Тина ван Лигалон

— Я бы тоже хотел, но это невозможно. — Дмитрий активировал экран, и Тина увидела свои руки, залитые ослепительным белым светом.

— Не может быть, чтобы точки были так близко! — изумленно воскликнула Тина.

— Однако так и есть. До сих пор удивляюсь, как Строггорн смог поставить вам хотя бы два пси-входа! Я так просто не вижу, куда их можно воткнуть!

— Не знаю… раньше не было так плохо. Сколько есть еще?

— Я нашел восемь. Все здесь, — он кивнул головой.

— Но это же просто невозможно! Как я буду подключаться? Раздеваться донага?

— Донага не нужно, — Дмитрий мысленно рассмеялся, — они на тыльной стороне ног.

— Спасибо! Успокоил!

— Тина, — Дмитрий стал серьезным. — Почему вы мне не сказали, что вам нужно обезболивание?

— А оно мне нужно? — Тина спросила медленно. — Нет, правда?

— Нужно, раз валитесь в обмороки. Строггорн сказал у вас психотравма. И никто ее не лечил. Да и не собираются лечить.

— А когда ты успел поговорить со Строггорном? — насторожилась Тина. — Он знает, где я?

— Нет. Но знает, что я знаю, где вы, — виновато сказал Дмитрий. — Простите, я не смог скрыть. Никогда не думал, что врать телепату настолько сложно! Да он меня еще знает с детства!

— Не переживай. Я почитала, что происходит. Если не прятаться где-то за границами Аль-Ришада, то здесь это практически невозможно. Пришлось бы сидеть все время взаперти, а это не в моем характере.

— Значит, вы решили, что хотите делать дальше?

— Я хочу получить ребенка.

— Не думаю, что вам это удастся.

— Почему? Я же официально его мать?

— Но Креил — его отец. Вряд ли он согласится.

— Но свидания-то мне положены?

— Не знаю, если только Креил не докажет, что ваше присутствие вредит ребенку… Так, пока все, я могу отдохнуть, — Дмитрий перевел аппаратуру в энергосберегающий режим и натянул перчатки.

— Можно вставать?

— Нет. Это самоустанавливающиеся пси-входы. В общем, мы подождем пару часов, пока они прорастут до спинного мозга. А там, я их поставлю в точки.

— Какие странные пси-входы.

— Многомерные. Я посплю чуть-чуть. Вы просто лежите, не двигайтесь, по возможности. Можете тоже поспать, — добавил Дмитрий, приглушая свет под куполом, и выбрался из зоны купола.

Тине было безумно скучно лежать, тем более ощущая, как что-то медленно ползет внутри, но ей никто не оставил выбора.

Через два часа, Дмитрий снова появился: от почти трехметровых многомерников остались «хвостики» не более десяти сантиметров длинной. Дмитрий подошел к Тине и вставил ей в рот какое-то устройство.

— Что это? — испуганно спросила она.

— Чтобы вы не могли кричать и не сорвали себе голос. Ну и не напугали кого-нибудь постороннего, если звуковая защита недостаточно сильная.

— Это что, так больно? — Тина подумала, что Строггорн умел ставить пси-входы почти безболезненно, даже когда были повреждения тканей.

— Да нет, Тина, это не потому, что я такой молодой и неопытный врач, а потому что это многомерники! И это всегда чудовищно больно. Насколько я знаю, только Линган не кричал, когда ему их ставили, все мы, остальные… в общем, я так орал, как резанный!

— …Давай… давай, ты мне обычные поставишь? — холодея внутри, попросила Тина.

— На вас же обезболивание не действует? Обычное? Строггорн вам делал, и вы после этого спокойно удрали? А многомерники создадут в вашем теле резервную нервную систему. Это сразу усилит ваши возможности во много раз! Конечно, хорошо бы еще добавить штук семь в голову…

— Не надо… в голову…

— Да я и не собираюсь. Не пугайтесь так. Это сложнее, чем эти. Если будет нужно, вы Строггорна попросите. И чтобы кто-нибудь вас увел в Многомерность. А то там ощущение, как будто отрубают голову. Мрак полный!

— Тебе делали? — нисколько в этом не сомневаясь, спросила Тина.

— Делали. Все. Готовы? — он знал, что к этому нельзя было быть готовым. Он проверил щупальцем точку и вогнал пси-вход. Тина мысленно закричала и почти мгновенно потеряла сознание.

Зуммер телекома раздался прямо в голове, и Дмитрий проснулся. Наташа постелила ему в гостиной. Тина отсыпалась после операции, и, похоже, что после установки многомерников, обезболивающие начали на нее действовать. Дмитрий осторожно вытянул руку из-под одеяла и стянул перчатку: руки были родными, человеческими, что его очень обрадовало.

— Идентифицировать звонок, — сказал он.

— Советник Строггорн, — поступил ответ.

— Отключить связь, — скомандовал Дмитрий.

Он привык держать включенным телеком: его могли вызвать в клинику в любой момент, и сейчас просто забыл, как легко можно засечь местонахождение человека по работающему прибору.

— Итак, Линган, мы знаем, где находится Тина. Она у Наташи, дочери Странницы, — через несколько минут после этого доложил Строггорн Лингану. — Что прикажешь делать дальше?

— Ничего пока… У нас, кажется, появились более серьезные проблемы, Строггорн. Немедленно приезжай ко мне. А Тина… сама появится, да и Дмитрий ей объяснит, что прятаться бессмысленно.

Тина проснулась, действительно чувствуя себя намного лучше. Она сладко потянулась в постели, потом села и натянула халат. Наташа в гостиной смотрела телеком.

— Проснулись? — сразу повернулась она, заслышав шаги Тины.

— Проснулась. Что смотрите?

— Новости. Закрыли въезд и выезд из Аль-Ришада. Муж звонил, сказал, чтобы посмотрела.

— А что случилось?

— Эпидемия в Китае. Что-то совсем жутко-заразное. Смертность больше 90 процентов, если не врут, конечно.

— Врут о чем?

— Может быть так, что никто не выживает, но нам об этом не скажут. Эпидемия началась меньше двух суток назад, а уже тысячи погибших. Если закрывают Аль-Ришад, значит что-то жутко опасное.

— И часто это так?

— Что вы имеете в виду, Тина? Или от вас все скрывали, когда вы болели? Странно… Второй раз со времени катастрофы. На несколько дней Советнику Строггорну будет не до вас.

— Я так понимаю, им вообще не до меня!

— Поэтому так лениво ищут. Наверняка знают, где вы. Я же вам говорила, что мое местоположение все время определяется… Ерунда все это. Давайте я лучше поесть закажу. Вы когда последний раз ели?

Тина задумалась.

— Да не помню уже, — она смущенно рассмеялась. — Когда колют обезболивание, не очень хочется есть.

— А без обезболивания — вообще не хочется. Какую кухню предпочитаете?

— Нашу. Аль-Ришадскую!

— Гибрид германо-франко-испанской. Вы вегетарианка?

— Да нет, вроде.

— Мясо с каким-нибудь соусом?

— Подойдет.

Наташа подошла к телекому, продиктовала заказ, и изумленно застыла.

— Что такое? — Тина подошла и поглядела на терминал, где их предупреждали, что вводятся нормы на потребление продуктов.

— Такого еще не видела. Я закажу из искусственного? Ничего? — Наташа виновато посмотрела на Тину. Вряд ли жена Советника привыкла себе хоть в чем-то отказывать. Но Тина, казалось, не обратила на ее вопрос никакого внимания. Она вдруг увидела себя проваливающейся в кратер вулкана, и ничто не могло остановить это падение.

Экстренное заседание Совета Вардов продолжалось уже несколько часов. Это было не первое и, как все знали, далеко не последнее заседание.

— Итак, вопрос первый. Вирусная атака в Китае, — начал заседание Линган. — Сколько нужно времени для разработки антивирусного препарата? Советник Креил?

— Это необычный вирус, Президент. Первый раз у нас есть случай заражения Варда, врача, работающего в Китае. Так что я счел необходимым подключиться.

— Советник, а чем у вас занимается Институт противовирусных препаратов?

— При таком вирусе им не справиться. То есть, нам придется объединить их усилия с институтом Генетической Вард-Хирургии. Примерно через сутки будет готов первый антивирусный препарат и схема его производства. Но уже ясно, что произвести необходимое количество при такой скорости распространения и практически стопроцентной смертности…

— А как там наш Вард-врач? — перебил Линган.

— Выживет. Для Вардов этот вирус примерно эквивалентен не очень сильному вирусу гриппа.

— Понятно. Итак, что мы делаем, чтобы защититься? Пандемии избежать, по всей видимости, не удастся? Я правильно понимаю?

— На заводах уже перенастраивают оборудование. Но времени просто нет.

— А что нам скажет Департамент внутренней защиты?

Представитель Департамента поднялся со своего места.

— Я считаю, Аль-Ришад может быть хорошо изолирован, даже если границы пандемии доберутся до нашей территории. На сегодня у нас есть десять воздушных городов и еще один — практически готов к заселению. Вы знаете, возможности остальных городов исчерпаны. В каждом примерно по 5 миллионов жителей. При необходимости города могут быть полностью изолированы от остального мира, подняты на несколько километров над поверхностью. Каждый город имеет независимый запас продовольствия, воды, энергии, и всего, что может понадобиться для жизни города примерно в течение пяти лет. Если ситуация не улучшается за такое время, все равно, по нашим расчетам, спасти цивилизацию не удастся. Итак, у нас чуть больше пятидесяти миллионов человек, примерно десять процентов из них — телепаты, и около шестидесяти тысяч — Варды.

— Пятьдесят миллионов человек, в общем-то, маловато, чтобы восстановить цивилизацию, — заметил Линган.

— Мы были вынуждены остановить прием эмигрантов. Все хотят жить в Аль-Ришаде, но мы не заинтересованы в приеме людей, которых не в состоянии нормально разместить.

— Все хорошо понимают, жить в Аль-Ришаде в действительности означает: спасти свою шкуру. И как вы решаете проблему, кого спасать и кого — нет? — задал вопрос Строггорн.

— Мы хотели обратиться в Совет Вардов с этим же вопросом. Мы уже достигли ситуации, когда в семьях телепатов в среднем по четыре ребенка, и как минимум один — приемный. Потому что по закону, они обязаны воспитывать детей-телепатов из обычных семей. Но сейчас у нас почти все взрослые телепаты приняли на воспитание хотя бы по одному ребенку. И это я говорю про одиноких людей. Мы считаем за счастье, если удается пристроить ребенка, чтобы у него хотя бы были мать или отец. Фактически же такие дети воспитываются в интернатах или полностью предоставлены самим себе, потому что взрослые все время на работе, а возвращаются такие измотанные, что им уже не до детей. Мы понаблюдали за несколькими семьями. Ребенок к приходу родителя заказывает ужин, накрывает на стол, или сам управляется с роботами… И это в возрасте пяти лет! А в четырнадцать, мы считаем, что дети уже взрослые. Такого нет нигде в мире!

— Ну, так справляются же? Вы же о телепатах говорите?

— Не только. У нас резко растет количество приемных детей и в обычных семьях.

— А это еще почему?

— Потому что нельзя позволить ребенку со способностями выше среднего, даже если он и нетелепат, погибнуть.

— Это серьезная проблема, Линган. Спасение одних детей возможно только до определенного предела, — вмешался Строггорн. — И, кажется, мы его уже достигли.

— И что ты предлагаешь?

— Спасать только супер-одаренных.

— Это плохо. От них далеко не всегда получаются одаренные дети, как ты знаешь.

— Я — блестящий пример, — сказал Креил и мысленно улыбнулся.

— Нам не разрешить эту дилемму. Решайте по ситуации. Но я настаиваю — прием эмигрантов нужно сократить. Насчет детей… не знаю, — вздохнул Линган. — Когда-то давно, Аль-Ришад напоминал большой детский сад. В каждой семье было по восемь-девять детей, и ничего, вырастили как-то.

— У Советника Лао уже есть приемный ребенок, хотя непонятно, кто занимается его воспитанием. По всей видимости, роботы, — добавил Креил. — Кстати, по поводу роботов. Мне надоело «одалживать» Стайна для помощи в управлении нашими заводами. Я думаю, у Советника Строггорна такая же проблема со Стилом?

— У нас не хватает роботов с нужным уровнем интеллекта. И в отличие от обычного «железа», их невозможно так быстро «вырастить»! — сказал с возмущением представитель Департамента Промышленности.

— Как это безумно скучно, что вы никогда не слушаете, что вам говорят! Сначала были возмущены созданием роботов, превосходящих человека со временем, теперь недовольны, что их мало! А сколько было демонтировано? — спросил Креил.

— Советник Креил! — остановил дискуссию Линган. — Вы знаете, что к этому были серьезные причины. На сегодня меня волнует только вопрос нашего выживания. Выживут ли при этом роботы — согласитесь, не так важно. И у нас мало времени. Я хочу знать, существует ли хотя бы теоретическая возможность переселить Вардов на другие планеты? Или это болтология?

— Теоретически… — Креил был не готов к такому вопросу. Заседания Совета вообще отличались особенностью никогда не проходить по тщательно спланированному регламенту. — На самом деле, я бы смог ответить на ваш вопрос, только если бы мы точно знали, какие существа могут жить, например на Юпитере.

— И как это узнать? Там была жизнь?

— Понятия не имею. Наши возможности проводить подобные исследования были крайне ограничены слежкой из абсолютного времени. Как бы мы послали корабль туда?

— А другие цивилизации знают, как определить, возможно ли заселение планеты?

— Если исходить из того, сколько сил потратили Принаи-2 на то, чтобы переселиться на Землю, это не так просто.

— Понятно. Значит, никакого «переселения» на самом деле быть не может. И все, что обещают наши ученые — болтовня? — уточнил Линган.

— Это так.

— Тогда переходим к делу. Каким образом вы собираетесь распространять вакцину, если даже Варды будут заражаться этой дрянью? А я не хочу притащить эпидемию в Аль-Ришад. Какой инкубационный период у вируса?

— Пока не знаем.

— Отлично. Значит, все, находящие за пределами Аль-Ришада, на сегодняшний день должны проходить карантин. По крайней мере, до тех пор, пока у нас не будет достаточно лекарств, чтобы «закрыть» свою страну. И только потом, а не наоборот, я разрешу поставлять лекарства за границу.

— Это резко увеличит количество погибших в Китае. При их плотности населения…

— Угу. Два миллиарда. И это после того, как они потеряли около ста миллионов жителей при объединении зон времени. Только Земля на самом деле способна прокормить не более трех миллиардов жителей. Вы знаете об этом? — спросил Линган.

— Откуда такие данные?

— Давно было рассчитано. Если людей больше, они уничтожают природу с такой скоростью, что ее восстановление становится невозможным. Вы забыли, что для того, чтобы прокормить население Аль-Ришада, мы убрали все города в воздух и освободили землю? Но все равно, Советник Креил может подтвердить, плодородие земли поддерживается искусственно. Супер-эффективные бактерии и так далее. Но что будет через пару тысячелетий подобных «экспериментов» абсолютно неясно. Поэтому я хотел бы иметь не теоретическую, а вполне практическую возможность заселения других планет. А до этих пор наша задача, не опуститься ниже одного миллиарда людей и не спасти больше трех миллиардов.

— Президент, вы отдаете отчет в том, что говорите? — не выдержал Креил.

— Я говорю разумные вещи. Жестокие, но разумные. И пока у нас почти восемь миллиардов жителей, в первую очередь будем спасать свои пятьдесят миллионов, и только потом — всех остальных. Как может быть иначе? Первоочередную помощь должны получать только государства, для которых потеря нескольких миллионов человек означает гибель страны! Они же, кстати, и наиболее развитые в экономическом отношении. Но и здесь… Я не занимаюсь благотворительностью, а просто не хочу нарушать сложившегося равновесия в мире. Именно перенаселенные страны, как Индия, Китай и им подобные представляют серьезную угрозу цивилизации. Даже в случае спасения всех их жителей, у нас нет никаких возможностей обеспечить им достойную жизнь. И рано или поздно это приведет или к полному уничтожению среды обитания или к открытому военному конфликту. А так, у нас есть хорошие шансы этого избежать. Поэтому я бы попросил Службу Безопасности Аль-Ришада проверить, достаточно ли хорошо вооружены наши города, чтобы отразить, например, ядерную бомбардировку. То же относится к внешним городам. За пределами государства.

— Это создаст проблемы, Президент, — сказал Строггорн. — По нашим международным соглашениям размещения таких городов, любое оружие на их территории будет считаться нарушением договоров.

— Поставьте там Гиперпространственные Окна. Через них можно передать все что угодно в течение нескольких минут. Но для этого все должно быть готово. Итак, понятно? Наши приоритеты меняются. Первое — мы должны спасти людей, которые уже находятся в Аль-Ришаде, второе — одаренных детей, насколько возможно, третье — малонаселенные страны, в которых не было сильного перерасхода природных ресурсов и с которыми у нас не возникнет проблем в дальнейшем, и только в четвертых, все остальные страны. Наша цель не просто научиться бороться с эпидемиями, но и восстановить разумную численность людей на Земле.

В коридорах Службы Безопасности стояла тишина, но Андрей знал: видимое отсутствие людей и какого-либо наблюдения было обманом. Это здание было вторым по степени охраняемости на Земле, следуя сразу за Дворцом правительства Аль-Ришада. Андрей тщательно вспоминал все, что он делал последние месяцы, пытаясь прикинуть, что было такого плохого, чтобы Строггорн вызвал его к себе в кабинет для официальной беседы, но ничего такого не мог припомнить. После испытания в подземелье, которое ему устроил Строггорн, способности мальчика, наконец, проявились, и теперь он мог использовать их вполне осознанно, а не только, когда ему угрожала опасность. Прошло почти полтора года с тех пор, и внешне в свои пятнадцать, Андрей выглядел на все восемнадцать. Сильный, с хорошо развитой, но при этом практически незаметной, мускулатурой, он превратился в красивого юношу.

Он свернул по коридору еще раз и положил руку на идентификационную панель у одной из дверей без каких-либо надписей и обозначений.

Створки медленно открылись. Строггорн сидел в кресле, и кивнул Андрею на кресло напротив себя. Соблюдая субординацию, Андрей молчал, ожидая, когда Советник объяснит причину вызова к себе.

— Скажи, Андрей, как твои успехи? Про психозащиту я знаю, — Строггорн мысленно улыбнулся, потому что сам, хоть и нерегулярно, занимался с мальчиком. — По остальным предметам.

— Как я могу оценивать самого себя? — удивленно спросил Андрей. — Одно могу сказать, меня больше не приносят к Лао роботы на руках! Могу постоять за себя. И физически и психически. Многомерность… я люблю бродить там. Столько интересных мест! Чаще с Лао, но иногда и один. В прошлом месяце я сдал экзамены первой ступени.

— Ну ладно. Как ты думаешь, я могу дать тебе твое первое задание? Конечно, если ты не передумал работать для Службы Безопасности.

Андрей зарделся. Это была его самая заветная мечта — отправиться на реальное задание, а не бесконечно заниматься!

— Да, и меня интересует, как ты овладел иностранными языками. Китайским в первую очередь.

— Китайский… — Андрей понимал, что врать нет никакого смысла. — С китайским у меня не очень… — расстроено добавил он. — Сложный язык. Вот по-английски и хинди я говорю свободно.

— Это хорошо. Но пока мне нужен человек в Китае.

Андрей готов был разрыдаться, что не получит свое первое задание только из-за того, что недостаточно изучил китайский язык.

— Не расстраивайся раньше времени. Давай, решим так. Я сейчас напишу направление в Институт Генетики. Пусть они проверят твою чувствительность к новому вирусу. Хоть я и почти уверен, что он для тебя не опасен, пусть посмотрят. А потом ты поедешь в Институт Лингвистики. Тебе подберут прибор для перевода с китайского. Заберешь у них, что подходит лучше всего и поедешь в Институт Генетической Хирургии. Найдешь Дмитрия…

— Вашего внука?… Извините…

— Попросишь его встроить тебе этот прибор в тело так, чтобы никто ничего не заподозрил.

— У меня все равно внешность… не очень китайская, — заметил Андрей.

— Дмитрий тебе даст пластического хирурга…

— Ой! — в мозгу Андрея отразилось его собственное лицо с раскосыми глазами.

— Что так испугался? Потом вернут назад. Не бойся так. Это временно.

Створки двери раскрылись, и вошел немолодой мужчина с тщательно выбритым черепом.

— Вызывали, Советник?

— Входите, Ги Ли, — Строггорн вгляделся в лицо бывшего тибетского монаха и подумал, что здесь не придется прибегать к пластической хирургии: глаза Ги Ли были раскосыми и без этого. — Скажите, вы хорошо владеете китайским?

— Несколькими основными наречиями. Процентов восемьдесят населения Китая говорят на одном из них.

— Замечательно. У меня есть для вас задание. Вы слышали о новом вирусе в Китае?

— Да.

— На Совете Вардов было решено оказывать помощь в первую очередь небольшим странам.

Мозг Ги Ли не отразил никакого удивления.

— Вас не удивляет такое решение? — уточнил Строггорн.

— Нет. Трудно помочь стране, где люди размножаются со скоростью тараканов, а реки не доходят до океана, потому что их воду выпивают до этого.

— Вирус, который сейчас распространяется в Китае, унесет сотни миллионов жизней. Помощь будет оказана, но производство препарата дорогое и сложное. В первую очередь Аль-Ришад будет защищать своих граждан и страны, где это — единственная проблема.

— Мне понятны мотивы такого решения. Я хорошо знаю китайцев и считаю это разумным решением.

— Вы должны учесть, что этим вирусом могут заражаться и Варды. Пока у нас один такой случай, но гарантировать… — Строггорн остановился на секунду. — Хорошо, Ги Ли, готовы ли вы отправиться в Китай, чтобы попытаться спасти немного людей?

— О ком идет речь? О конкретных людях?

— Нет. Я хочу, чтобы вы предприняли поиск Вардов на территории Китая. В эту категорию мы можем включить телепатов, только имейте в виду, если речь идет об известном ученом, он может представлять большую ценность, чем телепат. В общем, вы должны будете решать это на месте. С вами пойдет мальчик, — Строггорн кивнул на Андрея. — Он не знает китайского, поэтому, что вы считаете для него лучше?

— Единственный способ передвигаться в Китае, переодевшись монахами. Я вообще могу сказать, что он немой. Но все равно снабдите его устройством для перевода, чтобы он понимал, что говорят. Я так думаю, вы сможете оформить нам все необходимые документы. Вы хотите послать еще кого-то с нами?

— Ваше мнение? Насколько я знаю подобные страны, чем меньше людей, тем лучше. В маленьких деревнях, все друг друга знают и несколько человек, путешествующих вместе…

— «Маленькая деревня в Китае», Советник, это больше пятидесяти тысяч человек. Так что, двое путешествующих монахов вообще не привлекут никакого внимания. И уж во всяком случае, никто нас не примет за рабов. Я не думаю, что нам нужны еще люди.

— Теперь об Андрее. Вы видите, он очень молод, но вас это не должно обманывать. Андрей — один из наших самых способных Вардов. Кроме того, много лет жил как беспризорник, то есть, хорошо знает порядки и законы улицы. Обладает уникальным чувством опасности. Достаточно хорошо обучен, сдал экзамены на первую ступень. При необходимости может уходить в Синтетическую Десятимерность, умеет синтезировать несложные структуры, как вода например. Покажи, — сказал Строггорн Андрею.

Андрей вытянул руку, центр ладони замерцал, уходя в Многомерность, а потом вместо мерцания возникла вода.

— Потрясающе! — изумился Ги Ли.

— Это еще не все. — Строггорн поднялся, подошел к Андрею и взял того за руку.

Мальчик ощутил неожиданную боль и вскрикнул: на ладони был отчетливый разрез, из которого текла кровь.

— Так нечестно, Советник! Больно же! — Андрей сосредоточенно посмотрел на свою руку, и рана медленно затянулась.

— Я хотел Ги Ли, чтобы вы представляли, почему я считаю возможным отправить с вами этого мальчика. Конечно…

— Его можно убить? — с сомнением спросил Ги Ли. — Тогда я не знаю как. Я так понимаю, мальчик владеет как пси-ударом, так и защитой от него?

— Не очень хорошо. Но я быстро учусь! — буркнул Андрей.

— Это он про защиту от удара. Потому что убивает он замечательно! — язвительно сказал Строггорн и добавил: — Следите, чтобы он не убивал без дела.

— Я не собираюсь никого убивать! — зло добавил Андрей.

— Вопросы есть? — спросил Строггорн, вернувшись в кресло.

— Нет, Советник.

— Поучите Андрея китайскому. У вас есть пара дней на это.

Тина подошла к телекому и назвала личный номер Строггорна, который дал ей Дмитрий. Тот сидел в кресле напротив, собираясь помогать в нелегком разговоре.

— Здравствуйте, Тиночка, как себя чувствуете? Наконец-то решились позвонить? Да, кстати, как вам понравилась установка пси-входов? — раздался язвительный голос Строггорна.

— Ужасно, думаю, твой внук делал это в первый раз!

— Точно. Должен же он на ком-то практиковаться?

— Я хотела узнать, Советник, зачем вы меня ищите?

— Просто нам нужно знать, где вы находитесь, Тина.

— То есть, вы не хотите меня арестовывать?

— Нет. Это еще зачем? Но я хотел бы поставить вам несъемный датчик положения, такой же, как у Наташи, чтобы мы всегда знали, где вы, и были уверены в вашей безопасности.

Тина задумалась, нервно покусывая губы.

— Хорошо. Вы же так просто не отстанете?

— Нет, — Строггорн улыбнулся. — Поставим силой. Но лучше договориться.

— У меня будет условие.

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Но… я послушаю.

— Я бы хотела увидеть Лиона.

— Зачем? — насторожился Строггорн.

— Строггорн… — она помедлила. — Я очень-очень люблю детей. Ну… правда. Поверь.

— Я верю. Но Лион — необычный ребенок, и у вас практически не будет шансов его получить. Я хочу, чтобы вы это понимали. И Креилу это вряд ли понравится.

— Я понимаю. Ты поможешь?

— Помогу. Никаких иллюзий, Тина. Аолла все время пропадает с Лионом. Честно говоря, мне страшно не нравится, что она так привязывается к мальчику. Сами понимаете, ей ребенка никто не отдаст, и я не хочу, чтобы она бессмысленно страдала потом. В общем, у меня есть свой интерес, чтобы у Лиона была нормальная мать. Пока мы все думали, его заберет Этель, как только поймаем Джулию.

— А почему не Креил? — удивленно спросила Тина.

— Он все время на работе, это во-первых. А во-вторых, Лион не любит Креила. По крайней мере — пока. Так что на сегодня мы этот вариант не рассматривали.

— И в чем проявляется эта «нелюбовь»?

— Аааа… он плачет, Лион. И этого его плача просто никто не может выносить. Я имел в виду — мысленно плачет. Сильное ощущение, даже для меня. Но меня он любит, и, когда я прихожу — смеется. Это совсем другое дело, чем его плач. Сложный ребенок. Вы поймете, когда увидите.

— Когда я могу увидеть ребенка?

— Через пару часов. Вам позвонят. Но сразу после этого, вас будет ждать Эмиль ван Эркин, и вы позволите ему поставить датчик положения. Или вас будут охранять Варды.

— Лучше датчик!

— Решено, — экран погас.

Перед палатой, где содержали Лиона, стояли два Варда-охранника. Они послушно посторонились, пропуская Тину в палату. Она нерешительно застыла, створки двери медленно открылись, и ее оглушила нота органа, протяжная, она звучала в пространстве бесконечной печалью, и от этого Тина мгновенно почувствовала выступившие слезы на глазах. А потом нота органа резко усилилась, и Тина ощутила отчетливое проникновение в мозг, на которое она автоматически отреагировала защитой.

— Дайте ему ощупать ваш мозг! Он не уйдет так просто! — сказала невысокая хрупкая женщина, державшая крохотного ребенка, одетого в ползунки, на руках. — Я — Этель, жена Советника Диггиррена. Лион просто хочет понять, кто вы.

Тина сделала шаг вперед, нота органа стала еще громче и в ней появились угрожающие нотки.

— Лион, это Тина, твоя мама, она не сделает тебе ничего плохого, — быстро говорила Этель, словно такой маленький ребенок был способен ее понимать.

Тина подумала мгновение и сняла первый уровень защиты мозга, затем полузакрыла глаза и постаралась расслабиться. Мальчик поднял на нее серые пронзительные и совсем недетские глаза. Легкий ветер словно пронесся в голове Тины, стирая все мысли и оставляя лишь эмоции, а потом нота органа стихла.

— Мне можно подойти? — спросила Тина неуверенно.

— Попробуйте, — ответила Этель.

Тина подошла к ним совсем близко, Лион по-прежнему смотрел на нее, но сейчас казалось, не проявлял никаких эмоций. Она протянула руки и осторожно взяла его.

— Как вы думаете, Этель, можно его покормить?

— Грудью? Зачем вам это? Потом, если вам не отдадут Лиона, может быть больно, это будет, словно отнимают родного ребенка!

— Посмотрим, — говоря это, Тина расстегивала одной рукой кофту. Она специально оделась так, чтобы можно было легко раздеться. Она осторожно просунула сосок Лиону в ротик. Казалось, он не понимал, что должен делать. Тина слегка сдавила грудь, капельки молока попали Лиону в рот, он снова поднял глаза на нее и только после этого сильно засосал, доставив ей неизгладимое наслаждение.

Грудь Тины почти опустела, когда Лион неожиданно остановился, хватка его ослабла, а нота органа, непрерывно звучащая в его мозгу, стала едва слышной. Тина испуганно посмотрела на Этель. Та быстро подошла, внимательно вгляделась и мысленно вслушалась в ребенка.

— Что-то не так? — Тина занервничала и, как и всегда бывало в таких случаях, стала покусывать губы.

— Не знаю. Да нет, все хорошо, он просто… уснул. Я так думаю.

— А что тогда не так? — снова спросила Тина, потому что мозг Этель отражал откровенное удивление.

— Да нет… все хорошо.

Створки двери раскрылись, и вошел крупный мужчина в форме Варда и с голубыми двойными нашивками Службы Безопасности на рукаве.

— Покормили? — начал он с вопроса, не представляясь.

— Эмиль? Что ты хочешь делать? — спросила Этель.

— Я должен поставить Тине датчик положения, — пояснил Эмиль ван Эркин.

— Подожди, — остановила его Этель. — Я только позвоню Строггорну.

— Зачем?

Этель не ответила, быстро диктуя номер.

— Строг, — сказала она, как только появилось изображение, — он уснул!

— Не понял, кто…? — он замолчал, очевидно, сообразив, о ком речь.

— Лион у Тины на руках, я боюсь, он проснется, если я его заберу! Подождите, хотя бы несколько часов!

— Хорошо. Эмиль, вернешься позже, — решительно сказал Строггорн.

— Советник, я специально приехал из Китая! — возмущенно заметил Эмиль ван Эркин.

— Ничего не могу сделать. Пока можешь побывать на заводах, выяснить, когда мы сможем поставлять вакцину в регион. А то по телекому от них невозможно добиться правды. От этого будет больше толка, чем от торчания в Китае. Все равно, мы пока не готовы им помогать, — экран телекома погас.

Как только Эмиль вышел, Тина спросила:

— И что такого необычного в том, что Лион уснул?

Этель посмотрела на Тину, сидящую в кресле и бережно держащую ребенка на руках.

— Он никогда еще не спал.

— То есть?

— С тех пор, как родился, никогда еще не спал. Больше двух недель. Я так думаю, Лион считал, что до сих пор ему угрожала опасность. Боялся уснуть. Первый раз почувствовал себя защищенным.

— Это из-за убийства его матери, — задумчиво сказала Тина, медленно пытаясь представить, мог ли ребенок что-то понять из происшедшего.

— Наверное. Там столько всего было странного. И никто толком не знает, что произошло.

Когда через несколько часов Эмиль ван Эркин вернулся, Лион по-прежнему спал у Тины на руках.

— Вы простите, Тиночка, но нам нужно идти.

Тина с сожалением посмотрела на ребенка: она бы вообще никогда никуда от него не уходила, если бы только это было возможным. У нее возникло чувство, словно этот ребенок — ее родной сын, и было точно также больно, что она не может быть с ним, как если бы она была его родной матерью. Временами ей начинало чудиться, что это именно она вынашивала беременность, а вовсе не находилась все это время запертая в Многомерности.

Она протянула Лиона Этель, и мальчик мгновенно проснулся. Он открыл глаза, посмотрел на Тину, и в пространстве возник звук, причинивший странную боль, словно разрывающую голову изнутри. Тина отдаленно услышала, как вскрикнули одновременно Этель и Эмиль ван Эркин, и слова Строггорна, что плач Лиона никто не может выносить, пронеслись в мозгу.

— Лион, мальчик, мне нужно уйти, только ненадолго, — Тина гладила ребенка по голове, стараясь превозмочь дикую боль. — Я вернусь, я обещаю тебе, я буду с тобой, всегда, — она почувствовала, что не может сдерживать себя, слезы капали прямо на ребенка. — Поверь, я все сделаю, чтобы быть с тобой, только не плачь так, пожалуйста…

Чудовищный мыслезвук стих так же неожиданно, как начался. Все с трудом перевели дух. Тина смахнула слезы и снова передала Лиона Этель.

— Я вернусь, — уже выходя из палаты, повторила она для Лиона, нисколько теперь не сомневаясь, что он прекрасно понимает мысленную речь.

Тину привели в операционную, и Эмиль ван Эркин приказал ей раздеться и лечь на операционный стол.

— Ложитесь на живот, — приказал Эмиль ван Эркин. Она повиновалась, и сразу захваты стянули ее тело, а через секунду Тина закричала от боли, потому что два раскаленных прута на доли секунды впились в ее позвоночник.

— Ох, какая гадость ваш датчик положения! — сказала она, пытаясь отдышаться. Ее уже отпустили, Тина села, с трудом подняла руку и тяжело передохнула.

Эмиль ван Эркин подошел, поставил рядом стул и взял ее левую руку, пододвинув к себе инструмент.

— Не нужно дергаться, Тина. Я обязан выполнить приказ. Сейчас поставлю вам несъемный аварийный браслет, чтобы вы его больше не снимали, а заодно и объясню вам ваше положение. А то мне кажется, никто вам его не объяснил. Представляете, какое лицо было у Советника Креила, когда Стайн сообщил, что вы уехали? — он усмехнулся. — А теперь вы должны хорошо усвоить следующее. Тина Роджер была сумасшедшей и должна была содержаться в психиатрической клинике. Следовательно, теперь это верно и в отношении вас. Она никогда не была на свободе, и ее всегда сопровождала охрана, кто-нибудь из врачей или сам Креил.

— Вы теперь отправите меня туда? — удивленно спросила Тина, вспомнив, что Строггорн ничего подобного ей не говорил.

— Нет, конечно. И даже не оставим вас в клинике Вард-Хирургии. Уж слишком очевидно, что с вами произошло. Сейчас идет следствие по этому делу…

— По какому? — удивилась Тина.

— Для вашего спасения Советники истратили огромное количество энергии. Вы видели ребятишек в клинике? — Тина кивнула, и он продолжил: — Многих можно бы было спасти с помощью этой энергии, а ее истратили на вас. Некоторым это может показаться несправедливым. Но будет еще хуже, если узнают, что в результате этого получилось. Советник Креил ван Рейн сразу может быть обвинен в умышленном убийстве. Джулию он прекрасно знает, человек она больной, и ее так легко было спровоцировать. Ох как трудно будет доказать, что все это — случайное совпадение! Хотите мое профессиональное мнение по этому делу? Эта история плохо пахнет и, на мой взгляд, все это было подстроено. Не может быть такого числа совпадений.

— Я не очень понимаю, о чем вы?

— Правда, не понимаете? — Эмиль ван Эркин впервые поднял глаза на Тину. — Ну, смотрите, будем с вами считать. Первое. Креила ван Рейна оперирует Странница, он выздоравливает и в один из первых же дней после этого случайно, прогуливаясь в парке, знакомится с женщиной, почему-то носящей такое же имя как у вас. Второе. Он проводит с ней одну ночь, удаляет об этом память, но спустя три месяца женщина понимает, что беременна, а срок-то беременности всего восемь недель! Возникает вопрос. Что это было — эксперимент Креила ван Рейна на предмет того, может ли он иметь детей? Третье. Женщина почему-то не обращается в обычную клинику, а идет прямиком к Дмитрию, внуку Строггорна и, в результате этого начинается серьезнейшее расследование с поисками отца ребенка. Странное дело, проверяют даже всех Советников, хотя всем хорошо известно, что они не могут иметь детей. И… находят Креила! Точнее, он сам себя признает отцом! Знал, что рано или поздно, если получится, ему самому придется делать анализы на отцовство? И все будет выглядеть так правдоподобно случайно? Но это только начало. Креил знает, что женщина очень больна. Его это никоим образом не останавливает, и Тину буквально заставляют рожать. А ее беременность при таком лечении — это скорее материал для научного исследования, но никак не нормальная практика. Я бы сказал, все это — чистые эксперименты на людях в самом мерзком исполнении, которое только можно представить. Вы думаете, это все? Тина потребовала проведение операции эсперизации, чтобы сохранить ребенка. Ей отказали. Но… опять-таки случайно, препарат, которым ее лечил Креил, провоцирует серьезнейшее осложнение и не остается другого выхода, как делать эту операцию. А в результате, Тину лишают дееспособности. Опять случайность? Какая по счету? И кто знает, насколько откровенны пси-хирурги, которые проводили ей зондаж?

— Неужели вы всерьез думаете, что пси-хирурги такого уровня как Строггорн или Диггиррен могли сделать такую подлость?

— Я сказал, что думаю, что во всей этой истории слишком много совпадений, чтобы быть случайной. Я продолжу. Креила лишают права на ребенка, как раз по причине проведения психических экспериментов на людях. Но он на этом не успокаивается и женится на Тине Роджер, буквально силой заставив Совет Вардов разрешить ему это. Говорят, это мотивировалось медицинской необходимостью! Хотел бы я понять, как это возможно, если при ее диагнозе, ему было запрещено даже встречаться с Тиной, но при этом… ему разрешили жениться на ней! А что дальше? Ее убивает его незадачливая подруга, которую он давным-давно держит в психушке. Хороший человек. Ничего не скажешь! И опять все выглядит случайно. Креила случайно не оказалось дома, когда Джулия расправлялась с Тиной…

— Вы противоречите себе самому. Ребенок тоже мог погибнуть и случайно остался жив!

— Не знаю, не знаю. Ребенок пробыл без кислорода более пятнадцати минут, при этом произошел страшнейший взрыв, который полностью разнес операционную, а Лиона нашли целехоньким на полу! Один Бог знает, что там в действительности произошло, и отчего был такой взрыв, но подозреваю — это маленькое создание могло бы продержаться без кислорода и дольше, вопрос лишь в том, знал ли об этом Креил ван Рейн? Он скажет — ничего не знал, только это еще не факт. А если знал, то вполне мог спровоцировать Джулию и предоставить ей возможность действовать, через двадцать минут спокойно вернуться, вытащить ребенка, и иди потом докажи, что все это было подстроено! Одного я не могу понять. Появление вас входило в его расчет или нет? Хотя вы — это уже не случайность, а я не знаю что! Теперь вы согласны со мной? — Эмиль ван Эркин закончил установку браслета и спокойно посмотрел на Тину. — Не знаю, кто будет проводить расследование. Ясно, что не наше ведомство, потому что им руководит Советник Строггорн, но любой другой следователь будет рассуждать так же. Конечно, доказать умышленное убийство тоже непросто, но все равно газетчики будут кричать, что Креил ван Рейн специально подстроил убийство Тины Роджер, чтобы оживить свою жену. Теперь понятно, почему все мы так не хотим, чтобы узнали о вашем оживлении? А для этого вы должны как можно меньше разгуливать по тем местам, где можете встретить ваших старых знакомых. Креил ван Рейн стал настоящим чудовищем, но только он может спасти людей, и нам приходится позволять ему то, что больше никому бы не было позволено. И даже если было убийство, нам придется закрыть на это глаза, потому что иначе он действительно покинет Землю и тогда это обойдется в миллиарды жизней. Это-то хоть вам понятно?

— Понятно. Но ребенка мне можно приходить кормить?

— Зачем это вам? Он же не ваш? Давайте дам вам препарат, чтобы прекратить лактацию и все. Поймите. Мне сдается, ваше появление в планы Советника Креила не входило и, если это так, сейчас он один из ваших самых серьезных врагов на планете. Вам трудно в это поверить, трудно переключиться, вы столько лет с ним прожили. А наша задача: как можно быстрее замять это дело, и очень плохо, что не я веду расследование. Для вас и для нас самое плохое, что может быть — это если потребуют зондаж вашей головы. Последствия понятны?

После его слов у Тины все замерло внутри.

— Плохо, что оказались замешаны сразу все Советники, — продолжил Эмиль ван Эркин.

— А что будет, если все-таки назначат зондаж?

— Хотел бы я знать ответ на этот вопрос! Не знаю, что тогда будем делать. Пока Строггорн написал, что у вас полная потеря памяти, и он внедрил в ваш мозг наведенные воспоминания. Термин понятен? Наведенные воспоминания — это память о событиях, которые действительно происходили с человеком, но которые внедрены в его мозг искусственно.

— Мне плохо, Эмиль. Я совсем запуталась. Ваш мир настолько отличается от того, в котором я жила, и чем больше я узнаю, тем меньше мне хочется в нем жить. Что вы мне встроили?

— Два датчика положения в позвоночник и несъемный аварийный браслет. Теперь оператор всегда будет знать, где вы находитесь. Не расстраивайтесь так. Насколько я знаю, пока за вами не установлено круглосуточное наблюдение, просто Советники хотят иметь гарантии, что всегда смогут вас найти. — Эмиль поднялся. — Где будете жить?

— Пока в квартире Тины Роджер, а потом — не знаю. Мне нужно сориентироваться, прежде чем что-либо решать.

— Будет лучше и для вас безопаснее, если вы поживете у Джона Гила. Кроме того, у него есть Вард-аппаратура. Еще. Соблюдайте осторожность. Джулия у нас как сквозь землю провалилась.

— А как ей удалось сбежать? При таком жестком контроле?

— Она вырезала аварийный браслет, дождалась дежурного и уложила его пси-ударом. Пока подошел другой врач, ее уже и след простыл. Потом. Вы должны понять, что невозможно человека держать все время прикованным к Машине, а это единственно надежный способ удержать Варда. У Джулии бывали длительные ремиссии, даже по несколько лет, когда многим врачам начинало казаться, что она уже здорова. Не так редко ее отпускали из клиники просто под регулярные осмотры. Она имела достаточно свободный режим. По поводу женитьбы Советника Креила ван Рейна с ней специально беседовали, несколько раз проводили зондаж, чтобы понять ее реакцию на это. Она была спокойна, и ничто не предвещало кризиса. Поэтому очень подозрительным выглядит такой спонтанный срыв. Я просмотрел результаты ее последних обследований, и у меня вполне определенное мнение: что-то ее спровоцировало или кто-то ее спровоцировал. После тех зондажей, что ей провели, должна быть другая причина, помимо его женитьбы.

— Вы считаете, она опасна?

— Очень. Тем более, что у нее начали прогрессировать изменения в мозге после убийства. Она один раз появилась в клинике, чтобы достать лекарства, а до этого ей не делали обезболивание. При этом опять чуть не убила человека. Даже то, что она его много лет знала, ее не остановило от применения пси-удара. Сейчас мы ввели строжайший контроль за препаратами, так что теперь они у нее вот-вот кончатся, а что еще может прийти в ее больную голову, знает только Господь Бог. Устали? — неожиданно спросил Эмиль ван Эркин. Тина казалась совсем растерянной маленькой девочкой, и он подумал о том, в какую безумно жестокую ситуацию занесла ее судьба. Для нее прошло всего несколько месяцев с момента ее жизни в Аль-Ришаде, где она имела все: любимого мужа, работу, друзей, а теперь оказалась совсем в другом мире — борющемся за свое выживание и поэтому невероятно жестоком. Он протянул ей свою электронную визитку, попросив связаться с ним, если возникнут какие-нибудь вопросы.

ноябрь 412 года

Андрей влетел в квартиру и внимательно прислушался: Лао дома не было. Он быстро скинул ботинки и направился на половину квартиры, где жили слуги. Лао никогда не менял людей, которые его обслуживали. И хотя из-за его репутации «Бога» желающих работать у него было более чем достаточно, только смерть могла освободить слугу от его обязанностей.

Хосе сидел на маленьком диванчике, наблюдая за работой роботов. Заслышав шаги Андрея, он быстро, насколько позволял его стодвадцатилетний возраст, поднялся, и склонил голову. Андрей предпочел бы застать Мартина на рабочем месте: он был намного моложе и лучше ладил с Андреем, но выбирать не приходилось. У Лао служило всего два человека. В их обязанности, в частности, входило управлять домом так, чтобы Советнику роботы попадались на глаза как можно реже. Андрей никогда не понимал до конца, чем вызвана такая нелюбовь к роботам у Лао и, как он слышал, у Лингана. Хотя и Креил, и Строггорн, и Советник Диггиррен, предпочитали скорее роботов живым людям.

— Хосе, я хотел бы, чтобы ты заказал праздничный ужин для меня и Лао.

— Советника Лао, — поправил слуга, не позволявший Андрею фамильярничать, даже когда хозяин не мог их слышать. — Что бы вы хотели заказать?

— Ты лучше знаешь, что любит… — Андрей запнулся, — Советник Лао. А для меня… можно заказать жаркое в горшочках?

— Приготовленное по-русски или по-французски? — уточнил слуга.

Андрей принялся старательно вспоминать разницу. Он бы предпочел «по-русски», но хорошо знал, что Хосе с некоторым презрением относился к еде, приготовленной практически без необходимых, как он считал, специй.

— По-французски, — решительно сказал мальчик, так и не вспомнив, в чем было отличие. — Часам к восьми вечера? Хорошо?

— Где накрыть?

— В гостиной, маленькой, — уточнил Андрей.

Лао не появился к восьми, хотя Андрей звонил в секретариат и знал, что ему передали просьбу приехать домой пораньше.

В половине десятого, Лао возник сразу посреди гостиной и удивленно уставился на накрытый стол.

— О, как хорошо! Я не успел сегодня пообедать! — сказал Лао и, все еще улыбаясь, перевел взгляд на Андрея. Улыбка исчезла, когда он увидел лицо мальчика. — И с каких пор ты стал китайцем? — изумленно спросил Лао.

— Я, ну… — Андрей хорошо подготовился к разговору со своим приемным отцом. Но эмоции, которые тот сейчас испытывал, мгновенно выветрили из его головы приготовленную речь.

— Да уж говори, не стесняйся, — Лао сел за стол, бесшумно в комнате появился Хосе.

Слуга обладал прекрасной выучкой и передвигался практически неслышно, несмотря на свой солидный возраст. Он откупорил бутылку с водой и наполнил прозрачный бокал для Лао. Потом лишь мельком взглянул на Андрея, взглядом спрашивая, хочет ли мальчик воды, на секунду опешил от его изменившегося лица, но тут же справился с собой и опустил взгляд.

— Мне тоже воды, — сказал Андрей.

— Можно подавать закуску?

— Подавай, Хосе, — ответил Лао.

Слуга исчез и через секунду появился в сопровождении робота, несущего огромный поднос с различными салатами.

— Ты куда столько еды заказал? — поинтересовался Лао.

— Я сказал, что хотел бы устроить праздничный ужин.

— Кошмар! Сколько тебя можно учить, Андрей? Двадцать два стандартных блюда! Потом нужно целую неделю сидеть на диете, чтобы снова нормально смотреть на еду.

— Я не подумал… — расстроено сказал Андрей.

Лао дождался, пока Хосе расставил тарелочки и снова исчез, прежде чем продолжить разговор с Андреем.

— Ну и на что тебя уговорил Строггорн? — говоря мысленно, Лао накладывал на тарелку маленькие порции различных салатов. Он делал это исключительно из уважения к старому слуге, который был бы оскорблен, если бы к его готовке даже не притронулись. — По всему — ехать в Китай?

— Да. Он посылает меня с Ги Ли. Тот долго жил там, знает обстановку.

— И зачем вам нужно туда лезть? Я только что вернулся с заседания. Ты вообще представляешь, что в Китае начинается эпидемия?

— Мне не страшен этот вирус. Меня уже протестировали.

— Не знаю насчет вируса, но для тебя хватит и китайской еды, — мрачно заметил Лао.

— А что такого в их еде? Я ел, ничего особенного.

— Ты ел адаптированный вариант. А то, что они едят на самом деле в деревнях, куда вы намереваетесь отправиться, ни один нормальный желудок переварить не сможет. Для этого нужно там родиться и питаться этой дрянью с детства.

— Строггорн хочет, чтобы мы искали там телепатов, сколько можно спасти.

— Бредовая затея. Всем известно, что в Китае телепатов нет. Я думаю, они вывели их каким-то своим способом.

— Не понял, что ты имеешь в виду?

— То, что среди китайцев практически не встречаются телепаты. И Строггорн прекрасно об этом знает.

— Тогда зачем он нас посылает?

— Сейчас узнаем, — Лао усмехнулся и стал диктовать в телеком номер Строггорна.

— Советник Строггорн на заседании, — ответил секретарь.

— Попросите его позвонить мне, когда он освободиться.

— Когда уезжаете? — спросил Лао, продолжив есть салат.

— Завтра утром.

— Тогда вряд ли мы дождемся ответа от Строггорна, — Лао молча продолжал есть. — Ты хорошо подумал? Зачем тебе это нужно?

— Хочу помочь, — Андрей запнулся. — Я думал, ты будешь сильнее меня переубеждать.

— Не буду. Ты взрослый человек, Андрей. Уже много чего повидал в жизни. Невозможно оберегать тебя всегда, ты сам это знаешь.

— Спасибо… — он задумался на секунду, не решаясь спросить. — Лао? Если бы ты почувствовал, что там, впереди, меня ждет что-то очень плохое…

— Тебя ждет плохое, — сказал Лао с ударением на «ждет». — Но не настолько, чтобы ты погиб. Поэтому можешь поступать, как считаешь правильным.

— Джон, я узнала, что ты входишь в большой Совет Вардов? Как это получилось, ты же не Вард? — спросила Тина, на секунду оторвавшись от терминала.

— Когда Креила не было на Земле, а там рассматривается много вопросов по его направлению. Ввели.

— Это хорошо. Значит, я буду в курсе того, что происходит!

— Я не смогу тебе рассказывать, — нахмурился Джон.

— Подойди сюда, — Тина подключилась одной рукой и показала на экран, где быстро менялись коды доступа, а потом возникла надпись: «Архив. Заседания Совета Вардов», и дальше шли по порядку тексты.

— Как ты смогла туда забраться? — изумился Джон. — Разве плохая защита?

— Да нет. Для меня они никогда не были секретными. Я же с Креилом жила, бессмысленно было закрывать от меня информацию. Машина идентифицирует меня как Тину ван Лигалон, поэтому я ко многим секретным вещам имею доступ. И кое-что уже хорошо поняла. Нельзя допустить, чтобы у Советников из-за меня возникли неприятности. Слишком много от них зависит на Земле, даже если они и стали, как ты говоришь, настоящими чудовищами. Я права?

— Права. А почему ты так решила?

— Даже Эмиль ван Эркин, хоть ему и не нравятся многие вещи, которые делает Креил, но все равно будет его поддерживать до конца. Очень высокие ставки. Спасение цивилизации слишком дорогая цена даже за жизнь Тины ван Лигалон. Ты не находишь?

Джон вспыхнул.

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом?

— Я не спокойно, — у Тины сжалось все внутри, и навернулись слезы на глаза. — Какое уж тут спокойствие! Но если мне назначат зондаж, какой другой выход ты можешь предложить?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Не унывай. Это решение о моем зондировании, как должно приниматься?

— Общим голосованием.

— Там, как и раньше, 15 человек. Советникам мой зондаж не нужен, значит, шесть голосов есть. Нужно еще три. Неужели не наберется? Один — ты. Джон, как будешь голосовать?

— Конечно, против! — обиделся Джон. — Даже не шути так, Тина. Это уже не шутка, а больно!

— Ну, ладно, не сердись, — она улыбнулась, и это сделало ее лицо таким притягательным, что сердце Джона сильно забилось.

— Неужели ты до сих пор любишь меня? — удивленно, словно бы про себя, спросила Тина.

— Так себе и не простил, что отпустил тебя тогда с Креилом. Кто мог подумать! Его всегда одна наука интересовала, а не женщины, и на тебе!

— С ума сойти! Хорошо. Послушай, мой отец входит в Совет. Если он будет знать, то точно проголосует против.

— Нет, Тина. Лигалон — слишком принципиальный. Скорее, если он не будет знать, то проголосует против. А если будет знать, что произошло, то не станет тебя защищать, решит, что это неправильно, давать послабление собственной дочери.

— Наверное, ты прав. Еще два голоса, это не так много. Я думаю, у нас есть шансы отбиться от зондажа.

Они быстро собрались, и уехали в клинику кормить Лиона. Мальчик встретил ее радостной органной музыкой и сразу потянулся к Тине. В этот раз с ним дежурила Аолла, и Тина, увидев ее, почувствовала боль. Тина вспомнила, что Строггорн согласился помочь ей получить ребенка только потому, что боялся привязанности Аоллы к мальчику.

— Тебе рассказали, — уверенно заявила Аолла.

— Это имеет значение? — Тина с горечью подумала, что когда-то они были подругами. Она взяла Лиона, и он тут же начал сосать, и через несколько секунд Тина поняла, что эта картина вызвала у Аоллы дикую боль. Тина удивленно подняла глаза на Аоллу, не понимая, почему у той такая реакция.

— Удивляешься? — Аолла грустно усмехнулась, а ее мозг излучал сплошную пелену дождя. — Я тебе завидую.

— Но почему?

— Потому что я никогда не была матерью и не знаю, что это такое — приложить ребенка к груди.

— Подожди, мне сказали, что у тебя есть дочь?

— Я ее не рожала, да и узнала о ребенке, когда ей исполнилось уже четыре года. Креил и Строггорн это решали без меня. Строггорн — понятно, хотел от меня ребенка и в какой-то мере искупить свою вину за того, что я потеряла, а Креил — я и сама не знаю, зачем он это сделал. Трудно иногда понять такого человека как он. Так что, можно сказать, у меня не было детей. И это за столетия моей жизни. И, во всяком случае на Земле, уже не будет.

Тина не могла понять почему, но сейчас ее охватила жалость к Аолле. Такая могущественная женщина, сделавшая так много в своей жизни и поднявшаяся от обыкновенной проститутки на невероятную высоту, она была при этом предельно несчастлива. И казалось, что даже любовь Строггорна никак не могла сделать ее счастливее.

— Ты жалеешь, Аолла, что так сложилось?

— Я жалею, что не родилась самой обычной женщиной, что никогда не имела нормальной семьи, только несколько лет с Креилом, а этого — так мало! Иногда я задумываюсь о том, что никогда не имела нормального человеческого счастья, при этом формально имея все, что только можно пожелать, и, мне кажется, уже никогда не буду его иметь.

— Аолла, — совсем тихо спросила Тина, — а ты любишь Строггорна?

— Не знаю. Иногда, я просто его ненавижу! А иногда… Трудно сказать. Он тяжелый человек, мне временами кажется, что я для него вообще не существую, и он вспоминает обо мне, когда возникает опасность меня потерять. Я как-то пробовала его разозлить, изменила, так он долго потом смеялся, и сказал, что если это меня развлекает, то он не будет возражать, но конечно, тогда я должна ему разрешить аналогичное поведение. Впрочем, когда меня по пять лет не бывало на Земле, у него были женщины, но очень редко и все это так для него несерьезно, что мне по-хорошему его даже бессмысленно упрекать. Он прочитает мне лекцию по физиологии мужчины и женщины и будет долго смеяться. Обычно перед слиянием он мне сам обо всем честно рассказывает.

— Странные у вас отношения.

— Тина, а ты изменяла когда-нибудь Креилу?

— После того, как уже сошлись насовсем, нет. Не знаю. Я ведь его очень любила всегда, как-то не существовали другие мужчины. И потом, насколько я понимаю, Креила никогда не надо об этом просить. Если я хотела близости, он всегда находил на это время, как бы не был занят. Он считал неприличным вынуждать меня просить об этом. Мусульманское воспитание в нем всегда сказывалось. Поэтому с ним как-то не возникает такой потребности — искать других мужчин. Я думаю, когда ты жила с ним, было также?

— Да. Он сразу избавил меня от необходимости кого-то искать. Я была очень больна. С одной стороны мне был нужен мужчина, а с другой — я испытывала к ним отвращение. И он очень помог мне тогда. Ты не сердись на него за то, что было у нас.

— Я не могу сердиться. Я же была мертва. Так что не имею на это никакого права, — Тина с сожалением посмотрела, что Лион прекратил есть. У него был отменный аппетит, и он успел высосать молоко из обеих грудей. Тина была благодарна Тине Роджер, у которой оказалось много молока.

Лион задремал, Тина осторожно погладила его мягкие пушистые волосы, и Аолла, не выдержав этой картины, быстро ушла, пообещав вернуться через несколько часов, чтобы сменить Тину.

Андрей поежился от холода и поплотнее закутался в просторный красный балдахин монаха. Третий день они путешествовали с Ги Ли, переходя из одной деревни в другую. Одежда Тибетских монахов в этой части Китая обеспечивала им автоматический кров и еду.

Андрей удивлялся себе: меньше двух лет, проведенных в Аль-Ришаде, приучили его не только к постоянному комфорту, но и к хорошей еде. Шел всего третий день их путешествия, а его уже откровенно тошнило от бесконечного риса на дешевом масле и специфического вкуса китайских приправ.

Ги Ли, казалось, не замечал плохого качества еды, чудовищной нищеты и перенаселенности крохотных домов. В больших городах жизнь радикально отличалась относительным достатком, но Ги Ли не спешил в мегаполисы. Там бы пришлось воспользоваться официальной гостиницей, а значит предъявить документы, и долго и нудно объяснять отсутствие идентификационных чипов, которые у городских жителей уже были обычно установлены под кожей предплечья.

У Ги Ли была и другая причина избегать города. Как сказал он Андрею, во времена своей молодости, он много путешествовал по стране с другими монахами, собирая пожертвования для монастыря. Но ни разу в своих странствиях он не встретил ни одного телепата. Это было, по меньшей мере, странно.

Андрей задумался и обнаружил, что отстал от Ги Ли. Они шли по обочине оживленной трассы, машины проносились одна за другой, обдавая не просохшей грязью. Андрей ускорил шаг и поравнялся с Ги Ли.

— Замерз? — спросил монах мысленно, не поворачиваясь. — Скоро будет деревня, погреешься.

— Я хотел спросить, Ги Ли, если вы знали, что здесь нет телепатов, почему не сказали об этом Советнику Строггорну?

Ги Ли быстро взглянул на мальчика.

— Я подумал, что хорошо бы в этом разобраться. Как в такой огромной стране не рождаются телепаты? Странно, правда?

— Не вижу ничего странного! — Андрей уже успел пообщаться с китайцами и сделал свои выводы об их умственных способностях, но, вспомнив, что Ги Ли сам был китайцем, решил ничего не добавлять. — Это может быть генетическое!

— Не думаю так, Андрей. Если ты заберешься в очень глухие места Китая…

— А такие есть? — с сомнением спросил Андрей. После жизни в огромной и малонаселенной России, в Китае у него сразу возникло чувство, что попал в муравейник. Люди были везде: в полях и на дорогах, в перенаселенных городах и таких же кишащих людьми селах, люди, люди, люди.

— Есть в горах. Там процент телепатов примерно, как везде. Редко, но рождаются. 0,1–0,2 % населения.

— Значит, в Китае должно бы было быть… — Андрей подсчитывал в уме, — десять миллионов телепатов? Как минимум?

— Как минимум.

— А сколько в Аль-Ришаде?

— Из Китая, всего несколько человек. Я проверял.

— Но тогда, где они?

— Вот и я хотел бы понять, где.

— Вы думаете, их убивают?

— Тогда едва ли не сразу после рождения. Я встречал взрослых или в монастырях или в очень глухих местах. Но убивают — это необязательно. В Китае практикуется также создание резерваций для не таких, как все. Что ты хочешь для рабовладельческого государства? В качестве рабов телепаты не годятся. Жить в резервации — не самый плохой выбор.

— То есть, мы ищем эту «резервацию»?

— Уверен, что она где-то есть и, хотя Китай огромная страна, где запросто затеряется миллион человек, должны же быть какие-то слухи.

— Поэтому мы идем пешком? — Андрей предпочел бы перемещаться в Многомерности.

— Через Многомерность мы можем попасть только в то место, которое знаем, где находится. Я собираюсь переночевать в соседней деревне, и, если опять ничего не узнаем, попробуем поговорить с монахами в одном из монастырей. Надеюсь, они меня помнят.

Монастырь находился высоко в горах. Одежда монаха плохо защищала от промозглой сырости, и Андрей все время мерз. Он попытался вспомнить, как сделать свое тело невосприимчивым к холоду, но как только его мысли переключались на что-то другое, пронизывающий ветер пробирал до костей. «Другого» было много. Почти сутки они непрерывно поднимались вверх по вертлявой горной тропинке. Растительность менялась несколько раз, могучие деревья сменились скудной травой на скалистых проплешинах. Мышцы Андрея нещадно болели, и сейчас он подумал, что зря сердился на Строггорна, когда тот просил преподавателей «гонять мальчика побольше».

Монастырь казался совсем крохотным: вход, вырезанный прямо в горе, со статуей Будды перед ним. Но, оказавшись внутри, впечатление резко изменилось. Широкие туннели были прорублены в скалистой породе, факелы, воткнутые тут и там в стены, давали слабый свет.

Монах, сопровождавший их, нес в руках лампу, освещавшую своды пещеры призрачным неровным светом. Перед тем, как пустить их внутрь, он долго расспрашивал Ги Ли на одном из китайских основных языков, мандарине, как подумал Андрей, который все — еще плохо воспринимал сложную звуковую гамму языка. Ги Ли объяснял, что хотел бы увидеть настоятеля, а монах долго переуточнял, кто они и зачем появились в монастыре.

Их проводили в большой зал, в дальнем конце которого, на полу, сидел монах, с тщательно выбритой головой, в стандартной красной одежде. Он поднялся с пола, пристально вгляделся в Ги Ли, потом перевел взгляд на Андрея, в голове которого пронеслась фраза на китайском языке, тут же повторенная на русском.

— Много лет прошло, Ги Ли, как ты исчез, — китаец подошел совсем близко, наклонив голову в знак приветствия. Он хлопнул в ладони негромко, появился молодой монах, казалось выскочивший прямо из стены. Настоятель сказал что-то тихо по-китайски, монах растворился так же бесшумно. — Проходите, садитесь, — жестом пригласил настоятель, указав на два низких столика в углу помещения.

Андрей уже хорошо изучил обычаи страны, и нисколько не удивился, когда появился молодой монах с огромным подносом. Он поставил большой чайник, чашки, разлил чай. Потом расположил на спиртовке чан с маслом, поставил несколько тарелочек с овощами и вареным рисом. Ги Ли говорил Андрею, что в подобных монастырях проповедовали вегетарианство. Андрей хорошо владел палочками, поддевал овощи, ловко удерживая их, опускал в масло, лишь слегка поджаривая: и так помещение мгновенно заполнилось тяжелым запахом специй и дыма. В конце ужина принесли бульон с плавающими в нем маленькими пельменями.

Только после того, как со стола убрали еду, настоятель приступил к расспросам.

— Сколько лет прошло, Ги Ли, но ты совсем не постарел, — начал медленную беседу настоятель. — Значит, ты живешь теперь в Аль-Ришаде, — словно рассуждая про себя, продолжал настоятель. — И что тебя заставило покинуть Страну Богов? Да еще с таким странным учеником?

— Надвигаются большие несчастья. Много людей погибнет. Миллионы.

— Мы слышали об этом. Поэтому закрыли двери монастыря уже много месяцев назад. Никого постороннего не пускаем, — он закрыл глаза, словно вслушиваясь во что-то, затем продолжил: — Много плохих знамений, Ги Ли.

— Меня послали поискать телепатов. Если они еще есть. Вы слышали, учитель, что-то о резервации? Мы прошли довольно большой путь. Никто ничего не знает, но телепаты должны где-то быть.

— Я не думаю, что они живы. Много лет назад, приходил один странный человек, телепат, он рассказывал, что в их село пришли какие-то люди, военные. И всех телепатов забрали. Он много месяцев прятался в лесу, потом пришел искать пристанище в монастыре.

— Он все еще здесь? Я могу поговорить с ним?

Настоятель долго не отвечал, лишь вглядываясь пристально в глаза Ги Ли.

— Он умер. Давно. Но он рассказал мне, куда их собирались отвезти.

— Вы нам покажете?

— Вы туда не пойдете. Оттуда идет эпидемия. Даже если там и была резервация, вам не пройти через кордоны… И вы не боитесь болезней? Это правда, что Аль-Ришад может всех вылечить, но на Земле слишком много людей? Поэтому не всех хотят лечить?

— Это неправда! — резко вмешался в беседу Андрей, и тут же наткнулся на взгляд Ги Ли, который долго пытался втолковать мальчику, что когда разговаривают взрослые — ученики должны молчать.

Настоятель поднял руку, жестом останавливая Ги Ли.

— Пусть скажет Сын Бога.

Андрей ощутил, как учащенно забилось сердце. Наверное, когда он вышел из себя, в его мозгу слишком отчетливо возник образ Лао, своего приемного отца. Он опять вспомнил Строггорна, ругавшего Андрея за неумение блокировать свои мысли. И тут же увидел, как смертельно побледнел настоятель. Он быстро поднялся, и припал к ногам Андрея.

— Перестаньте, — Андрей попытался поднять того на ноги. — Пожалуйста! Я не Сын Бога! Лао — мой приемный отец.

— Это, видимо, одно и то же Андрей, — пояснил Ги Ли. Он поднялся, подошел к настоятелю, и почти силой заставил того вернуться на свое место.

— Все оказалось намного сложнее, учитель, — сказал Ги Ли, вернувшись на свое место. — Когда я ушел из монастыря, то думал, что попаду в город Богов. Странная вещь, это и правда и неправда одновременно.

— Ты знаком с Советниками?

— Со Строггорном, Диггирреном, и с Советником Креилом. Я работаю в больнице. Долгое время моей пациенткой была женщина, которая создала им много проблем. Так что вынужден был с ними познакомиться. Но — они не Боги. Тем более, мне странно, что вы считаете их Богами. Разве это не противоречит вашим верованиям?

— Нельзя закрывать глаза на очевидные вещи, Ги Ли. Еще менее, Советников можно считать «просвещенными», достигшими той степени совершенства, как мы это понимаем. Просвещение и активное вмешательство в жизнь других людей — вещи несовместимые!

— Вы путаете достижение психического совершенства — просвещения — с развитием человеческой эволюции. Советники — Варды. Другой уровень развития человеческих существ. Но это не одно и то же, что Бог, и, конечно же, не одно и то же, что просвещенный! Я никогда не слышал, чтобы их целью было достижение личного вечного блаженства!

— Поэтому, с моей точки зрения, они ближе к традиционному пониманию Богов. Нечто отличное от людей, никогда не бывшее людьми, но активно вмешивающееся в нашу жизнь. Это правда, что они могут появляться в разных местах почти одновременно? Менять свой облик?… Воскрешать мертвых?

Ги Ли с удовольствием бы соврал, но Андрей так плохо умел блокировать свои мысли, что настоятель сразу бы понял это.

— Это правда.

— Я думаю, есть много того, что мы не знаем и что никогда не было заложено в наши верования, так же, как в наши представления о мире. Но это не значит, что можно закрыть глаза на очевидные вещи. Христианский мир официально признал Советника Лао воплощением Бога на Земле. Советника Креила, как я слышал, собираются провозгласить пророком, как минимум. Многим показалось обидным причисление Лао к Богам. Чем другие религии хуже? Ты хочешь сказать, что все религиозные конфессии заблуждаются? — настоятель улыбнулся.

— Наш мир намного сложнее, чем изложено в наших священных книгах.

— Священные книги написаны для того, чтобы донести правду в доступной форме непросвещенным. Для просвещенных — они не нужны. Что никак не меняет сути нашей дискуссии: в мире появились существа, умеющие делать много такого, что недоступно простым смертным. Обычно религиозные конфессии мира, в которых признается существование Богов в той или иной форме, возводят таких существ в сан «пророков» или посланников Богов или считают воплощением самих Богов. И если есть страна на Земле, где таких существ много, было бы правильно считать такую страну страной Богов. Существа, управляющие страной Богов — Боги. И хотя все это противоречит нашим верованиям, почему ты находишь мои рассуждение противоречивыми?

Ги Ли вздохнул.

— Противоречие в нашем желании все упрощать. Мы пытаемся подменить религиозными постулатами развитие эволюции. И что-то в них не вписывающееся, все равно каким-то образом вогнать в рамки устаревших догм.

— Мы пытаемся не «подменить», а упростить понимание нашего мира для непросвещенных. Дать им дорогу к свету. И мы не можем отказаться от нашего многовекового учения, что каждый, путем просвещения, медитации и специальных упражнений, может достигнуть совершенства и вечного наслаждения! Что мы еще можем, это включить в наши учения понятие «Богов». Тем более, что эта идея будет простым заимствованием из других религиозных учений! В любом случае, никто не в состоянии осмыслить утверждение, что существо, способное оживлять мертвых, все еще не Бог. Хотелось бы понять, в чем тогда различие?

— Советники живут очень долго, но не бессмертны.

— И как долго они живут?

— Я не знаю.

— Я слышал, тысячелетия. Понятно, что они и не стареют. Откуда мы знаем, что они не бессмертны? Может быть бессмертны, но не хотят говорить. Все равно, никто из сейчас живущих будет не в состоянии это проверить!

— Учитель, я стараюсь не задумываться об этом. Мы ничего не можем изменить, да и какая разница? Боги они или нет?

— Я не верю, что ты никогда не задумывался об этом, Ги Ли. Прожив столько лет в монастыре, посвятив всю свою жизнь изучению религий? Для множества религиозных конфессий — это серьезный вопрос. Очень долго Боги были некоторой абстракцией. В наших верованиях мы просто отвергли идею Богов, считая ее слишком примитивной, чтобы хоть как-то соответствовать реальности нашего мира. Столкнуться теперь с реальными богами? По большому счету, Советники создали угрозу равновесию в нашем мире. Зачем нужны религиозные служители, если в мире можно побеседовать с реальным Богом? Подумай, почему ты сам ушел из монастыря? Счел, что наши верования в «просветление» — неверны?

— Я ушел, потому что счел мою жизнь бессмысленной. Достигнув шестидесятилетия, приходится подводить итог. Мои «итоги» были далеко от того, что я мечтал достичь в молодости.

— И Аль-Ришад подарил тебе бессмертие и наполнил твою жизнь смыслом? — с иронией спросил настоятель.

— В какой-то мере. Я не бессмертен, но буду жить долго и надеюсь, что смогу наполнить мою жизнь смыслом. Точнее, я потерял веру в достижение просвещения путем медитации. И потерял веру в смысл личного совершенствования, никак и ничего не дающего другим людям. — Ги Ли поднялся с поклоном, давая понять, что хотел бы прекратить дискуссию. — Где бы мы могли отдохнуть?

Настоятель снова хлопнул слегка в ладоши и мгновенно появился молодой монах.

— Проводи наших больших гостей в их помещения, — настоятель поднялся и почтительно поклонился: очень низко — Андрею, и слегка — Ги Ли.

Ночью их разбудил странный топот за легкой ширмой их кельи, вырубленной в скале. Андрей сел, разминая намятые кости после сна на тонкой циновке на каменном полу. Ги Ли поднялся и прислушался: кто-то нерешительно остановился перед входом в их келью и кашлянул.

— Учитель разрешит войти? — раздался нерешительный голос монаха. — Настоятель послал за Сыном Бога.

— Входи, — Ги Ли потянул за край ширмы, открывая проход. — Что случилось?

— Беда. Один из наших монахов заболел.

— Мало ли болеет людей?

— Мы не видели никогда такой страшной болезни. Его тело все в язвах, кажется распадается на глазах. И так быстро! Вчера он был здоров, а сегодня ночью уже почти мертв.

— Вчера вы завозили продукты из города?

— Нет.

— Ги Ли, может так быть, что мы принесли вирус? Для нас он был бы безопасен?

— Вряд ли. Мы же не заходили в районы эпидемии, только собираемся это сделать. Откуда бы принесли зараженную еду?

— Проводи нас к настоятелю.

Их повели мрачными коридорами, со следами просочившейся влаги на стенах. От того, что теперь над монастырем нависла беда, Андрею казалось от них исходил запах смерти.

— Ги Ли, у нас нет с собой вакцины? — мозг мальчика излучал легкий испуг.

— Строггорн запретил ее брать. Во-первых, чтобы у нас не было желания ее использовать. Мы не выполняем работу Красного Креста. Во-вторых, чтобы обеспечить нашу безопасность. Если узнают, что у нас вакцина, могут просто разорвать на куски, прежде, чем мы используем ее по назначению.

— Почему? — удивленно воскликнул Андрей. Он отчетливо вспомнил, как его воспитательница когда-то так и не смогла добиться поставки вакцины в детский дом, где Андрей тогда находился.

— Вакцины Аль-Ришада помогают не только от вируса, но и от кучи других болезней. Резко стимулируют иммунитет, улучшают работу почек и печени, убивают практически все известные виды рака и так далее, часть из которых тоже вирусной природы.

— То есть, это универсальное лекарство?

— В этом и проблема. Аль-Ришад, по договоренности с другими странами, поставляет вакцины бесплатно. Многие страны все равно не в состоянии за них заплатить, а тогда в любой момент может начаться пандемия. А вот обычные лекарства Аль-Ришад продает за деньги.

— Как я понимаю, вакцины воруют и продают на черном рынке под видом лекарств от других болезней? — в мозгу Андрея сразу выстроилась четкая схема махинации с продажей подаренных лекарств, и он тут же понял, почему они так и не дождались вакцины для своего детдома когда-то. — Как же тогда можно доставить лекарства на место, туда, где они действительно необходимы?

— Под контролем специальных правительственных подразделений и при участии Вардов. Но не все страны разрешают Вардам вмешиваться в распределение лекарств. В России разрешили осуществлять контроль только после скандала с вашим детдомом и гибели сотен ребятишек. Все равно нужно поставить трехкратное количество, чтобы быть уверенным, что лекарства дошли до зараженных вирусом.

Они вошли в уже знакомое помещение, где их ждал настоятель. Он мгновенно вскочил со своего места, забывая даже о традиционном приветствии.

— Вы уже знаете? Сможете помочь? — его мозг излучал отчетливое беспокойство.

Ги Ли отрицательно покачал головой.

— У нас нет с собой вакцины.

— Сможете достать?

— Будет слишком поздно, — соврал Ги Ли. Конечно, они могли вернуться немедленно в Аль-Ришад и попросить вакцину. Но он знал о запрещении применять ее на территории Китая до тех пор, пока не будут надежно защищены остальные, менее населенные, страны и сам Аль-Ришад.

Настоятель тяжело опустился на постеленную на полу циновку.

— Теперь я вижу разницу между вами и Богами! — с горечью сказал он. — Даже, когда вы можете помочь, вы отказываете в помощи!

— Это не так! Мы — не в состоянии помочь… — начал Андрей, игнорируя грозный взгляд Ги Ли. — Нужно слишком много вакцины, ее нельзя произвести за такое короткое время!

— Уходите, пока я еще в состоянии вас защитить. Многие думают, это вы принесли заразу.

— Вряд ли, мы не были в зоне эпидемий, — горячо возразил Андрей.

— Даже если это так, ваше объяснение ничего не меняет. Вам никто не поверит. В тот же день, как вы появились, заболел человек. Странное совпадение.

Андрей лихорадочно соображал, можно ли что-то сделать. Его мысли стали вдруг прозрачно — ясными: он видел себя, стоящим сейчас в этой келье и одновременно в квартире Лао, объясняющим мальчику, как проводить Многомерный синтез. «Это совсем просто», — повторял и повторял Лао. Лужица воды возникала в его руке и снова исчезала. «Так же просто, как оживлять мертвых?» — думал про себя Андрей, хотя от Лао было бесполезно скрывать свои мысли. «Оживлять мертвых намного сложнее». Андрей чувствовал, как лоб покрылся испариной от напряжения. Казалось, из его ладони сейчас вырвется пламя, а вовсе не возникнет прохладная вода. Еще секунда, и крохотная лужица кипящей жидкости возникла в руке. Андрей вскрикнул, переворачивая ладонь и осматривая руку: но ожога не было. «Ну вот и отлично», — улыбался Лао. — «Еще пара занятий, и ты сможешь создавать воду по своему желанию. Одного не пойму, почему тебе приходится так тяжело всему учиться, если ты прекрасно все умеешь? Ты же создал как-то целое озеро? Что тебе мешает использовать свои способности?»

«Что тебе мешает использовать свои способности?» — повторился сейчас вопрос Лао в голове Андрея. — «Отсутствие страха смерти,» — отчетливый ответ появился в мозгу мальчика, словно кто-то произнес эту фразу.

— Я могу попытаться что-то сделать. Но я не уверен, что это получится. Проведите меня к больному.

— Андрей! — Ги Ли хотел остановить Андрея, но вгляделся в его каменное сейчас лицо и такой же ставший вдруг непроницаемым мозг, и передумал. — Хорошо, — он почувствовал безотчетный страх, словно столкнулся с чем-то потусторонним.

Надзиратель поднялся и лично сопроводил их в келью больного. Андрей лишь отметил про себя, что надзиратель был смелым человеком, если сам пошел к зараженному, рискуя своей жизнью.

— Смерти нет. Смерть лишь переход в следующее воплощение. И если я должен заразиться, мне этого не избежать. Никто не может изменить судьбу, — ответил на его размышления надзиратель.

Андрей подошел к больному, вглядываясь в его покрытое потом лицо. Взял больного за руку и прикрыл глаза. Он видел своим внутренним взором, как распространяются по телу больного невидимые для других ядовито красные нити яда, вырабатываемого вирусом. Андрей повернул свободную руку ладонью кверху точно так, как когда-то он синтезировал воду и сосредоточился. Маленькая лужица воды возникла почти мгновенно, Андрей только почувствовал, как кто-то протянул ему чашку, и осторожно слил воду из ладони. Он отпустил руку больного, забрал чашку и поднес ее к его пересохшим губам.

— Ги Ли, скажи ему выпить!

Ги Ли решительно взял чашку у Андрея, поднес ее к губам больного и заставил того выпить.

Андрей чувствовал странную пустоту в голове, мысли исчезли, казалось он бредит наяву.

— Что это было, Сын Бога? — вывел его из этого странного оцепенения настоятель.

— Я не знаю, но должно помочь. Нужно подождать несколько часов. Вы можете проводить нас в нашу келью?

— Вы не хотите уйти?

— Нет, я хочу узнать, помогло ли…

— Если не поможет… Я не знаю, смогу ли удержать людей…

— Не беспокойтесь. Нам невозможно причинить вред, — ответил Андрей, а в его мозгу несколько раз повторилась фраза, сказанная когда-то Лао: «Нельзя задержать того, кого нельзя задержать».

Он вернулся в келью и тяжело опустился на циновку. Сложенные из грубого камня, стены кельи медленно вращались перед его глазами.

— Андрей, ты себя хорошо чувствуешь? — Ги Ли наклонился над мальчиком, вглядываясь в его бледное даже в тусклом свете факела лицо.

— Плохо, — Андрей положил голову на почти плоское подобие подушки.

— Почему так?

— Не знаю. Многомерный синтез. Я не очень им владею.

— Эта «вода»? Что это на самом деле?

— Лекарство, должно быть. Только я очень устал.

— Если заболеет кто-нибудь еще, и ты будешь тратить столько сил на каждую порцию лекарства… Ты можешь умереть от этого? — Ги Ли был не на шутку обеспокоен. Он полностью отвечал за мальчика, и меньше всего хотел бы испортить отношения с Советником Лао или Советником Строггорном.

— Не знаю. Я никогда этого не делал. Я посплю. Может, станет получше. — Андрей закрыл глаза, пытаясь расслабиться.

Через несколько часов настоятель постучал рядом с ширмой, служившей дверью. Ги Ли вздрогнул. Почему-то он ждал плохого и подумал, что заболел кто-то еще.

Настоятель вошел, сразу низко поклонившись.

— Нашему больному намного лучше. Язвы стали затягиваться и жара больше нет.

— Замечательно…Все здоровы? — осторожно спросил Ги Ли.

— Спасибо Сыну Бога. Мы думаем, он как-то смог защитить нас от заражения. Мы собираемся провести специальную церемонию, посвященную Сыну Бога.

— Андрей себя плохо чувствует, — Ги Ли кивнул на спящего мальчика.

— Это неважно. Мы принесем носилки. И я разрешу вам поговорить с тем человеком, телепатом, который знает расположение резервации.

— Учитель! Вы же сказали, что он умер?

— Человек, получивший убежище в монастыре, считается умершим для своей прошлой жизни! — терпеливо пояснил тот.

Андрей очнулся на носилках, Ги Ли шел справа от него.

— Куда меня несут? — испуганно спросил мальчик. Он по-прежнему плохо себя чувствовал.

— На какую-то церемонию. Обычно проводится в честь абстрактного «слияния с миром», но сейчас — в твою честь.

— Хорошо, что их больной выздоровел.

— Хорошо будет, когда ты сможешь ходить, и мы выберемся отсюда.

Они оказались в большой пещере с каменным помостом и огромной статуей Будды. В центре пещеры стояла группа монахов в красной одежде с факелами в руках. Андрея осторожно уложили на помост. Он с удивлением смотрел, как монахи опускаются на пол, садясь в позу лотоса.

Настоятель, в красном балдахине, с вышитыми золотом непонятными символами на груди, приблизился к Андрею, и низко поклонился ему. А потом возник странный звук, длящийся на одной ноте. Андрей не сразу сообразил, что это монахи «поют». Звучали слова какой-то молитвы или заклинания на китайском языке. Андрей пытался понять, что они означают, странные слова, звучащие на одной длинной ноте, но вдруг заметил, как пространство вокруг начинает терять свои очертания. Он попытался сосредоточиться, пытаясь остановить сползание помещения в Многомерность, но, определенно, эта странная молитва обладала способностью выпихивать его из реальности. Андрей слишком еще плохо чувствовал себя, чтобы долго сопротивляться.

Ги Ли с беспокойством наблюдал, как тело мальчика затягивается дымом из курильниц. Все происходящее было странным. Ги Ли подумал, что никогда не допускался до подобного ритуала и предпочел бы остановить его. Ги Ли сосредоточился, пытаясь прекратить изменения пространства. Но помещение продолжало уходить в Многомерность, и в этом не было никаких сомнений, хотя возможности монахов никак не позволяли так свободно распоряжаться пространством. Ги Ли поднял голову, вглядываясь в закрытые глаза статуи Будды. Что-то ирреальное исходило от нее, и вряд ли это можно было объяснить одними «курениями» наркотических трав. На Вардов они не оказывали никакого действия. Для такого легкого перевода помещения в Многомерность должно было существовать вполне разумное объяснение. «Статуя!» — подумал Ги Ли, вспомнив, что весь Дворец Правительства Аль-Ришада располагался в Многомерности. И в этом случае приходилось тратить силы на уменьшение количества мерностей, но никак не на их увеличение. «Если статуя Будды на самом деле Многомерна, это бы многое объяснило», — продолжал рассуждать Ги Ли, после очередной неудачной попытки вернуть помещение в Трехмерность. Ему не нравилось то, что монахи собирались делать с беспомощным Андреем. Хотя в другой ситуации, он бы был абсолютно уверен, что мальчик с легкостью расправится с любой опасностью. Настолько чудовищными возможностями обладал этот подросток.

Звуки молитвы становились все громче, тело мальчика медленно поднималось в воздухе и сейчас было на уровне глаз Будды. Его затягивал дым из курильниц. Ги Ли отчетливо увидел, как открылись глаза статуи, полыхнув нездоровым красным огнем. Сейчас он испугался не на шутку и подумал, что зря упустил момент, когда мог безопасно вытащить Андрея отсюда через Многомерность. Что было лучше: провалить операцию по поиску телепатов или подвергнуть Андрея непонятной опасности, когда мальчик был так слаб? Это был сложный выбор для Ги Ли.

Два луча, исходящие из глаз статуи, уперлись в тело Андрея, которое почти исчезло в невесомой дымке.

Монахи выкрикивали слова заклинаний, все на той же высоте звука, скороговоркой. Позади мальчика возникла отчетливая тень мужчины в белом. Голоса монахов захлебнулись в восторженных воплях, тело мальчика медленно опустилось, глаза Будды снова сомкнулись, тень исчезла.

Настоятель наклонился над Андреем. Мальчик с трудом разлепил глаза, стараясь преодолеть резкую боль в голове.

— Что они так кричат? — спросил Андрей, с одним желанием — остаться в тишине.

— Сын Бога, — настоятель низко склонился перед мальчиком. — Ты — Сын Бога, — повторил он, а Андрей подумал, что не в состоянии что-либо опровергать или что-либо доказывать этим странным людям.

Через три дня они уходили из монастыря. Андрей еще плохо держался на ногах, но нужно было спешить, если уже не было поздно. На этот раз они могли двигаться в Многомерности, потому что точно знали расположение резервации. Единственной, еще несколько дней назад не затронутой вирусом.

Ги Ли свернул на узенькую горную тропинку, ведущую вниз, повернулся, убедившись, что никто не может их видеть из монастыря, и шагнул в Многомерность.

Через несколько минут монах доложил настоятелю, что Сын Бога, с его сопровождающим, растворились в пространстве.

— Ты сам это видел? Они не пошли по тропинке?

— Нет, учитель. Они просто исчезли.

— Впишите в историю монастыря все, что произошло. Мы должны начать создавать новые хроники, не отрицающие больше существование Богов.

«И вошел Сын Бога в монастырь и дивился размеру его. И сопровождал Сына Бога пророк, принявший облик монаха Ги Ли, великого ученика нашего, умершего давно. И узнал Сын Бога, что страшная болезнь пришла в монастырь. И сказал: Не бойтесь, я послан отцом моим, чтобы спасти вас. И повелел Сын Бога отвести его к больному. И когда Сын Бога наложил свои руки на больного, яркий свет явился миру, и очистил тот свет все вокруг, и язвы зажили на теле больного. И тогда Сын Бога повелел служить ритуал в честь отца своего, пославшего его. И статуя Будды была разбужена, чтобы лицезреть Сына Бога. И парил он в глазах Великого Учителя нашего. И тогда Тень Великого Отца его явилась, вся в белом облаке. И сказал Сын Бога: теперь ваш монастырь чист. И растаяла тень Великого Отца его. И исчезли Сын Бога и сопровождавший пророк в облике Ги Ли.»

Строггорн раздумывал над тем, как бы помягче объяснить Лао, что Андрей остался в резервации телепатов. Один. Потому что Ги Ли не смог убедить мальчика вернуться. Конечно, можно было бы просто сходить в резервацию, и вытащить Андрея силой, но прежде, чем это делать, Строггорн предпочел бы заручиться поддержкой Лао. В Китае было обнаружено более пятидесяти тысяч телепатов, находящихся в специальной резервации, и сейчас дипломатические службы приступили к разработке необходимых шагов, которые могут вынудить Китай разрешить отправку людей в Аль-Ришад.

Телеком подал мягкий сигнал, секретарь возник на объемном экране.

— Советник, Президент просит вас принять делегацию из Китая. Безотлагательно.

— Мое расписание позволяет это? — удивился Строггорн, зная, что его встречи расписаны по минутам на много месяцев вперед.

— Нам придется передвинуть что-то, приказ Президента.

— Хорошо, о чем пойдет речь?

— Как я понял, нам хотят вручить официальную ноту протеста за вмешательство во внутренние дела Китая.

— Занятно, чем это мы им насолили? А почему они хотят встретиться со мной? Чем у нас занимается дипломатическая служба? Пусть сами утрясают конфликт.

— Они сказали, это по вашему ведомству. Они просто не знают, что отвечать китайцам, потому что не владеют необходимой информацией. Делегация ждет вас в пятом зале Дворца Правительства.

— Вызовите мне Ги Ли. Похоже, они натворили что-то в Китае.

Строггорн вошел в зал, где его ожидало неожиданно много народа: он насчитал шестнадцать человек, часть которых была в военной форме.

Строггорн показал жестом на свой обруч мыслезащиты. Он прошел вдоль длинного стола и занял место в его торце, жестом пригласив всех рассаживаться. Ги Ли занял кресло справа от него. По китайскому обычаю, сначала он должен был накормить делегацию обедом, но у Строггорна абсолютно не было времени на соблюдение подобных формальностей.

— Я вас слушаю, — сказал он тихо вслух, и электронный переводчик заверещал, переводя на китайский.

Поднялся китаец, одетый в строго официальный костюм и зачитал по бумажке:

«Правительство Великого Китая выражает свой протест по поводу незаконного нахождения на территории провинции Хаинан подданного Аль-Ришада, известного под именем „Сына Бога“. Мы требуем немедленного отзыва „Сына Бога“ с нашей территории и предупреждаем, что впредь будем пресекать все попытки незаконного проникновения на территорию Китая.»

Строггорн посмотрел на Ги Ли, откровенно сожалея, что у них были надеты обручи мыслезащиты. Китайцы всегда невероятно нервно относились к телепатам и категорически отказывались от любых переговоров без защиты от мыслечтения.

— Мне неизвестно, чтобы кто-либо под именем «Сына Бога» мог находиться на вашей территории, — сказал Строггорн. — Не могли бы вы пояснить, в чем конкретно возникла проблема? В противном случае, я буду не в состоянии оказать вам какое-либо содействие.

— Насколько нам удалось установить, абсолютно доказано незаконное посещение буддийского монастыря двумя лицами: монахом по имени Ги Ли… — дипломат пристально посмотрел на Строггорна, но лицо Советника ничего не выражало. — И его учеником, названным «Сыном Бога». Распространяющаяся легенда утверждает, что мальчик является воплощением Будды. У нас возникли большие проблемы из-за этого.

— И вам известно, где сейчас эти люди? — спросил Строггорн.

— Монах исчез, а мальчик находится в провинции Хаинан в деревне Ро Шань.

«Под „деревней“ у нас подразумевается резервация телепатов,» — подумал Строггорн.

— Почему вы не доставили мальчика с собой, если так уверены, что он наш подданный? Мы бы не стали этого отрицать?

— Потому что к этому месту никто не может приблизиться. Во-первых, территория деревни находится в зоне карантина из-за распространения вируса… У нас есть сведения, что несколько дней назад там было зарегистрировано несколько случаев заболевания, — дипломат снова посмотрел на непроницаемое лицо Советника. — А во-вторых, там происходят странные явления, которые местные жители трактуют, как «божественные», но которые не позволяют пройти на территорию деревни.

— Что вы имеете в виду под «божественные»?

— Мы имеем в виду странный свет, исходящий от помоста, на котором лежит тело мальчика.

Строггорну пришлось собраться, чтобы на его лице и сейчас ничего не отразилось.

— Мы наблюдали за этим местом с вертолета, — продолжал дипломат. — Люди из деревни сидят в позах лотоса по кругу от помоста и не двигаются уже несколько суток. А самое плохое, мы не в состоянии удерживать верующих, которые прорываются в зону эпидемии через кордоны, чтобы увидеть «Сына Бога». Кроме этого, они не бояться заразиться. Согласно легенде, «Сын Бога» обладает способностью лечить вирус. И если это так, и Аль-Ришад знает способы лечения, мы хотели бы спросить, почему Правительство Земли не хочет оказать помощь Китаю по борьбе с эпидемией?

— Официальная информация департамента здравоохранения, которую я просматривал только сегодня, утверждает, что производство необходимой вакцины только что началось. Нет никакой возможности обеспечить Китай вакциной в нужном количестве за такое короткое время. Кроме того, соседние с Китаем страны тоже затронуты эпидемией и тоже нуждаются в лечении.

— Зачем вы пытаетесь нас обмануть, Советник? «Сын Бога» не использует вакцину для лечения людей. Его тело излучает особый свет, который убивает вирус.

— Этого не может быть! Вы же серьезные люди, не должны поддаваться на всякие выдумки! — раздраженно заметил Строггорн.

— Если бы это было не так, при заразности этого вируса, вся деревня уже должна бы быть заражена. То же должно бы было быть в монастыре, который посетил мальчик. Но… он совершенно точно обладает способностью убивать вирус. Мы думали, что вы снабдили его какой-то новой вакциной.

— Это не так, — Строггорн понял, что китайцев волнует что-то намного более серьезное, чем просто незаконное проникновение на их территорию. — У них не было вакцины и, откровенно говоря, не имею понятия, каким образом Андрей расправляется с эпидемией.

— Хорошо, что вы перестали отрицать, что это ваш ребенок. С какой целью вы посылали его в Китай? Мы можем это узнать?

— Он должен был разыскать резервацию телепатов.

Строггорн видел, как китайцы переглянулись.

— Мы готовы признать в свою очередь, что в этой деревне жили телепаты. Но зачем вам это было нужно?

— Мы хотели просить правительство Китая, разрешить телепатам иммиграцию в Аль-Ришад. Наши дипломаты уже начали готовить необходимые документы.

— Советник, выглядит так, что вы абсолютно уверены, что иначе они все погибнут. А обычные люди, нетелепаты, достойны того, чтобы остаться в живых? — лицо дипломата ничего не выразило при этом, хотя взгляд стал ледяным.

— Это вопрос к Правительству Земли! Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы. Итак, что вы хотите от нас?

— Чтобы вы забрали мальчика! — раздраженно сказал дипломат.

— Мы заберем мальчика, при условии, что вы разрешите забрать телепатов вместе с ним.

— Это потребует решения нашего правительства.

— Замечательно, — Строггорн поднялся. — У вас есть два часа на принятие решение.

Он вышел из конференц-зала, в сопровождении Ги Ли, сорвал обруч мыслезащиты с головы, и сердито спросил:

— Может быть теперь ты расскажешь правду, почему Андрей остался в Китае? Честно говоря, я ожидал лучшей работы от тебя, Ги Ли. Вы были посланы с секретной миссией, а не с целью поставить на уши весь Китай!

— Я не разведчик, Советник! Тем более, когда вы даете мне сопровождать такого упрямого ребенка, как Андрей! Когда мы нашли резервацию, и он понял, что там есть больные, он отказался возвращаться.

— Как он их лечит, Ги Ли? Или это китайцы бредят?

— Я не знаю. Для того монаха, Андрей синтезировал «воду» с лечебными свойствами, но много бы он не смог синтезировать. Очень устает от этого. Я его пытался остановить, но это было бесполезно. А что происходит теперь, я не понимаю.

Через два часа китайское посольство ответило, что они готовы разрешить забрать с территории не только Андрея, но и остальных телепатов, при условии, что Правительство Аль-Ришада гарантирует, что это не будет способствовать распространению эпидемии, и предоставит Китаю сто тысяч доз вакцины дополнительно к предыдущим соглашениям.

Андрей проснулся в квартире Лао. Солнце пробивалось через занавеску, голова раскалывалась от боли. Последнее, что помнил Андрей, как он взошел на помост, а телепаты стали рассаживаться вокруг.

Лао бесшумно появился в комнате и сел на кровать.

— Ну что, развлекся? — невозмутимо спросил он мальчика.

— Они живы? Эти люди.

— Живы. Ты мне не хочешь рассказать поподробнее, что там произошло, в этой резервации, где ты расстался с Ги Ли?

Андрей напряг раскалывающуюся голову, с трудом вспоминая.

Скользя в Многомерности, они почти мгновенно оказались рядом с резерваций. Карта, которую им показали в монастыре, оказалась на редкость точной.

Андрей воспринимал телепатический гул, не заглушаемый никакой мыслезащитой. Похоже, телепаты, находящиеся здесь, не имели ни малейшего понятия о том, как блокировать свои мысли. Среди гула, Андрей сразу различил крики боли, еще неслышные в реальности, но отчетливо проскальзывающие в мозгах людей. Он ощущал предельное отчаяние, которое исходило сразу от множества людей, и так же мгновенно понял его причину: вирус добрался до резервации.

— Так, Андрей, мы немедленно возвращаемся. — сказал Ги Ли, не высовываясь из укрытия, и боясь, что в любой момент появится кто-то из телепатов, ощутив присутствие посторонних. — Я не знаю, что предпримет китайское правительство, но если эпидемия добралась сюда, вряд ли они оставят кого-либо в живых. Можем попробовать по дипломатическим каналам выдернуть людей.

Мальчик посмотрел на Ги Ли ледяным взглядом. Тот подумал, что даже у Строггорна редко бывал такой пронизывающий, вселяющий ужас взгляд.

— Слишком поздно. Через несколько дней здесь некого будет спасать. — Андрей поднялся с земли и направился в сторону резервации. — Возвращайтесь в Аль-Ришад. Скажите, что я остался здесь, попробую сделать что-нибудь, раз они не хотят давать вакцину.

— Андрей! Остановись! Советник Лао убьет меня, если с тобой что-нибудь случится!

— Нельзя задержать того, кого нельзя задержать. — Мальчик обернулся и холодно улыбнулся. — Советник Лао никогда бы не послал меня сюда, если бы мне грозила смерть. Уходите, Ги Ли. И так уже слишком поздно!

Фигурка Андрея удалялась, Ги Ли ругнулся, ныряя в Многомерность. Он подумал, что через несколько минут при необходимости Советник сможет сам забрать мальчика. Место, где тот находился, было хорошо известно.

Андрей вошел на территорию резервации. Первый же встреченный им человек в ужасе уставился на него, а потом рухнул на колени с мыслями: «Сын Бога!»

— Сколько человек заболело? — спросил Андрей.

— Около ста.

«Мне не синтезировать столько воды», — со страхом подумал мальчик. И как только его охватил смертельный страх, ясное решение возникло в мозгу.

— Собери людей вокруг помоста на площади, — сказал Андрей на своем ужасающем китайском, сопровождая все мысленным показом того, что нужно делать. — Пусть садятся по кругу. Больных посадите как можно ближе.

Андрей направился в центр деревни, где еще с доисторических времен сохранился деревянный помост, с проросшей кое-где через доски травой. Он поднялся на него, дожидаясь, когда жители пятидесятитысячной деревни соберутся и рассядутся по кругу. Больных принесли на носилках. Новость, что здесь находится Сын Бога, придала людям силы не бояться заражения.

Андрей вслушался в пространство, переводя его медленно в Многомерность, окружая людей непроницаемой защитой. Он видел себя где-то далеко, несущимся на белоснежном мустанге над странной дорогой, а потом возник слепящий свет, вошедший в его тело и поглотивший все вокруг.

Андрей снова очнулся на кровати в квартире Лао, но в этот раз тот только печально смотрел на него.

— Хорошо. Я так и не понял, как тебе удалось вылечить людей. Но думаю, сейчас нам удалось сделать запись излучения твоего тела.

— Какого излучения?

— Когда мы попытались тебя забрать, то через Многомерность не смогли добраться до места резервации, — пояснил Лао. — Как потом выяснилось, оно было закрыто или спрятано каким-то способом. Чтобы вас всех забрать, пришлось прислать обычные гравилеты, но я еще хорошо поломал голову, как пройти внутрь пространства, которое ты создал. Похоже, ты не просто вылечил людей, Андрей, а еще и остановил время. Или почти остановил.

— Я?????? — Андрей подскочил на кровати и тут же со стоном рухнул назад, казалось его голову разрубили на две части.

— Ты. Никакого вируса мы не нашли, хотя у больных еще были незажившие язвы и интоксикация. Советник Креил горит желанием снова заняться экспериментами, чтобы выяснить, как тебе это все удалось.

— Не надо, Лао! Пожалуйста! Я не хочу снова быть подопытным кроликом, — взмолился Андрей. Из всех Советников, Креила, единственного, он просто не выносил.

— Да надо бы, вообще-то. В качестве наказания. Тебе еще достанется от Строггорна за нарушение субординации!

— Лао! Но они бы погибли! Все!

— Вот и я это сказал, — Лао поднялся. — Там я заказал «праздничный ужин» по случаю твоего возвращения…

Андрей медленно сел:

— Двадцать блюд! Не могу поверить, что снова нормально поем!

— Меня радует, что ты наконец получил возможность оценить качество моей кухни, — заметил Лао, мысленно улыбаясь.

Андрей медленно встал на ноги, стараясь не грохнуться в обморок, и также медленно заковылял в гостиную.

Лао подошел к телекому. Креил возник на объемном экране.

— Удалось записать излучение?

— Да, что-то получилось, — уклончиво ответил Креил. — Но я бы все-таки хотел получить мальчика для обследования.

— А я — против этого. И без моего разрешения, вы не имеете права ничего с ним делать, потому что это может повредить его здоровью!

— Не преувеличивай Лао, — Креил поморщился. — Пара экспериментов… ничего с ним не сделается. Со мной и не такое вытворяли!

— И я вижу, что из этого получилось, — невозмутимо прокомментировал Лао. Он отключил телеком, не желая больше спорить с Креилом и прошел в гостиную, где Хосе не успевал менять блюда, с такой скоростью Андрей уничтожал обед. Лао посмотрел на все это и громко рассмеялся.

Заседание Совета началось довольно спокойно. Линган специально оставил вопрос по поводу проведения зондажа Тине Роджер на самый конец, надеясь, что Советники подустанут и можно будет легче провести решение. Но его предложение согласиться с мнением Советника Строггорна ван Шера о полной потери памяти у Тины Роджер и не проводить дополнительный зондаж, встретило резкий отпор.

— Замечательно! — возмущенно начал Тим ван Лейн. — Как обычно, рука руку моет. Как только речь заходит об интересах кого-либо из малого Совета, нам тут же подсовывают готовое решение, и мы должны только подтвердить его. С какой стати? Линган, вам придется на этот раз посчитаться не только со своими интересами. Вся эта история с этой несчастной женщиной переходит все границы! Особенно мне неприятно вранье в ее медицинской карте… — Строггорн попытался что-то сказать, но Тим ван Лейн, один из членов Большого Совета Вардов, не дал ему этого: — Не надо, Советник Строггорн. Все мы вас прекрасно знаем, и всем понятно, что вы замечательно умеете врать. Согласитесь. Я осматривал ребенка. У него не просто телепатические способности, он — настоящий Вард с развернутой Вард-Структурой, а где это в его карте? Кстати, а где сама Тина Роджер? Почему нарушается приговор Суда Совета Вардов о ее помещении в психиатрическую клинику? С какой стати вы ее прячете от других врачей? И мне крайне не нравится, что сейчас ее пытаются увести от зондажа. Расскажите нам правду о ее состоянии, и тогда мы будем на основании объективных данных, а не вранья, решать вопрос о ее зондаже. Молчите? — после паузы продолжил он. — Кстати, а почему Советник Креил ван Рейн не присутствует на заседании? Ему что, уже стало наплевать на судьбу своей супруги? А недавно он так горел желанием жениться на ней, чуть ли не на коленях нас умолял разрешить ему это. И как быстро охладел!

— Мы не смогли его найти, и он не знает о дне заседания, — сказал Строггорн.

— Интересно. И где же он?

— Мы не знаем.

— А аварийка?

— Он ее снял. Нам сдается, он ушел в лес с волчьей стаей.

— Опять балуется с трансгрессией! Мало ему было разборок по поводу дирренганской внешности, так теперь он хочет еще себе что-нибудь повесить! Линган, нужно принять закон, запрещающий трансгрессию! Это пугает простых людей, а мы не можем не считаться с их чувствами. Ну, и почему его не нашли? У Джюса есть аварийка на шее, какие проблемы?

— У Джюса тоже снята аварийка, и именно поэтому мы и решили, что Креил с ними.

— Отвратительно работаете последнее время, Советник Строггорн! Правда! Нужно будет это рассмотреть. Люди у вас исчезают, как хотят. Джулию так и не нашли, а теперь еще Креил потерялся. У него контракт, по которому ему платят сумасшедшие деньги за каждый лишний день пребывания на Земле, а он себе устраивает отпуска! Ну ладно, отвлеклись. Я считаю, необходимо сделать зондаж Тине Роджер, чтобы понять наконец, что вы скрываете. Я подозреваю, что ее подвергли совершенно бесчеловечному эксперименту, который в некоторой степени стоил ей жизни. Что это теперь за личность с полной потерей памяти? Это же уже другой человек? Вот мы и посмотрим, насколько серьезный вред был причинен ее здоровью, можно ли надеяться на восстановление личности, определим, исходя из этого, насколько оправданным был расход энергии для ее спасения, и только потом решим, какое вам всем вынести наказание. Линган, вы же не давали санкции на расход энергии?

— Нет, — подтвердил Линган.

— Тогда налицо самоуправство.

— Хорошо. Ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы провести глубокий зондаж психики Тины Роджер? Равное число голосов трактуется в сторону проведения зондажа, — пояснил Линган и начал считать.

Джон еще не вошел в комнату, а Тина уже знала, что произошло несчастье.

— Проголосовали за зондаж? — сразу спросила она. Джон тяжело опустился в кресло, не в состоянии что-либо говорить, и заказал себе крепкий коктейль.

— Пятьдесят на пятьдесят, — уронил он. — Но решение шло не в твою пользу.

— Как это может быть? Всего же пятнадцать человек?

— Как мне больно тебе это говорить, Тина. Креила не было на Совете.

— Как? — она почувствовала, что к глазам подступили слезы. Это было хуже предательства, это было — подписать ей смертный приговор. Она вспомнила сомнения Эмиля ван Эркина в непричастности Креила к убийству Тины и сейчас подумала, что он мог быть вполне прав. Ей стало нестерпимо больно, слезы потекли по лицу. — Джон, а как проголосовал отец?

— Против зондажа. Словно почувствовал что-то, — Джон сидел, покачиваясь в кресле, а потом не выдержал, подошел к Тине, опустился перед ней на колени и горько зарыдал. Она гладила его по волосам, у нее самой текли слезы. Через некоторое время она постаралась взять себя в руки.

— Когда?

— В следующую пятницу.

— Понятно. Значит, не позднее следующей среды меня… — она не смогла договорить, так ей стало плохо. Реально в ее распоряжении оставалось пять дней.

— Еще есть надежда, Тина, — Джон поднял лицо. — Если Креил появится, можно будет убедить Лингана переголосовать.

— Подожди, так никто не знает, где Креил? — у нее в душе возникла надежда, что Креил поступил так не нарочно.

— Он в волчьей стае. Охотится где-нибудь. И он не знал о дне Совета, это точно. С ним невозможно связаться.

— Тогда есть надежда, Джон, — у нее сразу полегчало на душе. Креил не предавал ее. Он просто ничего не знал. — Он появится. Я не верю, что он хочет мне плохого.

— Не знаю, Тина. Все это просто ужасно.

Ночью Тине совсем не спалось. Она вспоминала свою жизнь с Креилом ван Рейном, своего неполноценного ребенка, родившегося мертвым, и как она считала, что это Советники его убили. Потом шесть лет, когда она уже почти разрушила свою психику, и неожиданно Креил снова вошел в ее жизнь, хотя ей казалось, что уже все в ней кончено и ничего хорошего быть не может. А потом много-много лет счастья, спокойного, ровного, рождение ребенка и воспитание еще двух приемных детей, это так заполнило первые годы их совместной жизни. Креил всегда так радовался близости с ней. Она подумала, что не так легко ему было забыть ее после стольких лет вместе, когда он даже ни разу не изменил ей, считая, что это может бесконечно оскорбить ее чувства и разрушить их счастье. Когда дети выросли, их стала связывать совместная работа, и сейчас Тина не могла поверить, что этот мужчина, как бы он ни изменялся и как бы ни ломала его жизнь, может так жестоко поступить с ней.

А потом, поступая точно как Вард, она стала рассматривать плохой вариант. Еще совсем молоденькой, в школе Вардов, ее учили в любой ситуации готовиться к плохому развитию событий, чтобы не растеряться, если так и получится и принять все необходимые меры. У нее в распоряжении было пять дней. В среду, если Креил не появится, Тина ван Лигалон должна перестать существовать. Это было невыносимо больно, и она старалась рассуждать так, как будто речь шла не о ней самой, а о ком-то постороннем. Она повертела ситуацию и так и этак. Потом вспомнила про Лиона, беззащитного маленького младенца, находящегося в постоянной опасности повторного покушения сумасшедшей женщины, и в ее голове родился план, как можно избавить его от этой опасности. Это было хорошо и могло стать последним делом в ее жизни.