Тиора

Глава 7

Он быстро пересек мост, переброшенный через реку, и уже почти прошел вход в каменной стене, отметив для себя ее внушительную толщину. Марк поднял голову и увидел высокий арочный свод, затем посмотрел вперед и вышел из прохода. Перед ним простирался большой по площади пустой двор, и впереди, примерно в ста метрах от него, была лестница с множеством ступенек, ведущая наверх ко входу в замок. Сам двор был вымощен ровными темными каменными плитами метр на метр.

Марк на миг остановился при выходе, посмотрел в обе стороны вдоль стены, бесконечно уходившие куда-то в туман, и частым шагом направился в сторону лестницы. Замок огромной массой будто бы давил на него сверху, и Марк опустил глаза, стараясь не смотреть выше ступеней. Замок пугал.

Юноша уже пересек большую часть двора, когда услышал тихое ш — ш — ш — шшш, раздававшееся, казалось бы, отовсюду сразу. Он резко выпрямился, и начал судорожно шарить глазами по сторонам, вокруг себя и для верности даже посмотрел наверх. Также внезапно как появился, звук резко оборвался, и у Марка мороз по коже пробежал мгновенной волной. Он ускорил шаг к лестнице и уже на самых подступах к ней перешел на бег, пожирая последние метры коротким спринтом.

Лестница была очень широкой и насчитывала, по меньшей мере, сотню ступенек. Марк быстро начал взбегать по ней, но уже к середине стал задыхаться, и понял, что придется сбавить темп. Оставшийся путь он подымался уже спокойнее, но, все же, стараясь это делать как можно быстрее, при этом постоянно оглядывался вниз на двор. Позади царила тишина. Никто не гнался за ним, но это нисколько не успокаивало. Дойдя до последней ступени, юноша предстал перед высокими массивными воротами, ведущими внутрь замка. Врата были в виде прямоугольника с двумя створками. Они были абсолютно гладкими. Не было никаких орнаментов, инкрустаций и прочих убранств, которые обычно полагались к парадной двери замка или дворца.

Марк подошел к правой дверной створке и потянул за каменную ручку обеими руками. Дверь легко поддалась и мягко беззвучно покатилась в сторону, как будто петли были на очень чувствительных хорошо смазанных подшипниках. Перед глазами юноши предстал длинный коридор, уходящий вглубь. Марк немного постоял, оглянулся назад.

— Что ж, выбор у меня небольшой, — произнес он. — Ничего не поделаешь. Так что давай, Марк, топай, но внимательно и предельно осторожно.

Последние слова юноша произносил уже почти шепотом, как будто его мог кто-то услышать. Он сделал шаг внутрь. Ничего не произошло. Затем еще два. Дверь позади него медленно бесшумно затворилась. Марк оглянулся, подошел к ней, пару раз толкнул, она не поддалась, развернулся, и стало ясно, что обратного пути теперь уж точно нет.

Впереди его ждал длинный и широкий коридор, устланный по всей длине зеленым ковром и мягко подсвеченный свечами в подсвечниках, развешанными вдоль обеих стен. Сводчатый потолок был еле виден где-то вверху. Периодически между подсвечниками висели картинные рамы разной величины, но самих картин в них не было. Рамы при этом были ровными, но неотесанными, не обработанными, без какой — либо украшающей их резьбы, так что можно было даже поймать занозу, если неудачно взяться за одну из них.

Марк медленно продвигался по коридору, осматривая каждую деталь, и в каждой из них подозревая какую-либо ловушку, но затем решил, что все это место неспроста, и его присутствие здесь также не просто так, а значит, ему точно ничего не грозит в самом начале, практически в «прихожей», иначе, каков смысл всего этого. Нет, замок или кто-то в нем хотел, чтобы Марк двинулся вглубь. Вокруг стоял тишина, и юношу это нервировало, хотя здесь начал бы тревожиться любой человек даже с самыми стальными нервами.

Молодой человек по привычке приложил палец к руке у основания кисти и почувствовал пульс. Он был немного ускоренный, но ровный. Именно ощущение его ровности всегда немного успокаивало Марка.

Коридор был таков, что юноше понадобилось, как ему казалось, примерно десять минут шага средней скорости, чтобы пройти всю длину. Ковер под его ногами был достаточно мягкий и хорошо глушил шаги парня, поэтому шел он практически в абсолютной тишине. Сам же Марк не решался подавать никаких звуков: ему почему-то казалось, что пока не стоит беспричинно нарушать беззвучие, царившее вокруг.

Уже почти подойдя к самому концу коридора, юноша увидел обычную небольшую дверь, высотой чуть выше него. Марк тихо подошел к ней, взялся осторожно за ручку и, чуть приоткрыв, скользнул одним глазом в образовавшуюся щель, осматривая помещение, которое за ней находилось. Убедившись, что все спокойно, он открыл дверь шире и медленно вошел в маленькую круглую комнату.

Марк увидел перед собой множество дверей по всему периметру этой окружности, таких же обычных, маленьких и ничем неприметных, как та, через которую он сюда только что попал. Но как только юноша сделал пару шагов к центру помещения, все дверцы вдруг начали сливаться со стеной, и через миг осталась лишь одна, ютившаяся чуть левее от него. Молодой человек быстро огляделся вокруг, сделав целый оборот, и, прокрутившись на одном месте, взором и направлением тела четко остановился на этой дверце. Проем, из которого он попал в эту комнату, также исчез.

«Все интереснее и интереснее, страннее и страннее. Алиса, опускающаяся все ниже в какую-то странную дыру, только вот Кролика нигде не видать» — Марк усмехнулся этой мысли, но с какой-то горечью и страхом неизведанного.

Он подошел ближе к этой единственной дверце.

«ОЛИВОВЫЙ ЗАЛ». Эта надпись чуть выше середины двери была сделана мелом, корявым почерком. Что бы это значило? Что-то направляло его именно по этому пути и никакому другому. Страх смешивался с любопытством, и все-таки, даже если бы у юноши был выбор, пойти дальше вперед или вернуться назад, он, несомненно, выбрал бы первое.

Марк отворил дверь. За ней располагался объемный зал. Именно объемный, так, как это было бы применимо к внутреннему пространству какого-нибудь сосуда, например, кувшина. Зал напоминал то ли луковицу, то ли усеченный конус огромных размеров. Не было как таковых стен, пола и потолка, прямоугольной коробки параллелепипеда, к которой привыкли обычные люди. Конус помещения расходился от входа глубже, постепенно расширяясь и теряясь дальше в глубине к концу зала, которого с этого места еще не было видно.

Юноша стал на полукруглый пол, если это можно было считать полом. Вся стенка конуса была из ровного серого камня. От входа дальше простирался широкий ковер, и далее за ним стояли три длинных стола со стульями: один располагался прямо, и два по бокам от него уже немного под уклоном из-за изогнутости пола, уходящего сразу в стены. Еще дальше от этих столов по краям высились колонны, находившиеся уже в совсем наклоненном состоянии так, что с других концов на самом их верху они перекрещивались с противоположными друг другу. Наверху между скрещивающимися концами колонн висела огромная люстра с множеством свечей. Все это выглядело странно, будто бы обычную коробку зала со всем его наполнением и интерьером каким-то образом вытянули в конус, сгладив стены, потолок и пол и превратив их в единое целое. Всем остальным же вещам, располагавшимся внутри помещения, пришлось подчиниться этой геометрии изменившегося пространства.

Марк прошел по ковру несколько шагов и остановился, разглядывая все вокруг. Странное место, странный зал, что будет дальше можно лишь пытаться догадываться, что было бы просто бесполезно, учитывая, что за каждой дверью его рот ширится все больше и больше, а глаза становятся все круглее. Юноша неспешно подошел к столу по центру. Доски их были тяжеловесны и неотесаны, также как и рамы в длинном коридоре, по которому Марк прошел внутрь. Множество стульев, задвинутые ко всем трем столам, были выполнены с изяществом и преисполнены красотой. Спинки и ножки были выполнены по краям художественными завитушками и резными цветами. Древесина выглядела богато. Обиты они были красивой зеленой тканью, шелком или парчой, молодой человек не разбирался, но понимал, что такие стулья можно назвать шедевром и мастерством столяра, создавшего их.

Решив обойти столы, Марк сделал шаг вправо, чуть поднимаясь на полукруглый скат зала, и тут произошло нечто странное. По идее, его стопы должны были стать под углом к склону, на который он приподнялся, но в итоге они остались ровно, зато все помещение немного как будто провернулось. Стол по центру, который должен был стоять ровно, в мгновение стал на склоне левее него немного в наклон, стол же который был правее, стал ровно относительно Марка.

«Не понял…» — юноша стоял ровно, не смея сделать еще шаг.

Затем медленно поднял правую ногу и сделал еще один шаг вправо от себя. Теперь уже центральный стол поднялся еще выше, а правый ушел чуть влево. Колонны же почти поравнялись с Марком.

— Это все помещение вращается что ли? Или здесь гравитация действует в каждой конкретной точке?

Юноша развернулся лицом к склону, колонны остались у него слева, и сделал несколько неуверенных шагов вверх. В тот же момент или все помещение провернулось, и колонны со столами слева от него поехали дальше ему за спину, или же Марк поднялся выше по стенке конуса, но гравитация давала ощущение, что он все равно на полу — до конца молодой человек не понимал, но суть была в том, что он мог находиться в любой точке на стене.

Он ускорил шаг, а затем быстро побежал. Все помещение начало вращаться, как будто Марк был домашним хомяком, крутившим колесо, в клетке какого-нибудь ребенка, который с интересом наблюдал за его бегом. Парень уже увлекся, играя с пространством этого зала, перебегая к колоннам и столам под разными углами и вращая его по спирали, следуя по увеличению диаметра конуса помещения. Таким образом, Марк, несколько раз проскочив между колоннами и пробегая прямо по столам, добежал до люстры и встал рядом с ней.

Большая люстра представляла собой набор концентрических кругов, на которых располагались свечи. Сейчас она как будто торчала из пола и напоминала хрустальное дерево с плодами-огнями. Когда юноша взглянул поближе, то увидел, что огонь свечей горел ровным пламенем вниз. Все это забавляло его, позволяя забыть про страхи и тревоги, и Марк почувствовал себя ребенком, оставленного взрослыми в забавном помещении, в котором он мог придумывать все новые и новые развлечения, не скучая в одиночестве. Поле для фантазии было широчайшим.

В конце зала за длинными неотесанными столами Марк увидел большой камин с пылавшим в нем пламенем огня. От люстры юноша прошел по коридору из скрещивающихся колонн, которые теперь стояли перед ним чередой букв Х, и, пройдя по стенке, провернув помещение на полуоборот, уже стоял возле окончания центрального стола.

Внезапно Марк почувствовал себя странно. Нет, это не была уже в каком-то роде привычная для него паническая атака или другие симптомы его болезни, ну может быть лишь от малой части. Мышцы его лица с левой стороны немного провисли, и веко чуть заслонило левый глаз. Одновременно с этим Марка согнуло вперед и на правый бок. Он оперся руками на стол, но никак не мог стать ровно, тело не слушалось его. Ко всему прочему ему стало трудно дышать, как будто мышцы грудного отдела одеревенели, и ему приходилось с силой заставлять их расширяться и снова сжиматься, чтобы легкие работали. Его начало тошнить. Самое необычное во всем этом, что Марк начал попеременно то кашлять, то чихать, почти не переставая, лишь с малыми паузами, еле успевая между промежутками этих событий выхватывать воздух, чтобы не задохнуться окончательно. Юноша повалился на пол, хватаясь за спинку стула во главе стола и скинув его на себя, затем перевернулся на живот, силясь встать. Ему казалось, что он вот-вот задохнется, и ужас прокатился по всему непослушному телу.

Совсем туманящимся взором Марк краем глаза заметил возле камина какую-то тень или силуэт, часть, выглядывавшая из-за его боковой кладки. Что-то белое и небольшого размера. Он протянул руку в ту сторону и на самом краю сознания попытался позвать на помощь, но язык не двигался и не слушался его. Затем он отключился.

— Ты — другой.

Марк пытался разлепить глаза, как котенок полутора недель от роду. Что за голос? Юноша еле-еле приоткрыл один глаз. Он лежал на каменном полукруглом полу, рядом валялся стул с красивой резной спинкой, а сквозь пелену прояснявшегося зрения над ним висело личико маленькой девочки. Марк раскрыл оба глаза шире и чуть приподнялся на руках. Тупая боль лупанула по вискам, и парень от внезапности охнул.

— Кто ты? — он поднял голову и взглянул на нее, борясь с тошнотой, накатившей на него. Она отпрянула от него, поднимаясь на босые ноги, маленькая с длинными темными распущенными волосами и такими же темными глазами, с маленьким носом, с немного вздернутым его кончиком, в какой-то белой почти до самых пяток то ли пижаме, то ли платьице.

Марк медленно поднялся с пола, ставя стул, и резко опустился в сиденье, даже не пытаясь остановить падение в него: мышцы ощущали слабость, и он бы просто себя не удержал. Девочка лет шести по виду стояла и с интересом рассматривала его, затем уселась прямо на полу, скрестив ноги, рядом с парнем и достала не весть бог откуда взявшиеся игрушки: маленького деревянного слоника и такую же обезьянку, и начала играть с ними.

Марк уставился на нее, не понимая, что происходит, и откуда она вообще тут взялась, и что это вообще, черт побери, было.

— Я думала, это опять он, — девочка взглянула на парня снизу, оторвавшись от своей незамысловатой игры. — Когда ты вошел сюда, я спряталась. Я боюсь его. Но ты другой, таких здесь еще не было.

— Кто «Он»? — спросил Марк, с тревогой оглядываясь вокруг.

Она ничего не ответила, увлекшись игрой. Сейчас слоник вел диалог с обезьянкой о том, что нужно сходить на реку и принести всем друзьям бананов, на что обезьянка утверждала, что на реке живет кто-то страшный, и она боится туда идти.

Марк некоторое время, как завороженный, наблюдал за ее игрой, все еще приходя в себя. Его уже не тошнило, и ясность почти окутала разум.

— Как тебя зовут? — отозвался Марк.

Она подняла голову и улыбнулась, откидывая прядь волос от левого уха.

— Тиора. А тебя?

— Марк.

— Где твои родители, Тиора? — спросил юноша.

Она вопросительно посмотрела на Марка, затем перевела взгляд куда-то в сторону, будто силясь что-то вспомнить.

— А что это «родители»? Я не знаю, — наконец, ответила она.

— Ну как, родители — это люди, которые тебя родили и воспитывают, мама, папа, — удивленно произнес Марк. — Откуда ты и как здесь оказалась?

— Я не знаю, я все время здесь была, я отсюда, — Тиора продолжала играть со слоненком и обезьянкой, не поднимая головы.

У Марка было стойкое ощущение, что он уже где-то все это видел.

— Тиора, кто этот «Он»? — юноша спросил настойчивее.

— Он приходит сюда иногда, и дальше вглубь. Я обычно чувствую, когда он придет и прячусь. Темный такой, и все время, как это сказать, его вид… — Тиора задумалась, подбирая слово.

— Видоизменяется? Его форма меняется? — спросил Марк.

— Да-да, так, он постоянно меняется в каких-то животных или в человека, или бывает еще во что-то непонятное. Он пугает меня. Но я всегда прячусь, чтобы он меня не увидел.

— А кто он, Тиора?

— Я не знаю, — ответила девочка, теребя в руках слоненка и опустив маленькую темную головку. — Он появился недавно, и все как будто изменилось, даже не знаю, как объяснить. Все стало здесь по-другому.

— Странное место, этот замок и зал конусом, в котором можно дойти до люстры, вот так свободно идя по стенке.

— А откуда ты? Разве у тебя нельзя так ходить? Это удобно, — сказала Тиора, улыбаясь юноше, оголив белую россыпь мелких зубов.

— В моем мире так точно не сделаешь, если не хочешь свалиться на пол и не разбить себе что-нибудь, — ответил Марк, тоже улыбнувшись ей.

— Скучно в твоем мире, — отметила девочка.

Марк обшарил зал глазами, думая о том, как тут еще могло быть. Это место и эта девочка с игрушками, здесь одна, без взрослых. Как она жила тут? Все это очень странно. Взрослые.

— А здесь есть кто-нибудь еще? Какие-нибудь взрослые, или ты одна? — спросил Марк с надеждой.

— Ну, я это, я дальше моста тут не ухожу, а там дедушка Варолиус меня дальше не пускает, говорит, «Нечего тебе там делать дальше, Тиора, найдет тебя Темный и утащит в свое логово, так что не крутись здесь», — девочка шмыгнула носом и затем утерла его кончик тыльной стороной ладони. — Тут еще много всяких комнат, я в них играюсь, бегаю по ним, так что дальше мне и не надо, и тут много всего интересного.

— Значит, взрослые все-таки есть, — Марк произнес это для себя вслух.

— Угу.

— А он с этим Темным общается?

— Ну, ему приходится. Дедушка мост охраняет, а, не пройдя мост, нельзя попасть во внутренние покои замка, — сказала Тиора, приподнимаясь на ноги. — Я как-то подглядела тихо из-за угла, как они разговаривают. Этот Темный, он не говорит ничего, а дедушка выглядит немного напуганным и глаза опускает, видимо, его тоже пугает Этот. Я у деда как-то пыталась спросить, а он мне только шикает и говорит, чтобы я не задавала глупых вопросов, и ни в коем случае не попадалась Темному на глаза.

— А ты знаешь сама, что там за мостом дальше? — спросил Марк, немного поерзав на стуле, чувствуя, что он окончательно пришел в себя. Он ощущал, что ему нужно туда, но действовать надо очень осторожно.

— Дедушка Варолиус говорил, что я и сама оттуда, но я ничего не помню об этом, поэтому не знаю, что там, — тихо произнесла Тиора.

— Ты меня отведешь к нему? К этому дедушке и к мосту?

— Да, могу, главное, чтобы Темный нас не увидел.

— Но тебе же все это время удавалось ему не попадаться на глаза.

— Поэтому мы пойдем моим путем, — Тиора деловито уткнула маленькие кулачки в бока и наклонила свою головку на бок, так что сквозь ее темные волосы, которые повисли длинной шторой сбоку, красиво мерцали языки пламени. — И ты будешь меня слушаться.

Марк улыбнулся, она была такая миленькая, со вздернутым носиком. Встал, потрепал ее одной рукой по макушке, присел рядом на корточки и заглянул ей в ее темные глаза.

— Ваше слово для меня закон, моя госпожа.

— Только не думай, что я маленькая, и ты можешь надо мной смеяться. Я знаю тут все, а ты заблудишься без меня, еще и Темный тебя сцапает. Будешь знать, как смеяться и не слушаться меня, — серьезным поучительным тоном сказала Тиора.

— Хорошо, моя дорогая, обещаю слушаться тебя, — серьезным голосом ответил Марк. — Веди!

Только сейчас он заметил с правой стороны от камина на стенке небольшой балкончик, обрамленный каменной балюстрадой. Тиора развернулась и пошла по круглой стене вверх, увлекая за собой Марка. Они поднялись на один уровень с балконом, который сейчас будто поставили на попа. Прямоугольная дыра входа располагалась правее.

— Давай, смелее, — девочка озорно улыбнулась, подначивая его полезть первым.

— Легко сказать.

Марк подошел к самому краю и посмотрел вниз. В дыре проема виднелся длинный коридор, но с такого ракурса сейчас он казался глубокой ямой. Тиора сказала ему, чтобы он не боялся и просто сделал шаг. Юноша вдохнул, будто погружаясь в бассейн, и ступил во вход. Он не успел даже испугаться, как плоскость резко из вертикальной стала горизонтальной, и со всего размаха Марк бухнулся на бок, стукнувшись локтем об пол. Девочка расхохоталась, глядя на его манипуляции с пространством, и, взявшись за балюстраду балкона, спокойно поставила босые ноги на пол коридора и сразу выровнялась, переходя в другую плоскость.

— Смешно по твоему? Нельзя было сразу предупредить, как все будет? Я между прочим локтем стукнулся очень больно, — буркнул Марк, но затем смягчился.

Тиора смотрела на него с интересом, озорная улыбка все еще играла на ее лице.

— Нет, хотела посмотреть, что ты будешь делать. Это было так забавно, — и она расхохоталась заливистым смехом, изредка похрюкивая.

— Ну-ну, смейся-смейся, я тебе это припомню, — Марк уже и сам еле сдерживал улыбку, которая лишь немного коснулась уголков его рта, стараясь придать голосу наибольшую серьезность. Затем фыркнул не в силах более выдержать, и они уже оба смеялись от души, оглашая стены коридора сплошным эхом.

— Так, все, тихо, а то Темный еще услышит, — произнесла резко Тиора и сделала серьезный вид. — Мы очень неосторожно себя ведем.

Марк отметил, что девочка умна не по годам, и это всегда притягивало к таким детям. Когда встречаешь ребенка ее лет, рассуждающего, как взрослый, во многих вопросах и даже порой применяющего такие же сложные речевые конструкции, порой мороз по коже идет от удивления и, главное, от удовольствия. Юноша пару раз встречал таких детей, и ему всегда казалось, что общение с ними было какой-то своей будоражащей рассудок магией.

Тиора приподняла руки на уровне головы и радостно поскакала по коридору вперед то вприпрыжку, то как будто играя в «классики», мысленно расчерчивая перед собой невидимые квадраты с цифрами. Марк шел за ней, чуть прибавив шаг, осматривая пространство. Голые серые стены. Такие же неотесанные рамы картин без самих картин. Они быстро пересекли коридор, и сразу же вышли на еще один балкон.

Его площадь уже была больше и слева вниз спускалась небольшая полукруглая лестница. Перед глазами Марка предстало нечто похожее на оранжерею под каменными сводами. Здесь было большое количество растений и деревьев, которые юноша никогда не видел. Разные виды лиственных и хвойных деревьев странной изогнутой формы, цветы, похожие на лилии многих видов, цветов и размеров, но Марк не мог точно сказать, они ли это были. Огромные кактусообразные кустарники с кое-где распускающимися фиолетовыми и желтыми цветами, лианоподобные ветки с кучей мелких цветочков, казалось, целыми километрами оплетали разные растения или лежали прямо на каменном полу вокруг, и сложно было понять, откуда они берут свое начало. При этом листья многих видов растений не были привычного для Марка зеленого цвета, а будто бы кто-то вошел в эту оранжерею с большим пожарным рукавом в руках, но залил все не водой или пеной, а разноцветной краской, превращая все растения вокруг в яркий взрыв воображения колориста, который мог довести человека до приступа эпилепсии. Листья и стволы при этом часто не были однотонными, они представляли собой разные полосатые текстуры, порой с крапинами разных размеров, а иногда с градиентным покрытием, связующим несколько переходов разных, казалось бы, не сочетаемых вместе цветов.

Марк на миг зажмурился: палитра жгучего разнообразного цвета когтями прошлась сначала по глазам, а затем прямо по коре головного мозга. Для Тиоры все здесь было привычно, и, спустившись по лестнице вниз, она влилась в ближайший ряд деревьев.

— Пойдем! Чего ты остановился? — ее голос вынырнул где-то далее из разноцветных зарослей.

Глаза немного привыкли, и юноша, повинуясь ее призыву, спустился на каменный пол оранжереи. Проходя по лестнице вниз, Марк заметил, что в ширину оранжерея составляла с десяток рядов растений и необычных деревьев, и теперь входил в один из них, следуя за девочкой. Она уже пробежала треть ряда и склонилась к одному из цветов.

— Лучше ничего руками не трогай, — строго произнесла Тиора. — Здесь есть растения, от которых тебе точно не поздоровится.

— Даже и не думал, — Марк рефлекторно притянул к себе руки и начал с опаской осматриваться по сторонам.

Вся эта флора смотрелась и необычно красиво и в то же время как невнушающая доверия. «Наверное, это самое пестрое и цветастое место во всем этом сером мрачном замке, — подумал Марк. — Но красиво еще точно не значит, что безопасно».

В его детстве мать держала на подоконниках комнат их небольшой квартирки разные виды голубых и белых фиалок, герани, сочного алоэ, кактусов и еще какое-то ползучее растений, для которого юноше даже пришлось растягивать нитки, привязывая их к гвоздикам, чтобы оно могло расти по ним далее. Периодически ему даже приходилось их поливать водой, если это требовалось, но Марк старался особо не приближаться к цветочным горшкам, потому что пару раз чуть не ронял их, нечаянно задевая неуклюжим движением. В итоге сбросить один из них удалось его коту, за что тому досталась приличная трепка. В школе же в его классном кабинете стояли разные растения, и они с одноклассниками забавлялись тем, что на переменах ловили мух, кружащих вокруг и тупо бьющихся в стекла окон. Затем насаживали их на иголки большого кактуса, стоявшего на подоконнике, так что растение становилось похоже на зеленый шишак, усеянный маленькими бантиками из крылышек насекомых. Эта забава, думалось Марку, была распространена среди школьников во все времена и во всех классах, где были кактусы и множество мух.

— Вот эти цветы, к примеру, можно трогать и даже понюхать, они очень приятно пахнут — Тиора резко выбросила Марка из раздумий в реальность. — А вот эту штуку с шипиками лучше не трогать и цветки не нюхать, если не хочешь тут корчиться.

Девочка указала на красивое растение, похожее на пион, с множеством разных цветков и маленькими иголочками вдоль стеблей и по всей поверхности широких листьев, мерно раскачивающееся под своей тяжестью.

— Какое дружелюбное место, — съехидничал Марк.

Они прошли уже больше половины оранжереи, когда услышали тонкий писк откуда-то с другого ряда.

— Ох, я совсем забыла про эту мандрагору, — спохватилась Тиора.

— Мандрагора? Да ты шутишь? — сказал юноша, удивленно приподняв брови.

— Ладно, сейчас у нас нет на нее времени, потом ею займусь.

Под тонкий надоедливый писк, практически граничащий с ультразвуком, Марк с девочкой достигли конца оранжереи.

— Куда теперь? Дверей как-то здесь не наблюдается, — отметил юноша.

Тиора хмыкнула, посмотрев на него исподлобья.

— Я же сказала, что без меня ты тут заблудишься.

«Маленькая выпендрежница», — подумал Марк, но вслух ничего не сказал. Все же она его забавляла такими выпадами.

Рядом с ними находилось достаточно высокое растение с очень широкими листьями. Подойдя к его основанию, Тиора интенсивно потерла стебель, и оно опустило самый большой по площади лист.

— Давай, смелее, — Девочка указала Марку на лист.

— Нет уж, где-то я это уже слышал, теперь твоя очередь, — произнес юноша, скрестив руки на груди.

— Трусишка, — Тиора ловко заскочила на лист, от чего тот немного качнулся.

Убедившись, что никакого подвоха нет, юноша встал рядом с ней, и растение потихоньку начало поднимать их. Когда они достигли потолка, Марк смог рассмотреть все ряды оранжереи. В тоже время было немного страшновато: лист покачивался, и удержать равновесие на нем было делом непростым.

— Помоги мне, — сказала Тиора и указала на плиту в потолке.

Марк сразу же понял, что она имела в виду, и, воздев руки над собой, нажал на каменный квадрат, поднимая его и скидывая куда-то в бок. В тот же момент лист, на котором они стояли, начал поднимать их выше в проем, пока почти не сравнялся с полом следующего помещения. Они поднялись с растения на каменную поверхность.

Далее они прошли еще несколько серых помещений с множеством комнат и дверей, с ветвившимися коридорами, так что Марку показалось, что он уже просто запутался. Тиора ныряла то в одну дверь, то в другую, из проема в проем, неизвестно какими знаками и приметами она при этом руководствовалась, так как комнаты в этой части замка были похожи одна на другую. Юноша же про себя согласился, что без нее, он блудил бы здесь до самой смерти. Наконец, они выбрались к небольшим арочным воротам и остановились перед ними.

— Ну, вот мы и на месте, — сказала Тиора.

— Как-то мне не по себе, — произнес Марк и поежился.

— Не бойся, дедушка Варолиус хоть и строгий, но добрый. Наверняка, он знает все, что тебе нужно. Он очень умный.

— Хорошо, Тиора, спасибо. Ты идешь со мной?

— Конечно! Пропадешь еще без меня.

Марк улыбнулся. Девочка взялась за ручку ворот и тихонько потянула на себя, затем заговорчески подмигнула парню и просунула свою маленькую головку в образовавшуюся прореху.

— Вроде бы все тихо, — шепотом произнесла Тиора. — Идем.

Девочка отворила дверь шире, и они с Марком устремились внутрь. Они вышли на широкую каменную площадку. Перед ними на некотором удалении стояла отвесная стена горной породы, испещренная морщинами-разломами, теряясь вверх, будто в бесконечность. В обе стороны и вниз она также расходилась во тьму без конца и края. Площадка, на которой они стояли, была соединена с маленьким проемом в этой огромной стене каменным немного изогнутым мостом без каких-либо перил шириной не больше метра. Ниже него была пропасть и абсолютная тьма.

Марк и Тиора подошли к началу моста, и когда юноша посмотрел вниз, вверх и по обе стороны, в горле все стало мягким комом, который он никак не мог проглотить. Впереди через мост зиял черный прямоугольник входа в скале. Девочка первая шагнула на серую холодную поверхность и пошла легко, не замечая пропасти под собой. Марка начало немного трясти. Он попытался сконцентрироваться на своих шагах и вперил взгляд в стопы, стараясь не замечать темного пространства по обе стороны неширокой кладки.

— Дедушка! — юноша услышал голос Тиоры, остановился и поднял голову. Из черноты прохода в скале на противоположной стороне им навстречу выплыла фигура в черном балахоне непонятного кроя. Старик не шел, а именно плыл над поверхностью моста, ноги у него отсутствовали. Марк представлял себе седовласого старца, но он был абсолютно лысым, без бороды и усов. По его лицу, будто плугом, время пробороздило глубокие морщины, некоторые из них уже были настоящими впадинами. Когда дед подплыл ближе, Марк увидел, что у него также нет рук и соответственно рукавов на его мешковатой одежде, в остальном же он казался обычным ни чем неприметным стариком.

— Здравствуй, Марк, — проговорил старик. — Наконец-то, ты прибыл.