Точка отсчета

I. О дивный новый мир

Макс облизнулся.

Растительное масло на сковородке приятно шкворчало, поджаривая мелко нарезанный лук вперемешку с перетертой морковью. Глянцевая поверхность овощей серебрилась, желтила, испуская знакомый каждому с детства аромат, проникающий в самые глубины голодной души.

С щелчком острие короткого кухонного ножа прокололо тонкую пластиковую пленку упаковки. Схватившись за появившийся край, юноша потянул его вбок и сорвал ее окончательно, после чего аккуратно переложил прохладную вырезку на разделочную доску, предварительное промыв под водой из-под крана.

Он не стал усердствовать в этом процессе. Филе индейки было нежным и требовало к себе такого же отношения. Если слишком стараться в параноидальной попытке смыть все следы жизнедеятельности некогда цельного организма, мясо становилось рыхлым будто губка.

Приятная мягкость разлилась по пальцам.

Макс взял в руки нож побольше, мимоходом помешав жарившиеся на среднем огне овощи, и в несколько быстрых движений разрезал мясо поперек и параллельно, от чего на доске остались лишь ровные розовые квадратики величиной с сахарный кубик.

— Прелестно, — одобрительно кивнул он.

Рука потянулась к стоявшему в уголке соевому соусу, но сразу же остановилась. Сегодня хотелось чего-нибудь попроще. Грех портить такое мясо, когда можно сполна насладиться его первозданным вкусом.

Овощи дошли.

Переложив поджарку в отдельную посудину, юноша промокнул использованное масло бумажным полотенцем и подлил каплю нового. Подождал, пока то достаточно раскалится и аккуратными движениями выложил на сковороду маленькие кусочки мяса.

Тут наступало самое сложное. Кулинарии он учился путем проб и ошибок, предпочитая личный опыт. Раньше его подобное не особо интересовало ввиду скудных возможностей, а теперь в нем воспылал дух экспериментатора, и спустя несколько испорченных блюд он понял, что мясу сначала надо придать корочку на большом огне, и затем довести на медленном, чтобы корочка сдержала весь сок.

Наверняка какой-нибудь знающий шеф-повар пришел бы в ужас от таких неуклюжих действий, однако Макс готовил для себя и так, как ему нравилось, наслаждаясь всем процессом от начала и до конца.

В кастрюльке на соседней конфорке подал голос рис. Тонкая крышка дрыгалась, постукивала, пока внутри яростно кипела вода, и Макс поторопился убавить огонь.

— Так, а теперь засечем время…

Ровно пятнадцать минут. За этот срок вся вода выкипала, и рис становился таким, как надо: чуть рассыпчатым и липким, идеально-белым, так что хотелось сразу же закатать его в лист нори и съесть под соусом прямо так, без каких-либо добавок.

— Сегодня обойдемся без изысков.

Не замечая этого, юноша стал тихонько мычать под нос вцепившуюся в мозг мелодию из рекламы. Настроение сегодня оказалось на редкость приятным, самым подходящим для обычной домашней готовки, и его не испортил даже взорвавшийся прямо под окном протестант.

К чему все эти тревоги?

Конечно, печально, что дорогу перекрыли, и у дома до сих пор выли полицейские сирены вкупе с машинами скорой помощи, но к черту всю их мышиную возню.

Мясо шипело, выделяя немного жидкости, от чего масло слабо брызгало, оседая на стенках сковородки. Юноша добавил щепотку соли и столько же перца, взялся за деревянную лопатку и аккуратно все перемешал.

В воздух поднялась еще одна порция потрясающего аромата.

Пары минут хватило, чтобы индейка из розового приобрела ровный белый оттенок, и он убавил пламя. Секунду подумал, стоит ли накрывать сковородкой и в итоге решил оставить как есть, чтобы насладиться запахом.

Зазвонил натужно телефон. Какая-то новая навороченная модель, с сенсорным экраном и огромной камерой на задней панели, которая то и дело царапалась, стоило как-то не так положить.

Дрянная вещица. Он не пользовался даже десятой частью всех ее возможностей, поэтому не представлял, на кой черт ему всучили этот несуразный обрубок. Одного надежного кирпича с кнопками вполне бы хватило для вызовов.

Макс глянул на экран.

Марта, все как обычно. Больше ему никто не звонил, и это хорошо. Если бы еще данная падшая женщина не дергала его каждый час, жилось бы куда спокойнее.

Юноша взглянул на таймер электронных часов и просто проигнорировал звонок. Сейчас его куда больше интересовали заботы желудка.

Он убавил огонь под сковородкой еще, перемешал в последний раз и накрыл все прозрачной крышкой, что тут же покрылась полупрозрачным слоем конденсата.

— Прелестно, — еще раз пробормотал он под нос.

Голос его звучал уже не так радостно, и это было заметно, поэтому он устало вздохнул, отошел к подоконнику и сделал глоток терпкого ромашкового чая, чтобы успокоиться.

— Ха-а-ах.

В последнее время у него входило в привычку вот так вот вздыхать, наблюдая из окна за прохожими.

Вид тут был скудным, куда хуже, чем на прошлой квартире, откуда его выгнали за спаленную проводку. Один замшелый магазин, пара аптек, которые почему-то находились в одном и том же здании, словно заставляя покупателя делать выбор (ох уж эта конкуренция), и несколько низеньких пятиэтажек с шедшей мимо старой автомобильной дорогой, постоянно шумящей из-за таких вот идиотов.

Странно, но данный закуток на окраине города сильно полюбился всяким самоубийцам, которые приходили сюда покончить с жизнью и выразить таким образом свое недовольство нынешней системой. Ну, или просто умереть, Макс уж не особо лез в их пустые черепушки.

В любом случае, аренда благодаря этому снизилась почти вдвое, и он был этому благодарен. Пожалуй, это единственное, что как-то волновало его в подобной ситуации, такая вот история.

Когда настало время, он вернулся к плите, добавил к мясу поджарку и вывалил сверху вязкий томатный соус из банки. Перемешал.

Телефон под рукой продолжал дребезжать, исходя истеричной вибрацией. Марта даже умудрилась отправить с десяток СМС, требуя немедленно взять трубку.

Макс молча воззрился на горящий экран. Вытащил из-под кухонного шкафчика небольшой молоток и замахнулся.

Бах! Бах!

Тяжелые удары сотрясли столешницу. В воздух брызнули осколки стекла и пластика, щедро обсыпав пол. Телефон подпрыгнул, жалобно взвыл расколотым динамиком и замолчал навсегда, жестоко расчлененный на три части, бултыхающиеся теперь на тонких проводках.

Макс триумфально ухмыльнулся и продолжил мычать песенку из рекламы. Настроение сразу же поднялось, а тут как раз подоспела еда.

Когда время вышло, он выключил газ на обеих конфорках, снял крышку с риса и накрыл кастрюлю сложенным вдвое кухонным полотенцем, чтобы убрать лишнюю влагу.

Подлива, если говорить по-простому, получилась как надо. Без лишних специй, томатный соус лишь подчеркивал нежный вкус индейки, а не подавлял его. Чуть соли, нотка молотого перца и немного обычной овощной поджарки – самое то для приятного домашнего обеда.

Попивая ромашковый чай, юноша убрал полотенце и бережными движениями перемешал рис от края к центру, чтобы не размолотить все в невзрачную кашу. Выложил рис на тарелку и полил сверху густой подливкой, которая медленно растеклась по воздушным белым зернам, пропитывая их своим соком.

Желудок в предвкушении заурчал.

В то же время в дверь начал настойчиво кто-то ломиться. Тяжелый гневный стук донесся со стороны коридора. Звучал он настойчиво и ускорялся с каждой секундой, будто в доме вдруг разгорелось адское пламя, и единственным путем наружу стала его квартира.

Макс еще раз попробовал на язык соус. Было жаль, и все же он спокойно достал вторую тарелку и зачерпнул еще порцию риса с мясом.

Стук никак не прекращался. Незваный гость барабанил и барабанил. Еще немного – и наверняка соседи начнут опасливо заглядывать в глазок, чтобы понять, к кому это сегодня наведались коллекторы.

Он только снял эту квартиру и проблем не хотел, поэтому, разложив на столе тарелки с едой и пару стаканов, Макс поставил ложки и отправился открывать.

Ключ с щелчком провернулся в замке.

Как и ожидалось, на пороге оказалась Марта.

Запыхавшаяся женщина с красным от прилившей крови лицом нагло ввалилась внутрь, запачкав только что вычищенный коврик грязными армейскими ботинками, и схватила его обеими руками за ворот домашнего халата.

Удивительная сила для таких тощих спичек.

— Ты! — на него дыхнуло мятной жвачкой и сигаретным дымком. — Ты какого хрена трубку не берешь?!

Макс слегка пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах, и молча воззрился на нее сверху-вниз. Роста в Марте едва переваливало за метр шестьдесят против его метра восьмидесяти и вкупе с худощавой фигурой (кожа да кости, как выразилась бы его бабушка) в злости она выглядела буквально как бешеный хорек, решивший помериться силой с немецкой овчаркой.

— Трубка сломалась, — после паузы ответил он наконец.

Взгляд женщины недобро вспыхнул. И без того тонкие губы поджались, крылья носа начали раздуваться, и тяжелое дыхание с новой силой разнесло вокруг запах дешевых сигарет.

— Сломалась?! — взвизгнула она. — Ну не свисти мне тут! Наверняка ты сам ее раздолбал, как в прошлый раз!

Макс, телепаясь на месте из стороны в сторону, пока она трясла его за ворот, отвернулся и уставился на стоявший в углу холодильник.

Стоило на днях его разморозить, а то совсем издох.

— Я же просила! Просила перестать ломать все подряд и отвечать на звонки!

Осознав, что не добьется от него никакого сожаления, Марта оттолкнула его в сторону и недовольным топотом зашагала в сторону кухни, от которой доносился приятный аромат свежей еды.

— Разуйся.

Макс взял с полки гостевые тапочки, но свирепый хорек окинул его ненавидящим взглядом, и юноша поставил их обратно.

— Как некультурно…

— Не тебе мне про культуру втирать! — донеслось уже из-за угла. — Твою мать! Так и знала, что ты его раздолбаешь! Вот скажи, зачем? Можно же было просто выключить!

Он отправился следом, печально осматривая покрытый серым песком пол, только утром отмытый со специальным средством и блестящий неземной чистотой.

— Я же сказал, что не люблю эти сенсорные экраны. Они никогда нормально не реагируют на мои пальцы, и всегда тыкаешь не туда.

— А я уже говорила, что хорошая камера нужна, чтобы записывать все происходящее внутри! Нам необходимы данные об аномалиях, и не так легко, знаешь ли, найти технику, которая выдержит все эти помехи!

— Ну так купи мне кнопочный, а такой выдавай только на вылазках. Или дай камеру. Это же куда проще, чем каждый раз покупать новый.

Макс поднял кувшин со свежим морсом и разлил его по стаканам.

Марта снова обдала его пылающим взглядом, но куда с меньшей интенсивностью, чем раньше. Видимо, ярость ее немного утихла от вида еды, и сейчас он ее лишь раздражал до чертиков.

Она схватила вилку и сразу же накинулась на пищу, принявшись поглощать ее с удивительной, даже опасной для желудка, скоростью.

Неодобрительно покачав головой, Макс сел на стул напротив и приступил к трапезе. В отличие от гостьи, он перемешал для начала все ингредиенты, промочил горло морсом и только потом перешел к долгожданному блюду.

— Блин, — проворчала она уже спокойнее, — я просто хочу, чтобы ты наконец начал понемногу вливаться в жизнь. Целый год прошел с тех пор, как наши взяли тебя в оборот, а ты до сих пор только торчишь дома целыми днями и листаешь одни и те же книжки. Не удивительно, что все думают, что ты поехавший.

Марта оторвалась от еды. Мелкие зерна риса прилипли к ее губам, чуть-чуть осталось на подбородке. Щеки раздулись как у хомяка, из жадности затолкавшего в рот весь корм.

— Вот что я скажу, — слова были едва различимы из-за набитого рта; в Макса указующе уперлась красная от соуса вилка. — Ты и есть поехавший, понял? Психопат агрессивный. Ведешь себя как нормальный, но признайся, накатывает на тебя иногда шиза, а?

Макс пожал плечами. Положил на язык кусок мягкого мяса и принялся жевать.

— Поэтому тебе и нужен интернет. Хотя бы иногда смотреть на мир, привыкать. Ну или начни с кем-нибудь переписываться. С девушкой какой-нибудь. Приложений для этого развелось просто океан. Разве не хочется?

Голубые глаза, по-кошачьи хитро прищуренные, внимательно следили за реакцией Макса, однако у последнего не дрогнул ни единый мускул, и Марта разочарованно фыркнула, вернувшись к индейке. Создавалось такое впечатление, что бедная птица чем-то провинилась перед ней в прошлой жизни, настолько жестоко ее сейчас поедали.

— У вас тут опять кто-то лопнул? Вся дорога у подъезда в ошметках. Полиция территорию перекрыла, скорая людей в машины грузит. Говорят, аж шестерых костями задело, у одной бабы руки как у ежа утыканы.

Макс поморщился.

— Ешь молча, — коротко ответил он.

Марта снова фыркнула.

— Приказывай еще тут мне, иждивенец. Вот когда слезешь с моей шеи, тогда и распоряжения давай.

— Я никогда не смогу слезть с твоей шеи, потому что меня на нее надежно посадили. Скажем так, намертво приклеили до смерти, твоей или моей, — безапелляционно заявил юноша. — Спасибо, что хоть деньги платите, иначе до сих пор пришлось бы торчать в твоей вонючей берлоге.

Марта не рассердилась. Только сгорбилась немного и уставилась в тарелку. Маска наигранной злости спала с ее лица, явив на мгновение истинные эмоции.

Доедали они уже в тишине. Женщина без энтузиазма добила остатки риса, покопалась в кармане короткой кожанки и положила на стол длинный увесистый ключ, покрытый слоем ржавчины.

— Что это? — спросил Макс при виде грязной вещицы на белой клеенке.

— То, что ты просил. Правда именно тот раздобыть не удалось, мужик оказался на редкость принципиальный. Так что это замена. Адрес получишь, когда выполнишь свою работу.

Юноша перевел взгляд на прикрытое вьющимися черными волосами лицо. Кажется, в этом году ей уже перевалило за тридцать, но выглядела она, несмотря на образ жизни, лет на пять младше без единой капли косметики. Кроме, разве что, темных теней вокруг глаз.

— Значит, нашелся еще один?

Воздух вокруг потяжелел. Голос его звучал мрачно, безрадостно.

— Нашелся. С утра наткнулся какой-то велосипедист. Спускался вниз по холму, наехал на скорости. Беднягу распилило надвое, а его железный конь расплавился на месте. Вот тебе картина: ноги торчат в луже металла и резины, а туловище дрыгается метра на три дальше.

Макс оторвал от рулона кусок бумажного полотенца и передал Марте. Та благодарно кивнула и вытерла губы.

— Живой?

— Угу. До сих пор у нас лежит. Ничего не говорит, только орет без конца от боли. Лекарства не помогают, так что, как получат согласие от семьи, отправят на утилизацию. А у него жена, дети… И самому даже тридцати нет, спортсмен хренов.

Голос ее едва заметно задрожал. Очевидно, за несколько лет своей работы в исследовательском отделе она еще не привыкла к таким случаям. А стоило бы уже.

Чтобы подбодрить напарницу, Макс коротко сказал:

— Что ж, такова его судьба. Ничего не поделать.

На лице Марты появилась гримаса непонимания. Женщина повернулась к нему и покачала головой.

— Какая к черту судьба? Что ты несешь?

Макс беспомощно развел руками и ответил:

— Судьба сдохнуть до тридцати, очевидно.

— Бесчувственный ты ублюдок! — снова начала она злиться.

Юноша глотнул морса. Приятная кислинка растеклась по языку.

— Будь он стар и одинок, ты бы жалела его меньше? Тогда ты не менее бесчувственна, чем я, так еще и лицемерна. Да и вообще, когда, как ты говоришь, «лопается» один из наших, не больно это тебя и трогает.

Хлоп!

Ее ладонь громко треснула по столу. Брови сердито нахмурились, и рот слегка приоткрылся для очередной тирады, но в последний момент она сдержалась и лишь сухо сказала:

— Адрес после работы. Жду тебя в девять вечера у подъезда.

С этими словами Марта замолчала и поднялась со стула.

Провожать ее он не стал.