Только между нами

Глава 9 Последствия

Жизнь после ночи с Брейди стала напоминать просмотр черно-белого фильма. На самом деле все было неплохо, но чувствовалось, что чего-то не хватает.

Лиз окунулась в повседневную рутину — уроки, газета, сон. Все это были важные и необходимые вещи, но она чувствовала себя без него, как-то безрадостно. Для нее не было типичным привязываться к кому-то, она обнаружила, что не совсем понимает свои чувства к нему. Они разговаривали всего дважды за сравнительно короткий период времени, фактически она едва его знала. Кроме того, они вместе поехали в его гостиничный номер, хотя это было нелепым. Она не относилась к тем девушкам. Когда произошла их ночь, она так и не могла решить, понравился ли ей Брейди на самом деле, или это было только слепое увлечение.

В любом случае, ее мало это волновало, она просто хотела большего от него.

Вместо этого, она застревала на летних лекциях по журналистике, занятия были очень интересными, и она полностью влюбилась в преподавателя, которая вела у нее в предыдущем семестре, и это была одна из основных причин, почему Лиз взяла у нее дополнительные уроки. Профессор Майрес была не такой уж строгой на летней сессии. Она принимала во внимание, что Лиз писала статьи, поэтому могла заниматься своей колонкой в течение семестра, что снимало с ее плеч огромный груз. У Лиз появилась возможность намного больше сосредоточиться на местных выборах, чем она могла ожидать, и поэтому она полностью погрузилась в расписание выборной кампании.

Как правило, сезон выборов проходил в летнее время, в неистовых заседаниях, до тех пор, пока осенью не начинались школьные занятия. Но поскольку сенатор Эббот и председатель Хантингтон объявили о своей отставке весной, соперники активизировались и начали появляться, словно полевые цветы. Она сконцентрировала все свои усилия на кампании Палаты представителей, по выборам от Северной Каролины, а потом переключилась бы на сенат. Три основных кандидата появились по обе стороны выборной гонки в Палату Представителей, и Лиз решила начать свою колонку, в которой каждый день писала об одном из участников.

Сейчас был уже шестой день, и Лиз оставила лучшего из них напоследок.

Она смотрела на фотографию Брейди, которую выбрала из тех снимков, что сделал Хайден на пресс-конференции в Роли. Здесь Брейди был без его привычной харизматичной улыбки, и на самом деле он выглядел серьезным. Лиз было интересно, в какой момент его сфотографировали. Он выглядел так, как будто смотрел прямо на нее. Она вся собралась под его пристальным взглядом и встала, словно загипнотизированная.

В офисе газеты стояла мертвая тишина, и все освещение было уже погашено, за исключением офиса Хайдена, который она оккупировала на лето. Она зевнула, немного растерев затекшую шею. Было уже за полночь, прошел час, как закрыли все здание, и она была рада, что у нее есть ключ доступа ко всему помещению.

Лиз выключила свой ноутбук и засунула его в рюкзак. Она слишком много работает, пытаясь заглушить необъяснимое чувство вожделения, которое овладело ее телом. Виктория уехала на все лето, поэтому Лиз практически жила в редакции, избегая тишины.

Она окинула напоследок помещение, убеждаясь, что ничего не забыла, прежде чем взять свой рюкзак и уйти, и нащупывала на стене выключатель, озаряющий открытое офисное пространство. Как только она нашла его, услышала телефонный звонок, доносившийся из офиса.

Никто никогда не звонил в офис газеты в столь позднее время. Ей пришлось вернуться назад в кабинет, схватив трубку, она произнесла:

— Алло?

— Здравствуйте, я пытаюсь разыскать Лиз Доугерти, — сказал женский голос на другом конце провода.

Брови Лиз поднялись вверх в полном замешательстве, это было очень странно. Человек спрашивал конкретного репортера, только в редких случаях. Хайдену звонили часто и просили присутствовать в определенных местах, потому что каждый на кампусе знал, кто он. Обычно это было связано с уже написанной статьей, которую написал журналист или которую предполагали написать, но в большинстве случаев, это был кто-то, кто не мог дозвониться до своего друга на мобильный. Но лично Лиз никто и никогда не звонил, и не просил к телефону.

— Эм... да, это Лиз. Кто говорит? Уже слишком поздно, — напомнила она женщине.

Хотя, как она могла не знать, что была уже полночь, Лиз не понимала.

— Это Хизер Феррингтон, главный пресс-секретарь сенатора Брейди Максвелла.

У Лиз отвисла челюсть. Она не шутит? Когда она ушла из номера отеля Брейди в прошлые выходные, то была уверена, что больше никогда от него ничего не услышит. Он получил, что хотел, и, хотя говорил, что встретится с ней снова, она не поверила ему.

— Мисс Доугерти, вы по-прежнему на проводе? — спросила Хизер.

Лиз вернулась из своих воспоминаний.

— Да, я все еще здесь. Чем могу помочь, мисс Феррингтон?

— Мне сообщили, что вы обращались в отдел предвыборной кампании от газеты, чтобы скорректировать свой график? — спросила она в самой снисходительной манере, на которую была способна.

— Да.

— Мы договорились с университетом и определили время публичного выступления сенатора о его баллотировании в федеральную политику. У нас много запланировано поездок на лето, но для сенатора Максвелла является приоритетом выступать в своей альма-матер, — сказала Хизер.

Мозг Лиз был явно перегружен, свалившейся информацией. Брэйди собирается прийти сюда. В ее университет. Ну, вернее в свой университет. В их университет. Не важно! Он собирается прибыть в Чапел-Хилл, чтобы произнести речь. Конечно, это место не было запланировано первоначально для его выступлений. Студенты не являлись его целевой аудиторией на местных выборах, даже если Лиз отчаянно пыталась привлечь внимание к большему вложению средств в студенческое финансирование.

В первый ее год обучения в ходе президентских выборов кампус напоминал кипевший улей, но студенты не прикладывали много усилий для выборов местных политиков. Было ли это связано с тем, что у них был местный представитель в палате общин от родного штата или города (даже, несмотря на то, что они жили в студенческом городке в течение девяти месяцев в году), или они были слишком заняты своей социальной жизнью, по крайней мере, выборы от Северной Каролины не являлось для них приоритетом. Оповестив их о предстоящем событии, она может рассчитывать на двух партийную организацию, созданную на территории кампуса корпуса Y, и несколько других политически активных групп на территории студенческого городка, но это, пожалуй, и все, иногда ей казалось, что она бьется головой о кирпичную стену.

Но если Брэйди решил незапланированно выступить в студенческом городке, возможно, он делал это не просто так. И у нее промелькнула мысль, что, может быть, причина была в ней.

— Университет утвердил место и даже побудили нас рассмотреть возможность делать серию выступлений о предстоящих выборах. Мы еще окончательно не определились с выбором, но поскольку вы наш единственный контакт в университетской газете, то хотели бы вам сообщить, что это открытое мероприятие для прессы. Мы будем отвечать на вопросы после окончания выступления, таково пожелание сенатора Максвелла. Мы надеемся, что вы лично будете присутствовать на этом особом событии, — сказала Хизер тем же снисходительным тоном.

В ее последних словах едва ли чувствовалась просьба, скорее это больше походило на требование. Вся внутри Лиз затрепетала от мысли, что увидит Брэйди снова, но ее не устраивал разговор в подобном тоне. Кто позволяет себе звонить после часа ночи? Если это инициатива Брэйди, то, черт побери, он спокойно мог позвонить ей сам.

— Благодарю вас, мисс Феррингтон. Мы рассмотрим ваше предложение, но, если вам необходимо будет связаться с нами снова, пожалуйста, звоните в рабочее время. Мы, как правило, не работаем так поздно, — дипломатично ответила Лиз.

— Послушайте, мисс Доугерти..., — нетерпеливо произнесла Хизер.

Лиз ожидала, услышать ее недовольный голос на другом конце провода.

— У Сенатора Максвелла время очень ограничено, и он все равно предполагает выступить в университете. Если ваша газета не заинтересована в освещении такого события местного политика, я с радостью обращусь в Новости Чапел-Хилл.

Лиз едва сдержалась от грубости, крутившейся на кончике ее языка. Почему эта женщина думает, что тем самым может запугать газету?

Но она сделала глубокий вдох, прежде чем ответить.

— Конечно, мы были бы счастливы присутствию газеты Новости Чапел-Хилл на территории университета. Пожалуйста, отправьте детали предстоящего мероприятия, и наш репортер будет присутствовать. Спасибо, что проинформировали об этой замечательной возможности, — сказала она весело, насколько была возможна.

— Великолепно, мисс Доугерти. Рада, что мы пришли к соглашению. Все детали я отправлю вам по электронной почте. С нетерпением ждем встречи с вами.

— И я тоже, мисс Феррингтон, — ответила Лиз, повесив трубку.

Она уже столкнулась с Хизер один раз, тогда две недели назад. Она спросила себя, запомнила ли ее Хизер, и знает ли она, что Лиз спала с Брэйди, и спала ли сама Хизер с Брэйди. Нет. Она не хотела думать об этом. Она и так потратила слишком много времени, думая о Брэйди Максвелле. В большинстве случаев ей было интересно, увидит ли она когда-нибудь его лицо еще раз, или оно так и останется всего лишь фотографией на ее экране компьютера.

Теперь, когда она узнала, что увидит его снова, ее больше всего волновало, как закончиться это знаменательное событие. Не имея в виду вопросы, а захочет ли он увидеть ее после? И какова вообще была его мотивация для приезда сюда?

У нее накопилось слишком много вопросов, и она отдавала себе отчет, что сейчас ей придется пободрствовать еще какое-то количество часов. Вздохнув от досады, Лиз выудила свой ноутбук из рюкзака и нажала кнопку загрузки. Похоже, что в ближайшее время ей не удастся заснуть.

***

На следующее утро Лиз проснулась, уткнувшись головой в клавиатуру своего ноутбука. Ворча на саму себя, она широко зевнула и закрыла монитор, раньше даже не предполагая, что на самом деле можно заснуть на компьютере.

Пригладив рукой волосы, она схватила свою сумку и направилась в главный офис, надеясь, что не выглядит так же дерьмово, как себя чувствует.

— Доброе утро, Лиз, — бодро приветствовала Меган, как только Лиз появилась на пороге.

Она без энтузиазма махнула рукой в ответ, готовая прямо сейчас отправиться к себе домой.— Длинная ночь?

— Да, — проворчала она, пытаясь уйти как можно быстрее.

Меган была известна своей нескончаемой болтовней, поэтому стоило ей только открыть рот, и от нее невозможно будет отделаться. Она пробежалась по вопроснику, колонке, которая была достаточно популярна среди студентов, но она даже отдаленно не соответствовала основам журналистики.

— Я принесла бублики от Альпин. Ты не хочешь? — спросила Меган.

— Нет, спасибо. Я собираюсь сходить за едой.

— Я пойду с тобой, — сказала она, собирая свои вещи.

— Не стоит, Меган, у меня была длинная ночь, и я уверена, у тебя много работы. Я присоединюсь к тебе, позже, — сказала Лиз, выбегая из офиса.

Когда она добралась до машины, то порадовалась, что на лобовом стекле не было штрафной квитанции. Все они выписывались на сорок долларов вне зависимости от правонарушения. Вероятно, она заслужила оставить автомобиль на всю ночь, и была рада, что судьба наконец-то обернулась к ней лицом. Вернувшись домой, она приняла быстро душ, чтобы смыть неприятные ощущения от офиса, проглотила миску холодных хлопьев и помчалась со всех ног обратно в кампус. Даже на такой скорости она все равно опоздает на свою лекцию.

Лиз снимала жилье слишком далеко, чтобы идти до кампуса пешком или ехать на автобусе, поэтому ей придется заплатить за парковку в одном из немногих паркингов, находящихся на территории студенческого городка. Благодаря летней сессии было полно свободных мест, но ей еще предстояло подниматься на своих двоих в гору, в здание, где проходили занятия. Пот катился по вискам, когда она поднялась на холм, достигнув корпуса журналистики, и помчалась в помещение с кондиционером.

Профессор Майрес была для Лиз любимым преподавателем, и она ненавидела опаздывать на ее уроки, поэтому она проскользнула прямо перед профессором, когда та закрывала дверь.

— Рада вас видеть, мисс Доугерти, — произнесла профессор Майрес.

— Доброе утро, профессор, — ответила Лиз с глуповатой улыбкой.

Профессор Майрес была самым молодым преподавателем, вероятно, ей было немного за тридцать. Она одевалась в современном молодежном стиле, с очками библиотекаря на носу и волосы всегда собирала в тяжелый пучок, была замужем за парнем на пару лет младше ее, фотография которого все время висела в ее офисе. Все девушки тайно вздыхали по нему, потому что он часто приносил ей цветы и оставлял любовные записки на доске.

Лиз заняла место в конце аудитории, и открыла свой компьютер. Ей все-таки необходимо проверить, пришло ли письмо от Хизер с подробностями о предстоящем посещении университета Брэйди.

Ее электронный ящик, показывал полученное сообщение, в тот момент, когда профессор Майрес начала лекцию. Большинство писем было из магазинов одежды, предлагая воспользоваться их услугами, и несколько статей из газет, которые она отслеживала. В самом низу находилось одно единственное письмо от мисс Хизер Феррингтон. Лиз открыла его и прочитала. Внутри все перевернулось, когда она увидела дату. Среда. В следующую Среду. Ровно через неделю с сегодняшнего дня. Целых две недели без Брэйди.

Лиз знала, что ей не стоит расстраиваться, но она хотела увидеть его здесь как можно скорее. Конечно, он был занят управлением предстоящей компании в своем офисе и все такое, и он не будет здесь сегодня или завтра, или когда-либо раньше. Не говоря уже о том, что в университете не может немедленно предоставить свободное место для выступления. Поэтому ей ничего не оставалось, как всю следующую неделю постоянно думать о Брэйди.

Новое сообщение упало в почтовый ящик, и Лиз открыла его. Ее сердце замерло, когда она увидела, от кого оно было. Хайден Лейн.

Она не вспоминала о нем целую неделю. Перед тем, как Брэйди ворвался в ее жизнь, она надеялась начать отношения с Хайденом. У них было псевдо-свидание, перед тем как он уехал, и возник тот неловкий момент, когда, по сути, он дал понять, что это не свидание. Она до сих пор не была уверена, испытывает ли Хайденк ней какие-то чувства или нет. Но сейчас для нее это было не важно. Хайден был в Вашингтоне, а она всем своим телом томилась по сенатору, с которым никогда не будет.

Лиз!

Как дела в редакции? Я слежу за твоей колонкой, и мне нравится то, что ты печатаешь. Хотел бы я быть с вами. Мне действительно не хватает всего этого. Не могу представить себе ничего, чего бы я хотел еще меньше, чем подносить людям кофе. Надеюсь, что твое лето более насыщенно, чем у меня. Я получил письмо от пресс-секретаря Максвелла прошлой ночью. Они собираются делать специальную презентацию в следующую среду в университете. Не уверен, связывалась она с тобой или нет, но я переслал ее письмо тебе. Мы обязательно должны быть на его выступлении. Я думаю, что Максвелл будет один из основных претендентов в основной гонке, на которых следует посмотреть. И твоя последняя статья о нем действительно привлечет внимание студентов на этот раз. Я бы порекомендовал тебе представиться ему. Я знаю, что ты не согласна с этим парнем по многим вопросам, но было бы потрясающе для газеты, если мы смогли получить его интервью. Дай мне знать, как все пройдет. Надеюсь, что ты до сих пор рассматриваешь поездку сюда. Я бы с удовольствием показал тебе здесь все.

Хайден Лейн

Главный редактор.

Лиз прочитала письмо дважды, становясь все более раздраженной во второй раз. Она серьезно хотела поговорить с Хизер Феррингтон. Почему она позвонила ей вчера в полночь, если она уже отправила Хайдену по электронной почте подробности предстоящего выступления на день раньше?

Потом была часть о Брэйди. Она уже представила себя ему... всю себя. Если она сумеет подготовиться для интервью с ним наедине, она не уверена, что сможет гарантировать, повторится ли это когда-нибудь снова. Если только Хайден имел какую-то информацию, подталкивая ее к интервью с Брэйди.

Ее гнев постепенно проходил. Казалось, что Хайден вроде бы... скучал по ней. Он спрашивал ее, как она проводит лето и даже пригласил приехать в Вашингтон, чтобы встретиться с ней снова. Она не думала, что он серьезно относится к ее поездке. Сейчас же она задумалась о том, в какое время она может встретиться с ним в своем напряженным летнем расписании. Вероятно, в конце июля. Сразу же после окончания лекций по журналистике, наверное, будет лучше всего.

Глубоко вздохнув, она написала ответ.

Хайден!

В газете все отлично. Каждый сожалеет, что тебя нет рядом, потому что ты держал нас в узде, но мы продолжаем работать без тебя. Мое лето вообще-то скучное, кроме колонки, о которой профессор Майрес сказала, что я могу использовать ее, как проект для моих уроков. Жаль, что твои летние каникулы, оказались не такими, как хотелось. Предполагают ли они давать тебе какие-либо задания помимо подношения кофе? Информацию от мисс Феррингтон я получила как раз перед твоим письмом. Я уже дала согласие, что мы будем присутствовать. Я посмотрю, что смогу сделать по поводу интервью. Если он прочитает мою статью, хотя даже после этого, я сомневаюсь, что он согласиться на интервью, но я сделаю все, что смогу.

Лиз передернула плечами из-за очевидной лжи, но все равно это было не так плохо, как если бы она сообщила Хайдену, что переспала с Брэйди. Она продолжила отвечать на письмо.

Поездка в Вашингтон звучит здорово. А что после окончания семестра? Я думаю, что освобожусь в конце июля, если это подходит тебе.

С любовью,

Лиз задумалась. Наверное, так писать неправильно. Она стерла последнюю фразу и написала другую:

Всего наилучшего,

Лиз.

Нажала «Отправить» и стала ждать ответа. Она потратила слишком много времени, отвечая на письмо, и совершенно упустив из вида, что профессор в данный момент читала лекцию. С ее стороны было несколько грубо написать все, что она хотела бы сказать, при этом не выходя за границы дозволенного. И она решила, в конце концов, написать все как можно короче, насколько это было возможно.

Лиз не знала, сколько времени пройдет, прежде чем получит ответ, но она не собиралась писать ему на занятиях. Она ждала, но ответ не приходил, поэтому она, наконец, сдалась и больше внимания уделила лекции профессора Майрес.

Как только закончилась лекция, почтовый ящик показал полученный «конвертик».

Лиз, да, я преувеличивал. Я попытался порыться в сети, но это бессмысленно. Спаси меня от меня самого. В конце июля. Я бы уточнил последние выходные июля, так что не передумай. Возвращайся к работе!

Хайден Лейн

Главный редактор.

Лиз ярко улыбнулась и даже рассмеялась над его последним замечанием. Хайден хотел увидеть ее в округе Колумбия, и он возьмет выходной. У нее появились планы провести с ним выходные. Бабочки стали порхать у нее в животе, ее мечты пробудили что-то и расцвели внутри нее.

Скорее всего, это казалось более реалистичным, чем Брэйди.

Профессор Майрес закончила урок и начала собирать свои вещи. Лиз и остальные ученики в классе последовали ее примеру. Лиз закрыла компьютер и засунула его обратно в рюкзак. Ей предстояло проделать большую работу, прежде чем Брэйди приедет в город, и она знала, что ей придется начать ее сегодня.

— Мисс Доугерти, могу я поговорить с вами? — спросила профессор, когда Лиз проходила мимо нее.

— Конечно, — ответила она, надеясь, что проблема не в ее компьютере, которым она пользовалась во время лекции.

Она обычно более сосредоточена, чем сегодня, но Хайден и Брэйди постоянно вертятся у нее в голове, и ей трудно было сконцентрироваться на лекции.

Лиз отошла в сторонку, пока из аудитории выходили одноклассники, оставив их наедине с преподавателем.

— Я хотела бы обсудить ваше недавнее задание, которое вам подвернулось, — сказала профессор, садясь на деревянный табурет перед трибуной. – Оно касается вашей колонки в газете?

— Да, я думала, вы сказали, что это хорошо, и я должна воспользоваться им, — ответила Лиз.

Ее сердце заколотилось, потому что профессор никогда никого не отводила в сторону, чтобы обсудить их студенческую работу, как сейчас... ни с кем и никогда. Обычно Лиз всегда получила высокие оценки по всем предметам.

— Это правда. Я не против, что вы используете статьи для своего предназначения. Я думаю, что журналистика, основанная на получении практики в реальной жизни, необходима для совершенствования и получения предложения работы после окончания вуза. Мне всегда приятно, когда мои ученики подымаются выше уровня занятий на парах, — сказала она успокаивающим тоном.

Лиз вдруг почувствовала, что сейчас будет непременное «но» в конце этого заявления. Профессор, предполагала сказать намного больше.

— У меня есть некоторые сомнения по поводу качества твоей работы, — произнесла профессор Майрес, вручая Лиз бумаги.

Она взяла их в руки и увидела, что первая статья, написанная о Брэйди, вся испещрена красными чернилами. Эта статья, как раз была о том, как он с такой помпой встречался со студентами на территории университета. Редакция даже потребовала перепечатки этой статьи. Она перевернула страницу и увидела большую «C+», обведенную в кружок. Ее сердце упало. Она никогда в жизни не получила «C». Никогда. Она могла сосчитать количество оценок четыре с минусом на пальцах одной руки. Что, черт возьми, случилось?

Если она не улучшит это, то может потерять стипендию!

— Три с плюсом? — спросила Лиз дрожащим голосом.

— Дело не в том, что статья плохо написана. Она читается очень хорошо, отполирована безупречно.

— Тогда в чем же дело? — спросила она, просматривая комментарии на первой странице.

— В журналистике мы стремимся к объективности, если это вообще возможно. Эту статью ты написала для студентов, а не для меня, может, для них это было бы и достаточно, но ты должна думать о своей аудитории. Насколько широкой она может быть? Кто может ее прочитать? Когда я прочитала статью, я услышала твой четкий и твердый голос, а потом я прочла твое мнение о сенаторе.

Ее мнение о сенаторе. Как иронично это звучит, учитывая, что только неделю назад они были в его гостиничном номере.

— Я думаю, что тебе есть, куда расти и твоя оценка отражает это. Стремись к объективности в своем письме. Я не хочу видеть, как твое мнение кровоточит на страницах. Ты не пишешь передовиц. Я бы не одобрила передовицы. Попробуй взглянуть с другой стороны, проведи некоторые дополнительные исследования, а затем напиши статью, в которой ясно излагаются факты, — наставляла ее профессор Майрес. — Я не призываю тебя, потерять свой голос или лишиться эмоциональности письма. Я говорю, найти золотую середину между этими двумя. Я верю, что ты в состоянии сделать это, и я буду ждать этого улучшения, и тогда мы сможем двинуться вперед, если ты надеешься улучшить свою оценку.

— Спасибо, — сказала Лиз, свертывая бумаги в руке, чтобы внимательно изучить позже. — Я сделаю все возможное.

— Ты всегда делаешь, Лиз, — сказала она с улыбкой.

Лиз вышла из класса в полном оцепенении. Она была уверена все это время, что была объективной и рассмотрела проблему с обеих сторон. Теперь же профессор сказала ей полную противоположность, и Лиз даже не предполагала с чего ей следует начать. Она хотела получить пять, но ее работа фактически полностью занимала все ее лето.