The Nocturnal Ones

Ничего не было, только холод и падающий с неба снег. И Селемене. Она была здесь единственной «своей», но она молчала.

Как и всегда.

…почему?..

Сталкер задавал тот же вопрос, вот только относилось это совсем к другим вещам. Вопрос был обращен к той, что скрывалась за завесой дождей, облаками, озаренными молниями. К Ней, к Селемене. Он задавался не в первый раз, но так никогда и не находил ответа. Она просто молчала, предоставляя выбор самому искать ответ… или же просто игнорируя вопросы, не считая должным отвечать тому, кто столько лет оставался ей безоговорочно верен. Почему?..

Этот вопрос – все вопросы – оставались без ответа. Она никогда не говорила с ним. Может, он просто не знал, как её спросить. Или она просто не спускалась до него: в конце концов, он при «жизни» не был кем-то особенным. Всего лишь простой тариец, по какому-то нелепому стечению обстоятельств выбранный Ею. Не имевший никакого отношения к Храму, но – как и все – беззаветно веривший в их общего бога. Одной лишь Селемене было ведомо, почему Она именно его выбрала среди всех погибших в ту ночь.

Какими бы ни были причины, Селемене по-прежнему не отвечала ему. Ни слова за полторы тысячи лет. Почему?.. Может, того и не требовалось. Может, в этом не было нужды: он сам прекрасно справлялся, так к чему лишние вопросы? Может, Она слишком была значима в сравнении с ним, лишь исполняющим свой долг. Она была богом, а к богам не обращаются без веской причины.

Может, его причины не были таковыми?..

Только последние годы он спрашивал себя: а так ли я в этом уверен?.. Но, пока у Сталкера оставалась чётко видимая цель охоты, монстр не позволял себе сомневаться, отгонял эти мысли, даже когда увидел новый культ Селемене. Она взяла под крыло людей, заменила своих старых умерших детей новыми. Как бы он ни презирал и недолюбливал людей, это было решение Селемене.

Всё, что ему оставалось – принять это, смириться с этим.

Она отвечала им – людям, которые её даже не слушали, будто возомнив себя выше богов. Людям, которые попытались его убить. Наверное, они смогли бы это сделать, будь их чуть-чуть больше: монстр был заметно слабее, чем раньше, менее осторожен, менее внимателен. Он мог умереть той ночью, Луна дважды могла добить его.

Что тогда сделала Селемене? Ничего…

«У нас запрещены убийства между своими». Он был «своим»? Они были для него «своими»? Это были лишь слова Луны: «Селемене не услышит ни меня, ни тебя. Ей всё равно, как мы умираем». Богиня не вмешивалась, оставив им выбор, кто уйдет оттуда живым: новенькая в культе или верный ей столетиями монстр. Она не вмешивалась, как будто ей нет никакого дела.

Луна ушла живой, не убив его, когда у неё была возможность. Скрывала его перед культом, хотя ей выгоднее было убить монстра. Кому как не ей, учитывая то, кем она была раньше? И он тоже не сделал ничего, хотя много раз позже мог спокойно убить её и спокойно уйти. Разгневал бы он этим Селемене? Вряд ли. Ведь она молча спустила ему с рук убийство Её людей. Она всегда молчала.

Она не остановила их, но не остановила и его. Почему?..

Она любила своих детей, и они своей верой в неё помогали ей жить дальше. Как бы они ни были непокорны, Селемене зависела от них. Он уже давно не был единственным носителем веры, единственным, за счет кого богиня продолжала существовать… если он вообще когда-то был таким: ведь кто-то через столетия принес знания о богине ночного светила.

Его уже давно ничто не держало. Ничто и никто. Селемене попросту не было до него дела, он давно был не нужен. Если когда-то вообще был нужен. Если бы его убили той ночью – для неё ничего бы уже не изменилось. Если бы его убили многими веками раньше – для неё ничего бы не изменилось. Если он бы не справился со своей задачей – а справился ли? – ничего не изменилось бы. Ничего и не изменилось…

Мысленно Баланар задавал вопрос за вопросом, разбивающиеся о молчание, о шум ливня, о холодную клетку комнаты. Вопросы находили ответы – уже его собственные ответы, выстраивающие скользкую дорожку к той правде, которую он хотел узнать. Как часто, добравшись до истины, мы потом хотим её забыть; хотим, чтобы она оказалась ложью? Забыв, что опровержения и доказательства мы сами и искали, подталкивая себя именно к той правде, которую так хотели видеть…

Где-то за окнами прогрохотал гром, перекрывая голос дождя, болезненным резонансом отдаваясь в груди.

Луна передернула плечами, резко вскидывая голову, снова просыпаясь. Она не заметила даже, как опять задремала, окунувшись в сон. Из объятий пламени – в холодный ледяной сон, в котором она сидела на заметенных снегом руинах, у разрушенного чужого храма, задавая в пустоту вопросы, как в бреду; как будто пытаясь найти на них ответ, которого нет; смотря в сумеречное небо, на далекое ночное светило, и спрашивая в давящую, молчаливую тишину: почему?..

Стремясь отвлечься от настойчивых картин сна, Луна пыталась думать о чём угодно другом, но странная дремота словно продолжалась. Всадница всё так же чувствовала себя так, будто она сидит на пепелище огромного костра, задавая вопросы тишине и темноте.

Спрашивая… саму себя. То своё я, что оставалось за трескающейся стеной.

Луна смотрела за окна комнаты, рассматривая еле видный из-за дождя город внизу, возникающий и пропадающий во вспышках грозы. Город до неприятного напоминал ей о родной столице, за показной красотой зданий которой прятался совсем другой мир. Мысль об этом была отрезвляющим ведром холодной воды в лицо. Оглядываясь на тот мир, в котором Луна провела практически половину своей жизни, она могла лишь криво усмехаться, приветствуя эти мысли.

Теперь, будучи уже другим человеком – по крайней мере, официально – она смотрела на этот мир со стороны, а не изнутри – как когда-то. Настоящее нутро города – оно как нутро человека: это во всех смыслах нелицеприятная картина.

Где-то рядом была иная жизнь, и там просто радовались солнечному свету. Радовались маленькому счастью, печалились маленькому горю и просто жили, чтобы жить. Там не замечали или предпочитали не замечать, что происходит за соседним углом, в соседнем переулке. Там боялись таких, как она – лишенных всего – ведь в любой момент они могли прийти и лишить всего уже их самих. Виновных или невинных; из мести, за долги; за то, что перешел по незнанию или случайно кому-то дорогу; или просто ради удовольствия.

Но дай всем этим «добропорядочным» власть решать – они бы, никогда не убивавшие сами, пожелали бы смерти ей и таким, как она. Потому что для них это были монстры, и отчасти это было правдой. Только вот все забывали, что именно превратило их в монстров…

Такие мысли никогда не приводили ни к чему хорошему, кроме ярости, что накапливалась изнутри, а потом выплескивалась на первого, кто попадался под руку, и потому жестко пресекались. Но сейчас Луна не могла – или не хотела – их останавливать, и этот поток просто тек, упущенный из рук, как текла вода по стеклам, пока холодные фиолетовые глаза смотрели на вычерчиваемые каплями узоры.

…в какой-то момент жизни она поймала себя, что её ведет только жажда крови и охотничий азарт. Ни о какой справедливости не могло идти и речи. Она и её подчиненные делали всё то, за что маленькая Люция ненавидела когда-то мир – и их никто не мог остановить. В конце концов, она жила просто чтобы жить. Годы шли, крови на руках лишь прибавлялось, и это было нормой жизни. Немногое требовалось, чтобы убивать: желание выжить или жажда наживы, необходимость или личные мотивы. Она превратилась в того, кого в детстве боялась – в одного из тех, кто лишил её нормального будущего.

Ей нравилось жить, нравилось убивать; быть живым кошмаром в хрупком теле человека, как будто всё так же продолжая мстить миру уже неизвестно за что. Миру, которому было всё равно до одного-единственного человека, что остался один на один с ним – и выжил.

Как-то раз, стоя посреди чужого дома и держа в руках отрезанную голову очередной цели – «добропорядочного» жителя, пытавшегося свести концы с концами, в итоге вляпавшегося в дела, из которых живым не выпускают, она заметила в углу комнаты зажавшегося в угол малыша лет пяти-семи. Ребенка, полными ужаса глазами смотрящего на обезглавленный труп отца. Точно так же, как когда-то смотрела так же она сама.

Может, он даже её запомнил.

Луна выдохнула и поднялась с кровати, оставив одеяло, в которое куталась. Ни о каком стеснении не могло идти речи: Сталкеру было, похоже, всё равно, а сама Луна равнодушно относилась к таким мелочам. Да и мысли обоих сейчас были далеко за пределами этих стен, где-то в мире, боящемся чудовищ, которых он сам же и взрастил.

Ощущение, как будто она одна в этой комнате. Как будто этой комнаты нет, есть лишь темнота вокруг, расцвечиваемая вспышками грозы, и она сама. Луна. Люция. Кто?.. Луна никогда по-настоящему не отказывалась от прошлого. Но она приняла и часть настоящего – и уже далеко не на словах.

Вот только было ли это целиком её собственным выбором?

Отсюда, из окон этой комнатушки, открывался вид на собор Лирасса. Чужая вера – в некоего Всевышнего. Чужая религия, бесконечно далекая, но в которую верит куда больше душ, чем в Селемене когда-либо, которую разделяют многие люди; вера в бога, несущего свет; бога, так часто ассоциирующегося с солнцем, как Селемене – с луной. Сейчас собор едва виднелся из-за завесы дождя, а порой и вовсе пропадал из-за ослепительных вспышек молний.

Он был до неприятного похож на тот храм, что она видела во сне. Будто она до сих пор там, а всё вокруг – иллюзия, морок, затягивающий в глубину чёрный омут. Сталкер по-прежнему не шевелился, будто даже и не дышал, отчего ещё больше казался статуей, сливающейся с общим фоном, заставляя сомневаться в реальности происходящего.

Наверное, Луна должна была быть благодарна Селемене за «второй шанс», которым без оглядки воспользовалась. Это был формальный отказ от кровавого прошлого – просто чтобы выжить, а дальше уж как пойдет: она не загадывала на будущее. Придя в культ, она не испытывала ни малейшего уважения к религии и к вере в Селемене. Она была человеком без имени, получившим новое имя – как новую личность, возможность начать жизнь с нуля. Но всё вокруг напоминало ей о прошлом; о звере, загнанном внутрь. И Люция… Луна восприняла это как просто игру в «своего». Религия казалась лишь игрушкой; всё было так смешно и несерьезно, напоминало игру в слепо верящих фанатиков, готовых умереть по сумасшедшему приказу верховной жрицы…

Тем не менее, не прошло и месяца, как Луна по собственной воле поверила Селемене. Не «в Неё», нет. «Ей». И была этим, впрочем, более чем довольна. Да, ей приходилось мириться и с откровенными фанатиками, и с невыносимыми людьми в культе. Но здесь были и вполне адекватные люди – вроде той же Веги или просто искренне верующих девчушек вроде Хельги.

Впрочем, даже они ей не стали в полной мере «своими».

Своим стал только Сталкер, который, хоть неосознанно, но подтолкнул её к решению просто своей собственной верой в Селемене. В каком-то смысле он был родственной душой; он, столь чужой на первый взгляд, но всё равно – свой. Монстр был невероятно старше Луны, он был чужой расы, и они столкнулись в схватке, которая могла оказаться последней для обоих. Они могли бы друг друга убить уже несколько раз, но не делали этого. Так или иначе, друг для друга они оказались «своими», а «своих» не принято убивать, даже если никто и ничто не мешает.

Иногда Луна задавалась вопросом, почему Селемене выбрала именно её, а не кого-то другого. Всадница раньше не задумывалась об этом, пока не узнала чуть-чуть больше о своём новом имени. Да и узнав эти крохи, она по-прежнему считала это вздором. Хранитель религии?.. Серьезно? Да она скорее поверит, что это имя утратило своё значение за века или это было какой-то нелепой ошибкой.

Как бы она ни была недовольна правлением Мираны, как бы она ни желала увидеть эту высокомерную и заносчивую жрицу отстранённой от дел, Луна не видела себя на её месте. Да, она была лидером – когда-то, и могла бы стать им снова. Но смогла бы она удержать в руках храм, в котором была всё ещё лишь новичком, бывшим врагом, к которому по очевидным причинам не было доверия, чужим среди своих. Смогла бы?

А главное: захотела бы?..

Луна до последнего думала, что всё решают только сами люди, и только в их руках их судьбы. Боги лишь дают силы и право ими распоряжаться. Остальное – свободный выбор, воля самих людей.

В конечном итоге, Луна считала, что всё это, от начала и до конца, было её собственным выбором.

Ошибалась ли она в этом?.. И почему эти мысли снова и снова возникают в сознании, будто их задает Луне она же сама? Как будто за её спиной сидит её же собственная тень, ехидно и зло спрашивая, как же она пришла к такой жизни. Заставляя сомневаться в себе, своих решениях, своём восприятии и собственной воле.

Откинув свою гордость прочь, она могла спросить Селемене: почему из всех более достойных личностей, богиня привела в свой храм именно её, своего бывшего «врага»? Спросить-то могла. Вот только ответа всё равно бы не услышала.

Но могла найти его сама.

Проблема в том, что – несмотря на всё «оказанное доверие», сохранённую ей жизнь и всё остальное – такой ответ ей совершенно не нравился…

Ливень не прекращался, усугубляясь. Луна давно не видела такого яростного дождя. Сильные грозы случались нередко, но никогда не носили оттенка чего-то неестественного, неправильного. Погода слишком быстро ухудшилась утром, за час, если не меньше, и такой оставалась, по-видимому, в течение всего дня, ещё и ухудшалась. Не похоже было, что городские маги собираются что-то делать с этим, хотя, по словам мэра, они только вчера обещали ясное небо.

- Ты спрашивала, – наконец проговорил Сталкер, но обращаясь словно бы не к Луне, а куда-то в пустоту, – задалась ли охота?

Всадница подняла голову, вопросительно смотря на монстра в углу комнаты, но ничего не отвечая. Её лицо было бледно и хмуро, но виной тому были уже её собственные мысли, за последние минуты молчания пришедшие к одному крайне неприятному выводу.

- Охота закончена, – ровным тоном завершил Баланар.

Мысли никак не складывались обратно. Охота закончена?.. Но разве это не очевидно, раз он здесь? Даже если он действительно охотился на кого-то в этом городе, охота завершается со смертью жертвы.

Тогда отчего такой тон, будто бы речь идет не об этой ночи, а о…

Действительно. Вспомнив, за кем целенаправленно охотился Сталкер, Луна только удивилась, что он говорит об этом именно сейчас: всаднице казалось, что эта охота закончилась ещё задолго до их неудачной встречи в лесу. По крайней мере, так оно звучало с его слов. Как бы ни были живучи маги, мало кто может пережить больше тысячи лет охоты. Если Баланар до сих пор жив – значит, его жертвы живы уже не были… или были?..

- Всё? – устало поинтересовалась Луна. – Это окончательный конец охоты?

- Да.

Кто бы из целей ни дожил до нынешних дней – это был долгий, очень долгий путь. Если охота закончилась сейчас, значит, этот путь был завершен. Но только в тоне Баланара не звучало ни грамма удовлетворения этим.

- Мне казалось, что она закончилась давно, – Луна перевела взгляд обратно за окна комнаты. – Очень давно, разве не так?

- Не так давно.

Повисло тяжелое молчание: сказать было нечего. Тон Баланара – на первый взгляд равнодушно-отстраненный – недвусмысленно намекал, что Сталкер был недоволен таким поворотом событий, и «недоволен» – ещё очень мягко сказано. Пусть он и не выглядел разъяренным или растерянным, его настроение, которое и так трудно было назвать хорошим, явно было окончательно испорчено.

Вряд ли только этим…

Но это было явно чем-то большим, чем просто охота за одним из выживших с тех времен врагов. Вряд ли Баланар выследил и перебил всех до единого – да и большинство полегло в первые столетия после катастрофы: он находил тех, кого удавалось найти, и убивал их… если мог убить. По крайней мере, такие выводы могла сделать Луна, вспомнив вскользь брошенные слова, которые Баланар отпускал по этому поводу раньше. Не факт, что она всё поняла всё верно. Однако это всё равно казалось потерянным далеко в прошлом, и трудно было поверить, что охота длилась так долго.

- Как это произошло? – наконец спросила Луна. – Ты убил последнего?

- Нет.

Сталкер надолго замолк, закрыв глаза. Словно заснул, только изменившееся дыхание выдавало, что он не спит.

В отблесках света он напоминал неподвижную скульптуру, статую. Кому-то она могла показаться невероятно страшной, пусть самое страшное пряталось за ровным «швом», делящим его «лицо» пополам. Но даже не эта пасть пугала по-настоящему – каких только чудовищ не видел свет? Не страх перед травмами и смертью заставлял и самых стойких сжиматься и терять самообладание. То, что вызывало истинный ужас, крылось куда глубже. Нечто за пределами понимания, взывающее к древним инстинктам, ломающее фундамент личности, оставляя уродливые шрамы на сознании каждого, кто хоть раз попался в цепкие когти – и умудрился из них выкрутиться. Сила, вернувшая к жизни; сила, которую могут подарить только сами боги; превратившая его в то, чем он сейчас являлся.

Селемене не особо волновало, хотел он эту силу или нет.

- Это должен был быть последний бой, которого я ждал, – спустя некоторое время произнес Баланар. – Она оставалась последней из тех, за кем я охотился. Не единственной, достаточно долгое время, но остальных я находил и убивал, не упуская из виду Аллерию. Её отец участвовал в бойне на Таре. Может быть, это его я видел перед тем, как всё сгорело дотла. Может, его, – чуть медленнее повторил он, как будто что-то пытаясь вспомнить. – А может, и нет. Не помню.

Его память не выдерживала проверку временем. Даже те воспоминания, что ещё недавно – пару веков назад? пять? десять? – казалось, невозможно забыть, стирались в пыль, осыпающуюся с рук. Последним, что держало, были память и вера в Селемене. Но даже они сейчас умирали. А может, и умерли очень давно, но в пылу охоты он этого не замечал. Пока охота не закончилась.

- В отличие от многих, она была достойным противником, пусть и потомком твари. Я много раз упускал её, что приводило меня в ярость. Находил и упускал, находил и упускал. Но она не убегала так просто, нет, она находила уже меня и пыталась убить. Она меня не боялась, она ненавидела меня! – он негромко и зло рассмеялся, будто находя в этом нечто смешное. – В одну прекрасную ночь она осталась последней видимой мишенью… и тогда это стало уже не просто охотой за этими отродьями, местью, нет, это стало целью. Концом охоты.

Хоть Сталкер и обращался к Луне, ему сейчас было всё равно, слушают его или нет. Вряд ли он вообще что-то сейчас замечал. Ему не нужен был слушатель – он говорил сам с собой.

Искал в дотлевающем костре тот уголек, что на самом деле причиняет боль.

На месте Аллерии мог бы оказаться любой другой, кто смог бы бить в ответ, кто смог бы так долго бежать от чудовища – как бы ты быстр ни был, скорость не значит ничего, когда ты бежишь от смерти. На этом месте мог оказаться любой, кто смог бы остаться последним из всех, кто так или иначе был связан с историей на Таре и оказался недостаточно удачлив, чтобы не оказаться жертвой охоты. Кто угодно другой, кто был способен стать монстром, чтобы в одиночку сражаться с другим монстром, в которого даже никто не верит кроме тебя, ведь только тебе удалось пережить столкновение с ним.

Мишени вроде неё были, но они сходили со смертельной дистанции много раньше. Аллерия оказалась последней, и это не было в полном смысле личным – просто её лицо, по иронии судьбы, стало лицом этой охоты.

Но что бы он стал делать после её завершения? Он бы не влился в этот мир – и в лучшем случае бы окончательно скатился до озлобленного зверя, которого рано или поздно кто-нибудь бы убил. Его, уже сдающего позиции, пусть и всё ещё сильного, могла убить сама Луна тогда, вернувшись в лес днём. Не она, так кто-то другой потом. В худшем случае он вычеркнул бы себя сам, последним из «списка». Если бы Селемене позволила ему. Или даже не спрашивая её согласия. Ведь всё, чем он был – это Её оружием, которое бы стало больше не нужно. У неё уже были новые дети: люди.

И с одним, одной из них он сейчас говорил… зачем-то.

- Я жаждал её убить. Я, а не кто-то другой. Я, а не случайные обстоятельства, не кто-то или что-то ещё, – Баланар ненадолго замолчал, смотря в темноту.

Это было просто словами, ворошащими угли в уже погасшем костре. Не это злило. Некоторые его жертвы умирали сами по себе. Кто-то уходил от старости – даже человеческие маги, живущие много дольше простых людей, имели свой отведенный срок жизни. Кто-то умирал в войнах и от болезней, от несчастных случаев – зачастую ничего общего не имеющих со Сталкером.

Столкнувшись с фактом преждевременной смерти цели, он переключался на следующую: это просто было очередное вычеркнутое лицо, не более.

Злость сейчас приносило нечто другое. Она приливами приходила изнутри, ещё не в полной мере осознаваемая, медленно поднималась к горлу, становясь всё более и более ощущаемой.

- Когда остальные уже были мертвы, я караулил её в этих краях. Её следы вели в Юго-Восточный Лес. Там я её и поджидал. А попутно встретил вас, – его слова прозвучали с неожиданным придушенным гневом, хотя казалось, что Сталкер уже свыкся с мыслью о новом культе.

Казалось. Но нет, ненависть никуда не исчезла, просто он её держал в узде, прятал за непроницаемой стальной стеной, из-за которой доносилась лишь приглушенная ярость. Точно так же, как делала сама Луна.

Но даже самые крепкие стены рано или поздно ломаются, выпуская наружу всё, что скрывали, либо просто обваливаясь в осколки.

- …Я промахнулся на несколько лет. Если она была здесь, она отсюда очень давно ушла. Это я и узнал вскоре. Пару ночей назад я узнал, что её нет. Её убил не я.

Пальцы монстра непроизвольно сжались: не я. Констатация факта, так легко перечеркивающего века противостояния, превращая почти выигранную гонку длиной в жизнь в поражение.

- Я не хотел в это верить, не сразу осознал. Думал: мне солгали. Или сами не знали правды. Даже смирившись с этой мыслью, я ещё допускал, что она может быть жива. Что последняя схватка ещё маячит где-то впереди… цеплялся за это. Не верил до конца. Вдруг, меня просто обманули? Она обманула? А на самом деле хочет сама напасть внезапно, первая… устроить этот последний бой.

…он цеплялся за мысль, что конец маячит где-то далеко впереди, и что за ним что-то есть. Что он с гордостью уйдет, выполнив свой долг. Что впервые за полторы тысячи лет услышит Её голос, что она обратится к нему.

Что всё это имело смысл.

Конец охоты казался так близок. Последняя жертва на Её алтарь. Чего он от этого ждал? Неужели это что-то бы изменило, дало бы новую цель жить? Он и не задумывался, пока не обернулся назад, когда долгожданный конец уже наступил. Он даже не заметил, как охота окончилась. Но ничего не случилось и ничего не произошло.

Охота закончилась, а Селемене по-прежнему молчала.

Луна обернулась на шелест за спиной. Баланар поднялся, только крылья до сих пор укрывали его, словно плащ. Зелёные огоньки глаз смотрели в пропасть за окном.

- Всё возвращается на свои круги. Я уже был в этих местах, когда здесь стоял совсем другой город… – его «лицо» перекосила болезненная и злобная усмешка. – И ты направлялась сюда. На этот «праздник», который я видел и того раньше, когда он ещё был для меня праздником – знамением новой эпохи, счастливого будущего, которое у нас отобрали.

Сквозь грозовую завесу еле заметно сияли осколки мёртвой луны. Для кого-то они знаменовали приближающийся праздник. Символ новой эпохи, как свет после тьмы, наступившей среди безветренного утра, погасившей занявшийся рассвет. Для кого-то. Но кому-то не нужен был свет, ни солнечный, ни этот. Баланар не хотел видеть этот рассвет. Он резал ему глаза, он предвещал только пустоту и боль. Для него этот свет стал символом смерти.

- Я шёл по этим улицам, я видел людей, готовящихся к празднику, – Сталкер практически выплюнул это слово, – ждущих его, как ждали когда-то мы, ничего не знающих, ничего не подозревающих. Они даже не знали, кто идет рядом. Я смотрел на них, и видел всё тех же людей, что и всегда. Всё те же пороки, что и века назад. Даже в преддверии Сияния люди остаются собой… всё теми же.

Мир меняется, одни города сменяются другими, на смену одним империям и религиям приходят новые, но сами люди не меняются. Да что там люди. Никто не меняется. Внутри все одинаковы… во всех смыслах.

- А потом… потом я увидел девушку, так похожую на мою последнюю цель. Только она была человеком, не эльфом. Практически ребенком. Но рядом с ней был такой же ветер, и родом она была оттуда, где, как говорят, сгинула Аллерия. Из Западного Леса.

«Лиралей?» – промелькнула отстраненная мысль, прозвучавшая как далёкое эхо, на которое Луна практически не обратила внимание.

- «Какая глупая маскировка», подумал я. Но на несколько минут я поверил в то, что это она. Пока не загнал её в угол и не посмотрел внимательно. Всё сходство оказалось лишь надуманным. Просто совпадение.

Наверное, он хотел бы никогда не достигнуть своей цели завершить охоту. Охотиться вечно, как Её оружие мести, потому что у него никогда и не было других целей, ведь только ради этого Селемене подняла его из мертвых…

Только ради этого?..

- Я хотел видеть своего врага. Но я видел перед собой дитя. Плачущего в углу человеческого ребенка, пришедшего сюда посмотреть на Сияние. Она не знала ничего об Аллерии. Она всего лишь пришла посмотреть на это проклятое Сияние!.. это была не моя цель. Моя цель была давно мертва.

Голос сорвался на злой шёпот, крылья невольно распахнулись, стали видны руки, сведенные словно в судороге крепкие пальцы, будто готовые вцепиться в чьё-то горло, разорвать кого-то.

- Не смог её убить. Она слишком многое мне напомнила. Не смог убить, хотя это давно перестало быть для меня преградой. Не смог. Не было голода, не было смысла. Ничего не было. Ничего! – его речь становилась всё более рваной, злой, от недавнего равнодушия не осталось и следа. – Всё, чем я был в тот момент, это напугавшим её монстром, зачем-то отпустившим, когда мог убить. Просто так. Чтобы не оставлять в живых очевидца или просто потому что она человек. Но скольких бы я ни убил, даже таких детей, как она, как бы я их не убил, всё это не имело значения. Всё, совершенно всё это было бессмысленно, не приносило мне ничего. Чего стоила вся эта охота? Ничего!

Зелёные глаза гневно вспыхнули, в голосе прорезалось отчаяние вперемешку с неконтролируемой злобой:

- Ничего не изменилось! я ничего не изменил и никогда не мог изменить! Мы превратились в легенду, которой только детей и пугать. Никто так и не заметил, как мы ушли, это всё было забыто, как будто и не случалось никогда. Мы ложь, нас нет и никогда не было, а если и были, то были ужасными монстрами, все до единого, теми, кто должен был быть истреблен. И Селемене не сделала ничего с этим, совершенно ничего… Или сделала?..

Сделала. Она использовала нас.

Луна знала, к чему ведут подобные разговоры. Но опасность чувствовалась совсем приглушенно, слабо. Голос Сталкера резонировал с такой же загнанной вглубь яростью, расшатывая фундамент непроницаемой стены. Луна понимала его так, будто она сама была на его месте. Да, её опыт не шёл в сравнение с его опытом. У неё не было возможности пережить века, смотря, как сменяются эпохи, как всё, что ты знал и помнил, медленно уходит в прошлое; и пусть она тоже была, в некотором смысле, одним из тех, кого люди называют «монстрами», она была в сравнении с Баланаром фактически ребенком.

Но эти границы размывались. Луна представляла себя на его месте, как будто смотрела чужими глазами как своими, не чувствуя разницы. Как в бредовом сне, растягивающимся в вечность, в пропасть размером в полторы тысячи лет. Как бы она чувствовала себя на его месте?..

Да она была бы сейчас в ярости.

Она и была в ярости, не понимая причин этого, и её собственные пальцы так же судорожно сжимались. Она слышала слова Сталкера как собственные, вроде бы и понимая их до конца, но слыша и то, что за ними скрывалось.

То, что на самом деле приводило в ярость его… и не только его.

- Ничего не сделала, – Луна провела ладонью по холодному стеклу, смотря полуприкрытыми глазами за него. – Она подняла тебя… правильно?

Её голос был безэмоционален и спокоен – на первое звучание. Но если бы не шум дождя и не собственная злость Сталкера, затмевающая внимание, монстр бы заметил, что с этим голосом что-то не так.

- …она открыла эту охоту, – продолжила всадница тихо. – Ты был оружием в её руках. Её оружием в этой охоте.

Он даже не заметил, что она повторила его мысли, как будто бы зная их, как будто что-то из этого он сказал вслух. Он был слишком зол, чтобы заметить, что они озвучены ею, а не им.

- Действительно, она сделала это… я был всего лишь Её оружием.

Тлеющий уголек был рядом. Был где-то здесь. Раскопай его, дыхни на него – и костер ярости вновь ярко-ярко вспыхнет. Может, в последний раз, прежде чем окончательно погаснуть – или спалить всё вокруг.

Иногда за кратковременными целями ты не видишь общей картины того, что с тобою происходит, продолжая радостно обманываться. И пусть масштаб их «охоты» был совершенно несопоставим, цели различны, в итоге всё приходило к одному и тому же итогу, к одному и тому же выводу.

Луна смотрела на простирающийся внизу город, но словно бы не видела его. Перед глазами стояли заметаемые снегом руины: огромный разрушенный мир, освещаемое лунным светом пепелище. Никого не осталось – и неважно, кто был этим «кем-то». Исчезнувший в веках народ, который она никогда не видела, но который почему-то кажется ближе, чем люди? Её подчиненные, с которыми она распрощалась навсегда? Родители, которых она уже и не помнит?

Никого не осталось, ни своих – ни чужих. Она была одна на этих руинах, не зная, куда идти и остался ли здесь хоть кто-то живой. Кто-то свой.

Ничего не было – и не было иной цели, кроме как молча бродить среди этих руин, не понимая, что же ещё нужно от тебя странному богу, покровительнице ночи. Почему именно ты? И что дальше? Куда дальше?..

Луна никогда не задумывалась, почему и зачем она живет. Это был вопрос, который просто не обсуждался ею, нечто само собой разумеющееся. Разбойница ставила кратковременные цели, достигала их и шла дальше. Жила, просто чтобы жить и убивать. Пока вдруг не обнаружила, что вся её жизнь прошла как во сне, как будто… под чьим-то присмотром.

Селемене привела её сюда. Может ли быть простой человек столь удачлив, живуч, чтобы постоянно стоять на краю смерти, буквально уже перешагивая эту границу, и возвращаясь, когда другие умирали?.. Она с детства хорошо видела в темноте, а её странный взгляд пугал окружающих, но если первое было скорее небольшой особенностью, то второе всадница списывала на свою уверенность в себе. Для неё это было не более чем умение вызывать страх – и в этом не было ничего необычного. Ничего сверхъестественного.

Ей стоило задуматься обо всём этом ещё когда она перешагнула порог храма Селемене – уже как своя среди бывших врагов. Свою новую дочь богиня нашла и вела её с самого детства. «Воспитала» её – как монстра и как предводителя – прежде чем второй раз лишить всего и привести в культ.

А Луна была и рада второму шансу, схватившись за него. Не понимая и даже не имея шансов, предпосылок понять, что стала частью игры ночного божества, играющего на её эмоциях, на её стремлениях, на её желаниях. Не понимая, пока не проснулась… продолжая спать.

Ею просто манипулировали, а она принимала всё за собственную волю.

Может быть, сейчас все эти мысли были навеяны сном, словами Сталкера, чем угодно? Всадница всё ещё отчаянно пыталась проснуться, но всё, за что она могла – цепляться за голос Баланара, пока её трясло от неосознаваемой ярости, поднимающейся изнутри.

Какая-то её часть, ещё сохраняющая трезвое мышление, хотела схватиться за голову – которую никогда не теряла, даже в самых критических ситуациях. Но сейчас под сомнение была поставлена вся её реальность, её собственная воля, её вера в себя. И кто-то рядом точно так же сомневался – и эти сомнения сквозили в голосе Сталкера, вперемешку со злостью, резонируя с её мыслями.

- …я верил в Неё, верил Ей… а она просто использовала меня.

«Не только тебя», – всадница подняла взгляд, смотря на Баланара, ничего не говоря, просто устало смотря в глаза.

- Ей было просто наплевать на нас! Она повернулась лицом к людям, к тем, кто нас уничтожил! Я мстил за Тар и за Неё, я взывал к ней раз за разом, а Она никогда мне не отвечала. Никогда, ни разу. Но я продолжал верить Ей. Верить, что я делаю всё правильно… что я выполняю то, ради чего она меня подняла из мёртвых, вернула к жизни, дав в руки всю эту силу; что я живу ради этой охоты и ради Неё.

Когда Она лишь использовала тебя…

- Я знал, что всё уходит в прошлое, что ничего не вернешь, что нас забудут…

Монстр смотрел прямо на Луну, но словно бы видел за ней кого-то другого. Словно весь этот разговор он видел перед собой кого-то другого, разговаривал не с собой, не с ней, не совсем с ней.

- Но о нас забыла и сама Селемене! Я думал, что я что-то решаю… но ничего я не решал! Я просто убивал ради неё, пока она искала себе новых детей.

- И она их нашла, – грустно и зло усмехнулась Луна. – Сам видишь.

Луна и сама была среди этих новых детей…

- Действительно. И я ей стал просто не нужен.

Он стоял перед фактом. Она не спасла их. Она подняла первого попавшегося под руку – как оружие, которое не задает вопросов – и он просто выполнял своё предназначение, оставаясь полностью уверенным, что делает это для Селемене, во имя неё, как месть за погибший народ. На протяжении веков думая, что даже пусть она и не отвечает ему, он остается единственным из её детей; тем, кто ещё поддерживает своей безоговорочной верой жизнь почти умершего бога. Но это было сладким самообманом. Селемене бросила своё оружие уже очень давно, и его охота уже не решала ничего… в лучшем случае смерти магов в начале этой эры обезопасили кого-то другого, кто принес веру людям.

В лучшем случае его попросту использовали, а он был этим доволен, пока не понял, что Селемене совершенно всё равно.

Он отслужил своё – как оружие, которое просто давно уже стало не нужно – и Она ни разу даже не ответила ему, найдя себе новых детей среди своих врагов и совершенно забыв старых.

Даже того, кто ещё оставался жив.

Просто он встретил факты лицом к лицу – и оказался не готов посмотреть на них под этим углом. Он всегда принимал свою роль как должное, без оглядки на всё остальное, находя простые и легкие объяснения, устраивающие его, и не задумываясь глубже…

Селемене играла с их судьбами как хотела.

- Сгори этот город в огне – через какое-то время все о нём забудут. Исчезни в один день вся ваша раса – спустя пару веков никто о ней уже не вспомнит. Ещё до того, как умрет последний, кто будет помнить случившееся, вы превратитесь в легенду, которую много раз исказят. В ещё одну историю, о которой никто не будет знать правды.

«Сгори этот город в огне…»

Ничего бы это не изменило. Сколько бы ни погибло, виновных и невинных – мир бы просто этого не заметил. Не так уж много времени пройдет, прежде чем люди забудут горе, построят всё заново. Войны, стихийные бедствия, страшные болезни, ошибки тех, кто держит в своих руках слишком много – это стирает с лица мира не то, что города, целые страны, целые народы…

«…исчезни вся ваша раса».

Луна сморгнула, запоздало поняв, что именно Сталкер сказал. Но даже это не воспринималось как угроза. Её расой были люди, но сейчас – как и всегда – они были для неё по другую сторону баррикад. Как будто она не была в полной мере человеком. Как будто она всегда была кем-то другим, лишь выглядящим как человек, а сейчас стояла перед тем, кто воспринимался ею как свой, почти как старший брат.

Он смотрел ей в глаза, злой и едва контролирующий себя. «Стальная стена» трескалась, вскрывая всё, что держало монстра живым все эти века. Ненависть, злобу и жажду мести. Мести уже неизвестно кому. Культу, людям, всему миру и Ей. Селемене. Той, кому он верил – и кто просто использовал его.

Кто просто использовал их обоих с самого начала.

- Просто представь… – зелёные глаза зло мерцали во тьме.

- Это невозможно, – негромко ответила Луна. – Людей слишком много. Ты один ничего не сможешь сделать, только умрешь зря. Зачем?

- Ничего? Почему же? – глухо рассмеялся Баланар, приближаясь. – Однажды я уже вырезал целый город людей… одними руками. Голыми руками. Всех до одного. Всех до одного!

И как давно это было?.. Ты ведь не столь силен сейчас, как тогда.

- Город – это всего лишь город, – последовал глухой ответ, без эмоций, без интонаций. – Что изменит один город?..

Что миру кто-то один в этом городе?..

Ведь на этом ничего не закончится. Мир продолжит жить, будто ничего и не случилось. Ужасы уйдут в прошлое, станут сказками, легендами. Пресловутая «кара небесная», как называют её последователи церкви Всевышнего, ничему не учит. На улицах новой столицы будет всё то же: грязь, убийства, грабеж, обман – и всё это за лицемерной красотой города и благопристойными речами.

Ничто не меняется, всё остается таким, как было. И это правильно, это когда-то заставляло в бессильной ярости сдирать пальцы о холодные камни, пытаясь успокоить удушающие злобу и гнев, колотящие изнутри. Зло скалиться в лицо этому чужому городу, нависающему над очередной сточной канавой и тёмным переулком. Мстительно улыбаться сияющим окнам, далекому и недостижимому теплу, представляя, как последнее становится всепожирающим огнем. Зная, как иллюзорно спокойствие, когда есть такие, как ты, способные прийти и отнять в одночасье всё – и жизнь.

Но даже сгори оно всё в огне – что изменится?..

- Ничего, – закончила Луна тихо. – Ничего не изменится.

- Действительно. Ничего. Но только представь на секунду, Луна. Вас всех не станет. Случится что-то, что убьет почти всех людей…

Его слова перекрывали шум дождя, ушедший куда-то далеко на задний план. Она слышала только голос Сталкера, и этот голос, озлобленный и взбешенный, был сигналом об опасности. Только инстинкт самосохранения не отзывался, она просто смотрела в глаза надвигающемуся хищнику – и этот взгляд был для него как вызов.

Баланар не замечал ничего другого – только её бледное человеческое лицо.

У Селемене стало человеческое лицо…

Он видел человеческий силуэт и лицо, за бледной маской которого ничего было не разобрать. Это приводило в ярость. Перед ним был… человек. Человек, которому он слишком многое рассказал. Проявивший внезапное понимание. Не сочувствие, не жалость – понимание. Словно эта женщина, родившаяся веками позже катастрофы, была кем-то из выживших, отчего-то похожим на человека. Была кем-то своим. Той, кому он на какое-то время даже почти поверил…

Как будто людям можно верить!

Как будто кому-то можно верить, если даже Селемене их предала!

Где её страх? Как будто он не может её разорвать просто потому, что она человек! Человек. Точно такой же, как все, ничем не отличающийся кусок мяса. Одна из них, по злой иронии носящая имя, которым Селемене когда-то нарекала того, кто был её представителем на земле, того, кто хранил религию. Бывший разбойник, перешедший под знамена культа лишь потому, что хотелось жить. Селемене сделала отличный выбор…

Перешла на сторону бывших врагов.

Почему Селемене их бросила?.. зачем тогда Она вернула к «жизни»?.. именно его? Зачем всё это было? Ведь ничего не изменилось! Он ничего не смог изменить. А Она просто предала их и бросила своё верное «оружие», так долго ей беззаветно служившее.

У Неё стало человеческое лицо. Лицо той, кто стоял сейчас перед ним.

- Просто представь… – Сталкер задыхался от злости, разрывающей изнутри, – новую эпоху, в которой вас нет!

Его трясло от ярости. От бессильной злости. Пусть это ничего не решало, и он физически не мог уничтожить всех людей в мире. Всех, до единого. Но он не мог уничтожить даже один город. Он стал слишком слаб. Беспомощен. Сломан. Он остался один. Что этому миру единственный оставшийся, возомнивший, что может что-то изменить? Так долго тешивший себя фальшивыми надеждами, но вдруг очнувшийся на руинах давным-давно стертого мира. В бессильной злобе смотрящий на нависающие над этими руинами силуэты чужого города, ждущего праздника.

Мира, спящего спокойно, не зная, что по улицам бродит чудовище, в любой момент способное обрушить эту хрупкую иллюзию чужого счастья…

Даже сгори оно всё в огне – что изменится?

Он уже не замечал, что говорит, что ещё продолжает что-то рычать, даже не слыша себя. Не слыша ничего. Ничего. Совершенно ничего.

Так почему бы не закончить всё здесь и сейчас?!

Даже сдохнув – что ему ещё терять? – он сможет утянуть с собой в могилу немало людей. Почему бы тогда не начать бойню – и начать эту бойню с неё, с такой беззащитной сейчас, когда в её руках нет оружия, когда ей некуда бежать, негде скрыться, нечем ответить.

Глаза. Её глаза казались двумя фиолетовыми огоньками во тьме. Сейчас он видел только их. Они всё ещё оставались глазами человека, но у Сталкера было чувство, будто на него смотрит кто-то такой же, как он сам, или сама Селемене. И в её глазах была та же бессильная ярость и горечь. В них не было страха. Она ничего не успеет сделать, она же понимает это? Понимает?! Понимает… тогда почему она продолжает на него смотреть так, словно не чувствует опасности?..

Словно она на его стороне.

Её лицо напоминало застывшую маску, которую хотелось сорвать. Разорвать на кровавые клочья. Вывернуть наружу всё, что внутри – ничего там нет, кроме плоти и крови. Как и у всех. Как у него самого, взбешенного, готового сорваться с цепи, на которой он сам себя же зачем-то и держал.

Одно движение. Одно небольшое движение. Люди же так легко ломаются, слабые, бесполезные, никчемные! Чужой. Враг, прикидывающийся другом. Как Селемене, которая дурачила его все эти века – а он и рад был обманываться.

Её лицо стало лицом человека…

Она не может быть своим. Она одна из людей. Тех, кто заслуживает смерти. Как эти твари смеют называть себя Её детьми?..

Как Она вообще смеет смотреть на него так?!

…Лицо. Но не глаза.

Он услышал скрип досок, короткий судорожный выдох. Как ударом холода, взорвавшимся изнутри, он ощутил прикосновение. Как он не заметил движения, момента, когда Луна подошла вплотную?.. в других условиях это могло стоить ему жизни. Прикосновение практически всегда значило смерть или рану: никто не подходил ближе чем на шаг, если не хотел убить. Даже редкие «собеседники» держались на негласном расстоянии.

Он потерял бдительность, подпустил слишком близко – и пусть в её руках не было оружия, реакция Сталкера опередила осознание факта. Он резко дернулся, инстинктивно сгреб «противника»… и услышал короткий болезненный выдох, вернувший в реальность.

Тепло. От её тела исходило слабое тепло. А по его руке уже стекали струйки крови из распоротой кожи на спине Луны. Она не шевелилась. Только дыхание на его шее и еле различимый стук её сердца, теряющийся на фоне собственного сердцебиения, говорили о том, что она жива и, несмотря на впившиеся в спину когти, даже не предпринимает попыток вырваться.

Она обнимала его, и это заставило растеряться. Снова. К нему давно никто не подходил так близко, не желая убить. Настолько давно, что это уже казалось лишь сном. Тем, чего никогда не было…

…её тонкие кисти обвивают шею. Он улыбается, заглядывая в это радостное лицо, в эти счастливые глаза, в которых отражается его собственное. Ещё не ставшее лицом монстра…

…пап? – звучит тревожный детский голос. – Всё хорошо, пап? Они больше не придут?..

…всё хорошо, Люция, – отец ерошит волосы дочери. – Всё будет хорошо. Они больше не придут. Иди спать.

Придут. Но ты об этом ещё не знаешь. Вы оба не знаете. И поэтому можете спать спокойно.

Ладони Сталкера невольно разжались, выпуская всадницу, но она не пошевелилась. Луна тяжело дышала, иногда срываясь на сипение, а её сердце колотилось как ненормальное. Словно она сама только что поняла, что происходит. Как будто бы только что очнулась, поняв, что делает, что только что сделала.

Ярость стихала, растворялась в темноте холодной комнаты, обнажая за собой каркас действительности. Странной действительности, похожей на нелепый сон. Сон, в котором было чье-то тепло – и это было не тепло свежего трупа. Живое тепло. Отголоски недавнего гнева ещё скакали по сознанию, но никак не могли вновь объединиться в цельную безумную волну, накрывающую с головой. Они просто стекали, как стекала кровь по спине Луны и рукам Баланара. Как стекали капли дождя по стеклу. Кратковременный ступор сменялся недоумением, смешанным с непониманием и неверием в происходящее.

На него смотрели фиолетовые глаза, по какому-то странному недоразумению принадлежащие человеку.

Селемене, почему?.. – на смену ярости приходило бессилие, а на смену ему – опустошение и смирение. Оставалось лишь устало задавать вопросы в тишину, которая всё равно никогда не отвечала. – Почему?..

С каким-то запозданием, Луна ощутила боль в спине. Поверх предыдущих и плохо заживших шрамов от прошлой встречи с когтями Сталкера теперь легли новые, пусть и не такие глубокие. Она не совсем отдавала себе отчет в том, что делает. Теперь же, очнувшись от аффекта, не знала и что делать дальше. Страха не было, хотя опасность никуда не делась, даже, скорее стала ещё больше: когда Баланар сообразит, что происходит, он вряд ли будет долго думать, прежде чем её разорвать.

Но инстинкт самосохранения просто молчал.

Было тепло. Неожиданно тепло и спокойно. Последний раз она так ощущала себя, обнимая отца, обещавшего, что плохие люди больше к ним не придут. Это был последний раз, когда она кого-то обнимала.

…Они больше не придут. Всё будет хорошо…

Не будет. Впрочем, какая разница?.. Будь что будет. Она и так сделала уже фатальную ошибку, но почему-то до сих пор жива.

За окном по-прежнему шумел дождь, вдалеке раздавались глухие раскаты грома. До слуха доносились ещё какие-то звуки, но Сталкер не обращал уже на них внимания. Он слышал дыхание. Сбитое дыхание – не свое. Крылья невольно сложились поверх Луны, накрывая её. Он выдохнул, пытаясь собрать все мысли заново, но они никак не складывались во что-то цельное снова.

…Нет никаких дневных чудовищ. Они не придут. Всё будет хорошо…

Не будет. Впрочем, какая разница?.. Будь что будет. Он и так допустил уже слишком много ошибок. Поверил ей. Поверил Селемене. Подпустил человека к себе слишком близко… и что она сделала?..

Чёрт подери, она обняла его, когда он мог и может её разорвать!

Короткий вдох, снова выдох.

Кровь продолжала литься по спине. Всадница ощущала сильную слабость. Всё же, она была человеком. Ей нужен был отдых даже после того, как целитель залатал раны предыдущей ночи, сильная кровопотеря сейчас подкашивала ноги. На какие-то действия не оставалось сил. Ни сил, ни желания, и эмоций тоже не оставалось. Ей было всё равно до того, что она стоит вплотную к смертельной угрозе, что пересекла границу дозволенного.

В голове начинало звенеть, а свежие раны на спине – жечь.

- Опять по спине. Она у меня не железная, – прошептала она. – Я всего лишь человек.

- Ты Её человек, – пробормотал Сталкер.

- Она моего согласия особо-то не спрашивала, – слабая попытка пошутить потонула в сиплом кашле.

Баланар зашелся хриплым слабым смехом, скорее звучащим нервно – столь абсурдно было происходящее. Столь абсурдно, нелепо, глупо. Ещё несколько минут назад он готов был вырезать целый город. И, наверное, это бы и сделал, пусть даже ценой жизни, и начал бы он с Луны. Ещё несколько минут назад он ненавидел Селемене, ненавидел Луну и всех людей… но сейчас, вглядываясь в это бледное человеческое лицо, он чувствовал лишь усталость и опустошение.

Прошло столько лет… У Неё стало человеческое лицо.

Лицо, но не глаза.

Речь Луны становилась несколько бессвязной, как будто она начала бредить:

- К чёрту. Она никогда мне ничего не объяснит. Зато будет говорить с какой-то стервой, которая всё равно не слышит никого, кроме самой себя. Всё делать самостоятельно. Всё. Всегда. Селемене… ну почему я…

- Она тебе верит, – фыркнул Сталкер, чуть осклабившись в «улыбке».

«И мне, наверное, тоже… раз позволяет тебе ходить поблизости, зная, что я легко могу тебя убить».

- Замечательно, – без особого энтузиазма ответила Луна, закрывая глаза. – А я себе уже нет. Она… если Она вела меня с самого детства, ещё когда я о ней ничего не знала. Если это так… как я могу сказать, что хоть что-то было… моей волей?.. Что Она и меня не использовала?

«Она думала о том же?» – внезапно дошло до него. Теперь, когда прилив ярости отступил, позволяя думать хоть немного трезвее, он внезапно понял всю грустную нелепость ситуации. Недавние растерянность, ярость и удушающий гнев оборачивались полным бессилием.

- Слишком много думаешь, человек, – усмехнулся Баланар.

«И я тоже думаю лишнего…»

- Просто верь Ей и всё. Как Она верит нам.

«Кто мы такие, чтобы осуждать богов?»

Луна что-то невнятно пробормотала в ответ.

Он не сразу понял, что она начала обмякать, еле держась на ногах. Её руки ослабли, дыхание стало еле слышным. Человек теряла сознание. Раны не были глубоки, но вызвали очень сильную потерю крови. Ноги подгибались, но монстр крепко держал её за плечи, не давая упасть.

Луна оказалась на вес куда легче, чем казалась. Без одежды её тело – крепкое и стройное – на деле, открывало огромное количество белых рубцов от шрамов. Некоторые застарелые раны на вид были несовместимы с жизнью. И то, что Луна выжила с ними, и то, что эти раны кто-то вообще смог залатать – было просто невероятно. Для её возраста это было очень много. Даже для закостенелого разбойника это было слишком. Всё же Селемене выбрала очень живучую натуру. Как и его самого когда-то.

Она их обоих выбрала, не объяснив им самим ничего. В конечном итоге, они были по одну сторону баррикад.

Может быть, на всё надо было смотреть с другой точки зрения?..

Может, Она и использовала их обоих, но хотелось верить, что это было Ей действительно нужно. Может, Она им не отвечала, потому что так нужно было, чтобы они сами принимали свои решения без оглядки на богиню. Селемене им доверяла. Доверяла настолько, что позволила им столкнуться тогда, зная, что Её избранники могут друг друга убить, но сделают в итоге другой выбор.

Селемене прощала ему его ошибки, как бы часто он ни промахивался, как бы он ни сомневался в Ней, как бы плохо он ни позволял себе о Ней думать. Если бы он действительно не был нужен, она бы давно его устранила. Позволила бы ему сдохнуть – он мог умереть из-за своих ошибок и промахов уже много-много раз, ещё в самом начале пути. Он столько раз стоял на самой границе смерти, но каким-то чудом выбирался с неё, и далеко не всегда благодаря только самому себе. Она могла разочароваться в нём, могла отвернуться от него, но…

Селемене всегда была рядом, пусть и молчала. Может, это он сам не слышал Её, а слышал только самого себя? Может, это он сам не хотел Её слышать?.. Он слишком увлекся охотой, забыв, что она давно потеряла своё значение и стала только его собственным решением её продолжать. Она не возражала. Она дала эту возможность, не препятствуя ничему. Позволяя ему действовать так, как он считает нужным сам.

Может, на всё надо было смотреть с другой стороны? Сталкер этого не знал и не мог знать. Да и не хотел, наверное. Он бы хотел, чтобы Селемене хоть раз ответила на его вопросы, но на самом деле он не был уверен, что действительно хочет слышать эти ответы. Что он готов их услышать, какими бы ни оказались Её слова. Сейчас монстр сам себе показал, что не готов с достоинством принять худший вариант, но сомневается и в лучшем. Что позволил себе поверить, что Она от него отвернулась, выбрав себе людей и забыв о нём, бросив его, просто использовав его…

В конце концов, они оставались Её детьми, которым она оставила свободу выбора, лишь ненавязчиво подталкивая прочь от края, когда они могли умереть. Они нужны были Ей, но всё остальное зависело только от них самих. Они были полностью свободны в своей воле. Их жизнь была в их руках. По крайней мере, они не могли знать наверняка, их собственная это воля или Её. И они решали сами, что думать и как к этому относиться - Она никак не влияла на их мысли.

Впервые за невероятно долгое время, если не впервые в жизни, он ощущал себя провинившимся перед Селемене. Ведь он не только сам пришел к таким мыслям, позволив себе усомниться в Ней, но он чуть не убил Луну. Женщину, которая была другим Её избранником, и которая стала, в какой-то мере, «своим» для него. Единственного собеседника и почти что «друга» за последнее время. Того, кто понимал его, пусть её эмоции и прятались за непроницаемой стеной, которая лишь выглядела её лицом.

Её человеческим лицом.

Среди всего этого враждебного и чужого мира был кто-то свой.

PART II. Windless Weather

Soundtrack: Disturbed – The Light

«Мне снился какой-то отвратительный сон. И моя спина… моя спина…»

Луна невольно слабо застонала. Сознание медленно выплывало из темноты и какого-то сумбурного бреда, на грани с жаром. Луна никак не могла вспомнить, что было до этого. Бредовые отрывочные куски, шум дождя, комната – а перед этим зияла пустота, заполненная мешаниной неприятных образов. Последним, что она помнила практически наверняка, было… вроде бы, это был разговор с лекарем. Она по-прежнему не могла ни на чём сосредоточиться: бросало из жара в холод и обратно, голова кружилась, хотя она знала, что лежит неподвижно. Но эта лихорадка потихоньку отступала, оставляя после себя только малоприятные ощущения в сведенных мышцах и боль.

Луна открыла глаза. В комнате было темно и тихо, за окном стояла глубокая безветренная ночь. С нижних этажей едва доносились отдельные приглушенные звуки. В комнате кроме неё никого не наблюдалось, одно из окон было открыто настежь, а с улицы доносился запах недавно прошедшего ливня.

Черт, как же болит гребанная спина, что с ней?!

Вспомнив вдруг что-то, всадница резко поднялась – и тут же чуть не взвыла от внезапной боли, обхватив себя руками, пытаясь прощупать спину. Она была чем-то плотно перебинтована, от самых плеч и по пояс, и ткань «бинтов» была вся в засохшей крови. На проверку бинтами оказались обрывки от одеяла.

Человек некоторое время сидела, смотря перед собой.

- Твою же мать, – пробормотала она наконец, уткнувшись лицом в колени.

Ей хотелось крыть всё крепким матом, проклинать себя… и нервно смеяться от одной только мысли о недавних событиях: Луна вспомнила, что произошло, прежде чем она потеряла сознание прямо на руках у Баланара.

- Верь Ей… – прошептала Луна, заходясь беззвучным смехом.

«Чёрт подери, Баланар. Если ты скажешь, что всё это не было сном, я…»

- Я тебе поверю, наверное, – закончила она, закрывая лицо рукой и выдыхая сквозь пальцы. – Это слишком глупо, чтобы быть неправдой.

«Это какое-то чудо, что он ничего со мной не сделал».

Отсмеявшись, она прислушалась к своим ощущениям. Похоже, он и правда перебинтовал её после ран, нанесенных им же самим. Конечно, это могло только остановить кровотечение. Всадница по-прежнему чувствовала себя очень слабо, плохо, устало, и ей опять требовалось лечение – что только раздражало, потому что она просто ненавидела чувствовать себя слабой.

Судя по воспоминаниям, слабой она себя уже успешно показала.

В голове начало потихоньку всё собираться вновь, оставляя в растерянности, в недоумении, в непонимании. Никого не было рядом, и Сталкер, похоже, опять ушёл в ночь – неизвестно только, за чем на этот раз. Скорее всего, ему точно так же не хотелось пересекаться взглядами с Луной, как и ей сейчас с ним. Хотя, это было бы, наверное, очень самонадеянно, думать так… всё же, он не человек, и чёрт знает, что у него на уме…

«Ты вполне могла это что-то созерцать некоторое время назад».

Луна выпрямилась, стараясь не обращать внимания на боль. Оглядевшись вокруг, всадница обнаружила засохшие пятна крови на полу. Одежда, впрочем, лежала неподалеку на тумбочке, нетронутая и чистая. Убедившись, что кровь больше не течет, Луна начала, морщась от боли, одеваться. Поднявшись, она на негнущихся ногах прошла к раскрытому окну.

На небе мирно сиял почти полный круг ночного светила, а внизу просыпался мокрый после дождя город, живущий даже по ночам. Ветер мягко обдувал лицо, и казалось уже совсем не так холодно, хотя всадница продолжала зябко ежиться, плотнее кутаясь в одежду, застегивая рубашку.

Перебирая в памяти разговор со Сталкером, всё, что ей удавалось вспомнить хоть сколько-нибудь чётко, Луна не чувствовала радости от приближающегося праздника. Даже несмотря на то, что она сейчас живая и почти что целая стоит на ногах и может принимать собственные решения.

- Селемене… – пробормотала Луна в пустоту, но мысль так и не закончила.

Если быть честной перед самой собой, даже зная, что Селемене скорее всего никогда ей не ответит, всадница, на самом деле, совершенно не хотела слышать ответ на свой вопрос. Так имело ли смысл задавать его?..

Окинув взглядом пол, Луна с досадой фыркнула: да, это вызовет некоторые вопросы. Спина противно болела. Надо было что-то делать, но идти повторно к тому же лекарю было плохой идеей – придется объяснять, откуда новые шрамы. Можно было обратиться к «своим»: несколько «солнечников» прибыли в город прошлым днем, и «ночные курицы» – накануне. Однако и эта перспектива была сомнительна: происхождение шрамов объяснять приходилось в любом случае, что вызывало море ненужных вопросов. Даже если найти подходящую отмазку, нетрудно заметить, что это следы от когтей.

«Ну спасибо тебе, Баланар! Мне же так не хватало лишних проблем!..»

Злилась Луна скорее по привычке. Привычное раздражение, недовольство – они вызывали невольную улыбку, когда она поймала себя на этих мыслях. Что ж, по крайней мере, она не до конца потеряла самообладание и себя.

Найдя в кармане одежды ключи, всадница вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Стоило надеяться, что горничная либо не доберется сегодня до её временного пристанища, либо не будет задавать лишних вопросов о пятнах на полу.

Как ни странно, на нижнем этаже в холле гостиницы было не так уж и много народу. Почти никто не обратил внимания на беловолосую женщину в обычной, неприметной одежде, не выдающей принадлежность к культу.

Почти никто.

***

Город неторопливо оживал после прошедшего дождя. Некоторое время ещё пустовавшие улицы потихоньку просыпались. Жители и приезжие выходили на свежий воздух. Кто-то праздно шатался без дела, кто-то восстанавливал палатки после ливня, кто-то торопился по своим делам. Вечер плавно перетекал в ночь, менялся караул. Всё шло как обычно, только на прояснившемся небе необычно ярко сияли осколки древней мёртвой луны.

Всего сутки. Остались всего сутки до Большого Сияния.

Сталкер не задумывался, куда идет и зачем. Он незаметной тенью бродил по городу, без какой-либо цели. Никто не обращал на силуэт в плаще, а если бы его и заметили, то скорее всего, приняли бы за иноземца, одного из пришедших на праздник. Ничего удивительного, ничего необычного. Они, наверное, были бы даже правы. Он был иноземцем, чужим здесь. Никто не знал его в «лицо», и без того спрятанное сейчас под капюшоном. На деле, ему не требовалась даже такая слабая маскировка: мало ли какие существа бродят по миру?.. многие из них в разы более уродливы, но их принимают, как бы они ни выглядели. Никому нет никакого дела. Не от кого прятаться: даже если его заметят культистки, вряд ли признают – те, кто видели его вживую, уже давно мертвы. Не от кого прятаться: последняя жертва охоты мертва, а та рыжая человеческая девчонка вряд ли что-то вспомнит о неудачном утре.

Просто скрытое лицо позволяло чувствовать себя привычно.

Он чувствовал слабый голод, но убивать не было желания. Монстр рассеянно смотрел на улицу, спускающуюся к озеру, на проходящих внизу людей… ещё пару столетий назад он бы долго не задумывался, прежде чем найти себе жертву и сожрать её. Он даже на автомате оценил нескольких, прежде чем выбросить из головы эту мысль. Не было смысла. Усталость превалировала над голодом, да и тот отзывался лишь привычкой есть, чтобы жить.

В конце концов, Баланар остановился у спускающихся вниз лестниц. Отсюда открывался вид на кварталы, расположенные у самого озера и каналов – там, где он недавно преследовал случайно подвернувшуюся под горячую руку «жертву». Переулки, арки, лестницы… шумящая в нескольких метрах ниже другая улица, идущая параллельно… огоньки, гирляндами раскрашивающие весь город. Тьма, уходящая к горизонту – за виднеющуюся вдали крепостную стену и лес за ней, и горы за лесом, уходящие в чёрное небо, разрисованное мерцающими точками. Ветер хлестал потоками, влетая на лестницы со стороны озера.

Сталкер не знал, что делать дальше. У него не было целей.

…Когда я проснулся на руинах моего мира, я знал, кем я стал. Мне никто не объяснял этого, я просто это знал. Я был одним из «духов», защищавших наш народ. Одним из тех, о ком только слышали, но считали легендой даже когда мы были живы. Никто не знал, ни как они выглядят, ни откуда приходят.

Они скрывали своё лицо даже от своего народа, оставаясь их невидимыми защитниками. Я узнал, кем они были, когда защищать стало уже некого.

Даже не будь он оружием в руках Селемене, его предназначение было таким же бессмысленным сейчас. Кого защищать?.. Неужели культ? Это даже звучит смешно. Они вполне сами справятся – и из них только Луна была своей, пусть и человеком. Да и не может он отречься так легко от своей натуры, многовековых привычек. Он ночной охотник, не «защитник», в конце концов.

Всё уже закончено, какой смысл здесь оставаться дальше?.. Селемене нашла себе Луну. Ту, кому Она доверяет. Ничего не угрожает как культу, так и самой богине. Он может спокойно вздохнуть, уйти на покой, убедившись, что всё закончилось… в каком-то смысле хорошо?..

Какой смысл. Только смутно в памяти раз за разом всплывают эти объятия и обмякающее на руках тело, бормочущая что-то Луна. Это вызывало… странные воспоминания, которые должны были уже вытереться из памяти, насовсем и без права на возврат. Воспоминания, которые не должны больше были тревожить, заставлять снова чувствовать, как изнутри его буквально разрывает на ошметки поднимающаяся волна отчаяния и ярости, превращаясь в безумие.

Но сил злиться снова не было. Сталкер смотрел на силуэты возвышающегося вокруг и простирающегося внизу города, и чувствовал только щемящую тоску. Он уже был в этом месте когда-то очень давно, в первый век после катастрофы. Воспоминания, связанные с этим местом, окончательно добивали. Практически выцветшие, еле различимые, эти линии в памяти, всплывающие поверх силуэтов Лирасса, всё равно больно резали.

Ушедший глубоко в себя, Баланар заметил движение за секунду до того, как что-то толкнуло его в бок, но отходить не стал. Пробегающий мимо человек, не заметивший сливающуюся с окружением фигуру в плаще у перил лестницы. В другое время и другом месте этот неудачник бы быстро попрощался с жизнью, но сейчас Сталкеру было всё равно.

Пусть бежит, куда бежал… куда бежала.

- Простите…

Услышав голос, Баланар чуть скосил глаза. Девчонка. Рыжая и взмыленная. Он её сразу узнал, но так и продолжил стоять. Налетевшая, смущенно хихикая, притормозила, отходя в сторону. Неловко, чуть подхрамывая. Насколько же она умеет путаться под ногами, второй уже раз попадаясь на глаза. Магнитом тянет её на проблемы, что ли?..

- Эм… – пробормотала рыжая, запоздало сообразив, что силуэт не двигается и никак не реагирует.

Желания разбираться с девчонкой не было: ему хотелось только, чтобы она как можно быстрее исчезла с глаз, пока ему не захотелось её разорвать.

Она сморгнула. На секунду девчонка увидела блеснувшие из-под капюшона зелёные глаза, окинувшие её равнодушным, но пробирающим взглядом. Застыла на миг, прежде чем опустить взгляд. Не узнала, не различила «лица» в темноте и под капюшоном. Вряд ли даже сопоставила его с недавним происшествием.

- Иди уже, куда шла, – хмуро «посоветовал» Сталкер.

- А… ага, – пискнула рыжая, и её как ветром сдуло.

Хотя, почему как?..

Фыркнув, Баланар поднял взгляд на небо, вглядываясь в сияющую россыпь на небе и почти завершенный круг луны. Оставался один день на размышления. Формально у него уже было решение, он был почти в этом уверен.

Но что-то всё ещё заставляло сомневаться. Ждать неизвестно чего.

Возможно, стоило пойти проведать Луну. Его удерживало смутное чувство вины – непривычное, забытое настолько, что стало незнакомым, не в полной мере осознаваемым. Но, в конце концов, человек стала ему чем-то вроде друга или младшей сестры, как бы это смешно ни звучало. Он ей серьезно навредил и ушел, только перебинтовав на скорую руку, как смог. Да, с ней не должно быть ничего плохого: раны не смертельны. Тогда почему его это так волнует?..

Недовольно осклабившись своим мыслям, Сталкер пошел дальше. Наверное, ему действительно стоило поговорить с Луной снова. Но не сейчас. Ему нужно было некоторое время побыть одному, переосмыслить всё заново. Поспешные решения уже не раз приводили к весьма и весьма неприятным последствиям. В конце концов, впереди пока ещё было две ночи и один день между ними.

***

- Прекрати ты завывать над душой! – пробубнила Лиралей. – Это всего лишь случайный прохожий!

Тихий посвист над ухом в ответ.

- Да знаю я, знаю, – рыжая бухтела уже по инерции, продолжая спускаться вниз по лестнице к нижним кварталам. – Большой чужой город, много плохих людей, надо быть осторожной… я не маленький ребенок уже!

Мягкий «щелчок» по носу, скорее – щекотание. Лиралей громко чихнула от этого, остановилась, сложив руки на груди и смотря как будто в пустоту. Одной ей было известно местоположение духа, невидимого даже для неё.

- В нашем Лесу гораздо опаснее чем здесь!.. – она нахохлилась, как воробей на морозе, когда Ветер переместился в другую сторону, заставив её перевести взгляд, продолжая пытаться смотреть «в глаза» тому, у кого не было глаз.

Усталый свист в ответ, мягкая волна воздуха прошлась по щеке, потрепав её. Лиралей сдалась быстро, осунувшись:

- Да-да, я нарвалась в первое же утро… неизвестно на что. Но ни Раста, ни ты не можете даже мне объяснить, что это было! Как я могу бояться неизвестно чего? С тем же успехом я могу бояться сейчас оступиться и сломать ногу! – она смешно всплеснула руками. – А что, всегда же есть возможность!

Она не помнила ничего, кроме страха. Все воспоминания обрывались, будто проваливаясь в бездонный колодец, на моменте, когда она поднялась из каналов на поверхность. Потом… потом ей снилось что-то очень плохое, прежде чем она пришла в себя уже в доме шамана. По его словам, она хлопнулась без сознания прямо на пороге, вся в крови и что-то бормочущая как в бреду. Девушка смутно помнила всё, как обрывки какого-то очень плохого, жуткого и нелогичного сна.

От души поблагодарив Расту за гостеприимство, предоставленное лечение и комнату, оставив часть вещей у шамана и клятвенно пообещав к утру вернуться, девушка побежала осматривать город сразу же, как только смогла снова твёрдо стоять на ногах. В любом случае ей предстояло провести «в гостях» ближайшие пару суток, а удержать на месте непоседливую лучницу было просто нереально: любопытство перевешивало инстинкт самосохранения. Не только любопытство, но ещё и самоуверенность – ну как же с ней, прожившей столько лет в Западном Лесу, может случиться что-то плохое в мирном городе!

Инцидент в скалах и прошлое утро в этих логических построениях тактично опускались.

Теперь она стояла в чистой одежде и почти целая – только чуть подгибалась ещё нога – посреди разветвляющихся лестниц. Ветер приходил со всех сторон, и вокруг раскрывался до одури красивый вид, какой Лиралей видела впервые.

- Со мной всё будет в порядке! Я тут уже пару часов гуляю и со мной ничего не случилось, ты видишь же? – несмотря на подгибающуюся ногу, она радостно начала скакать по лестнице, раскинув руки, ловя встречные потоки ветра. – А на небо посмотри? Это же прекрасно! Я всю жизнь мечтала это увидеть! Что мне, сидеть взаперти, боясь высунуть нос из-за того, что утром было что-то?..

На её стороне был тот факт, что она действительно ничего не помнила, и как следствие – не воспринимала это всерьез.

- Всё будет хорошо! – Лиралей снова лучилась радостью. – Я впервые вижу такой огромный город!

Дух лишь зашелся негромким шелестящим смехом: он повидал города куда крупнее Лирасса. А лучница уже бодро бежала вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки, на такой скорости, что нормальный человек на её месте давно бы уже споткнулся и переломал бы себе все кости. Ноги потихоньку привыкали, восстанавливая подвижность – к утру от этой немоты и легкой боли ничего уже не останется.

- О, смотри, смотри! – взгляд Лиралей зацепился за огоньки внизу, на одной из площадей чуть-чуть в стороне. – Это же ярмарка?

Ветер утвердительно что-то засвистел, и рыжая радостно прибавила шагу.

Может, ей действительно ничего не грозит? Оглядываясь на ушедшего куда-то в другую сторону монстра, не проявившего ни малейшего интереса к лучнице и не тронувшего её, Ветер всё же пришел к выводу, что опасаться пока не за что. Лучше было подхватить её светящееся настроение и разделить радость с ней.

В конце концов, он был с этим человеческим ребенком всю её жизнь – и она всегда была его лучшим другом.

***

«И что мне с этим делать?» – ноющая спина несказанно раздражала, Луна начинала злиться. Не на Сталкера – на себя и на потерю контроля над собой. Да и постоянная боль в спине, в довершение к по-прежнему сдавливающим грудь бинтам, как минимум доставляла неудобства, отвлекала. Конечно, не в первый раз ходить с невылеченными шрамами, ожидая лечения, но…

«Будь честной перед собой: тебя совсем не это беспокоит, не так ли?..» –мысли раз за разом возвращались к разговору, продолжали сверлить голову, как боль сверлила спину.

«Ты совсем расклеилась среди этих баб», – попытка посмеяться над собой ни к чему не привела. «Возьми себя в руки. Месяц назад ты лучше держалась. Что изменилось сейчас?..» Она знала, что изменилось, и это её не радовало. Совсем не радовало. Тем более, она не знала, что со всем этим делать.

«Веди себя как в отпуске», – сказала Вега месяц назад.

Вот она и вела. Делала примерно… ничего, да созерцала суету вокруг. Что до основного и весьма спорно сформулированного задания «понаблюдать за этими ночными курицами», всадница решила оставить это на саму ночь Сияния, когда последние закончат со всеми репетициями и прочими официальностями.

«Я до сих пор не понимаю, зачем я здесь».

Облокотившись на перила моста, Луна смотрела на раскрывавшееся вдалеке озеро, в котором так же мелькали «блестки» отражений. Ощущения «праздника» не было. В преддверии Сияния народ был взбудоражен, все пребывали в каком-то приподнятом волнительном настроении. Будто бы должно случиться что-то необычное. Мало кого это оставляло равнодушным. И вроде все понимали, что ничего серьезного не произойдет – ну посветит раз в жизни красивый шлейф на небе, ну кто-то напьется, кто-то отпразднует в кругу семьи, а кто-то в толпе на фестивале. И всё. Останется всё в памяти отпечатком, как старая картина, когда радуешься непонятно чему, придаешь почему-то слишком много значения всего лишь природному явлению, забывая, что основная радость скорее идет от самой атмосферы праздника.

Заразительной атмосферы, как на Холодрыжество.

Все, как дети, словно ждут подарка от богов. Даже организаторы, уставшие и зло рявкающие на окружающих, внутри чего-то ждут. Может, урвать минутку и поддаться этому общему чувству, волнительному ожиданию чуда. Порой даже случившееся в это время горе отдельные люди умудрялись пусть и ненадолго, но залатать этим ощущением, как грубой заплаткой.

Луна редко присоединялась к общим празднествам, предпочитая держаться в стороне. Но и на неё такая атмосфера обычно действовала, несмотря на нередко буйное поведение «соседей», располагала к веселью, хоть и сдержанному. Даже когда приходилось распинывать подчиненных, пьяных после праздника, это не вызывало раздражения. Скорее – понимающую усмешку.

Сейчас же ничего этого не было. Не впечатляло даже то, что это столь редкое событие, и на её век выпало его созерцать. Скорее, после разговора с Баланаром, всё было с точностью да наоборот.

«Вернулись к тому, с чего начали. Не ходи кругами. Скажи уже себе честно, что тебя беспокоит?..»

Выругавшись про себя, Луна закрыла лицо руками. Надо было думать, куда идти, чтобы вылечить спину. В городе должны быть свободные лекари, которые не будут задавать лишних вопросов…

Под бок что-то ткнулось.

- Нова? – всадница сразу узнала её, ещё до того, как увидела.

Гигантская кошка мягко обтерлась мордой об бок всадницы, тыкаясь под её руки. Луна присела, обняв Нову за шею, зарывшись лицом в густой чёрный мех:

- Жалко, ты не разговариваешь. Может, подсказала бы мне что…

Пантера весело зафырчала, заставив Луну негромко рассмеяться. Та смутно понимала, что ей отвечают, хотя это и не было оформлено в слова.

- Пойдем, поищем лекаря, – хмыкнула Луна, поднимаясь. – Я, вроде, помню этот район… должен же кто-то тут быть.

Насмешливое урчание в ответ: Нова напомнила всаднице, как много времени ушло на то, чтобы Луна запомнила хотя бы треть коридоров в храме.

- Ну, это относится только к храму, – рассмеялась она негромко. – Его строил какой-то сумасшедший. Серьезно.

В конце концов, у неё никогда не было проблем с нахождением пути, ни в городе, ни в лесу, ни в катакомбах, ни в подвалах. Проблемы вызывал только храм Селемене. Впрочем, все новенькие терялись точно так же, не в состоянии запомнить этот запутанный лабиринт, кажущийся порой четырехмерным.

Нова что-то пробурчала в ответ: возражала насчет сумасшедшего.

- Знаешь, – уже серьезно ответила Луна, – если это было построено с каким-то планом, то я предпочту не знать, что это был за план.

В квартале отсюда виднелась площадь и маячащие там яркие огни фонарей. Город снова ожил как ни в чём не бывало, только под ногами хлюпали лужи, да всё ещё было несколько прохладно и промозгло после дождя. На площади, что маячила впереди, похоже, была разбита ярмарка – шатры торговцев, подмостки и сцены для выступлений бродячих актеров и фокусников, всё это было сейчас разбито островками по всему Лирассу. Уже отсюда виднелись пестрящие цвета и слышно было голоса, доносилась музыка. Выходить на освещенную площадь не особо хотелось, но прямого обхода Луна не видела: соседние улицы уходили в тупики, но не к лестницам.

За пару зданий до площади всадницу кто-то остановил: возникший рядом как из пустоты силуэт по-дружески хлопнул её по спине, что заставило сжать зубы.

- Вот ты где ходишь! – раздался женский голос, несколько старше, чем самой Луны. – Приветствую.

Луна моментально обернулась.

- Вега? – она с трудом нацепила на лицо дежурную улыбку. – Не ожидала тебя увидеть тут.

«Как она меня нашла, чёрт подери?»

Начальство солнечного дозора точно так же улыбалось в лицо. Точно так же натянуто.

- Расслабься. Ты какая-то уж бледная сегодня, – усмехнулась Вега. – Что-то случилось?

Всадница отвернулась, на автомате пожав плечами:

- Прошлой ночью в ущелье наткнулась на некоторых старых знакомых.

- А, Аша, – кивнула «солнечник». – Знаем, слышали. Ты успела нашуметь с этим. Тут уже слухи ходят.

- Уже? – кисло осведомилась Луна. – Дождь только прошел…

- Слухи распространяются быстро, сама знаешь. Но, в каком-то смысле, это даже неплохо, – Вега развела руками, всё так же улыбаясь: – Аша был той ещё занозой для всех, а тут кто-то спокойно убирает его и глазом не моргнув.

«Ага. Не моргнув», – это начинало раздражать. «Солнечнику» что-то явно от неё нужно было, но Луна никак не могла уловить, что.

- Я думаю, Мирана будет очень довольна, – всадница решила подыграть: что-то ей подсказывало, что этого от неё и ждут.

Непонятно только было – зачем.

Вега вела себя как ни в чем не бывало, куда-то незаметно улетучилась вся её строгость, командир «солнечной» стражи вела себя как равный, пусть дистанция до сих пор была чётко ограничена. Это была только видимость, невысказанное вслух предложение перейти на неформальный разговор.

«Осталось надеяться, что она проглотила объяснение про Ашу».

- Августа говорила, тебя залатали утром.

- Да. Залатали.

Опять хлопок по спине. Луна едва удержала на лице улыбку, ставшую чуть-чуть более кислой.

- Что от меня тут требуется? – поинтересовалась она мрачно, стараясь делать вид, что всё нормально. – Нашим помогать?

- Не обязательно, – спокойно сообщила Вега. – Просто понаблюдать.

- Но какой в этом смысл?

Улыбка.

«Я мысли не читаю!» – Луну начинало это откровенно раздражать. «Что ей от меня нужно сейчас, почему нельзя прямо сказать?». Она пыталась держать себя в руках, уверяя себя в том, что вся нервозность идет только из-за недавних происшествий и боли в спине. Но удерживать улыбающуюся маску на лице ей становилось всё сложнее и сложнее.

- К слову, они до сих пор обговаривают место проведения. На примете у нас несколько площадей, возможно, будет именно эта, – Вега кивнула на площадь. – Однако здесь маловато места и слишком много людей, да и уже занято всё.

Они с Луной как раз подошли к ярмарке. Яркий свет разноцветных фонарей, пестрящие флаги, ходящий вокруг народ, шум – всё это раздражало только ещё больше. Раздражало и утомляло.

- Скорее всего, мы выберем вон там повыше, – Вега указала куда-то вверх, к холму за лестницами, где-то между верхними и нижними кварталами города. В той стороне возвышалась какая-то башенка и реденькие здания рядом. – За день будет всё готово.

Луна без вдохновения выдохнула. Кинула взгляд на торговый ряд рядом, на миниатюрный театр, на выступление какого-то бродячего мага, показывающего фокусы светового шоу – простенькие трюки, но собравшиеся вокруг детишки, да и жители постарше, были вполне довольны.

В конце концов всадница перевела взгляд на Вегу. Однако, прежде чем она задала вертящийся на языке вопрос, командующая «солнечников» начала сама:

- Да, Луна… Ты уверена в том, что делаешь?..

- Вы о чем? – мрачно поинтересовалась Луна.

- Давай на ты, – Вега по-прежнему смотрела вперед, но теперь на её смуглом лице блуждала отстраненная улыбка. – Я не твой командующий, мы из разной стражи, здесь и сейчас мы вообще равны. По крайней мере, до окончания этого балагана, – она усмехнулась.

Луне приходилось прислушиваться, чтобы различить, что именно говорит Вега: вокруг было слишком шумно. Вероятно, Вега этого и дожидалась – пока в окружающем шуме не будет слышно. Как будто кого-то этот разговор вообще мог интересовать. Нова куда-то словно испарилась, пропав из поля зрения, как это нередко случалось, когда она убеждалась, что хозяйке не нужна её помощь.

- Так всё же, – сложила руки на груди Луна. – Ты о чём?

Вега смотрела прямо вперед, больше не оборачиваясь на Луну:

- У тебя повреждена спина, – спокойно сообщила она. – Сильно.

Внутри похолодело.

- И это явно не Аша сделал, – улыбаясь, продолжила она.

- И? – постаралась сохранить спокойствие Луна. – Если ты сомневаешься в моей работоспособности: я как раз направлялась к лекарю, чтобы разобраться с этой небольшой проблемой, – не капать ядом не получилось.

- Ближайший вон в той стороне, – голос Веги был спокоен настолько, что у Луны возникло полное ощущение, что «солнечник» открыто издевается над ней. – Хотя можешь обратиться и к нашим.

Точно издевается.

- Нет, – отрезала Луна.

Вега тихо рассмеялась в ответ, не сбавляя шаг:

- Я знаю, – кивнула она. – И я бы на твоем месте тоже не стала рисковать. Я тебя уже предупреждала на этот счет, как ты можешь помнить.

Ситуация явно выходила из-под контроля, выбив из-под ног землю, но Луна сохраняла внешнее спокойствие, лишь лицо стало немного бледнее.

- Предупреждая лишние вопросы, – заметила Вега, по-прежнему говоря чуть ли не на пределе слышимости: – Я не буду ничего сообщать, тем более, что я не столь много знаю, чтобы делать какие-то выводы. Просто будь уверена, что это не представляет опасности для культа, и, в первую очередь, для тебя.

Луна остановилась, смотря Веге прямо в спину.

- Откуда ты это знаешь? – так же негромко спросила она.

Та пожала плечами, оборачиваясь. Улыбка на её лице, особенно в синеватом свете ближайшего фонаря, выглядела как-то странно. Она выглядела… грустно? Это окончательно дезориентировало Луну. Она хорошо разбиралась в эмоциях других, но эмоции Веги оставались ей непонятны чуть меньше, чем полностью.

- Я тебя вижу насквозь, – сообщила Вега. – Всех вижу. Нет, не читаю мысли, не думай, но вижу некоторые моменты.

- Некоторые моменты? – Луна застыла.

Вега говорила правду – это можно было понять, лишь посмотрев в глаза. Вот только понравится ли вам такая правда, когда вам прямо сообщают, что про вас всё знают? Вряд ли.

- Я вижу, что у тебя со спиной, я знаю, кто это сделал, – голос Веги звучал спокойно и отстраненно. – Я не знаю деталей, но я вижу, как это было. И если я буду вглядываться, я увижу даже те шрамы, что уже сошли с тебя лет так десять назад. И то, как они были нанесены. Иногда я вижу даже то, что люди скрывают от самих себя. И уж тем более, когда они врут.

«Великолепно. Луна, ты в полной…» – с другой стороны, а что она ожидала? Она давно же знала, что командир «солнечников» явно знает о ней больше, чем хотелось бы. Да и слухи про Вегу ходили разные.

- Отличный дар, – процедила Луна хмуро.

- Иногда мне бы хотелось от него отказаться, – усмехнулась Вега, показывая жестом идти следом: – К сожалению, я не смогу. Он порой приносит слишком много неудобств. Но, знаешь, никто не спрашивал, хочу ли я его.

«Никто не спра…» – всадница осеклась на этой мысли, уставившись на лицо Веги. Эта улыбка однозначно намекала, что формулировка взята не с пустого места. Находиться и дальше рядом с командиром «солнечников» становилось уже не чем-то раздражающим или нервирующим – это становилось жутким.

- Нас тут, похоже, всех не спрашивали, – мрачно ответила Луна.

- В каком-то смысле – да. Идем, провожу до лекаря.

Следующие несколько метров прошли в полном молчании, насколько этим словом можно было назвать окружающий шум и мешающийся на пути народ – через толпу местами приходилось протискиваться, пока они не вышли на более-менее свободный участок.

- Знаешь, – наконец сказала Луна, выдохнув, – если говорить «на ты», то ты зря мне это сказала.

- Неуютно? – усмехнулась Вега.

- Не в этом дело, – покачала головой всадница. – Да, это сильно напрягает… но не проще ли было тебе сохранить это в секрете?

Вега хмыкнула и по-дружески хлопнула Луну по плечу.

- Иногда с кем-то надо делиться. Держать всё в себе бывает порой… скучно.

Только сейчас Луна, отвлекаясь от собственного напряжения, заметила, что Вега сама немного расслабилась.

- Ты мне так доверяешь? – бывшая разбойница невольно расхохоталась.

- Селемене тебе доверяет, – ответила Вега дружелюбно. – Думаю, мне стоит тоже. Ты не подведи, – в золотистых глазах командира дневной стражи прыгали озорные огоньки, – мы все на тебя рассчитываем. Даже Мирана.

Теперь уже смеялись обе: когда Вега жестом пригласила хлопнуть по рукам, что они и сделали, как старые знакомые, а не как разные по статусу. Командир «солнечников» не была в полной мере своей. Тем не менее, Луна почувствовала себя внезапно спокойно. Какими бы ни были её мотивы, Вега и правда доверяла Луне… нетрудно, если видеть человека насквозь.

- Всё же, зачем я здесь? – поинтересовалась Луна. – Всего лишь наблюдать?

Вега пожала плечами:

- Это просто моя проверка, вот и всё, – сказала она прямо.

- И какие выводы?

- Положительные, – рассмеялась Вега. – Я убедилась в некоторых вещах.

- И что теперь?.. – Луна спрятала руки в карманы одежды. Всадница сейчас выглядела как обычный гражданский, в то время как Вега была в комбинезоне «солнечного» дозора. – Что мне предполагается делать дальше?

- Просто получай от этого праздника удовольствие. Один раз выпадает такой шанс, и надо радоваться, что он на нашу жизнь попал.

- Тут порадуешься, – покачала головой Луна.

- Ничем не могу помочь, – развела руками Вега, улыбаясь. – Я могу только держать язык за зубами, но я бы и так это делала. Мне тоже не нужны лишние проблемы, а они у меня возникнут, если я что-то скажу.

- Это, – усмехнулась Луна иронично, – в любом случае проблема.

- Тут ты права. Поэтому я, как вышестоящий, – с нескрываемым весельем сообщила она, – переложу всю ответственность на тебя, поэтому проблема это будет твоя, а не моя.

- Ясно, – кивнула Луна, рассмеявшись.

Как они могли говорить об этом так беспечно? Впрочем, Луна уже ничему не удивлялась. Жизнь уже столько раз переворачивалась с ног на голову, что сил удивляться чему-либо не оставалось.

Вокруг стало заметно тише: храмовницы прошли через площадь и несколько улиц, теперь поднимались вверх по лестнице.

- Тебя беспокоит не опасность и не угроза смерти, – сказала Вега наконец, когда вокруг уже никого не было. – И даже не подозрения в том, что Селемене тебя контролирует. Поверь, последняя мысль посещает многих из нас. Никто до конца не может быть уверен в своей воле, но у нас нет возможности ни доказать что-то, ни опровергнуть это. Даже я этого не знаю… и не хочу знать, если уж на это пошло.

Луна, помедлив, кивнула, но ничего не ответила. Спустя несколько ступенек вверх, Вега завершила:

- Тебя беспокоит не это. Тебя беспокоит он сам, верно?

Всадница прикусила губу. Это даже звучало как-то… излишне просто. Будто имело другой смысл, хотя она даже не знала, какой именно смысл вкладывает в это беспокойство сама. Однако стоило признать: причиной её беспокойства был действительно сам Баланар.

- Если честно, не хочу об этом говорить, – покачала головой Луна.

«Так ли честно?» – на самом деле, ей хотелось что-то сказать, только смысла в этом особого не было. Всадница сомневалась, что это вообще стоило с кем-то обсуждать.

- Понимаю, – кивнула Вега после короткого взгляда на Луну: – Закрыли?

- Я думаю, да. Сама разберусь.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Свернув с лестницы в небольшой тихий район, который сейчас мирно спал вместо того, чтобы веселиться, как большая часть Лирасса, они остановились у двери одного из домов. Свет во всём доме был потушен.

- Последний вопрос, – сказала Вега вдруг. – Посмотри-ка на меня.

Луна на автомате посмотрела на неё. Вега смотрела ей прямо в глаза, отчего у всадницы возникло неприятное чувство. Командир солнечников выдерживала прямой взгляд Луны, который обычно заставлял окружающих испытывать как минимум тревогу. Зато сама всадница ощутила себя не в своей тарелке.

- Ясно, – наконец сказала Вега, отводя глаза в сторону. – Достаточно.

- Что это было? – напряженно спросила Луна. К странностям Веги надо было так или иначе привыкать, но это действительно напрягало в свете недавнего её признания про «вижу насквозь».

- Твои глаза, – Вега покачала головой. – Я не знаю, что именно это, не могу так глубоко смотреть. Но это, похоже, проблема, – она замолчала, задумавшись о чём-то.

- Что? – не поняла Луна.

- Говорю: это может вызвать проблемы, – наконец сказала Вега, подходя к двери. – Рано или поздно тебе, как и всем новичкам, придется проходить через один ритуал. Название тебе вряд ли что-то даст, поэтому я просто скажу, что это проверка. После неё изредка некоторые отсеиваются…

- Отсеиваются? – не поняла Луна. – Что ж, я была бы не против, наверное, слишком много ответственности и…

- Без шуток, Луна, – выдохнула Вега, положив руку на плечо всаднице. – Под «отсеиваются» я имею в виду умирают.

- И что показало вскрытие «отсеянных»? – кисло пошутила та. – И как оно относится ко мне и моим… кхм… глазам?

- Первые два раза это были не совсем люди, – ответила Вега, смотря куда-то в сторону. – Полуэльф в первом случае, скрытый ликантроп во втором. Это ещё до меня было. После этого у нас строго запретили принимать полукровок. Но у тебя родители оба были людьми, это не вызывает сомнений.

«Она и это может видеть?»

- Ты говоришь «первые два раза». А остальные? – прищурилась Луна.

- Причины не установлены. Подозревали всякое. От неверия в Селемене и до того, что эти девушки были нераспознанными магами или ещё чёрт знает чем. Мы не смогли уточнить это наверняка, лишь догадываемся.

- Так и причем тут мои глаза? – продолжала наседать всадница.

- Потому что, – внезапно жестко сказала Вега, стучась в дверь, этим обрывая попытки что-то сказать или возразить: – Нам не нужен твой труп. Я не знаю, что может служить причиной отторжения, и мы обычно подозреваем всё, что можно подозревать. Среди нас нет полукровок, среди нас нет бывших магов или тех, кто пришел из другой религии. Ради безопасности тех, кто приходит к нам, иначе нас было бы гораздо больше.

За дверью послышался скрип шагов на лестнице.

- Мирана мало имеет представления обо всем этом, но она будет только рада, если ты сдохнешь, – продолжила Вега, понижая голос. – Тебя выбрала не она, не я, а Селемене. Но я не знаю, сможет ли Селемене тебя защитить, если во время этой проверки пойдет что-то не так. Она не помогла никому из умерших.

- Кто там? – раздалось из-за двери.

- Свои, – гавкнула Вега внезапно громко, неожиданно командным тоном, что несколько удивило Луну. – Открывай, это я, – она снова перешла на шепот, уже обращаясь непосредственно ко всаднице: – В моих интересах будет сделать что-то, чтобы ты избежала проверки. Я не знаю, что с тобой не так, но с тобой явно что-то неправильно.

- Но ведь всё может пойти нормально, – возразила Луна с сомнением. – Как-то можно проверить это заранее, нет?

Перспектива сдохнуть по непонятным причинам её не особо радовала. И уж тем более ей не нравился тон Веги.

- Вот именно, что никак. У всех есть только одна попытка. На то и проверка.

«Интересно, зачем эта проверка вообще нужна?» – недоумевала Луна про себя. «Кого именно они хотят отсеивать таким образом?»

Дверь открылась, пропуская их внутрь.

- Потом обсудим это, – сказала Вега. – Сейчас нам надо разобраться с твоей спиной. Впереди ещё целые сутки, да и потом у нас будет время поговорить.

***

«Ух ты, тут даже стрельбище есть!» – глаза Лиралей буквально горели от восторга. Девушка увивалась около заграждений на прибрежном склоне, чуть ниже от площади, разглядывая всё. «Завтра будет так весело!»

Пока что стрельбище ещё пустовало, шли приготовления – а рыжая лучница уже предвкушала, как на следующую ночь сможет посоревноваться с другими в меткости. Когда подобные мероприятия устраивались на родине, она была в них безусловным победителем. Но то в своих краях – а сколько ходило красочных историях о чужих землях, где есть стрелки заметно лучше!

Лиралей приплясывала от нетерпения, даже зная, что раньше следующего вечера ловить тут нечего. Цены не так кусались, и она могла рассчитывать, что её скромных запасов монет ей хватит. Всё же, это была не какая-то занебесная пошлина за проход… впрочем, она ведь её всё равно не стала платить.

Рядом курлыкала какая-то цветастая птичка, сидящая на руках некой дамы в маске, иногда мимо пробегали детишки, в стороне кто-то играл на скрипке. Над головой между фонарными столбами и краями крыш натягивали канаты: такие же Лиралей видела в центре. Может, по ним будет кто-то ходить? Задрав голову, она увидела среди растягивающих канаты и развешивающих флаги не только людей, но и каких-то существ, издалека похожих на людей с крыльями.

«Вау, это… скайрасы?» – она не с первого раза припомнила название расы. О них Лиралей могла только слышать, но никогда не видела. Говорят, это очень гордые и несколько склочные существа. Однако эти выглядели, вроде, вполне миролюбиво. Интересно, каково это – иметь крылья и уметь летать? Наверное, это очень здорово – остаться наедине с Ветром на запредельной высоте… жаль, что она лишь человек.

Ветер ободряюще потрепал Лиралей по щеке, заставив снова заулыбаться. В конце концов, у неё был дух, даже несмотря на то, что она ходит по земле. Быть может, она когда-нибудь даже сможет узнать, что такое полет без крыльев.

Она нарезала круги по одной из ярмарок, уходящей с площади к побережью. К середине дня тут уже будет полно народу. Да и на других частях города тоже: надо будет думать, где она проведет время, а хочется всё и везде. Она глазела по сторонам, с восторгом смотря на репетиции выступлений, иногда мешаясь кому-то под ногами, что-то спрашивая, порой раздражая окружающих, на что она не обращала ни малейшего внимания, пока ей «ненавязчивый» интерес спускали с рук. Один раз она попалась под руку какому-то лысому человеку, который кого-то сосредоточенно высматривал в толпе: тот просто оттолкнул её с дороги, даже не заметив. От мужика сильно пахло гарью, каким-то маслом и ещё чем-то. Что-то пробормотав, человек быстро направился в толпу, смотря поверх голов, будто пытаясь кого-то там найти.

Лиралей проводила его удивленным взглядом: лучница бы не заметила этого столкновения, если бы от лысого не пахло так сильно и так странно. Но вскоре она выкинула из головы и его. Ну случайный прохожий и всё, не её дело… хотя уж кто-кто, а Лиралей обожала совать свой нос не в свои дела, и ещё каким-то чудесным образом постоянно выкручиваться из неприятностей, то и дело, как следствие, возникающих.

Как нередко комментировал её выходки Ликан: дуракам везет.

За несколько часов беготни лучница успела собрать целый букет небольших недоразумений, купить за смехотворную цену у одного из торговцев в шатрах сладкие леденцы, полюбоваться на фокусников и немного поболтать с одним из встречных. Теперь же она сидела, забегавшаяся и немного уставшая, на крыше одного из домов, разглядывая окружающий город и набив рот леденцами.

Лиралей была практически счастлива, но чего-то всё равно не хватало. Она хотела сделать что-нибудь, но никак не идти обратно к шаману, чтобы сидеть и ждать следующего вечера. Раста был, конечно, интересным собеседником, но…

- Эй там, наверху! – раздалось снизу.

Лиралей снова выглянула из-за края крыши.

На неё смотрели два стражника. В подобной ситуации любой другой бы уже решил сворачивать удочки и не показываться им на глаза, однако лучница всё ещё радостно смотрела на блюстителей закона. Недавняя встреча на воротах её, по итогу, только развеселила, ей хотелось продолжения этого праздника жизни.

- Чего вам? – радостно поинтересовалась она.

- Слезайте оттуда! – угрожающе рявкнул один из стражей.

Лучница была полностью уверена в себе и своих возможностях. Затеряться в лабиринте города ей, в случае чего, не составит ни малейших проблем. Ликан, наверное, сейчас бы закрыл лицо рукой – и пообещал бы никогда, ни при каких условиях, ни под какими предлогами не отпускать дурную на голову девчонку из Западного Леса.

- Я не знаю, как слезть! – хихикнула Лиралей.

Конечно, это было вранье чистой воды, но почему не сделать жизнь немного веселее?.. И для себя, и для стражи.

- Тогда… э, нам придется вас снять! – угроза в тоне стражника сменилась на некоторое недоумение.

- Видимо так, – развела руками Лиралей. – Если сможете.

Она еле сдерживала смех.

- Чёртовы дети, – процедил второй. – Как, ять, она туда забралась?

- Да это не ребенок, смотри какая дылда, – недовольно проговорил первый, который угрожал её снять. – Ей лет семнадцать, наверное, – он вдруг запнулся. –Слушай…

Только сейчас лучница отметила, что оба стража были явно слегка поддатые. Похоже, кто-то злоупотребляет должностными обязанностями. А ведь ещё день впереди! Возможно, джентльмены не откажутся немного пробежаться – заодно и алкоголь выветрится. Лиралей уже давилась смехом, начав забавно фырчать в попытке не расхохотаться.

- Мы не обязаны оттуда её снимать, – продолжил тем временем второй, – Ну сидит себе там, и пусть сидит. Сама виновата будет, если не сможет слезть.

- Слушай, – повторил первый, переходя на шёпот. – Она рыжая?

- Да вроде. Я толком не вижу.

- И у неё лук за спиной?

- Плохо вижу, но да вро… что?!

Об инциденте на юго-западных воротах в страже не слышал лишь глухой. И про кикимору тоже. Слухи распространяются быстро, даже настолько нелепые. Ещё этим днем стражники смеялись над своими незадачливыми коллегами, да втихаря залили за воротник за одного пропавшего без вести на тех злосчастных воротах. А сейчас плохое предчувствие ёкнуло у обоих.

- Не может же это она быть? – зашептались они. – Да ну брось, это бред… – Ты что, боишься какой-то девки?.. – несуществующих чудовищ?.. – брось, это же просто девчонка…

Стражники нервно заржали, чувствуя весь абсурд ситуации.

- Вы случаем, – Лиралей осторожно перевесилась через парапет, ухмыляясь, – не о кикиморе говорите, не-а?..

Пресловутый тот-самый-кот с зубастой улыбкой на полморды позавидовал бы сейчас её доброжелательному, радостному, пусть и человеческому оскалу, не предвещавшему ничего хорошего.

- Я могу подсказать, где её искать, – оповестила она. – Хотите, я покажу?..

***

Запах. Он казался знакомым, но Луна никак не могла его узнать. Она сидела на полу комнаты, скрестив ноги, неподвижно, прикрыв глаза. Боль давно сошла, осталось лишь холодящее ощущение от мази. Лекарь – высокая светловолосая и молчаливая женщина – действительно не задавала лишних вопросов. Луна даже не запомнила её голос… она не была точно уверена, говорила ли женщина хоть что-то. В течение целого часа всадница сидела так же молча, стараясь ничем не выдавать то, что лечение проходит на редкость болезненно. Навязчивые мысли, попытки переосмыслить произошедшее, сказанное, сделанное, так не облегчали состояние. Скорее, наоборот.

В конце концов, Луна просто ушла в себя, пытаясь не думать ни о чём… или, скорее, просто смотреть в пустоту перед собой. Тусклые полосы света от лампы, стелящиеся по полу, яркие отблески фонарей за открытым окном, разносящийся по комнате запах…

Знакомый запах. Так пахнет… – нет, она всё равно не могла вспомнить, что именно так пахнет, хотя ответ казался невероятно близок. Как она могла забыть его? Этот привкус в воздухе перекрывал и запахи с улицы, и терпкий аромат от мази. Может, он ей просто мерещился?

У тебя уже были галлюцинации. Неудивительно.

Она даже не заметила, когда перестала ощущать прикосновения. Когда она приоткрыла глаза, в комнате никого не было, а свет был потушен. Похоже, Луна уже долго сидела на полу, так и уснув, пока ей обрабатывали спину. Всадница прислушалась к ощущениям. Боли не было. Ничего не было. Рядом стоял таз с водой, какие-то миски, на металлическом подносе лежали замаранные в крови иглы и уже извлеченные нитки.

Лекарь куда-то ушла.

- Проснулась? – раздался голос Веги со стороны двери.

- Да, – ответила Луна, поднимая голову. – Сколько времени прошло?

За окном уже начинало светлеть небо.

- Несколько часов, – заметила Вега. – Тебя не стали выводить из транса, она уже давно всё закончила.

- Кто это был, кстати? – Луна только сейчас отметила про себя, что она так и не узнала имени лекаря, и даже не запомнила её лица.

- Моя… скажем так, знакомая, – уклончиво сообщила Вега. – Она – мастер своего дела. Следов почти не осталось. Как самочувствие?

- Могло быть и хуже.

На самом деле, Луна не чувствовала вообще ничего. Поднявшись с пола, она потянулась к оставленной рядом на столике рубашке. Тело слушалось идеально, спина была как новая. Не было вообще никаких плохих ощущений. Как будто ей подлатали даже то, что оставалось от прошлых ран. Ощупав спину, всадница не обнаружила ничего, кроме уже почти испарившихся следов мази.

- Там твоя пантера ждет, – улыбнулась Вега. – Она кого-то уже напугала.

Луна покосилась на неё. Командир «солнечников» усмехалась, по-прежнему облокачиваясь на дверь:

- Кто-то за нами увязался, походу. Видимо, хотел познакомиться с дамами, а познакомился с Новой.

«Надеюсь, она его не съела».

- Напугала только, – ответила Вега на незаданный вопрос, угадываемый по выражению лица Луны. – Но вообще, ты б её держала подальше от любопытных глаз: мы обещали страже не приводить хищных зверей в город.

- Мне разрешили, – теперь усмехалась уже Луна.

Вега на секунду подняла бровь, но тут же поняла, о чём Луна говорит.

- А. Ну что ж, у нас будет хорошая отговорка, если что, – она засмеялась.

Всадница лишь хмыкнула. Ей повезло, что стража на юго-западных воротах была плоха. Хотя, Лирасские стражники в целом не отличались субординацией, насколько Луне было известно. Было очень мало тех, кто действительно делает своё дело, а не имитирует бурную деятельность.

Как же тут… тихо. Куда ушла лекарь? Спать? Тогда, наверное, им стоит чуть убавить голос. Хотя, Вега говорила довольно громко, как ни в чём ни бывало…

- Я всё пытаюсь понять, – пробормотала Луна, одеваясь, – чем здесь пахнет.

Такой знакомый запах… так пахло…

Пальцы застыли у верхней пуговицы. Всадница медленно перевела взгляд на Вегу. Осмотрела комнату вокруг, внезапно сообразив, что, несмотря на чистоту и прибранность, та не выглядит обжитой. Как и всё жилище лекаря. Только на столике рядом в вазе стояли недавно срезанные лунные цветы. Которых здесь не могло быть: они росли только в Серебряном Лесу – в других местах они даже не распускались.

Именно они сейчас и пахли.

Вот только протащить их сюда, чтобы они не успели повянуть, можно было одним путём: через мир духов. Это не укладывалось в голове, а единственный объясняющий всё ответ казался невозможным просто потому, что…

- Я… вижу мёртвых людей, – Луна обернулась: – Твоя знакомая – призрак?..

Это была, конечно, дикая догадка – и, скорее всего, выстрел мимо ответа, но явно где-то поблизости от него.

- Не совсем. Нечто вроде… духа, – поправила Вега. – Здесь лунный мост, она – его страж. Она бывший наш целитель. Официально её считают пропавшей без вести. Кроме меня никто о ней не знает. Как и об этом мосте… как и о том, что я им иногда пользуюсь.

Разговаривать с мёртвыми и уж тем более ходить по небезопасному мосту им всем было строго запрещено. Причин запрета Луна не знала, хотя догадывалась. Даже без него, прямо озвученного, всадница несколько раз подумала бы, прежде чем ступать на лунный мост. Особенно – в одиночку.

«И этот человек меня спрашивает, знаю ли я, что делаю?» – Луна оценила весь сарказм ситуации. «Серьезно?..»

Чем больше она узнавала Вегу, тем больше понимала, что, несмотря на всю кажущуюся на первый взгляд собранность, строгость и правильность, командир «солнечников» на деле оказалась совсем другим человеком. Воистину, стражи «дневной луны» были поголовно ненормальными. Хотя о какой «нормальности» может идти речь в ситуации, когда и саму всадницу есть в чём упрекнуть…

- Ну, теперь это знаю я, – Луна взяла себя в руки.

- Да. И обратно мы потом пойдем через мост, – улыбнулась Вега. – Заодно и обсудим вопросы проверки. Там, – она сделала неопределенный жест, похоже, подразумевая «на мосту».

По лунным мостам ходить надо очень осторожно. Никто не знает, что будет с теми, кто умер или потерялся не в Мире Живых, а в мире теней. Похоже, Луна только что имела честь познакомиться с одной из них.

- Обрадовала, – без восторга пробормотала Луна. – А почему бы не сейчас?

- Без лишних ушей, – отметила Вега. – За нами уже пытались увязаться. Я не знаю, кто это был, но всё же. Да и толку сейчас об этом думать? Расслабься и развлекайся.

«Ну да. После таких-то сообщений».

- Что мне ещё остается, – фыркнула Луна. – Приказы не обсуждаются, да?..

- Естественно, – кивнула командир. – Но это был не приказ, а рекомендация.

«Знаем мы ваши рекомендации».

- Я, пожалуй, останусь здесь на время, – заметила Вега уже ближе к выходу, и пояснила: – Вернешься в гостиницу?

Луна покачала головой:

- Нет… Не сейчас, по крайней мере, – кинула она через плечо. – Пойду, кое-кого найду.

Вега прищурилась, после чего лишь молча кивнула: принято.

***

- …я тебе точно говорю, это кикимора! – белобрысый стражник хлопнул по столу, да так, что его шлем, лежащий рядом, аж задребезжал.

Тихо застонав, он обхватил голову руками. Он был весь взмыленный и злой, в волосы забился репей и веточки, и стражник до сих пор был не в восторге от знакомства с тоннелями под городом. Он-то, наивный, думал, что девчонке там грозит опасность. Как же они ошибались! Опасность грозила им, а не ей.

Задним умом страж начинал соображать, что она намеренно их туда завела, а они просто купились на удочку и полезли «выручать бедолагу, которая не знает, куда лезет». Знала она отлично всё! Нежить своих не тронет, а кикиморы, как он – тем же задним умом – припоминал, формально так же считались нежитью. А они с Велем были вполне живыми…

Хотя вполне могли ими перестать быть, с такими успехами.

- Да мы еле оттуда выбрались, веришь?

- Прекрати завывать. Если вы полезли за ней в тоннели, – фыркнул сидящий напротив младший капитан ночного дозора Лирасса, – тогда это неудивительно, что вы оттуда еле выбрались. Туда же даже нищие соваться боятся.

- З-з-знаю, – белобрысый дрожал, как осиновый лист, почему-то до сих пор озираясь по сторонам. – Я это видел. Представляешь?! Я это видел.

- Вы знали, но вы всё равно туда полезли за какой-то девчонкой?.. – капитан заржал в голос. – Я никогда в это не поверю. Придумали бы что-то поубедительнее. Я бы туда даже ребенка спасать не сунулся, будь я в здравом уме.

- Если честно, Ханс – пришел второй стражник, Вель, недавно отходивший, – мы об этом пожалели. Очень.

«Да так я вам и поверил, сказочники. Если бы вы это видели, вы бы сейчас со мною не разговаривали». Ханс Лейн, младший капитан стражи, с сомнением осмотрел возвышавшегося перед ним долговязого подчиненного. Он бы почти не сомневался, что оба врут, если бы не располосованная в нескольких местах одежда, местами уделанная в крови, перевязанное плечо и до сих пор бледный вид с выпученными глазами. Да, это вызывало сомнения: а вдруг не врут?

Тем не менее, рассказанное просто не могло быть правдой.

- А может и не было никакой девчонки, и вы двое меня дурачите? – ехидно осведомился младший капитан. – Просто чтобы объяснить, что вы шлялись всю ночь неизвестно где, вместо того, чтобы быть на посту? Не знаю там, девочки… гулёнка, хех, всё такое. Ваши товарищи с ворот как раз подкинули вам удобное оправдание.

- Это, – не удержался белобрысый, показав перебинтованную по колено ногу и разорванные в нескольких местах штаны, до сих пор мокрые и грязные, – так похоже на гулёнку по девочкам?

- Ну мало ли, в какой канаве вы могли её закончить… – развел руками Ханс. – Или же у вас массовые галлюцинации, и они заразны. Все видят некую рыжую девочку – при том, что рыжих девочек у нас хоть отбавляй – которая ну просто ужаснейшим образом вас всех пугает. Ещё она заставляет вас лезть в тоннели, куда ни один вменяемый человек не пойдет. Вам самим-то не смешно, нет?

- Если эти «галлюцинации» заразны, – просипел Вель, у которого вся морда была разодрана от столкновения на полной скорости с камнями, – следующим, капитан, будете вы!

- Да конечно-конечно! – примирительно поднял руки тот. Оба стражника уже были совсем поддатые и их заметно несло. – Если я её увижу, я непременно вам об этом расскажу.

Капитан поднялся:

- Ладно, молодцы. Развлекайтесь. Будем считать, что вы были на посту. Но больше чтобы это не повторялось. Мне же за ваше бездействие потом отвечать.

В столике от них сидел лысый человек – и он мог рассказать истории, куда более интересные, чем погоня за несуществующими рыжими девочками. Но ему было некому рассказывать, и он просто сидел, молча допивая очередной стакан. Желаемое состояние опьянения всё никак не наступало, а «дружелюбная» морда пантеры упорно не желала покидать память.

С другой стороны, Игнат в одном убедился наверняка: женщина, которую он заметил в толпе, действительно была той, кем показалась. Это казалось просто невероятным, невозможным, но сомнений у него не оставалось. Об этом следует сообщить «начальству» в ближайшее возможное время… опустив подробности про знакомство с огромной недовольной кошкой по пути, конечно же.

***

Лиралей потерла ушибленный висок, тихо бурча под нос. Лучница сидела на бортике фонтана, умываясь. Рассветало, мимо проходили люди, неподалеку от неё играли детишки. Заглянув в своё отражение в воде – расплывчатое и мутное, но узнаваемое, – рыжая зафырчала, сдерживая смех. Она почти не измаралась, только заработала несколько сильных ушибов и порезов, но это всё – мелочи. Во всяком случае она убралась оттуда. А дальнейшая судьба стражников, которых она беспечно оставила в тоннелях под городом, её мало волновала.

Скажем так: она предпочитала об этом не думать. Особенно в свете того, что сама насмерть перепугалась, когда игра в прятки внезапно перестала быть игрой – и за её спиной появилось нечто, весьма отвратительно пахнущее и решившее явно полакомиться найденной жертвой. Плюнув на стражников, Лиралей просто взяла ноги в руки – и постаралась побыстрее свалить от твари, пахнущей… как хорошо прогнивший труп. Шутки шутками, а с нежитью она уже сталкивалась, и повторное знакомство вряд ли бы закончилось дружелюбным разговором «по душам». Как минимум за отсутствием оной у нежити.

Да и вопрос наличия души у рыжих тоже был открытой темой, хотя Лиралей эта тема, мягко выражаясь, не нравилась и вызывала у лучницы нервный тик.

«Меня тут похоже все хотят съесть», – вздохнула она. Впрочем, а чего она ожидала? То, что в первый раз она в тоннелях не встретила вообще никого, уже должно было насторожить. В таком большом городе – и внезапно даже нищие и бездомные не хотят облюбовать такое место, где даже крыс почти не было.