Только между нами

Глава 22 Просто скажи мне

Лиз надела обратно рубашку Брейди на себя, в то время как он вытащил из спортивной сумки из шкафа в прихожей пару свободных баскетбольных шорт. Он надел их и пошел в кухню. Он нажал несколько кнопок на стене, и сквозь срытые динамики зазвучала нежная музыка.

Брейди открыл холодильник и порылся в содержимом.

― Я умираю с голоду. А ты?

Она зевнула и поднялась на ноги.

― Думаю, я не голодна.

― А как на счет вина? У меня есть парочка бутылок красного, ― сказал он ей.

― Конечно. Я бы выпила немного вина. Что у тебя есть?

― Думаю, это Пино Нуар, ― сказал он, поднимая бутылку вверх. ― Тебе подойдет?

Она прошла пару метров вперед, чтобы посмотреть на бутылку.

― Идеально.

― Знаешь, думаю, я могу привыкнуть к идее возвращаться домой, где ты, одетая в мою рубашку, лежишь практически голой на моем диване, ― сказал он, пока откупорил бутылку вина, и налил каждому по бокалу.

У Лиз замерло сердце. Он серьезно? Она проглотила свое смущение по поводу того, на чем они остановились, и приняла это заявление таким, каким оно было на самом деле.

― Я бы лежала на диване, просто ожидая пока ты придешь домой и трахнешь меня, ― сказала она, потягивая свои руки над головой и позволяя рубашке задраться на бедрах.

Он поднес к ней бокал.

― Если ты продолжишь так говорить, я снова тебя трахну.

Лиз взяла из его рук бокал, и подняла голову, чтобы поцеловать его в губы.

― Какого хрена, Брейди? ― кто-то практически закричал у входа.

Лиз оторвалась от Брейди, и они оба повернули головы в сторону. Хизер, одетая в черный брючный костюм, стояла в дверном проеме и пускала в них молнии. У Лиз отвисла челюсть, и она опустила рубашку Брейди вниз, пытаясь для приличия прикрыться.

― Какого черта ты здесь делаешь, Хизер? ― потребовал ответа Брейди, сказать, что он был зол – это ничего не сказать.

Он заслонил собой Лиз, но было уже слишком поздно, чтобы Хизер ее не заметила.

― Дверь была открыта и у меня были действительно очень важные новости для тебя. Ты не отвечал на звонки, поэтому я пришла лично, но очевидно, ты был слишком занят трахаясь…

Хизер потрясла головой в полном неверии и гневе.

― Слишком занят, трахая школьного репортера, чтобы сделать свою работу!

Брейди покачал головой и сжал кулаки.

― Я не должен слушать это дерьмо от тебя. Просто зайди в гребанный кабинет, а я подойду через минуту.

― Ты что издеваешься надо мной? ― закричала Хизер. ― Ты знаешь, что это может с тобой сделать?

― Хизер! ― крикнул он, теряя контроль.

Лиз подскочила от неожиданности.

Хизер выпрямилась, застигнутая в врасплох от его выпада. Лиз еще никогда не видела Брейди таким разгневанным раньше, и судя по реакции Хизер, она тоже.

― Я разберусь с тобой через минуту, ― прорычал он.

― Я пойду, заберу Элиота из машины, ― сказала Хизер, глазами пуская в него огненные шары. ― Он прочистит тебе мозги.

― Элиот тоже здесь? ― спросил Брейди, его руки тряслись от злости.

― Да, и если мы собираемся выпутаться из этого, то он заслуживает знать, в какое дерьмо ты ввязался.

Она развернулась на каблуках и вышла.

Как только захлопнулась дверь, Брейди повернулся к Лиз и сжал ее в своих объятиях.

― Мне так жаль. Мне так жаль.

Он повторял это снова и снова, как будто он пытался в этом убедить себя, а не ее.

― Ты в порядке? ― спросил он, отклоняясь назад, чтобы взглянуть на нее.

Все, что она видела в этих больших карих глазах – это опасение, а не злость, которую он выплеснул на Хэзер, не голод, который он обычно демонстрировал ей, не маску агитационной кампании, и не жесткость, которую он придавал себе на людях. Ничего, из того, что она ожидала…только страх. Чего он мог бояться?

― Я в порядке, ― тихо сказала она, взяв его руки в свои.

Они все еще дрожали. Она знала, что сейчас произошло. Их раскрыли. Брейди собирался отказаться от нее. Сегодня была их последняя ночь. Она поняла это, просто взглянув на него. Но она больше беспокоилась не об этом, а о том, как утешить его.

― С тобой будет все хорошо? ― спросила Лиз, скользя руками вверх по его груди и проведя рукой по его скулам.

Она встала на носочки и поцеловала его мягкие губы. Это было похоже на прощание.

― Позволь мне разобраться с Хизер и Элиотом, хорошо? Никуда не уходи, ― попросил он.

Она не знала, как он думал, она сможет куда-нибудь уйти без машины, но она не собиралась бросать его одного.

― Я не уйду. Я буду здесь, Брейди, ― тихо сказала она, старясь оставаться сильной ради него. ― Но, что это значит?

― Не волнуйся. ― Он поцеловал ее руку. ― С нами ничего не случится. Я разберусь с этим.

― Брейди, ― произнесла она, зная, что на самом деле так не могло быть.

― Детка, остановись, ― сказал он, вцепившись в нее. ― Я не могу справиться со всеми вопросы в твоих глазах. Просто доверься мне.

Лиз медленно кивнула.

― Ладно. Я верю тебе, ― прошептала она, в то время как входная дверь снова открылась.

Брейди отодвинулся от нее с нежной улыбкой.

― Я скоро вернусь.

Лиз смотрела, как он отходит от нее, когда вошла Хэзер вместе с низким, с мышиными глазками парнем, которого Лиз видела вместе с ней на протяжении последних нескольких месяцев. Должно быть, это был Элиот…кем бы этот Элиот не был. Никто из них не выглядел довольным.

Брейди открыл дверь в кабинет, и Хизер с Элиотом вошли внутрь. Элиот всего раз кинул неприятным взглядом в ее направлении, прежде чем пройти мимо Брейди.

Лиз вздохнула. Отлично. Теперь она была здесь «плохой».

Брейди последовал за ними и задвинул дверь с такой свирепостью, что та ударилась о другую и снова открылась.

Она слышала голоса из другой комнаты, а значит, они друг на друга кричали. Она оглянулась вокруг и задалась вопросом: должна ли она надеть обратно свое платье и собираться домой? Она была уверена, что по окончанию их разговора, она попрощается с Брейди и кто-то отвезет ее домой.

Лиз на цыпочках подошла к двери. Она лучше услышит все, что они там говорят, чем будет ждать, пока Брейди озвучит ей плохую новость. Что могло случится, если ее поймают ― она не смогла бы больше видеться с ним? Скорее всего, и без этого оно так и будет.

Лиз попыталась не шуметь, пока заглядывала в небольшое отверстие в приоткрытой двери, и подслушать их разговор.

― Как давно это продолжается? ― потребовала ответа Хизер.

Она стояла напротив окна, скрестив руки на груди, и пригвоздив Брейди тяжелым взглядом.

― Не понимаю, какое сейчас это имеет значение, ― прорычал Брейди.

― Ты выбыл из игры, Брейди. Ты же не думаешь, что мы ничего не заметили? ― тут же ответила она. ― Это длилось все лето? Из-за этого у нас была эта дурацкая встреча в кампусе? Потому что, если ты изменил мое гребаное расписание ради своей маленькой секс-подружки, то я…

― Что? ― закричал Брейди. ― Что ты сделаешь, если я изменил что-то ради нее?

― Буду ужасно зла! ― крикнула она в ответ.

― Так мы ничего не добьемся, ― произнес Элиот, кладя свою ладонь Хизер на руку, пытаясь успокоить ее.

― Он все портит, Элиот, ― проворчала Хизер, и отвернулась от них. ― Я думала, что мы все вместе в это ввязались.

― Я ничего не порчу. Не раздувай из мухи слона, ― произнес Брейди.

Лиз сделала резкий вдох. Она надеялась, что этого не было слышно из другой комнаты, потому, что Брейди удивил ее. Она не могла сказать точно, защищал ли он их отношения, или просто имел в виду, что еще не было никакой утечки информации, поэтому кампания по-прежнему была в безопасности. Так или иначе, это было неожиданно. Ей казалось, что все рушится.

― Раздуваю из мухи слона, ― произнесла Хизер, оборачиваясь назад. ― Ты что свихнулся? Черт побери, ты спишь с университетским репортером. Ты когда-нибудь читал ее ужасный статейки? Тебя вообще волнует, что она о тебе думает? Я прочла все статьи. Она принимает тебя за шута, и печатает об этом. И не надо потом приходить ко мне и просить найти тебе какую-нибудь деваху, и ожидать, что я с легкость это приму.

― Ты серьезно, Хизер? Сколько мы уже работаем вместе? Я когда-нибудь был тем, кто связывается с какой-нибудь первой встречной девкой? Только по-честному, ― сказал Брейди, его голос звучал жестко и холодно.

― Вы, оба, остановитесь, ― произнес Элиот, становясь между ними. ― Как твой адвокат, я настоятельно рекомендую тебе пересмотреть свою позицию и успокоиться.

Его адвокат. «Ну, в этом есть какой-то смысл. Он достаточно мерзкий для этой работы», подумала Лиз.

Брейди отошел от них на пару шагов, положил куру на полку, и сделал несколько глубоких вдохов, до тех пор, пока его руки перестали дрожать.

― Хорошо, ― наконец-то произнес он. ― В любом случае, что вы, ребята, здесь делаете? Посреди ночи.

― Йейтс выбыл, ― сказал ему Элиот.

У Лиз отвисла челюсть. Один из конкурентов в предварительных выборах выбыл из гонки. Это означала, что у Брейди остался только один оппонент, Чарльз Харди. Это значительно усиливало шансы Брейди на победу. Харди был опытным политиком, но у него не было ни финансовой поддержки, ни харизмы, ни имени, которое было у Брейди.

― Он выбыл? ― переспросил Брейди, ошеломленный новым развитием событий.

― Да, мы проехали весь путь сюда, потому что ты не отвечал на телефон. Мы подумали, что тебе было бы интересно узнать, как выглядит твой конкурент, ― сказала ему Хизер. ― Оставшись с одним соперником, это уже совсем другой уровень. Это уже лошадиные гонки. Брейди, мы можем выиграть гонку. Мы можем победить.

Она прошептала последнюю фразу так, будто не была уверена, что он понимал, что это означало. Было ясно, что для нее это тоже многое значило.

― Что думает Алекс? ― спросил Брейди, в его голосе слышалось столько надежды на счет итогов голосования.

Лиз уже раньше слышала, как Брейди упоминал об Алексе, руководителе его предвыборной кампании. Он не любил много говорить о нем, или о кампании в целом, когда они были вдвоем, но ей удалось узнать, что Алекс занимался разработкой стратегий. Он предпочитал оставаться по ту сторону сцены и позволял забирать все внимание публики Брейди и Хизер.

Хэзер посмотрела на Элиота и тот кивнул.

― Он сказал, что это шанс. Ближайшие пару недель тебе придется хорошенько поднажать…действительно хорошенько, Брейди, а не так как ты работал летом. Если ты это сделаешь, считай, что победа у тебя в кармане, Алекс знает, что говорит, ― сказала Хизер.

― Тогда я так и сделаю, ― легко произнес Брейди, будто это было самое простое решение, которое он когда-либо делал. ― Я сделаю все, что понадобится ради победы. Вы оба это знаете.

― Тогда ты избавишься от девчонки, ― прямо заявила Хизер.

― Хизер, ― прорычал Брейди.

― Боюсь, я должен согласиться с ней. Даже, если бы она не писала те статьи про тебя, она бы не была идеальным выбором. Она слишком молода, и она все еще учится. Брейди, тебе нужен кто-то, с кем ты будешь выглядеть как тот, за кого проголосовали, а не как совратитель младенцев, ― прохрипел Элиот.

Лиз почувствовала, будто ее ударили под дых. Ну, хотя это было очевидно. Она была слишком молода, и она не могла сделать так, чтобы он не выглядел, как тот, кому отдали свои голоса, не считая ее взрывных статей.

― Черт возьми, ты что прикалываешься? ― спросил Брейди, тряся головой.

― Брейди, ты хочешь победить. Тогда перестать фигней страдать, ― крикнула Хизер. ― Это важные выборы.

― Думаешь, я не знаю? ― крикнул он ей в ответ. ― Почему все думают, что я забыл? Я все отдавал этой кампании, и я делал это на протяжении долгого времени. Я понимаю, что на кону, ясно?

― Тогда ты избавишься от нее? ― спросил Элиот, без намека на сострадание в голосе.

Лиз казалось, будто она сидит, положив голову под гильотину, ожидая, когда лезвие соскочит вниз. Все кончено. Они оба сказали ему, что это был конец. Ничего не изменишь.

Она даже дышать не могла. Ей нужно было услышать, как он скажет это. Ей нужно было услышать его согласие, даже если это сломает ее.

― Нет, ― тихо сказал он, тщательно контролируя свой гнев.

Лиз сомневалась, что правильно расслышала его слова, биение ее сердца громко отдавалось у нее в ушах.

― Что? ― выпалили одновременно Хизер и Элиот.

― Она никуда не уйдет, ― сказал он, встречая их взгляды с высоко поднятой головой.

Лиз стояла совершенно неподвижно. Он что… Нет, она, неверное, неправильно расслышала…

Хизер закатила глаза к потолку.

― О, я тебя прошу. Ты же не собираешься рисковать всем ради нее.

― Ты иррационален, Брейди, ― сказал Элиот.

― Я, блядь, люблю ее, понял? ― не сдерживаясь, крикнул он в ответ. ― Поэтому, она никуда не уйдет… Я люблю ее.

Лиз отшатнулась от двери, через которую она подсматривала. Ее занесло в гостиную, и, тяжело дыша, она свалилась на диван. У нее закружилась голова, а ее руки дрожали.

«О, Боже! О, Боже! О, Боже!», снова и снова повторяла она в голове.

Он любил ее. Брейди любил ее. Он сказал им «нет». Прямо сейчас ей было сложно это осознать. Она просто не могла.

Он никогда не говорил ей о своих чувствах. Она даже представить не могла, что он испытывал такие чувства к ней. Ее сердце порхало, и ей казалось, она сейчас взлетит.

Что бы она ответила, если бы он признался ей? Что он скажет, когда выйдет из той комнаты? Она должна притвориться, что ничего не слышала. Он не захотел, чтобы она что-нибудь услышала. Она думала, это из-за того, что он собирался отказаться от ее, но на самом деле, это было потому, что он ее любил. Она даже в мыслях не могла спокойно произнести это слово.

Лиз услышала, приближающиеся голоса и звук раздвигающихся дверей. Она попыталась успокоиться, делая медленные равномерные вдохи, но она сомневалась, что это сработает. Поймет ли он, что она слышала его или, подумает, что она просто была испугана? Потому, что она и правда испугалась.

Секундой позже входная дверь открылась и закрылась, а затем Брейди снова появился в гостиной. Гнев исчез с его лица, но она не была уверена, что появилось вместо этого. Как правило, она могла легко распознать его настроение, но сейчас все было иначе. Он любил ее.

― Ты все еще здесь, ― мягко произнес он, подходя и садясь возле нее на диван.

― Я же сказала, что не уйду, ― пробормотала она, ее голос дрожал.

Она не могла успокоиться, и она знала, что из-за этого звучит испуганной.

― Эй, ― произнес он, потянувшись и беря одну из ее дрожащих рук в свою, ― ты никуда не уйдешь.

― Что они сказали? ― ей удалось выдавить из себя.

― Много всякого дерьма, но мы все уладили. Тэд Йейтс выбыл из гонки. У меня будет довольно напряженный месяц перед предварительными выборами, ― сообщил он ей.

― Он выбыл? ― спросила она, надеясь, что звучит удивленной.

― Да, завтра ты услышишь об этом. У меня будет пресс-конференция в восемь часов утра.

Их разговор зашел в тупик, и она надеялась, что он что-нибудь скажет. Она не надеялась, что он расскажет о своих чувствах, но она чего-то ждала…чего угодно.

Она задала неизбежный вопрос:

― Брейди, что мы будем делать теперь, когда они все знают?

Он помедлил, прежде чем взглянуть на нее. Потом она увидела то, чего не замечала раньше. Черт возьми! Он любил ее. На самом деле любил. Она сглотнула и постаралась не заплакать.

― Ничего не изменится, детка, ― сказал он, протянув руку и погладив ее по щеке. ― Они хотят, чтобы я победил, так что они собираются убедиться, что это ничем не грозит.

― О, ― тихо произнесла она, слезы собирались на глазах, несмотря на все ее усилия.

― Ну, ну, ― сказал он, стирая слезинку у нее со щеки. ― Не плачь. С нами все будет в порядке. Мы прорвемся.

Она кивнула и закрыла глаза. Так получается, у них все будет по-старому? Он ее любил, и они будут продолжать скрываться?

― Я не могу поверить, что они это позволят. Я думала, ты всегда говорил, что в первую очередь выберешь кампанию.

Она не смогла сдержаться, чтобы не высказать это ему. Ей хотелось, чтобы он сказал ей, что любил ее. Она хотела, чтобы он признался именно ей, а не Хэзер или Элиоту.

― Я выбираю обоих. Они не заставят меня сделать выбор, ― сказал он ей, опуская губы и нежно целуя ее.

Они оторвались друг от друга, и Лиз посмотрела в его глаза, желая узнать, о чем он думал. Он думал, что они вечно могут прятаться? Она не могла все время оставаться девушкой на стороне. Он любил ее. Ей до боли хотелось быть с ним в открытую. Но она не могла собраться и произнести это вслух. Она не могла разрушить такой момент.

― Я буду очень занят, и они волнуются за то, чтобы у меня было достаточно времени для всего. Думаю, мы должны на какое-то время залечь на дно, ― сказал он ей.

― Залечь на дно, ― тихо повторила она.

Что они делали?

― Я хочу, чтобы ты оставалась в моей жизни, но у меня есть обязанности перед кампанией.

― Кампания, ― произнесла она.

Она чувствовала себя испорченной пластинкой, повторяя его слова.

― Я не думаю, что в следующем месяце смогу достаточно часто видеться с тобой. Я все еще хочу видеть тебя при каждом возможном случае, но теперь у меня есть реальный шанс на победу.

― Ты победишь, ― впервые открыто сказала она ему.

Она знала это все время, но она никогда не высказывала своего мнения.

Он улыбнулся.

― Я надеюсь. Я хочу, так же как и ты, быть уверен своей победе, ― сказал он, а затем снова поцеловал ее. ― Лиз, ты же знаешь, что я не хочу занимать твое время.

Она ожидала этого. Он должен был сказать это. Это вертелось у него на языке.

― Но это мой приоритет…

― Приоритет, ― сказала она, все еще в растерянности от услышанного. Он не собирался этого говорить. Она чувствовала. Он не собирался признаваться.

― Лиз, ― взмолился он, заставляя ее посмотреть на него, ― прошу, скажи мне, что ты все понимаешь. Мне нужно разобраться с кампанией.

Она вышла из оцепенения и кивнула.

― Я понимаю. У нас просто останется все как есть, ― прошептала она.

«Будем продолжать скрываться», грустно подумала она про себя.

― Заляжем на дно. Я справлюсь, ― продолжила она. ― В любом случае, я думала о том, чтобы на следующих выходных поехать в округ Колумбия, навестить своего друга. Тогда тебе пару дней даже не придется думать об этом. Будет время, чтобы все остыли.

― Округ Колумбия? Я не знал, что ты собираешь туда, ― тут же ответил он.

― Меня пригласил друг, еще до начала каникул. Но я не была уверена, что у меня найдется время съездить, но на этой неделе занятия в университете заканчиваются, а ты…ну, а ты занят, ― тихо сказала она, разглядывая свои руки.

― Как бы я не хотел, чтобы ты куда-нибудь уезжала, но это должно быть хорошей идеей для выходных. Кто знает, что Хэзер заставит меня делать после нашей перепалки, ― с усмешкой сказал он.

А Лиз даже не могла выдавить из себя улыбку.

― Я буду скучать по тебе, пока тебя не будет.

― Я тоже буду по тебе скучать, ― сказала она.

Он усадил ее себе на колени, и она обвила его шею руками.

― Детка, ― произнес он.

― Что? ― прошептала она, надеясь, что он скажет ей, о том, что чувствовал на самом деле.

― По крайней мере, у нас в запасе еще целая ночь.

― Тогда мы должны с умом использовать наше время, ― прошептала она.

― Да, должны, ― произнес он, поднимая ее на руки, и неся наверх.