Террористка

24

Фролов чуть презрительно улыбался, и его улыбка бесила Старкова. Ведь только эта презрительная улыбочка жила на неподвижном лице бывшего кагебешника. Полное его лицо было абсолютно бесстрастно, и сталью мерцали холодные глаза.

Он рассказал Старкову, что позвонил Маклеру, и тот сам предложил встретиться и во время встречи как бы между прочим сообщил, что на соседней с его дачей в пятницу, в семь часов вечера собираются трое больших людей из наркомафии.

— А что Гавриил Федорович? — спросил Старков.

— Шеф одобрил. Он сказал — надо наезжать.

Старков терпеть не мог жаргона. Но наезжать или не наезжать зависело от него. Никто не мог ему приказать.

— Почему бы вам с вашими мальчиками не сделать этого самостоятельно? Вы человек опытный, а они храбрые.

— Весь мой опыт сводится к прошлой нашей операции, — опять улыбнулся Фролов, — а Гавриил Федорович говорит, что вы работаете долго и успешно.

Фролов так улыбался, как будто знал наверняка, что Старков не откажется. И был прав. Ввязавшись в историю с налетами, ограблениями и вымогательствами, Старков для себя решил, что не отступит. В конце концов ничего нелогичного в его судьбе не было. Можно было продолжать служить, но он не смог и не захотел этого делать. Тогда судьба повела его по другой тропинке, и новая игра диктовала свои правила.

— Хорошо, — сказал он, — а где гарантии, что Маклер не подставляет нас?

— Таких гарантий нет, — сказал Фролов, — но если рассудить здраво, какой смысл ему рисковать своей шкурой. От нас он знает, что мы действовали по наводке Анжапаридзе. Если это так, то он может сделать один вывод — от него хотят избавиться. Жорж Анжапаридзе сводит с ним счеты. Или кто-то через Жоржа делает это. И сейчас эти же ребята зовут Маклера в гости. Что он может подумать о подобном приглашении? Он уверен, что его там ждут, чтобы потребовать выполнения чего-то, чего делать он не желал раньше и не желает сейчас. Он очень проницательный человек, и для него не составило труда высчитать, что мы действуем сами по себе. Так что для него может быть лучше, чем стравить нас с этими ребятами?

— Противно, — сказал, морщась, Старков.

— Что именно? — насторожился Фролов.

— Противно опять видеть рожу Анжапаридзе.

— Работа у нас такая.

Договорились встретиться, как и в прошлый раз, в лесу. Предварительный план операции был предельно прост: в темноте все вместе перелезают через забор и действуют по обстановке.

Но Старков помнил и о Рекункове. Гавриил Федорович рекомендовал и его привлечь к операции. Фролов, услышав об этом, крякнул недовольно, но посоветовал, чтобы Рекунков взял с собой не больше одного человека.

В лесу встретились в назначенное время. Должен был подойти Олег. Они с Борисом с утра вели наблюдение за дачей.

На этот раз разговаривали мало. Рекунков исподлобья разглядывал Фролова. Приведенный им Лобахин обстругивал веточку ольхи острейшим финским ножом, не проявляя ни малейшего волнения.

Бесшумно появился Олег в маскхалате. Юные глаза его возбужденно блестели. Он почти по-военному доложил Старкову, что к даче подъехало три машины, в каждой по четыре человека. До этого дача, по всей видимости, была пустая, ибо никаких признаков жизни замечено не было.

— Все ясно, — сказал Фролов, — по три хозяина, и у каждого по три охранника.

— И как ты думаешь действовать дальше? — не обращая внимания на эту реплику, спросил Старков Олега.

Тот провел тыльной стороной руки, измазанной в земле, по потному лбу и сказал:

— Внешней охраны у них нет…

— И аппаратуры наверняка никакой нет, — вставил Фролов, — это вам не… — он недоговорил, глянув на Рекункова. Но ясно было, что он имел в виду Маклера.

— У них и собаки-то нету, — сказал как-то по-детски Олег, радостно улыбнувшись, и все невольно улыбнулись ему в ответ.

Старков переждал это невольное оживление, которое было вызвано предстоящим делом и сказал:

— Борис, как договорились раньше, остается на своем месте, Дима прикроет дачу со стороны леса, чтобы никто не ушел, а остальные через забор и за мной.

В темноте легко перелезли через забор и, рассыпавшись в цепь, пошли на освещенную дачу. Подошли вплотную к дому. Их не заметили.

Вперед выдвинулся Иван. Ему оказали честь начать.

Мощный удар ноги распахнул дверь. Трое сидевших в прихожей, несмотря на грозное «руки вверх», схватились за оружие и были в упор расстреляны Иваном.

Оставшиеся шесть охранников отстреливались отчаянно, но были сметены ураганным огнем из автоматов.

Старков первым ворвался в хорошо освещенный небольшой зальчик. Его встретили выстрелом. Бросившись на пол, он дал очередь по потолку. Вслед за ним ворвались разъяренные Иван и Фролов, очередями из автоматов они ранили одного из троих, находившихся в зальчике, одного убили, а уже знакомый им Жорж Анжапаридзе поднял руки.

— Волоки живых на улицу, — приказал Старков.

Когда они проходили мимо лежавших в лужах крови охранников, один из них застонал и пошевелился.

Старков застыл, хорошо понимая, что нужно делать. Но он молчал, теряя драгоценные секунды. Тогда Фролов хладнокровно в упор расстрелял лежавших на полу. Старков увидел, как поползли вверх брови Олега, и резко сорвался с места.

— За мной, — хрипло выкрикнул он.

До леса было всего ничего. По дороге к ним присоединились Дима и Борис.

На старую стоянку не пошли.

Двигались молча. Только раненый мафиози скрипел зубами от боли и ненависти. Анжапаридзе молчал.

Но толстый Жорж оказался наименее выносливым, а его товарищ был тяжело ранен. Старков шел за ним и видел крутой затылок, сильные широкие плечи и слышал хриплое дыхание:

— Все, — сказал мафиози, обернувшись, и глаза его сверкнули по-волчьи желто, — больше идти не могу. Кончайте здесь.

Станислав Юрьевич оглянулся вокруг. Они стояли на поляне, а над ними светила жуткая осенняя луна.

— Вообще-то, мы не хотели стрельбы, — сказал Старков, — нам нужны ваши деньги.

— Деньги? — оскалил зубы мафиози. — Деньги, брат, не у меня, и если я даже позвоню, то никто мне их не привезет.

— Почему не привезут?

— Я тебя узнал по голосу, — вдруг завизжал Жорж, — какие тебе деньги нужны, сука, ты же меня обчистил дочиста!

— Дайте закурить, — попросил мафиози.

Фролов поднес ему ко рту сигарету. Тот благодарно кивнул.

— Лопухнулись вы, ребята, с нами. Нас выкупать некому, и голову мы вам дурить не будем. Вам только спасибо скажут, что вы нас с Жоржиком убрали. Так что…

Старков увидел, что Фролов легко скинул с плеча автомат.

— У-ы-ы, — тихо завыл Анжапаридзе.

Мафиози выплюнул сигарету и постарался разогнуться. На его белой рубахе чернели следы крови.

— Ну, — сказал Фролов.

— Денег вы не получите, — ответил храбрый мафиози и оперся спиной о березку.

Старков, хоть и готовился услышать выстрелы, но все равно очередь из «Калашникова» заставила его вздрогнуть.

— Пошли к станции, — приказал Старков.

Шли молча. Иногда Старков поднимал голову и смотрел на луну. Не зря ее называют холодной. Луна за время существования человечества видела столько преступлений, что свет, от нее исходящий, кажется жутким. И Старкову снова полезли в голову мысли, что он маленький и ничтожный человек и никто не дал ему права распоряжаться чужими жизнями.

Его догнал Фролов и, видимо, что-то хотел спросить, но Старков устало вымолвил:

— А вы, Фролов, с удовольствием занимаетесь этим… — он недоговорил, но и так все было ясно.

— Я с удовольствием занимаюсь этим, — сказал отчетливо Фролов.

В его голосе не было агрессивных интонаций. Не было никакого вызова в его тоне, но Старков почему-то зябко передернул плечами.

До самой станции никто не произнес ни слова. Молча переоделись в спортивные костюмы, запрятав снаряжение в рюкзаки, и вышли к железнодорожной платформе маленького городка.

Темень стояла кромешная, и только на платформах горели фонари. Да еще светился коммерческий ларек.

— О, капиталисты, — заржал Иван, — день-ночь все торгуют. Станислав Юрьевич, купим винишка, по стаканчику примем. Мужиков помянем и согреемся.

Многолетняя привычка нести ответственность за вверенных ему людей вернула Старкову присутствие духа.

Из соображений безопасности пить сейчас не следовало, но Старков чувствовал, что алкоголь необходим его людям и ему самому.

Торговавшая в палатке милая молодая женщина, увидав угрюмую толпу мужиков, идущих к ларьку, заметалась в нем, как птица в клетке, но деваться ей было некуда, и она затихла, испуганно вглядываясь в темноту.

— Олег, — сказал Фролов, — у тебя личико типичного русского мальчика, тебя баба не запомнит, иди возьми…

— А что брать? — тихо спросил Олег. — И на что?

— Вот тебе денежки, — сказал Иван, доставая пачку смятых бумажек, — купи водочки и закусить.

Молодой человек оказался сообразительным и вернулся не только с водкой и закуской, но и с пластмассовыми стаканчиками, которые заботливые торговцы припасли для своих клиентов.

Тут и электричка подошла абсолютно пустая. Сели, в вагоне выпили по стакану, закусили. Лица у всех были мрачными.

— Да, — сказал Иван, — на туристов и членов экологических экспедиций мы не похожи. Надо тяпнуть еще по одному, тогда хоть на алкашей станем похожи.

— Хватит, — сказал Старков.

— А чего вы расстроились, ребята, — неожиданно громко сказал Рекунков, — ну, осечка. Бывает. Вы б меня в курс дела ввели, может быть, и обошлось бы. Я так понял, что мы имели дело с моей бывшей клиентурой.

— Поздно об этом говорить, — прервал его Старков, меньше всего ему хотелось сейчас обсуждать происшедшее.

Домой добрались только на следующий день. Старков не заночевал, как обычно, в Москве, предпочел остаться с ребятами.

Приехали усталые, разбитые, злые. Легли спать, но спать не могли.

— Теперь я понимаю, почему тебе, Ваня, так не понравился Фролов, — сказал Дима.

Иван промолчал. Не мог же он сказать, что в этот раз Фролов ему очень понравился. Более того, с таким парнем он шел бы на дело с куда большим удовольствием, чем со Старковым. Не будь его, что делать Старкову? И раненого добить не смог бы, и мафиози оказались бы на свободе. И еще Ивану понравился Рекунков. Станислав Юрьевич поручил ему наблюдать за людьми Дубцова — он и наблюдал. Крутые ребята и этот бывший мент, и молодой парень, что был с ним. Как азартно светились в электричке глаза у Рекункова! Вот уж кого все эти приключения не удивили и на чью нервную систему никак не подействовали!

— Выпить надо, — сказал Иван, — иначе не заснем. Я съезжу куплю.

— А чего ехать, у нас полный бар, — простодушно заметил Дима.

— А жрать чего будем? — зло возразил Иван.

— Яичницу сделаем.

— Меня уже тошнит от яичницы.

Старков поднялся с разложенного кресла-кровати, подошел к бару, достал свою любимую водку «Абсолют» и, налив полстакана, одним глотком выпил.

Дима ошеломленно смотрел на эту сцену. Таких пустых глаз у Старкова он никогда не видел.

— Не по-людски делаешь, Станислав Юрьевич, — перешел на «ты» Иван, — кто ж в одиночку ее, проклятую, хлещет, когда компания есть.

— Виноват, — сквозь зубы ответил Старков, глядя куда-то в стену, поверх голов своих соратников.

Пили много, до одури. Но Старков так и не мог уснуть. Перед глазами его все плыло. Иногда вспыхивали золотые и оранжевые круги.

— К черту! — говорил он и грозил неведомому врагу. — Мы еще повоюем.

— Повоюем, комбат, повоюем, — где-то над ухом гремел бас Ивана, — ты только поспи.

Но и сон получился дурацкий. И во сне все плыло и качалось. Один раз Станиславу Юрьевичу представилось, что он на корабле. Он услышал явственно, как пробили склянки и огромный усатый боцман со свистком на груди рявкнул: «Право руля».

«Эй, боцман, — хотелось сказать Старкову, — ты же не капитан. Твое дело свистеть в дудку. Ты не за свое дело взялся».

«Это ты не за свое дело взялся, — внятно ответил усач и тут же громко прорычал: — кому сказал, гады, право руля!»

…Он не знал, что, пока он разбирался с боцманом и другими обитателями своих снов, прошли целые сутки. За это время полупротрезвевший Иван привез свою темноволосую полную «колхозницу» с гитарой, а Дима съездил за Ниной.

— Ну ты хорош, — сказала Нина, увидев его. И рассмеялась в первый раз за все время их короткого знакомства.

Однако накинула куртку и села в «Ниву». И опять рядом с машиной увидел Дима толстяка в спортивной шапочке.

— Пойду дам ему в рожу, — сказал Дима.

— Нет, — покачала головой Нина, — зачем?

— И любовника твоего пристрелю, — сказал Дима.

— А вот это очень верное решение, — опять засмеялась Нина и тряхнула длинными волосами, — но все потом, сейчас вперед.

Дима покорно нажал на газ. «Нива» пошла рывками и зигзагами, но Дима сосредоточился, и руль в его сильных руках стал послушным.

— Молодец, — похвалила Нина.

— Шикарный, однако, домик, — сказала она, когда увидела хоромы бывших офицеров.

Но с темноволосой Ириной здороваться почему-то не пожелала, только фыркнула по-кошачьи. Зато, пожимая руку Ивану, оглядела его могучую фигуру и сказала восхищенно:

— О!

— Это мой! — сказала Ирина и потянула к себе смущенного Ивана.

«А Димка не такой дурак, — подумал Иван, — очень красивую бабу привез. Лет двадцать ей на вид, не больше. Вот тебе и Дима-лопух».

— А это что за бревно лежит, — сказала Нина, указав на Старкова.

— Это наш командир, — сказал Иван с непонятной Диме иронией.

— Командиры так не нажираются, — заметила Нина с презрением, что не помешало ей самой напиться, и очень быстро. Ну так она командиром не была.

…Старков проснулся под звон гитары и пьяный женский смех. Заворочавшись, он приподнялся на локте и, щурясь от страшной головной боли, посмотрел на присутствующих женщин. Он ничего не понимал. О чем сразу же и сообщил:

— Откуда бабы?

— Мы ж не монахи, комбат, — подошел к нему со стаканом водки «Абсолют» Иван, — можем мы расслабиться?

Старков молча выпил стакан и оттолкнул руку Ивана с куском хлеба.

Он вышел на улицу, стянул с себя свитер, снял рубашку и, достав из колодца ледяной воды, хотел облиться, но вспомнил про брюки. Прыгая на одной ноге, он никак не мог выбраться из штанины. Наконец выбрался и вылил на себя ведро. Потом еще одно.

Он не знал, что за ним наблюдают из окна.

— Мужественный человек, — сказала Нина.

— Статный мужичок, — похвалила Ирина, — невысок, а хорош.

— Совсем очумел комбат, — сказал Иван, — заболеет ведь.

Дима молчал. Ему было жалко Старкова. Нестерпимо жалко. Он вспомнил, как они с Иваном приехали к комбату в Севастополь, и тот рассказал им, что обучает детишек рукопашному бою. У него тогда было лицо человека, довольного своей жизнью.