Террор: вдохновители и исполнители (Очерки о подрывной деятельности ЦРУ в Западной Европе)

V ИСПАНИЯ: ДЕМОНТАЖ ДИКТАТУРЫ

Семидесятые годы — это десятилетие, коренным образом изменившее облик Испании. В начале 70-х годов Испания ещё находилась под игом медленно разлагавшейся фашистской диктатуры, в конце десятилетия после долгой и напряжённой борьбы в стране утверждается, хотя и с трудом, буржуазная демократия.

Беседуя с испанцами, чувствуешь, что они далеко не единодушны в оценках тех или иных событий, имевших место на протяжении этого решающего десятилетия, когда в стране произошёл поворот от фашистского режима к установлению парламентарной монархии. Да, пожалуй, и трудно найти какую-то конкретную дату, какое-то событие, которые послужили бы отправной точкой для происшедших перемен.

Для одних — назовём их по традиции буржуазными либералами — «десятилетие перемен» начинается с того момента, когда в новогоднюю ночь 1970 года, выступая по телевидению, «богом ниспосланный каудильо» Франсиско Франко объявил, что его диктаторский режим чувствует себя «достаточно сильным и крепким», чтобы снизить меру наказания приговорённым к смерти и длительным срокам тюремного заключения «боевикам» из только что появившейся националистической организации ЭТА («Эускади та Аскатасуна» — «Страна Басков и свобода»), которые прикончили самого ненавистного баскам в то время полицейского комиссара Мелитона Мансанаса.

Но, по мнению многих других испанцев, боровшихся против фашистского режима, «десятилетие перемен» фактически началось в дождливое утро 20 декабря 1973 года. Возносивший молитвы к небу в своём алтаре по улице Серрано, 104, священник Гомес Асебо вздрогнул от мощного взрыва, потрясшего всю округу. Бросив взгляд в окно, он буквально замер от страха: в небо взметнулось громадное чёрное облако взрыва. Вскоре мадридское радио прервало свои передачи и сообщило о гибели всесильного испанского премьер-министра адмирала Луиса Карреро Бланко.

И наконец, для многих 70-е годы, пожалуй, начинаются с 20 ноября 1975 года, когда на рассвете холодного, почти зимнего дня после длительной болезни перестала теплиться жизнь диктатора Франко.

Однако вернёмся к предыстории события, ознаменовавшего начало окончательного разложения фашистской диктатуры. Во второй половине 1972 года в Сан-Жуан-де-Люс, маленьком городке на юге Франции, в предгорьях Пиренеев, на конспиративной квартире штаба ЭТА шло обсуждение чрезвычайно важного, по мнению руководителей организации, проекта. Речь шла о подготовке похищения тогдашнего заместителя главы испанского правительства адмирала Луиса Карреро Бланко. План похищения этого видного франкистского деятеля получил многозначительное название «Операция Огро» («огро» — по-испански «людоед»).

Сам Огро — Луис Карреро Бланко, преемник Франко, для многих это стало очевидным немного позднее, когда в середине 1973 года диктатор назначил бравого адмирала председателем Совета министров Испании, — был человеком педантичным. Даже назначение главой испанского правительства нисколько не повлияло на его образ жизни.

20 декабря 1973 года, как всегда, чёрный лимузин премьер-министра марки «додж дарт» с номером ПММ-16414 проехал по мадридской улице Серрано и остановился напротив американского посольства. Как и в другие дни, Карреро Бланко, выйдя из автомобиля, направился в церковь, где всегда присутствовал на мессе и исповедовался. Он опустился на скамью третьего ряда; полицейский из его охраны бесшумно уселся позади премьера, в двух рядах от него. Церковь не была слишком заполнена верующими, и священник, служивший мессу, закончил церемонию, как обычно, в 9.20 утра. Адмиралу оставалось жить всего 11 минут.

В 9.27 чёрный «додж» медленно тронулся с места, сопровождаемый машиной охраны. Автомобилю премьер-министра пришлось замедлить ход на повороте с улицы Хуан Браво на улицу Клаудио Коэльо. Лил сильный дождь… Неподалёку от места покушения (до него оставалось теперь меньше 4 минут), во Дворце правосудия, вот-вот должно было начаться судебное заседание по громкому тогда делу по обвинению в терроризме «тысячи и одного государственного преступника».

На протяжении нескольких месяцев до этого пятеро молодых людей упорно рыли сложный по конфигурации подземный тоннель, который кончался как раз под разделительной полосой улицы Клаудио Коэльо, против дома № 104. Они провели всё это утро в напряжённом ожидании. За несколько минут до взрыва «боевики» ЭТА разделились на две группы, чтобы быть готовыми скрыться с места покушения; в 9.28 они наконец увидели, как чёрный лимузин премьер-министра начал тормозить на повороте улицы Клаудио Коэльо, недалеко от выбранного ими места. 9 часов 31 минута. Послышался глухой, нарастающий гул, разверзлась земля, и чёрное облако взрыва взлетело выше крыш домов.

Испанцы вспоминали, что Франко оплакивал смерть своего «наследника» в одиночестве; у него не хватило духу присутствовать на похоронах. Через несколько дней, обращаясь с обычным новогодним посланием к народу, диктатор произнёс загадочную фразу, которую поняли в то время немногие. Даже наиболее правоверные франкисты не могли расшифровать смысл слов, которыми каудильо попрощался с самым верным из своих приближённых: «Всё, что в мире ни делается плохого, часто случается к лучшему», — сказал Франсиско Франко.

Реакционные круги в Испании и правая печать использовали убийство Карреро Бланко для нагнетания напряжённости в стране, для активизация шумной клеветнической кампании против левых сил в целом, а не только против левоэкстремистской ЭТА, которая взяла на себя «ответственность за организацию покушения и убийство» премьер-министра. Средства массовой информации, контролируемые международным империализмом, разнесли версию о «террористической акции левых сил» по всему миру. Но так ли всё это было на самом деле? Не причастны ли к убийству Карреро Бланко какие-то другие, внешние силы? Ответы на эти вопросы были получены лишь некоторое время спустя. Их дал сотрудник испанской разведки Лебедь, он же Луис Гонсалес Мата, работавший около 20 лет в Главном управлении безопасности Испании. И вот что оказалось.

Ещё в декабре 1972 года, за год до покушения на испанского премьера, сотрудники службы безопасности посольства одной «дружественной» франкистскому правительству державы заметили благодаря электронным системам защиты, установленным вокруг здания посольства этой державы в Мадриде, несколько подозрительных лиц. (Для нетерпеливых читателей сразу же раскроем секрет: «дружественная» страна это конечно же Соединённые Штаты Америки.)

Специалисты из службы безопасности посольства США начали обычное в таких случаях расследование. Они просмотрели все съёмки, сделанные за последние несколько дней телевизионными камерами, установленными в посольском здании, и на этом основании сделали важнейший вывод: подозрительные личности не впервые появляются в этом районе города. Затем, произведя дополнительную проверку, они выяснили, что эти люди не проживают поблизости от посольства, их присутствие не совпадает ни с часами, ни с днями работы каких-то предприятий или учреждений. Вечером они иногда простаивали на автобусной остановке четверть часа и более, но уходили всегда пешком.

Эти сведения вызвали опасения начальника службы безопасности посольства. Сначала подумали, что подозрительные личности готовят какую-то террористическую акцию. Но от этого предположения очень скоро пришлось отказаться, поскольку они не проявляли никакого интереса к самому посольству или к его сотрудникам. В то же время наблюдение установило, что возможные злоумышленники часто посещали церковь, куда имел обыкновение приходить на мессу некий высокопоставленный государственный деятель. Испании. Присутствие на мессе подозрительных личностей отмечалось именно в те часы и дни, когда в церкви бывал этот государственный деятель.

Тогда начальник службы безопасности американского посольства решил, что речь идёт об охране высокопоставленного лица. Используя свои связи с руководством испанских спецслужб, он попытался установить личность таинственных субъектов, направив местным коллегам фотографии подозрительных посетителей квартала, в котором располагалось посольство. Каково же было его изумление, когда ему сообщили, что эти люди — активисты баскского сепаратистского движения ЭТА.

Не сомневаясь в деловых качествах испанских коллег, сотрудники из отдела безопасности посольства посчитали, что местным секретным службам известно о подготовке покушения на высокопоставленного государственного деятеля, посещающего мессу в этой церкви, и они сами ведут тщательное наблюдение. Тем более что сотрудники испанской спецслужбы дали понять, что о присутствии «боевиков» ЭТА в этой зоне им известно.

Таким образом, группа сепаратистов ЭТА целый год действовала под пристальными взорами спецслужб двух стран, тем более что по распоряжению Вашингтона в помощь службе безопасности посольства прибыли несколько агентов ЦРУ — американцев баскского происхождения, которым удалось внедриться в сепаратистскую организацию ЭТА. С их помощью в мае 1973 года служба безопасности посольства решила установить микрофоне квартире, куда постоянно приходили активисты ЭТА. Когда агенты (агенты ЦРУ, разумеется!) проникли туда с целью установки микрофона, консьерж этого дома, услышав подозрительный шум, поднял тревогу. Ночной сторож, приняв их за обычных воров, открыл по ним огонь. Была вызвана полиция. И тут выяснилось: квартиру занимают странные жильцы, они появляются здесь лишь изредка, и в их распоряжении есть ещё три другие квартиры. В пустовавшей квартире были обнаружены оружие, антиправительственная литература, фальшивые номера для автомашин, различные химические препараты, материалы и устройства для изготовления фальшивых документов. Уголовная полиция поставила об этом в известность контрразведывательную службу, откуда сообщили, что они сами взяли подозреваемых под свой контроль, и рекомендовали больше не беспокоить их, «поскольку речь идёт об известных им подозрительных элементах».

В июне того же года, воспользовавшись временным отъездом одного из подозреваемых субъектов, — служба безопасности посольства установила в квартире подслушивающее устройство. Но, к своему удивлению, специалисты из посольства обнаружили в квартире электронную подслушивающую технику, которую их собственная страна, как они знали, поставляла испанским спецслужбам. Это только подтвердило их мысль о том, что испанская контрразведка уже контролирует деятельность «боевиков» из ЭТА.

Сентябрь 1973 года. Подозрительные лица, находящиеся под «двойной опекой», угоняют автомашину и совершают на ней вооружённый налёт на мадридский оружейный магазин. Владелец его как раз в момент налёта беседовал по телефону со знакомым полковником из полиции, который услышал, как его собеседник произнёс слова: «Вы грабители? Извините, но у меня денег в сейфе нет…»

О налёте немедленно сообщили всем патрульным полицейским машинам. Но, когда две из них направились к месту ограбления, их остановили сотрудники испанской спецслужбы и приказали не вмешиваться, утверждая, что «держат ситуацию под контролем» и что «речь идёт о деле государственной важности». Преступников-де они задержат за городом, чтобы избежать ненужного риска.

Октябрь 1973 года. С помощью техники подслушивания, установленной на квартире подозреваемых лиц, представитель посольства определяет совершенно точно, что они готовят покушение на Карреро Бланко. Не понимая поведения испанских спецслужб, он осторожно наводит справки и узнаёт, что его испанским коллегам давно известно о готовящемся покушении, но они по указанию очень влиятельного лица из испанского госаппарата не трогают националистов.

Почему же бездействовали сотрудники двух спецслужб? Ведь им был известен каждый шаг «боевиков» из ЭТА. Ответ на этот вопрос даёт всё тот же Луис Гонсалес Мата.

Каудильо стар и немощен. Его дни сочтены. Преемник диктатора — Карреро Бланко, наиболее одиозная фигура в испанском правительстве, — безнадёжно отстал от жизни. случае смерти Франко он и его соратники-авантюристы продолжили, а может, и ужесточили бы курс, направленный на изоляцию страны от всего мира, наносившую Испании непоправимый экономический ущерб. Более того, они не понимали внутриполитической обстановки, чреватой взрывом, последствия которого трудно себе представить. Скомпрометировавший себя на протяжении почти четырёх десятков лет, режим франкистской диктатуры зашёл в тупик. Выход из него наиболее гибкие соратники Франко внутри страны и империалистические круги Запада, в первую очередь США, после смерти диктатора видели в символической, чисто внешней либерализации режима, а это было невозможно при жизни фанатичного сторонника каудильо — адмирала Карреро Бланко. Устранение главы правительства должно было произойти таким образом, чтобы никто не сомневался, что это дело рук левацких сепаратистских групп.

Интересно, что когда начальник службы безопасности посольства США доложил эту сенсационную новость собственным руководителям за океаном, то ему дали понять — «устранение» Карреро Бланко облегчило бы проведение политики их страны в отношении Испании и Португалии.

В ноябре 1973 года «люди из ЭТА» снимают ещё одну комнату в подвальном помещении на улице, расположенной на маршруте ежедневных поездок адмирала Карреро Бланко, и срочно начинают рыть тоннель, набив его до отказа взрывчаткой. Но после этого в тоннель проникают сотрудники службы безопасности американского посольства, установившие там Дополнительно две противотанковые мины и электронный детонатор. На другой день, в 9.31 утра, взрывной механизм привели в действие две группы подрывников одновременно — «боевики» из ЭТА и сотрудники посольства «дружественной» Испании заокеанской державы…

20 декабря, в день гибели Карреро Бланко, консьержка дома, в котором снимали квартиру известные нам подозрительные субъекты, принесла заказанные ими свежие булочки. Её встретили молодые люди с автоматами. Консьержка немедленно сообщила об этом в полицию. Но, когда в дом нагрянули полицейские агенты, квартира оказалась пуста. Зато полиция захватила оружие, сняла отпечатки пальцев вооружённых людей, обнаружила другие вещественные доказательства. Тем не менее, когда были распространены фотографии «террористов», это было фото совсем других лиц.

Так завершилась ко всеобщему удовлетворению «Операция Огро». Читателям предоставляется судить, кто от неё остался в наибольшем выигрыше: испанские спецслужбы, ЦРУ США или левоэкстремистская ЭТА?

Смерть Франко 20 ноября 1975 года оказалась для многих западноевропейских фашистов, три долгих десятилетия укрывавшихся в Испании от заслуженного возмездия, первым тревожным звонком, предупреждением о том, что скоро испанская земля перестанет быть для них надёжным убежищем. Чтобы не допустить после смерти каудильо быстрого краха франкизма как системы, ультраправые из фашистской фаланги решили испробовать испанский вариант «стратегии напряжённости».

В те годы в испанском политическом лексиконе появилось немецкое слово «бункер». Его стали употреблять применительно к верхушке франкистской камарильи, не желавшей сдавать свои господствующие позиции, стремившейся не допустить установления в стране буржуазно-демократических порядков. Понятие «бункер» включало в себя приближённых Франко, бывших руководителей фашистской партии и государства, идеологов диктаторского режима, генералов и старших офицеров вооружённых сил — словом, всех бывших вершителей судеб Испании, которым история и испанский народ дали к этому времени полную отставку.

У всех этих «бывших» конечная цель состояла в восстановлении их господства над Испанией, но была у них и ближайшая конкретная задача — хотя бы как-то сплотить, согласовать действия различных крайне правых, неофашистских группировок, не способных ужиться друг с другом, занятых непрерывной междоусобной борьбой. Наибольшим влиянием среди последышей бывшего франкистского режима пользовалась так называемая «фуэрса нуэва» («новая сила») — ультраправая группировка во главе с известным фашистом Бласом Пиньяром. Они то и дело критиковали «мягкотелость» первого послефранкистского правительства Ариаса Наварро. Лидер «новой силы» вербовал себе сторонников в первую очередь среди людей старшего и среднего поколения, отравленных ядом франкизма. Другая крайне правая организация — «испанский кружок друзей Европы» (СЕДАДЕ) — предпочитала привлекать в свои ряды молодёжь, прежде всего студентов. СЕДАДЕ откровенно проповедовала гитлеровскую расистскую теорию и провозгласила себя «тоталитарным течением национал-революционного характера». Её члены открыто щеголяли в коричневых рубашках, подражая немецким нацистам. Читателям уже известно о связях СЕДАДЕ с неонацистами из других европейских стран, в частности об их «дружбе» с людьми Герэн-Серака из «Ажинтер-пресс» и ОАКИ. Особое внимание руководители СЕДАДЕ уделяли военно-спортивной подготовке своих членов, явно рассчитывая в случае надобности использовать их в качестве готовых кадров для выполнения террористических и шпионских заданий. Существовали и другие неофашистские организации и группировки: национал— социалистская партия Испании, выступившая «защитницей духа гитлеризма 1930–1945 годов»; «испанское социальное движение», созданное по образу и подобию неофашистской партии Итальянское социальное движение; «движение национал-революционных борцов» и т. д.; позднее три перечисленные организации создали объединение под популярным у фашистов названием «орден нуэво» («новый порядок»). Чтобы внести в «теорию и практику» испанского фашизма нечто своё, участники многих из этих группировок по примеру членов фаланги обряжались не в коричневые, а в голубые рубашки. Голубой цвет стал символом всех испанских неофашистов.

В марте 1976 года в Барселоне состоялась своего рода «встреча в верхах» между местными испанскими и зарубежными крайне правыми и фашистами. Со стороны Испании в ней приняли участие практически все местные «ультра» — Блас Пиньяр и его люди из «новой силы», террористы из «Христова воинства» во главе с Санчесом Ковиса, национал-социалистская партия Испании, «гвардия Франко» и её главари Гарсиа Родригес и Альберто Ройуэла, а в качестве иностранных делегатов — некоторые латйноамериканские фашисты, деятели из «Ажинтер-пресс», бежавшие из революционной Португалии сотрудники ПИДЕ, представители итальянских фашистов-эмигрантов, проживавших в Испании. На совещании было принято решение всеми средствами препятствовать ослаблению франкизма в стране.

9 мая 1976 года «ультра» спровоцировали первый крупный инцидент в рамках одобренной их лидерами «стратегии напряжённости» в провинции Наварра: на холме Монтехурра, традиционном месте сбора демонстрантов из буржуазной партии монархистов-кар— листов, произошли столкновения между манифестантами и отрядом «коммандос» и «ультра», преградившим карлистам путь к вершине, где должен был состояться митинг. В ходе столкновений несколько мирных демонстрантов было убито и ранено.

Ещё более широкую операцию «ультра» запланировали на 20 ноября, первую годовщину смерти каудильо. «Гвардия Франко», «национальное братство ветеранов фаланги», другие правые организации наметили провести грандиозное сборище сторонников франкизма в Долине павших, под Мадридом, а также на площади Ориенте в самой испанской столице. План этой провокационной операции, названной её авторами «Голубая осень», был предельно прост: «наэлектризовать» собравшихся на митинг и демонстрацию, а затем направить их к резиденции правительства — дворцу Монклоа — и превратить это шествие в «манифестацию протеста» против реформистской политики премьер-министра Адольфо Суареса. Руководители «ультра» рассчитывали, что, разгорячённые фашистскими призывами и лозунгами, демонстранты сами применят насилие против полиции и мадридских жителей, возмущённых их провокационными действиями. Последуют стычки, полиция прибегнет к оружию, что позволит организаторам манифестации призвать испанскую армию к вооружённому выступлению с целью захвата власти.

Однако 20 ноября франкистов ждала крупная неудача: вместо сотен тысяч, на появление которых они рассчитывали, в манифестации участвовало всего около 60 тысяч человек. Это охладило пыл правых военных. План военного переворота провалился.

В январе 1977 года испанцы стали свидетелями новых проявлений «стратегии напряжённости». 23 января девая оппозиция организовала демонстрацию в пользу амнистии. На манифестантов напали солдаты «Христова воинства». В стычке с фашистами был убит студент — участник демонстрации Артуро Руис, другой, серьёзно раненный участник манифестации, скончался несколько часов спустя в больнице. На следующий день «левые» экстремисты из «группы антифашистского и патриотического сопротивления имени 1 октября» (ГРАПО), похитили генерала Вильяэскуса, председателя Высшего совета военной юстиции… У многих испанцев, однако нет и тени сомнения, что этой «ультрареволюционной организацией» на самом деле хитро манипулируют крайне правые.

Утром того же дня, 24 января, в ходе демонстрации протеста против убийства Артуро Руиса произошли новые столкновения с полицейскими, которые применили оружие. Был убит один демонстрант. Наконец, поздно вечером 24 января, в половине двенадцатого ночи, в самом центре Мадрида два ультраправых террориста проникли в адвокатскую контору на улице Аточа (контора занималась делами профсоюзов — Рабочих комиссий) и открыли огонь из автоматов. Четыре адвоката-коммуниста и служащий конторы, выполнявший обязанности секретаря и коменданта, убиты. Ещё четверо были серьёзно ранены. Этот рейд правых террористов мог привести к ещё большим жертвам, если бы буквально за четверть часа до их появления группа профсоюзных руководителей из Рабочих комиссий не покинула помещение, закончив свои дела, И всего лишь через два часа, в половине второго ночи 25 января, ещё два правых террориста ворвались в помещение адвокатов другого профцентра, на сей раз социалистического, и изрешетили автоматными очередями всю мебель и стены. К счастью, это случилось поздно ночью, и инцидент обошёлся без жертв.

Вначале несколько строчек полицейской хроники из мадридской печати: 7 мая 1980 года Мануэль Риера Гарсиа де ла Носеда, 36, лет, инженер — специалист по электронике и телевидению, погиб у себя дома в результате взрыва, происшедшего, как официально сообщили прессе, «по неосторожности» в момент, когда он, находясь в лоджии своей квартиры, заряжал порохом гильзы для охотничьего ружья. Рядовой несчастный случай, скажете вы… Не совсем так. Самым поразительным было то, что тело погибшего инженера, изуродованное до неузнаваемости, было обнаружено его женой в нескольких метрах от места, где он «готовился к охоте». Взрывная волна выбросила его из лоджии далеко на улицу.

Как же мог небольшой пороховой заряд произвести столь сильный и мощный взрыв? Такой вопрос сразу же задали себе сотрудники полиции, прибыв на место происшествия. Ответ на него они получили, лишь подробно изучив химические вещества и электронные устройства, которыми манипулировал «специалист по электронике» незадолго до своей гибели. Дело шло вовсе не о «взрыве гильзы, начинённой порохом». В действительности «инженер» занимался изготовлением мощнейшей самодельной бомбы. На кого же работал несостоявшийся террорист? Из материалов следствия можно сделать вывод, что убитый, человек крайне правых убеждений, был членом группировки «новая сила». Поэтому вполне реально предположить, что «адская машина», которую готовил функционер «новой силы», предназначалась для террористического акта неофашистов.

Анализируя этот случай, мадридские газеты указывали, что экстремистское крыло группировки «новая сила» как раз и планирует создать мощную военную полусекретную организацию, способную наводить страх на окружающих и осуществлять «в случае нужды» террористические акции, диверсии и покушения.

В конфиденциальном «докладе Бальестероса» (назван по имени руководителя составителей доклада), подготовленном ещё 10 апреля 1979 года Генеральным комиссариатом информации (полицейской контрразведывательной службой), говорится, что внутри «новой силы» возникла влиятельная экстремистская группировка; её лидеры резко критикуют нынешний курс партии за слишком сильный, по их мнению, уклон в «парламентаризм». Они отстаивают идею создания специально отобранных, руководящих и военных групп, которые действовали бы в подполье, с целью заставить «сдвинуться с места» испанскую армию и «дать государственному рулю поворот, столь необходимый для того, чтобы не допустить полного развала Испании».

В докладе подчёркивается, что, по мнению этого, наиболее реакционного сектора внутри «новой силы», путь парламентской демократии, по которому идёт сейчас Испания, «полностью противоречит нашей доктрине, её истокам и умонастроениям её членов». Отмечается также, что наиболее «радикально настроенные» функционеры «новой силы» не ждут ничего хорошего от участия в выборах, даже при условии, если в будущем партия добьётся на выборах решительных успехов. По их мнению, всякие митинги, манифестации и демонстрации «только утомляют и деморализуют людей». Всё чаще среди неофашистов раздаются призывы к «прямым и конкретным акциям».

Разоблачения испанской печати заставили лидера неофашистской организации Власа Пиньяра расстаться с некоторыми, полностью скомпрометировавшими себя, членами «новой силы». Они были «исключены». Но, по данным испанской полиции, опубликованным в «Камбио-16», «исключённые» создали в различных городах Испании самостоятельные террористические группы, исповедующие в качестве средства борьбы только насилие. Это «фронте де ла хувентуд» («фронт молодёжи»), «хувентудес насьоналес революсьонариас» («революционная национальная молодёжь»), «примера линеа» («передовая линия») и другие. Именно эти террористические группы совершили нападения на факультет права Мадридского университета и на посетителей столичного кафе «Сан-Бао», в ходе которых были жертвы.

В конце 1979—начале 1980 года «новая сила», поданным, опубликованным в «Камбио-16», попыталась реорганизовать свой военный аппарат и перевела на нелегальное положение часть террористов, которые насильственными акциями компрометировали организацию. Эти люди ушли в подполье с оружием. Доказательство тому — многочисленные случаи обнаружения полицией конспиративных квартир, на которых часто находят значительные склады оружия (пистолеты, автоматы, ручные гранаты, динамитные заряды и т. п.). В одном из таких подпольных «арсеналов» полиция конфисковала до 50 килограммов взрывчатки. Этого вполне было бы достаточно для того, чтобы подорвать несколько крупнейших зданий в Мадриде. Полиции удалось раскрыть новую систему найма конспиративных квартир на фальшивые имена и фамилии. Ранее «новая сила» никогда этого не делала. За некоторые из этих квартир плату вносил некий «капитан Луис». Он в свою очередь получал деньги у шефа общенациональной службы безопасности «новой силы» Давида Мартинеса Лоса, правой руки Бласа Пиньяра. Именно Лоса отдал приказ в январе — марте 1980 года подкладывать взрывчатку — «прилипалу» в те газетные киоски в Мадриде, в которых продавали номера журнала «Интервну» с разоблачающими неофашистов статьями.

Для проведения террористических акций лидеры «новой силы» приказали закупить до 5 тысяч «авторучек-пистолетов». Человек, закупивший всю эту партию «авторучек», Карлос Касадо Юнте, в прошлом активный деятель франкистских «вертикальных» профсоюзов, после ликвидации фашистской диктатуры развернул энергичную деятельность в качестве владельца туристических агентств «Надир» и «Мисан». Его связи с «новой силой» не составляют секрета для полиции.

Кстати, Касадо Юнте имел прямое отношение и к двум фирмам, занимающимся электронным оборудованием, — он являлся президентом «Компаньиа Иберика де электроника» и одним из руководителей «Компаньиа де механика электроника». Полиция пришла к выводу, что именно из этих фирм поступали в распоряжение террористов материалы, необходимые для изготовления самодельных бомб.

Ещё один вид деятельности ультраправых — это организация тренировочных лагерей для обучения фашистских террористов. В докладе полиции указывалось, что эти лагеря служат базами, на которых «новая сила» производит «селекцию» кадров и где активисты проходят военную и физическую подготовку.

Как проходит эта подготовка, сказал корреспондент еженедельника «Камбио-16». «Франко, Пиночет и Гитлер были бы довольны». Молодые рекруты из «новой силы» и «фронта молодёжи» их не забывают. Так, в летнем лагере «новой силы» близ Эскориала, в 30 километрах от Мадрида, на церемонию в честь «фюрера Германии» собралось около сотни молодых фашистов. «Инструктор» — немец, бывший офицер СС — подробно ознакомил их с «добродетелями» и «достоинствами» различных нацистских воинских формирований. Затем были организованы военные учения и парад. Ночью, в тумане, к удивлению и ужасу местных жителей, через посёлок прошли более сотни молодых нацистов в чёрной униформе с фашистскими и фалангистскими эмблемами. На следующее утро мэр посёлка и ещё несколько человек отправились к лагерю, где фашистские молодчики встретили их оскорблениями, свистом и улюлюканьем. Вместе с фашистской молодёжью из Испании в лагере находились и «гости» из ФРГ: наци из организации «молодые викинги». Мэра и сопровождавших его людей они вытолкали с территории лагеря. Лишь это событие — оскорбление представителя власти — и позволило позднее разогнать молодчиков из лагеря на основании приказа мадридского гражданского губернатора о восстановлении порядка.

24 мая 1978 года в провинции Гипускоа, в Стране Басков, ультраправые террористы застрелили местного шофёра такси Мартина Меркиланса Саррьетти, которого они считали причастным к деятельности националистической баскской организации ЭТА. Несколько дней спустя ответственность за убийство взял на себя так называемый «батальон испанских басков», крайне правая экстремистская группировка. Это было первое убийство, совершённое правыми террористами в Стране Басков. Лишь за два года, прошедших после появления «батальона», он уничтожил более десятка невинных людей, совершил множество бандитских налётов и, нападений на помещения легальных баскских националистических партий и организаций, а его участники не раз за это время избивали до полусмерти мирных жителей в Стране Басков, в Мадриде, Барселоне по одному лишь подозрению в сотрудничестве с ЭТА или левыми политическими организациями.

Что же представляет собой этот воинственный «батальон испанских басков», терроризирующий мирных граждан Испании?

По мнению одного высокопоставленного сотрудника испанской полиции, речь идёт о «неконтролируемых властями сотрудниках полиции и службы безопасности, движимых чувством ненависти к баскским националистам». Эти-то озлобленные элементы и ведут борьбу не только против баскских националистов, но и против всех левых и прогрессивных сил страны. Понятно, что подобный фашистский терроризм активно поощряется профранкистскими, фалангистскими политическими кругами и теми представителями делового мира Испании, которые в прошлом были тесно связаны с режимом Франко.

Энрике Мухика, видный деятель Испанской социалистической рабочей партии, пользующийся в ней репутацией специалиста по военным вопросам и вопросам безопасности, отмечал, что для «батальона испанских басков»» характерен тотальный террор, поражающий свои жертвы без разбора. Это настоящие гангстеры, члены особой мафии, ставящие перед собой задачу распространить на всю Испанию волну ужаса и страха, нагнетать напряжённость как бы по спирали, — подобно тому, как это происходит в других странах Западной Европы. К таким ультраправым террористическим группировкам кроме «батальона испанских басков» относятся так называемые «групос армадос эспаньолес» («испанские вооружённые группы»), группа «антитеррорисмо ЭТА» («контртерроризм против ЭТА») и некоторые другие. До сих пор точно не известны ни имена их настоящих руководителей, ни личный состав, ни способы или пути их финансирования и снабжения оружием.

Организованные ультраправыми террористические акции исчисляются десятками. Здесь и нападение на «Клуб друзей ЮНЕСКО» в Мадриде в начале февраля 1980 года, и покушения на активистов левых организаций в январе — феврале того же года, и налёт на штаб-квартиру правившей тогда буржуазной партии Союз демократического центра в провинциальном центре Вальядолиде, и поджоги в Мадриде и других городах газетных киосков, редакций левых газет.

Конец 1980 — начало 1981 года выдались в Испании на редкость напряжёнными в политическом отношении. Резко возросло недовольство неспособностью правительства Адольфо Суареса преодолеть экономический кризис, покончить с терроризмом, решить вопросы автономии национальных районов Испании. А. Суареса, немало сделавшего для ликвидации франкизма как системы, часто подвергали острой критике с противоположных позиций — и справа и слева. Тому есть своё объяснение. На первом этапе демонтажа франкистской диктатуры, до наступления 1980 года, четыре наиболее крупные и влиятельные партии страны: правящий Союз демократического центра (СДЦ) во главе с А. Суаресом, правый Народный альянс и две левые оппозиционные — испанская социалистическая рабочая и коммунистическая партии — предпочитали действовать совместно по важнейшим вопросам политики и экономики страны. Они были согласны в необходимости ликвидировать наиболее одиозные стороны прежней фашистской диктатуры, демонтировать систему франкизма. После того как была разработана и одобрена на референдуме новая буржуазно-демократическая конституция, избран парламент, созданы выборные органы власти на местах, на очередь встали вопросы, связанные с определением конкретных путей и форм развития буржуазной демократии в Испании, а это привело к отказу партий от принятого прежде молчаливого перемирия, на первый план выступили интересы тех классов и слоёв населения, которые представляли эти четыре партии, каждая из них предлагала испанцам по-своему решать наиболее острые проблемы страны, и направленность этих ответов была зачастую в корне противоположной.

Обострились не только межпартийные разногласия, нарушилось единство в правящем Союзе демократического центра, который и до этого представлял собой сложный конгломерат различных политических течений либерально-демократического толка, соперничавших друг с другом внутри СДЦ. Христианско-демократическое, правое крыло партии подвергло А. Суареса жестокой критике, обвинив его в «популизме», заигрывании с массами, подражании курсу бывшего президента Аргентины Хуана Перона, стремившегося в своё время привлечь на свою сторону народные массы путём проведения отдельных популярных в народе социально-экономических мероприятий. Социал-демократическое течение в СДЦ, стоявшее несколько левее центра, напротив, критиковало А. Суареса за «медлительность, колебания и непоследовательность», проявляемые при осуществлении демократических положений испанской конституции.

Как иногда бывает в политике, разногласия сфокусировались вокруг важного, но в общем-то частного вопроса: разработки нового закона о взаимоотношениях супругов, который разрешал запрещённый до тех пор в Испании «развод по взаимному согласию». За его принятие высказалось социал— демократическое течение внутри СДЦ, а также партии левой оппозиции — социалисты и коммунисты, против — христианско-демократическое крыло СДЦ и все правые и крайне правые политические группировки. В СДЦ и в правительстве А. Суареса возникла угроза раскола, и дискуссия в правящей партии приобретала всё более острый характер по мере приближения партийного съезда, намеченного на конец января 1981 года. Против премьер-министра выступили более 700 из 1800 делегатов предстоявшего съезда СДЦ. 29 января А. Суарес под давлением правых решил покинуть пост председателя правительства.

Через несколько дней съезд избрал его преемником бывшего заместителя премьер-министра Леопольдо Кальво Сотело, пользовавшегося симпатиями христианских демократов. Новый глава правительства обещал принять во внимание требования правых при подготовке новой правительственной программы. Но этот явный сдвиг вправо на вершине власти не удовлетворил тем не менее осмелевших ультрареакционных заговорщиков, связанных с «бункером» и давно лелеявших мечту одним ударом «избавиться от предателей франкизма». Благо уже в течение нескольких месяцев крайне правая печать энергично вела пропагандистскую кампанию против буржуазнодемократического строя, подстрекая к вооружённому выступлению против правительства, «продавшегося марксистам».

Особо отличалась газетёнка «Алькасар», фактический орган Ассоциации бывших франкистских фронтовиков. Она открыто писала, что «правительство изменников» будет отстранено от власти, когда «зацветёт миндаль и начнёт улыбаться весна», используя, таким образом, в качестве лозунга эту строфу из гимна испанских фашистов. «Испании вновь нужна твёрдая рука», — изо дня в день твердили авторы комментариев в «Алькасаре». Эта идея внедрялась и в мировую печать. 15 февраля 1981 года «Нью-Йорк таймс» в обширной статье предрекала «поворот вправо» в Испании.

И вот наступил, пожалуй, самый драматический день в современной истории Испании — 23 февраля 1981 года. Ничто, казалось, не предвещало чрезвычайных событий; на вечернем заседании конгресса депутатов — нижней палаты парламента — должно было состояться утверждение новым главой правительства Кальво Сотело; сомнений в исходе голосования не было: СДЦ обладал большинством депутатских мандатов. Пробило б часов вечера — чинная парламентская дискуссия шла обычным чередом. И через несколько минут вдруг настоящий взрыв: широко распахиваются двери, ведущие в зал заседаний, и взорам парламентариев и министров предстают вооружённые автоматами и ручными пулемётами гражданские гвардейцы (одно из полицейских формирований в Испании), которые «занимают позиции» у входов и у парламентской трибуны. Депутатам кажется, что парламент взят штурмом. Это впечатление подкрепляется поведением налётчиков: их главарь подполковник Техеро Молина, известный своими профранкистскими симпатиями, «для Острастки» делает несколько выстрелов в воздух и без церемоний приказывает всем лечь на пол. Гражданские гвардейцы грубо понукают неподчиняющихся; часть депутатов охватывает замешательство, кое с кем (ведь среди них и женщины) случились обмороки и нервные припадки; самые хладнокровные, стараясь не привлекать внимания ворвавшихся путчистов, прячут документы и записные книжки с адресами и телефонами друзей в укромные места на скамьях парламента. Техеро Молина, размахивая пистолетом, объявляет с трибуны, что гражданские власти низложены. Вскоре, говорит Техеро Молина, в парламент прибудет «важный и компетентный представитель вооружённых сил», который «объяснит, что делать дальше». Подполковник-путчист приказывает «изолировать» Адольфо Суареса и находящихся в отставке заместителя председателя правительства генерала Гутьерреса Мельядо и министра обороны Родригеса Саагуна, а также руководителей социалистической и коммунистической партий. Их помещают в отдельную комнату и запрещают беседовать друг с другом; затем, правда, через несколько часов возвращают в зал заседаний.

Таким образом, отставка А. Суареса и фактическое отсутствие правительства оказались важной предпосылкой для выступления путчистов. Осведомлённые испанские журналисты рассказывали потом, что схема действий заговорщиков была примерно такой: жандармы под командованием Техеро захватывают кортесы и берут заложниками уже вышедших в отставку министров и депутатов парламента; получив этот сигнал к действию и пользуясь возникшим замешательством, танковая дивизия «Брунете», расквартированная в 20 километрах от Мадрида, вводит свои танки в столицу, быстро занимая все её важнейшие центры (радио и телевидение, другие узлы связи, газеты, правительственное учреждения); установив контроль над Мадридом, путчисты, видимо, надеялись привлечь на свою сторону других командующих военными округами, рассчитывали запугать короля или вовлечь его обманом в свою акцию, разогнать парламент, запретить политические партии, создать военную хунту и установить диктаторский режим. Как показал на суде Техеро, «нужно было реформировать конституцию, не спешить с предоставлением автономии национальным районам, заморозить марксизм». И далее, излагая свою собственную позицию, Техеро подчеркнул, что сам он был бы готов «искоренить марксизм», но был вынужден согласиться с тем, чтобы только «заморозить» его. Это был, по выражению самого Техеро, переворот с целью «надеть на испанскую нацию смирительную рубашку».

Положение в Мадриде и по всей стране 23 февраля резко обострилось. Явно действуя, в рамках согласованного заранее плана, командующий Валенсийским военным округом, на побережье Средиземного моря, генерал Милане дель Боек, закоренелый франкист, в годы второй мировой войны сражавшийся на советско-германском фронте в составе испанской «голубой дивизии», объявил осадное положение в своём округе и приказал вывести танки на улицы Валенсии; городские власти были отстранены от выполнения своих обязанностей.

В Мадриде также появились было на улицах танки из дивизии «Брунете»; они заняли позиции вокруг зданий радио и телевидения, но затем их отвели обратно по приказу возвратившегося в расположение части командира, верного конституционному строю и королю.

В других военных округах в ту ночь положение (по крайней мере, внешне) оставалось спокойным, хотя, как выяснилось впоследствии, во многих местах ненадёжным. Несомненно, очень многих офицеров можно было бы считать причастными к событиям: одних в силу их антиправительственных действий, других (а их большинство), напротив, в силу их бездействия. Однако расчёты заговорщиков на то, чтобы заставить Хуана Карлоса «узаконить» своим согласием эту акцию, провалились.

Хуан Карлос поднял по тревоге все верные ему войска. Совет начальников штабов армии, флота и авиации подтвердил верность вооружённых сил конституции. Оставшиеся на свободе государственные секретари (заместители министров правительства) по приказу короля образовали временный кабинет министров, и от их имени отдавались правительственные распоряжения. Король приказал «восстановить конституционный порядок в рамках существующей законности».

Опубликовали совместное заявление и четыре ведущие политические партии страны — СДЦ, социалисты, коммунисты, правый Народный альянс. В нём они назвали попытку военного переворота «весьма опасным посягательством на демократические учреждения» и призвали принять необходимые меры для нормализации обстановки в стране. Невзирая на ночное время, тысячи жителей Мадрида вышли на улицы, чтобы продемонстрировать свою поддержку конституции и демократии.

К 7 часам утра 24 февраля здание парламента плотно окружили войска, верные правительству, королю и конституции. К этому времени, видимо, начали рассеиваться и иллюзии, которым предавались налётчики из отряда Техеро. Они мало-помалу начали понимать, что изолированы и помощи им ждать неоткуда. В 10 часов утра из блокированного мятежниками помещения выпустили женщин-депутатов, в полдень были освобождены все задержанные парламентарии, которых собравшиеся на площади мадридцы встретили овацией и радостными криками. Через полчаса сдались властям сам Техеро и его сторонники. Ещё ночью был восстановлен порядок в Валенсийском военном округе, где Милане дель Боек отменил свой приказ, и войска вернулись в казармы. Так потерпела крах попытка заговора против испанской демократии.

События показали, что буржуазно-демократический режим за короткий период существования укрепил свои основы, что он пользуется поддержкой широких слоёв испанской общественности. И вместе с тем травма, вызванная путчем 23 февраля, несомненно, оказалась сильной и болезненной.

Демоны испанской реакции, демоны насилия и тирании, долгое время в прошлом терзавшие страну, потерпели 23 февраля поражение. Но последующие события в Испании показывают, что они тогда отступили, скрылись в темноте, чтобы перегруппировать силы, оправиться от поражения. Поэтому так важно было разоблачить участников заговора полностью, довести до логического конца борьбу против последышей франкизма. Поэтому приобрели такое важное значение и расследование всех ответвлений заговора 23 февраля, и судебный процесс по делу путчистов, начавшийся 19 февраля 1982 года в Мадриде, почти ровно год спустя после памятных событий, о которых мы рассказывали.

Тайна мятежа стала постепенно рассеиваться, по мере того как становилось известно всё больше фактов о заговоре 23 февраля. Захват испанского парламента отрядом Техеро и выступление войск под командованием Миланса дель Боска в Валенсии вовсе не были изолированными акциями «экзальтированных поклонников прошлого режима», как это пытались утверждать заступники ультраправых военных. Во время мятежа 23 февраля, как признавали наблюдатели и в Испании и за рубежом, показалась лишь «верхушка реакционного айсберга», основание которого охватывает многочисленные военные и гражданские слои с консервативными, а то и ультраправыми взглядами, сохранившимися со времён франкистской диктатуры. Из материалов следствия, показаний обвиняемых и свидетелей на судебном процессе по делу путчистов можно сделать вывод, что нити заговора тянутся гораздо дальше, чем это представлялось вначале.

Ключевая роль отводилась заместителю начальника штаба сухопутных войск Армада, получившему это назначение всего лишь за три недели до событий 23 февраля. При его участии в ряды заговорщиков было привлечено по меньшей мере до полутора сотен правых и крайне правых гражданских и военных деятелей. На суде было установлено, что сам генерал Армада в случае успеха переворота должен был возглавить военную хунту.

Самые тревожные из ставших известными фактов относятся всё же не столько к внутренним связям путчистов (об этом мы позднее расскажем подробнее), сколько к внешним контактам заговорщиков на политическом уровне. Обо всём этом рассказала впоследствии испанская печать. «Наибольшее беспокойство, — писал мадридский еженедельник «Камбио-16» в середине марта 1981 года, — вызывает то обстоятельство, что, судя по всем признакам, ЦРУ уже в январе располагало сведениями о подготовке в Испании «чего-то необычного», но ничего не сообщило об этом местным властям». Мадридская резидентура ЦРУ якобы «не придала значения» этим сведениям, считая их «маловажными», и «понадеялась» на то, что испанские секретные службы находились в курсе происходившего.

Сведения насчёт подготовки переворота попали в ЦРУ через американских военных, которые проходят службу на военных базах США в Испании. Именно американские военные и информировали сотрудников ЦРУ в Мадриде. Сами они приняли эти данные всерьёз: за несколько дней до переворота, как утверждает «Камбио-16», американское командование приказало усилить охрану военных объектов США на территории Испании; не были упущены даже детали: детям американских сотрудников в Мадриде, обучавшимся в испанских учебных заведениях, было «рекомендовано» не возвращаться домой «слишком поздно» как раз накануне попытки переворота 23 февраля. Словом, были приняты необходимые меры предосторожности.

Больше того: в середине марта мадридская газета «Пайс» опубликовала статью, из которой явствует, что ещё в ноябре 1980 года представители военных и гражданских заговорщиков имели встречу с одним из советников только что избранного президентом США Рейгана. Они получили двусмысленный, дипломатичный ответ: им не обещали конкретной помощи путчистам, но в то же время не исключали возможности сотрудничества, если военный переворот увенчается успехом. Из показаний на судебном процессе одного из главных обвиняемых — подполковника Техеро — следует, что эти контакты не прошли без следа. Ничем иным нельзя объяснить слова Техеро о том, что ему было приказано открыто «демонстрировать» при занятии зала заседаний конгресса депутатов, что «вся операция проводится от имени короля и во имя демократии». Мне сказали, заявил Техеро, что в этом случае за границей, особенно в Соединённых Штатах, перемены в Испании будут восприняты благожелательно…

Вскоре генеральный секретарь ИСРП Фелипе Гонсалес заявил, что партии располагает информацией о контактах путчистов с представителями американской администрации. Позднее Ф. Гонсалес подчеркнул, что организаторы провалившегося путча в Испании хотели «воспользоваться психологическим климатом международной напряжённости, вызванным пресловутой жёсткой политикой «с позиции силы», которую проводит новое американское правительство».

В испанской печати с беспокойством констатировали, что в первые часы, когда ехало известно о событиях 23 февраля, тогдашний государственный секретарь США Хейг, беседуя с журналистами, фактически уклонился от осуждения путчистов, заявив, что захват испанского парламента отрядом Техеро — «это внутреннее дело испанцев». Эти высказывания Хейга расценивали в Мадриде как косвенную поддержку заговорщиков. Последующие «разъяснения» американской стороны не помогли в Испании избавиться от горького осадка заявления Хейга.

К маю 1981 года почти все арестованные в связи с попыткой путча военные и гражданские лица были, уже на свободе. Под арестом оставалась лишь небольшая группа лиц, слишком явно скомпрометировавших себя в ходе событий 23 февраля. Когда в феврале 1982 года начался долгожданный процесс, к суду были привлечены всего 33 человека (из них только один не являлся» военным — Хуан Рарсиа Каррес, бывший руководитель франкистских профсоюзов, активный ультраправый деятель). Среди обвиняемых генерал Армада Комин, бывший заместитель начальника штаба сухопутных войск, Милане дель Боск, бывший командующий военным округом в Валенсии, другие офицеры, в том числе командир отряда гражданских гвардейцев подполковник Техеро Молина.

Судебный процесс по делу о попытке государственного переворота 23 февраля завершился в начале лета 1982 года. 3 июня был объявлен приговор: лишь двое из путчистов — генерал Милане дель Боск и подполковник Техеро Молина, признанные главарями военного мятежа, — получили по 30 лет тюремного заключения, остальные заговорщики отделались чрезвычайно мягкими наказаниями (от 3 до 6 лет тюрьмы), а 11 обвиняемых были вовсе оправданы.

Дело дошло до того, что один из главных заговорщиков — Техеро Молина, — воспользовавшись подготовкой к внеочередным парламентским выборам, назначенным на 28 октября 1982 года, захотел было выставить свою кандидатуру в депутаты кортесов, ссылаясь на то, что до утверждения приговора он «обладает всеми гражданскими правами».

Подобная выходка неудивительна: судебный процесс проходил в обстановке неприкрытого давления со стороны реакционеров, стремящихся спасти мятежников от кары, обелить путчистов, доказать, что они руководствовались чуть ли не «патриотическими мотивами»; с другой стороны, реакционные круги призывали учесть их «беспорочную военную карьеру», угрожали «непредсказуемыми последствиями», если заговорщики будут сурово осуждены. Всё это повлияло на судей военного трибунала. Недаром многие органы печати, прогрессивная общественность охарактеризовали приговор как «пощёчину демократии».

В апреле 1983 года состоялось последнее заседание Верховного суда, на котором выступил генеральный прокурор Луис Бурон Барбу. Он убедительно доказал, что при вынесении приговора Высший совет военной юстиции допустил ряд серьёзных ошибок, неправильно квалифицировав мотивы действий подсудимых. Генеральный прокурор опроверг также утверждения защиты, пытавшейся доказать, что путчисты «действовали из патриотических чувств», и привёл убедительные данные, свидетельствующие о намерении свержения законного правительства.

28 апреля 1983 года было оглашено решение Верховного суда. Ряду заговорщиков сроки заключения были увеличены. В частности, генералу Армада, которого суд признал одним из главарей заговора, повысили меру наказания до 30 лет.

Ставшие известными факты о деятельности ультраправых не оставляют сомнений в том, что за кулисами неофашистского заговора, за спинами неофашистских террористов стояла группа влиятельных и по сей день гражданских деятелей, занимавших видные посты во времена правления Франко. Нам ясно, заявил корреспонденту еженедельника «Камбио-16» депутат-социалист Гильермо Галеоте, что 23 февраля попытка государственного переворота была организована гражданскими крайне правыми силами, а не только и не столько консервативно настроенными офицерами вооружённых сил и что до тех пор, пока правительство не пресечёт деятельность крайне правых путчистов из числа гражданских лиц, мы будем жить под постоянной угрозой военного государственного переворота. Эти заговорщики должны быть отправлены в тюрьму, заявил депутат-социалист. Именно они, вчера правившие страной, сегодня используют, не гнушаясь кровавым террором, все силы и средства, чтобы подтолкнуть армию на захват власти и с помощью военных реставрировать в Испании фашистскую диктатуру. Истинные организаторы антидемократического, неофашистского заговора, остаются на свободе, действуют в тени и готовят всё новые и новые вылазки.

Один из них — Хосе Антонио Хирон де Веласко, бывший франкистский министр, ныне президент Национальной конфедерации ветеранов гражданской войны, объединяющей тех, кто сражался на стороне фашистов.

7 июня 1981 года в конференц-зале мадридского отеля «Конвенсьон» проходило заключительное заседание VII съезда этой «конфедерации ветеранов» испанского фашизма. Усиленный микрофонами, разносился по залу немного хрипловатый, как бы надтреснутый голос 69-летнего седого, весьма плотной комплекции человека с надменным выражением лица. «Политики либо по слепоте своей, либо из-за того, что погрязли в коррупции, — рисовал Хирон де Веласко катастрофическую картину грядущей гибели Испании, — стремятся ввергнуть нашу страну в пропасть отчаяния и хаоса». «Наша первая задача — спасти единство Испании, вторая — перестроить её, с самых основ», — возвестил он, под аплодисменты присутствующих покидая трибуну.

В первых рядах собравшихся (а их было около 500 человек) находились «сливки» бывшего франкистскою «высшего света»: экс-министры Хосе Утрера Молина и Федерико Сильва Муньос, банкир Ориоль де Уркихо, видный деятель фашистской фаланги Куэста, «идеолог» франкистского режима де ла Мора, генерал— лейтенант Диас де Мендевиль, шеф-редактор крайне правой газеты «Алькасар» Антонио Искьердо. Бурно приветствовавшие своего «президента» ультраправые не подозревали, что в зале находился сотрудник главного управления испанской полиции, получивший от начальства строжайшее указание следить за прибывшими на съезд неофашистами.

На следующий день его доклад самым внимательным образом изучался руководителями службы безопасности Испании. Сделанные ими выводы только подкрепили имевшиеся подозрения: наибольшим влиянием среди ультраправых пользовались и пользуются три человека: Хосе Антонио Хирон де Веласко, Хуан Гарсиа Каррес и Антонио Техеро Молина. Все прошлое этих трёх зловещих персонажей обличало их как закоренелых заговорщиков.

Хирон де Веласко ещё во времена фашизма постоянно выступал против «проявления слабости» перед натиском «либералов». Не изменился он и позднее. Гарсиа Каррес, руководитель франкистского профсоюза транс— портных рабочих, принимал участие в организации убийства прогрессивных адвокатов в конторе на улице Аточа в январе 1977 года. Подполковник гражданской гвардии Антонио Техеро Молина — известный уже чиателю заговорщик, командир отряда путчистов, захвативших 23 февраля 1981 года испанский парламент и угрожавших «ликвидировать» членов правительства и всех депутатов, если требования «ультра» не будут удовлетворены.

Кто же такой Хирон де Веласко, имя которого стояло первым в списке опасных ультраправых заговорщиков? Если бы этот вопрос был задан в своё время кому-нибудь из тех, кто учился вместе с ним на юридическом факультете Вальядолидского университета, тот наверняка не знал бы, что и ответить. Уже тогда юного Хосе Антонио интересовало не столько посещение лекций, сколько участие в деятельности ударных террористических групп фашистских молодчиков, которые в начале 30-х годов однажды взяли приступом университетское здание, стремясь тем самым доказать «преимущество кулака и пистолета» над «диалектикой». Ещё при поступлении в университет Хирон де Веласко пользовался репутацией «поклонника насилия», а позднее за участие в террористических акциях, в частности за причастность к взрывам в муниципалитете и полицейском комиссариате Вальядолида, его не допускают к экзаменам, а спустя год вообще исключают из университета. Тем не менее он заканчивает курс и получает диплом юриста в университете Саламанки.

Возвратившись в Вальядолид, он принимается за старое: на своей родине, в Валенсии, куда он приезжает, чтобы вместе со своими приятелями из числа фашистских штурмовиков чинить бесчинства, на улицах, его задерживает полиция, но затем отпускает. В апреле 1936 года его вновь арестовывают, на сей раз в Сан-Себастьяне, за незаконное ношение огнестрельного оружия. Суд в Вальядолиде, куда его отправляют по месту постоянного жительства, приговаривает молодого фашиста к тюремному заключению. Но после начала франкистского мятежа против республики единомышленники освобождают его из тюрьмы. Он поступает на службу во франкистскую армию и к концу войны красуется уже в капитанских погонах.

Хирон де Веласко — любимчик одного из видных франкистов, генерала Муньоса Грандеса, который вызывает его в Мадрид и назначает одним из «национальных делегатов» Движения ветеранов гражданской войны. Перед ним открывается блестящая карьера. 19 мая 1941 года Франко назначает 30-летнего офицера министром труда. Отметим, что в тот момент у Хирона де Веласко не было за душой ни гроша. Шестнадцать лет спустя, в 1957 году, тот же Франко увольняет его с поста министра. Но пребывание Хирона де Веласко в составе правительства, отличительной чертой которого была широчайшая коррупция, не проходит для него напрасно: в наше время состояние этого человека, с таким пылом критикующего сегодня «погрязшее в коррупции правительство», оценивается в 1,5 миллиарда песет.

Каким путём составил он это громадное состояние? В Марбелье и Фуэнхироле, под Малагой, где обосновался наш «герой», многие разорившиеся в своё время землевладельцы вынуждены были продавать свои участки по цене 14 сентимо за крадратный метр. Через много лет выяснилось, что все эти земли скупил через подставных лиц бывший франкистский министр труда. Сегодня они оцениваются в 15 тысяч песет за квадратный метр.

В Малаге Хирона де Веласко все знают и боятся. Его бывшие помощники заправляют сейчас местными муниципалитетами, или компаниями, распоряжающимися недвижимой собственностью, или строительными фирмами в этой зоне Испании. Благодаря им экс-министр всегда незримо присутствует при принятии важных решений, касающихся жизни и работы местных жителей. Ему дозволено практически всё: он даже построил себе шикарную виллу на месте ценнейшего археологического памятника IV века до нашей эры, несмотря на протесты местной ассоциации архитекторов, призванных следить за сохранностью памятников прошлого. За эти «подвиги» Хирон де Веласко и получил прозвище «фуэнхирольского льва».

Когда власти начали расследовать попытку военного путча 23 февраля, следователи сразу обратили внимание на то, что некая личность, известная по кличке «фуэнхирольский лев», постоянно присутствовала во всех свидетельских показаниях. Иными словами, этот человек, по всей видимости, был одним из тайных руководителей заговора. В угоду интересам ультраправых Хирон де Веласко хотел с помощью определённого круга офицеров жандармерии и армии вернуть страну ко временам фашистской диктатуры.

Следствием было установлено, что, хотя вечером 23 февраля «фуэнхирольский лев» находился в 500 километрах от Мадрида, на своей вилле в окрестностях Малаги, он-то и был одним из главарей заговора, финансировал подготовку и проведение путча. На его деньги были приобретены автомобили, на которых путчисты прибыли к зданию парламента. Судя по всему, заговор возник ещё в начале лета 1980 года, когда ультраправые постарались привлечь на свою сторону офицеров гражданской гвардии, используя их недовольство тем, что по новому военному законодательству ей отводилось довольно-таки второстепенное место в испанских вооружённых силах.

Для подогревания атмосферы недовольства газета «Алькасар» опубликовала зимой 1980/81 года ряд провокационных статей, обвинявших короля Хуана Карлоса и правительство Суареса в том, что они «ведут Испанию к гибели». С помощью журналиста Антонио Искьердо, которого он назначил шеф-редактором «Алькасара», Хирон де Веласко превратил эту газету в образчик «жёлтой прессы», служащей интересам самых тёмных сил Испании. Один из бывших сотрудников «Алькасара», уволенный за непослушание, рассказывает: «Все объективные материалы, в том числе и сводки новостей, обычно выбрасываются в корзину, ибо их нельзя использовать для манипуляции общественным мнением. Зато любые сплетни, годные для использования в провокационных целях, вытаскиваются на свет и служат дестабилизации обстановки в стране». Именно такая практика, которая, казалось бы, должна была привести газету к краху, обеспечила ей успех в определённых кругах. «Алькасар» стала практически единственной газетой, постоянно читаемой в военных казармах.

Несмотря на то что почти сразу же после февральского путча в стране был принят «закон о защите демократии», ограничивающий деятельность печатных изданий экстремистского направления, курс, проводимый хозяевами «Алькасара», остался неизменным. Через несколько дней после принятия закона доверенное лицо Хирона де Веласко, комментатор «Алькасара» Анхель Паломино, опубликовал очередной пасквиль, призывающий к свержению демократического режима.

В списке заговорщиков, который составили сотрудники службы безопасности, значилось имя 55-летнего адвоката и профсоюзного деятеля Хуана Гарсиа Карреса, участника путча 23 февраля. Ранее фамилия Карреса появлялась на страницах испанской печати в связи с убийством на улице Аточа. Каррес — близкий друг Санчеса Паласиоса и Франсиско Альбадалехо, прямых участников того преступления. Альбадалехо, убийца прогрессивных адвокатов на улице Аточа, ранее был секретарём одного из провинциальных франкистских профсоюзов транспортников, который возглавлял отец Карреса.

Не успел Каррес «успокоиться с. перепугу» после «дела об убийстве на улице Аточа», как ещё один его приятель, подполковник Техеро Молина, был арестован за подготовку намеченного на ноябрь 1978 года антиправительственного выступления (которое, впрочем, не состоялось), известного как «Операция Галактика», по названию мадридского кафе, в котором заседали заговорщики. Каррес спешит ему на помощь, требуя незамедлительно освободить «замечательного патриота и заслуженного гражданского гвардейца». Под влиянием кампании ультраправых военный трибунал, состоявший из офицеров-франкистов, приговорил тогда Техеро к смехотворно мягкому, шестимесячному, сроку тюремного заключения.

Каррес, как известно, единственный штатский, который сел на скамью подсудимых по обвинению в причастности к попытке путча 23 февраля. Однако он далеко не единственный подстрекатель и организатор фашистского заговора из числа гражданских лиц, имевших непосредственное отношение к деятельности военных заговорщиков. Испанская печать откровенно пишет, что подлинные организаторы путча и их покровители до сих пор находятся на свободе. Они поддерживали тесные связи с военными заговорщиками, финансировали их деятельность, участвовали в разработке планов мятежа. Многие из них занимают видное положение в испанском обществе, особенно в промышленном и финансовом мире. Все они пока остаются в тени.

По сообщению еженедельника «Мундо обреро», незадолго до начала заседаний военного трибунала по делу 33 путчистов секретные службы Испании подготовили доклад о лицах, замешанных в попытке государственного переворота. Судя по данным Этого доклада, можно выделить две группы ультраправых гражданских деятелей, которые оказывали поддержку военным заговорщикам и финансировали их деятельность.

Это люди, близкие к генералу Боску. Накануне переворота он часто встречался с Хосе Сегурада — одним из руководителей могущественной испанской конфедерации организаций предпринимателей. Важной, ключевой фигурой в системе финансирования путчистов был и заведующий отделом Института национальной индустрии (ИНИ) — Рико-Соррилья, имеющий солидное состояние и поддерживающий тесные «деловые» связи с посольством США в Мадриде. Примечательно, что сразу же после провала путча Рико-Соррилья поспешил уехать в Соединённые Штаты. Именно связи Рико-Соррильи с видным финансистом Вальсом Тавернером заставили секретные службы Испании заняться расследованием роли крупных банков, в том числе «Банко Атлантикой и «Банко Уньоне», которые, как оказалось, финансировали мятежников 23 февраля.

Полиция также установила, что деньги заговорщикам не раз передавал генеральный директор главного управления социального страхования Фернандо Каньо Эскудеро. Кабинеты этого управления служили удобным местом проведения тайных совещаний военных и гражданских организаторов мятежа. Контакты с путчистами имел и Фелине ьопис — владелец издательства «Рио-Платенсе», связанного с подставной фирмой «Эрмандад де Сан-Умберто», которая постоянно используется в качестве прикрытия для сбора средств на нужды ультраправых группировок.

Заинтересовались секретные службы и связями с заговорщиками наиболее сильной личности испанского делового мира — Феррера Салата, который накануне переворота рассказывал, что «среди военных должно кое-что произойти». Обнаружилось, что «патрон испанских патронов», как называют Салата, «обменивался мнениями» с генералом Армада, но содержание их бесед выяснить не удалось, поскольку «свыше» последовал приказ изменить направление расследования.

Среди громких имён деловых людей, попавших в документ секретной службы, значатся и президент Центрального банка Альфонсо Эскамес, который оказывает активную финансовую поддержку правой партии Народный альянс, и финансист Антонио Гарсиа Лопес — владелец таинственной фирмы «Кредит федераль», неизменно фигурирующий в газетных сообщениях, когда речь идёт о финансовой помощи ультраправым организациям. Гарсиа Лопес, по свидетельству упомянутого доклада секретных служб, — «человек американского посольства».

В этом очерке рассказано далеко не всё о деятельности в Испании неофашистов из «чёрного интернационала» и их «собратьев» из крайне правых военных и гражданских организаций. В последнее время испанская демократическая печать неоднократно публиковала новые данные, разоблачающие действия ультраправых. Из этих материалов можно сделать вывод о существовании террористической «оси» между неофашистами в странах Западной Европы и Латинской Америки. Снова и снова всплывают имена из окружения С. Делле Кьяйе, пресловутой масонской ложи «П-2», «Ажинтер-пресс». Все подробнее публикуются сведения о деятельности различных организаций «нового порядка» в Испании, Италии, во Франции и в других западно европейских странах. Вскрыты связи между «чёрным интернационалом», пиночетовской охранкой в Чили, агентурой ЦРУ в странах Латинской Америки и Западной Европы, испанскими неофашистами, в том числе и из окружения нынешнего лидера вполне легальной крайне правой партии Народный альянс Мануэля Фраги, которая имеет 90 своих представителей в кортесах.

Неофашистская опасность в Испании ещё не устранена, хотя угроза повторения военного неофашистского путча в стране в настоящее время практически нереальна. Демократические силы Испании дают достойный отпор как правым, так и «левым» террористам.