалось, что это лицо кого-то ему напоминает, но сосредоточиться ему не удалось, поскольку у входа в зал прилета появилась еще одна пара с младенцем. Константин устремился к ним, но еще издали увидел, что и это не Васенька: тоже девочка, к тому же узбечка.

Рокотов настраивался на дальнейшее ожидание, когда увидел молодую, судя по форме и восточному типу, служащую узбекских авиалиний.

- Извините, все пассажиры вышли из самолета? - машинально спросил он по-русски.

- Да, все! Что, невеста не прилетела? - кокетливо улыбнулась она. - Не расстраивайтесь: таких, как вы, не бросают!

- Спасибо, - задумчиво поблагодарил он, не понимая, что его так беспокоит.

Тут память и подсказала ему, чье лицо напомнило лицо узбечки с чемоданами: Численко! Странная для женщины походка, высокий рост, угловатость движений. Константин поспешил подать знак "внимание!" Дональду и чуть ли не бегом устремился вслед за странной парочкой "восточных" женщин. К счастью, они еще не успели выйти из здания аэропорта и затеряться в толпе отъезжающих в город.

Он был уже в метре от них, когда та, что с чемоданом, оглянулась. Она взглянула на Константина, плотнее укрыла лицо платком и, шепнув что-то женщине с ребенком, подхватила ее под локоть загипсованной рукой и буквально потащила к выходу.

Константин понял, что не ошибся: это был действительно Численко, который тоже сразу узнал того, с кем не так давно дрался, почуял опасность и попытался быстрее покинуть аэропорт.

Рокотов специально приотстал и подал знак Дональду: та, что слева, - их "объект"! В ответ Дональд подал ему знак "не мешай!". После этого знака Константин должен был совсем отстать и вернуться в зал прилета, куда вскоре должен был подойти и сержант, но Рокотов побоялся рисковать, упуская из поля зрения похищенного ребенка, и продолжил наблюдение, хотя и с более далекого расстояния.

События развивались достаточно странным для Константина образом: к "узбечке" Численко подошли двое в штатском, показали ему что-то и жестами предложили пройти с ними.

Судя по всему, они обращались к Численко на английском, которого тот явно не знал и который попытался изобразить непонимание. Когда же это не помогло, Численко стал шуметь и возмущаться. В результате его просто скрутили и повели к выходу. Женщина с ребенком, стыдливо прикрывая лицо платком, активно не вмешивалась и лишь пару раз что-то пыталась сказать американским служащим, терпеливо выжидая, чем все закончится. Когда же Численко увели, она немного постояла, словно размышляя, что ей делать дальше, после чего покачала головой и направилась к выходу. Двинулся за ней и Рокотов.

Не успел он пройти и десяти шагов, как его остановил знакомый голос:

- Простите, можно взглянуть на ваши документы?

Повернувшись, Константин увидел давешних двух полицейских.

- Я вроде больше не сорил, господин сержант! - недовольно заметил Рокотов.

- Вы объяснили нам, что встречаете знакомого, которого давно не видели, а сами следите за женщиной с ребенком! У нас в городе это не принято, ухмыльнулся сержант Мортон.

- Знаете, я... - начал Константин, но его прервали.

- Он ничего вам объяснять не будет! - раздался недовольный голос Дональда.

- На каком основании вы вмешиваетесь, господин... - нахмурился сержант.

Дональд показал свой значок.

- Здесь вам не Нью-Йорк, у нас совсем другой штат! Штат Луизиана! самодовольно хмыкнул сержант. - Так что ваши документы здесь не имеют юридической силы! - Он отвернулся от Дональда и снова обратился к Константину: - Итак, попрошу ваши документы!

- Послушай, сержант, кажется, ты давно не имел неприятностей по службе, спокойно заметил Дональд и набрал номер. - Гарри, это Дональд!

- Привет, Дон!

- Ты сказал, что я могу тебе позвонить, если что!

- Конечно! Чем могу быть полезен?

- Мы с моим коллегой, которого ты видел...

- Да, помню - Константин! И что?

- Так вот, мы здесь хотим накрыть международных торговцев детьми, а ваш сержант... - Он повернулся к нему и взглянул на его нагрудный знак. - Сержант Мортон хочет все нам сорвать!

- Дай-ка ему трубку.

- Тебя, сержант! - протянул ему трубку мобильника Дональд.

- Сержант Мортон, с кем говорю? - буркнул он в трубку.

- Ты говоришь с исполняющим обязанности шерифа города Гарри Гринуэйном, сержант! Ты зачем мешаешь проводить важную международную операцию совместно с нашими коллегами из Нью-Йорка? Они же из ФБР.

- Но, сэр... - попытался оправдаться сержант, - мне хотелось бы...

- Меня не интересует, чего тебе бы хотелось, сержант! - резко оборвал Гарри. - Извинись перед нашими коллегами и окажи им всяческое содействие! И да поможет тебе Господь Бог, если они пожалуются на тебя! Ты все понял, сержант Мортон?

- Так точно, шериф!

- Верни трубку офицеру Шеппарду!

- Извините нас, - виновато сказал сержант, но Дональд, как все сильные люди, не мог долго держать на кого-нибудь зла: он подмигнул ему и взял трубку:

- Слушаю тебя, Гарри!

- Может, помочь вам людьми?

- Спасибо, приятель, теперь, если никто мешать не будет, и сами справимся... - улыбнулся он, но тут же передумал: - Хотя пошли на всякий случай, мало ли что, пару-тройку своих ребят, как положено оснащенных, по адресу... - Дональд продиктовал адрес Агентства по усыновлению детей. - Пусть себе наблюдают и фиксирует тех, кто выходит и входит, а все остальное только по моему приказу!

- Без проблем, Дон! Старшим будет Фред Коннолли, запиши его телефон...

- Диктуй, я запомню!

Гарри продиктовал телефон и тепло попрощался, надеясь на встречу в Нью-Йорке.

- Тебе повезло, сержант, что у меня был еще сотрудник, который следил за "объектом".

- Извините, я же не знал. - Сержант действительно выглядел виновато-несчастным. - Приказывайте, я все сделаю, чтобы исправить создавшееся положение!

- Сейчас выясню, потребуется ли нам твоя помощь, сержант! - Шеппард набрал номер. - Это Дональд! Как наша подопечная?

- Как вы и предполагали: едет по известному нам адресу!

- Замечательно! Не упускай ее из виду ни на секунду! Особенно ребенка! Я скоро буду! - Он отключил связь и повернулся к сержанту. - Машина есть?

- Конечно! Стоит у входа! - засуетился тот, с готовностью воскликнув: Куда везти?

Сержант Мортон, оставив напарника в аэропорту, сам сел за руль. Уже в машине Шеппард, догадавшись, что Константина терзают многочисленные вопросы, ввел его в курс операции:

- Извини, что обо всем сразу не рассказал, но я не знал, как ты поведешь себя, когда узнаешь, что в операции задействована группа сотрудников ФБР.

- Ладно, проехали! - отмахнулся Константин. - Лучше поздно, чем никогда! Давай рассказывай, что вы там напридумывали в своем ФБР!

- Нам, как, впрочем, и вам, не было известно, какое задание получил Численко: вдруг он имел прямой выход на покупателей? А нам нужно застукать с поличным Агентство, прикрывающееся официальной лицензией! Вот мы и рассудили: если взять Численко прямо в аэропорту, то его напарница, которая по документам значится матерью ребенка, наверняка отправится в Агентство. Что и произошло!

- А если бы она не знала, куда ехать?

- Тогда бы подключили тебя, с твоими документами и фотографией ребенка! Хотя, если честно, это было бы нежелательным продолжением!

- Почему?

- Такая волокита - жуть!

- А сейчас?

- Сейчас мы приедем в Агентство и застукаем их всех на месте преступления с поличным!

- А у меня другое предложение! - возразил Константин.

- Какое?

- Я ведь не говорил тебе, что в первый же день своего приезда я побывал в Агентстве по усыновлению и под предлогом того, что представляю одну богатую бездетную семью, желающую усыновить мальчика в возрасте до года, познакомился с управляющей...

- С Синтией Феллоуз?

- Вот именно! Даже заплатил полторы тысячи долларов в качестве предварительного взноса, чтобы просмотреть их фотоальбомы...

- Здорово же они обирают клиентов, - буркнул Дональд. - И ты предлагаешь пойти в Агентство под видом покупателя, чтобы поторговаться за этого мальчика?

- Вот именно! - воскликнул довольный Константин. - Тогда уж этой Синтии никогда не отвертеться!

- Но в таком случае на тебя нужно надеть микрофон, а я к этому не готов! Нужно официальное постановление судьи, специальная аппаратура... - Дональд запнулся. - Пока травка подрастет - лошадка та умрет!

- Ты и Шекспира знаешь? - удивился Константин.

- Мало ли что я еще знаю, но с записью, извини, увы, ничего не выйдет!

- Простите, что вмешиваюсь, но я могу вам помочь! - вступил в разговор сержант Мортон.

- Каким образом? - не понял Дональд.

- Аппаратура лежит в машине: осталась после предыдущей операции, а разрешение на запись в нашем штате можно получить от судьи по телефону, при условии если телефон служебный. - Он кивнул в сторону рации.

- Действуй, сержант!..

Минут через пятнадцать у Константина на груди уже был запрятан микрофон, а местный судья, с которым сержант не раз имел дело, дал согласие на использование подслушивающего устройства и предъявления соответствующей записи для слушания в суде.

Еще через десять минут, получив сообщение, что "узбечка" с ребенком уже в Агентстве, Константин вошел в знакомый офис. Как и в прошлый раз, Синтия сидела за столом и что-то списывала с компьютера. Увидев Константина, она несколько удивилась, но вполне дружелюбно поинтересовалась:

- Разве мы с вами договаривались на сегодня?

- Да нет, мимо проезжал и вдруг вижу, как к вам вошла женщина с ребенком; у меня что-то и екнуло в груди: не для моих ли клиентов постаралась очаровательная Синтия? - Он так пожирал глазами женщину, что та даже смутилась.

- К сожалению, ничем не могу вас порадовать: на этого ребенка уже есть клиенты!

- А если мои клиенты заплатят больше? - спросил Константин.

- Это, конечно, заманчивое предложение, но я уже сообщила им и они вот-вот подъедут! - В ее глазах читалось сожаление, что она поспешила со звонком.

- А можно мне хотя бы мельком взглянуть на ребенка, чтобы описать вам более точно, чего хотят мои клиенты?

- Это у нас не принято.

- Ну, пожалуйста, Синтия!

- Трудно отказать такому обаятельному джентльмену! - жеманно ответила она. - Пойдемте... Так и быть, для вас сделаю исключение! - Она встала и направилась к двери с кодовым замком.

Они вошли в комнату, где расположилась "восточная" женщина, оказавшаяся вполне обычной русской, примерно лет двадцати пяти, увидев которую Сергей едва не вскрикнул от неожиданности. Сейчас, когда ее волосы и лицо не прикрывал платок, он увидел лицо "секс-бомбы", отлично воспроизведенное пожилой санитаркой на фотороботе. С большим трудом сохраняя спокойствие, Константин перевел взгляд на ребенка, который лежал в детской кроватке и сосал молочко из бутылки.

Взглянув на Константина, женщина пристально, с некоторым беспокойством уставилась на него, словно интуитивно ощутив для себя зло в лице незнакомца.

- Вы знакомы? - заметно напряглась Синтия.

- Если только по прошлой жизни! - с усмешкой ответил Рокотов.

- Нет, я ошиблась! - неуверенно сказала женщина.

Константин наклонился над кроваткой и сразу узнал Василька.

- Посмотри-ка на этого ребенка! Какое чудное дитя! - Это была условная фраза Дональду, сообщавшая, что это тот самый похищенный ребенок. - Господи, может быть, вы передумаете? Мои клиенты заплатят вдвое больше, чем ваши! Да и вам больше перепадет, - повернулся он к женщине. - Это же ваш ребенок?

- Да, да, конечно! - воскликнула она и повернулась к хозяйке Агентства.

- Сколько они вам собираются заплатить? - не унимался Константин. Пятьдесят-шестьдесят тысяч?

- Девяносто! - не удержалась Синтия. - Девяносто тысяч долларов!

- А мои готовы выложить двести тысяч!

- Двести? - Видно было, что эта сумма произвела на Синтию самое благоприятное впечатление.

- Двести!

- Даже не знаю...

- Решайтесь! Таких денег вам за ребенка никто больше не даст! - подначивал Константин.

- Попробую поговорить с клиентами, - неуверенно произнесла она.

- А вы скажите потенциальным родителям, что у ребенка открылась неизлечимая болезнь, которая проявится через несколько лет.

- Скажете тоже: нужно же медицинское освидетельствование, а его так просто не сделаешь. - Было ясно, что она изо всех сил ищет такой выход, при котором и клиентов не потеряет, и двести тысяч приобретет.

- Может быть, мне с ними поговорить? - предложил Константин.

- Нет, это не в наших правилах!

- А может, мне, как матери, отказать им, завысив цену! - вступила вдруг лжемать.

- Разумная идея! - воскликнул Константин и тут увидел в окно, как двое выходят из машины у входа в Агентство.

- Это они?

- Да.

- Ну? - нетерпеливо проворчал Рокотов. - Решайтесь!

- Ничего не обещаю, но попытаюсь. Побудьте пока здесь! - Она вышла из комнаты, но Константин последовал за ней.

В приемную входила пара: молодая, лет двадцати пяти, женщина, стройная, красивая и весьма элегантная. Сопровождал ее совсем седой мужчина, которому было явно за шестьдесят.

- Кто это? - настороженно спросил он.

Синтия не заметила, что Константин вышел следом за ней, а потому ее глаза, увидев его за спиной, недовольно блеснули.

- Это... это наш новый сотрудник! - быстро нашлась она.

- Здравствуйте... Вы сказали, что привезли нашего ребенка?

- Да, привезли, но... - Синтия тяжело вздохнула, - возникли некие осложнения.

- Какие осложнения? - капризно вопросила молодая супруга.

К сожалению, услышать, какие осложнения придумала хозяйка Агентства, не удалось: в приемную ввалилось несколько человек, ведомых огромным Дональдом. Все они были в штатском, и Синтия подумала, что они - налетчики, а потому быстро нажала кнопку под крышкой стола. На ее звонок из другой двери выскочили четверо внушительных парней, вооруженных автоматами.

- Внимание! Мы сотрудники ФБР! Немедленно сложить оружие и всем поднять руки вверх! - громко выкрикнул Дональд, показывая удостоверение.

Не успел он договорить, как четверо охранников Агентства побросали на пол автоматы и послушно подняли руки вверх.

- Кто руководитель Агентства? - спросил Дональд и повернулся к пожилому супругу: - Вы?

- Нет-нет, - испуганно ответил мужчина, - я клиент! - И указал глазами на Синтию. - Вот хозяйка!

- Это правда?

- Да, верно! Я, Синтия Феллоуз, - директор Агентства по усыновлению детей. По какому праву ко мне врываются сотрудники ФБР? - Она все еще пыталась сохранять спокойствие, хотя бы на лице.

- Госпожа Синтия Феллоуз, вы обвиняетесь в незаконной торговле детьми, а также в получении нелегальных денежных средств, в неуплате государственных налогов и соучастии в очень серьезном государственном преступлении: похищении иностранных граждан с целью дальнейшей продажи ради получения незаконных доходов! - спокойно перечислил старший группы ФБР. - С этого момента и вплоть до решения суда арестовываются все ваше движимое и недвижимое имущество, банковские счета, финансовые документы. Все лица, обнаруженные внутри Агентства, задерживаются до выяснения их причастности к совершению вышеперечисленных преступлений или нарушению американского законодательства... Вы имеете право на адвоката, если у вас нет средств нанять собственного адвоката, вам будет выделен государственный защитник, вы имеете право не отвечать на задаваемые вам вопросы, но все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде! Вам все понятно?

- Да, понятно! - ответила хозяйка Агентства.

- Да! - хором ответили супруги.

Как и предполагал Дональд Шеппард, все значительно упростилось благодаря тому, что Константин Рокотов официально обратился за помощью к руководству ФБР, чтобы раскрыть преступления против личности на американской территории. Немаловажную роль сыграл в этом и бригадный генерал Майкл Джеймс: его личное обращение к судье привело к тому, что тот вынес следующее постановление.

Во-первых, лишить лицензии и привлечь к ответственности директора Агентства по усыновлению детей Синтию Феллоуз, с полным описанием всей недвижимости, банковских счетов, которые, в случае вынесения обвинительного приговора, должны будут быть конфискованы в пользу США; во-вторых, виновных в совершенном на территории России похищении российского гражданина Василия Грицацуева, вывезенного для продажи в Америку, - гражданина России Численко Алексея Михайловича, одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, и его соучастницу в похищении - Морковкину Нину Дмитриевну, одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения, также уроженку России, передать в руки российских органов правосудия; в-третьих, ребенка Василия Грицацуева, одна тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, также уроженца России, вернуть его собственным родителям, вручив его, согласно юридическим документам, гражданину России - Рокотову Константину Михайловичу для последующей передачи родителям...

XII

Неожиданная встреча

Расспросы Савелия об элегантном, моложавом, но седом мужчине, с которым разговаривал Андрей перед своим исчезновением, ни к чему не привели: никто его раньше не видел. По мнению Савелия, Воронов вряд ли был с ним знаком. Иначе Андрей наверняка о нем рассказал бы ему. От безысходности хотелось завыть волком. Не помогли даже афганцы, которых подключил Валентин Воскобойников: около полутора сотни человек прошерстили весь город, пытаясь напасть на след Седого по фотороботу, составленному со слов Семеркина. Более того, при содействии заместителя начальника УБОП - родственника Воскобойникова, фоторобот Седого был разослан по всем милицейским отделениям города, но тот словно в воду канул.

Несколько раз Савелий возвращался к тому, о чем услышал от Семеркина, но никак не мог вспомнить ту самую песню Высоцкого, а потому решил отложить на потом.

Ясно было одно: этот седой "красавец" не местный и в Омске искать его бесполезно, а значит, и Бешеному пора отсюда уезжать. Однако Савелий не мог просто исчезнуть, как Воронов: этим он бы просто подставил Воскобойникова, ходатайствовавшего за него перед комдивом, это, во-первых, да и поступать так с бывшим афганцем, генералом Дробовиком, столь радушно встретившим его, тоже было неприлично, это во-вторых. Взвесив все "за" и "против", Савелий решил откровенно поговорить с комдивом и по возможности открыться ему. Выяснив у дежурного офицера, что генерал у себя в кабинете, он направился к нему.

В приемной сидела симпатичная помощница в форме младшего лейтенанта. До Савелия, конечно же, дошли слухи о своенравной красавице, являющейся к тому же племянницей комдива, но так близко он видел ее впервые. Мило улыбнувшись, она вопросительно взглянула на Савелия.

- Добрый день, доложите генералу, что явился старшина Мануйлов!

- Генерал вызвал вас?

- Нет!

- Вы договаривались о встрече?

- Нет!

- Валерий Григорьевич разбирает сейчас почту и просил не беспокоить его! как бы оправдываясь, ответила она.

- А если мне нужно очень срочно с ним переговорить? - Савелий так многозначительно взглянул в ее глаза, что девушка, вполне вероятно, впервые смутилась от столь откровенного мужского взгляда.

- Вы давно в дивизии? Что-то я вас не видела.

- Нет, недавно, а разве это имеет какое-то значение? - Он широко улыбнулся. - Поэтому у меня нет никаких шансов?

- О чем это вы? - еще больше смутилась девушка.

- Вас зовут Маша? - спросил Савелий.

- А вы - москвич?

- Как вы догадались?

- А вы как догадались, что меня зовут Маша?

- Разве такая красивая девушка может остаться без внимания в таком огромном мужском коллективе, как дивизия?

- Так раскованно вести себя с незнакомыми девушками могут только москвичи! - парировала она.

- Вы мне льстите!

- Вы мне тоже!

- Давайте будем считать, что у нас - ничья! - Савелий предложил ей руку.

- Вы что - сдаетесь? - разочарованно протянула она.

- И нисколько об этом не жалею! - искренне признался он. - Итак, я могу рассчитывать на встречу?

- С кем?

- С генералом! - не без сожаления вздохнул Савелий.

- Я попытаюсь что-нибудь сделать для вас. - Девушка встала из-за стола. Подождите... - сказала она и вдруг добавила: - Сергей!

Выходит, она знала его, знала его имя и просто играла с ним. Какое коварство! Савелий хотел задать ей вопрос, но она, вильнув аппетитным задом, исчезла за дверью кабинета. Через несколько минут, показавшихся Савелию очень долгими, девушка вышла, оценила его все еще удивленный взгляд, одобрительно усмехнулась и только после этого кивнула на дверь:

- Комдив ждет вас!

- Спасибо!

- Я здесь ни при чем!

- Не верю! - возразил Савелий и, не дожидаясь очередного дерзкого ответа, словно в отместку за свое предыдущее удивление, вошел в кабинет.

- Привет, старшина! - радушно проговорил комдив, вставая из-за стола, заваленного бумагой. - Присаживайся!

- Здравия желаю, товарищ генерал!

- Как служится на новом месте? Какие проблемы? Нужна помощь? - засыпал комдив вопросами.

- Спасибо, служится отлично!

- Слышал о тебе много лестного! Откровенно говоря, весьма удивлен, что такого старшину так легко отпустили из ВДВ! Или я ничего не понимаю в людях, или бумага написана не про тебя!

- Вы, Валерий Григорьевич, попали в самую точку! - с известной долей восхищения проговорил Савелий. - Именно по этому поводу я и пришел поговорить!

- Вот как? Очень интересно! Слушаю!

- Я действительно служил в воздушно-десантных войсках, но много лет назад. - Савелий не знал, с чего начать разговор: ему очень не хотелось обидеть хорошего человека недоверием, которое ему оказали с самого начала.

- Вы пришли ко мне сказать, что вы здесь из-за пропавшего майора? догадался комдив, машинально перейдя на "вы".

- Абсолютно точно!

- И срочный вызов моего старшины тоже не случаен?

- Конечно! - Савелий виновато улыбнулся.

- А кто вы по званию?

- Разве это важно?

- Исключительно, чтобы правильно к вам обращаться! - В голосе генерала звучала некоторая обида.

- Валерий Григорьевич, зовите меня просто Сергеем и на "ты"! - глядя в глаза генералу, ответил Савелий. - Здесь я прежде всего потому, что Андрей Воронов - мой брат!

- Брат? - удивился генерал.

- Вы о фамилии? Андрей мне названый брат: я сирота! - пояснил Савелий. - А если откровенно, то Андрей мне больше, чем брат!

- Понимаю. Что-нибудь удалось выяснить о нем?

- К сожалению, ничего, если не учитывать тот факт, что Андрей незадолго до своего исчезновения встречался с каким-то седым, интеллигентно и модно одетым мужчиной лет сорока, однако обнаружить следы этого Седого не удалось!

- Выходит, ваша работа в дивизии прошла впустую? - с огорчением спросил комдив.

- Не совсем, - заметил Савелий, продолжая неотрывно смотреть в глаза генералу, словно пытаясь понять, насколько он может быть откровенен с комдивом.

- Не совсем? Есть еще что-то?

- Пребывание свое здесь я бы действительно считал пустым, если бы не закончил то, ради чего приезжал к вам Воронов! - не без пафоса проговорил Савелий.

- Вы хотите сказать, что нашли ответы на вопросы несчастных матерей? невольно напрягся генерал. - И вы поставили точку в этом деле?

- Думаю, ответы матерям погибших солдат, правдивые или хотя бы отчасти правдивые, чтобы пощадить их чувства, должны дать вы, их командир! А по поводу точки... - Савелий тяжело вздохнул и признался: - Да, я поставил точку... жирную, я бы сказал, даже кровавую точку! - Он продолжал смотреть на хозяина кабинета не моргая.

- То есть вы все знаете, - с некоторым облегчением тихо проговорил генерал. - Что же вы мне посоветуете?

- С Булавиным или с Потылихиным? - в лоб спросил Савелий.

- С доктором-то мне ясно: выгоню из дивизии.

- Выгоните? - недовольно перебил Савелий. - И все? Извините, товарищ генерал, что перебиваю, но не слишком ли это ничтожное наказание человеку, виновному в гибели четырех молодых солдат?

- Но он же не убивал, да и детей его жалко, - пытался оправдаться, скорее для самого себя, генерал.

- Да если бы он не скрыл правду в первом случае, то трое остальных были бы сейчас живы, а эта скотина Булавин вылетел бы из армии! - Савелий не заметил, как повысил голос, но потом спохватился: - Извините за слишком эмоциональное восприятие происшедшего... Этого докторишку нужно не просто гнать поганой метлой из медицины, но и отыскать возможность отдать под суд! Понимаю, это трудно сделать, не раздувая огонь всей правды, но не сделать этого - значит перестать себя уважать! А с Булавиным... - Савелий пожал плечами, - с Булавиным много проще: он свое получил! Но вдогонку обязательно нужно указать в официальных документах, что он смертельно ранил себя, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения!

- Согласится ли с этим его родственник. - Комдив указал глазами наверх.

- А вы плюньте на то, что чиновники там напишут: важно, чтобы в дивизии знали ваше отношение к нему! - жестко проговорил Савелий. - Не забывайте, что среди ваших солдат еще остались те, кого этот мерзавец изнасиловал!

- А ты жесток, старшина, - покачал головой генерал и с печальной усмешкой добавил: - Но справедлив!

- Очень на это надеюсь! - серьезно ответил Савелий.

- Скажи, случаем, не ты ли помог Булавину закончить свой бесславный путь на земле? - доверительно спросил комдив. - Поверь, это останется между нами: просто мне лично хочется выяснить, не подвела ли меня интуиция!

- Скажем так: я закончил то, что начал другой! - сообщил, не раздумывая, Савелий.

- А Машин платочек?

- Сжег! - Савелий улыбнулся.

- Ну, и слава богу!.. - с явным облегчением произнес комдив, получив ответы на мучившие его вопросы. - Судя по всему, ты прощаться пришел?

- Я чувствую, что Воронова в Омске уже нет, а значит, и мне здесь больше делать нечего!

- Жалко мне с тобой расставаться. Знаешь, я бы пошел с тобой в разведку! Генерал встал и протянул ему руку.

- Я бы с вами тоже! - Савелий крепко ответил на рукопожатие комдива.

- Может, чайку на прощанье?

- Я и так отнял у вас время: ваша помощница сказала, что вы просили не беспокоить вас.

- Кстати, о Маше: как это вам удалось мою племянницу обворожить?! удивленно воскликнул Валерий Григорьевич. - Насколько я помню, за время работы со мной она впервые не только нарушила мое указание, да еще и ходатайствовала за кого-то незнакомого. Или вы уже познакомились раньше? - Он прищурился.

- Я к этому не стремился, времени не было, к сожалению, - в тон ему ответил Савелий и, лукаво усмехнувшись, добавил: - Наверное, просто попал под хорошее настроение.

- Да, чуть не забыл: рапорт-то где?

- Вот. - Савелий вытащил из кармана гимнастерки рапорт об увольнении "по семейным обстоятельствам".

Комдив подписал его и вернул Савелию:

- Маше отдадите.

- Слушаюсь.

- Так как насчет чая?

- Спасибо, не буду вам мешать: и так действительно много времени отнял у вас.

- Ну, как скажешь! Надеюсь, что с твоим братом ничего страшного не случилось и ты найдешь его живым и невредимым! - Генерал еще раз пожал на прощанье ему руку.

- Спасибо на добром слове и здоровья вам! - пожелал ему Савелий.

- Решили свои проблемы? - участливо спросила Маша, когда он вышел в приемную.

- Да, спасибо вам!

- Не за что! - Девушка улыбнулась. - Заходите, если что.

- Вряд ли это получится.

- Почему?

- Вот. - Он протянул ей подписанный рапорт.

- Как, уже уезжаете? - явно огорчилась девушка. - Что-то с родителями?

- С братом.

- Все будет хорошо, поверьте мне!

- Верю. - Савелий снова улыбнулся. - Хорошего вам жениха!

- Где сейчас найти такого? - Она кокетливо взглянула на него.

- Кто ищет, тот всегда найдет! Удачи вам!

- И вам, Сережа.

Вернувшись в "коттедж" комдива, Савелий собрал свои нехитрые пожитки и отправился к Воскобойникову, чтобы попрощаться и ехать в Москву. Однако, узнав, что Савелий немедленно возвращается домой, Валентин заявил с обидой:

- Нет, Са... Тьфу, никак не могу привыкнуть! - чертыхнулся он. - Сережа, так друзья не поступают!

- О чем ты?

- Столько лет не виделись, черт знает, когда еще доведется встретиться, а он приходит и объявляет: "Прощай, приятель, я улетаю!" Да кто тебя просто так отпустит?

- Извини, Валек, но ты же знаешь, я действительно должен ехать: какое может быть веселье, когда мой брат исчез?

- Стоп! А кто говорит о веселье?

- Как? Я думал, ты о прощальном застолье толкуешь, - удивился Савелий. - А ты о чем?

- Помнишь Ивана Шеремета?

Савелий вскинул на него глаза: еще бы ему не помнить Шеремета!..

С этим парнем они сдружились едва ли не с первого дня его появления в их роте. Здоровый сибирский увалень, действительно напоминающий огромного бурого медведя: казалось, не земля держит его, а он, медленно продвигаясь вперед, придает ей вращение ее своими мощными ногами. Он был молчаливым, на первый взгляд угрюмым человеком. На самом же деле трудно было отыскать более доброго и отзывчивого парня, готового прийти на помощь в самую трудную для друга минуту.

Никто не мог сравниться с ним в поднятии тяжестей. Причем ему было совершенно все равно, что поднимать: с одинаковой легкостью он вскидывал над собой и бочку с горючим, и мешок с цементом, и стопятидесятикилограммовый ящик со снарядами. Во время одного жесточайшего боя с душманами прогремевшим рядом взрывом обрушило часть скалы, которая, съехав туда, где они лежали, раздробила стопу одному пареньку, совсем недавно прибывшему к ним с Большой земли, а ноги Савелия так сильно зажало, что именно тогда он понял, что испытывает человек, допрашиваемый инквизицией и одетый в "испанский сапог".

Честно говоря, тогда Савелий подумал, что на всю жизнь останется безногим инвалидом, и уже представлял свое будущее на протезах, когда увидел, как в замедленном кино, ползущего к ним Ивана Шеремета, вяло огрызающегося короткими очередями из своего автомата.

- Потерпите, братишки, я сейчас освобожу вас из каменного плена! - с добродушной улыбкой проговорил он.

От его баса веяло такой добротой и уверенностью, что даже боль стала тише, а молоденький солдат, брат Савелия по несчастью, и стонать перестал. Сделав пару очередей, чтобы заставить душманов укрыться, Иван ухватился за край глыбы, поднатужился и чуть-чуть приподнял ее, освободив ноги Савелия. Тот попытался подвинуть их, но они не слушались. Тогда, понимая, что Ивану тяжело, Савелий стал судорожно перебирать руками, цепляясь за любой выступ или неровность, чтобы хоть как-то выбраться из-под нависшей глыбы.

- Та ты не спеши больно: я выдюжу! - как можно спокойнее проговорил Иван, а все его лицо покрылось бисеринками пота, и можно было только догадываться, насколько ему тяжело.

Наконец Савелий выполз из-под каменной глыбы и облегченно вздохнул, когда увидел, что Иван осторожно опустил ее на землю. Только сейчас Савелий разглядел, какая же она оказалась громадная.

- Господи, Иван, как же тебе удалось поднять эту махину?

- Та ерунда... - отмахнулся он. - Вот если бы над собой пришлось ее подымать, то точно не выдюжил бы. - Он склонился над бедным парнем. - Хреновато с твоей ногой, паря! Однако не горюй: врачи мигом залатают.

- Ты знаешь, Иван, а я ног своих совсем не чувствую! - виновато проговорил Савелий.

- Это ничего: от сильного ушиба мышцы часто немеют! Пройдет через пару часов.

- Через два часа здесь мне уже ничего не понадобится, - зло заметил Савелий.

- Это почему еще? - не понял Шеремет.

- Вот-вот духи сюда доберутся.

- А ты что, ждать их здесь собираешься?

- А разве есть другие варианты?

- Конечно! Пробираться к своим. - Он говорил так спокойно, словно они сидели на рыбалке, все были здоровы и намеревались идти домой.

- Да мы же с пацаном шага сделать не можем! - нервно выпалил Савелий.

- Так я могу, - спокойно пожал плечами Иван, потом отмахнулся рукой: мол, что с тобой говорить? - подтащил молодого солдатика поближе к Савелию, не забывая при этом нет-нет да и огрызаться короткой очередью.

Савелий переглянулся с солдатом, и оба одновременно пожали плечами: ни тот ни другой не понимали, что хочет предпринять Иван. А тот взял одной рукой руки солдата, второй - руки Савелия, затащил обоих за скалу, где пули душманов были не страшны.

- Ну что, готовы? - спросил Иван.

- К чему? - взглянул на него Савелий.

- К возвращению в часть.

- Мы-то готовы, - протянул раненый солдат.

- Вот и ладненько, - кивнул Иван, поднял их автоматы с земли, забросил их себе за спину, затем подхватил молодого парня левой рукой и словно пушинку закинул на плечо, потом, с такой же легкостью, повторил эту операцию с Савелием, только тот оказался на другом плече. - Поехали! - воскликнул он и уверенно двинулся вперед.

Почти полтора часа, ни разу не опустив свои ноши на землю, Иван тащил их, пока не донес до своих. Несколько раз Савелий предлагал ему передохнуть хотя бы минут пятнадцать, но Иван весело отвечал:

- Та зачем отдыхать, коды я не устал?

К счастью, в своих предсказаниях он оказался прав, и вскоре к ногам Савелия вернулась чувствительность, да и парень, отправленный на Большую землю, прислал письмо, в котором благодарил Ивана и сообщал, что нога почти зажила. Савелий так сдружился с Иваном, что мог с любым сцепиться, если тот косо посмотрит в сторону его друга. Однажды Шеремета включили в группу, прикрывавшую разведчиков, а Савелий выполнял какое-то поручение командира роты. По возвращении в роту Савелия ожидала страшная весть: группа, в которую входил Иван, попала в засаду, и из нее вернулся лишь один боец, поведавший о случившемся. Ему чудом удалось уцелеть, затаившись в какой-то расщелине.

Савелий настоял, чтобы его отделение было послано к месту засады на поиски группы Ивана. Из одиннадцати человек обнаружили восемь трупов, один вернулся живым, и двое, в том числе и Иван Шеремет, исчезли. Так и попал Иван в списки пропавших без вести. Хотя уцелевший боец и утверждал, что видел, как Ивана скосила автоматная очередь.

- Почему ты вдруг вспомнил об Иване? - тихо спросил Савелий. - Или сведения какие раздобыл о нем?

- Ага, сведения! - хитро усмехнулся Валентин. - Да жив твой Иван! Жив-живешенек!

- Да ты что? - встрепенулся Савелий, не веря своим ушам.

- Точно говорю!

- И ты молчал!

- Не молчал: сказал!

- А когда же ты узнал, что он жив? - ревниво спросил Савелий.

- Сегодня утром! Он сам меня разыскал.

- Обо мне ты ему говорил?

- Нет! Пусть будет ему сюрприз! Он же тоже думает, что тебя нет в живых.

- Да где же он?

- В Чапаевске!

- В Чапаевске? То есть здесь, под Омском?

- Ну!

- Так поехали к нему!

- Я к нему на выходные приеду: мы с ним так договорились, а ты, если не хочешь подождать три дня, езжай сейчас.

- Не обидишься?

- Когда это Воскобойников обижался на друзей?

- Никогда!

- Вот именно!

- Так я поехал?

- Дуй, и чтобы глаза мои тебя не видели! - шутливо приказал он. - Вот тебе его адрес! Может, машину организовать?

- Да нет, я на электричке доберусь.

- Ну, смотри! - Валентин крепко обнял его за плечи здоровой рукой, похлопывая протезом по боку Савелия, и тихо добавил: - Ты там поосторожнее: что-то мне голос Ивана не понравился. Если что, зови на помощь! - Валентин подмигнул ему и подтолкнул к выходу. - Ладно, иди! Томочка, простись с нашим гостем-непоседой!

- Как, уже покидаешь нас? - обиженно спросила жена, увидев Савелия у выхода. - Я думала за столом посидим, специально пельменей сибирских понаделала.

- Как-нибудь в другой раз! - улыбнулся Савелий и прижал ее к своей груди. - Спасибо, хозяюшка, за все!

- Очень была рада наконец увидеть человека, о котором столько слышала всего. Приезжай еще!

- Непременно.

Вскоре Савелий уже сидел в пригородной электричке, несшей его к человеку, об утрате которого он так переживал и был уверен, что никогда его больше не увидит.

Он без труда нашел небольшой деревянный домик, сильно покосившийся от времени. Вообще было непонятно, каким чудом он продолжает стоять. Да и сам домик выглядел аномальным явлением среди окружавших его роскошных особняков, принадлежащих, скорее всего, новым русским. Причина появления особняков была налицо: красивый сосновый бор, небольшая речушка с обустроенными пляжами да и от станции недалеко.

Распахнув покосившуюся калитку, недовольно и натужно проскрипевшую ржавыми петлями, Савелий подошел ко входу в дом и, не обнаружив кнопки звонка, постучал в дверь кулаком.

- Проваливайте! Я же сказал, что не продам дом ни за какие деньги! раздался недовольный голос, который Савелий сразу же узнал.

- Ванюша, это я! - громко воскликнул Савелий.

- Кто это "я"? - настороженно спросил Шеремет.

- Рэкс!

- Рэкс? - переспросил он и тут же воскликнул: - Господи, Рэкс?! Неужели такое возможно? - Послышался звук шагов, и вскоре раздался скрежет заржавевшего замка: дверь распахнулась. - Что за шутки, парень, или по морде хочешь, а может, свинца между глаз? - со злостью процедил Иван, приподнимая охотничье ружье в направлении Савелия.

Савелий взглянул на Шеремета, и у него в буквальном смысле слова защемило сердце: от бывшего Ивана осталась лишь бледная тень, словно он только что освободился из Бухенвальда. Видавший виды, весь покрытый пятнами пиджак висел на нем словно на вешалке. Видно, на лице Савелия отразилась такая боль, такое удивление, что Иван недовольно хмыкнул:

- Парень, ты чего застыл, будто привидение увидел? Мы разве с тобой знакомы?

- Ванюша, это же я, Рэкс! Рэкс, которому ты сначала ноги спас, а потом пер на себе около двух часов.

- Ты что, парень, сбрендил, что ли? - разозлился Иван. - Чего тебе нужно? Рэкс погиб, и не касайся своим поганым языком его светлого имени! А то возьму и накостыляю тебе по...

- ...по самую макушку, - закончил за него Савелий словами, которые мог знать только близкий человек, потом взял и обнажил свое плечо. - Смотри, Ванюша, это действительно я - Рэкс! А что рожа изменилась, так это нужно так было: пластика! Но голос-то ты мой должен помнить? Я твой друг - Савелий Говорков, хотя сейчас другое имя ношу - Сергей Мануйлов! Так было нужно: под смертью ходил.

- Если бы не голос, то давно бы тебя выкинул за дверь, - буркнул Иван, однако ружье опустил, продолжая рассматривать то его лицо, то наколку воздушных десантников, потом неожиданно обнял Савелия за плечи, прижал к себе. - Я ж тебя давно похоронил, братишка! - Он с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться.

- Так и я тебя похоронил. Ты что, в плену был?

- Был. - Он виновато опустил голову. - Меня же очередью скосило, думал все, отмаялся я на этом свете. А "духи", обнаружив, что я и Семка Суров... Помнишь его?

- Смутно.

- Ладно, не важно, - отмахнулся Иван. - Заметив, что мы живы, "духи" прихватили нас с собой: не знаю уж, для чего. Семка умер по дороге: крови много потерял. И я бы не выкарабкался, если бы сам себя не перевязал. Месяца три болтался между жизнью и смертью. Сколько раз помирал, и не помню уже, жрать дают с гулькин нос, из лекарств только аспирин, да и то не каждый день. Раны гнить начали, да еще чахотка напала. Та шо там говорить: сам видишь, что от меня осталось.

- Да, страшно смотреть! - признался Савелий. - Скажи кто - не поверил бы.

- Я и говорю. Господи, Савка, мой Савка! - Он поставил ружье в уголок и вновь обнял его. - Да ты проходи в горницу, рассказывай, а то я все о себе да о себе...

Когда они вошли в "горницу" и Иван включил тусклую лампочку, то у Савелия снова защемило сердце: в полумраке он с трудом рассмотрел пару перекошенных стульев, полуразвалившийся стол да скособоченный, потемневший от времени комод - вот и вся мебель в комнате, которую назвать горницей можно разве только в насмешку. Стены все были в трещинах, по углам накопилось столько паутины, что ее вполне можно было набрать на подушку. Окна были забиты досками от каких-то ящиков. Если бы Савелий, войдя сюда, не увидел Ивана, то наверняка подумал бы, что здесь никто не живет.

- Господи, как ты здесь живешь?

- Это дом моих родителей, - тихо ответил Иван. - Они еще живы были, коды вернулся два года назад.

- И что же с ними случилось?

- А, долго рассказывать. - Его лицо перекосило, словно от боли.

- Разве мы куда-то торопимся? - Савелий раскрыл свою спортивную сумку, достал две бутылки водки, сервелат, банку с балыком, хлеб, пару лимонов, связку бананов. - Посуда-то у тебя найдется? Рюмки там, тарелки.

- Рюмок нет, но пара стаканов найдется. Сейчас! - Он вышел и вскоре вернулся с эмалированной миской, в которой стояло два стакана.

Откинув полу своего пиджака, Иван достал из ножен штык-нож, деловито нарезал им колбасы, лимон, хлеб, открыл банку с балыком. Тем временем Савелий откупорил бутылку водки, разлил в стаканы сомнительной чистоты и молча наблюдал за тем, кого отчаялся увидеть когда-нибудь в живых. Когда Иван закончил и сел на громко скрипнувший стул, они подняли стаканы, молча стукнулись ими и опрокинули водку в себя. Немного закусили, молча глядя друг на друга, как бы заново изучая.

- Ты видел, как наш дом окружили эти сволочи? - неожиданно спросил Иван.

- Богатенькие домишки, - усмехнулся Савелий. - Местные торгаши, что ли?

- Если бы. - Он смачно сплюнул. - Слева - вилла прокурора, справа - вилла начальника милиции, чуть дальше - вилла судьи, мэра и так далее, и так далее. Кругом власти города Чапаевска! Суки позорные!

- Чем это они тебе так насолили?

- Коды я вернулся из плена... - Иван вдруг стукнул по столу кулаком, и Савелий подумал, что если бы он стукнул так в те далекие времена, то стол бы точно развалился на части, а сейчас лишь обиженно скрипнул. - Трижды бежал, и трижды меня ловили и били так, что пришлось месяцами вылеживаться, чтобы хотя бы чуть-чуть восстановиться. А вот четвертая попытка удалась. Через три страны пришлось до дому добираться.

- Мне это знакомо, - тихо проговорил Савелий, вспомнив свои заграничные похождения.

- Мои предки к тому времени уже на пенсии были. Увидев меня, заголосили от радости, а потом заголосили от горя. - Иван плеснул в стаканы водки, бросил: Будем! - Одним глотком выпил и, не закусывая, продолжил свой печальный рассказ: - Они заголосили, а я понять ничего не могу. Давай расспрашивать: что случилось, кто умер? А они и огорошили меня: мол, выживают их из собственного дома. Какому-то городскому воротиле понравилась наша земля, и давай его помощнички им денег предлагать, а у меня отец старой закалки: не нужны мне, говорит, ваши ворованные деньги, и все тут! Я, говорит, этот дом сам строил и хочу в нем внуков нянчить, а потом и умереть здесь! Тут и началось. Стали запугивать: и дом, мол, может нечаянно сгореть, и кирпич может на голову упасть. А тут и я вернулся!

- Могу себе представить, с твоим-то характером.

- Ага, сначала я решил не показывать свой характер, попытался официально правды добиться: в милицию обратился - отлуп, мы, говорит, семейными склоками не занимаемся. Вот суки! Я в прокуратуру. Наивный был потому что! У них же все связано, все между собой повязаны! Короче говоря, и там полный отлуп! Что делать? Тогда я попытался поговорить с этим заместителем мэра по душам.

- Заместитель мэра? А он-то при чем?

- Так этот заместитель и есть тот самый городской воротила, который положил глаз на нашу землю.

- Понятно. И что дальше?

- А что дальше? Синяк под его глазом суд оценил в год лишения моей свободы! Давали два, да по кассатке снизили на половину. Сижу и вдруг получаю письмо от мамы, сообщает, что папа умер, и дает понять, что умер он не без помощи людей заместителя мэра. На похороны, сволочи, не отпустили. - Он снова налил водки и встал. - Давай помянем наших родителей и всех тех, кто не вернулся домой с войны.

- Пусть земля будет им пухом!

Они выпили не чокаясь, и Савелий спросил:

- И что же дальше?

- А через месяц получаю письмо от заместителя мэра, того самого, которому по морде дал. Какая все-таки падаль! Пишет, что не держит на меня зла и очень хочет, чтобы у нас все полюбовно закончилось, а в конце небольшая приписка: "Поскольку твоя мать скоропостижно скончалась, а завещание написано на твое имя, предлагаю обсудить сумму компенсации за дом и участок..." Нет, ты представляешь, какая сволочь?

- Не то слово! Надеюсь, ты ему достойно ответил?

- Просто послал его. А вскоре освободился, и теперь они меня достают! - Он снова сплюнул. - Видишь? - кивнул он на окна. - Это его шестерки стараются: то стекла повыбивают, то провода обрежут, а один раз даже поджечь хотели. Нет, ты представляешь, Савка, я поймал одного из поджигателей, доставил его в милицию! Он весь в керосине, весь в копоти, а начальник милиции мне и говорит, что парень, мол, хотел костерчик на природе развести, погреться хотел, а я его за это в милицию притащил, и так мерзко лыбится, сучара!

- На этот раз ты сдержался?

- Так я сразу понял, что он специально меня заводит, чтобы крутануть по полной! Нет, думаю, второй раз вы меня на это не подобьете! Вот и сижу здесь, как в осаде!

- И что ты думаешь делать дальше?

- Как что? - удивился Иван. - Дом свой защищать!

- А в Москву не пытался писать?

- Как же, пытался. - Он ехидно хихикнул. - Через несколько дней вызывает меня прокурор и, так же мерзко усмехаясь, говорит: вот, мол, пришла ко мне ваша жалоба, велено разобраться и доложить. Как ты не понимаешь? У них же действительно все схвачено, за все уплачено! Знаешь, что сказал мне этот прокурор?

- Откуда?

- Тихо так, почти на ухо. Иван, говорит, если ты не хочешь разделить печальную судьбу своих родителей, то возьми деньги и делай отсюда ноги!

- Неужели так и сказал?

- Ты что, не веришь мне?! - обидчиво воскликнул Иван. - Матерью покойной клянусь: дословно воспроизвел!

- Как у вас здесь все запущено, - задумчиво протянул Савелий. - Ладно, давай выпьем и спать! Как гласит народная мудрость? Утро вечера мудренее!

Они еще выпили, потом Савелий захотел осмотреться вокруг. Почему? На этот вопрос он и сам бы, наверное, не смог ответить: видно, интуиция сработала. Действительно, почему и в самом деле не осмотреться? Так, как говорится, на всякий случай! Он быстро, но очень внимательно осмотрел все окна, черный ход, ведущий через крошечные сени в небольшой огород и сад, которые давно уже заросли бурьяном.

- Ну что, пошли спать? Где мне бросить свои кости?

- Хочешь в комнате, на кушетке, а хочешь на печи ляжем: все меньше дует.

- Конечно, на печи! - весело ответил Савелий и полез на старую печку прямо в одежде.

Однако заснуть в эту ночь им так и не удалось: со стороны улицы и со стороны черного хода послышались какой-то шум, суета и негромкий шепот.

- Снова по мою душу пожаловали! - чертыхнулся Иван, хотел еще что-то сказать, но Савелий прижал палец к губам: "Тихо!"

Затем молча подал знак идти к передней двери и защищать ее. Сам же направился к выходу, ведущему во двор, где когда-то цвел сад и росли фрукты.

Осматривая дом, Савелий сквозь щели меж досок, которыми было заколочено окно, приметил, что из последнего перед сенями окна хорошо просматривается вход в дом со двора. Стараясь не шуметь, Савелий сдвинул еле державшуюся доску в сторону и увидел двух парней внушительных размеров, копошившихся у самых дверей. Сдвинув еще одну доску, Савелий вылез во двор через окно. Те двое, увлеченные своей работой, ничего не услышали, и Бешеный подошел к ним почти вплотную: один старался подпереть дверь каким-то бруском, а второй обкладывал стены дома ветошью, в нос ударил запах бензина.

"Вот паскуды, собрались Ивана живьем сжечь!" - промелькнуло в голове Савелия.

Если сначала он думал просто от души поколотить наемников, то теперь, увидев, что они задумали, решил не щадить этих подонков. Не желая пачкать об эту мразь свои кулаки, Савелий, подобрав валявшуюся арматуру, бесшумно подскочил к ним и наотмашь саданул арматурой сначала одного бугая, потом второго, метя обоим в колени. Первый, словно подкошенный, упал, завизжав, как свинья под ножом. Второй, как ни странно, удержался на ногах и взглянул на невесть откуда свалившегося Савелия.

- Ты чего, гнида, свинца захотел попробовать?! - воскликнул он и выхватил из-за пояса пистолет.

Выстрелить парень не успел: Савелий ударил его железным прутом и не только выбил пистолет, но, видно, и перебил ему кисть, а удар ногой откинул его на несколько метров в сторону. Краем глаза Савелий увидел, как тот, кого он ударил первым, выхватил нож и взмахнул им. Каким-то чудом Савелий среагировал на этот бросок, перехватил нож в полете и тут же вернул его назад. Словно выпущенный из пращи, нож кувыркнулся пару раз и ударил своего хозяина рукояткой прямо в лоб. Коротко вскрикнув, здоровячок откинулся на спину и затих.

В этот момент Савелий услышал короткую автоматную очередь и тут же уханье охотничьего ружья - он бросился на помощь. У входной двери он увидел корчащегося на земле бандита, рядом валялся автомат Калашникова. Еще один бандит, прячась за углом, стрелял из пистолета. Ему и в голову не могло прийти, что хозяин дома окажется не один. Бесшумно подскочив сзади, Савелий резким ударом ребром ладони выбил из его рук пистолет и схватил его за горло.

- Не дергайся, а то шею сломаю! - тихо прошептал Савелий ему на ухо.

- Все, сдаюсь! - прохрипел тот.

- Сколько вас было?

- Четверо.

- Иван, как ты? - крикнул Бешеный.

- В порядке. Так, задело малость! Ты-то как?

- Нормально! Можешь выходить: все чисто!

- А те, что сзади шумели?

- Они еще долго шуметь не смогут. Пойди посмотри на всякий случай.

- Хорошо! - Иван вышел из дома чуть шатаясь: его грудь была в крови.

- Ничего себе, задело! - присвистнул Савелий. - Тебя же в грудь ранили!

- А, пустяки: в старые дырки попали, - пошутил Иван. - Оклемаюсь!.. - Он поднял с земли автомат. - Ну что, падаль, добить тебя, чтобы не мучился? спросил он того, что продолжал валяться по земле, со стонами и охами.

- Не нужно... А-а-а!.. Не стреляй... А-а-а! Прошу... тебя! - сквозь боль и слезы выкрикивал тот.

- А и хрен с тобой: рано или поздно сам подохнешь. - Иван брезгливо сплюнул и медленно направился к задней двери.

- Кто вас послал? - спросил Савелий парня, которому все еще сдавливал горло.

- Мне ж не жить, если я его сдам! - всхлипнул тот.

- Это когда еще будет, - зло усмехнулся Савелий, - а не ответишь мне, то сейчас подохнешь! - Он еще сильнее сдавил горло.

- Я все... все... скажу! - захрипел парень.

- Вот и хорошо! - кивнул Савелий. - Почему-то я был уверен, что мы с тобой сумеем найти общий язык! Говори!

- Я лично с ним не встречался, но тот, что нас нанял, заверил, что даже если кто-то и увидит нас здесь, то прокурор нас отмажет.

- И ты так легко поверил в эту тюльку? - Савелий с сомнением покачал головой.

- Как тут не поверишь, если только вчера, после базара, нас всех из КПЗ выпустили.

- За что попали?

- За грабеж!..

- Как зовут того, что отмазал вас от КПЗ и поручил это злодейство?

- Григорий... Царев...

- Понятно. - Савелий чуть задумался, потом крикнул: - Вань, ты тут один пока справишься?

- Без проблем! А ты куда?

- Да мы тут с "приятелем" решили визит нанести...

- Кому?

- Твоему крестному...

- Да нет у меня никакого крестного! - буркнул Иван. - Выдумывает твой "приятель"!

- Нет, не выдумывает. Я скоро.

- Хорошо!

Савелий разжал горло парня, захватил его руку таким образом, что любая попытка вывернуться приносила такую боль, что он мог даже сознание потерять, потом поднял с земли пистолет и сказал своему подопечному:

- Ну что, пошли?

- Куда?

- Как куда? К прокурору. Кстати, как его кличут?

- Михаил Филимонович. Так его может не быть здесь. Вдруг он в городе?

- Не найдем здесь, в город поедем.

Вилла прокурора действительно выглядела пустой. Заглянув в щель ворот, Савелий увидел внушительную фигуру охранника, одетого в камуфляж, и негромко окликнул его.

- Извините! Можно вас на минутку? - вежливо позвал он.

- Чэго надо? - с кавказским акцентом недружелюбно спросил тот, подходя ближе.

Почему-то Савелий сразу признал в нем чеченца.

- Да вот, Михаил Филимонович приказал мне доставить этого охламона пред его светлы очи, - весело ответил Савелий.

- Так он нэ прыэхал эще.

- А мы подождем. Да ты открой: не могу же я перед воротами высвечивать с задержанным.

- А ты кто? - подозрительно спросил охранник. - Что-то лыцо мэнэ твоэ нэзнакомо.

- А ты и не можешь меня знать: я ж с Перми его тащу.

- А че он надэлал?

- Не выполнил обещание, данное твоему хозяину! - хмыкнул Савелий.

- Ну ы дурак! - беззлобно фыркнул тот, приоткрывая ворота. - Мой хозяын справэдлывый: ты эму - хорошо, и он тэбэ - хорошо! Ты эму - пльехо, и он тэбэ пльехо! Так-то вот! Ладно, жды здэс, в бэсэдкэ! - кивнул он в сторону роскошной беседки из розового мрамора.

- Вот спасибо, - улыбнулся Савелий.

Сначала он не хотел его трогать всерьез: только так, чтобы тот не путался под ногами, но когда вдруг "услышал" его мысли, то понял, что такая мразь слишком долго задержалась на этой земле. А подумал чеченец вот о чем: "Эх, парень, не повезло тебе, что мне сейчас приходится корячиться на прокурора: если бы не он, то сейчас пожизненную баланду бы жрал! Если бы не это, то тюкнул бы топориком твоего конвоира промеж глаз, как ту семейку, и дернули бы мы с тобой куда подальше!"

"Услыхав" эти признания, Савелий сразу вынес ему приговор, и как только чеченец отвернулся, чтобы прикрыть ворота, он резко ткнул его пальцем в известную ему точку за ухом. Охранник коротко ойкнул и кулем свалился на землю. Савелий, не выпуская своего пленного, наклонился, пощупал его пульс и спокойно проговорил, словно речь шла о чем-то простом, во всяком случае, не об убийстве человека:

- Готов.

- Зачем ты его? - испуганно спросил пленник.

- Чтобы он больше никого не смог убивать, - тихо ответил Савелий, потом грубо бросил: - Чего пялишься? Помоги-ка лучше!

Тот безропотно, находясь еще в шоке от увиденного, подхватил тело чеченца за одну руку, Савелий - за другую, и они отнесли его в беседку и там усадили на скамейку. Со стороны казалось, что охранник заснул.

- А теперь пойдем в дом и подождем хозяина!

Прокурор возвращался в прекрасном настроении: он только что вышел из-за богатого стола, накрытого заместителем мэра в честь будущего соседства по даче. Заместитель неплохо изучил вкусы прокурора и пригласил молодых симпатичных парней, которые досконально знали свое дело и обработали прокурора по полной программе.

Возвращаться пришлось одному: его водитель отпросился по случаю дня рождения жены. Прокурор отпустил его без особого сожаления, ему очень нравилось самому вести машину, особенно находясь под винными парами и в приподнятом настроении. Когда прокурор подъехал к воротам, никто его не встретил.

"Ну, чеченец засратый, совсем зажрался, твою мать!.. Давно втык не получал, морда черножопая! Спит, наверное. Ты смотри: музыка вовсю в доме играет. Может, дочь приехала? Хотя нет, она сказала, что сегодня останется у подруги. Интересно, кто это? Неужели Алимхан баб своих навел в дом? Охранник хренов! Ну, я тебе покажу! Ты у меня наохраняешься!" - чертыхнулся с досады прокурор, вылез из машины, открыл ключом ворота, завел машину во двор, запер ворота за собой и раздраженно направился в дом.

- А вот и хозяин пожаловал, - услышал он незнакомый голос и увидел двух мужчин, одного из которых узнал сразу: накануне он выпустил его из КПЗ по просьбе того самого заместителя мэра, с которым только что гулял и который рассказал ему, что сегодня должно произойти с их непонятливым соседом.

- Ты как сюда попал? - недовольно спросил прокурор и в тот же момент увидел в руках незнакомого парня пистолет, направленный ему в грудь.

- Присаживайся... пока на стул, прокурор, - с иронией предложил Савелий.

- Что вам надо? - все еще уверенный, что это какое-то недоразумение или шутка, нервно спросил тот.

- Сядь, я сказал! - Савелий угрожающе щелкнул затвором.

- Сажусь, сажусь! - испугался прокурор и опустился в кресло.

- Кому ты приказал расправиться с родителями Ивана?

- Какого Ивана? - заикаясь, спросил тот.

- Сам знаешь, какого Ивана! Предупреждаю: я все знаю, и если ты ответишь неправильно, я всажу тебе пулю в левое колено, второй неправильный ответ - и вторая пуля войдет в правое колено, потом перейду на руки.

- Вы что, сумасшедший? - взвизгнул тот, и тут же пуля обожгла его бедро. Ой! Не надо, умоляю! Я все скажу!..

- Итак, - спокойно продолжил Савелий. - Ваше имя, отчество, фамилия, должность...

Когда Савелий получил четкие ответы на все вопросы, включая не только собственную деятельность прокурора, но и махинации всей верхушки города, он достал из кармана наручники, найденные в прокурорском столе, защелкнул один наручник на запястье прокурора, а второй пристегнул к руке парня, приведенного с собой.

- Значит, так, Михаил Филимонович, с этого момента вы и ваша кодла не только оставляете в покое Ивана, а сообща скинетесь и соберете сто тысяч долларов и лично откроете валютный счет на имя Ивана в центральном отделении Сбербанка города Чапаевска: он сам решит, что будет с ними делать. Уедет отсюда или новый дом себе построит.

- С какой стати вы так уверены, что я сделаю все, что вы требуете? невольно буркнул прокурор.

- Вы знаете, неуважаемый Михаил Филимонович, мы с тобой оба сироты: у меня нет родителей, а у тебя - совести! Так что послушай меня внимательно. Очень внимательно: если послезавтра Иван не сообщит мне, что деньги им получены, или, не дай бог, с ним самим что-то случится: допустим, пальчик заболит или простудится, то я буду думать, что это ваших рук дело, в смысле вашей кодлы, и каждого отправлю на тот свет! Ты, наверное, понял, а если не понял, то наверняка догадался, я своих слов на ветер не бросаю и сумею достать каждого из вас в любой точке земного шара! - "Услышав", что прокурор подумал кое о чем, Савелий наклонился к нему и прошептал на ухо: - Напрасно ты думаешь, что твой чеченский наемник, которого ты спас от пожизненного срока и которого взял в качестве своего личного охранника, спасет тебя: он заплатил за свои преступления, и его труп находится в твоей беседке.

- Господи, откуда... - Прокурор взглянул на Савелия, как на привидение, и его лицо стало похоже на чистый лист бумаги.

- Ты все понял, паскуда?

- Да, я все понял, все понял! Только прошу вас, не убивайте меня, умоляю!

- Ты свою смерть и сам найдешь: не долго осталось, - напророчил Савелий. А что касается Ивана, то повторю лично для тебя, сучара: ты и твоя кодла должны теперь охранять его и беречь даже от простуды. Ты понял, пидор ты, вонючий? Савелий схватил его за грудки и последнюю фразу буквально прошипел ему в ухо.

- Понял, понял! - испуганно захныкал тот.

- И благодари Бога, что рядом со мной сейчас нет Андрюши Ростовского, у которого особое отношение к "голубым", а уж "голубого" прокурора он вряд ли бы оставил в живых. - Савелий брезгливо сплюнул. - А чтобы у тебя совсем не возникло никаких иллюзий, вот мой главный аргумент! - Савелий подошел к музыкальному центру, выключил его, отмотал пленку чуть назад, снова включил, и прокурор услышал свой голос.

- Как ты понимаешь, я, в случае чего, не только отправлю эту запись в Генпрокуратуру, но и сделаю копии для твоих друзей, которым вряд ли понравится твоя исповедь. Можешь поверить, они сами тебя закопают.

- Я все понял. - Прокурор обреченно опустил голову.

- Однако это еще не все. - Савелий зло прищурился.

- Что же еще вы хотите? - испуганно взвизгнул прокурор.

- За все злодеяния, причиненные тобой людям, за укрывательство тех, кто убил родителей Ивана, я приговариваю тебя к пожизненной инвалидности! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! А приведет приговор в исполнение, чтобы тебе, прокурор, уже никогда не пришло в голову освобождать преступников без суда, он, то есть тот, кого ты выпустил для выполнения твоих грязных дел! кивнул Савелий в сторону прикованного к прокурору парня.

- Не надо, умоляю вас! Заплачу, сколько скажешь! - упал на колени прокурор, увидев, что Савелий вкладывает парню пистолет в руку.

- Цена уже обозначена! Встань, а то случайно пуля в голову попадет. Савелий вновь зло усмехнулся, крепко удерживая руку парня с пистолетом.

Прокурор испуганно вскочил, а Савелий, направив руку парня с пистолетом дулом в колено, нажал на спуск.

- А-а-а! - завыл прокурор, прыгая на одной ноге.

- А это чтобы тебе не скучно было и отбило охоту зарабатывать таким путем деньги! - не обращая внимания на прокурора, заметил Савелий, после чего сунул пистолет в его руку, направил его в колено парня, и второй выстрел заставил прыгать на одной ноге и выть от боли теперь напарника прокурора. Оставшиеся два патрона Савелий расстрелял в разные стороны, добавив с усмешкой: - Борьба, понимаешь, меж вами была. Я думаю, вы сумеете договориться, как объяснить следователю все происшедшее между вами, - подытожил Савелий и пошел к выходу, но остановился и напомнил продолжавшему стонать представителю судебной власти: - Помни, срок до послезавтра! Если, конечно, жить хочешь.

- Да, да, я понял, - сквозь боль закричал прокурор, в страхе, что беспощадный незнакомец может вернуться и добавить ему страданий.

Вернувшись к Ивану, Савелий поколдовал немного над его ранами, рассказывая одновременно о том, что он сделал с прокурором и что ожидает Ивана в ближайшие два дня.

- Не нужны мне их поганые деньги! - взбрыкнулся Иван.

- Не нужны - подаришь кому-нибудь, например детдому какому-нибудь. Запомни, Иван, деньги не бывают грязными или погаными. Грязными и погаными бывают люди. А тебе нужно здоровье поправить, во-первых, во-вторых, родительский дом, который они отнять хотели у тебя, восстановить! Восстановить так, чтобы и внуки твои и внуки внуков смогли жить в этом доме!..

- Господи, Савка, у тебя же кровь идет! - указал он на плечо Савелия.

- А, пустяки: до свадьбы заживет, - уверил Савелий.

- Давай хоть водочкой продезинфицируем.

- Лучше изнутри, - рассмеялся Савелий.

- Ладно, тебе виднее, - пожал плечами Иван и спросил: - А если они наплюют на твои угрозы?

- Не наплюют! - уверенно сказал Савелий.

Не мог же он объяснить своему приятелю, какие импульсы страха послал в мозг прокурора, и этот страх тот не только обязательно донесет своим друзьям-приятелям, но и сохранит до конца дней своих, всякий раз когда ему захочется преступить закон, острой болью отзовется колено.

До самого утра Савелий рассказывал Ивану о своей жизни, а когда дошел до исчезновения Воронова, извинился:

- Теперь, дружище, ты понимаешь, почему я не могу задержаться здесь? Так что не обижайся, пожалуйста. И звони, если что. Хоть по мобильному, хоть по городскому. Договорились?

- Договорились.

Добравшись до станции, Савелий первой же электричкой уехал в Омск, а там сел на ближайший самолет и вылетел в Москву. Чисто интуитивно он торопился потому, что был уверен: в Москве его ожидают новости.

XIII

Нашелся брат

Интуиция и на этот раз не подвела Савелия, он не напрасно торопился домой в Москву: в почтовом ящике обнаружил конверт, надписанный, похоже, рукой Андрея. Обрадовавшись, Савелий схватил письмо, и в следующий момент его охватило волнение: он рассмотрел штемпель города, откуда пришло письмо. Было от чего взволноваться: письмо пришло из Нью-Йорка!

Господи, каким образом Воронов оказался в Штатах? Как его занесло туда? Почему Андрей так внезапно исчез? Может быть, волнения напрасны и сейчас письмо все объяснит ему и все окажется совершенно простым, не стоящим выеденного яйца делом? Тем не менее Савелий так волновался, что, открывая конверт, даже чуть надорвал письмо.

"Здравствуй, дорогой мой брат! Извини, что заставил тебя волноваться, однако, к моему большому сожалению, я никак не мог предупредить тебя об отъезде. В силу обстоятельств я не могу довериться бумаге, чтобы хоть немного посвятить тебя в существо дела. Единственное, что могу сказать: это вопрос жизни и смерти!

Брат, мне нужна твоя помощь! Если хочешь услышать мой голос как подтверждение, что к тебе обращаюсь именно я, прежде чем ты примешь решение вылететь ко мне в Нью-Йорк, жди моего звонка по домашнему телефону каждый понедельник в десять часов после полудня по московскому времени. Не сердись на меня.

С огромным нетерпением жду твоей помощи!

Нежно обнимаю, твой брат

Андрей Воронов".

Господи, Андрюшка жив! Эта первая мысль, пришедшая в голову Савелия, затмила остальные. Только сейчас Савелий понял, насколько остро он переживал исчезновение Воронова.

"Странно, почему Богомолов ничего не сказал о том, что дал какое-то задание Воронову? Более того, послал меня на его поиски... Что-то здесь не склеивается! Одно из двух: либо генерал не рассказал специально, боясь, что я дров наломаю, либо..." - Савелий чертыхнулся и набрал номер мобильника генерала Богомолова.

- Константин Иванович? Это...

- А, "крестник"? Объявился наконец! - В голосе генерала слышалось недовольство. - Ты откуда звонишь?

- Из дома. Что-то случилось?

- Понятно... - не отвечая на его вопрос, проговорил Богомолов. - Я сейчас пришлю за тобой машину.

- Может, сам доберусь? - предложил Савелий.

- Хорошо, только осторожнее: по сторонам поглядывай! - предупредил Богомолов. - На повороте, у ГУМа, пересядешь в мою машину, номер помнишь, надеюсь...

- Но зачем... - начал Савелий, а Богомолов перебил:

- Все узнаешь при встрече!

Минут через сорок Савелий входил в приемную генерала, в которой, как всегда, толпилось много посетителей. Увидев его, полковник Рокотов обрадованно воскликнул:

- Здравствуй, Сережа! Очень рад тебя видеть! Константин Иванович просил извиниться: его срочно вызвал к себе шеф... ненадолго. Идем ко мне: поболтаем немного. Вика, если что, зови. И сразу доложи, когда Константин Иванович вернется. Это очень важно!

- Хорошо, Михаил Никифорович.

В небольшом кабинетике, расположенном рядом с кабинетом Богомолова, Рокотов-старший усадил Савелия в кресло, налил ему стакан чаю.

- Ну, рассказывай, что в Омске произошло? - хмуро спросил он Савелия.

- Вы о смерти Булавина?

- И о ней в том числе.

- А что докладывает комдив Дробовик?

- В его рапорте говорится, что этот подполковник по пьяному делу сам себя заколол.

- Так что еще вы от меня хотите услышать? - с усмешкой поинтересовался Савелий.

- Честно говоря, мне эта история до лампочки! - ответил полковник. Просто должен тебя предупредить, что дядя покойного...

- Это который "очень большой человек", что ли? - уточнил Бешеный.

- Именно! Так вот, ему очень не понравилось, как объяснили смерть его племянника.

- Пусть жалобу напишет.

- Ты напрасно ехидничаешь!

- А что ж мне теперь, прикажете по этому подонку слезы лить?

- Да уж без твоего участия здесь не обошлось... - задумчиво заметил полковник Рокотов.

- Булавин получил по заслугам! - убежденно заявил Савелий.

- Наверное, ты прав... Скорее всего, прав, но если бы не вмешательство Константина Ивановича, то...

- Меня это никак не могло коснуться! - прервал Савелий.

- Речь в данном случае не о тебе: хороший человек мог пострадать зазря!

- Вы имеете в виду комдива?

- Кого же еще?

- Только попробовали бы: тогда я рассказал бы такое, что у этого "очень большого человека" уши в трубочку свернулись! - тихо проговорил Савелий, но в его голосе слышались угрожающие нотки.

- Не сомневаюсь. Генерал Дробовик прилетал и встречался с Богомоловым. Не знаю, о чем они толковали, но Богомолов был так взбешен после разговора с ним, что хотел тут же звонить дяде покойного, даже попросил меня соединить с ним, но, видно, комдив как-то убедил его не делать этого, и Константин Иванович не стал с ним говорить.

- Полностью одобряю! Как говорится, не трожь говно - вонять будет!

- Неужели все так гнусно?

- Если бы начали копаться, то вонь пошла бы не только на всю Омскую область, а тень легла бы на всю армию! Неужели Богомолов ничего не сказал вам?

- Ничего!

- Может быть, комдив умолчал об этой истории? Хотя вы же говорите, что Богомолов был взбешен.

- Да, таким я видел Константина Ивановича лишь однажды.

- Догадываюсь когда! - хмыкнул Савелий.

- Что же такого натворил этот тип, что даже после смерти не заслужил добрых слов? Да еще, как ты говоришь, от этого может вонь пойти. Я понимаю, что покойник, рано или поздно, может и завонять, но так, чтобы на всю армию... Рокотов-старший с сомнением покачал головой.

- Смотрите, Михаил Никифорович, вам будет противно от всего этого, предупредил Бешеный.

- Я же замучаюсь в догадках.

- Эта мразь насиловала новобранцев и четверых убила, чтобы не вскрылась правда.

- Боже, вот мерзавец! - воскликнул полковник и поморщился так, словно наступил на какую-то ползучую тварь.

- Я же предупреждал...

- Зря я не прислушался! - пожалел Рокотов-старший. - Что ж, ты прав: этот подонок действительно получил то, что заслужил! Теперь я понимаю, почему так возмутился шеф!

- А кто бы не возмутился? - Савелий хотел продолжить свою мысль, но в дверь постучали.

- Да! - отозвался полковник.

- Михаил Никифорович, Константин Иванович просит срочно зайти к нему Мануйлова! - заглянув, сообщила Виктория.

- Сердит? - поинтересовался полковник.

- Есть немного.

- Хорошо, сейчас придет! - Как только дверь за девушкой закрылась, полковник сказал: - Не знаю точно, но подозреваю, речь пойдет о странных происшествиях в Чапаевске.

- О чем речь? - спокойно спросил Савелий.

- Так, краем уха слышал кое о чем, - не вдаваясь в подробности, отмахнулся полковник. - Мое дело предупредить тебя так, на всякий случай!

- Как Костик поживает? Вернулся из Америки?

- Еще вчера.

- Со щитом или на щите?

- Не только со щитом, но и с трофеями! - гордо ответил Рокотов-старший.

- С трофеями? Неужели пацана разыскал?

- Не только вернул ребенка матери, но и похитителей задержал, правда, не без помощи твоего американского знакомого. Кстати, помнишь ту "секс-бомбу", что в поликлинике засветилась?

- Ну, помню!

- Так вот, именно она и исполняла роль матери похищенного ребенка! Костик говорит, когда она узнала, что ее вернут в Россию и передадут властям, просто белугой ревела и умоляла судить ее в Америке! Соглашаясь даже на двойной срок! Вот тварь! Прости меня, Господи!

- И что американцы?

- Сопроводили в Москву и прямо в аэропорту передали нашим сотрудникам! Да, кстати, один из сопровождающих американцев тебе привет передавал.

- Мне? Кто?

- Дональд Шеппард!

- Дональд? Он в Москве?

- К сожалению, сегодня утром улетел назад.

- Жаль.

- Этот бедняга тоже очень переживал, что не смог с тобой повидаться! Ладно, иди, а то Богомолов с меня шкуру спустит и будет прав на все сто!

Полковник оказался прав: не успел Савелий переступить порог кабинета, как генерал недовольно буркнул:

- Сколько тебя ждать можно?

- Я-то пришел вовремя! - парировал Савелий.

- Не зарывайся, крестник! - не принял шутки Богомолов и тихо спросил: - У тебя мобильный с собой?

- Нет, а что?

- Об этом потом! Ты вот что расскажи: что ты натворил в Омске? - спросил он и тут же поправился: - Точнее сказать, в Омской области: про то, что произошло в дивизии, я уже знаю!

- Уже пожаловались? - хмыкнул Савелий.

- Ничего себе, пожаловались. Говорят, мало того что прострелил прокурору колено, так еще и шантажировал его, а до этого несколько трупов оставил у дома своего приятеля, - перечислил Константин Иванович. - Хороши жалобы!

- Это кто говорит-то, прокурор, что ли?

- Прокурор как раз говорит совсем другое, - уточнил Богомолов. - Он-то уверяет московских следователей, ведущих это дело, что ему удалось арестовать преступника, который сбежал накануне из КПЗ и во время задержания прострелил ему ногу.

- А что говорит арестованный?

- Самое интересное, что и арестованный подтвердил слова прокурора.

- Так что правосудию еще нужно? Тем более от меня? - с деланным недоумением поинтересовался Савелий.

- Правосудию, возможно, этого вполне достаточно, но мне хочется знать правду, а не видимость правды! Дело в том, что твой приятель - Иван Шеремет, после своего "чудесного воскрешения" и побега из афганского плена, конечно же, как ты догадываешься, проходил проверку у моих сотрудников.

- Могу сразу сказать, что это честнейший малый, которому пришлось столько перенести, что и врагу не пожелаешь! - угрюмо проговорил Савелий и тут же добавил: - Кроме того, вполне возможно, что если бы не он, то мы с вами никогда бы не встретились в этом мире!

- Да, знаю.

- От кого?

- От твоего приятеля Воскобойникова.

- А что Иван говорит о трупах?

- Во всяком случае, о тебе ни словом не обмолвился: говорит, он во всем виноват...

- Виноват?! - Савелий даже вскочил со стула.

- Не дергайся, крестник! То, что он вывел тебя из-под удара, честь ему и хвала: я сразу понял, что Иван не хочет тебе неприятностей и принимает огонь на себя. Уверяет, что даже не видел тебя с Афганистана. А Воскобойников, ничего не зная о происшествии в Чапаевске, моим сотрудникам сказал, что ты поехал к нему... А тут еще невесть откуда появившиеся сто тысяч долларов на счете Шеремета. - Генерал вопросительно взглянул на Савелия. - Твоя работа?

- Разве эти деньги окупят смерть его родителей?

- А при чем здесь смерть его родителей?! - удивленно воскликнул генерал.

- Вот вы сказали, что хотите знать правду...

- Хочу!

- А вы готовы дать полный ход этой правде, когда узнаете ее? - Бешеный не мигая смотрел в глаза Богомолова.

- Ты что, сомневаешься во мне?

- Нет, не сомневаюсь, но ответ все-таки хотелось бы услышать честный и откровенный!

- Даю слово, что не скрою ни перед кем эту правду! Но ты можешь сказать: при чем все-таки родители Ивана Шеремета? - повторил он.

- А вот при чем! - Савелий вытащил из кармана аудиокассету и протянул генералу.

- Что это?

- А вы послушайте: очень занятная "музыка"...

Богомолов сунул кассету в приемник музыкального центра, установленного на дополнительном столике сбоку, и внимательно, ни разу не прерывая запись, прослушал признание зарвавшегося прокурора.

- Ну как? - спросил Савелий.

- Да-а-а... - протянул генерал. - Ты меня просто на лопатки уложил! Хотел тебе разнос устроить, а получается, что наградить должен! Это же всю городскую элиту в тюрьму сажать придется! Ты посмотри: прокурор, начальник УВД города, судья, мэр города, его замы, управляющий Сбербанком, даже председатель Городской думы... Совсем оборзели, сволочи! Действительно тюрьма по ним плачет!

- Там им самое место! А что касается награды, то самой большой наградой мне будет, когда эти сволочи действительно окажутся за решеткой: быстро и надолго! - гневно проговорил Савелий.

- А вот это я тебе обещаю! - твердо заверил генерал. - Слово даю: лично сам проконтролирую и добьюсь, чтобы они все получили по полной программе!

- Я за Ивана боюсь: как бы они на нем не решили отыграться! Нет опаснее зверя, загнанного в угол! Поверьте моему слову: не пройдет дня, и тот, кого якобы арестовал прокурор, уйдет в мир иной, возможно, даже записку покаянную оставит для следствия. - Савелий с горечью взглянул на генерала.

- Уже! - буркнул тот.

- Что уже?

- Покончил с собой! Повесился! И действительно написал предсмертную записку, в которой подтверждал, что хотел ограбить прокурора и случайно выстрелил в него. Послушай, откуда ты узнал? Я ведь только пару часов назад получил оттуда рапорт от своего сотрудника!

- Ничего я не знал: просто предположил, что прокурор вряд ли оставит в живых того, кто оказался, во-первых, свидетелем его унижения, а во-вторых, свидетелем, слышавшим, как он сдает всех своих приятелей.

- Тебе остается добавить: "Это же так элементарно, Ватсон!" - съехидничал Богомолов.

- Именно поэтому я и боюсь за Ивана, - пропустив мимо ушей шутку генерала, снова выразил опасения Савелий.

- А вот за это не боись! Это уже моя забота! Кстати, тебя пришлось трижды выгораживать.

- Первый раз в дивизии, второй раз у Ивана, а когда же в третий раз?

- Дело в том, что тебя видела соседка прокурора, когда ты привел этого самого преступника, которого якобы прокурор арестовал. Кстати, с ее слов составили такой фоторобот, словно художник рисовал с натуры!

- И как вы разубедили эту соседку?

- Нам не пришлось этого делать, - возразил Богомолов. - Как ни странно, а "убеждал" ее сам прокурор.

- Естественно, кому хочется делить лавры за задержание опасного преступника с каким-то посторонним приезжим из Москвы? - не без иронии согласился Савелий.

- Интересно, что теперь запоет прокурор, узнав о том, что пленка передана в органы правосудия?

- Если ума хватит, то вздернется!

- Почему это? - не понял Богомолов.

- Иначе свои же на части его порвут: он же всех их заложил на этой пленке!

- Да, ему вряд ли кто позавидует, - согласно кивнул генерал. - Телефон там работает быстро и без всяких помех...

- Кстати, Константин Иванович, мне показалось, что вы не захотели говорить по мобильному телефону, или я не прав? Между прочим, и здесь спросили про мой мобильник... С чего бы это?

- Твое внимание и сейчас не подвело тебя: это то, во что я обязательно должен посвятить тебя. Дело в том, что наши специалисты разработали такую аппаратуру, которая позволяет подключаться к любому мобильному телефону не только в момент разговора абонента, но даже тогда, когда мобильник отключен.

- То есть вы хотите сказать, что его можно использовать как подслушивающее устройство?

- Вот именно!

- Представляю, какой переполох начнется среди новых русских или в криминальной среде, когда тайная иформация будет попадать в чужие руки, а их планы перестанут быть только их секретом: они все так любят мобильные телефоны! - Савелий покачал головой. - Они будут подозревать друг друга в предательстве, начнется недоверие между близкими. Кошмар! - Он даже плечами передернул.

- Конечно, пока эта аппаратура не столь дешева, как хотелось бы, но, как говорится, со временем и это образуется!

- Можно вопрос, Константин Иванович?

- Разумеется.

- Почему вы не спрашиваете о Воронове?

- А разве есть новости? Тебе удалось выйти на след Седого?

- Откуда вам известно о Седом? - удивился Савелий, но тут же догадался: Можете не отвечать: от комдива, верно?

- От него, - спокойно подтвердил Константин Иванович. - Почему у тебя такой напряженный вид?

- А почему вы так спокойны, хотя исчез ваш сотрудник? - в лоб спросил Савелий.

- Я подозреваю, что ты хочешь о чем-то меня спросить...

- Да, хочу!

- Так спрашивай!

- Почему вы, хотя бы намеком, не дали мне понять, что поручили Андрею какое-то задание?

- О чем ты?

- Вы ведь отправили его в Америку!

- Воронова, в Америку? - искренне удивился Богомолов. - С чего ты взял?

- А вот с чего. - Савелий протянул ему письмо Воронова, полученное сегодня.

Развернув листок, генерал стал читать послание Андрея. Чем больше он вникал в текст, тем больше хмурился его лоб.

- Ничего не понимаю. А ты?

- Что я?

- Ты что-нибудь понимаешь?

- Вы хотите сказать, что понятия не имеете о том, каким образом Воронов оказался в Нью-Йорке?

- Ни малейшего! Послушай, дружище, мы столько лет друг друга знаем, столько прошли испытаний: неужели ты мог подумать, что я мог что-то скрыть от тебя?! Тем более когда речь идет о твоем брате, - с обидой спросил Богомолов.

- Я подумал, что это вы сделали в интересах государственной безопасности, - попытался вывернуться Савелий.

- А разве ты не работаешь в интересах государственной безопасности? резонно парировал генерал.

- Ну извините. Тогда я просто действительно ничего не понимаю! - признался Савелий.

- Я тоже. - Генерал еще раз пробежал текст послания. - А не мог кто-то подделать его почерк?

- Я слишком хорошо знаю его почерк, чтобы сомневаться, что это написано Андреем! - твердо ответил Савелий.

- А ты пытался проанализировать сам текст?

- Здесь слишком мало информации, чтобы сделать какие-то определенные выводы, - неуверенно заметил Савелий, - такое впечатление, что он чего-то недоговаривает.

- Что ж, не остается ничего другого, как дожидаться понедельника: может быть, в разговоре с ним что-нибудь прояснится.

- Я бы на это не слишком надеялся, - заметил скептически Савелий, - вряд ли на это можно рассчитывать, если он не скрывает, что не может довериться бумаге. Коли так, то с какой стати он доверится телефону, который можно спокойно подслушать.

- Мне кажется, что Андрей понимает, что его внезапное исчезновение выглядит по крайней мере странным, а объяснить в письме он ничего не может, вот и решил позвонить, чтобы ты услышал его голос.

- Похоже на то, - без особого энтузиазма согласился Савелий. - Вы же предположили, что почерк может быть подделан.

- Ты знаешь, что резануло меня в его послании? - неожиданно спросил генерал.

- Дайте-ка еще раз прочитаю! - Взяв листок, Савелий внимательно перечитал каждое слово. - Лично меня ничего не насторожило.

- А ты послушай. - Генерал взял письмо, отыскал нужную строчку и прочитал вслух: - "...каждый понедельник в десять часов после полудня..."

- И что? - Савелий недоуменно пожал плечами.

- А как бы ты сказал?

- Каждый понедельник в десять часов вечера.

- Или уж, но гораздо реже: в двадцать два часа, верно?

- Но в Америке так не говорят!

- Правильно, в Америке не говорят "в двадцать два часа", но и русский человек никогда не скажет "десять часов после полудня"!

- Сначала я не заметил ничего особенного, но сейчас, когда вы заострили на этом внимание, и я понял...

- Ты сразу не понял потому, что пожил достаточно долго в Америке, да к тому же отлично знаешь язык, во всяком случае, гораздо лучше меня...

- Хорошо, но что это нам дает?

- Нужно думать, - вздохнул Богомолов.

- Будем думать.

- Ты чего такой?

- Какой?

- Как в воду опущенный!

- Вы меня этой информацией о мобильниках просто из колеи выбили! Создается впечатление, что скоро будет изобретена такая аппаратура, что любой человек, обладающий определенным количеством денежных купюр, сможет, при желании, сидеть дома или в своем кабинете и, крутя ручкой настройки, не только слушать, что говорится в доме, в офисе фирмы или даже у Президента страны, но и следить за происходящим на своем мониторе. Коль придумали аппаратуру, проникающую в трубку мобильника на расстоянии, то когда-нибудь сделают и такую, которая сможет врезаться в любой компьютер, в любой транзисторный приемник или в обыкновенный телевизор.

- Ну, я думаю, что при нашей с тобой жизни это вряд ли произойдет, хотя, Богомолов потер пальцами нос, - техника движется вперед такими темпами, что все может быть. Но ты не забывай, что на всякий яд специалисты тут же изобретают противоядие! И вот одно из них. - Генерал вытащил из верхнего ящика стола что-то, напоминающее черную пуговицу, и протянул Савелию.

- Что это?

- Тоже разработали наши специалисты! - хвастливо заметил генерал. Прицепишь эту штуковину к трубке - она на присоске - и звони, куда хочешь: никто не только не подключится и не подслушает твой разговор, но даже не сможет определить номер, по которому ты звонишь...

- А если тебе звонят?

- А если тебе, то никто не услышит твоего голоса, кроме того, кто звонит!

- Здорово! - одобрил Савелий, но тут же спросил: - А если разговор прослушивается и с аппарата, с которого звонит абонент, записывается?

- В этом случае, как ты говоришь, голый васер! Извини. - Генерал развел руками.

- Выходит, что эта "пуговичка" страхует только тот аппарат, к которому ее прикрепляют, и для безопасности разговора с кем-то нужна вторая, то есть твоему абоненту?

Богомолов развел руками.

- Что ж, на безрыбье...

- Чем богаты... Во всяком случае, со мною ты сможет говорить без особых проблем. Если разговор конфиденциальный, звони только на мой второй мобильник. Запиши номер...

Записав новый телефон генерала, Савелий сказал:

- Пожалуй, мне пора идти: в приемной столько народу...

- Как всегда, - вздохнул Богомолов. - Да, совсем забыл, про твоего молодого напарника ты в курсе?

- Про Костика? Конечно!

- Отличного парня ты подготовил!

- А как же иначе? Это же ваш племянник! - широко улыбнулся Савелий.

- К моему большому огорчению, должен признаться, что ни у меня, ни у Михаила ничего не получалось: Костик все больше отдалялся от нас. Откровенно говоря, мы уж подумывали, что он больше юбками интересуется. Только это между нами, - попросил Богомолов.

- Костик прирожденный сыщик. Вот увидите, он еще себя покажет!

- Уже показал! Это ты ему присоветовал в Батон-Руж махнуть?

- Идея была совместная.

- Не скромничай, Костик рассказал, что именно ты поддержал эту версию.

- Ох уж этот Костик! - деланно возмутился Савелий. - Всегда хочет остаться в тени.

- Да ну тебя: никогда не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно!

- Вот сейчас точно!

- Что - точно?

- Шучу.

- О чем шутишь?

- Обо всем. - Савелий заразительно рассмеялся.

- Ладно, шутник, чем думаешь заняться до понедельника?

- Мысли привести в порядок и... отдохнуть немного, а что, есть предложение?

- Может, ко мне на дачу? Природой подышим, побродим по лесу, покупаемся от души.

- Константин Иванович, вы не беспокойтесь за меня: со мной больше не случится ничего подобного, обещаю.

- С чего ты взял, что я беспокоюсь, - смутился вдруг Богомолов, - это Геля попросила передать свое приглашение.

- А давайте отпразднуем Костину удачу?!

- Неплохая идея! - без особого энтузиазма поддержал предложение генерал.

Уловив скепсис в голосе Богомолова, Савелий спросил:

- А что, Косте не по душе визит к родным?

- Мать найденного ребенка так вцепилась в Костика, что даже ее супруг, вернувшийся наконец из-за границы, начал ревновать к племяннику свою супружницу.

- Кажется, пора мне вмешаться, - с улыбкой заметил Савелий.

- Кстати, запиши его мобильный телефон.

- Обзавелся наконец? - усмехнулся Савелий и записал номер Костиного мобильника. - Да, вот еще что, Константин Иванович, пусть ваши специалисты пробьют, откуда будет звонить мне Воронов.

- Я об этом уже позаботился, - успокоил генерал.

Выйдя из здания ФСБ, Савелий набрал Костин номер.

- На проводе.

- Привет, именинник!

- Господи, это ты?

- Я.

- Ты где?

- У резиденции твоего дяди.

- Никуда не уходи: буду через восемь минут, - бросил Константин и, не успев отключиться, кому-то радостно сообщил: - Это звонит человек, которого вы должны больше благодарить за своего Васеньку, чем меня.

Как всегда, Рокотов-младший оказался пунктуальным буквально до секунды: ровно через восемь минут "Форд-Скорпио" лихо затормозил перед Савелием. Костик выскочил из машины и радостно кинулся к Савелию. Они крепко обнялись, хлопая друг друга по спине.

- Надеюсь, ты не торопишься? - спросил он.

- Я - не тороплюсь, но мы - торопимся.

- Куда? - с готовностью спросил Константин.

- Через три часа сорок минут, то есть ровно в восемь часов, нас с тобой ждут на даче Богомолова. Твоя тетка сказала, что очень обидится и не будет со мной разговаривать целые сутки, если я не привезу тебя к праздничному столу, накрытому в твою честь.

- Господи, дружище, неужели ты уже дал слово? - опечалился Костик.

- Ты что, свою тетку не знаешь?

- Понял.

- А что ты нос сразу повесил? У нас же еще есть больше трех часов! За это время можно столько дров наломать.

- И то правда, - охотно согласился Константин и весело воскликнул: - В таком случае, граф, садитесь в экипаж: нас ждут великие дела!

- Какие же, маркиз?

- Тебя - получить свою долю благодарности от счастливого семейства Васька, а потом, у-у-у... - Он многообещающе подмигнул.

- А вот по поводу твоего "у-у-у" сразу предупреждаю: мои мысли всецело обращены к моей любимой девушке, которая, к сожалению, находится сейчас очень далеко от меня.

- Мысли, согласен, а тело?

- Дорогой мой Костик, как может человек, всеми мыслями находясь с любимой, отдавать свое тело другой женщине?

- Мне кажется, что одно другому никак не мешает!

- Раньше мне тоже так казалось. Но что твои годы: когда-нибудь и ты придешь к такому выводу.

- Слушай, ты на меня такую любовную тоску навел, что мне вдруг до безумия захотелось влюбиться в хорошую девушку! - воскликнул Рокотов-младший.

- А это означает, что ты еще не совсем потерянный для любви человек! серьезно проговорил Савелий и вдруг весело рассмеялся: - Ладно, пожалею тебя и ровно на три часа двенадцать минут я - твой напарник.

- Во всем?

- В разумных пределах.

Из дома Лолиты, после горячих объятий и поцелуев благодарного семейства, все отправились в небольшой уютный ресторанчик, снятый на корню счастливой мамашей. У ресторанчика было весьма символическое название - "Все еще впереди", и находился он в удивительно живописном месте Подмосковья, окруженный вековыми дубами, с красочным фонтаном, в котором плавали золотые рыбки.

Зная, что Константин привезет своего друга, предусмотрительная Лолита пригласила несколько своих симпатичных моделей. Вполне платоническое общение с численно преобладающим, да к тому же еще очень привлекательным, женским окружением наполнило эти часы теплотой, весельем и, как ни странно, принесло полное моральное удовлетворение Рокотову-младшему. Однако обилие красивых, стройных и очень сексуальных девушек привело к тому, что пока Костик пытался разрешить задачку Буриданова осла, не зная, на ком остановиться, время вышло, и ему пришлось исполнять слово, данное Савелию. Утешало лишь одно: со всеми, кто ему понравился, он сумел обменяться телефонами и был твердо намерен, когда выпадет свободное время, оторваться по полной программе.

Два дня, проведенных на даче Богомолова, пролетели для Савелия почти незаметно. Он действительно был рад тому, что согласился на предложение генерала. Особенно когда он, выбрав момент и уединившись в лесу, развалился в густой траве. Именно в этот момент Савелий и почувствовал, как же он устал за последние дни. И сейчас, впитывая в себя живительную энергию матушки-земли и наслаждаясь природой, посвежевший после только что прошедшего дождя, он каждой клеточкой своего тела ощущал, как в нем прибывают и прибывают просто немереные силы. Кажется, приди ему в голову крутануть земную ось, и это не составит большого труда...

К себе домой Савелий вернулся к обеду в понедельник. И оставшееся время до звонка Воронова он посвятил анализу и размышлениям над смыслом полученного от него письма. Исследовав каждое слово, каждую фразу и общий стиль написанного, Савелий не нашел ни единой зацепки: ничего, от чего можно было бы оттолкнуться и уловить хотя бы намек на то, откуда ветер дует, откуда исходит угроза.

Богомолов оказался прав: только фраза о времени выпадала из общего стиля, бросалась в глаза, но что это могло означать, Савелий так и не смог разгадать. Оставалась маленькая надежда, что именно в разговоре с Вороновым, даже если он не сможет или не захочет сказать что-то определенное, удастся что-то понять. В конце концов Савелий вынужден был признаться самому себе, что нетерпение, с которым он ждал этого звонка, было связано с тем, что ему не просто хотелось услышать ЕГО ГОЛОС, ему хотелось убедиться в том, что Воронов ЖИВ.

Примерно около половины десятого вечера Савелий настолько устал от размышлений, что решил просто отвлечься: включил лазерный плеер, вставил в него диск с песнями Аллы Пугачевой, удобно устроился на диване и с удовольствием стал слушать. Вдруг словно какая-то неведомая сила подбросила его на диване: ему пришло в голову, что на всякий случай стоит записать разговор с Андреем. К счастью, времени хватило, чтобы подключить специальную аппаратуру, принесенную Вороновым еще с год назад. До этого момента не было необходимости ее применить.

Ровно в десять часов раздался звонок, и Савелий схватил трубку:

- Слушаю!

- Савелий? Это ты? - прозвучал голос Воронова: какой-то бесцветный, как бы чужой, тем не менее это действительно был голос Андрея.

- Да, я! Привет, братишка!

- Здравствуй! Как ты?

- У меня все хорошо! Лучше расскажи о себе.

- Ты приедешь? - словно не слыша его вопроса, спросил Андрей.

- Эндрю, ты можешь говорить? - Савелий специально назвал его Эндрю, чтобы дать понять, что хочет узнать: говорит ли Воронов под контролем или нет.

Если да, то в ответ должна была прозвучать фраза: "Эндрю? Как давно ты меня не называл так!" - а если не под контролем, но есть реальная угроза, что его могут подслушивать, то в ответной фразе обязательно должно было прозвучать слово "спокойно".

Тем не менее ответ Андрея прозвучал настолько нейтрально, что ввел Савелия в некоторое недоумение, причем последовал ответ после небольшой паузы.

- Я говорю.

- Я о другом, - попытался намекнуть Савелий, но Андрей снова тупо повторил:

- Ты приедешь?

- Хотя бы намекни, Андрюша, что случилось?

- Это не телефонный разговор!

- Ты не можешь говорить?

- Я говорю.

- Господи, братишка! Ты пугаешь меня!

Снова пауза.

- Речь идет о жизни и смерти!

- Твоей?

- Речь идет о жизни и смерти! - тупо повторил он бесстрастным голосом и снова после паузы.

- Как я тебя найду?

И вновь пауза, во время которой Савелий ощутил некое черное поле, исходящее из трубки. Чье это поле? Андрея или кого-то другого? Ответить на эти вопросы Савелий не успел: снова послышался голос Воронова:

- Перед твоим вылетом в Нью-Йорк я позвоню тебе. - Пауза. - Когда ты собираешься вылететь?

- Как только оформлю визу.

Пауза.

- Но у тебя же есть виза.

- Ее нужно подтвердить. Думаю, что через пару дней смогу вылететь к тебе.

Очередная пауза.

- Хорошо, послезавтра, в десять утра по московскому времени жди моего звонка!

- Хорошо, братишка, буду ждать, - проговорил Савелий.

Его насторожил пришедший в голову естественный вопрос: почему Андрей не спросил ни о сыне, ни о жене своей Лане, которую любит без памяти, и это очевидное отсутствие интереса к ним сильно встревожило Савелия. Это совсем не было похоже на его брата, а потому он сам поинтересовался, чтобы убедиться, что не с машиной разговаривает:

- Ты своим звонил?

Пауза продлилась несколько дольше, чем ранее.

- Кого ты имеешь в виду?

- Лану, сына...

Пауза.

- Лана, - тихим голосом повторил Андрей, и впервые за весь разговор Савелий услышал хоть какое-то проявление чувств, правда, совсем не надолго, на мгновение, после которого снова монотонный голос: - Я не могу пока им звонить!

- Может, им передать что-нибудь от тебя?

Пауза.

- Я люблю их! - совсем буднично произнес он, вновь пауза, далее все так же механически: - Пусть не волнуются: все будет хорошо!

- Передам!

- Пока!

- Пока, Андрюша, - ответил Савелий и тут же услышал короткие гудки.

Савелий продолжал слушать эти, как ему показалось, издевательские гудки, словно надеясь, что сейчас снова раздастся голос Андрея, который рассмеется и скажет: "Ну что, братишка, здорово я тебе разыграл?" Однако это были только лишь мечты. К сожалению, неосуществленные мечты. Савелий медленно положил трубку на аппарат.

"Господи, что с тобой происходит, Андрюша? Голос тусклый, бесцветный, словно механический. И если бы я не заговорил о жене и сыне, то можно было подумать, что твои ответы записаны заранее на магнитофон, а паузы возникали потому, что кто-то искал на пленке подходящие ответы на мои вопросы..."

Неожиданно Савелий вспомнил свое ощущение опасности, отрицательное энергетическое поле, исходящее от телефонной трубки во время разговора с Вороновым. Переживая в тот момент за брата, Савелий не уделил этому должного внимания, но сейчас, когда он вплотную занялся анализом разговора и мог ко всему подойти трезво, без излишних эмоций, он мысленно вернулся к его началу и медленно пропустил его через себя. Однако нужного результата у него не получилось, и он включил запись.

Не успел Савелий прослушать и половины разговора, как вновь вокруг него образовалась какое-то черное энергетическое поле. Господи, это поле исходит от Воронова! Но как это возможно? Такое может возникать только тогда, когда кто-то хочет принести зло тому, с кем он общается. Обычно так случается с энергетическими вампирами. Нет, с Вороновым действительно что-то происходит странное, можно сказать, опасное. Если бы не его членораздельная и вполне уравновешенная речь, то можно было подумать, что он находится под воздействием каких-то наркотиков. Но Воронов никогда не был склонен к их употреблению! Более того, никогда даже не пытался пробовать, даже ради интереса.

"О чем ты говоришь, Савелий? Вспомни, что с тобой произошло совсем недавно? Ему ведь тоже могли насильно вколоть какую-нибудь гадость. Если это так, то тогда все встает на свои места. Ему что-то вкололи, вывезли за границу и заставляют выполнять чужую волю".

Савелий слышал, что есть препараты, под воздействием которых даже волевой человек, каким, несомненно, является Воронов, становится безвольным и послушным, и его можно вынудить действовать во вред даже близким ему людям.