Толян и его команда

Глава 41

Я уже принял две таблетки йода, «калия йодид» называется. Говорят, помогает. С собой тоже взял на всех. Только где эти все? Особенно Вика. Вот «динамо»! Зачем тогда меня лапала, лишь раззадорила? Только Виктор на месте, судя по звукам из комнаты парня. Кстати, они затихли чего-то, может, уснули?

— Пока, Толя! — на кухню заглянула уже одетая Настя, а следом тоже одетый Виктор.

— Я провожу, а ты можешь у меня в комнате располагаться, или на диване в зале, — проинформировал друг. — На обратном пути в школу зайду, обещал ребятам вина принести.

— Ночь же? — удивляюсь я. — Какая школа?

— У нас сейчас военные сборы проходят от военкомата. Все одноклассники мои, кроме меня и Вани, там, и ночуют там же. — У Вани с сердцем что-то, а я спортсмен, меня ради сборов освободили.

И эти тоже ушли! Я один в квартире, и как спасать их? Трель телефона … Тянусь к трубке, руки не дрожат, но общий мандраж присутствует.

— Толя, дай кого-нибудь из моих. Срочно! Разбуди! — слышу сквозь хрипы в трубке голос бати Вики и Виктора.

«Жив, и то хлеб, а что-то явно случилось»! — понял я.

— Нет никого, Витя пошёл провожать девушку, а Вика гуляет со своим знакомым, — признаюсь я.

А фигли мне их покрывать?

— Черт, поискать сможешь? Куда они могли пойти? Хотя нет, сиди дома, — расстроился дядя.

— Стойте, дверь открывается, кто-то вернулся, — крикнул я в трубку, услышав звуки входной двери.

Пришла Вика. Помада размазана, на колготках дырка. Помотал деваху ухажёр.

— Да, пап! Что? А почему не можешь? Ладно, я поняла, — пьяно, но внятно отвечает дочка.

— Что? — вперился взглядом в девушку я.

— Не знаю, сказал, что утром расскажет, пока говорить не может, — растерянно произнесла Вика. — Но первый раз он такой серьёзный. А где, говоришь, Витька? С этой козой ушёл?

— Если ты козой Настю называешь, то да. Но он потом собирался в школу свою зайти, мол, там пацаны его ждут, — выдаю информацию я, размышляя, что делать прямо сейчас.

— Точно! У них же в десятом сборы военные! Там он! Надо позвонить. Так… телефон найду только.

— Кому звонить? Кто трубку возьмёт? — спорю я.

— Ай, да у них там дневальный стоит круглые сутки. Играют в армию мальчики, и телефон рядом я видела, наверняка с учительской принесли.

Пьяная, а соображает!

— Витьку позови, это его сестра! Чё ты врешь, он к вам с винищем пошёл! Саш-ш-ш, ну какой пост, все спят, сбегай, срочно, его отец ищет, — беседует с кем-то знакомым Вика. — Через десять минут дома должен быть, отец звонил, что-то важное хотел сказать, ругался, злой как черт был!

Последние слова были адресованы уже брату, которого доставили к трубке минуты за две.

— Ну, за десять не дойдет, даже бегом тут минут пятнадцать! Успеем? — Бухая Вика села ко мне на колени и засосала ухо поцелуем.

— А Артур не обидится? — подколол я. — Он такой тихий был сегодня, с чего это?

— Я сказала — не дам, если хоть слово против тебя скажет или в драку полезет!

Вот что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Оторва! Она что, меня спасала? А может, гори оно всё огнём? Пятнадцать минут? Да у меня бабы больше недели не было — за три управлюсь! Но не вышло, слышим звуки открывающейся двери. Витёк? Нет. Роза Михайловна вернулась со смены — она на хлебозаводе работает, — и что-то рано.

— Спите? — негромко спросила тетка ещё из прихожей.

— Иди, тормозни её, я пока умоюсь, — пихнула в бок меня любвеобильная девушка.

— Вика тут, а Виктор минут через десять будет, — вышел я к маме, загораживая той проход в комнаты.

Зря, мама первым делом зашла в туалет, руки помыть. Вика наверняка смывает косметику на кухне, там тоже вода журчит.

— А ты чего вернулась? Тоже папка звонил? — спросила уже умытая Вика.

— Да, велел домой идти, ничего не сказал, зараза. Как бы чего там не случилось, — не заметила рваных колготок дочери мать. — Согрей чайник.

— О, мама, ты дома? — минут через десять появился и Виктор.

— Сын, ты выпил, что ли? — отмерла мама. — Аптечку принесите вторую.

— Думаешь, авария? — метнулась моментом Вика.

В руках у неё армейская аптечка, только без промедола. В коробке лежали белые пеналы с таблетками, сбоку на крышке инструкция, но боком читать неудобно. Нам всем дают по две таблетки того же «калия йодида» и ещё что-то, боковым зрением читаемое на открытой коробке как «цистомин».

Идём в зал. Мать чисто механически начинает убирать еду, оставшуюся с вечера. Молчит, скорее всего за мужа волнуется. Я помогаю, Вика моет посуду. Спать никто и не планирует.

Звонок телефона, я успеваю к трубке первый.

— Викторию Артемьеву позовите! — требует позвонивший.

Голос сухой, уставший.

— А что случилось, ночь вообще-то? Ты на часы смотришь? — я отпихиваю руки всех троих Артемьевых от трубки.

— Ей нужно срочно прибыть в медсанчасть 126, — счел нужным пояснить тот же усталый голос, полагая, что случайных людей в доме ночью не должно быть.

— Она уехала в Киев к тётке на два дня, утром сообщу, — вру я.

— Не надо тогда, — ответил собеседник и положил трубку не прощаясь.

— Толя, ты идиот?! — взорвалась Вика. — Кто звонил? Почему врёшь?

— Толечка, спасибо, всё правильно сделал, — неожиданно обнимает и целует меня до этого не сильно довольная моим обществом тетя Роза. — А ты, дочь, не ори, без тебя справятся!

— Авария если, то может радиационный фон подняться, тебе здоровье не жалко? — поясняю я.

— Это мой долг! Я врач! Будущий. А если людям помощь нужна будет? — выпрямилась гордо Вика.

— Ты что, присягу советского врача уже давала? — хмыкнула Роза Михайловна.

— Да, медсестры же не дают клятву Гиппократа, — добавил я.

— Нет у нас клятвы, у нас присяга, и да — не давала, — признала Вика.

— Эх, был бы отец, могли бы радиацию измерить, у нас дома есть и дозиметр, но пользоваться им не умею, — перевела тему разговора мама.

— Я могу, — быстро предложил помощь я.

— Да? И откуда такие знания? На НВП этому не учат, — пробурчала Артемьева-старшая, уходя в зал за прибором.

В армии довелось узнать. Здесь тот же прибор «ДП-5В». Измерить на нём гамма-излучение нетрудно. Чего там уметь? Включил на прогрев, пробежался по диапазонам, следя за стрелкой и щелчками в трубке, и замеряй. Ставлю сразу третий поддиапазон с множителем сто, надеюсь, не четвертый тут уже — там от 500 до 5000 мР/ч.

Так и есть — трехкратное превышение нормы!! Прибор показал 150 мР/ч. Можно поднять заслонку и измерить бета-излучение, но цифры неважны уже.

… Авария всё-таки случилась!

— Три нормы, — отвечаю я на немой вопрос мамы.

— Немного же, — успокаивает Витька, видя, как та поменялась в лице.

— Это значит, что-то случилось. Нам тут не много, щели заткнём, ещё меньше станет, а вот отец твой в самой гуще, — поясняю я. — Уезжать надо. Машина под окнами.

— У тебя точно прав нет, у моих тоже, у меня есть, но я мужа дождусь, — нервно отвечает на моё предложение Артемьева-старшая. — А вы вещи собирайте, документы.

Стою, разглядываю лес, который закрывает от нас станцию. Пожара или дыма не видно.

— Спасибо, Толя, если нужно будет что, обращайся, и извини за нервы вчера, такой глупостью голова занята была, — тихо сказала Роза Михайловна.

Отец приехал раньше, чем планировал — вместо восьми с небольшим приехал часов в шесть. Открыл дверь своим ключом, и ему на шею бросилась жена. А я вот наоборот отошёл подальше.

— Пожар, — коротко пояснил мужик.

Дальше они ушли к себе в комнату, а мы втроём собрались на кухне. От нечего делать опять замеряю радиацию. Упс! Пришлось включать следующий множитель, радиация сейчас 1220 микрорентген в час! И это в бетонном толстостенном доме. В это время в кухню вошёл переодевшийся мужчина.

— Так, ребята, все втроём сейчас на нашей машине поедете в Киев. И не спорь, — обратился он к вскинувшейся дочке. — Раз уж сообщили, что тебя нет, то тебя нет. Спасибо, кстати, Толя.

Руки не подал, да и я не рвался пожимать.

— Фон будет расти, мы на станции замерить не смогли, у нас есть дозиметры до тысячи рентген, но один сломан, второй недоступен. Вот так бывает, а мелочь всякая зашкаливает.

— Реактор взорван? — прямо спросил я.

— Это секретная информация, если проблем не хотите, помалкивайте. Есть шанс, что нет. Был только пожар, уже потушили. Пострадавших в санчасть везут. Мне повезло — был в операционном зале и успел тормознуть эксперимент. Может, не посадят. … Вызвали пока на допрос, но намекнули, что увезут в управление в Киев. Не хочу бросать станцию, но я временный сотрудник от НИИ, и квалификации на то, чтобы что-то делать при аварии, у меня нет.

Ну, это и хорошо, а вот если он и правда успел хоть что-то изменить в лучшую сторону, то есть надежда отделаться малыми потерями. Уверенности в этом у меня нет, да и при таком фоне Припять всё равно эвакуируют. Вряд ли я в скором времени узнаю о чем-либо. Помню, в прошлом услышал об этом уже в середине мая, и то как-то мельком по телеку упомянули, без подробностей. Но я тогда к экзаменам готовился, к школьным и в вуз.

— Выходим, — скомандовала тетя Роза.

Никаких признаков аварии, дыма, там, или огня какого, видно не было, и вообще обстановка вокруг спокойная, вроде как и не случилось ничего.

— Давно я машину не водила, — вздохнула Роза Максимовна. — Дочь, ты на заднее сидение с братом, и ложись головой ему на колени, одеялом вот накройся, будто спишь, пока из города не выедем.

— Теперь ещё и прятаться?! — зло спросила Вика. — Ма-а-ам, а папу посадят?

— Да хоть и посадят! Зато жив будет, — зло сказала мама, будто прочитав мои мысли.

Мимо проехала пожарка, без сигналов. Ясно куда едет. Потом над нами пролетел вертолёт, тоже на станцию. Попался навстречу и тентованный военный транспорт, кто сидит в кузове и так понятно — солдатиков отправляют на оцепление. Тормознули нас в первый раз только в Чернобыле. Времени на моих часах было около семи. Интересно, фонить они будут? Стремно носить — если да. Или не успели вещи так быстро нахватать?

— Сержант Дергачев, ваши документы, — козырнул гаишник на выезде из Чернобыля.

Пост тут стационарный, но два уазика намекали, что уже усиленный.

— Роза Максимовна, кто с вами? — внимательно изучив документы, спросил дядя с мощной бычьей шеей и сломанным ухом.

— Дети со мной! Мы что-то нарушили? — спокойно спросила водительница.

— Документы есть, парень? — не отвечая ей, спрашивает меня сержант.

— Делать нечего вам? Я спортсмен, член сборной СССР по боксу, — недовольно достаю документы я.

— Точно! Думаю, где я тебя видел?! Нас награждали вместе в «Динамо» знаком «За спортивное мужество»! Не помнишь? — обрадовался гаишник.

— Имя забыл, помню что борец, — наугад сказал я, имея в виду его искалеченное ухо.

— Дзюдоист, — поправил меня сержант, — Владимир я.

— А почему тут стоите? Да так рано?

— Сами не знаем, поставили на досмотр, вон усилили парнями в штатском, — Володя кивнул на «уазик». — Всё в порядке у вас, езжайте.

— Ма-а-ам останови, мне в кустики надо, — жалобно попросила дочь, выглядывая из-под одеяла.