Тихая, как последний вздох

IX «Его действительно что-то беспокоит?»

Доктор Сесил Харкрофт поднял большую черную дорожную сумку и взвесил ее в руке.

— Не тяжелая, — с облегчением сказал он. — К счастью, это всего два дня.

Он подошел к столу и открыл небольшой, тоже черный саквояж, с двумя шифрованными замками.

— Берешь его с собой? — Агата Харкрофт улыбнулась. — Я думала, это будет спокойный уикенд с банкетом в честь Аманды Джадд и встречей с домашним привидением в полночь.

— Думаю, что так оно и будет, — доктор Харкрофт окинул взглядом содержимое саквояжа, удовлетворенно кивнул головой и закрыл крышку. — Но врач никогда не перестает быть врачом. К тому же мистер Кварендон — мой пациент и, честно говоря, я полагаю, что это единственная причина моего приглашения.

— Его действительно что-то беспокоит?

Харкрофт улыбнулся.

— Трудно ответить на вопрос, сформулированный подобным образом. Состояние его сердца наверняка не вызывает опасений, но проблема с людьми, подобными Кварендону, заключается в том, что они привыкли отдавать приказы, а не выслушивать советы, даже профессиональные, — доктор снова улыбнулся. — Ему уже за шестьдесят, и он очень поправился в последнее время. Давление тоже повысилось. А поскольку он работает больше и интенсивней многих молодых людей, начинает вырисовываться определенная проблема. А Кварендон человек настолько богатый, что желает, дабы эту проблему взял на себя доверенный врач. Это означает, по его мнению, что он может переедать и работать так же, как прежде, а я должен заботиться о его бесценном организме. Пока что он получил от меня нечто вроде тихого согласия. Но я обследую Кварендона регулярно, и если замечу в кардиограмме или в его самочувствии какие-то явные изменения, тут же решительно вмешаюсь и… тогда посмотрим, послушает ли он меня, — Сесил улыбнулся еще раз.

Он взял сумку и саквояж. Жена поднялась с кресла, подошла и поцеловала его в щеку. Он был высоким, атлетически сложенным мужчиной, и миссис Харкрофт была почти одного с ним роста.

— Поцелуй от меня мальчишек, если позвонят! — сказал он, направляясь к двери. — Скажи им, где я нахожусь, и добавь несколько деталей. Надеюсь, они мне позавидуют.

— Наверняка! Когда тебя ждать?

— В понедельник, разумеется. Но не представляю, в котором часу.

— Я навещу отца, — сказала она, — и, может, останусь у него на ночь. Так что, если будешь звонить, то сначала ему.

Агата проводила его к двери, а пока он укладывал саквояж и сумку в автомобиль, стояла на крыльце, спокойная и улыбающаяся. Он запустил двигатель и помахал ей рукой. Она ответила ему кивком головы. Агата не любила бурных проявлений чувств. Еще некоторое время он видел ее в зеркальце, а затем перенес внимание на дорогу. Улица в этот ранний час была почти пустынна. Начинался теплый, солнечный день.

Доктор Харкрофт уверенно вел машину и продолжал думать о жене. Они прожили вместе двадцать спокойных, счастливых лет, вырастили двоих сыновей, которые находились теперь далеко в школе. В той самой школе, которую окончил ее отец, старый сэр Джошуа Тэйбард, жесткий, но исключительно порядочный человек, с такими непоколебимыми моральными устоями, будто он никогда не читал ничего, кроме Десяти Заповедей. Должно быть, ему пришлось пережить тяжелые минуты, когда его единственная дочь сказала много лет назад, что любит молодого, никому неизвестного врача, который прибыл из далекой провинции, имея в качестве единственного имущества лишь веру в собственные силы. Но Агата обладала столь же несгибаемым характером и непоколебимыми принципами, как и ее отец, который, в конце концов, признал, что поскольку зять стал одним из наиболее известных в Лондоне кардиологов, его дочь не ошиблась. К тому же, она явно была счастлива. Тэйбард полюбил своих внуков, и все сложилось хорошо. На перекрестке загорелся красный свет. Харкрофт мягко затормозил. Автомобиль остановился.

Да, он больше ничего не хотел от жизни. Все ищут счастье, но не все его находят. А это было счастье, которое он нашел, удержал и обязан теперь защитить от любой угрозы, которую могло нести будущее.