Тихие ночи

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Глава десятая ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— И ведь предупреждал… — как-то горестно прервал паузу сотник, а в следующий миг вряд ли кто-то понял, что случилось. Точнее не так, произошедшее было довольно понятно, возникал ключевой вопрос: «как такое возможно?». Потому что, например, я никакого смазанного движения, ни мельтешения теней, ничего не смог заметить. Лэрг, буквально на секунду, а может ее долю, пропал со своего места, во вторую появился вновь. И с небрежной ленцой бросил на столешницу слева отрубленную по запястье руку, в воздухе ее же пригвоздил родовым кинжалом Волков. А Кром оказался на пятой точке, баюкая и сжимая окровавленную культю, из какой пусть и не как из брандспойта, но кровью поливало знатно.

— Он еще и проводник Ингвара, — донеслось чье-то безмерно удивленное едва слышное даже для моего уха.

Неужели лэрг остановил само время? Возможно ли такое? Раньше бы ответил однозначно — «нет». Теперь не знаю… Но это была точно не волчья телепортация — умение, какое мне хотелось заполучить все сильнее и сильнее. Неизвестно, конечно, как подобный шаг скажется на организме. Но посчитал новой реперной точкой вмешательство Кроноса, какой, не мудрствуя лукаво, обнулил негативный эффект от пяти навыков. Диалог с божеством я запомнил предельно точно, поэтому рассчитывал на приобретение четырех дополнительных способностей без критических последствий.

Моя уверенность базировалась не на "авосе", а на заинтересованности в успехе миссии по добыче жезла Антонио де Тисса и Турина, и божка. Учитывая диалог с Джиганом, ставки в этой игре очень и очень высоки, поэтому риск сдохнуть на подготовительном этапе вполне приемлем. Нет мне замены в окрестностях. То есть, пока не списали небожители, и не отпала надобность в моих услугах — нужно пользоваться напропалую. Брать все, до чего дотянусь.

А как быть с непроявившимися умениями? Ведь даже их не освоил? Лучше разбираться в процессе с тем, что имеешь, чем жить без головной боли, но и без всего.

Дополнительный фактор успеха — наличие рядом лэрга, способного призвать в любой момент верхового главнокомандующего для оказания реанимационных услуг. В принципе, нужно повернуть все так, чтобы Кром не смог отвертеться. И, если представится возможность, подвести причинное место к носу обязательно прилюдно. Прижать к стенке доводами, сыграть на фобиях и вере в исключительность людей из Народа. На моей чаше весов — Айла; татуировка Линса и слово рода; и… и, как ни странно, но шелковое белье.

Только бы дали возможность высказаться, а там как кривая вывезет. Конечно, мое присутствие на Совете больше фикция, скорее всего, лэрг следовал букве традиций только для того, чтобы я проголосовал за нужное решение. В любом случае влезать с пискливым мальчишеским голоском в басовитый рокот, пытаться перекричать скрежещущие камни, на мой взгляд, не самая лучшая затея.

Данные мысли промелькнули в несколько ударов сердца. А затем в помещении практически беззвучно появились одномоментно шестеро стражников. Трое с обнаженными короткими мечами и со здоровенными щитами, они прикрывали арбалетчиков.

Лэрг обвел сидящих за столом таким взглядом, как на скотобойне туши осмотрел, устало, и чуть печально, отчего даже Медведь рефлекторно поежился, а затем сотник принялся раздавать приказы. Голос спокойный-спокойный, ровный-ровный, и вот этот переход из практически сонного состояния в режим маньяка (берсеркером тут и не пахло), а затем обратно, заставлял задуматься. Я бы на себя теперь и медной монеты не поставил, даже если бы напал из засады под невидимостью с применением парализующих или сонных гранат. И становилось предельно понятно, что сотник ничуть не бравировал и не лукавил, когда говорил про игру в поддавки с адептом древних богов, в какую по недоразумению я влез.

— Выкиньте отсюда всю падаль. Если до вечера ее не заберут из мертвецкой, то сожгите, — небрежно бросил стражникам, ткнув пальцем в сторону трупа.

— Лэрг, этого тоже в мертвецкую? — острие меча воина указало на скалящегося от боли старосту.

— Пока нет, он мне еще нужен за столом. Мэтр де Кроваль, помоги ему.

— Кровь у него сейчас сама остановится, амулет высшего исцеления включился, а мне потом не настроится на артефакт истины в ближайшие три дня. Выполнять? — робко пролепетал тот. Отлично, между делом важная информация продолжала исправно поступать.

— Тогда не нужно. Оставим все как есть. Без руки еще никто не умирал.

— Голову! Лэрг, отдай голову брата! — почти прорычал Кром, в глазах которого ненависть пыталась затопить безнадежность и бессилие.

Турин окинул безразличным взглядом потерпевшего, потом кивнул стражникам:

— Хорошо, оставьте ее! А ты займи свое место. Слушать можешь, и даже говорить. Иногда, — последовало распоряжение.

Отличный антураж получился для заседания. Железный щекочущий ноздри запах крови, который пропитал все вокруг. Все оттенки красного на стене и полу. Лужи и кляксы. Отрубленная рука и отрезанная голова, начинавшая пованивать. Я отчетливо ощущал трупный запах, хотя чему удивляться — мозги трактирщика протухли задолго до смерти. И Малый совет только начался. Вдохновляюще. Как бы каждого второго отсюда не вынесли вперед ногами.

Тишина становилась все тягостней. А староста, культя которого в течение нескольких десятков секунд покрылась новой розовой кожей, левой подхватил пусть и за волосы, но аккуратно башку Тарина. Он занял свое место, поставил голову так, чтобы та смотрела бельмами глаз навыкат на меня. Я с трудом подавил шалое желание подмигнуть. Видимо другого эффекта добивался Кром, поэтому подумав, все же повернул ее лицом к себе. Отчего с моего ракурса казалось, что сейчас на столешнице находился крайне волосатый и довольно грязный мяч.

Что удивительно? А то, что староста не вопил белугой, мол «помогите, братцы, защитите от беспредела». Наоборот, он порой виновато смотрел на сотника, тот решил прояснить обстановку:

— Итак, что мы увидели? Все просто. Первый раз я предупредил уважаемого Крома из рода Волков, что карать и миловать по своей воле здесь может только один человек — тот, кого назначил Великий герцог, на чьих землях вы проживаете. Это я. Запомните, я — есть Закон, а не некто иной. Покушаясь на привилегию судить и приводить в исполнение приговоры, вы показываете небрежение власти.

Вы можете вызывать на поединок чести кого-либо, действуя по законам империи… Но убивать вот так… Нет. И если я Крому при повторном нарушении закона отрубил руку, так как он все же староста и выбран вами, то следующему решившему испытать мое терпение на прочность, простой смерти не обещаю. А слово мое закалено в горниле Кроноса, — вроде бы простые, пафосные фразы, но сказаны они были так, что даже у меня пусть не мороз прошел по коже, но сделалось неуютно. Подсознательные реакции тела, как при виде матерого ксеноморфа, а лэрг, похоже, поопасней был. — Далее, своего голоса род Волков лишается на три Малых совета. Пока на три. Посмотрим на поведение. А то и перевыборы проведем. Экстренные. Кром все это знал, — взгляд Турина остановился на старосте, а тот поспешно закивал утвердительно, — Как и знал на что шел, когда решил убить здесь Тринг-Тонга из рода Ласок. И поэтому не только понес наказание, но и добровольно делегировал мне свои полномочия. С должности гражданского главы Черноягодья, проводящего вашу волю и озвучивающего ваши чаяния, я его не снимаю, но если он будет впредь столь же несдержан, то на корм мрокам пойдет его старший сын, — небрежно указал пальцем он на руку и родовой кинжал, а Волк сбледнул с лица, — Кстати, мэтр, потом останови гниение, и вообще оставьте эту экспозицию нетронутой, чтобы служила напоминанием каждому. Увековечь ее. Еще. Кром не имеет права отращивать новую руку на протяжении следующих четырех декад, как и привязывать к себе другое родовое оружие. Чтобы проникся и осознал проступок. Ты понял меня?

— Да, лэрг Турин, — виновник торжества даже сделал неосознанный порыв, чтобы подняться и вытянуться в струнку. На меня таким образом действовал только один человек, наш ротный Папаша Эндрю.

— Ты согласен с моим решением? Или находишь его несправедливым? — хорошие вопросы, учитывая, что все уже случилось.

— Да, полностью согласен. И нахожу их правомерными! — не удивлюсь, если бы плохо искал, то в мертвецкой место нашлось бы.

— Что ж, все всё услышали, все всё увидели. Тогда начнем заниматься тем, зачем мы и собрались. А именно, выработкой плана, чтобы пресечь вредную деятельность Артульта и очистить Черноягодье от скверны, какая толкает в Бездну и в объятия Хаоса всех, абсолютно всех жителей нашего славного поселения. Для лучшего понимания ситуации и глубины дерьма, в котором вы оказались, скажу: герцог — это не его отец, какому исчезнувшие рода Воронов, Каменных гадюк, Огненных скорпионов, Черных драконов и Росомах оказали огромную услугу. Поэтому, когда гибель грозила всему Народу, к нему обратились совместно те рода, и правитель пришел им на помощь. И сделал очень много для всех вас. Его сын тоже помнит добро… однако тех людей нет, их потомков тоже. Из всех осталась только одна Амелия. А теперь предлагаю высказаться…

В паузу тут же вклинился Медведь.

— Я предлагаю эту мрочью слизь вычистить! И выжечь каленым железом! Как? Все просто, те кто носит знаки Артульта выявляются легко. Сейчас большинство соберется на площади. Ее оцепить, затем проверять каждого! Повторюсь, каждого, включая баб и детей, на наличие татуировок! И кто их носит — в казематы, в кандалы и на Кровавые острова. Семьям, если главы не причастны к деятельности родичей, виру в тысячу золотых в кассу Черноягодья, лишение права голоса на Большом совете. Если причастны… Всех под нож!

Если это не простые эмоции, то ни черта в уме и сообразительности Безжалостного не понимала ни его дочь, ни тем более тупоголовый племянник. И я едва не попал во власть стереотипов, приняв чье-то мнение за истину, дополнительно стараясь сам себя убедить в ней. И именно в ее копилку складывал все факты. Мог Улаф играть роль безбашенного, вспыльчивого отморозка? Почему нет? И вроде бы предложил решение — понятное, очевидное простое, какое соответствует образу. Но именно оно позволит усилиться безмерно именитым родам, окончательно втоптав остальных в грязь, опустив ниже плинтуса. Если среди представителей элит найдутся отступники, то ни Медведям, ни Волкам, ни Тиграм и другим не составит никаких трудностей выплатить с чистой совестью по тысяче, да по десять тысяч империалов, а вот у малых так не получится. Я вспомнил глаза не старика Рыси, готового отдать жизнь за проделки Тикса, а его невестки, которая даже сто золотых провожала со слезами на глазах. И чувства те не были наигранными. И вот противоположное — Кром. Потерял конечность и не чешется, приблизительно через земной месяц в Демморунге восстановят. А мой опекун Харм не смог за десятилетие выплатить долг старику Охриму, как и насобирать на полноценное восстановление ноги.

И кому достанутся дома, территория, за бесценок добро, нажитое почти за век? Именно вот этим хищникам, на лицах которых одинаковые хитро-кровожадные мысли. А неугодных им и независимых будут ждать в лучшем случае рудники.

Яростный рык со стороны подконтрольных глав возвестил, что я прав. Они тоже сложили два плюс два. Более того, Улафа поддержали и волчьи присные, как и сам Кром сурово кивнул бородатой башкой.

А Флэст, Железный Гроган, Стиргурд — это услышал имя главного Саблезуба и Сталли Лесной кот выражали явное неодобрение, как и Нирр из рода Шершней. Но они не являлись большинством. Остальные задумались, например, загадочный Морж, местный мистер Икс.

Что самое интересное, бороться с тайным сообществом поиском лишь татуировок — бредовая затея. Крупная рыба, если у нее есть мозги, вряд ли станет пятнать кожу подобным. Нечто тайное, магическое использовать — вполне. И, уверен, такая мысль посетила не только меня. А каждого.

И еще, главы независимых родов вынуждены будут поддержать решение большинства, впрочем, если совместно скажут против, то Волки и Медведи выступив единым фронтом, а они выступят, сюда следует отнести зависимых от них Кречетов, Тигров, Мамонтов и остальных… Продавят свое решение, как пить дать, продавят. Конечно, последнее слово будет за лэргом. Но и он, несмотря на свое могущество не всемогущ, только сможет как-то смягчить последствия в выгодном для себя ключе. Однако я не был уверен, что легко.

— Улаф, — одно слово сотника заставило замолчать аудиторию, — По традиции всегда сначала высказывается самый младший, а не самый старший и авторитетный человек, чтобы возможные умные мысли от юнцов не были задавлены, а были представлены и рассмотрены. Их устами часто говорят с нами боги. Поэтому, начнем с Сумеречных райсов, — не знаю, что прочитал в моем взгляде сотник, но он не преминул добавить, — Да, Глэрд, убивать ты научился. Но взрослый муж не только приложение к родовому оружию. Он владетель. Поэтому говори, Аристо, никого и ничего не бойся. И помни, мудрость твоих слов и дел тоже будет оцениваться наместником, великим герцогом и, конечно… мной. Именно я выступаю их глазами и ушами здесь в Черноягодье, — вот теперь все сложилось окончательно.

Совершеннолетним досрочно я могу и не стать, даже выполнив все требования по бумагам. И, понятно, что экзамен пройду, если щедро буду лить воду на мельницу лэрга. Неожиданно? Нет. Просто акценты окончательно расставлены. В принципе все шло даже лучше, чем планировал изначально. И эту возможность нужно использовать на двести процентов.

Моя главная проблема, помимо остальных, — монополисты. Как в случае с Тарином, сказал — не кормлю, и все. Лучше иметь дело с множеством разрозненных семейств, блюдущих свои интересы, конкурирующих между собой, чем с китами.

Как говорил дед? С Волками жить по волчьи выть? Вот и будем.

Сердце щедро качнуло в кровь адреналин. Появился азарт. Я до этого момента искал миг, чтобы втиснуться и просто поймать за язык Волка, но теперь… Главное, пройти между жерновами и лезвиями. В том, что успеет лэрг прийти на помощь в случае обострения ситуации — сомневался. Вспыльчивость, импульсивность и готовность убивать у присутствующих не вызывала сомнений, как и то, что любой дед за этим столом, если не буду готов действовать мгновенно, на куски нашинкует. Мелко-мелко. Небольшой шанс давали парализующие гранаты, защитный артефакт, какой позволял пережить хотя бы один удар, и амулет на скрытность. Примерно составив будущую картину действий в случае предельного накала страстей, откашлялся, напустил нарочито серьезный вид. Требовалось многое, но начнем с малого. И попутно протестируем возможности местного детектора лжи. Понятно, что это не допрос, но в общих чертах.

— После пробуждения крови, я на многое стал смотреть иначе. Если раньше все происходящее мною воспринималось как данность, как незыблемый порядок вещей, то после — уже никак. И первая картина встречи в новом амплуа с Черноягодьем состоялась тогда, когда многие собрались возле Ворот, чтобы ринуться в погоню за гоблами. Отбить у них своих женщин.

— Эко тебя занесло… — перебил, ухмыльнувшись в бороду Кром, несмотря на лишение конечности тот вроде бы присутствия духа не потерял, сейчас был бодр, зол и насмешлив. Хотя чего ему горевать? Походит месяц однокрылым, а затем вновь целенький. Легко отделался. И отомстил, что самое важное, лица не потерял.

Опять перед глазами промелькнула злополучная книга, точнее, огромная куча драгоценностей.

Изыди, алчность! Проехали.

Но в целом, действительно, на фоне событий за последние дни после зимней сонной одури, произошедшее неделю назад смотрелось преданьями старины глубокой. Пресекая гомон, я, помня о коллизиях детского горла, не пытался перекрикивать болтунов, а лишь поднял вверх указательный палец, не убирая со столешницы локтя, призывая к молчанию. Сам не говорил больше ни слова. Жест возымел действие, но скорее то, что пока предмета для бурных дебатов не имелось.

— И мне бросилась в глаза одна деталь, маленькая такая деталь, — вновь заявил я, не задумываясь о возможном переводе на местный язык с русско-английского.

— У тебя и не может быть больших деталей! — это перебил с хохотком Кречет.

— Вот такая! — я, не обращая внимания на подначку, развел немного большой и указательный палец, сделал театральную паузу и продолжил мысль не без пафоса, — Из молодой поросли, готовой умирать за Народ, за его интересы, я насчитал всего шестнадцать! Лишь шестнадцать парней, выказавших желание прийти родичам на помощь в трудную минуту! У большей части из них, не только не имелось жалкой клячи, но и кольчуги, я не говорю про хорошие мечи, амулеты, или другое дорогое оружие. Из сидящих за этим столом там присутствовали сыны Моржей, Саблезубов, Выдр, Лесных котов, Шершней, остальные принадлежат родам, чьи главы не могут участвовать в Малом совете. У некоторых из собравшихся здесь, нет сыновей такого возраста… Но вот у других… — упомянутые оппозиционеры к правящим партиям гордо расправили плечи, странно, что в их числе оказался Морж, но подумав, отмел все знания прошлого мальчишки полностью, и пока никто не стал возмущенно базлать, сообщил, — Для сравнения. Сдохшего, как мрок, Линса, из-за какого на меня ополчились все Волки, я там не увидел. А только вчера я взял с него трофеев, если считать арбалет, на десять тысяч полновесных золотых, — вот здесь все, что называлось, выпали в осадок, каждый пытался осознать сумму. Учитывая, что и пятьсот были неподъемной для многих, то выводы делали, — Чем он занимался? Может радел за Народ? Нет, он пакостил ему! Вносил в семьи разлад, где-то ходил к неверным женушкам, а где-то и портил благовоспитанных дочерей…

— Ты не заговаривайся, Аристо! — ожидаемо рявкнул староста.

— Да! Честь наших дочерей необсуждаема и не вызывает сомнений! — Медведь глянул с откровенной ненавистью. Другие тоже попытались поддержать данный тезис.

— Я говорю только правду, что фиксируется магом, — и тон сделал такой, чуть усталый, слегка свысока, будто неразумным детям в десятый раз повторял какую-то незыблемую истину, — Например, обсуждаемая сегодня дочь Улафа, какую отчего-то вдруг посчитали невинным агнцем, предавалась запретной любви с этим паскудным Волком задолго до помолвки с Луисом! И Тарин очень сетовал, что Линс у Юны был самый любимый, а ей придется выходить замуж за Тигра. Мэтр де Кроваль? — и построил все так, что каждому пришла в голову мысль, что мне именно трактирщик рассказал об инциденте с девственностью. И пока закипающий Медведь осознавал окончательный смысл слов, маг вынес веское:

— Он говорит правду!

— Аграхах… — Безжалостный сначала сверлил яростным взором меня, а затем повернулся и уставился на старосту.

— Ты знал? — В яблочко! А то что-то вы слишком спеваться начали.

Кром багровел, тоже вращал глазищами, сжимал левый кулак, но молчал. Однако тут говорить ничего не нужно, однозначного «нет» не прозвучало, а значит:

— Знал, ты знал… Мрочьи выкидыши! — с некой горечью выдохнул Улаф.

— Сучка не захочет, кобель не… — начал заводиться и староста.

Готовых вот-вот схватиться бородачей остановил удар широченной ладони по столешнице. Лэрг вновь зафиксировал, кто здесь папа, поэтому открытая свара была прекращена, но угли пожара продолжали пылать под наносным безразличием, с каким отвернулись конкуренты друг от друга.

— Хватит! — помолчав заявил лэрг, ему явно понравилось начало, хоть он и не понимал, куда я клоню и зачем, но раскол требовался здесь и сейчас. С этой ролью мне удавалось справляться, — Мы здесь собрались не личные дела выяснять, кто на чью бабу слазил и кто дочь испортил, а разобраться что делать с тварями, какие запутывают и вовлекают всех черноягодцев, теперь можно говорить без всяких оскорблений, в содомитские сети, а после вершат деяния против Империи. И это грозит всем вам страшной смертью! А вашим семьям рабством и рудниками в лучшем случае… А так, да мало ли девок до замужества давали всем подряд? Многие. То, что ее решит взять замуж дурачок? Так что с этого? Бывает. Потом, поговаривают, из таких хорошие жены получаются. Поэтому, аристо, продолжай и побольше конкретики! — есть, сэр!

Напоследок расслышал задумчивое, полное горечи и разочарования:

— И из-за этой портовой шлюхи… Линий, Линий… — Кречет, Кречет.

— Шлюха… Мрочья тварь… — рычал тихонько Тигр.

Отлично!

Складывающаяся на фоне возможных общих финансовых приобретений коалиция стала пусть не распадаться, но существенно не доверять друг другу. К врагам Волков добавился и Тигр, какому очень не понравилось, что его внучок «порченную» девку в жены выбрал.

— К чему я? Начнем с Закона. С того самого, про который говорят все. Закон, закон, закон! По нему сыны Народа всегда отличались верностью данному слову. Если они что-то сказали, умрут, но выполнят. Я все верно говорю? — практически любой за столом хотел возразить мерзкому ронецу, но приходилось соглашаться даже Волку и Медведю, — А раз так, то удивительно было бы, когда лучшие сыны вдруг начинают забывать об устоях предков, затем же все удивляются и вопрошают, глядя в небеса, как так?

— Ты…

— Тихо! — ударил уже я по столу ладонью. Звук получился хорошим, пусть не как от молотка, но молчать заставил, — Сейчас мое слово по праву! Хотели его слышать? — кроме лэрга, конечно, никто не желал, но это частности, — И я говорю. Дадут вам — выскажитесь! — и опять перевел на другое, — Вы хоть понимаете, что теперь вы все за этим столом, кроме меня, мага и лэрга, находитесь под подозрением?!

— Это под каким таким подозрением? — высказался за всех неугомонный Выдра.

— Да, да каким? — вклинился еще кто-то, но тут же заткнулся внимая, когда я продолжил, голос не рвал, но интонациями играл.

— В самых жутких и постыдных грехах! Пока я шел на Совет, я слушал, что говорят люди. И то, что звучало, вам вряд ли вам понравится… — и кратко пересказал сценку на мосту, затем частые и «больные» подколки ниже пояса со стороны прекрасной половины человечества, про стражников не стал упоминать. Время еще не пришло, — Мэтр де Кроваль, засвидетельствуй!

— Аристо говорит правду!

— Уж если у Онга баба рот открыла… — и понеслись прения минут на десять. Я же обдумывал, оценивал риски. Но другого такого случая может и не выпасть. Хотя опасно, вон и Волчара, и Медведь убить уже готовы, с ними Тигр и Кречет. Кстати, косолапый в последний момент только смог сдержать порыв. Не будь здесь лэрга, явно напряженного и готового действовать, он давно уничтожил бы раздражитель. И раз смог понять, что не я причина его бед, а другие, причем имели место явно какие-то давние терки со старостой относительно молодых, то в оценках ума пациента пока вроде бы прав.

— Теперь вы понимаете, о чем я? — вновь обратился, сбиваясь на патетику, — Что каждый муж Черноягодья в опасности? Даже посидеть в кругу старых боевых товарищей с ромом вы теперь без косых взглядов со стороны баб не сможете! В море выйти с другом! Скажут — педерасты! — нагнал жути.

— Луис, мрок… кошка драная… Стинг воспитал отродье!

— Ты говори-говори…

— Молчать! — пришлось снова прибегнуть к испробованному средству, — Вы правы и не правы одновременно. Потому что не все знаете! — вкрадчивый тон и абсолютная тишина засвидетельствовала, что все хотят приникнуть к источнику знаний, и никто не стал интересоваться: при чем здесь закон, при чем здесь подозрения. Какого черта… тьфу ты, Эйдена, Райса носит из стороны в сторону, — Так вот, все началось не вчера. Вчера всего лишь мы могли наблюдать следствие, сначала Тарин, чья мерзкая рожа продолжает обезображивать этот мир своим присутствием, а ее миазмы отравлять его, — ткнул небрежно указательным пальцем в шерстистый шар перед Кромом, отчего последний вновь скрипнул зубами, — Прилюдно сказал, что обязан мне за спасение племянницы и других девок, — лэргу явно уже не нравилось происходящее, так как он не понимал метания моих мыслей, но он сам все затеял поэтому молчал. Глазами сверкал.

— Он говорит правду! — зачем-то влез мэтр.

— После уничтожения бешеного Линса, который хотел убить меня скрытно и тайно, исподтишка, из-за угла, как мрочий слизень, трактирщик сразу отказался от своих слов. И сообщил, что он не будет проливать мою кровь, так как его останавливает лишь благодарность за Айлу. То есть, получается он хозяин своего слова, захотел — дал, захотел — взял обратно. Заметьте, он руководствовался не Законом, не Устоями, Линс их все нарушил, а всего лишь своим настроением. И я воспринял это нормально. Обычный хуман, благодарности не ведающий, — обвел всех взглядом, смог вырвать из глоток несколько безадресных ругательств. Потому что они все тут считали, что есть люди с большой буквы, из Народа, то есть они, а есть хуманы — все остальные. Отлично. Любая фобия она прекрасна возможностью прогнозировать чувства и эмоции пациентов, — И не успел я отправиться по своим делам, как появился Тринг-Тонг. Он был пьян, на язык не воздержен, и ясно даже дуракам, что у него помутился разум. Может оно так и было, ведь Тарин в супружеской кровати цинично имел его жену, говорил гадости… За что, как сообщил Ласка, он ее убил. Может быть трактирщик был оскорблен, может быть, у него кипела ненависть в душе, и может даже такое быть, что единственная женщина, какую он любил, была обезглавлена. Но вместо того, чтобы честно срубить башку недостойному и ответить перед Законом, или тут же организовать Поединок Чести, и там выпотрошить Тринг-Тонга, смыть кровью печаль, он воспользовался его слабостями и… прилюдно обоссал. Пример подал молодежи замечательный! "Заветы предков — ничто, тупая сила — все".

— Сильный всегда в своем праве! Слаб? Сиди, и не дергайся! — сообщил мрачно Улаф, как прописную истину, мол, учись, салага, и знай свое место.

Предполагаемо. А ты заглотил еще один крючок.

— Удивительно, — я сложил руки домиком перед собой, посмотрел на оратора, представив на его месте большую кучу доисторического дерьма, — Значит, вчера твоих племянников, какие на меня напали с целью подло убить, в количестве четырех человек при двух взрослых, которых я научил уму-разуму и одного наглого ублюдка отправил в царство Мары, нужно было обгадить, а затем перерезать каждому глотку? После чего взять с тебя виру за недостойное воспитание и нарушение законов Империи? И где благодарность за то, что я спас целую семью говоруна от позора, изгнания и рудников, пресек деятельность крамольника на месте?

— Я что-то не знаю? Каких еще законов? И где звучала крамола? — лэрг спросил спокойно, но таким тоном, что опять мороз у всех по коже.

— Кого ты еще вчера убил кроме Линса? — втиснулся изумленный Шершень.

— При чем здесь все это? — постарался перескочить на другую тему Кречет.

Я кратко пересказал историю, делая упор на сомнение молодого в принадлежности земель Черноягодья великому герцогу.

— Он говорит правду!

— А теперь, Улаф, благодари вновь Глэрда, и то, что воины из герцогской дружины находились далеко и не могли слышать, что несли твои родичи. Глубоко пустила корни в вас крамола… Вот даже не знаю, — задумался сотник, затем изрек, — Не понимаю. Вы едва не были изгнаны, и только из-за безмерного человеколюбия Аристо остались на своих местах. Он дал вам шанс… А всё продолжаете всеми силами сами себе вредить… Вот скажи, вам не нравится жить в Черноягодье?

— Нравится! Это наш дом! — поспешил Медведь развеять сомнения.

— Так зачем вы гадите в нем?

— Так что, мне нужно было их обоссать? — вновь вернулся я к предмету обсуждения.

— Это другое! — не придумал ничего лучше Медведь.

— А старики, какие всю свою жизнь отдали на славные дела Народа и теперь у них в силу возраста руки меч не держат, но они лезут ко всем со своими поучениями. Их тоже нужно избивать и обсыкать прилюдно? Ведь они не могут дать отпор, особенно молодым, поэтому пусть заткнутся и молчат в тряпочку. Так? Или все же мы не звери, и у нас есть Закон, Устои, наконец! А ты… «друго-ое»… — передразнил я, от Улафа же будто волна ненависти прошла, кожей ощутил, готовый падать вместе со стулом добавил, — То же самое! Плевок в лицо предков, мудрость которых неоспорима!

— Мой брат жил по Закону!

— Если ты найдешь в Устоях хоть одну строку, где написано, что можно обоссать прилюдно слабого из Народа, то…

— Аристо прав!

Тут многие не просто задумались, они очень сильно озадачились, не рассматривали с этой стороны ситуацию. И на Улафа с Кромом набросились все и сразу, да так их песочили — уши заалели, а морды заполыхали краснотой. Это хорошо.

Заодно и следующее необходимое мне продвинем.

— И еще. Сразу, пользуясь случаем, хотел предупредить и донести до всех здесь и сразу, чтобы не было потом никаких вопросов. После вчерашних трех попыток меня убить, неважно, кто теперь нападет, тайно или явно, я уничтожу столько, сколько смогу, затем приду в их дом, возьму не только виру, но и жизни. Спрошу по Закону и с глав.

— Справился с мальчишками и какими-то работягами и силу типа почуял… Убивца… От горшка два вершка, туда же, — выплюнул Кречет.

Хоть ты залез и раньше времени, но очень и очень вовремя.

— Это мне не мешает. Ты разве забыл, что я сам мальчишка? И младше ваших ублюдков. Или может это твои сыны убили в одиннадцать лет полтора монса гоблов, взяли богатые трофеи? Спасли ваших девок? Отомстили за родича? Стали владетелями? И сидели за этим столом? Или это они стояли в поединке Чести против воина Медведей, который прошел горнило многочисленных битв? И победили его? Или, может быть, это они ночами не резали слабых и беззащитных рабов, а останавливали воров и убийц, какие пришли за их жизнями? А может ты сам был славен этим в свои одиннадцать лет? Может быть, ты в этом возрасте стоял на Стене и наравне с воинами нес дозор? И делал даже больше, чем они, потому что спускался во Тьму один и таскал мертвецов? Или ты собирал роску, вдыхал испарения шляпника? Ты расскажи! Но в реальности, только можешь нам всем поведать, как в таком возрасте тайком свою писюльку передергивал, представляя теткину сиську!

— Да ты! — подался вперед Кречет, от лэрга пронеслась морозная волна, что пар изо рта пошел. Неплохо понизил градус.

— Он говорит правду! — дополнительным ушатом воды прозвучал маг.

Видимо только сейчас большинство стало осознавать славный боевой путь моей дивизии. Я же, не обращая внимания на остальных, продолжил.

Ну, ловись рыбка!

— Для убогих разумом, если меня убьют, я буду пировать за столом Кроноса, какой указал мне верный путь! — он ведь мне сказал куда и зачем идти?

Маг и здесь кивнул, когда на нем остановились взгляды аудитории. Отлично.

— И оттуда я буду со смехом смотреть на то, как вы льете молчаливые слезы по близким, не смея поднять взгляд, чтобы увидеть упрек в глазах матерей и отцов. Я буду пить и петь вам здравницы всякий раз, чувствуя погребальные дымы в ваших домах. И хохотать, как над безумными, когда вы приносите в очередной раз своих женщин и дочерей в жертвы, чтобы вашим маменькиным сынкам в царстве Мары не грозили вечные муки, за подлость и паскудство при жизни, за нарушение Законов и Устоев… Потому что все, кто выступит против меня, умрет страшно! Таких не берут в Чертоги владыки! Их место в дерьме, их плоть должны жрать мроки. И мое слово тому порука!

— Не лги! Твой язык — проводник Эйдена! Мы никогда не приносили жертв, чтобы обеспечить сынам достойное посмертие, они его выгрызают сами! — взвился Кром.

Ну-ну, племяш выгрыз смерть от кинжала дяди. Хотя, что-то в этом было. Ведь он до последнего не затыкался, хотел еще и для всей стаи добиться первых рядов в том театре.

— Да! — рыкнул Тигр.

— Именно так! Лживый мрок!

— Дитя Эйдена!

— Ты врешь!

— Как такое паскудство возможно на Малом совете?! Да, что он мелет?!

— А что тогда было вчера? Когда я очнулся в Храме? — несмотря на то, что я произнес обе фразы тихо и вкрадчиво, слушатели при первых словах стихли, будто выключателем щелкнули.

— Расскажи, — спокойно, очень спокойно выказал заинтересованность лэрг. Он и до этого, судя по глазам, постоянно осмысливал услышанное. После истории о крамоле молодежи задумался, крепко так задумался, а теперь и вовсе пребывал в недоумении.

Попросили? Внимайте. Особый упор делал на невинность девочки, ее эмоции, описал в красках, как нужно… И, видимо, достиг результата, потому что закончил в гробовой тишине:

— Мне до сих пор представляется ее лицо. Я и сейчас вспоминаю эти глаза, в которых было написано: «мама, мама, что ты делаешь, мама? Не надо! Папа, папа, помоги!». Вот так она молила… Но никто не пришел на выручку, потому что отец сам приговорил ребенка к страшным мукам, как и жену. И только Мара приняла всех в свои объятия, открыла дверь в свое спокойное царство. Поэтому, скорее всего, и приняла подношение, потому что богиня не хотела излишних жертв. У нее и так очередь…

— Ааааа, — заорал Кречет и закусил кулак до крови, закрыв глаза, замотал бородатой башкой. Он, по мере рассказа, все больше выглядел затравленным, смотрел с тоской на дверь.

Лица многих были перекошены, по щекам Грогана и Лесного кота бежали молчаливые слезы, старики мрачно насупились. Многое на них свалилось сегодня. Сотник готов был рвать на месте, и лишь маг заявил, прозвучавшее громом:

— Он говорит правду!

— А что, что мне было делать?! Что?! Линий… Понимаете, я должен был исправить! Должен помочь! Ин Сеналь сказал, только так! Понятно?! — заорал вдруг Кречет, обводя всех безумным взглядом. Никто ничего не ответил. Но это молчание для меня стало музыкой. Непросто будет налаживать диалог с коллегами. Вон даже Кром — главный в их шайке-лейке, захотел сейчас дистанцироваться. Хотя без других дополнительных факторов, это будет носить временный эффект.

— Аристо, почему раньше молчал? — нехорошо так посмотрел на меня лэрг.

— Я первый раз был в храме всех богов, поэтому думал, что происходящее там — обычное дело. И никаких законов никто не нарушает. Тем более, зачем при мне проводить ритуал, если можно подержать меня немного дольше в келье или после моего ухода закончить его?

— Он говорит правду!

— Понятно… Мда… понятно! Здесь ты не прав. Жрецы знали, что должно произойти, но не знали, когда это случится. А я потребовал тебя срочно к себе, как только появишься рядом с алтарем и немного очухаешься. Но раз ты стал свидетелем жертвоприношения, то Кронос именно так захотел. И он видит, я не лез в это болото, но теперь надо. Как только закончим с выработкой плана, и пока собран Малый совет, займемся верховным жрецом. Что скажите, люди?

Слитное злое «да» стало ответом.

— А почему они тогда меня не убили? — логично спросил я, указывая на нелогичное поведение жрецов.

— Потому что я бы тогда все узнал. Они ведь тебе сказали, чтобы ты молчал? Вот… Вполне возможно позже бы тебе заткнули навсегда рот, чтобы никто на них не подумал. А тогда не смогли.

— Я тоже думаю, что все так! Ну паскуды! И этот главный мрок! — Флэст сжал кулаки, — А ты, — ткнул пальцем в Кречета, — Жалкий, лирнийский слизень, именно поэтому у тебя такой сын и появился. Яблоко от яблони недалеко падает! И больше я с тобой дел иметь не буду. Как и с твоим родом!

— А ну…

Минут десять пререканий, какие никто не останавливал. Закончилось все словами Мамонта.

— Мы поняли тебя, Аристо. И донесем до родичей твои слова. И хорошо, что ты не хочешь лить лишнюю кровь людей из Народа. Даже когда в своем праве и можешь. Хотя даже я не уверен, что сдержался бы…

Многие согласно кивнули.

— Раз заговорили, чтобы мне не стучать в закрытые двери, то давайте сразу определимся с какими родами мы будем сотрудничать к взаимной пользе, а с кем проходить, не здороваясь. Чтобы потом не было никаких кривотолков!

— Медведи тебе не рады, — сразу отозвался Улаф, — Очень не рады!

Тигры, Кречеты, Орлы, Мамонты и с десяток других родов, под патронажами великих тоже отказались от всяких связей, Волк пока молчал.

— Я вижу в твоих действиях и мыслях зерно, поэтому род Моржей всегда готов сотрудничать. К взаимной пользе, — подчеркнул тот «взаимной».

— Ты? Как ты смеешь? Мы сказали «нет»! — демарш Икса вызывал ярость Безжалостного.

— А когда это род Моржей приносил вассальную клятву Медведям или Волкам? Не было такого! И не будет. Мы сами по себе.

— Вы живете…

— Следи за языком! Договоришься! Мы живем на своей земле, какую нам дал Великий герцог в пользование, а то, что вы окружаете наши дома? Так это ваши проблемы. Дороги и улицы общие, а в ваших подворьях нам делать нечего, как и в наших вам.

Вот еще один раскол. Отлично.

— Я скажу, так как мне Хитрый Джилл доверил свое слово, что Лесные коты и Серые пантеры не просто готовы вести с тобой дела, но и считают тебе обязанными за спасение нашей дочери! И всегда наши двери открыты! — торжественно заявил Сталли.

— Я, Железный Гроган, не успел тебе еще сказать слова благодарности за дочерей, и теперь говорю их прилюдно. Ты всегда найдешь в моем доме помощь. Наши предки завещали добром привечать добро, злым злое, и всегда платить по своим долгам, как и требовать их погашения с остальных.

Ответил обоим ритуальными фразами.

— Волки не станут иметь с тобой никаких дел, а все, что сказал Тарин будет выполняться неукоснительно. Это его последняя воля. Ты нежелательный гость в наших домах, в наших заведениях. Везде, где есть мы. Слишком много горя ты принес нашему роду! — отчеканил отчего-то оскалившийся почти радостно Кром.

Маски сброшены, точки расставлены. И это хорошо.

— Но мы ушли далеко от того, что хотел сказать вам всем я! — вновь взял слово.

— Дитя Эйдена, — сквозь зубы проговорил кто-то.

— Ты мало сказал, ты что-то хочешь еще?

— Я только начал, а если каждый из вас будет меня перебивать, то и к утру не закончим. Если бы Тарин следовал слову и Закону, то на его башку мы бы здесь не смотрели! Почему? Да потому что сами боги и Кронос их глава, отвернулись от трактирщика, за дела его подлые!

— Это еще почему? Какие еще за ним подлые дела?

— Когда я шел от Джигана домой, уверен, он стрелял в меня из проулка, дополнительно использовал амулет скрытности, но мне удалось заметить силуэт убегающего, а стати трактирщика ни с чьими не перепутаешь. Использовал несостоявшийся убийца арбалет, каким грозил мне ранее, и там присутствовал староста, и болт «Волчий оскал», какой воткнулся в стену.

— Если бы это был Тарин, ты бы умер. Он мух на лету сбивал! — категорично заявил Кром.

— Вполне возможно. Но ты забыл одну мелочь, я сдал почтенному гоблину все артефакты с твоего племянника, какие были направленны на получение удовольствий и чтобы портить баб, а на них купил защитный амулет. Хороший амулет.

— А свидетели есть? — подобрался Улаф.

— Охрана, какую приставил лэрг.

— Он говорит правду!

— Да, именно так и было, — взял слово Турин, — Но я бы на основе таких доказательств сейчас ничего не утверждал, мы не сможем допросить брата Крома. Кроме этого, предупреждаю всех и донесите весть дальше, неважно, как и где, но, если Аристо погибнет в Черноягодье от ваших рук или рук ваших приспешников, я вырежу всех причастных. Их семьи. До последнего младенца. Мое слово!

— Земли Хаоса непредсказуемы, лэрг! А море? Это… это… — Волк побледнел.

— Ты кроме руки потерял и уши? Я сказал четко и точно «в Черноягодье», где есть ваша власть. На остальное указание не распространяется, как и на Демморунг, и другие поселения. Но именно здесь я отвечаю за закон, — ай да молодец.

По логике я теперь и в Речной крепости ни на шаг не должен буду отходить от сотника… Хищные улыбки зверья показали, что мои прогулки не будут скучными. Лэрг тоже был доволен, он считал, теперь к нему буду привязан полностью. Я же достиг важнейшей цели — в поселке можно чувствовать себя в относительной безопасности. И теперь поход по магазинам не будет сопряжен каждый раз с нападениями и трупами. Выяснилось отношение родов ко мне. Ожидаемо, но, когда подтверждено прилюдно — это отлично.

Теперь самое для меня главное, то было всего лишь оперативные задачи.

— Так вот, за деяния недостойные боги лишили разума Тарина, иначе бы разве мог Тринг-Тонг, какой пусть и был воином, но в подметки не годился трактирщику, добраться до него. А так просто… Те нажрались вдвоем в бане с Тремором до беспробудного сна, чем и, скорее всего, воспользовался Ласка.

— Похоже так и было!

— Точно, трезвый бы Волк его на куски разорвал!

— Откуда ты это знаешь, что они пили? — Кром смотрел с плохо скрываемой злобой и подозрительностью.

— Стражники рассказали о случившемся, какие и передали приглашение на Малый совет. Они в его богадельне остановились. Да и ты сам Тарина завел в трактир при нашей встрече отнюдь не трезвого, когда он грозил оружием. Не так ли?

— Он говорит правду!

— Волков наказывают боги. Ведь еще и Кром вчера нарушил свое слово! — торжественно заявил я.

— Где? — перебил тот.

— Ты обещал, когда я оставил на Линсе нижнее белье, по твоей же просьбе, доставить новый комплект вечером. Вечер прошел, ночь пролетела, ничего я не увидел, — зато сейчас заметил радостное предвкушение в глазах Улафа.

Донеслось.

— Крохобор…

— И как язык…

— Что это…

— Какое-то белье!

— Оно у того столько стоит!

— Себя вспомни, холщовые драные портки забирал!

— Из головы вылетело, не успел, — вполне спокойно ответил Волк с гаденькой улыбочкой.

— Хорошо, — покладисто согласился я, — Вот Улаф несмотря на то, что он меня не любит, я его безмерно не уважаю, так как не умеет ценить добро, но… Он вчера дал слово, что вира в пятьсот золотых будет доставлена мне вечером. Это произошло после смерти Линса. И он, как и всякий человек из Народа, не забыл, у него из головы не вылетело, — Безжалостный с презрением и высокомерием посмотрел на соперника, не обратив внимание, что я его «безмерно не уважаю», — Так как он не баба, это те болтают, собаки гавкают, а все ветер носит. А ты при народе, говоришь, что дал слово и оно у тебя из головы вылетело?

Ага, сразу не до веселья стало.

— Пришлю тебе сегодня два комплекта! — решил не заострять на «бабах» Кром. Иначе бы прилетело.

На меня смотрели очень оценивающе.

— Нет, завтра ты пришлешь три комплекта и десять человек с утра. Здоровых сильных. Сами волки, слуги, холопы или рабы это будут — мне без разницы. Им предстоит декаду ломать камень, копать ямы, кидать землю, — пока тот не возразил, продолжил, — Далее, я спас твою дочь, и ты мне сказал, что будешь должен. Потом ты мне за услугу поклялся родом о соразмерной услуге. Учитывая, все что я сказал выше, то я требую умение Волков. Сегодня. При лэрге и уважаемых главах родов. Ты находишь требование справедливым и соразмерным, или как брат, хозяин слова? Дал-взял? Но и я тогда не буду соблюдать обязательства, так как именно только такую плату вижу достойной, а не кота в мешке, — поймал, суку. На горячем.

«Нет» будет означать то, что я спокойно поведаю всем о татуировке Линса. И маг с амулетом Истины подтвердит. Да, может лэрг и разгневается на меня, но всегда можно сказать, что я не знал, что это значит. И это будет правдой. Съехать можно. А последствия для самого серого несоизмеримы. Он знал о тайной жизни племянника и он глава рода. Под все условия попадал.

— Да, я согласен. Но больше род Волка тебе ничего не будет должен! — выдавил тот из себя, а глаза бешеные и ненавидящие. Спокойно выдержал взгляд и невинно поинтересовался:

— Слово! Что с работниками решишь?

— Зачем тебе это?

— Планирую строиться.

— У тебя есть дом Санти, Джастина… — а вот здесь забеспокоился лэрг, ему не хотелось, чтобы кто-то узнал раньше времени об арендаторах.

— Ого! — донеслось удивленное.

— Они мне не нравятся. Новый род, выросший из старого, должен начать с чистого листа. Думаю, Кронос бы одобрил, учитывая, что он дал мне алтарь именно там! Какой вернут подлые жрецы!

— Договорились. И десять человек. На декаду.

— С инструментом и едой на день, так как, сам понимаешь, я на вашей территории нежелательный гость, поэтому в таверну не ходок. Предупреждаю, кто плохо будет работать — убью, а твой долг возрастет. Срок через си, как появится мосты, и могут уходить за два си до их исчезновения. Кто что-то украдет, это падет на твой род. Будем разбираться по Закону. Согласен?

— Да, — не выплюнул, а выхаркнул волчара.

Ай, красаве́ц!

— Что же… Я много узнал интересного, и я недоволен вами. Очень. Крамола, убийства, жертвы, клятвопреступничество… — каждый, на ком останавливался тяжелый взгляд сотника, чувствовал себя не в своей тарелке, — Ты, Кром, найдешь того, кто передаст дар или сделаешь все лично, во время этого Совета. Чтобы хотя бы сей долг закрыть перед небесами! И будешь соблюдать беспрекословно букву договора. А я прослежу, — видимо лэрг тоже решил, что такое умение для выполнения поручения божества мне не помешает.

Медведь радовался, едва в ладоши не хлопал.

Я откашлялся.

— На примерах я вам показал, что бывает, когда не выполняются заветы предков. Мое предложение простое. Мы дадим шанс молодым и старым. Расскажем людям без подробностей о злодеяниях таинственного общества. Но про какие-то наши догадки, и тем более про личную жизнь Юны — умолчим. Потому что она здесь не имеет значения. Объявим и о том, что ждет отступников и их семьи, кто в течение декады… — поймал вопросительные взгляды, — Да, дадим им декаду! И кто явится к нам добровольно и с повинной головой, и кто не совершил тяжких преступлений против Империи, Великого герцогства и Народа, то простим, — недовольный гомон от богатых, — Но они будут должны искупить вину делом.

— Надеюсь не у тебя камень ломать? Монахи, Волки… — ехидно спросил Шершень.

— Нет. Они будут стоять на Стене, патрулировать окрестности Черноягодья, гонять подлых гоблов и уничтожать нежить, вести разведку. Польза от такого будет значительная. По крайней мере, в лиге от Ворот не будут похищать безбоязненно девок. Тем более, мы не пойдем против законов Империи, наоборот, сам Император приветствует штрафные легионы. Но это будет так, как мы решим совместно. Наказание должно быть. Обязательно. Виру родам, если они не причастны, назначать не будем. Для многих и многих и сто золотых неподъемная ноша…

— Но не для тебя! — опять подал голос Нирр.

— Не для меня, — легко согласился, и продолжил, — Те, кто совершил преступления, те будут должны соразмерно выплатить виру, и отслужить верой и правдой поселению в течение десяти лет. На всех общественно-полезных работах, но с теми, кто не сознается, затаится… А мы затем всех, абсолютно всех проверим на наличие татуировок, как и проведем правильные следственные мероприятия. Поступим как сказал Улаф. Никакой пощады! Никакой жалости! Ни им, ни их родам! Потому что мы скажем слово!

— Разумно. Но ведь многие могут сбежать? — спросил Икс.

— Не многие. Ты побежишь, зная, что твой род вырежут? Нет… и никто из нормальных людей не побежит. А так, кто мешает их объявить преступниками по всей Империи? Под ними будет гореть земля. Подадутся в Земли Хаоса? И всегда будут служить напоминанием тем, кто решит ступить на кривую дорожку крамолы. Но главное, они не будут больше отравлять умы наших детей и женщин. Бегство же докажет, что они жалкие и слабые, и радеют не за Народ, не за его свободу, но за свою мошну. Так как они ведь будут знать, что их рода пострадают. Следовательно, нет у них ни родины, ни флага! Настоящие воины и дети Народа должны сражаться до конца. Трусам не место за столом Кроноса! А нам, как главам родов, требуется не забывать, что многие на нас смотрят. Мы должны сами соблюдать Закон! Иначе, ряды Артульта будут только расти. И это хорошо, что гнойник прорвался сейчас. Представляете, что было бы, если бы позже?

— Тебе-то хорошо, — ворчливо пробормотал Флэст, — Ты на последнем вечере не гулял, а я почти декаду…

Неожиданно захохотал, понравилась ему шутка над собой, а затем смех подхватили практически все присутствующие. Нечто нервное скорее всего прорвалось. Я тоже смеялся, как и лэрг.

В принципе, решение, предложенное мной, понравилось многим. Главное, Турину. Поэтому дальнейшее скатилось не в абсолютное отрицание, а в дополнение деталями озвученного плана о карах, здесь преуспел вновь Улаф. О правильном воспитании, где постановили обязательную учебу молодежи не только военному делу, но и грамоте. О ссудах для желающих. Конструктивная беседа получалась. Хотя продлилась еще часа два. Я больше не говорил ни слова, лишь молчал и слушал. Вникал. Целей своих достиг. Почти. А чем они заниматься дальше станут — плевать, лишь бы мне не мешали. Впрочем, красноречивые взгляды рассказывали — будут, едва только выеду за пределы Черноягодья. Там достать попытаются. Но это нормально.

Кром явился к общему выработанному решению, сообщив, что все готово для передачи дара, и есть кандидат. Проголосовали и единогласно приняли уложение по борьбе с Артультом. Нормально.

Затем стражники привели эрга ин Сеналя и еще двух его помощников. Завели.

Жрецы были разного роста, но как один все трое лысые, худые, татуированные, даже выражениями лиц они походили друг на друга. Книги на цепях на поясе немного отличались, если у ин Сеналя с золотыми углами, то у остальных с серебряными. Их никто не разоружал, поэтому у каждого имелся клевец.

— Зачем ты, сотник, отвлекаешь нас от дел божественных? — последовал сразу вопрос от эрга.

— До меня дошли известия… — и тот в нескольких словах пересказал об акте жертвоприношения.

Кстати, никто не брался судить Кречета, кроме частичного общественного осуждения, никакого наказания. С другой стороны, что ему можно было предъявить? Доведение до самоубийства жены? Он ведь лично никого не убивал. Да и вряд ли подобные коллизии описывало местное законотворчество. Например, тот же Ласка спокойно сообщил, что лично грохнул неверную жену, никто ухом не повел. Нормально. Прогрессивно.

Ин Сеналь вычленил меня из всех взглядом, какой не обещал ничего хорошего, чуть скривился.

— Это не твое дело, Турин! Или ты решил вмешаться в наши дела? Запомни, сотник, пусть ты и паладин Кроноса, но он один из, а не все, — последнее прожевано и выплюнуто, сам эрг не выглядел ни испуганным, ни виноватым, — Это Храм всех богов, а не только Новых. Каждый бог требует разного служения. И Империя не имеет там…

Закончить он не успел. Хотя реагировать начал, рука пошла к поясу, к оружию, но все завершилось не начавшись. Сверху на голову служителя культа рухнула серебристая молния. Последовала двойная яркая желтая вспышка, размытая линия. Два удара сердца тишины. И затем с каким-то мерзким чавканьем и хлюпаньем эрг развалился на две части, содержимое требухи, перемешиваясь с литрами крови, вывалилось на мраморный пол. Резко завоняло дерьмом и какой-то гадостью. Мэтр де Кроваль перегнулся через столешницу и шумно принялся блевать.

— Империя имеет право на все! — громко заявил лэрг, острие его меча указало на грудь самого низкого жреца в команде, — Или ты придерживаешься другого мнения?

— Тебе это так с рук не сойдет! Так и знай! — сначала заголосил тот, но затем собрался, взял себя в руки и посмотрел решительно на Турина, — Ты убил верховного, и за это тебя покарает не только людской суд, но и божественный.

— Это все, что ты хотел сказать?

— Да, исчадье Эйдена!

Еще одна молния-вспышка, но параллельная поверхности, и вот голова непокорного покатилась к столу, само тело завалилось на пол и теперь содрогалось, выплескивало из шеи кровь.

Острие остановилось на последнем.

— Ты тоже так думаешь, верховный? — вкрадчиво спросил лэрг, — И мне сразу послать за следующими жрецами, какие займут высший здесь пост?

— Нет-нет, — зачастил жрец, который мелко-мелко задрожал, но при этом не прекращал улыбаться, — Я знаю законы, и я всегда был против! Хотя… Что я мог сделать?! Только молиться. В главный храм жалобу не отправишь, везде у последователей свои люди. Я говорил, что приношение жертв в Империи преступление! Но кто меня послушает? Я всего лишь…

— Теперь ты «всего лишь» верховный жрец Черноягодья. И кто спросит, выбрал тебя я — лэрг Турин Карающая Длань Кроноса! Тебе все ясно?

Я с трудом сдержал улыбку. «Выборы». Впрочем, лэрг прав. Он же из трех вычленил нужного. И теперь храм будет славить мудрого сотника. В общем, и тут захватил контроль. При условии, если сам жрец удержится.

— Да, да! Ясно, все ясно! — как китайский болванчик закивал тот.

— Алтарь Аристо где?

— Ин Сеналь… — столкнулся тот с недоверчивым взглядом лэрга, поспешил поправиться, — Мы уничтожили его! Верховный приказал, слишком много сил стало у Кроноса в Черноягодье, он же молился и делал все для возрождения Ригмара. Специально, чтобы на глазах других не рушить в храме ритуал провели…

— Глэрд, что скажешь?

— Пусть отдаст соразмерную плату. И кинжал с адепта куда исчез?

— Он в сокровищнице! Я все отдам! Но только через три дня! Раньше после смерти верховного я не смогу вступить во владение!

Насчет прислать послушников на декаду возражений не имелось.

— Я регалии заберу? И книги? — когда буря миновала спросил тот. Получил разрешение.

Не успели они остыть, как Кром завел глубокого старика с бородой до пояса, выглядящего так, словно он помнил времена Первой Империи. От деда веяло древностью, а еще некой несгибаемостью. Он окинул всех полупрезрительным, но ясным взглядом, чуть брезгливо осмотрел нагромождение тел. И ни слова не говоря, впрочем, они никому и не требовались, встал напротив меня. А затем глубоким довольно молодым хорошо поставленным голосом произнес ритуальную фразу:

— Аристо Глэрд из рода Сумеречных Райсов, я, Надин Седобородый, добровольно, перед лицом богов, отдаю тебе всё, что имею! И пусть Высшие станут свидетелями этому! И помогут!

На сей раз ритуальный нож Волку вложил в руку де Кроваль, какой явно не переносил вида крови. Он старался не останавливаться взглядом на пятнах и лужах. Постоянно сглатывал, борясь с тошнотой. Неплохой вышел совет. Продуктивно поработали. Три трупа, калека и вот еще один кандидат.

А тот усмехнулся во время рукопожатия, после традиционного пореза. И тихо произнес:

— Ну, что, ронец, не боишься? А следовало бы, теперь обряд не прервать. Или оба сдохнем, или один выживет, но умрет позже. Кровь Волков очень сильна, но Черных драконов еще сильнее. Поэтому ты не переживешь передачу! И я умираю счастливым, потому что никто не соберет кровь пяти, и поэтому о них можно забыть и не вспоминать. Они тлен и история, как мы и задумали. Росомаха, бедолага, до последнего ждал мстителя, не дождался. Ушел, теперь пришел и мой черед. Во славу рода!

Я не стал травмировать психику деда откровениями. А поступил согласно каноном. Нож в сердце, и голову передал родственнику.

В царстве Мары Надина ждал сюрприз не из приятных, если рассказывали верно, что мертвым многое известно о живых.

— Будь ты проклят, дитя Эйдена! — шипение Крома взбодрило.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀