Тейлор XVII

Глава 11

Глава 11

- Этот детектив переходит все границы, на такие вот выкрутасы надо подать жалобу! - заявляет Дэнни, все еще гневно пыхтящий после полицейского участка. Он сжимает в кулаке салфетку и бросает свой взгляд на сидящего напротив Генри Маккалистера. Наш юрист выглядит совершенно безмятежным, он улыбается и качает головой.

- Дэнни, успокойтесь. – говорит Генри и поднимает вилку вверх: - лучше попробуйте какая великолепная паста! Морепродукты свежайшие, вкус просто божественный. Старина Луиджи держит марку, ему приходится договариваться с рыбаками на побережье, все-таки большой рыболовецкий флот практически перестал выходить в море.

- Послушайте, но это же произвол! – Дэнни бросает салфетку на стол: - угрожать таким!

- Вот что я вам скажу, Дэнни. – Генри Маккалистер откидывается на спинку стула и откладывает вилку в сторону: - угрозы к делу не пришьешь. Даже если бы у вас был диктофон… чего у вас не было, спешу заметить, даже в этом случае понадобились бы экспертизы, и кто его знает, что они доказали бы. Его это голос или нет. Вот если бы этот мелкий поц Джимми-бой выполнил бы хоть одну из своих угроз… тогда, да. Основания были бы. Однако все, что он сказал в полицейском участке не более чем блеф. Он просто запугивал вас и вашу дочку. К вашей чести, скажу, что вы вели себя под огнем мужественно и держались до самого конца. Словно защитники Аламо. А его высказывания о том, что якобы он вас и вашу дочку в камеру к преступникам бы закинул – ну… как доказать? Лично я считаю, что правоохранительная система нашей страны хромает на обе ноги и муниципальная полиция не более чем личная гвардия местных шишек, но кто слушает старого ирландца? Так что посоветую с высоты своего многолетнего опыта – забейте на это дело, Дэнни. Успокойтесь и забудьте. А вот как увидите старину Джимми висящего на карнизе небоскреба – наступите ему на пальцы. В этом городе у вас непременно будет такая возможность. Как говорят китайцы в таких случаях – просто подождите, когда мимо вас проплывет Джимми-бой, пузом кверху, пуская пузыри.

Я сижу, слушаю взрослых, ковыряюсь вилкой в «божественной пасте» и думаю о том, что для «великолепной кухни» в подсобных помещениях итальянского ресторанчика многовато насекомых и паразитов. А уж сколько мышей в перекрытиях между бетонным основанием и полом! Целый мышиный город. Хоть «Щелкунчика» ставь, мышей и крыс на всю крысиную армию хватит. И не то, чтобы я была брезгливой, нет. У меня в волосах тщательно спрятан мой «Отряд Омега», последняя линия обороны, небольшие, но крайне ядовитые муравьиные матки, кроме того, я активно изучаю возможность управлять тихоходками и кожными клещами… я могу их чувствовать, однако сложность в их управлении заключается в том, что ни те ни другие не могут ориентироваться в пространстве… им и не нужно. То есть они примерно знают где теплее и больше еды и … все. Больше их ничего не интересует, да и органов таких нет. В теории я могу подстегнуть их метаболизм, ускорив поедание кожи и направив всех вместе вглубь человеческого тела, но на практике пройдут недели прежде, чем человек почувствует, что его едят. Ведь каждое человеческое существо и так является большим накрытым столом для множества организмов и это я еще не говорю о больших паразитах, вроде печеночных сосальщиков или глистов. Какая милая тема для приятного ужина. Я смотрю в свою тарелку, прямо на скрученные спагетти и решительно отодвигаю их в сторону. Хватит, наелась.

Кстати, у местного поваренка в организме прямо-таки гнездо этих самых глистов, а он, между прочим, на подхвате у Луиджи. Хорошо, хоть тот его к готовке не подпускает.

Кроме глистов в теле помощника Луиджи я чувствую еще кое-что, что не дает мне покоя. Личинки мух. В городе их всегда очень много, и я стараюсь не обращать внимания на их чувства, когда они копошатся в гнилом мясе или в дохлой кошке где-нибудь в мусорном баке. Однако на этот раз кусок гнилого мяса уж больно большой. И уж слишком тщательно скрыт, фактически залит бетоном. Если бы не трещина, не небольшое отверстие – мухи никогда бы туда не проникли. А вот муравьи – муравьи нашли этот большой кусок задолго до мух. И я совершенно точно знаю, что это не кошка и даже не собака. Потому что ни те, ни другие не носят золотые кольца. Не носят обувь и не душатся парфюмом.

Между тем взрослые продолжают разговаривать.

- … потому я советую вам, Дэнни в большей степени сосредоточится на нападении. Лучшая защита — это атака. В отношении Тейлор велась постоянная травля и школа просто обязана не только компенсировать медицинские счета, но и моральный вред. А также закрыть глаза на происшествие с мисс Барнс и гарантировать некие преференции в отношении вашей дочери. – говорит Маккалистер и поднимает свой бокал, смотрит сквозь него: - удивительный оттенок, не так ли? Напоминает летнюю Андалузию. Как-нибудь обязательно посетите, очень мирный и тихий уголок, даже в наше неспокойное время.

- Я… прошу прощения, мистер Маккалистер… - начинает было Дэнни, но тот тут же перебивает его:

- Генри, прошу вас. Генри. Мистер Маккалистер – мой отец.

- Прошу прощения, Генри. Боюсь у нас не хватит денег, чтобы нанять такого специалиста как вы. Я благодарен за то, что вы сделали в участке и если вы пришлете мне счет – обязательно оплачу его, как только смогу. Однако сейчас я испытываю некоторые финансовые сложности и боюсь, что мне придется привлечь юриста профсоюза.

- Что вы такое говорите, Дэнни? Я с вами до конца и вам это не будет стоить ни цента. Моя адвокатская контора взяла на себя обязательства на десять дел в течении года, которые мы ведем на безвозмездной основе, или как говорят специалисты – «pro bono». Ради общественного блага. Ваше дело – как раз такое. Моя контора и я лично будем вести вас бесплатно, потому что подобное манкирование своими обязанностями должностными лицами школы – грозит всему обществу. Поймите, Дэнни, самые важные профессии на свете — это не юристы и даже не портовые рабочие, самые важные – это врачи и учителя. Первые отвечают за здоровье и жизнь людей сейчас, а вторые – за здоровье всей нации. Потому что учителя формируют наше будущее в школах. А чему учит школа Уинслоу и ее директор с педагогическим коллективом? Тому, что можно безнаказанно травить слабого? Извините, Дэнни, но это дело и мое личное тоже. Глядя на меня этого не скажешь, но … меня тоже травили в школе. Я знаю это острое чувство беспомощности и слабости. И в моей школе тоже не нашлось никого, кто бы вступился за меня, ни ученика, ни взрослого. И мои родители были бессильны, мне пришлось перевестись. Именно поэтому я и решил стать защитником. А у Тейлор ситуация еще хуже – в ближайшее время ей все же придется ходить в школу.

- Что? – вскидываюсь я. Я не собираюсь ходить в школу! Хватит уже. А если я буду ходить в школу, то возможно самой школы не будет… будет катастрофа и куча трупов на развалинах. Идти в школу – это тратить время. И нервы. А последних у меня не так много осталось, эти мелкие школьные разборки отвлекают меня от исследований моей собственной силы.

- Тейлор, это необходимо. – увещевает меня Маккалистер: - недолго, клянусь. Я добьюсь твоего перевода в Аркадию, но пока – буквально неделю-другую тебе нужно сделать вид, что ты примерная ученица. О твоей физической безопасности я позабочусь, тебе не следует ни о чем беспокоиться. Просто – ходи в школу и старайся выглядеть примерной ученицей, все остальное оставь старому ирландцу, я играл в эти игры, когда тебя еще и в чертежах не было.

- Но…

- Это сыграет нам на руку. Барнс будет пытаться доказать, что ты – угроза обществу и тебя следует изолировать. Если ты запрешься дома и не будешь показываться в школе – ты подкинешь им нужные факты, вот, мол, посмотрите – она асоциальна и агрессивна. Однако если в течении этой недели ты, как и прежде будешь ходить в школу, у них не будет такой возможности. Мы всегда можем указать что ты в состоянии себя контролировать и что тебя спровоцировали.

- Ну… - приходится признать, что в словах Маккалистера есть доля правды. В конце концов я повела себя необдуманно, среагировала крайне агрессивно, обострила конфликт, однако в случае со школьным буллингом иначе вести себя невозможно. Любая дипломатия возможна только тогда, когда за спиной у дипломата стоят пушки, «Ultima ratio regum», последний довод королей. В противном случае никто не станет вести с тобой переговоры. Кошки не ведут переговоров с мышами. Хищники не торгуются с жертвами. Так что я до сих пор считаю, что поступила верно. Хотя, конечно, была опция не ходить больше в школу, а прятаться в библиотеке или там свое гнездо оборудовать, снять квартирку на окраине и обманывать Дэнни, говорить, что хожу в школу. Всем все равно и о том, что я – не хожу в школу он бы узнал только через полгода. И я серьезно рассматривала эту возможность… пока Эмма не вылила мне на голову сок.

- Ладно. – говорю я: - я постараюсь. Но если эти курицы продолжат меня провоцировать…

- О, я позабочусь о том, чтобы этого не случилось. – отвечает мистер Маккалистер и я смотрю на него, сомневаясь. Что может сделать взрослый мужчина в школе? Да его дальше школьной раздевалки не пустят. Но он говорит так уверено…

- Тейлор. – вздыхает Дэнни: - скажи мне… Эмма – она из тех, кто устроил все это… со шкафчиком?

- Папа? – я смотрю на него вопросительно. А Дэнни не дурак, далеко не дурак, так почему все это время он вел себя так, словно бы на антидепрессантах с утра до вечера? Все-таки большая любовь – большая уязвимость, после смерти Аннетт он словно бледная тень самого себя.

- Тейлор, хватит, умоляю. Не надо больше спектаклей. – говорит он: - просто кивни. Я так и знал. Так и знал. Ты… сделала все правильно. За себя нужно уметь постоять. Ты… очень похожа на свою мать, она тоже никогда бы не простила такого… и поступила бы по-своему… извините, мне нужно отойти. – Дэнни отвел покрасневшие глаза в сторону и встал из-за стола. Маккалистер проводил его взглядом. Повернулся ко мне.

- Пока твой отец вышел в уборную. – он кладет на стол мобильный телефон. Новенький, последней модели.

- Это от моего нанимателя. – объясняет он: - она велела передать «чтобы в следующий раз не нужно было набирать мой номер в чужом кармане».

- Спасибо, мистер Маккалистер. – я прячу телефон в карман.

- И еще… она велела передать что ты ничего ей не должна. И что ты вольна выбирать свою «форму сотрудничества» – говорит он и отслеживает движения моих зрачков.

- Скажите, мистер Маккалистер…

- Генри, прошу. Мистер Маккалистер – мой отец.

- Скажите, Генри… вы высокооплачиваемый специалист?

- Очень. А за это дело я выставил тариф в тройном размере. Во-первых, за срочность, терпеть не могу, когда меня отрывают от семьи поздно вечером. Во-вторых, я не люблю вмешиваться в дела паралюдей. Не моя специальность.

- И … какая же у вас специальность, если не секрет? – мне становится интересно. Мистер Маккалистер – непростой человек. Выглядит он так, словно его только что из стиральной машинки вынули – обтрепанный твидовый пиджак, мятые брюки, ботинки, сбитые на мысках, залысины на голове, тщательно скрываемые зачесанными волосами, единственное что выбивается из общей картины – очень дорогие часы на запястье. А ведь, судя по всему, этот человек вполне может себе позволить новый костюм от любого бренда, лучшие ботинки из самой дорогой кожи и имплантацию волос на голове. Однако он выбирает выглядеть именно так – безобидно. И вот так, двумя фразами он дает понять, что он в курсе насчет того, что кто-то из нас двоих – или я, или Сплетница – паралюди. При этом так же дает понять, что это останется, между нами. И я верю ему – не только потому, что «снятие маски», анонимизация – это федеральное преступление. Нет, тут все глубже. Мистер Маккалистер выстраивает отношения «защитник-клиент», те самые отношения, где клиент не может врать своему юристу. Он может врать своим коллегам, своим друзьям, своему любимому человеку, отцу, матери, родине, но он не может врать своему юристу. Мистер Маккалистер устанавливает «безопасную среду» для нашего общения. Доверять своему юристу необходимо, а на тот неловкий случай, если вы в разговоре с ним признаетесь в убийстве более чем тридцати человек за раз – на этот неловкий случай как раз и существует такое понятие как конфиденциальность общения между защитником и подзащитным. Даже если адвокат сам донесет на своего клиента – это не будет является доказательством. О, конечно, если защитник захочет – он всегда сумеет обойти этот запрет, просто подкинув подсказку или совет другой стороне, но Генри Маккалистер не такой. Все, что есть у Генри Маккалистера – это репутация. И он не будет рисковать ей, ни в коем случае.

- О, я занимаюсь арбитражными спорами и налоговой оптимизацией. – отвечает он: - молодые говорят, что это скучно, но я не жалуюсь. Есть своя привлекательность в колонках цифр и расчетах процентов. Своя романтика, морской бриз, соленые брызги в лицо и треск деревянных бортов во время абордажа. – он смеется и его смех – смех старого и доброго дядюшки, который рассказывает о приключениях безбашенной юности, сидя в кресле-качалке у камина. Приходится даже головой тряхнуть, чтобы прогнать наваждение. Уж не парачеловек ли этот Маккалистер? Или он просто очень хороший специалист? Слишком хороший специалист.

- Так что я обошелся твоей подружке в круглую сумму. – заканчивает он, глядя на меня в упор: - но непохоже, чтобы ее это волновало. У тебя хорошие друзья, Тейлор, друзья в нужных местах. Как ты угодила туда, где находишься сейчас – я не знаю. Но тебе достаточно только протянуть руку.

- Как же. – хмыкаю я, складывая руки на груди: - эта манипуляторша… вы просто не знаете, что на кону. Боюсь мне придется рассчитаться за все это.

- А как иначе? – пожимает он плечами: - ничего бесплатного на свете не бывает, а уж я – я уже говорил, что я – очень дорогое удовольствие. Конечно же тебе придется рассчитаться, Тейлор. Но… я так полагаю, что рассчитываться ты будешь не долларами. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что моя нанимательница хочет произвести на тебя впечатление. Если говорить коротко – то это ты можешь назначить цену. В вашем тандеме – ты сверху. С той стороны не будут требовать, только просить.

- Вот как? – снова окидываю его взглядом. Дядечка умный. Впрочем, это сразу было ясно. Вопрос в том, что он уж слишком умный… такие могут быть опасны.

- Дам тебе совет, Тейлор. – говорит он, не обращая внимания на мой взгляд: - если судьба поворачивается к тебе спиной – шлепни ее по заду и схвати за волосы. А потянув – не отпускай. Твоя подружка все время ходит по грани, даже за один короткий разговор со мной она умудрилась почти оскорбить меня и моего покойного отца, намекнуть на то, что знает про «предположительно незаконные сделки», надавить на мои отношения с юной мисс Ламбер, моей секретаршей и пригрозить натравить на меня налоговую инспекцию, комиссию по этике и арбитражный экспертный совет.

- Правда? Вот черт. Извините. – чертова Лиза! Не может нормально с людьми разговаривать, мне нужен был юрист, но не таким же способом!

- О, все в порядке. – усмехается он: - она даже напомнила мне времена моей юности. Когда-то и я вел переговоры таким образом. Я ее отлично понимаю. И именно поэтому я и хочу дать тебе совет Тейлор. – улыбается он. Этой улыбке хочется верить. В конце концов я уже подсадила парочку муравьиных маток на его твидовый костюм. Не то, чтобы я хотела его отравить, но когда на человеке сидят мои ядовитые насекомые – я всегда чувствую себя немного лучше. Все-таки я – контрол-фрик.

- Какой же именно совет, Генри? – наклоняю голову набок.

- Очень простой. Эта оторва боится тебя. – пожимает плечами он: - боится и хочет произвести на тебя впечатление, хочет понравится тебе. Потому я уверен в двух вещах. Во-первых, тебе обязательно следует с ней расплатиться, компенсировать ее потери. И во-вторых – в качестве такой компенсации тебе будет достаточно сказать ей «спасибо».

- Вот как. Спасибо за совет, Генри. – я смотрю на него и думаю, стоит ли мне рассказать ему о том, что в подвале этого ресторанчика, в его фундаменте – однозначно замурован труп женщины, который прямо сейчас едят муравьи и личинки мух? И этот труп – относительно свежий, раз там есть чем питаться. В конце концов Генри Маккалистер – мой юрист, не так ли?