Тетраграмматон микрорая

1bibaby : Представляешь, не знаю, с чего начать. Письмо твоё утром прочитала, как только почту открыли. Я вижу, как ты зеркалишь. Глупо так говорить, да? У тебя нет вебкамеры, да не нужно это. Кто мне позволит такую роскошь на почте? Слушай, камера — это всё чушь. Но ты не бойся, что зеркалишь. Я не обижу, честно-честно. Другая лапки потрёт, как наглая муха, да ещё крылышки почешет. Ага, вот ты какой северный олень! Я тебя заполучила, взяла на крючок и кручу — верчу как хочу. Да, есть такие, и много таких, милый мой Тамплиер, ой как много. Но я не такая. Сразу тебе скажу, и повторюсь, не щемись со мной. Страх он хорош там, где есть неволя, а когда всё по доброй воле, он только мешает. Знаешь, я не историк, но думается мне, как много было бед из-за страха. В государстве, наверное, и нельзя иначе. Но если страх, то трудно найти равновесие. Понимаешь о чём я? Это я мыслью по клаве растекаюся, у меня тут утро. Прохладненькое, но не морозное. Солнышко светит, даже из-за этих арматурных решёток на окнах. Видел, какие в учреждениях солнышки? Зелёным обычно крашены. Ну ладно, это в ту же тему, хотя и в сторону. Страх доводит до того, что появляется, ой, как же это слово, то. Вспомнила! Оппозиция. Вот, сила силу порождает. Слушай, вот меня несёт, а? А знаешь почему? Всё потому, как мне легко писать тебе. Как зайчики солнечные по клавиатуре. Тук-тук, и светло и тепло и весело. Это я про ноготки. Вчера классным лаком намазала. Но не ярким, я не люблю яркий лак. Он как будто мёртвый. Вот я всё пишу разные глупости, то о том, то о сём. Наверное, твой Леха сочтёт меня болтушкой, если узнает. Только ты не говори ему, какая я болтушка. Пусть потом, если мы познакомимся, он узнает это как бы невзначай. Я в его присутствии лучше помолчу. Не потому, что смущена, а потому, что будет чего послушать. Вот такая уверенная я, а, каково? А всё от того, Сталкер, что ты как-то нечаянно попал в такую точку, которую не то что меткач не заденет, вообще никто не увидит. Занешь что? Это я про твой рассказ. Про конструктора. Ты говоришь, взял многое из биографии Лёхи? Ой, тогда он очень интересный и необычный человек. Прямо как мой отец. Обиженный, да, закомплексованный, ну и так, пожалуй. Вот того я не помню, но, кажется, так и было. А ещё он был очень талантливый. Это всё слова, слова, общие как будто, да? Так о любом художнике сказать можно и нужно, ведь художника обидеть может каждый. А тут другое. Послушай меня сейчас очень внимательно. Это не шутка и не пит-стоп моей горемычной черепичной подстилки. Как прочитала, многое запало в душу. И так странно, что может быть одна фраза, как будто не значимая, красной нитью, конвой такой жгучей. Насчёт «судили по законам и по понятиям». Я всю ночь об этом думала, а утром не выдержала и спросила у мамы, а правда, что мой папа сидел в тюрьме? Видел бы ты маму, Тамплиер. Она побледнела, сглотнула и шепчет мне: «Откуда? Мы никогда не говорили тебе об этом. Я ждала его три года, и в один из дней, когда нам давали увидеться, ты и получила начало жизни. Только это всё такая боль и грязь, доченька, что лучше бы тебе и не знать, как пускают туда погостить. Я тебе как мать скажу, что не выпытывай, но знай, что именно он твой отец, а никто другой. Не трави рану, на душе ещё горше. А папа твой был из таких людей, которым эта ужасная ноша тяжелее иных даётся. Он не стал таким, как они, только и прежним уже никогда не был. За что сидел, так дело молодое и лихое, но без всяких смертоубийств, а больше по удали да пьяной лавочке. Он, как вышел, совсем завязал, даже меня отучил. Вот потому так и принято дома у нас, что даже вино-то твоё доброе, да, правильно, кагор, у нас как бы и прятать положено. Не сердись, доченька, что молчала тебе про это, не держи на мать обиды. Только скажи ты мне, откуда узнала, родимая». Представляешь, Сталкер, как я обомлела. Сижу, ни жива, ни мертва, а боязно-то как. Слышала я как-то ухом детским, что лучше не связываться с батей моим, а то он в три года мог лютости научиться. Тогда не поняла, что за пустяк такой сосед сказал, да вот теперь и поняла. Думала, соврать маме, или нельзя? Нельзя, думаю. Такое она мне в нескольких словах из души на ладошке протянула, что дунуть боязно, будто голая боль живьём трепещет. Тогда я ей и сказала про тебя. То есть она-то знала о тебе, но тут я не выдержала и дала ей почитать твой рассказ. Вот за тем и оставила дома. Мне кажется, поймёт она. Может и поплачет-вспомнит. Наверное, нет там ничего такого, чем бы с папой моим сильно сходилось, но это и не важно. Иной раз словом одним тронешь за душу, и как нитка из клубка потянется. А ниточка длинная, узелки на ней разные. Иную такую за всю жизнь не распутаешь. Но я сейчас побегу домой, лапушку-то в сад отвела, а вещицы постирать надо. Я тебе не говорила, как мне с садиком повезло? Никакой очереди, никакой возни с документами. Одноклассника встретила, а он там, оказывается, инспектор. Не в саду, конечно, а в этом, в районном, как их там сейчас. Собес, управа, да шут разберёт, над дверями десять табличек. Вот люди понапридумывают, нет, чтобы чётко всё по графам разложить. Ну, это я так, ворчу, как программистка. Представь, если в каждой новой версии среды одни и те же операторы будут по-разному зваться. Ни одного умника не хватит во всём этом хаосе — ещё и логикой орудовать. Как связи и циклы правильно выстраивать? Вот он-то и устроил её. Вчера позвонил поздно-поздно. Говорит — приходи. Что, прямо так? — спрашиваю. Да, говорит, приводи прямо так, потом сочтёмся. Он хороший, я его давно знаю. И правда, привела, всё как полагается. У меня-то всё давно на потом было собрано. Я и не ждала радости такой, что всё так быстро будет. У нас же как, садик либо сносят, либо какой филиал банка учудят. За оградой, с камерами и собаками. Вот, представляешь, а заведующая говорит мне с порога: Да, проходите. Вы мама новенькой нашей, Леоновой, да? Как вас? Просто Маша? Хорошо, Маша. Степан Иванович обо всём со мной договорился. Ну всё, Сталкер, я побежала. Заберу потом лапушку пораньше, всё-таки первый раз, боязно. Но пусть оно лучше так, чем как у конструктора твоего в рассказе. Пусть научится среди таких же, как она, жить и выживать. Тогда может не так надо было, а сейчас времена вон какое. Сожрут да не подавятся. Это я умею колючкой быть, не подцепишь, не подступишься. А ей надо учиться. Добрая она у меня. Побежала.

1bibaby : Здравствуй снова. Не пишешь, значит — дела. Но ничего, Тамплиер, я подожду. Ждать я умею, это женская такая доля, мне то известно. Вот как домой пришла, так и вижу, сидит моя мама, а слёзы почти высохли. Смотрит на меня и робко улыбается. Ты, говорит, осторожнее с ним. С Тамплиером этим. Он хоть и добрый вроде, а странный совсем. Мне непонятный. Ну и ладно, вы одно поколение, мы другое. Это так и надо, чтобы не всегда всё понимали, а то получится, будто мир стоит на месте. Ты не сердись, но там письмо от него я целиком прочитала, у тебя там оно всё было открыто. Там и не разберёшь, говорит мама, где начало, где конец. Как-то всё сплошным текстом. Но это так сейчас в Интернете пишут, она хоть и старенькая, а знает. Тут она мне в глаза посмотрела и произнесла: ты мне вот, что скажи… И тут она мне кое-что сказала. Напомнила, уж не знаю, как объяснить, но объяснять не стану. Пока, во всяком случае. Я как-то слишком быстро это пропустила. То ли примелькалось мне давно, то ли, ой, нет, молчу. А то скажу чего не то, и ты мне больше не напишешь. Но я вот что спрошу тебя. Это уже как-то и стрёмно спрашивать, но ты не знаешь всего, а может, и хорошо. Только скажи мне, Тамплиер, что такое за украшение у тебя на руке? Крестик и чётки деревянные? Опиши мне их, Сталкер. Очень это для меня важно, ты даже не знаешь насколько. Может я бы не заметила, мне-то куда до Божьей правды, грехов на мне много будет, и не все замолишь. Я и не подумала. А вот мама увидела. Вспомнила, наверное. Но нет, всё, молчу-молчу. Нельзя. А то будет всё неправда. Пиши. Жду. Пока-пока.

Ta/\/\n/\\/\ep: Теряюсь в догадках, чем именно тебя так тронул этот крест. Он самый обычный. Из тёмного дерева. Морёного, или ещё какого, в этом я не разбираюсь. Будь он просто куплен в церковной лавке, так бы и написал. Но это не так. История его появления настоящая загадка. Я напишу не так, как было, а так, как известно мне. Ибо знать все причины-следствия мне не дано. Более того, отклик твоей мамы, а затем и твоя реакция вынуждают меня опять искать в его появлении мистический след. Он лежал на дороге. В холодном одиночестве демисезонного снега. Ну, ты знаешь, такой обычный вялый снег, очень городской и от того даже какой-то жалкий. Это было ранее утро, когда я выпрыгнул из автобуса на безлюдный мороз остановки. И сразу его увидел. Прямо передо мной, словно меня и дожидался. Разве я мог пройти мимо? Кто бы мне потом не говорил, что нельзя подбирать и нести чужой крест, я их не слушал и впредь слушать не стану. Теперь-то уж точно. Алёна мне рекомендовала пойти омыть его святой водой, но как же я это сделаю? Я ведь даже не крещёный. Вот и вся история. Приблизительно в то время ко мне и прижилось имя Тамплиер. Нарицательное, но какое-то особо близкое. Он мне ближе, чем прописанное в паспорте. Это со стороны может выглядеть безумием, а по мне ничуть не безумие. Скажем проще: не найди я этот крест, не нашёл бы тебя, а ты не задала бы мне этот вопрос. Как всё это взаимосвязано, ума не приложу. Теперь ты точно знаешь больше, чем я. У тебя ведь есть какая-то история, связанная с этим или похожим крестом? Сомневаюсь, что именно с этим. Такое совпадение из области совсем невероятных мистерий. А я хоть и романтик, но где-то в душе тщательно замаскированный реалист. Так что прошу, расскажи, что тебе известно об этом «совпадении». Очень жду письма. Волнуюсь. Тамплиер.

1bibaby : Мне не достаточно сил, чтобы писать то, что я должна написать, Тамплиер. Странно, да, ты вроде бы ни о чём таком не сказал (как-то не приживается к нашим письмам глагол «писать»), а это короткое письмо для меня теперь сравнимо с ударом грома. Не пугайся, я жива и здорова. Дочурка тоже, Слава Богу, и мама. Но, Сталкер, ты даже представить себе не можешь, какой резонансище вызвал твой текст. Ладно, хватит уже эпитетов. Попробую найти в себе силы. Цени, что иная на моём месте выкажет меньше терпения, а то и вовсе с плеча решит что-нибудь. Я не такая. Вот, как бы мне не было больно и грустно, скажу. У отца моей дочери был точно такой крестик, как ты и описал. Он всюду его носил и перебирал пальцами чётки. Про таких, как он, говорят — «продвинутый», кажется так. Но я никогда не придавала значения этой «продвинутости». Я его любила и ценила за другое. Он человек-то хороший, да только нет у нас больше точек соприкосновения. Ушёл и всё. Я не виню его за это, так лучше всем, да и зачем строить отношения, если ничегошеньки не осталось. Но крестик… Мама твердила, что это не правильно. Нельзя так просто носить это украшение, да и не украшение он вовсе. Тем более, на виду. Вот ты написал мне, а я теперь сижу и думаю. КТО ТЫ, ТАМПЛИЕР? Может быть, ты убил его, а талисман забрал себе. Конечно, это не так. А может, ты это он, а? И напрасно мучаешь мою душу. Израненную тоской и отмеченную шрамом любви. Кто мне расскажет, кто докажет, ты это или не ты? Ты, конечно, но у слова «ты» в нашем случае может быть много значений. А если так случилось, что и правда нашёл его крестик, тогда ты попал не на свою дорогу. И кому от этого будет лучше, вопрос на миллиард. Знаешь, Юлька как-то увидела мой ник и спросила: так ты БиБаБу? Я рассмеялась и в ответ объяснила значение имени. А она не унимается, говорит, Бибабу. Вот такая напасть с теми, кто английского не знает. Она учила немецкий, вот и читает ник на свой манер. Ты-то сразу раскусил. Да, ты, снова ты. Кто же ты? Я пока не знаю, как мне быть. Я тебе верю и не верю, а на душе не спокойно. Сейчас ты скажешь, что так не бывает. Да? Предложи приехать, позволь мне увидеть твоё лицо и узнать, что это действительно ты, а не он. Ты ведь об этом сейчас думаешь? Не выйдет милый мой Тамплиер. За себя боюсь. Слабая я, моё сердце быстро забывает зло. Представь, что ты это он. Что он превратился в тебя. В такого, как ты сейчас. Доброго, легкомысленного и открытого. Представил? Вот и я не знаю, что с этим делать. Уже ведь не отбрыкаюсь. А знаешь, почему? Ты только не думай себе глупостей о барышне в забытом Богом переулке, у которой три радости: молока попить, на почту сбегать и устроить дочку в детский сад. Не мни себе одинокую, обделённую мужским вниманием. Не отрицаю того, что было, потому, как грехи не сбросить и не забыть, это тебе не линялая футболка. Нет и миллиард раз нет. Нельзя так. Думай, Сталкер или Тамплиер. Только подумай, как следует, как быть. Ты должен найти доказательство, что ты это не он. Но не просто улику для следока. Я тебя не прошу на форме объяснение писать, здесь у нас не закуренный приёмник. Понятно? Мне страшно и больно, милый. Кто бы ты ни был. Бог судья тебе за все твои дела с этим миром и со мной. Тут я могла бы сказать тебе одно единственное слово. Оно рвётся наружу, как бабочка у пыльного стекла. Но не скажу. Да и зачем? Кажется, ты и так всё понял. Встал ты на чужую дорогу или нет, да только на ней я оказалась. И теперь нам обоим придётся с этим мириться. Даже если у каждого из нас своя дорожка, лежат они близко-близко. Не губи меня. На это много ума не нужно, а силы и подавно. И будет в миллиард раз больнее и горше, если погибель принесёшь мне ты, Тамплиер. Молчу. И прощаюсь. Жду письма, мой милый. Надеюсь, ты сумеешь решить эту непростую задачку. Сама если что придумаю, обязательно напишу. Пока-пока.