The Nocturnal Ones

Раздался характерный громкий хруст – похоже, треснул позвоночник.

Всадница сплюнула кровь. Одним из ударов ей рассекло губу и подбородок, и теперь их обильно заливало. На бледном лице это выглядело весьма жутко, но Луне сейчас было плевать, как она выглядит, а видели её только Аша, лучница да сама Селемене. Драка с ракшасом несколько утомила, но теперь противник был повержен, пусть ещё дергался и изрыгал проклятия. Отпнув с дороги труп его соотечественника-тролля, всадница подошла к растянувшемуся на камнях бандиту.

- Я когда-то обещала с тебя шкуру снять, – процедила Луна, вытирая кровь с губы. Тут же натекла новая, и всадница бросила эти попытки. – Думаю, даже за поврежденную твою жалкую шкурку отвалят неплохо денег.

- Сука, Люция, как? КАК!? ТЫ ДОЛЖНА БЫЛА СДОХНУТЬ!

Всадница присела на корточки, зло ухмыляясь в морду поверженному.

- Я и сдохла. И вернулась из Ада снова.

За её белоснежными волосами виднелась луна, отчего-то выглядящая забрызганной в крови и жутко скалящейся в лицо неполным своим кругом.

- Прощай, Аша. Приятно было поохотиться на тигра.

Лиралей сглотнула, отползая ещё выше. Восторг и ужас перемешались, и в голове творился полный бардак. Она не понимала уже, что происходит, кроме того, что её спасли, ракшаса и всю банду перебила в одиночку эта женщина, и она… она… и есть та самая Люция, почему-то назвавшаяся Луной?

«Ого», – на большую реакцию лучница не была способна после такого потрясения.

А ещё у неё первый раз на глазах заживо освежевали разумное существо, и девушка не могла оторвать взгляда от этого зрелища, испытывая одновременно и отвращение, и странный пьянящий восторг от его созерцания. Аша некоторое время громко орал и дергался, пока не затих, когда Луна всё же прекратила его мучения, добив прицельным ударом в грудь. Потрепыхавшись, Аша замер и больше не двигался.

- Не хотела ещё больше портить шкуру, – проговорила храмовница. – Но раз уж так…

«Так кто ж сдирает заживо?» – мысленно поражалась лучница, окончательно ошалевшая от происходящего и потерявшая всякое чувство реальности.

Ветер предупредительно что-то прошептал Лиралей на ухо, и та попыталась поползти вверх, всё же убравшись отсюда – вдруг внезапная спасительница не откажется и её освежевать? Однако почти тут же нос уткнулся во что-то мягкое, и над девушкой нависла некая тень. Подняв взгляд, лучница замерла. Прямо в лицо любопытно смотрела гигантская кошка с не менее гигантскими клыками, преградившая дорогу

- О, – пролепетала лучница.

- Это Нова, – раздалось со стороны, – познакомься.

Пантера, с полностью заляпанной в крови мордой, из зубов которой что-то ещё торчало, с довольным урчанием ткнулась носом в лицо одуревшей лучнице.

- Эээ… привет, – Лиралей невольно улыбнулась, всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке. – А я Лиралей.

- Отличное имя, – усмехнулась Луна, тем временем отрезая голову трупу, – и не смешное.

Нова дружелюбно потерлась носом о плечо лучницы.

- Смотрю, ты не сильно напугалась, а? – доброжелательно поинтересовалась храмовница, поднимаясь и подходя к Нове, чтобы снять с неё одну из сумок… по всей видимости, туда она хотела упаковать голову и часть шкуры трупа.

«О, боги, что тут происходит… Соберись, Лир! Это же та самая Люция! Ты должна показать себя с лучшей стороны!»

- Я не напугалась! я всякое такое видела! – собравшись с мыслями, брякнула рыжая. – Я ведь это… из Западного Леса.

- А, это та самая глушь, где ещё всякая нечисть водится? – хмыкнула Луна.

- Ну, как сказать… – стушевалась Лиралей, – да, там много всякого ходит… эти… а у нас кикиморы есть, вот.

Всадница на секунду недоуменно уставилась на лучницу, а потом громко расхохоталась.

- Умора, – наконец проговорила она, возвращаясь к трупу уже с сумкой. – Ты это, дуреха, одна по ночам не бродила бы тут. А то знаешь, бандиты – это не самое худшее, на что ты можешь наткнуться.

- Знаю, – Лиралей невольно всхлипнула, вытирая разбитый об камень нос, – тут ещё водится какой-то монстр, который людишек жрет. Вон, я видела одного скушанного, в Колодцах.

«Баланар, твою мамашу…»

- А кто его скушал, ты видела? – уточнила Луна.

- Неа, – покачала головой Лиралей, – темно было, да и я быстро ноги в руки и марш оттуда, а то вдруг ещё и меня съедят.

- Правильное решение, – пожала плечами всадница, – а вот лезть в одиночку в ущелье – неправильное. Тебе ещё очень повезло, что я тут мимо проходила.

- Спасибо, что спасли меня, – снова радостно заулыбалась девушка.

Луна вздохнула, поднимаясь на ноги и крепя сумку на боку Новы.

- Знаешь, девочка, – сказала она наконец, после некоторых размышлений. – Я бы не стала тебя спасать, просто к Аше у меня старый личный счет, ничего более. Ты просто подвернулась под руку.

Лиралей опустила взгляд.

- Простите, – пробубнила она, вставая.

Луна усмехнулась и, подойдя ближе, взъерошила волосы лучницы.

- Не за что просить прощения. Я просто сказала всё как есть, – хмыкнула она.

- А вы… – Лиралей осторожно подняла глаза, – вы ведь и есть та самая… Люция?

Спокойная улыбка.

- Когда-то была ею, – она хлопнула девчонку по плечу. – Вытри кровь и иди отсюда куда шла. В Лирасс же шла, да? Там дальше путь безопасный, разве что у самого Лирасса осторожнее.

- А… а можно с вами? Вы ведь тоже в Лирасс идете, да? На фестиваль, да?

Всадница покачала головой:

- Нельзя. Я предпочитаю путешествовать одна. Да и мне надо ещё перевязать раны и обыскать вот это, – она пнула труп тролля Гарда. – И всё остальное. Нам в храме, знаешь, почти не платят.

- И остаться с вами нельзя? – настаивала лучница. – Я могу помочь с ранами. Я умею перевязывать! И трупы я тоже могу обыскать, вот!

«Какая наивная».

- Нет, – твердо повторила Луна. – Не люблю компанию, уж извини.

Лиралей засмеялась, чуть всхлипнув.

- А я это… – она явно не хотела уходить. – А я лук потеряла. И стрелы.

Нова негромко зафырчала.

- Ну пойдем найдем, – пожала плечами Луна, – твои лук и стрелы. А там… Будем считать, что я тебя великодушно отпускаю.

***

…Спустя какое-то время, смотря вслед убегающей вниз по дороге к Лирассу девчонке, Луна сидела на подвернувшемся валуне, дожевывая кусок хлеба, что удалось найти в одной из сумок. Лук Лиралей таки сняла с дерева и так глупо и по-детски радовалась, что он цел, как и стрелы, что всадница не знала даже как реагировать на это. В сравнении со сдержанными храмовницами и, тем более, с её былым окружением, этот фонтан эмоций и жизнерадостности поражал. Но, с тем вместе, он ещё и раздражал, и Луна была несказанно рада, когда Лиралей, наконец, после долгих разговоров, всё-таки ушла. Однако она даже ушла, всё оборачиваясь и иногда останавливаясь, чтобы помахать рукой.

Глупая, но забавная девчонка. Может, даже выживет: уж больно удачливая.

Рыжая наконец пропала из виду, и всадница расслабленно растянулась на траве, смотря в небо. Тело устало, раны саднили. Когда она доберется до города, придется обратиться к лекарю. Конечно, это будет не её старый-добрый тролль-знахарь, не Ива и не лекарь-жрица из храма, но лучше уж так, чем никак, пусть городские знахари и лекари и драли нехилые деньги.

Как недалеко до полнолуния… Селемене, скажи, что нас ждет, и куда же мы все идем?.. Или это даже хорошо, что мы блаженно не знаем, что будет впереди, и просто плывем по течению судьбы, пытаясь преодолеть встречающиеся на нашем пути преграды? Ночное светило не отвечало, только сияли необычные и столь красивые «звезды» восходящего шлейфа, да пел в кронах деревьев и среди скал ветер.

Всадница прикрыла глаза и почти уже было провалилась в неглубокий сон, – так нужный сейчас, чтобы отойти от драки, – как рядом вдруг забеспокоилась Нова. Но не тревожно, а как будто рядом прошел кто-то знакомый.

- Похоже, у тебя появилась ещё одна поклонница, Луна, – раздался вдруг очень знакомый ехидный голос из мрака.

Луна приоткрыла глаза.

Над ней нависла распахнутая вертикальная пасть, увидев которую, любой человек в ужасе бы убежал или просто умер бы от страха.

Луна закрыла глаза, и тихо фыркнула:

- Детишки, похоже, меня любят. Привет, Баланар.

Монстр гулко расхохотался, отстраняясь.

- Что ты здесь делаешь?

- Прогуливаюсь. У вас, поговаривают, какой-то праздник намечается…

Луна кивнула, даже не думая вставать или снова открывать глаза.

- Ага.

После нескольких минут тишины со стороны раздался чавкающий звук.

- Неужели ты ещё в Колодцах не наелся? – из горла Луны вырвался сиплый смешок.

«Сколько же в него влезает… Впрочем, никому не придется заботиться об уборке и погребении. Хотя никто бы и не стал».

- Так это было прошлой ночью. Ты тоже ешь раз в сутки? – иронично спросил Сталкер сквозь забитый рот.

Луна расслабленно рассмеялась.

- Бывало и раз в трое суток, в голодные годы.

- Не завидую.

Страха от присутствия чудовища давно уже не осталось, и его голос стал уже привычным, вызывая даже некоторую симпатию. Хотя проблем от него тоже… пруд пруди. Впрочем, какие проблемы. Она всегда найдет, что сказать Миране. А когда-нибудь, быть может, она обеспечит ей отдельный подарок за все заслуги заносчивой жрицы. Специальное место в Аду, например.

Эх, мечты.

- Так ты собираешься вместе со мной идти в Лирасс?

- Ещё чего взяла, – саркастично откликнулся Сталкер, обгладывая останки одного из людей Аши. – Ты ж сама сказала, что предпочитаешь путешествовать одна.

Луна фыркнула, оценив замечание.

- Ты очень заметный.

- Это не проблема, – монстр сложил крылья. – Внешность легко скрыть.

Она ничего не ответила, лишь рассеянно улыбаясь. Да, девчонке однозначно повезло, что она ушла вовремя, в блаженном неведении, что происходит у неё за спиной. Что нарвалась всего лишь на разбойников, а не на оголодавшего Сталкера.

И это Луна, на самом деле, ещё не знала, насколько Лиралей действительно повезло не встретиться с Баланаром лицом к лицу, и что последнему очень не понравится увидеть это лицо.

Что ж. Меньше знаешь – крепче спишь.

Примечание к части

18.09.2024

Второй акт, по крайней мере в моих глазах, смотрится на голову выше первого как минимум в слоге. Это не делает первый акт плохим ни в коем разе, скорее я просто хотел бы отметить, как мне нравится этот апгрейд Спирали как автора по ходу текста. Всё такое живое. Образы, застывающие перед глазами. Та же Луна в сцене с Ашей - белые волосы, залитое кровью бледное лицо, фиолетовые глаза - такая по-хорошему чудовищная комбинация.

Из диалогов задор и интерес бьют ключом. Как будто бы ей даже нравилось это писать в какой-то момент...

Все чаще стали появляться упоминания Аламида - персонажа из Point of View, который по здешнему лору выступает неотъемлемой частью бэка главной героини. Если я не ошибаюсь, то даже по планам самой Спирали ледяной рыцарь рано или поздно бы объявился в тексте, хотя о его роли приходится лишь догадываться (почти наверняка он бы явился исправить недобитость Луны). У меня были наработки, которыми я с Spiral Black делился, но это уже было сильно позже того, как текст был убран в черновики.

Episode 12. Grand Halo Eve

Примечание к части

**Soundtrack:**

Nox Arcana – Crystal Forest

Imagine Dragons – Demons

Five Finger Death Punch – Cradle to the Grave

Indica – Pahinta Tanaan (*фин.)

**Комментарии:**

«Grand Halo Eve» – «Канун Большого Сияния»

Небеса сияют.

Невероятно красивая картина, озаряющая ночное небо. Разноцветные блики пляшут по редким облакам, гирляндами фонариков украшая чёрную пропасть. Глубокая бездна сверкает красками, а на её дне среди тысяч цветных осколков покоится полная луна.

Редкое зрелище: шлейф обломков, оставшихся от второй луны, проходящий в апогее, преображающий небеса на пару суток. Не каждому светит увидеть, как «горит» небо: век большинства разумных короток, а многие не проживают даже его, и то, что увидел дед, в следующий раз смогут увидеть уже только его правнуки. Раз в столетие фрагменты Безумной Луны освещают небосвод над этой частью мира, неяркими, но тёплыми цветами сияя во тьме.

И раз в полторы тысячи лет этот момент совпадает с полнолунием, когда лик Селемене виден полностью, когда в отраженном свете живой луны осколки вспыхивают ещё ярче, превращая небеса в феерическую паутину из фонариков. Ходят легенды, что на одну ночь, когда шлейф достигает своего апогея вместе с полным диском ночного светила, грани между мирами стираются. Не только истончается завеса меж миром духов, миром живых и мёртвых – исчезают и тончайшие границы между похожими реальностями.

Может, то всего-навсего вздорные суеверия, кто знает?.. Ведь второй раз увидеть полную луну во время Сияния зачастую не могут даже долгожители-эльфы. Но коли довелось встретить этот момент: загадай желание и сделай шаг в сторону. И тогда та реальность, в которую ты шагнешь, будет миром, в котором твоему желанию суждено исполниться.

Небеса сияют…

- Правда, красиво?.. – тихий голос, полный радости и восторга, раздается рядом. – Даже не верится, что мы это видим.

Он улыбается в ответ, запрокинув голову и смотря в небеса, как и сотни его соотечественников в эту ночь. Крепко обняв свою подругу, тогда ещё не жену, но уже любимую, слушая беспокойный стук её сердца, вместе с ней смотря в бездонное сияющее небо. Они специально выбрались в соседствующий с городом лес, чтобы провести эти часы только вдвоем.

Сегодня Большое Сияние. Праздник, случающийся раз в полтора тысячелетия. Ночь, которую он запомнит, обязательно, и будет помнить до самой смерти – ведь второго шанса повторить её не дано. И даже если вдруг они проживут больше ста лет, на следующее Сияние не будет полнолуния, а старикам не дано второй раз почувствовать опьяняющий вкус любви.

Тонкие кисти обвивают шею, и радостный голосок что-то лепечет на ухо. Улыбка расплывается по лицу, счастливая улыбка влюбленного, который этот волшебный момент разделил со своей второй половинкой.

Когда не знаешь, что ждет впереди – и не хочешь знать – это неизведанное будущее кажется безоблачным и счастливым.

- Загадай желание? – тарийка улыбается. – Что ты хочешь?

Он теряется: подобные вопросы застают врасплох, не знаешь, что на них и ответить. Иногда просто выпаливаешь первое, что приходит в голову.

- Пережить этот момент снова, – он переступил с ноги на ногу, невольно сделав незаметный шаг в сторону.

Она смеется, беспечно, беззаботно, не восприняв эти слова всерьез, как и он – в конце концов, это-то уж точно нереально!

- А серьезно? – хотя, кто серьезно относится к суевериям…

- Я хочу сказать, – наконец серьезно выдает тариец, тут же замолкая, а потом выпаливая: – Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Беззаботный смех. Ну это-то уж точно реально, ведь так?

- Конечно выйду.

Наша жизнь коротка, и мало кто из нас доживает даже свой век. Сегодня мы увидим небо таким первый и последний раз.

Проживем её с этим ощущением в груди – в первый и в последний раз.

Ночь сияет, и среди её цветных фонарей полыхает полная луна, улыбаясь своему верному народу, своим любимым детям.

- …в общем, не задалось, – голос Луны вернул Баланара в реальность. – Эта овца Мирана абсолютно непробиваема.

Монстр только молча кивнул, продолжая идти рядом. Ночь ещё была далека от завершения, и до утра было времени как пешком до Лирасса. Впрочем, они и без того шли пешком, даже всадница вела свою питомицу рядом.

Баланар особо не вслушивался в речь Луны: та рассказывала что-то не особо интересное. Слух цеплялся только за сам голос бывшей разбойницы, ровный и чуть ироничный, с неприкрытыми нотками ехидства. Сталкер созерцал небо, на котором виднелись сияющие блики и близящийся к полнолунию серебристый диск. Пока осколки были еле-еле заметны, скорее напоминая тусклых светлячков. Однако через пару вечеров даже северное сияние не сравнится со зрелищем, в которое обратится привычное ночное небо.

Он увидит Большое Сияние снова.

Можно не верить во всего лишь приметы, но случайное пожелание сбылось. Вот только в такой форме, что лучше бы не сбывалось вообще.

Каждое столетие, каждый раз, когда Малое Сияние приходило на небеса, он вспоминал ту тёплую летнюю ночь, даже если сидел среди насквозь замершего ущелья зимой, вглядываясь в полыхающую всеми цветами высоту. Но как-то даже и не приходило в голову мысли о том, что он действительно вновь увидит полную луну во время Сияния, да ещё и опять в середине лета.

Не верилось, что он увидит это вновь, но от этих мыслей совсем не становилось теплее. Наоборот, внутри разрасталась пустота, какая-то глухая и тянущая боль. Он давно уже похоронил всех, кого унесла отгремевшая полторы тысячи лет назад «война», давно и навсегда распрощался со всеми, практически не жалел и не вспоминал о них – смысл?.. никого уже не вернешь! Одни воспоминания сменялись другими, память с трудом восстанавливала отдельные моменты. Уже совсем в общих чертах он мог вспомнить свою жизнь – тот смехотворно малый отрывок своего существования, который можно было назвать жизнью. Сталкер не помнил даже того голоса, некогда бывшего ему родным, близким, не помнил ни лица, ни имени. Сам ведь и пытался всё это вытереть из памяти, сжечь, обратить в пепел, забыть.

И забыл.

Но зачем-то всё раз за разом вспоминал этот момент, обветшавший, стертый и собранный по клочкам, всё больше и больше удивляясь себе, что когда-то был таким. Иногда уже готовый поверить, что этого и не было, это было придумано: нетрудно начать сомневаться в себе и своей памяти, когда начинают стираться те последние черты, что ещё удерживали воспоминания. Когда ты привык быть безжалостным монстром, зверем – и всегда был им, и это «всегда» во много раз превышало то время, когда ты был просто тарийцем. Просто жил и радовался жизни.

Небо начинало сиять, и до праздника оставалось два вечера.

Он действительно дожил до этого момента. Вот только момент этот не будет уже таким, как полторы тысячи лет назад, и от тех эмоций не осталось уже даже воспоминаний – только пепел.

- Ты вообще слушаешь? – ехидно поинтересовалась Луна, обратив внимание на рассеянную физиономию Сталкера.

Тот лишь приоткрыл пасть, что-то сипло и невнятно проговорил, продолжив рассекать темноту.

- Ясно, – кивнула Луна. – Ты уверен, что пойдешь в город?

- Почему бы и нет, – равнодушно откликнулся Баланар.

- Днём?

Сталкер наклонил голову, искоса смотря на остановившуюся всадницу. Она отлично знала, что солнечный свет неприятен, но совершенно не смертелен для чудовища, как знала и то, что днём ему даже проще будет слиться с толпой, не выдавая своей ужасающей внешности. Да и кого заботит эта внешность! Лирасс населяют не только люди и им подобные, среди его жителей есть представители редких рас, выглядящие зачастую – с точки зрения всё тех же людей или эльфов – куда более нелицеприятно, чем Баланар.

Несмотря на многочисленные истории и легенды, плодящиеся после каждого убийства, как грибы после дождя, никто не знал, как же на самом деле выглядит мифическое «порождение ночи».

А те, кто знал, обычно были либо уже мертвы, либо это была Луна.

- Да, днём, – наконец ответил Сталкер, продолжив путь вперед.

Луна сложила руки на груди, даже не сдвинувшись с места.

- Тебя так интересует этот праздник? Он же проводится каждое лето.

Монстр лишь недовольно дернул крылом в ответ.

- Каждое лето проводится ваш глупый фестиваль или что у вас там.

Всадница кивнула.

- А раз в сто лет – Сияние. И раз в полтора тысячелетия оно совпадает с полной луной, да ещё и сейчас вообще на праздник попало. Ну да, действительно редко увидишь, – судя по интонации, Луну это не волновало совершенно; относилась храмовница к феномену с полным безразличием, видимо, ничего о нём не зная.

- Очень редко, – совсем ядовито произнес Баланар. – Один раз в жизни.

Повисла тишина, нарушившаяся вдруг спокойным комментарием Луны:

- Один раз в полторы тысячи лет… ты застал предыдущее? – сообразила она.

Ничего не ответив, Сталкер направился дальше, и Луне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним, стараясь не отстать, даром, что Баланар шел непривычно медленно.

- У вас это тоже был праздник?

Нет ответа.

- Плохие воспоминания?

Нова рядом предупреждающе зафыркала.

- Как я могу помнить? – хмуро поинтересовался Сталкер. – Это было ещё до того, как. Да и какая разница.

Луна улыбнулась:

- Так ты сможешь увидеть это вновь. Это действительно редкий шанс.

- Да. Редкий.

Судя по голосу, продолжать разговор он не был намерен, и всадница сочла за лучшее не провоцировать его.

Луна до сих пор не представляла, что творится в мыслях этого существа. Пусть Баланар уже не казался ей столь неизведанным и чужим, он по-прежнему оставался опасным. Разговор с ним то и дело превращался в ходьбу по ночному лесу, усеянному ловушками на охотников: никогда не знаешь, где оступишься. Несмотря на сложившуюся за эти недели доверительную атмосферу, всадница не строила особых иллюзий. Луна хорошо знала, насколько тяжело держать в узде маньяков и сумасшедших, особенно тех из них, кто выглядел на первый взгляд адекватными. Но на её памяти это всё были люди и тролли, прожившие на свете не больше её собственного века, на создание, которое будет постарше многих эльфов. Которое за эти века успело превратиться в настоящую живую легенду – и легенду гораздо более жуткую, чем нелепо погибшая шайка разбойников.

«Воплощенное зло» вблизи выглядело не так пугающе, да и уже привычно, но прощупанную в первые разговоры черту дозволенного всадница больше не переступала.

Оставшийся путь до Лирасса они прошли в полном молчании.

***

- Сколько-сколько?! – Лиралей уставилась снизу-вверх на охраника.

Несмотря на свою долговязость, девушка всё равно была на голову его ниже, не говоря уже о том, что минимум вдвое меньше весом. И без доспехов. И одна.

А охранников на посту было трое.

Лучница только-только спустилась из ущелья в долину, поблуждала часа два по лесу в поисках тропы, ведущей в город. Однако с этой стороны дорог почти и не было, и идти через лесные дебри в темноте приходилось практически наугад, пока она не добралась до тропинки, также ведущей от скал к Лирассу, только из другого выхода с ущелья. Не обошлось без столкновений с местной фауной, но Лиралей не стала устраивать охотничий тур: не до того, силы надо беречь, да и на хищников нарываться не особо хотелось. Пара диких псин бесславно полегла в чаще, после чего к лучнице не приближалась ни одна живая душа – как будто местных обитателей разом оповестили о наличии небольшой такой… проблемы, которая может оказаться последней.

До утра оставалось несколько часов, когда девушка добралась до крепостной стены. Невыносимо хотелось спать и есть. Особенно – есть: в Колодцах она перехватила совсем немного, не сразу ощутив голод после путешествия через мир духов, а содержимое сумки, чудом не растерянное во время драки в скалах, в плане еды оставляло желать лучшего. Как-то Лиралей не рассчитывала, что путь займет столько времени.

Впрочем, в ближайшие часы явно не светило ни поспать, ни поесть. У юго-восточных ворот (судя по отсутствию здесь людей и не вырубленным деревьям прямо за рвом – самого непопулярного хода в Лирасс) внезапно выяснилось, что проход платный, и стоит он, ни много, ни мало…

- …два серебряных, – повторил охранник, насмешливо взирая на девчонку. – На одного или группу в составе до десяти лиц.

Медяков как раз набиралось на запрошенную сумму, да вот Лиралей задумалась вдруг: а что, если медные монеты с чужой чеканкой не примут? А может, примут: медь-то везде одна и та же!

- А медными не пойдет? – с надеждой переспросила она, игнорируя взгляды других охранников. – У меня хватит!

- Нет, – отрезал он. – За проход две серебряных!

Лучница приуныла.

Этого она никак не ожидала. Понять можно было: город не резиновый, и на фестиваль тянулся народ не только с окрестностей, было и много приезжих. Не у всех имелась возможность ехать в центр, и уж тем более – в столицу. Лиралей же вообще пришла сюда из мест, которые для местных были чем-то вроде байки о «дремучей глуши», в которой пропадают без вести.

Не то, чтобы эти байки не имели под собой основания…

Две серебряных монетки за право прохода на неделю. Не такая уж и большая цена для местных. Накопить столько могут даже сельчане, тем более, по такому-то событию. Цена не фантастическая, но для выходца из чужих, менее обжитых земель, всё равно слишком большая за всего лишь проход.

- Понаехали тут, – бурчал один из охранников, сообразивший, видимо, что лучница чужеземка. – Ещё и выглядит, как из болота вылезла!

Лиралей про себя ругнулась, сдерживая желание показать язык неприятному типу. Впрочем, выглядела она действительно печально: встрепанная, в грязи, с подбитым носом и с рукавами, по самые локти замаранными в крови. Хорошо хоть последнее ночью легко принять за всё ту же грязь. Лучнице не помешал бы сейчас хороший душ, и если не новая одежда, то отстирать имеющуюся. Не ходить же так на празднике! Да вот только… на него ещё надо попасть.

А это превращалось в серьезную проблему.

- А ты хоть откуда, кикимора? – хохотнул тот самый охранник, что заломил цену в два серебряных. – Акцент-то, я слышу, ненашенский, кривой какой-то.

«Ой, а ваш-то каков, ты бы слышал!» – впрочем, каждый кулик своё болото хвалит. По мнению самой рыжей, она-то как раз говорила чисто, а вот местные коверкали половину звуков, странно растягивая гласные.

- Из Западного Леса, – честно ответила Лиралей, предсказуемо вызвав взрыв хохота.

- Ой, Всевышний, – это ещё кто? бог? или не бог? – и вправду из болота!

- Да-да, а ещё у нас водятся кикиморы! – радостно, практически без фальши объявила рыжая. – И русалки! Утаскивают в болото зазевавшихся!..

Новый взрыв хохота.

«Я тебе покажу болото», – мстительно думала лучница, продолжая мило улыбаться в лицо.

- Может, пустим её так? Смотри, шутливая какая. Клоуном, видать, работать пришла. Или в зверинец её отдать? А? И нам денег с этого перепадет.

Смех. Лиралей начинала нервничать, но по-прежнему улыбалась, пусть эта улыбка и начинала подозрительно смахивать на оскал. Ветер тихо засвистел: не нарывайся. Вот только особого страха девушка не чувствовала: убежать от них проще, чем от ракшаса с собаками. Люди бегают медленно, а люди в доспехах и подавно!..

- В зверинец точно возьмут! – продолжал вещать один из охранников.

- Слышьте, мужики, а вдруг, она действительно кикимора какая? – протянул другой, переглядываясь с соседями.

Новый взрыв смеха.

- Да давай, взять же с неё нечего…

- Нет у неё двух серебряных…

- Как это нечего? А…

Он замолчал, уставившись на то место, где только что была рыжая, да только там уже один ветер плясал. На земле даже следов не было. Как будто никто и не приходил.

- А она случаем, не призрак? – с подозрением спросил один из них.

- Ага, из Западного Леса надуло, – поежился высокий охранник.

Действительно, если искать всякую сказочную нечисть – ищи её в Западном Лесу. Правда, пойдешь искать – сгинешь, но это уже твои проблемы.

Всё-таки, как же хорошо, что они живут в цивилизованном городе и очень, очень далеко от этого беспросветного болота. Впрочем – он посмотрел на небо – говорят, перед Сиянием всякая чертовщина может твориться.

Ай! Да бред это все. Просто глупые сказки. Вот кончится его смена!..

«Я тебя запомню, – раздраженно думала Лиралей, пробираясь через густые кусты и корни деревьев, нависающие над самым рвом, стараясь не грохнуться в воду. – Кикимора, говоришь… гадкая ж ты морда».

Впрочем, она не умела долго злиться, природный оптимизм перевешивал все негативные эмоции, и уже через несколько минут девушка выкинула из головы разговор со стражей. В голову не приходило никаких идей. Обходить толку мало: крепостная стена длинная, город крупный, и с другого входа повторится та же ситуация, а по узкому мосту через ров не проскользнешь незаметно. Да и толку: пусть городские ворота и открыты, но по ту сторону наверняка тоже будет если не стража, то ещё что-нибудь. На спусковом механизме у ворот тоже наверняка кто-нибудь дежурит. Заметят.

Девушка призадумалась.

Город стоял на реке и уходил частью в крупное озеро. Водоемов в этом краю немало – удивительно, как в них не водилась всякая нечисть. Видимо, слишком близко соседство с цивилизацией. Окружающий ландшафт испещрен скалами, реками, холмами, лесами; при этом поля, пригодные для земледелия, находятся сравнительно далеко, минимум в сутках пути от Лирасса. Во всей местности, от диких земель и открытых полей к юго-востоку от гряды, было немало подобных городов, а также очень много заброшенных крепостей и фортов. Неудивительно для пограничных территорий, где несколько веков кряду гремели войны.

Прикинуть всё и сложить два и два было несложно.

Судя по всему, Лирасс начинал своё существование как небольшая крепость, и укрепления изначально носили полувоенный характер. Как минимум, наличие башенок и рва недвусмысленно намекали на то, что город некогда был готов к осаде. Насколько Лиралей знала из рассказов Ликана, немало странствовавшего за своё бытие оборотнем, подобная оборона имеет немало лазеек, в том числе и вполне запланированных на случай длительной осады. Нужны пути, по которым можно тайком пробираться в город и обратно, или, например, таскать провиант.

Такие пути наверняка должны здесь быть.

Присев на корягу, нависшую над рвом, лучница огляделась. Ров под стенами Лирасса был широким и глубоким, спуск до воды – минимум два метра, если не больше. Сам ров брал своё начало из крупного озера, лежащего по левую руку от моста и входа в город. Там, где начиналось озеро, непрерывная стена обрывалась. На скалистом берегу высился силуэт башни. Другая башня, знаменующая продолжение стены, терялась где-то в тумане на другом берегу. С места, где пристроилась Лиралей, не было видно, есть ли стена по границе озера, лежащей в пределах города. Но в том, что подступ с озера точно не охранялся, рыжая была уверена. Другое дело, что не было уверенности в том, что лук, стрелы и содержимое сумки – да и сама девушка, – выдержат длительное знакомство с водой.

«Любишь же ты искать себе приключения на пятую точку, – вспомнилось сетование лучшей подруги, – сидела бы в Лесу, у нас тоже отлично видно небо, и Сияние видно будет, дались тебе эти далекие земли! И что, что родина матери? Ты ж её никогда даже в лицо не видела, глупая».

Надо было искать иной безопасный способ незамеченной перебраться на ту сторону рва, а там уже перебраться по бережку и найти ход. По крайней мере, оставалось надеяться, что он есть.

Лиралей покосилась на мост, где под неровным светом фонаря продолжали гоготать трое охранников. Опустила взгляд под мост. Прищурилась. Скалистый берег, из которого «вырастала» крепостная стена, переходил в земляной склон, у самой воды обнаружилось много камыша и кустов. Балки, поддерживающие обе части моста над рвом, ко всему прочему, пересекались над самой водой. А вот за ними, чуть в стороне от моста, среди зарослей камыша обнаружился проход в стене. Не закрытый решеткой и, на первый взгляд, походящий на сток, если бы не борт из камня, выходящий на воду. Лучница долго приглядывалась, пока наконец не убедилась, что ей не померещилось.

Ничего не обещало, что уже внутри хода не обнаружится решеток или иных преград, но Лиралей решила рискнуть.

Естественно, что спуститься вниз и перебраться, цепляясь за балки, находясь наполовину в воде, а потом ещё и пробраться через заросли к ходу, и при этом не поднять шум – невозможно. Однако и шум мог сыграть на руку.

- Кикимора я, говоришь… – пробухтела девушка, доставая крепкую веревку из сумки. – Я тебе такую кикимору покажу, ты у меня на всю оставшуюся жизнь запомнишь…

И действительно, это утро запомнилось страже надолго.

Когда к скромному посту явился второй посетитель за ночь, в рядах бравых охранников уже царило некоторое смятение, граничащее с ужасом. Вся троица доблестных стражников пребывала в плачевном состоянии: насквозь мокрые и с круглыми глазами по медяку, они о чём-то переговаривались, испуганно озираясь, посматривая куда-то вниз, в ров. На залитом водой мосту валялась порванная веревка, от которой ещё до сих пор исходил тусклый свет – бравые молодцы держались подальше от неё, как от ядовитой змеюки.

Луна недоуменно оглядела происходящее, по достоинству оценив ошалелый вид охранников, ещё не успевших её заметить.

С Баланаром они разминулись полчаса назад, и всадница была точно уверена, что это не могло быть делом рук монстра: он бы точно не оставил бедолаг в живых. Да и если ему действительно нужно было в город, он бы пробрался туда незаметно и тихо, как вор, не поднимая шума. Каким образом Сталкер умудрялся бесшумно передвигаться, оставалось вопросом, ответ на который храмовница не особо жаждала узнать.

Луне хотелось побыстрее найти пристанище, желательно с душем, и упасть спать до следующей ночи. Кожа невыносимо чесалась, следы от когтей ракшаса болели и требовали минимум промывки, а по-хорошему – работы целителя; да и усталость напоминала о себе. В сумке ждала своего момента отрезанная голова Аши, а впереди, помимо разговора с остальной частью лунного отряда, которая прибудет в Лирасс к полудню, светил задушевный диалог с администрацией.

Ну и со стражей, для начала…

«Да. Стражей».

- Здравия желаю, – проговорила всадница, выходя из тьмы ночной под свет фонаря.

Вопреки ожиданиям, стражники не только не взяли себя в руки: один из них с криком подскочил, другой дернулся, схватившись за оружие, и только третий – наиболее мокрый и жалко выглядящий, с которого вода до сих пор водопадом катилась по броне, – не пошевелился. Так и сидел, раскачиваясь, только взгляд поднял, кивнул, и снова опустил, уставившись в мокрые доски.

Как только глаза охранников стали чуть менее круглыми, и они поняли, что перед ними человек, а не неведомая чертовщина, а особо нервный опустил-таки своё оружие, всадница прокашлялась и поинтересовалась:

- Уважаемая стража, – в голосе Луны звучала ничем не прикрытая издёвка, – не будете ли так добры пропустить?..

- В-вы человек? – дрожащим голосом уточнил громила с мечом.

«Странный вопрос».

- А кто по-твоему? – едко спросила всадница.

- Мало ли! – процедил сидящий на мокрых досках охранник. – Ходят тут… всякие кикиморы.

Хмыкнув, Луна подошла поближе. Крикливый, который вскочил первым при её появлении, вдруг встал столбом.

- Ты… – он подавился на полуслове, глаза его снова округлились. – Господи, Всевышний! – крикливый попятился, а его нервный дружок опять схватился за меч, впрочем, вряд ли понимая, что напугало соседа. – Но ты же… мертва! Ты должна быть мертва! Тебя же убили! Давно убили!

«Ну началось», – закатила глаза Луна, сообразив, что тот имеет в виду.

- Чертовщина какая-то сегодня творится, – отозвался третий, по-прежнему не сдвигаясь с места. – Да это наверняка ещё один, как его, призрак.

Луна развела руками, смотря прямо в глаза человеку с мечом.

- Я так похожа на призрак? – сохраняя прямой зрительный контакт, всадница сделала несколько шагов вперед, подходя ближе, словно не боясь клинка. И это сработало: человек хоть и ощерился, дрожащими руками сжимая рукоять меча, но попятился назад. – Позвольте представиться, – продолжила она спокойно. – Луна, ночной отряд храма Селемене. Прибыла по случаю праздника, требуется проход в город, а также аудиенция с главой города. Лично.

Иногда неважно, что ты говоришь; иногда важно то, как ты это говоришь. А говорить жестко и убедительно Луна умела.

- Неужели вы боитесь беззащитной одинокой храмовницы?

Когда стражник уже готов был признать своё поражение, по-прежнему как загипнотизированный смотря в фиолетовые глаза всадницы, он вдруг заметил движение в стороне и перевел взгляд чуть правее Луны.

Из кромешной темноты, за кругом света от фонаря, на него взирали глаза гигантской пантеры. Очень большой и клыкастой пантеры.

- Аааааа! – заверещал охранник, пятясь назад, вместе со своим дружком.

«Новенькие, что ли, в страже? Какие же они ничтожные молокососы!»

- С хищными кошками нельзя, – равнодушно прокомментировал сидящий на мосту третий. – А за проход два серебряника. И призракам тоже. И кикиморам. И прочей нежити. Для всех проход по два серебряных.

«Что за чушь он несет?..»

- И на веревку не наступайте, уважаемый призрак. Она кусается.

Несмотря на возведенную в абсолют абсурдность ситуации, голос стражника был абсолютно спокоен и серьезен, что заставляло Луну сомневаться в одном из двух. Либо в его вменяемости, либо в адекватности происходящего.

- Какую ещё веревку?

- Вот эту, – он указал, с безопасного расстояния, на нечто, лежащее прямо у ног всадницы.

Опустив взгляд, Луна с подозрением сощурилась. Действительно, это была веревка. Это была подозрительно знакомая веревка, от которой исходило едва-едва заметное золотистое сияние. Сопоставить факты оказалось несложно. Луна полночи назад уже видела такую: за неё была привязана одна из псин Аши.

Похоже, некой рыжей и невыносимо разговорчивой особе очень не хотелось платить за проход.

Интересно только, что именно такого здесь произошло полчаса назад, и как худенькая наивная лучница умудрилась напугать трех взрослых мужиков до мертвецкой бледноты на лицах.

- Ясно, – всадница спокойно перешагнула веревку, доставая две серебряных. – Пропускайте.

Что крикливый, что громила с мечом, не пошевелились, смотря даже не на Луну, а на её питомицу, подобравшуюся ближе. Впрочем, их страх можно было понять: несмотря на броню и оружие стражи, Нова могла очень легко разорвать их всех.

- С хищными кошками нельзя, – повторил третий.

- А… что там такое? – вдруг тихо поинтересовался крикливый, только сейчас заметив, что весь комбинезон Луны перепачкан в крови, местами разорван, а на боку у её пантеры висит полностью пропитанная кровью сумка. На эту сумку он и указывал пальцем.

- Голова Аши, – спокойно ответила всадница. – Знаете такого?

Вот теперь их глаза действительно стали круглыми, как те самые серебряные монетки. Как раз по две штуки. За проход.

- М-можно посмотреть? – еле дыша, осведомился охранник.

«Решил поиграть в таможню? Хорошо».

- Валяй, – Луна облокотилась на перила моста.

Крикливый осторожно подобрался к Нове, опасливо посматривая на клыки и неубранные когти пантеры. Однако Нова не проявляла агрессии, хотя как-то уж очень нехорошо – как охраннику казалось – на него посматривала. Дрожащими руками, стражник открыл сумку… и тут же закрыл её, сглотнув.

Лицо его побледнело ещё больше.

- Парни, там действительно голова Аши, – проговорил он. – Мёртвая.

«А что, она может быть живой отдельно от тела? Хотя, для них, похоже, сейчас всё может быть».

- Да не может быть! – воскликнул громила с мечом.

«Ну, почти всё».

Подошел. Посмотрел. Побледнел. Позеленел.

- Ой, господи Всевышний… – прошептал он, закрывая сумку.

- Мне надо с этим в администрацию. Я даже не откажусь от сопровождения, – ухмыльнулась Луна, заведомо догадываясь, что стража откажется, несмотря на то, что это должен был быть их долг, сопроводить посетителя с таким грузом до администрации города.

- Ох, идите, – махнул рукой тип с мечом.

- Но с хищными кошками… – начал сидящий на мосту.

- Да пусть идет! А то вдруг на нас натравят ещё какую-нибудь нечисть за то, что мы не пропустили её! – вдруг завопил крикливый. – Хочешь ещё раз в ров к кикиморам? Я не хочу!!! Пускай идет!

- Кошка тоже призрак, – процедила Луна, – вам всё померещилось. Удачного утра, уважаемые.

Стража надолго запомнила это утро. По крайней мере, двое из них. Потому что громилу, отошедшего в лес прочистить желудок после увиденного в сумке, так никто больше и не видел.

«Кикимора съела», – решили двое оставшихся стражников, не решившихся уходить далеко от фонаря, так и жавшихся оставшийся час до рассвета под его спасительным светом. Ни к веревке, ни к брошенным на мост двум серебряным монетам никто не притрагивался. Искренне верили, что те прокляты.

А администрацию города ещё только ждал приятный сюрприз.

***

Редкий город живет в ночное время суток. Большинство жителей запирают двери на засов и закрывают ставни уже с наступлением сумерек – и правильно делают. Ночная жизнь расцветает только в особо крупных городах, где улицы и ночью освещены фонарями. Где много магов, готовых сутки напролет сидеть со своими исследованиями и экспериментами. Или низкоросликов, помешанных на своих механизмах не меньше, чем волшебники на волшебстве, – и точно так же бдящих денно и нощно над своими созданиями. В торговых городах, в промышленных, культурных и магических центрах жизнь и ночью хлестала фонтаном, пусть и не таким сильным, как днём.

Несмотря на своё нахождение на самой окраине республики, Лирасс так же жил в это время суток, и по ночам улицы его отнюдь не пустовали. Здесь было всё: от бродячих трупп, устраивающих спектакли под открытым небом ночью, и до торговцев; от различных религиозных сект и до представителей официальной церкви Всевышнего; от сброда всех мастей и до недремлющей охраны, которой всё эту ораву приходилось держать в рамках приличия. Очень таких условных, конечно, рамках. Коррупция здесь цвела пышным цветом.

Как и везде, впрочем. Кто не знал о взятках? о «рейдах» хранителей закона по злачным заведениям? о том, что власти сами же эти заведения и держат, а зачастую и подкармливают некоторые картели? Да все это знали! И успешно закрывали на это глаза, потому что говорящих правду и борцов за «справедливость» не любит никто, кроме них самих. Потому что правда неудобна, и быстро становится немного противозаконной.

Изнанка пресловутого «цивилизованного» мира, со своим отнюдь не самым приятным личиком, прячущимся под благообразной маской.

Мир этот готовился к празднику. Здесь разбивали палатки, развешивали гирлянды фонарей, натягивали канаты и возводили помосты для сцен. В центре Лирасса и на площадях даже незадолго до рассвета гуляло порядочно народу. Сюда съехались со всей округи, и как-то внезапно о себе напомнили все мелкие и не очень сообщества, ютящиеся в городе. Каждый жаждал урвать свой кусок площади. Кто-то уже начинал готовиться, репетировать речи и выступления, а кто-то просто развлекал праздных гуляк, что-то делающих на улице в такой час.

Некий человек устраивал настоящее огненное шоу, и вокруг него уже собралась толпа, держащаяся на безопасном расстоянии. Мужчина, сразу видно – не местный, с обветренным и начисто выбритым лицом, лихо управлялся с веерами из спиц, увенчанных полыхающими фитилями, демонстрировал чудеса выдыхания огня и хождения – буквально пляски – по углям. Глаза человека горели азартом, и было видно, что ему приносит гигантское удовольствие сам процесс, как и всеобщее внимание.

Он легко проворачивал всё это шоу без магии. Хотя она в нём чувствовалась, но пиротехник не то не знал этого, не то сознательно не использовал её. Народу нравится – и им совершенно всё равно, магия это или нет, для них это в любом случае невыполнимые чудеса.

У других палаток и помостов народу было поменьше, а к какому-то бродяге, тренькающему на гитаре под городским фонтаном, так и вовсе никто не подходил. Что не мешало, впрочем, менестрелю продолжать душевно играть, не обращая никакого внимания на окружающий его шум и галдеж.

Баланар наблюдал за этим с каким-то отстраненным, сдержанным интересом, а скорее, его отсутствием. Эти приготовления не отличались ничем от многих и многих других, увиденных за века. Правда, он очень давно последний раз забредал в города, предпочитая жить в глуши и подальше от шумных Живых. Изредка он выходил на очередную охоту за всё уменьшающимся кругом целей, и тогда эта охота могла завести хоть в столицу. Иногда это серьезно мешало ему, иногда наоборот: зачастую, причудливый городской ландшафт, особенно в крупных и многорасовых центрах, чуть ли не идеально подходил для охоты.

Ночной охотник давно не изобретал новых изощренных путей убивать свои цели. Канули в небытие те ночи, когда воплощенная смерть приходила за жертвами во всех самых страшных различиях; когда Сталкер черпал удовольствие из всё более и более зверских убийств, срывая свою вечно горящую злость на «чёрном списке», а следом и на всех, кто подворачивался под горячую руку.

Со временем всё затихает, остывает, сходит на нет – точно так же, как меркнут, выцветают воспоминания, оставаясь лишь раз за разом повторяемыми словами, удерживающими старые образы в памяти.

Теперь он просто находил мишень, когда та оказывалась один на один с темнотой вокруг, разрывал и скрывался. Всё больше превращался в просто озлобленного и равнодушного ко всему прочему зверя. Монстра. Чудовище. Да, он находил за эти века редких встречных, с кем можно было перекинуться парой слов, кто мог его понять и выслушать. Но они либо умирали сами – от старости, от чужого меча или болезней, либо… он убивал их собственноручно, если они давали повод. И шел дальше, в очередной раз зарубив себе никогда никому не доверять. Особенно – людям.

Как-то раз такой случайный собеседник оказался братом одной из целей.

Вот только сейчас, когда «чёрный список» опустел, пустота царила и внутри. И начавшую опять раскрываться старую рану, бережно латаемую всё новой, новой и новой кровью и местью, превратившейся в механическую привычку, – теперь эту рану закрывать было нечем.

Может, она когда-нибудь тихо его добьет. То последнее, во что он верил всю эту жизнь-не-жизнь, сейчас растущей луной смотрело на него с облачных небес. Или не на него. Селемене теперь покровительствует людям. Она – их новый бог, пусть и бог для маленького жалкого лунного сообщества.

Многое изменилось за полтора тысячелетия. Или ничего. Люди не меняются. Они остаются точно такими же, какими и были тогда. Одни – жадными, своевольными, подлыми, изворотливыми, лживыми тварями; другие – наивными, открытыми и добродушными, неизменно идущими на поводу у первых; и те, и другие – глупцами, не видящими истину, лежащую прямо перед ними.

Репетиции продолжались. Сталкер всё смотрел на проходящих внизу людей, пристроившись в тени каменной скульптуры на парапете одного из зданий над площади. Даже если бы кто-то его и заметил, не всполошился бы. Сейчас много разных личностей было в городе, кому была интересна крупная фигура в плаще и со скрытым под капюшоном «лицом». Мало ли таких.

Мало. Один. Последний оставшийся. По досадному недоразумению живший всё это время. Превратившийся в жуткую легенду, которой пугают детей, да и не только их. Легенду, в которую никто толком не верит, пока не столкнется с ней лицом к лицу. В первый и последний раз в жизни.

Всё-таки, то желание не полностью исполнится. Он встретит новое Большое Сияние один. Наверное, пожелает наконец, чтобы смерть нашла его сама.

И сделает шаг в сторону.

- Подходите, подходите все! – кричал, заливаясь, человек. – Огонь для всех!

И его перекрикивал торговец по другой край площади. К заре народу станет поменьше, в утренний час жизнь ненадолго стихает, чтобы к полудню ярко-ярко вспыхнуть вновь.

Какая-то пустота. Будто он до сих пор чего-то ждет, со злорадством выжидая обязательное разочарование – хотя как можно разочароваться, если ты заранее знаешь, что ничего экстраординарного не случится?..

Можно. Если ждать, внутри всё равно надеясь на чудо. Которое не наступит.

На горизонте забрезжил рассвет, начала накатывать привычная слабость. Над головой каркали вороны: обычные пернатые обитатели города, собирающиеся в стаи там, где можно найти бесплатный корм на свалках и в городских стоках. Народ потихоньку разбредался: те, кто бодрствовал по ночам, нуждались в передышке; а те, кто не спал днём, ещё не продрали глаза.

Рассвет забрезжил на горизонте, когда Сталкер ушел бродить по городу, не обращая внимания на одолевающую его к утру сонливость.

Словно по-прежнему чего-то ожидая, что-то ища в пустых переулках.

Светало. Погасли фонари, и первые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь завесу собирающихся облаков, заливали узенькие улочки южных кварталов. С пришествием рассвета вновь становилось ненадолго тихо и спокойно: на стыках дня и ночи жизнь ненадолго затихала.

Луну поначалу немного удивило отсутствие хранителей порядка на улицах, но всадница вспомнила, какой сейчас час. Конечно, сейчас идет смена дозоров. Ближе к полудню, если она не вляпается в какое-нибудь дерьмо по пути, будет встреча со всем остальным лунным отрядом; солнечники уже должны быть тут, и как минимум одна из них сейчас должна быть в здании ратуши.

Куда, собственно, Луна и направлялась.

Где-то лаяли собаки. Редкие прохожие, встречающиеся по дороге до ратуши, шарахались прочь от беловолосой женщины в изрядно подранном комбинезоне, замаранном в крови чуть меньше, чем полностью; ещё больше встречных пугала следующая за этой личностью гигантская пантера. Последняя не проявляла, на первый взгляд, агрессии, но её клыки недвусмысленно намекали: если уж киса эту агрессию проявит, то разговор с кисой получится очень короткий.

Взгляды прохожих раздражали всадницу. К счастью, лицо её несколько изменилось за прошедшие годы, а в памяти народа задерживались в основном те физиономии, что в настоящее время висят на листовках с объявлением награды за голову. О, а вот и одна из них, с наглой ракшасской мордой.

Присмотревшись к объявлению, Луна присвистнула от удивления. Награда за голову мелкого, но доконавшего всю округу разбойника, оказалась выше, чем она ожидала. Гораздо выше. Похоже, ракшас успешно наступил на хвост кому-то из воров в законе.

Как же приятно знать, что за твою голову давно уже нет награды, потому что официально ты давно уже мёртв.

***

«Ууууу…»

Лиралей хотелось взвыть волком. И если бы она завыла, её вою позавидовал бы даже Бейнхаллоу. Вымокшая до нитки, рыжая сидела на каменном бортике у решетки. Стена канала уходила вертикально вверх на несколько метров, вылезть отсюда без лестницы не представлялось возможным. А чуть ниже журчала вода. Лучница зябко поежилась, кутаясь в вымокший плащ: утро выдалось холодным, а судя по кусочку неба, видимому из-под мостика, под которым она сидела, день не обещал быть тёплым. Вроде и посветлело, а вроде и пасмурно, практически темно. Может, даже дождь будет.

От мысли о дожде лучница тихо заскулила.

Месть стражникам на городских воротах послужила Лиралей отвлекающим манёвром. Когда один из них пошел посмотреть, что за звуки раздаются из-под моста, он совершенно случайно запнулся о натянутую веревку, бодро навернулся в воду.

Лиралей умела издавать страшные звуки: некогда она развлекалась, пытаясь скопировать голоса животных и птиц. Охотнику полезно! Смастерить за считанные минуты себе простенькую маскировку из веревки, своего плаща, нескольких веточек тоже не составило проблем, а остальное уже – дело техники. Подкараулив рухнувшего в воду человека, лучница, пристроившаяся на балке чуть выше, с радостным нарочито жутким хохотом, отправила в полет веревку, привязавшую утопающего к коряге рядом. Из-за темноты человек и разобрать не мог, что в него вцепилось, следом отломав корягу, ставшую дополнительным грузом. Страж начал сильнее барахтаться, а завывающий рядом Ветер, мутящий воду, только довершал шоу.

На истошные вопли охранника, искренне решившего, что его решила на дно утащить кикимора, прибежали остальные, бросившись доставать незадачливого товарища из воды, и также в эту воду неудачно навернувшиеся. О том, что все трое людей имели неплохие шансы потонуть в своей тяжеловатой броне, рыжая особо не беспокоилась – их проблемы. Хихикая, Лиралей под шумок выбралась на другой берег, подхватила перекинутую сумку, и быстро скрылась в камышах, оставив охрану возиться со спасением самих себя, утопающих.

Однако радость длилась недолго. Проход вел в какую-то сеть тоннелей под городом. В нём было мокро, сыро и ничего не видно, из-за чего пришлось идти буквально наощупь. То ли здесь никого не водилось, то ли лучнице повезло, но обошлось без столкновений. Никаких бездомных, монстров или нечисти – даже как-то подозрительно тихо для человека, привыкшего, что в темноте обычно не водится ничего хорошего. А ещё это самое ничего-хорошего обыкновенно имеет большие зубы и когти, и желание сожрать тебя заживо.

Обошлось. Поблуждав пару часов и уже почти отчаявшись, Лиралей удалось выбраться в какой-то сухой подвал, а оттуда по коридорам – к водоканалам.

Хорошо хоть ещё к ним, а не к канализации, и на том спасибо. Однако и тут радость не продлилась долго. Пахло всё равно отвратительно, и от этого запаха накатывала тошнота. Всё чаще начинали напоминать о себе усталость и голод. К тому же, лучница теперь действительно походила на кикимору, что не добавляло ей особого оптимизма.

«Ох и выгляжу я», – печально думала девушка, разглядывая своё отражение в воде. Сколько она ни блуждала по лабиринту из каналов и переходов, она никак не могла найти выхода наверх.

Ветер утешал свою подопечную как мог, но Лиралей только бухтела в ответ, отмахиваясь от пытающегося высушить её духа. Со стороны неосведомленному в происходящем человеку это показалось бы очень странным: девушка сидела на бортике канала, уставившись в воду, изредка взмахивая руками и что-то бормоча.

- Ууууу, – в конце концов, она просто расклеилась и тихо завыла: – Холодно. Спать хочу.

Тихий посвист ей был ответом.

- Ну и где ты предлагаешь? – всплеснула она руками. – Вылезу я отсюда, и дальше что? Надо найти сухую одежду и ночлег. Где?

Свист.

- Ты его знаешь? – с подозрением уставилась Лиралей в пустоту.

По воде прошла рябь.

- Ладно, поверю на слово, – конечно, она безоговорочно верила духу, что её сопровождал, но надо же было для приличия состроить недовольную мордаху. – Давай только выберемся отсюда?

Ироничный свист в ответ.

- В смысле это я тебя не слушаю?.. Ой, всё, показывай дорогу.

Худенькая фигурка, кутающаяся в зелёный плащ, неловко поднялась на ноги и куда-то направилась, идя по бортику водоканала. Девчушка балансировала на каменном краю, что-то негромко напевая и оглядываясь по сторонам. Привлекла внимание Сталкера она скорее случайно: в этот час практически никого не было на улице, и одинокая личность, бродящая под улицами на окраине, бросалась в глаза. На первый взгляд она выглядела бездомным: обитатели городского дна выглядят неопрятно, грязно и ютятся по подвалам, канализации и свалкам. Вот только глаза всё равно останавливались на этой фигурке, словно не понимая, что с ней не так. Только спустя несколько секунд ночной охотник, немного разморенный восходящим солнцем, вдруг сообразил, что неправильно.

Это не нищая или бомж. Слишком уверенная походка: девочка совсем не пыталась скрываться, как обычно делают уличные бродяги. Одежда её просто испачкана в грязи, воде и пятнах крови, чуть подрана, но это не старые и изношенные тряпки, как могло показаться поначалу, да и плащ очень ладно скроен. За спиной девчонки болтался лук, а под рукой обнаружился колчан: стрелок. Несмотря на то, что лицо человека пряталось под надвинутым капюшоном, из-под него же виднелись рыжие волосы.

Он её точно где-то видел совсем недавно. В Колодцах, за соседним столиком – не обратил внимания, не приглядывался. Эта же девчушка улепетывала прочь, заметив разорванный труп егеря у трактира – правильное решение. Что-то подсказывало, что её же имела в виду Луна, когда Сталкер прибрел уже после кровавой бойни в скалах.

И опять она попалась на глаза.

Одинокая мишень. Баланар не был голоден и не испытывал особого интереса к охоте, тем более, что солнце уже взошло, пусть и еле пробивалось через хмурые небеса. Однако что-то по-прежнему напрягало его в этой фигурке. Что-то на уровне инстинкта, заставляющее интересоваться, кто она такая. Он вспомнил, что про эту девушку – про неё же? – брякнул кто-то из жителей Колодцев. Из Западного, мол, Леса.

Оттуда, где без вести пропала Аллерия. Говорят, Аллерия мертва, но кто знает, не врет ли егерь?..

И на кой чёрт переться за тридевять земель в чужой город, лезть в него явно незаконным путем и прикидываться бомжом, шляющимся по водоканалу? Если она пришла только на Большое Сияние, то это как-то уж очень странно: что ей мешало его встретить в Лесу или соседних к нему городах?..

Думать было сложно, однако сонливость как рукой сдернуло, когда Сталкер вдруг ощутил дуновение ветра, стелящегося по земле. В безветренную погоду, когда воздух буквально застывший и пропитанный влагой, внезапно – ветер. И явно неестественный: настоящий порыв ветра сейчас нес бы с собой запах этого города, был бы сыр и промозгл, но никак не сух. И он бы не жался к земле, оставляя безветренным всё остальное, будто следя за Баланаром.

Монстр знал это ощущение. Он знал, где чувствовал его раньше.

Оскалившись, Баланар осторожно пошел следом, передвигаясь над каналом, вглядываясь в беспечный силуэт, бредущий внизу. Он оставался незаметным, держась ближе к теням, из которых наблюдал за лучницей.

Это не была Аллерия. По крайней мере, визуально. Но ему ли не знать, как легко маги маскируют свою внешность, как прикидываются другими людьми и не только ими, как старик-волшебник может запросто слепить себе лицо ребенка?.. Баланар не мог никак уловить запах девчонки, тот смывался блуждающим ветром, однако запах очень знакомой магии он чувствовал. Маги воздуха. Призывающие дожди, вестники штормов и бурь, играющие с самой судьбой – и часто умирающие от призрачных рук своей же стихии, слишком заигравшись с непокорными силами Природы, оказавшись не в силах удержать её мощь в узде. Он знал таких.

Аллерия была одной из них.

Ещё ночь назад Сталкер почти был уверен, что она так и сгинула – доигравшись, наконец, с неконтролируемой дикой силой, – и жалел, что не от его собственных рук.

«Неужели…»

Девочка свернула за угол, на миг пропав из обзора. Но Баланар уже взял её след. Откинув все лишние мысли, преодолевая давящую усталость, плюнув на своё состояние. Пустоту в груди заполняла нарастающая злость.

Охота началась. Может, последняя.

Может, на этот раз действительно последняя. И если он не ошибся, если это действительно Аллерия, то он закончит эту охоту как подобает.

Как в старые и совсем не добрые времена.

Ветер отчего-то беспокоится, но Лиралей не обратила на его тревожность внимания: случись что важное, он бы её предупредил. Только один раз, проходя под очередным мостом и наконец-то увидев вожделенную лестницу наверх, лучница вдруг явственно ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Она на миг остановилась, огляделась, но явной угрозы не заметила. Никого рядом не обнаружилось, только с поверхности слышны были голоса просыпающегося города, звук чьих-то шагов, стук колес повозки, доносящийся с другого берега канала. Рыжая несколько секунд так и стояла на каменной лестнице, в два пролета ведущей из-под моста, не понимая, откуда стойкое чувство опасности, нервно озираясь.

«Может, из-за недосыпа мерещится?..»

Где-то над мостом каркали вороны. Эти навязчивые и раздражающие вопли пугали. На миг помутнело в глазах. Отчего-то показалось, что тени по углам и тьма под мостом, из которой она вышла, стали разом гуще и черней.

И живее, как будто тёмные участки еле заметно зашевелились.

Лиралей помотала головой, пытаясь отбросить наваждение, но оно никуда не хотело деваться. Более того, её всё настойчивее подталкивал Ветер, будто беззвучно прося убираться отсюда. Однако дух-спутник не проронил ни звука, что заставляло её теряться ещё больше.

Обычно он сразу предупреждает об угрозе. О том, что именно угрожает его подопечной.

- Иду, иду, – прошептала лучница.

Выход с лестницы привел её в какие-то пустые переулки.

Смотреть по сторонам стало как-то внезапно страшно. На секунду Лиралей остро захотелось поверить в то, что на самом деле она задремала где-нибудь под мостом или в переходах под городом, а сейчас ей снится, что она поднимается по лестнице. Девушка поморгала немного, пытаясь прийти в себя, однако наваждение не рассеялось, живые тени не улеглись, а сама она – не проснулась.

Сумеречное утро стальным небом нависало над городом. Редкие лучи солнца пробивались через плотные облака. Лучница старалась идти, не оглядываясь, не смотря в тёмные углы. Казалось, что каждый участок, где нет света, при взгляде на него становится практически чёрным и шевелящимся.

Девушка нервно хихикнула про себя: это всё усталость. Это всего-навсего усталость. Сейчас Ветер доведет её до своего «старого знакомого», живущего на окраине, у кого можно будет и высохнуть, и поесть, и отдохнуть, и всё хорошо будет. Всё будет нормально. Просто слишком много всего за сутки произошло, и теперь она боится, что случится что-то ещё. А что опасного в цивилизованном городе? От стражи она отговорится или сбежит, от бандитов каких – тоже. Не о чем беспокоиться! А тени – не более чем её сонный бред.

Голоса людей доносились с большой улицы, в то время как Лиралей сейчас находилась под какой-то аркой между двумя близко лежащими домами. Стены, ровные, желтоватые, уходили на три-четыре этажа вверх. За поворотом был ещё один. И ещё один. Большая улица была где-то рядом, но из-за вдруг затихшего Ветра, всегда бывшего ей компасом, и из-за нарастающей паники Лиралей не могла сообразить, как ей выбраться из этого нагромождения близко стоящих домов. У большинства этих домов были закрыты окна, а некоторые здания и вовсе пустовали, что напрягало.

Видать, в неблагополучном районе вылезла.

С каждым новым поворотом становилось будто немного темнее. Лиралей это удивляло, но она мгновенно находила себе устраивающее её объяснение: просто дома, арки и крыши не дают свету достигнуть земли, а света в такое пасмурное утро и без того немного. И она просто заходит всё глубже под каменные навесы, потому и кажется, что темнота сгущается.

Да вот только тьма эта, чёрная и невыносимо глубокая, гипнотизирующая и затягивающая в себя, как омут, казалась отчего-то живой, дышащей, шевелящейся.

«Возьми себя в руки, это всего лишь освещение такое».

Она сделала шаг назад, пытаясь отвести взгляд от очередного тёмного угла, попавшегося на глаза, как накатило внезапное чувство ужаса, заставившее всё внутри резко сжаться, а сердце – заколотиться как безумное.

Лиралей обернулась.

Из почерневшего до абсолютного мрака мира на неё смотрели полыхающие зелёные глаза, под которыми скалилась поистине ужасная пасть.

Она походила лицом на Аллерию.

Не идеальная копия, но сходство слишком уж заметное, явное. Если это была маска, то наиотвратительнейшая: коли уж скрывать под личиной своё истинное лицо, то уж целиком, становясь совсем другим существом. Баланар никак не ожидал такой халатности от волшебницы, замечательно знающей, кто сидит у неё на хвосте не первое столетие, и кто способен сделать любую её ночь последней.

На миг он засомневался в своей догадке. Девчонка была не на шутку испугана. Аллерия на её месте не растерялась бы. Сколько раз он так подкарауливал волшебницу, но она всегда реагировала на опережение, убегая наперегонки урагану, берущемуся из ниоткуда, не раз и не два сметающего на своем пути деревья, а порой и дома, если Сталкеру удавалось подловить её в городах. Аллерия виртуозно пользовалась луком, но её реакции эльфа – не человека, – с самого детства росшего в страхе за свою жизнь и буквально играющего со смертью, мог позавидовать кто угодно. Она давно бы уже осыпала Баланара градом стрел, целясь в обнаруженные слабые точки, и смоталась бы. В очередной раз. Он заранее был готов к такому, и готов к тому, что если наконец запустить свои когти в эту птицу, то не остановится перед тем, чтобы вместе с ней разнести весь город. Что эта схватка будет долгой и изнурительной, но последней. Во всех смыслах. Ведь за ней «чёрный лист» окончательно опустеет.

Он ожидал что угодно, но не такой реакции, и растерялся сам.

Девчонка сделала шаг назад, выхватывая дрожащими руками лук и целясь в Баланара. Очевидная глупость, что сделают ему её стрелы? Она что-то шептала одними губами, похоже, не понимая, что сгущающийся вокруг мрак глушит все звуки; расширенные золотистые глаза смотрели на монстра с нескрываемым ужасом и паникой. Девочка вела себя как обычный человек: напуганная, растерянная и попавшая в ловушку в незнакомом месте, неожиданно оказавшись один на один с кромешной тьмой и нависающим над ней монстром.

Сталкер замешкался в недоумении. Всего на мгновение.

Внезапно взгляд жертвы стал осмысленным, а в Сталкера практически в упор полетела стрела, выведя из ступора. Да, эта стрела не смогла пробить его шкуру, оказавшись комариным укусом, весьма неприятным, но не смертельным. Но это мгновенно разозлило Баланара: скорее от злости на себя самого.

Если бы это был арбалет или огнестрельное оружие низкоросликов, а не лук, а цель быстрее взяла себя в руки и открыла огонь, промедление могло бы дорого ему стоить. Но главное было другое.

В отличие от «обычного человека» его мишень внезапно ощерилась и начала огрызаться. Что-то выкрикнув – звуки тонули, но по движению губ можно было понять, что это какое-то проклятие, – девчонка стремительно метнулась прочь, с проворством лисицы кинувшись за угол.

В отличие от «обычного человека», а уж тем более – столь юной девушки, толком жизнь-то не видевшей, лучницу не парализовал страх, она слишком быстро опомнилась и попыталась убежать.

Успехов в том, чтобы убежать от Баланара в полной темноте.

«Мама, да что же это такое?! Откуда?!»

Дыхание сбивалось, сердце готово было вырваться из грудной клетки. Никак не удавалось позвать внезапно исчезнувший Ветер: как будто голос отказал, она разом онемела. Онемела и ослепла, потому что ещё недавно её глаза отчётливо различали в сумерках стены и углы, деревянные ящики и бочки, окна, арки, небо над головой, а теперь весь переулок тонул в густой вязкой темноте, и не видно было дальше вытянутой руки.

Ноги спотыкались, было острое чувство, будто бы в них что-то вцепляется. Как сотни теней, маленьких пищащих, словно мыши, вгрызаются кожу, пауками пытаются ползти по ней вверх. Перепуганная насмерть лучница пыталась прямо на бегу стряхнуть их, но они ещё больнее впивались в плоть, мешая двигаться. Лиралей чувствовала себя так, будто её внезапно столкнули на дно ямы, кишащей крупными насекомыми, и эти невидимые, но вполне ощутимые твари разом накинулись на добычу, пытаясь сожрать её заживо.

Нормальный человек, попав в такую ситуацию, сейчас бы визжал и дергался, сходя с ума от ужаса. Нормальный, но не тот, кто прожил половину жизни около Западного Леса, а оставшуюся половину – в нём. Если на тебя что-то напало, и ты не смог это сразу убить – беги, что есть сил, надеясь только на себя, иначе к утру найдут только твои обглоданные кости.

И лучница бежала, как могла, пытаясь стряхнуть с себя этих тварей. Одна из теней впилась прямо в шею, как оборзевшая летучая мышь-вампир, хлопающая крыльями. Лиралей попыталась отодрать её, однако пальцы наткнулись только на собственную кожу, прокушенную и залитую кровью. Артерия не была задета – это было бы равносильно смерти. Лиралей продолжала бежать, наощупь пробираясь по подворотням, не зная пути, только чувствуя, что за спиной есть огромный монстр, гораздо худший, чем эти мелкие мешающие тени.

Новый взрыв страха, идущего откуда-то изнутри.

Под ноги что-то подвернулось, незамеченное во тьме. Лучница с беззвучным криком со всего размаху грохнулась на землю, рассадив в кровь руки о гравий. Из легких вышибло воздух, паника и ужас затмевали собою всё, мешая думать. Лиралей вскочила практически сразу, судорожно пытаясь нашарить в темноте стену или другой ориентир. Металлическо-деревянные края походили на какой-то ящик или крепеж, рядом обнаружился холодный кирпич. Она окончательно потерялась, не представляя, ни откуда, ни куда бежит. Рядом что-то двинулось, заставив дернуться и обернуться. Чёрное на чёрном, какие-то масляные пятна на дегтевом фоне. Нечто живое. Нечто огромное.

Подняв голову, она увидела распахнутую вертикальную пасть и два зелёных огня по её бокам.

Она многое повидала за свою короткую жизнь, но даже для неё это было уже слишком. Всё до жути походило на кошмарный бредовый сон, и происходящее никак не могло быть реальностью. Лиралей не хотела верить, что может так просто умереть. В чужом городе, ещё только что казавшемся безопасным. Пережив то, что было ночью. Нет-нет-нет. Это просто сон. Просто плохой сон!

Монстр кинулся на неё, когда внезапно по ушам резанул звук его рыка – и одновременно с этим прямо перед ней появилась незримая преграда из плотного воздуха, отбившая когти чудовища в сторону.

Звуки вернулись. И они были поистине ужасны.

Скуля от страха, девушка кинулась наугад в сторону. Арка, какие-то ящики, ползти прочь отсюда, спотыкаясь и падая… опора резко ушла вниз из-под ног, с громким истошным воплем Лиралей кубарем прокатилась вниз по ступенькам – каменную лестницу она не заметила. Вылетев на площадку, за которой сразу же всё обрывалось в темноту, лучница поднялась на разодранных локтях. Взгляд её ушел вверх, ища небо, но она увидела только серое пятно на фоне вырастающих из черноты не менее чёрных пятен. Всё выглядело так, будто весь район вдруг разом погрузился в ночь, в кромешный непроглядный мрак.

Этого не могло быть. Этого всего попросту не могло быть. Происходящее походило на игры разума, устраиваемые особо настырными духами на болотах, но из их хватки было легко вырваться, и это всё было не более, чем иллюзия, наваждение и самообман. Оно не было настоящим…

Такого быть не может!..

Она слышала шаги монстра. Он двигался сюда. Нарочито неспешно и медленно, будто зная, что она всё равно не сможет никуда от него убежать. Уже зная, что у неё вывихнута при падении нога. По лицу покатились слезы, не то от безысходности и отчаяния, не то от невыносимого страха, сжимающего сердце и легкие, прошивающего сознание, сводящего мышцы. Этого не могло быть. Это было. Это происходило наяву. С ней. Не с кем-то другим.

Наощупь, Лиралей поползла в ту сторону, где темнота была не такой чёрной. Лестница шла дальше вниз. Цепляясь за перила – одна из ладоней оказалась чем-то уже разорвана, и всю руку заливала кровь, – девушка попыталась подняться и, держась за шершавую металлическую балку, хромая, побрести вниз. Шелест и настойчивые звуки, похожие на шёпот, приходящие отовсюду, пугали её. Она чувствовала себя так, будто сходит с ума – и осознает это. И ничего не может с этим поделать. Потому что с ней играют, как кошка с мышью перед тем как разорвать её и сожрать.

Впереди мелькнул свет. Неровный, слабый, похожий на зажженную свечу в кромешном мраке. С каждым шагом вниз по лестнице он оказывался чуть выше. Фонарь? Свет из чьего-то окна? Ничего не видно. Только этот огонек, уходящий всё выше и выше. Почему монстр не догнал её сразу? Может, отстал?

Может, его и не существовало, и лучница попала в какой-то жуткий кошмар? а на самом деле просто мирно спит где-нибудь под мостом… Неопределенность пугала, но вот Лиралей услышала шаги вновь – и неопределенность показалась лучшим, что только могло быть в такой ситуации.

Смерть приближалась неторопливо. Зная, что уверенно и твёрдо ведет жертву в тупик.

Это действительно оказался тупик. Мёртвый конец. Глухая грязная стена, в которую уперлись ободранные ладони. Стена под чуть мерцающим магическим светом фонарем, видимо, включившемся вновь, как только вокруг стало темно. И слева, и справа от лучницы были точно такие же глухие стены, уходящие вверх, рядом были навалены какие-то деревянные и металлические обломки, тряпье и какой-то мусор.

Лиралей с отчаянием несколько секунд смотрела наверх, на такой далекий и недостижимый кусочек неба и краешек крыши, до которого никак не добраться. Внутри всё сжималось, лицо заливали слезы, губы дрожали, и хотелось завыть, но она отчаянно сжимала зубы, стараясь подавить панику. Лихорадочные мысли метались от стены к стене, ища выход, но его не было. Как она хотела бы уметь летать! провалиться сквозь землю, или чтобы Ветер, обнявший её за плечи, смог поднять её наверх!

Пальцы заскребли по кирпичной стене, как царапая запертую дверь, которую невозможно открыть.

Это не было сном. Она не могла проснуться.

Это было реальностью, из которой она не могла выбраться.

Тупиком. Ловушкой.

Новый взрыв страха, разрывающего изнутри, но все чувства уже притуплены отчаянием, и просто бессильно сползаешь вниз, падая на колени, по-прежнему упираясь в стену. Тени – маленькие, копошащиеся, видимые в неверном свете слабенького фонаря, кусают слабенькими бесплотными зубами, будто пытаясь оторвать себе кусочек от добычи. На освещенном участке стены и земли под ней видны были их силуэты, и вправду похожие на бесформенных чёрных зверушек – может, мышей или мотыльков, безуспешно пытающихся грызть заживо свою жертву, уже неспособную сопротивляться, парализованную отчаянием.

Одна тень походила на маленького мышонка, недоуменно смотрящего на неё снизу-вверх, не прикасаясь. Силуэт расплывался из-за слез, застилавших глаза, но Лиралей была уверена: этот мышонок заглядывает ей в глаза, будто пытаясь в них что-то отыскать.

Она невольно улыбнулась своему наваждению кривой улыбкой.

- Что ж ты смотришь, – прошептала лучница одними губами, практически не соображая уже, что говорит. – Ешь уже.

«Только бы это быстрее закончилось!..»

Мышь сморгнула и вдруг шарахнулась прочь, как внезапно отхлынули и все остальные тени, оставив свою исцарапанную и искусанную жертву сидеть в тупике, под мёртвой стеной. Свет сверху что-то заслонило. Лучница зажмурилась. На её плечо опустилась какая-то тяжесть, а потом её резко развернули на себя, прижав спиной к стене. Воздух выбило из легких от сильного удара, девушка жалобно выдохнула от вспышки боли в спине и плече.

Лиралей не хотела открывать глаза: она боялась, действительно боялась увидеть ещё раз эту страшную морду с ужасающей пастью.

Тяжелое дыхание, сопровождаемое сиплым рыком, прямо на лице.

Почему-то это чудовище до сих пор её не убило. Как будто издевалось. Как будто ожидало, пока она на него посмотрит снова – чтобы знать, что именно её прикончит. Или чтобы увидеть, как её будут медленно разрывать на куски.

«Нет. Нет. Нет, этого не может быть. Я сплю. Сейчас… я открою глаза – и проснусь…»

Это была совсем не маска, а слабый ветер совсем не был тем сумасшедшим ураганом, уничтожающим всё на своём пути.

На него смотрели отчаянные, не верящие в происходящее воспаленные глаза, совсем не похожие на жесткие злые глаза Аллерии. Несмотря ни на что, Сталкер был уверен: даже перед лицом смерти воздушный маг бы ни за что не зарыдала бы, как эта сжавшаяся девочка. Он слишком долго гонялся за её отцом и за ней самой, чтобы не знать эту семью. Аллерия бы встретила свою смерть гордо. И скорее всего, она действительно её встретила те самые шестнадцать лет назад.

Лучница несколько секунд смотрела в глаза монстру, после чего снова зажмурилась и опустила голову, ещё больше сжавшись.

«Глупо».

Он выдумал себе сходство с Аллерией, на пустом месте. Мало ли похожих лиц? Век за веком он встречал людей и эльфов, ничем не отличающихся друг от друга, каких видел столетие, два, пять, десять назад. И эта девчонка не была идеально похожа на Аллерию, лишь очень отдаленно. А сама волшебница ни за что не стала бы использовать такую глупую и нелепую маскировку.

И уж тем более она не стала бы ребенком рыдать, забившись в угол под стеной…

Это же просто новенький маг воздуха, хорошо ещё, если вообще знающий о своих способностях. Случайно оказавшийся родом из Западного Леса, где пропала Аллерия. Будь эта девчушка хоть чуть сильнее, дух рядом с ней смог бы по одному приказу человека – человека, не эльфа… – превратиться в тот самый ураган, от которого весь район лежал бы в руинах. Будь она хоть немножко опытнее, она бы, даже не будучи Аллерией, превратила бы эту погоню в достойный поединок. И Баланар бы убил её со вкусом, и с удовлетворением, а не глухим чувством опустошения.

«Это действительно ребенок».

Поистине, он начинает сходить с ума.

Поначалу вспыхнувшая и разогревающая, обжигающая изнутри груди злость медленно затихала, снова сменяясь сжирающей пустотой. Схлынула ярость. Она просто растворилась в вязком жидком сумраке, чёрном, как деготь.

«А ведь это могла быть Аллерия…»

Сталкер выпрямился, отстраняясь от жертвы, свернувшейся в клубок. Он мог бы убить её в один удар. Мог бы разорвать и сожрать. Но он не был голоден, и у него не было желания убивать сейчас – оно утонуло в новом приступе досады и разочарования. Он некоторое время безразлично смотрел на беззвучно ревущую девчонку, уткнувшуюся в свои колени. Он хорошо знал, какой страх внушает людям одним лишь своим взглядом, и как их сводит с ума чувство, когда ты загнан в угол монстром, который тебя убьет в один взмах. Он видел таких людей век за веком, и он же превращал их в просто мясной паштет на костях. Многие даже не сопротивлялись, скованные ужасом. Большинство из них даже не пытались отвечать на его попытки издеваться, на его слова.

Мясо. Бесполезное мясо.

Ветер настойчиво толкал его под крыло, раздражая, будто пытаясь отогнать. Будь он сильнее, дух, отдавшийся во власть человека, Баланар, может быть, ещё бы с ним «поговорил» по душам, попытавшись поспорить со стихией.

- Как тебя зовут? – хмуро поинтересовался Сталкер, ногой толкнув девчонку, как человек толкает забившегося в угол кота.

- Ли…ли…ралей, – тихо прошептала рыжая, сорвавшись на скулеж.

- Аллерию знаешь?

- Н-нет, я… я слы…слышала о ней, но никогда её не в…идела.

Счастливы незнающие. Они даже не ведают, как близко от истины только что прошли, уходя прочь в счастливом незнании.

Они оба не знали, насколько близко стоят от правды – на расстоянии одного шага, одного лишнего слова.

В конечном итоге, эта девочка не умерла от страха, но попыталась рыпаться, попыталась отбить свою жалкую жизнь. Не умоляла её пощадить. Она не могла ничего сделать, и хныкала как дитя, но что ещё ожидать от... ребенка? Она что-то напоминала ему. И, долго-долго вглядываясь в этот сжавшийся силуэт, он, к своему несчастью, вспомнил, что.

А ведь он так надеялся, что навсегда вытер из памяти маленькую тарийскую девчушку, поднявшую его как-то давным-давно посреди дня, настойчиво утверждающую, что видела каких-то чудовищ. Образ дочери, твердящей про страшных монстров, не раз и не два приходил во снах, в первый век после катастрофы. Она словно смотрела на него укоризненно, на то чудовище, которое являлось не только к завоевателям, но и к их детям, ничего не ведающим о грехах отцов. А он говорил себе, что поступает правильно – ведь её убили точно так же, ни в чём не повинную. Ведь их всех убили точно так же. Он был уверен, что несет правосудие, отгоняя прочь из мыслей эту заплаканную мордашку, просящую побыть с ней до вечера, защитить от неведомых монстров.

Как-то раз она просила отца рассказать о Большом Сиянии, грезя о том, что пусть даже к своей старости, увидит Малое Сияние. Увы, она не дожила до него.

Никто не дожил.

Он её забыл – как и всех, кого похоронил в первые ночи. И хотел бы никогда не вспоминать больше. Вот только отчего-то, быть может, от приближения того самого Большого Сияния вновь, всё чаще вспоминал это, натыкаясь раз за разом на режущие осколки воспоминаний. И эта плачущая глупая девчонка-человек, съежившаяся под стеной, болезненно напоминала маленькую девчушку, которая боялась дневных монстров.

Как хотелось поверить, что этого всего никогда и не было.

- На Сияние пришла посмотреть? – уже спокойнее спросил Баланар, даже не зная, зачем задает этот бессмысленный вопрос.

Всхлипнув, Лиралей кивнула, не открывая глаз.

- Да.

«Как же всё это глупо и нелепо».

Он может её легко отпустить, без каких-либо опасений. Кто же поверит в тот бред, что она наговорит, если вообще вспомнит, что было этим утром?

«Селемене с тобой, живи. Может, даже посмотришь на Большое Сияние. Раз в жизни бывает. Не лишать же тебя такого шанса».

Развернувшись и сложив крылья за спиной, он направился прочь, обратно к лестнице, ведущей в этот мёртвый переулок. Он ещё некоторое время слышал эти всхлипы за спиной, пока они не заглохли, слившись с тишиной. Что будет с ней дальше – его не волновало. Это уже её проблемы. Пусть радуется, что жива осталась. Редко кому выпадает такой шанс после встречи со Сталкером.

«Ты совсем размяк за последнее время», – сам себе сказал Баланар. Трудно было поспорить с этим.

Пустота внутри разрасталась, заполняя собою всё, топя в себе все остальные чувства, притупляя их. Темнота потихоньку рассеивалась, сменяясь прежними тихими сумерками. Вряд ли кто-то даже заметил эту маленькую ночь, внезапно наступившую в тихом старом квартале, где половина домов стоят заброшенные, а в другой половине ещё даже не просыпались. А те, кто даже заметил темноту за стеклами или услышали крик – не высунулись из дома.

И правильно сделали.

Пошел мелкий дождь. Сквозь серое пасмурное небо виднелись малые звезды – осколки древней луны. Их сияние заметно теперь было и в дождливый день, а значит, оставалось совсем недолго.

Он надеялся, что это Сияние будет его последним.

В конце концов, исполнится последнее неисполненное желание, которое он по юношеской дурости загадал полторы тысячи лет назад.

А больше ему ничего от этой не-жизни уже давно не нужно.

Полдня спустя

Дождь настойчиво барабанил по толстым стеклам, изредка раздавались из-за окна отголоски грома. Моросившие весь день мелкие капли переросли теперь в настоящий град, обрушившийся на окрестности. К вечеру-ночи всё прекратится, а к середине следующего дня маги обещали разогнать облака, если не развеются сами по себе. А на следующей ночи будет то самое Большое Сияние, которого с таким нетерпением ждут все, от мала до велика. Потом пару дней народ походит под впечатлением, и забудет, может, навсегда. До следующего Малого Сияния никто не вспомнит, может, под старость только детям расскажет, которым ещё только суждено – или не суждено – увидеть мизерную часть праздника, который видели их предки.

А пока что дождь колотит в окно, и стучится в него порывистый ветер. Дух, беспокоящийся о состоянии своей подопечной, к которой он же и привел. Ветер просил впустить его, и Раста открыл ему окно, позволив незримому духу войти в его дом, хотя редко сам приглашал духов и теней в своё жилье.

Но этому Духу можно было верить. Невысокий худой шаман, потомок холмовых троллей и ещё чёрте знает кого, знал, с кем разговаривает. Он давно, очень давно знал Ветер, и знал его предыдущего хозяина. Точнее, хозяйку.

- Я думал, – произнес шаман, – ты придешь с Аллерией. Снова.

Ветер вошел – и сразу кинулся незримым потоком к девушке, свернувшейся клубком на подстилке, вокруг которой мерцали свечи. Рядом сиял теплый камин и стояло несколько мисочек с водой и целебными растворами, разложены были травы и бинты. Огненные блики, вперемешку с тенями, скакали по ещё бледной коже человека, мирно дремлющей на полу. Большинство царапин он обработал, заживил вывихнутую ногу и другие физические повреждения. А пламя и добрые тени довершат дело, залатав психику, по которой был нанесен сильный, почти сокрушительный удар. Рыженькая чудом его выдержала: это не была магия и не была псионика, в прямом смысле этих слов. Это было нечто другое. Что-то древнее и страшное, от чего несло первозданной тьмой и лунным светом. Силой, которую могли даровать только боги.

Раста не первый раз видел эти следы. В прошлый раз, много лет назад, когда он только-только потерял своего наставника и начал в одиночестве странствовать по миру, к нему внезапно посреди ночи бесцеремонно ввалилась эльфийка. Она сделала несколько шагов, светловолосая, высокая – и смертельно бледная, но с пугающей скалящейся ухмылкой на лице; её поддерживал незримый дух, в разы сильнее, чем Ветер был сейчас. Что-то проговорила, и рухнула без сознания, но всё ещё счастливо и зло ухмыляясь, как будто только что обманула саму смерть. Он помог тогда ей, обработал её жуткие раны, оставшиеся от крупных когтей.

Шаман дивился невероятной стойкости её психики, выдержавшей, судя по следам в памяти, не один и не два удара. Всё её сознание было в глубоких плохо затянувшихся шрамах, многим из которых было не одно столетие. Эти травмы уже столь застарели и столь тяжелы, что исцелить их не представлялось возможным.

Эльфийка ушла через два дня, когда смогла вновь стоять на ногах, полная энтузиазма, снова рвущаяся в бой, в новую бесконечную пляску с Ветром. Но всё то время, которое она провела у шамана под заботливым присмотром, щедро отплатив ему за помощь и укрытие, всё это время шли дожди и бури над деревенькой, где он тогда жил. Раста хотел бы, чтобы Аллерия задержалась чуть подольше: ему не с кем было поговорить, мало кто из людей приближался к странному полу-троллю, его сторонились, а часто и вообще боялись – да и не зря.

Однако она ушла, чтобы не подвергать деревню опасности. Если бы поселок не разрушили внезапно нагрянувшие проливные дожди и сумасшедший ветер, унесший не одну крышу, то в деревеньку бы по следам сумасшедшего эльфа пришло нечто куда более страшное. По крайней мере, так говорила сама Аллерия, усмехаясь и улыбаясь своему несчастью, похоже, даже находя какое-то своё удовольствие в гонке длиною в жизнь наперегонки с ночным чудовищем из сказок, пытавшимся убить её с самого детства. От колыбели и до могилы.

Смотря ей вслед, Раста качал головой. Он чувствовал, что Аллерия уже не справляется с Ветром, уже не способна держать его в узде. Что недолго магу осталось жить, и если её не догонит неведомый монстр, её убьет её собственная сила. Она стремительно теряла контроль над ней; сеть ужасных шрамов на её разуме не исцелить было уже ничем. Маги воздуха и ветра часто находят свою смерть в своей стихии. Очень часто. Они гибнут в штормах, в ураганах, разрываемые и задушенные вышедшей из-под контроля мощью. А поврежденное сознание только стремительнее приближало неизбежный конец.

Аллерия это понимала. И беспечно смеялась, смотря в лицо своему проклятию.

Это было почти два десятилетия назад, если не больше.

- Это твоя новая хозяйка, Ветер?

Утвердительный посвист.

- И как зовут маленькую леди? – улыбнулся Раста во всю свою большезубую улыбку.

Ветер ответил, всё так же беспокойно увиваясь рядом со спящей девчушкой, тревожа огонь и свечи. Человек заворочалась, сквозь сон услышав своё имя из уст духа, что-то невнятно пробормотала. Раста провел ладонью по волосам Лиралей. Девочка зафырчала во сне, будто маленькая лисица, свернулась в клубок ещё плотнее, обхватив руками плечи.

Она была чертами лица неуловимо похожа на Аллерию – а её лицо Раста запомнил навсегда, уж больно колоритная то даже для эльфа была особа. Несмотря на человеческий облик девочки, в нём шаман смутно угадывал слабые эльфийские черты. У эльфа был ребенок-человек. Человеческая кровь в большинстве случаев безоговорочно брала верх, и полуэльфы ничем внешне не отличались от людей, кроме чуть более долгой жизни, высокого роста, острого зрения, да более выраженных магических способностей. Чаще всего они даже не знали, что они не совсем люди.

- А что случилось с Аллерией?

Отблеск молний заплясал по стеклу, на секунду озарив комнатушку.

Ветер грустно и печально засвистел, вдруг срываясь на надрывный плач. Его вопль походил на волчий вой, такой же пробирающий и жуткий, вплетающийся в грохот грозы.

Раста кивнул, сразу всё поняв. Действительно, вышедший из-под контроля шторм, через несколько дней после рождения ребенка, уничтожил всё. И Ветер, вдруг опомнившийся от охватившего его безумия, спустился на руины домика-сторожки, и нашел выжившую маленькую девочку – дочь своей убитой хозяйки. Он следовал за Аллерией всю жизнь, становясь сильнее и сильнее вместе с ней, и теперь сознательно и по собственной воле выбрал в хозяева её единственного отпрыска, даже не знающую, что вместе с силой матери она унаследовала и её проклятие.

С которым только что и столкнулась.

- Как он её вообще отпустил? – подивился шаман.

Ветер не знал ответа. Или знал, но молчал. Ему главное было только то, что Лиралей жива, а остальное – неважно. Дух сейчас был слаб в сравнении с теми временами, когда его хозяином была Аллерия, не мог спасти свою подопечную от чудовища и корил себя за это.

Раста мог только посочувствовать ему. Он хорошо знал, как некоторые духи привязываются к своим покровителям, становясь их друзьями, их неотъемлемой частью. И вместе с Лиралей Ветер потерял бы часть себя, как уже терял, когда погибла Аллерия.

Как уже терял, когда погиб её отец. Если бы он только мог, он бы объяснил этому чудовищу, что не все маги, участвовавшие в бойне на Таре, делали это по своей воле. Он ведь помнил, дух-долгожитель, как его позапрошлый хозяин их пытался отговорить, как просил не допускать катастрофы и геноцида, обойтись мирными путями, и как его заткнули в ответ, недвусмысленно пригрозив всей его семье смертью. Но его слова не имели никакой цены, когда маги ступили на Тар, люди, эльфы и иные Живые, но в основном – люди.

Они убивали, а их убивала в ответ восставшая буквально из мёртвых тень – и Баланара нельзя было винить в его мести.

У каждого была своя точка зрения в конфликте, каждый знал что-то своё и не хотел слушать никого другого, кроме самого себя.

Ветер, разумный и очень старый дух, хотел бы положить конец древней вражде, раз и навсегда поставить точку в этой истории. И если бы был мирный путь, он бы им воспользовался. Вот только любая его ошибка могла стоить жизни его любимой подопечной, а «словами» чудовищу не докажешь ничего.

Лиралей будет в безопасности только если Сталкера не станет.

Кровавая вендетта, тянущаяся поколениями, слишком затянулась, и решать её мирно было уже поздно.

- Может, раз он отпустил её, – заметил Раста, почувствовав печаль Духа, – он больше не будет опасен?

Увы, Ветер на это не надеялся. Сейчас Лиралей чудом избежала смерти, вот только достаточно хотя бы одному из них узнать хоть что-то о другом – и он не сможет остановить их от мести. Баланара он хорошо знал. Узнай он, что Лиралей – дочь Аллерии, и он не остановится ни перед чем, чтобы убить лучницу. Но Ветер знал и Лиралей. Узнай она, кто и как убил её деда, и кто превратил жизнь её матери в несколько столетий кошмара, – девочка, несмотря на свою человеческую слабость, сделает всё возможное, чтобы стать как её мать – и жестоко отомстить за века противостояния.

Это станет действительно последней очной ставкой, и пощады не будет ни с одной стороны: они не успокоятся, пока один не отправит другого в могилу следом за его предками, не слушая ничьих слов.

Как только один из двух узнает о другом – пойдет обратный отсчет, и ничего уже его не остановит и не задержит.

***

Проклятая гроза не хотела кончаться, и грохот разносился по окрестности, то и дело заставляя Луну ненадолго просыпаться и снова проваливаться в сон – до следующей молнии. Сон этот был беспокойный и неприятный, и снилось ей что-то страшное и злое. Всадница продремала половину дня мёртвым сном, без сил рухнув на предоставленную кровать, как только представилась возможность. И дремала бы до самой ночи, если бы не эта гроза, выуживающая из сна и снова в него кидающая. Самое противное в таких случаях, что ты зависаешь на границе между сном и реальностью, ничего не соображая, ничего не различая. Блеск от молний, бьющий в закрытые веки, проникающий сквозь залитые дождем стекла, и грохот грома превращаются в сумасшедшие и жуткие образы, разрывающие сознание на куски.

Утро прошло отвратительно. Разговор с администрацией насчет награды за голову Аши чуть было не закончился арестом, Луну спасла только её форма, её изворотливость и поручительство Августы, раньше неё прибывшей в ратушу. Ей не хватало ещё просидеть сутки в карцере, до выяснения обстоятельств. Хвала Селемене, Люцию никто в лицо практически не помнил, и узнал её только сам управляющий городом, да и то дело быстро замяли, под расписку Августы…

В конце концов, мало ли людей, похожих друг на друга, и кто будет смотреть прямо в эти фиолетовые глаза, чтобы убедиться в своей сумасшедшей догадке? Тем более, что Люция давно мертва, да и Луна предпочитала, чтобы её считали другим человеком, порвавшим со своим разбойным прошлым. Окровавленная отрезанная голова Аши, лежащая прямо у ног управляющего, и взявшая на культ ответственность за Луну Августа, поставили точку в диалоге.

Свои деньги всадница получила, как и лечение. Лекарь оказался ей знаком… и даже более, чем. Именно он лечил местных «воров в законе» после их стычек с ней и её старым отрядом. Старик не стал закатывать истерик, доброжелательно улыбался. «Судьба так непредсказуема и иронична, – заметил старый лекарь, обрабатывая раны от когтей. – Вчера я лечил ваших врагов. Сегодня – вас. Вчера вы были нашим врагом. Сегодня – нашим другом. Я нахожу это забавным, как быстро всё встает с ног на голову, как всё изменяется, но сами люди остаются такими же, какими были, неизменными».

Люди не меняются. Совсем. Так и умирают дураками, продолжая верить во все те сказки, что им наговорили, со своими заблуждениями и грехами, и на их место приходят новые люди, с новыми убеждениями и заблуждениями, хитрые и изворотливые в одном, но всё так же наивные и простодушные в другом.

Человечество не меняется. Им до сих пор правит жадность и хитрость одних – и простота и доверчивость других. Им до сих пор незнание и знание, и отнюдь не всегда знание превращается в силу, зато чужое незнание нередко становится великолепным инструментом.

Луна знала этот и другие города изнутри. Луна знала эту жизнь изнутри, со всеми её нелицеприятными внутренностями, так легко вываливающимися из неё – прямо как из разрезанных людей, да и не только их. Независимо от расы и от страны, внутри все оставались одинаковы.

Новый всплеск молнии за окном. Всадница лежала на кровати в одиночной комнате, выделенной ей в гостинице, рассеянно смотря сквозь полуприкрытые веки на узоры, вырисовываемые дождем на стекле. Грохот пришел с некоторой задержкой, и следом за ним новый блеск молнии на миг озарил мир, после чего всё опять провалилось в блаженную темноту.

Ей снилось что-то плохое, но она никак не могла вспомнить, что именно. Да и привыкла мгновенно вычищать из памяти подобные сны, сохраняя только те, что ей были интересны, но чаще – вообще не воспринимая их всерьез. Однако её память никак не хотела стирать улицы города, чем-то неуловимо похожего на Лирасс, и храма, похожего одновременно и на их храм Селемене, и на большой собор или даже крепость. Улицы, объятые огнем; раскаленные камни; полыхающий храм; чей-то жуткий, безумный смех, звучащий громче предсмертных криков. Мир, заживо сгорающий в огне.

С каждой деталью, выуженной из чёрного омута подсознания, Луна всё больше вспоминала сон, и теперь уже жалела, что начала его вообще вспоминать – больше она не могла его забыть.

Всплеск молнии, феерической сеткой впившийся в небо, невыносимо яркий, заставляющий закрыть глаза.

Глубокая темнота, вымокшая в непрерывном ливне, идущем из разверзшихся небес уже не первый час. Силуэты мёртвого города, изуродованные трупы под ногами, изувеченные тела людей и ещё каких-то существ, выглядящих смутно знакомыми – как будто всех их скинули в одну канаву, ставшую общей могилой. Изредка над руинами вспыхивает молния, и отблески света пляшут по земле, выхватывая из мрака ужасающие останки ещё недавно живых существ. Камни прожжены насквозь, и местами до сих пор горит, несмотря на дождь, огонь – даже не думая затухать под ним. Новая молния отпечатком врезается в глаза, сохраняясь в памяти даже когда мир вновь падает в скользкий мрак.

А за ней следом приходит надрывный крик грома, пробирающий до костей.

Луна вздрогнула, не ожидая настолько громкого дробящегося эха от грома. Сонливость как рукою сдернуло. Всадница поднялась на кровати. Она было привычно потянулась погладить Нову, обычно дремлющую рядом, однако нашла пустоту и запоздало вспомнила, что пантера осталась там же, где и зверь Августы. То есть, неведомо где: эти странные кошки умудрялись исчезать, когда им это было необходимо, и появляться по первому зову хозяйки, будто приходя из ниоткуда. Баланар был, похоже, прав в том, что эти звери были не в полной мере материальны, а скорее являлись самостоятельной проекцией своих хозяев, их лунной тенью.

«Интересно, как он там. Надеюсь, он не натворил ничего в городе – ещё не хватало это разгребать».

Конечно, это была самонадеянная, самоуверенная мысль: что бы она тут-то разгребла, когда у неё самой отношения с местной стражей держатся на соплях. Да и с какой стати она должна отвечать за это чудовище?.. С какой стати она за него… беспокоится?

Вся сухая одежда лежала сложенной на тумбочке, а в комнате было весьма прохладно. Встав с кровати, кутаясь в подхваченное следом за собой одеяло, Луна направилась к окну.

Её поселили на самый высокий этаж гостиницы, и без того находящейся на центральном городском холме, не так уж и далеко от ратуши, собора и других весьма крупных зданий. Отсюда открывался вид сразу на две площади, а следом за ними и на добрую половину города, лежащую ниже холма, видны даже озеро и река. В сырой от дождя темноте мерцали редкие огни: те фонари, что работали на магических узорах, а не на обычном топливе, и включались, как только вокруг становилось темно.

Весь город как на ладони.

Большой, очень большой город, и всё равно не такой огромный, как столица, с чьих улиц она была родом. И при этом совершенно такой же изнутри. Люди здесь точно такие же, как и везде. И не только люди.

Интересно, как выглядел бы этот город, гори он в огне? Наверное, точно так же, как в её странном сне.

За этими мыслями Луна не заметила, как заскрипели доски за спиной. Она не ожидала, что здесь ещё кто-то будет, просто стояла, кутаясь в тонкое одеяло и думая о чём-то своём. Ещё один белоснежный блик молнии скользнул по окну, озарив комнату, и только сейчас Луна заметила что-то краем глаза, но не успела среагировать.

На плечи опустилось что-то тяжелое, в кожу сквозь тонкую ткань уперлись когти. Луна вздрогнула, но практически тут же успокоилась, как только прямо над её ухом раздался знакомый хриплый смех.

- Так тебя, всё-таки, можно напугать.

- Я просто не проснулась ещё, – пробормотала всадница растерянно, первое, что пришло в голову.

Действительно, разморенная усталостью и плохим сном, и уж точно никак не ожидавшая внезапного визита, она оказалась не готова к такой встрече.

- Что ты тут делаешь? – спросила Луна, взяв себя в руки.

- Сплю. Ты меня разбудила своими разговорами вслух.

Всадница недоуменно задрала бровь, запрокинув голову, смотря на монстра.

- Я говорила вслух? – уточнила она.

- Последние полчаса-час, – Сталкер убрал руки и отошел. – Когда я только сюда пришел, ты спала мирно.

Нечто в его тоне выдавало: ему очень не понравилось что-то из того, что она бормотала во сне. Но Луна решила тут же сменить тему. Тем более, ситуация… вышла не очень удобная. Она по-прежнему стояла босыми ногами на холодном деревянном полу в тёмной комнате, кутаясь в одеяло и недоуменно смотря на Баланара, откочевавшего обратно в угол, в котором он, похоже, и находился всё это время. Согласитесь, не самое… однозначное положение.

- Как ты вообще сюда забрался? – поинтересовалась она.

- Через окно, – пожал плечами Сталкер. – Ты спала как убитая, даже ухом не повела.

Устроившись у стены, он укрылся своими крыльями, отчего стал напоминать большую и очень недовольную летучую мышь. Зелёные глаза монстра мерцали во мраке двумя узкими щелями, смотрящими из черноты.

- Больше мест в городе не нашлось? – улыбнулась Луна.

Ответа не последовало. Некоторое время стояла глубокая тишина, пока Луна наконец не вздохнула, направляясь обратно к кровати, присаживаясь на её край:

- Охота не задалась?

- Прекрати задавать тупые вопросы, человек, – мрачно процедил Сталкер. – Просто помолчи. Ты и так слишком многое наговорила.

«Интересно, что из этого было произнесено вслух…»

…Цикл возвращается туда, откуда начался.

Может, Селемене действительно забыла про нас. Забыла про меня. И я жил лишь потому, что когда-то загадал это глупое желание. Ничего не решал и ни на что не влиял, всего лишь одну за другой устранял цели из всё сужающегося «черного листа», вычеркивал из него лицо за лицом.

Бессмысленно и глупо, ведь когда закончилась бы эта месть – исчерпал себя бы и смысл жить.

Цикл подошел к концу, и две луны, мёртвая и живая, вновь возвращаются на начало одного гигантского круга длиной в полторы тысячи лет.

Всё вернулось на свои круги. У Селемене появились новые подданные – и для них это будет такой же праздник жизни, каким был для нас когда-то.

Ничего не изменилось, и мир тоже не изменился.

Ты здесь просто не нужен. Ты лишний. И ты никогда и не был нужен, даже когда наивно считал, что несешь великую миссию, справедливую и праведную месть. Что изменилось от неё? Ровным счётом ничего. Вас вычеркнули, как ты вычеркивал лица из «чёрного списка», а ты до сих пор не хочешь признать это, посмотреть фактам в лицо. Вас просто превратили в легенду.

И ты остался последним в своём же «чёрном листе».

Через полтора дня наступит Большое Сияние.

Цикл подходит к концу, Баланар. Исполнишь свою последнюю, глупую и уже ненужную пустую мечту, превратившуюся в прах – и можно уходить.

Пусть Селемене сама вычеркнет последнего Живого в списке смертников. Она и так сделала тебе огромную услугу, позволив прожить столько, позволив свершить месть, которой ты так жаждал.

Вот только эта странная женщина с тем-самым-именем всё смотрит на тебя, будто чего-то ждёт, как ответа на незаданный вслух вопрос.

Или, может, чего-то ждешь ты сам?..

Примечание к части

18.09.2024

Фрагмент с желанием пережить это мгновение снова имеет просто тяжелейший эмоциональный окрас. Подобные флэшбэки/наваждения/сны всегда прописывались Спиралью мастерски. В целом данная и следующая главы - это шедевры относительно построения психологических/ментальных образов персонажей и представления их груза/историй за спиной. Всё, что здесь происходит - в разы лучше, чем экспрессивный поток так себе написанной мной экспозиции ранее в первом акте.

Все таки занимательная трактовка способностей Сталкера. Сцена, где он преследует Лиралей тому пример. Действительно интересно, как даже после некоторых, по моему мнению, ошибок в начале первого акта - Спираль выдала атмосферную и даже страшную сцену, показывающую влияние Баланара на смертных. Да и говоря о его образе целиком - получился жестокий, пусть и уставший, монстр без компромиссов. Действительно чудовище, а не просто некий нитакусик. Луна, впрочем, в этом плане усердно с ним соревнуется.

Сцена с охранниками мне напомнила забористую поинтовскую дурку, которая писалась уже значительно позже Ноктюрнала в полном реворке. Это интересно, ведь по сути, это один из весьма немногих случаев, когда Спираль играла в юмор, и играла здесь весьма успешно, несмотря на собственные заявления о том, что у неё чувство юмора напрочь отсутствует.

По тексту частенько вскользь упоминаются личности, которым Баланар когда-то открывался, однако ружье это или просто невинная детализация - знает только сама Спираль.

Episode 13. Weave it Anew

Примечание к части

Приношу извинения за такую огромную задержку с текстом. Надеюсь, эта глава стоила такого длительного ожидания.

Отдельное спасибо Blade Wolfy за помощь, мотивацию и тот-самый-эпизод.

**Soundtrack:**

*указаны в каждой части текста отдельно*

**Примечание:**

«Weave it Anew» – «Сплети Всё Заново»

Название является отсылкой к убранному в черновики фику.

PART I. Remains

Soundtrack: Angelzoom – Into My Arms

Молчание тянулось, становясь невыносимо долгим, давящим. За окнами усиливался ливень. Он нещадными тяжелыми струями хлестал по черепицам и по мостовой, по стеклам и камням. Полыхающие молнии озаряли небо – тёмное, почти чёрное. Оно нависало над городом будто свинцовый потолок, готовый вот-вот обрушиться и погрести под собой Лирасс.

Баланар не торопился засыпать снова. Может, просто не мог. Почему-то из всего города, где столько укромных, тихих, безопасных мест, где Сталкер не рисковал пересечься с кем-либо, он выбрал этот уголок, где спокойствие было весьма сомнительно.

Почему – оставалось вопросом.

Пересекаться взглядом с монстром, молча сидящим в углу, Луне не хотелось. Короткую «игру в гляделки» она проиграла, первая отведя глаза и теперь просто созерцала глубокий омут за окнами комнаты, лишь бы не смотреть в сторону Сталкера. Было нечто невыносимо тяжелое в глубине зелёных огоньков его глаз, мерцающих в темноте. Нечто, резонансом отдающееся внутри, расшатывающее холодную стену, за которой скрывались эмоции и мысли.

Когда удерживаешь власть в озлобленной стае разбойников, скорее зверей в человеческом обличье, слабостям не место. Конечно, всё это осталось позади, Луна давно уже не была лидером, да и Баланар никогда не был её подчиненным. Скорее, монстр стал чем-то вроде «друга», почти «другом», пусть о полном доверии с обеих сторон и речи не шло, а друзей у Луны отродясь не водилось. Когда-то она так могла назвать своего верного знахаря. В любом случае, Луна избегала этого слова, как избегала и показывать уязвимые стороны. Окружающие видели лишь бледную маску лица, через которую изредка просачивались раздражение, придушенная злость, утомление или насмешка, но ничего больше.

Всё остальное скрывалось там, внутри, изредка находя выход, когда она оставалась наедине с собой; чаще – не находя вообще. Даже перед собой всадница не была до конца честна: не признавала, что это, скорее, защищает её от неё же самой. Тем не менее, фундамент этой стены сейчас что-то успешно расшатывало. Луна чувствовала беспокойство, поднимающееся изнутри знакомое ощущение – скользкое, мерзкое, загнанное когда-то в дальний уголок сознания. Это была не опасность, хотя разум рассеянно сообщал о ней, указывая на Сталкера – скорее, по привычке оценивая ситуацию, в которой Луна, в случае чего, могла оказаться легкой жертвой.

Уходить это ощущение не хотело, только нарастая. Это было сродни страху во сне – тому иррациональному ужасу, что накрывает с головой, отсекая возможность думать, оставаться хладнокровным…

…Огонь продолжал пылать под струями дождя, он горел даже на камнях, прожигая их насквозь. За стеной из пламени возвышался собор – гигантский, некогда величественный, он сейчас походил на надгробную плиту над городом. Из темноты вокруг проступали полуразрушенные силуэты. С грохотом что-то обрушилось рядом, перекрыв дорогу полыхающей балкой, подняв в воздух сноп огненных искр, шипящих под яростным дождём. Шаг назад. Тело не слушается, ватное, еле поддающееся; в голове шумит. Она падает и встает раз за разом, пробираясь через руины, через огонь, грязь, трупы; идёт, даже не зная куда. Но куда ни иди, дорога всё равно заведет в горящий тупик, наполненный горящими останками…

Всадница прикрыла глаза: свет молний больно слепил, будто высекая своим узором на сознании какие-то сумасшедшие рисунки, как ножом. Возможно, она ещё не до конца проснулась – или же это ощущение исходило от Сталкера, всё так же сидящего у стены, словно застывшая статуя.

Но за закрытыми веками эти рисунки приобретали ещё большую четкость и глубину, странную, сводящую с ума яркость. Луна не спала. Она точно знала, что сидит на краю кровати, кутаясь в тонкое одеяло, не способное согреть, когда изнутри бьет холодная дрожь. Однако иллюзия самоконтроля и понимание, что это всё нереально, значили ничего рядом с тем, что подкидывало сознание.

…в оцепенении, она стояла посреди мёртвого города, смотря на трупы под ногами. Кто это были? люди, кто-то ещё? Не разобрать: это скорее походило на кровавую кашу, глядеть на которую было невозможно без подступающей к горлу тошноты. Весь город превратился в одну общую могилу, и это совсем не походило на простую бойню или войну: никакие головорезы, армия или осадные устройства, даже нашествие демонов не могло сделать с ещё недавно живыми существами такое.

Каким бы люди ни рисовали, ни описывали ад – он был ничем по сравнению с этим, настоящим адом, разворачивающимся перед её глазами…

Она пыталась отогнать раз за разом возникающие перед глазами картины из снов, но с каждым разом эти странные «кошмары» становились всё чётче, ярче. Во всех них она была кем-то другим, не собой. С одной стороны, Луна – сама Луна – оставалась в них сторонним наблюдателем. С другой стороны, она видела всё из чьих-то чужих глаз, чувствовала через призму чужого восприятия. Это было нечто ненормальное, в корне отличающееся от выходок фантазии утомленного сознания. Нечто слишком реальное, осязаемое.

Бывшую разбойницу трудно было назвать впечатлительной – её нервы были сродни стальным тросам. Однако это успешно подтачивало даже её, привыкшую видеть кровь, внутренности, жестокость, смерти, всепожирающий огонь.

Огонь – внутри словно взорвалось, приливом придя с очередной вспышкой света. Изнутри как ударило жаром. Луна снова видела город, догорающий в огне под проливным дождем, не способном загасить этот полыхающий костер; город, полный изуродованных свежих трупов, скинутых друг на друга разорванными останками, так же горящих. Даже повидав за свою недолгую, в общем-то, жизнь многое, она никогда не видела такого кошмара.

Здесь не было никого живого, ни своих, ни чужих – мелькнула и растворилась в темноте случайная мысль – все мертвы…

А потом дождь перешел в снегопад. Она сидела посреди руин, смотря на то, как снег заметает следы недавнего ужаса, погребая под собой трупы, скрывая их под своим саваном. Внутри было пусто. Белый-белый снег на чёрном-чёрном фоне. Она прикрыла глаза на секунду, прежде чем открыть снова, подняв голову и смотря на возвышающийся над городом ледяной силуэт храма. Эти очертания были другими, и мёртвый город был другим. Лишь луна на небе была та же – и она молча смотрела вниз на одинокую фигурку посреди мёртвых руин. Сколько ни спрашивай – не ответит, не объяснит; сколько ни зови, надрываясь и крича против нарастающей вьюги – не услышит, не поможет…

Здесь не было никого, ни своих, ни чужих. Не было ни тех, кто мог прийти и помочь – ни тех, кому надо было мстить. Ни тех, кто ответил бы на вопросы – ни тех, кто был бы в ответе за весь этот ад. Ни смысла – ни целей.