Точка кипения

Глава 30

У кубинского диктатора Батисты на одном из островов была тюрьма, в которую переделали старую испанскую крепость. Стражники тщательно охраняли только пристань, в остальных частях острова-тюрьмы заключенные пользовались относительной свободой. При желании они могли броситься в океан и вплавь добраться до недалекого соседнего острова. Однако не бросались, поскольку вокруг острова разбрасывались отходы бойни и воды кишели акулами.

Чиж тоже пользовался абсолютной свободой в пределах нескольких соток земли. И он, безусловно, мог попытаться уйти из своей тюрьмы, но топь гарантировала смерть так же неотвратимо, как и акулы.

В остальном Чиж чувствовал себя относительно неплохо. Его снабдили пищей, водой, сигаретами и даже чудесно-вонючей антикомариной мазью Чащина, хотя сначала егерь был против. Комбат прекрасно его понимал. Чащин всех бандитов считал виновниками того, что в глазах людей он стал маньяком-убийцей. Но Комбат видел, какие тучи гнуса вьются островом. Вечером даже костер их не останавливает. Для городского человека атаки тысяч кровопийц будут сродни изощренным пыткам конкурирующей братвы, и Рублев уговорил егеря сменить гнев на милость.

Мысли Чижа поразили бы любого человека, не знай он сути происходящего. Хотя бандит точно знал, что тюремщики сдадут его в милицию, больше всего он боялся, что они погибнут, не устоят против остальной братвы. Чиж никого не убивал, без чистосердечного признания его вообще трудно было обвинить в серьезных нарушениях закона. Скорее всего, суд его оправдает, а на острове он умрет от голода или, отчаявшись, исчезнет на дне болота.

Люди, которые стали Чижу дороже корешей, осторожно пробирались к лагерю бандитов. Комбат сначала подшучивал над Чащиным, зачем-то взявшим с собой фонарик, а потом, сверив направление, удивленно воскликнул:

– Петрович, кажется, один из нас разучился ориентироваться в лесу. Мы сильно забираем вправо.

– Нормально мы ориентируемся, просто я иду безопасным путем, – буркнул егерь.

– Отважные герои всегда идут в обход, – шутливо заметил Комбат.

– Во-во, именно! Вспомни слова бандита. Их там шестеро осталось да огромный пес. Зачем рисковать? Мы должны сразиться с ними, когда нам это будет выгодно, поэтому я и выбрал безопасную дорогу.

Наконец лес поредел, они оказались у каменистой гряды, поросшей отдельными деревцами. Пройдя еще несколько километров, Рублев услышал шум горной реки. Тут Чащин с удивительной для своего возраста ловкостью стал карабкаться вверх по камням. Комбат держался рядом с ним – сказывались не забытые еще уроки Афганистана. Егерь остановился у невысокого кедра и вдруг полез на дерево.

– Петрович, тебе что, шишек захотелось? Ведь не сезон! – насмешливо крикнул Рублев.

И тут же замолчал. На высоте нескольких метров дерево вплотную подходило к отвесному участку скалы. Егерь вдруг шагнул прямо на каменную стену и.., исчез. Комбат изумленно застыл на месте, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь ветви.

– Чего стал? Лезь быстрей, – услышал он рассерженный голос и увидел на фоне камней голову егеря.

Оказывается, ствол дерева находился буквально в нескольких сантиметрах от входа в каменную расщелину. Узкий проход вскоре расширился, и они оказались в большой пещере, дно которой было устлано толстым слоем какого-то странного вещества.

– Дерьмо летучих мышей, – пояснил егерь, и луч фонарика взмыл вверх, ударив в потолок.

Как сказал потом Чащин, такого еще никогда не было. Тысячи летучих существ, издавая бьющий по ушам свист, мгновенно сорвались со своих мест. В полумраке Комбат заметил, как на него устремилась огромная серая масса. Он инстинктивно прикрылся руками и выхватил пистолет.

– Не бойся, они безвредны и превосходно ориентируются в темноте, – успокоил его Чащин.

Действительно, масса разбилась на отдельных летучих мышей и они с ловкостью, недоступной самым знаменитым воздушным асам, маневрировали, облетая застывших людей. Только одна ударилась о выхваченный пистолет и рухнула на пол.

– Все равно противно. А может, их того.., к ногтю? Они же вроде комаров кровью питаются, – сказал Рублев.

– Еще один знаток выискался, ядрена корень. Летучие мыши едят насекомых. Это они с виду ужасные, а на самом деле пользу приносят, их не к ногтю, как ты сказал, а беречь надо. Ладно, идем, пока не сел фонарик.

Сразу за пещерой лаз резко сужался, и большую часть пути им пришлось преодолеть на четвереньках. Егерь как мог помогал Рублеву, но Комбат все равно ободрал себе руки, рассадил колено и лишь чудом не свалился в заполненную водой яму. Несмотря на громадный боевой опыт, Рублев впервые проводил разведку в таких условиях.

Наконец показался свет, они выбрались из пещеры, но выпрямиться в полный рост Комбату так и не довелось. Егерь чуть ли не ползком двинулся к чахлым зарослям из нескольких кустиков.

– Бинокль, – скомандовал он таким голосом, каким хирург во время операции требует у ассистента скальпель.

Комбат осторожно выглянул из-за куста. Каменная гряда резко уходила вниз. Чуть дальше простирался галечный берег реки и густой лес, а между ними изрытая ямами и траншеями земля.

– Ай-яй-яй, какой лес загубили, мерзавцы. Он здесь тысячи лет рос, и никто его не трогал, ни цари, ни коммунисты. А эти… – тут Чащин, не найдя подходящего определения, матерно выругался.

Экскаватор яростно вгрызался в землю. Его ковш захватывал грунт, ссыпал в кузов мини-грузовика, и тот доставлял его к какому-то замысловатому устройству. Там что-то громко стучало, били струи воды, мутными потоками уходившие обратно в реку, и росли груды камней. Комбат сразу засомневался в правильности своих выводов. Здания так не возводят. Может, тут добывают камень для строительства, поскольку разбалованных иностранцев не устраивает кирпич, а тем более панельные сооружения? Глупости. Камня вокруг сколько угодно, верх идиотизма добывать его из земли, да еще мыть после этого. Выходит, прав был Чиж, на территории заказника идет наглый грабеж природных богатств, принадлежащих государству.

Но офицерская выучка не позволила Рублеву долго предаваться абстрактным рассуждениям.

– Дай-ка, – протянул он руку к биноклю. В поле зрения он заметил лишь троих охранников. Остальные либо отдыхали, либо ходили по лесу. Комбат верно рассудил, что большой дом предназначен для рабочих, а в маленьком жили бандиты.

– Хорошо бы жахнуть по нему ночью из гранатомета. Всю бражку одним махом накрыли бы. Жаль, что его у нас нет.

Не было у них и снайперской винтовки. Для другого индивидуального стрелкового оружия расстояние между ними и лагерем было слишком велико. Тщательно обозревая местность, Комбат заметил хорошее укрытие между их наблюдательным пунктом и бандитами. Оттуда уже можно было вести огонь из охотничьего ружья и, при умении, из короткоствольного автомата. Но пространство между укрытием и наблюдательным пунктом было открытым, все просматривалось как на ладони. Подобраться к нему можно было только ночью. Комбат равнодушно скользнул взглядом по реке. Для кино водный путь стал бы кратчайшим к победе. В горячий полдень благородные мстители выскакивают из воды и косят врагов меткими очередями, а главаря берут в плен или убивают в рукопашной схватке. Но в действительности даже с неба атаковать было проще. Единственной нормальной позицией оставалось то самое укрытие. Комбат еще раз внимательно осмотрел его и толкнул в бок Чащина:

– Видишь? Засядем там, больше негде.

– Вижу, не слепой, – буркнул егерь. – Эх, надо было мне шлепнуть двух гадов, тогда бы не завертелась эта мясорубка. А еще лучше – выкинуть камни, что у мужиков взял. Да кто ж тогда знал?

– Каких гадов? – удивленно спросил Комбат.

– Идем, на обратном пути расскажу. И почему я раньше не догадался?

Возвращение далось Рублеву гораздо тяжелее.

В темноте он еще раз ударил о камень травмированное колено и шел, слегка прихрамывая. Чащину это было только на руку, ведь Комбат, увлекаясь, брал слишком быстрый темп.

– Все началось еще при Горбачеве, – рассказывал егерь. – Я застукал в лесу двух наших мужиков, они чью-то нору разрывали, кажется барсучью, а может, лисью, и решили от меня откупиться, сунули красные камешки, найденные в этой самой норе. Ну, я и подумал, мужики особого вреда причинить не успели, зато для государства большое дело сделали. К тому же они свои, местные. В общем, отпустил я их с миром, а камешки забрал и отправил в Академию наук. Месяц жду ответа, два, три, год – нету. Зря, думаю, побеспокоил ученых людей, простые оказались камешки, не драгоценные. С тех пор минуло лет пятнадцать. И вдруг, кажется в мае этого года, но точно уже после того, как Лексеич Антона застрелил, встретил я аккурат на том месте, где сейчас экскаватор роется, двух типов. Один землю таскал, а второй ее промывал и бумажкой передо мной размахивал. Надежная такая бумажка, с печатями и подписями, и я, дурень, успокоился, хотя их рожи мне сразу не понравились, особенно того, который землю носил. Я еще тогда подумал, что ему надо вагоны грузить или вышибалой работать. И только сейчас, Борис, я наконец-то понял: это были разведчики мафии.

Комбат был уверен: только большие деньги могли заставить московских преступников забраться в глухой медвежий угол. Блеск дорогих самоцветов слепил им глаза и разум, толкая на целую вереницу убийств. Рублев слабо разбирался в драгоценных камнях, но знал, что ведущее положение среди них занимают алмазы, изумруды, рубины, сапфиры и жемчуг. А Чащин говорил о красных камнях.

"Значит, рубины, – догадался Рублев. – Камни цвета крови. И пролилось ее из-за них уже предостаточно. А сколько еще прольется!”