Только ты

Глава 10

На 10 часов следующего утра был назначен ypoк Грэма, но Мэгги, выглядывавшая из окна конторы, к своему удивлению, увидела вовсе не его, а Ангуса, беседовавшего с Робом. Он был в джинсах и толстом свитере-поло в темную и светло-серую полоску.

— Привет, — сказал он как нечто само собой разумеющееся. — Сегодня заниматься буду я. Грэм был записан на прием к зубному врачу так давно, что и сам забыл об этом. И вспомнил лишь тогда, когда секретарь врача позвонил, чтобы изменить время встречи. Он уехал в город, очень расстроенный, а я решил воспользоваться его уроком.

Он серьезно? Мэгги не была уверена. Но он действительно не шутил.

— Я подумываю купить лошадь. У Грэма уже есть, мы могли бы кататься вместе с ним. Говорят, с седла все выглядит совсем иначе.

Его самоуверенность была великолепна.

— Пожалуй, я возьму Кинкардина, — заявил он, пройдясь мимо денников, засунув руки в карманы.

Не самый удачный выбор. У серого было несколько дурных привычек, например срываться с места, едва почувствовав ногу седока в стремени. Они пытались отучить его от этого, но толку пока было мало. Любая лошадь из четырех остальных вполне годилась, сама Мэгги предпочитала Гленши.

К сожалению, он остался при своем мнении.

— Я не новичок, — твердо сказал он. — Я и раньше ездил верхом. Если я упаду, это будет только моя вина. Я что-то слегка заржавел, — небрежно заявил он в следующую секунду. — Напомните-ка мне, как на него влезают.

Взбирался в седло он отнюдь не изящно, и Кинкардину это не понравилось. Как и следовало ожидать, он сорвался, да так, что несколько секунд было похоже, что Ангус просто перевалится через холку. Но ему удалось выпрямиться и в конце концов добраться до вожделенного седла. От усилий кровь бросилась ему в лицо, но самоуверенности он не потерял.

— Кажется, получилось. Так вы едете?

Мэгги, в оцепенении наблюдавшая за этим зрелищем, сообразила, что стоит поторопиться. Ее чувства, как в зеркале, отражались на лице Роба, ведущего Гленши в поводу. Лицо Келли тоже выражало изумление вместе с нелестным мнением, что Ангус сидит на лошади как мешок с картошкой… Мэгги пришлось признать, что решительность и выдержка творят чудеса, а ее спутнику этих качеств было не занимать. Возможно, элегантной его посадку назвать было трудно, но он не мотался в седле и, пожалуй, выглядел даже спокойно. Это напомнило ей ночь, когда он великолепно справился с Брэймаром. Но на этот раз удача ему изменила.

Кинкардин испугался брошенного кем-то на поле старого зонта, всхрапнул и бросился в сторону. Это было уже слишком. Ангуса выбросило из седла. Удар о землю был сильным, тело чуть перекатилось по инерции и замерло в неподвижности. Глаза Ангуса были закрыты. Мэгги мгновенно спрыгнула со спины Гленши и упала на колени перед Ангусом. Ее душил ужас. Сердце бешено колотилось. Она ездила верхом и, конечно, падала тоже, с пяти лет, и никогда не паниковала из-за пустяков, даже когда такое случалось с ее учениками. Впрочем, такого не случалось. Она тряхнула его за плечо, руки дрожали.

— Ангус, вы в порядке?

Он был неподвижен. Он словно спал, такой у него был умиротворенный вид. А вдруг? Все внутри у нее перевернулось, земля качнулась под коленями. Она торопливо приложила ухо к его груди.

«Господи, нет! — мысленно закричала она. — Нет, только не это!»

— Сердце с другой стороны, — произнес невозмутимый голос.

Она отпрянула. Глаза были по-прежнему закрыты, но губы дрогнули в улыбке.

— Я думаю, вы должны пощупать мой пульс. — Он вытянул правую руку. Она беспрепятственно позволила ему завладеть своей рукой. Теперь он смотрел на нее. Как ни странно, этот взгляд возвращал ей уверенность в себе. Ни слова не было произнесено, ни одного движения не сделано… — Вы всегда так кидаетесь к своим ученикам?

— Обычно они делают то, что им сказано, — парировала Мэгги. — Простите за, возможно, бестактный вопрос: вы давно сидели на лошади последний раз?

— Пожалуй, минут пять назад, — рассмеялся он. — Ну, а если вы о предпоследнем разе, тогда лет тридцать пять назад. Мы ездили на каникулы в Англию, кажется в Борнмут, и я ездил без седла. На ослике. Он был очень старенький, и отец меня подсаживал.

Возможно ли? В четыре года он ездил верхом на осле, а теперь, тридцать пять лет спустя, оседлал Кинкардина? Она взглянула на мощный круп серого. Куда более умелые наездники побаивались этого коня. Да кем он себя воображал, этот Ангус Макаллан? Даниилом, укрощающим львов? Или просто Ангусом, «одним-единственным»?

Поощрять безрассудство было абсолютно не в ее правилах, и тем не менее, его бравада тронула ее. Она гордилась им, особенно когда он настоял на том, чтобы вернуться в конюшни верхом на Кинкардине.

— Кстати, — вскользь сказал он, когда Роб заводил лошадей в стойла. — Мы собираемся завтра в Гленкоу навестить мою тещу. Вы с Келли тоже можете поехать, если хотите.

Устоять было невозможно. Мэгги никогда не была в Гленкоу, одном из самых зловещих мест Шотландии, послужившем ареной для вероломства Кэмпбеллов.

— Если, конечно, у вас хватит духу, — поддразнил ее Ангус. — Там полно людей, ждущих возможности отомстить за это Кэмпбеллам.

Она весело ответила, что попробует. Вряд ли история повторяется. В любом случае призраки прошлого не беспокоили ее.

Они выехали рано, так как дорога предстояла долгая. Первая остановка была в Брэймаре, где Ангус должен был передать саженцы каких-то деревьев своему приятелю. Следующая планировалась в Краэнларихе, чтобы перекусить.

— Я думала, вы собираетесь поесть у вашей тещи, — заметила Мэгги. Она взяла немного еды для себя и Келли.

Ангус и Грэм взглянули друг на друга и рассмеялись.

— Я рискую только с лошадьми, — фыркнул Ангус, поворачивая ключ зажигания. — Если нам повезет, нас угостят чаем. Памела — писательница, и мы не уверены, ест ли она вообще. Мы выяснили, что ее еда не интересует, когда она гостила у нас.

— Отцу пришлось самому готовить, — подал голос Грэм с заднего сиденья.

— Не поймите это неправильно. Она из тех чудаков, которые украшают мир. Она и мухи не обидит, — добавил его отец. — Но когда на нее нападает вдохновение, а это бывает почти всегда, она может питаться одним воздухом. Да запахом вереска. Обычно перед наступлением зимы мы запасаем для нее продукты, потому что она наверняка забудет это сделать. — Он говорил нежно и снисходительно, называя свою тещу именем, под которым она писала свои книги. Мэгги читала их, и они ей нравились. Он рассказал кое-что и о своей семье. Мать Ангуса умерла, и через несколько лет его отец, уйдя от дел из-за здоровья, поехал отдыхать на Бермуды. Там он встретил свою старинную приятельницу, и они поженились. Они приезжали в прошлом году. «А я подумываю навестить их в следующем».

— Счастливчик! — вырвалось у Мэгги.

На его лице промелькнуло удовлетворение.

— Вы одобряете? Скажем, провести там часть медового месяца? Это повысит мои акции, как вы считаете?

Машина въехала в тень одной из скирд, стояших около дороги. Солнце померкло… Раньше мысль о его женитьбе на Трой вызывала в ней негодование, теперь она лишь почувствовала, что будушее затянуто какой-то серой дымкой.

— Не знаю, — кратко ответила она. — Любой девушке понравились бы Бермуды, но вряд ли найдется много таких, которые клюнут на них как на приманку. — Она запнулась на последнем слове. В чем, в чем, а в поддержке своих идей Ангус Макаллан не нуждался. Она смотрела на мелькающие пейзажи. Во время конных экскурсий вдоль реки она добиралась до Калдера, но и Калдер, и Бэнкори остались далеко позади. По бокам дороги мелькали холмы, лиловые от вереска, уходя вдаль к лесистым горизонтам. Ландшафт, о котором мог бы мечтать любой отшельник.

Не удивительно, что королева Виктория так любила свои шотландские поместья. Разные папоротники и молодые елочки, поднимающиеся из вересков, изысканностью своих силуэтов напоминали о викторианской эпохе.

Далеко внизу серебряной змеей извивалась река, и дорога повторяла ее изгибы. Проволочная изгородь отделяла дорогу от леса.

— Это из-за оленей, — пояснил Ангус. — Зимой они выходят кормиться к самой дороге. — Не так давно он видел двух прекрасных оленей недалеко отсюда, у Брови Дьявола. Это известие вызвало у Келли дикий восторг, но он остудил его. Их довольно трудно увидеть, так как цвет делает их почти неразличимыми на фоне ландшафта.

Он рассказал о шабашах ведьм и даже показал место, где проходил последний из них, в субботу, четыре недели назад. Дыму, замеченному Грэмом над лесом, тоже нашлось объяснение.

— Наверное, они рубят деревья для своего костра, а пока сжигают мелкие веточки. Взамен каждого срубленного дерева они должны посадить новое. Обычно ель Дугласа или Риджента.

Келли увидела пучки березовых ветвей, аккуратно составленные через равные промежутки вдоль края дороги.

— А, это… Это метлы, — серьезно сказал Ангус. — Когда ведьма устает, она просто берет одну из них и летит на ней дальше.

— Правда? — Глаза Келли распахнулись широко-широко.

— Не веришь? Лучше не бери такие метлы. Ведьм мы сжигаем, и если тебя увидят с такой метлой…

Он многозначительно замолчал. Было ясно, что Ангус Макаллан любил детей. Мэгги ощутила внезапную боль, вспомнив, как он шутливо сказал, что не против бы завести еще.

Остановка в Брэймаре была недолгой. После того как Ангус передал саженцы своему приятелю, он объяснил, что тот занялся развитием туризма вместе с другими овцеводами, живущими по берегам Ди. У него несколько домиков в швейцарском стиле, которые сдаются приезжающим. К их услугам были и развлечения: сауна, катание на пони, рыбалка и небольшие походы в горы.

— Было бы здорово приехать сюда на выходные, правда, пап? Давай на мой день рождения?

— Твой день рождения? Только не говори, что у тебя скоро день рождения! Уже следующий?

— В будущую субботу! — радостно объявил Грэм. — Так мы приедем? Я поведу Келли смотреть оленей.

— Возможно, — уклончиво ответил Ангус.

Мэгги почувствовала, что это сказано для нее, ее ставят на место. Не хватало еще, чтобы он подумал, что она набивается на очередную прогулку. То, что Роб предпочитал остаться один, успокоило ее совесть по поводу сегодняшней поездки, но за последние две недели они и так много бездельничали. А жизнь — это не сплошные развлечения.

— Это не у Келли день рождения, — решительно сказала она. — Вычеркните ее.

Машина ехала по Корнуэлльскому перевалу, соединяюшему Брэймар и Гленши, впереди была знаменитая Бровь Дьявола. Ангус не отрывал глаз от шоссе.

— Умеете же вы испортить удовольствие, — пробормотал он. — Боитесь, дети набедокурят?

Миля пролетала за милей в сонном оцепенении.

— Здесь, — наконец произнес Ангус, и Мэгги почувствовала, как машина замедлила ход. На заросшем склоне видны были валуны с крестом на верхушке.

— Память о той бойне, — задумчиво произнес Ангус. — С тех пор ни один Макдональд не доверяет Кэмпбеллу. — Он испытуюше взглянул на Мэгги.

— Не буду отрицать, что я — Кэмпбелл. Хорошо, что вы — не Макдональд.

Его глаза хитро блеснули.

— Конечно, я — Макдональд. Даже дважды. Макалланы входят в Кланранальд, который имеет непосредственное отношение к Макдональдам, а моя мать, — он выдержал паузу, — урожденная Макдональд из Гленкоу. Она — прямой потомок Ангуса Мора. Думаю, меня назвали в его честь. Так что мы с Грэмом — Макдональды и гордимся этим. Особенно когда бываем здесь.

Мэгги зябко поежилась. Солнце спряталось за тучу.

— Я и не знала, — с трудом проговорила она.

— Разве? — Ангус Макаллан рассмеялся. — Ну, теперь будьте осторожны. Не многие Кэмпбеллы захотели бы поменяться с вами местами.

Домик Памелы Паттерсон стоял на берегу озера Лох-Левен. Он был небольшой, белый, одну из его стен украшали оленьи рога. Из всех окон открывался вид на озеро. Хозяйка объяснила, что зимой заносит все дороги и к деревне можно подъехать лишь по льду.

— Вас это не пугает? — спросила Мэгги.

— Нисколько. Я не смогла бы жить в другом месте.

Мэгги нашла ее обворожительной. Лицом она походила на породистого пуделя, сходство усиливалось буклями и пучком заколотых на макушке волос. Одета она была просто, в черные брюки и черный же свитер. Длинное ожерелье с медальоном было ручной работы. Некоторые детали обстановки соответствовали ожиданиям Мэгги, некоторые — нет. В доме было неприбрано, но уютно. Чашки и блюдца на столе были разрозненные, но все красивые. Нехитрое угощение — омлет, зато яйца были деревенские, с ярким желтком. Ангус действительно привез ей провизию, большую коробку с консервами водрузили на кухонный стол, как и фирменный пакет, в котором был густо-фиолетовый жакет для Памелы. Туда же отправились и какие-то бумаги.

— Я бы хотел посоветоваться с вами до отъезда по поводу этого, — кивнул Ангус на пачку листов. Келли и Грэм за руки ташили его на озеро.

Памела рассеянно вытерла руки о скатерть и повела Мэгги осматривать достопримечательности. Она показала белый домик гостиницы, над дверью которого висела оленья голова с ветвистыми рогами; местный музей; горную хижину и миниатюрный «новый город» — на фоне темных стен домов вьщелялись желтые двери. У подножия серых гор деревня выглядела ифушечной.

Ангус и дети развлекались у края воды, кидая камушки «блинчиками». Глаза Памелы с нежностью остановились на этой картине.

— Я бы хотела, чтобы он снова женился. Джин тоже рассчитывала на это, она лучше, чем кто-либо, знала, как много значит для него жена и семья. Но уже прошло три года с ее смерти, и я боюсь, всех хорошеньких девушек расхватают, пока он собирается.

— Наверное, это случится скоро, — осторожно сказала Мэгги. Из разговоров о медовом месяце на Бермудах напрашивался именно такой вывод.

Лицо ее спутницы просияло.

— Ах, дорогая, я так рада. Конечно, я прощупывала почву. Это было ужасно заметно?

— Не на мне. Я не имела в виду себя, — не сразу ответила она.

— На ком же?

— Господи! — Кажется, она допустила бестактность. — Миссис Паттерсон, мне, наверное, не следовало говорить, — извиняющимся тоном произнесла она. — Но я уверена, это произойдет совсем скоро. Она молода и очень хороша собой, по-моему, он очень хочет жениться на ней.

— Очень жаль это слышать, — воинственно отозвалась Памела. — А я-то вас уже поженила за чаем. Профессиональная привычка. Я все время занимаюсь подобными вещами. — Можно я вас кое о чем спрошу? — сказала Памела, когда они вернулись в дом. — У вас кто-нибудь есть?

— Да. — Вдруг Мэгги почувствовала, что ей не хочется говорить о Дереке. Она молча смотрела на фотографию на письменном столе.

— Это Джин, — сказала Памела. — Говорят, Грэм похож на нее. Я этого никогда не находила.

Мэгги тоже. У Джин Макаллан было тонкое породистое лицо. Она выглядела привлекательной, дружелюбной. Какой трагедией, должно быть, была ее смерть. Памела проследила за ее взглядом.

— Они были счастливой парой. Дружили несколько лет до того, как поженились. Ангус говорил, что к ней всегда приятно приходить. В первое время он много ездил, но, где бы он ни был, он всегда приезжал домой на конец недели. Он ведь очень простой. Огни города его не манят, он предпочитает быть дома с семьей. Это его слабость, если это вообще слабость. И есть еще одна. — Памела сгребла со стола бумаги, которые привез ее зять. — Он верит в то, что все люди хорошие. Он не допускает мысли, что его могут предать.

— А могут?

— Некоторые — конечно. Его банковские счета делают его заметным человеком. А он просто поверить не может, что телефоны прослушиваются не только в моих книгах. — Она рассмеялась. — Нет, он, конечно, осторожен, но с тех пор, как Джин умерла, ему не с кем поговорить, и он ведет себя порой как мальчишка. Ему нужен слушатель. Я всегда боюсь за него — ведь никогда не известно заранее, вокруг столько недобрых людей, людей, которые вынуждены… — Она остановилась. — Совсем я заболталась. У вас глаза квадратные!

— Нет, что вы, — слабо возразила Мэгги.

— Нет, да! Вы бледненькая. — Глаза Памелы сузились. — Вам нехорошо?

— Все в порядке, спасибо. — Она заставила себя разжать стиснутые пальцы. — Мне было очень интересно. — К ее несказанному облегчению, вся компания возвращалась в дом.

Ангус был вполне серьезен, когда просил совета Памелы. Речь шла о двусторонних связях с итальянской фирмой, с тем, чтобы выйти на Общий рынок. Разумеется, ему понадобится и совет своих компаньонов, но пока он набросал кое-какие мысли по этому поводу и надеялся, что она сможет что-то ему подсказать. Она была достаточно проницательна в таких делах, и последующее обсуждение затронуло и перспективы выхода фирмы Макаллана на европейский рынок, и расширение рынка внутри страны, и возможный выход на американский рынок.

— Мы вам надоели? — спросил Ангус у Мэгги.

Он спрашивал об этом ее! Она чуть не расхохоталась. Просто ирония судьбы, что именно в ее присутствии он так свободно говорит о своих планах. Внезапно она почувствовала, что больше этого не вынесет. Надо было прекратить это любой ценой.

— Во сколько мы выезжаем? — спросила она, вставая. — Я бы хотела еще прогуляться.

Келли и Грэм снова были на берегу. Она пошла в противоположную от них сторону. Ей хотелось подумать. Ей хотелось побыть одной… Ноги сами собой остановились. Она смотрела на высокую скалу, отличающуюся от остальных глубокой трещиной.

— Да, Мэгги Кэмпбелл, взгляните хорошенько. Вот здесь это и случилось, — раздался голос Ангуса.

Она вздрогнула. Он стоял почти за ее спиной, с трубкой в одной руке и кисетом в другой.

— Пора ехать? — спросила она.

— Нет еще. Пусть дети побегаются. Тогда в машине будет поспокойнее. — Он указал черенком трубки туда, куда только что смотрела Мэгги. — Это Сигнальная Скала. С ее вершины двести восемьдесят лет назад, тринадцатого февраля, был подан знак, по которому началась резня.

Она смотрела на отвесную серую скалу, отполированную временем. Все это случилось давно и было, следовательно, почти нереальным. Но ей казалось, что в сумерках оживает поле битвы и везде мелькают черно-зелено-синие цвета клана Кэмпбеллов. Двести восемьдесят лет были мгновением для величественных темнеющих гор.

Как будто недавно Вильям Оранский прислал сюда своих людей под командой Дункана Кэмпбелла, чтобы примерно наказать клан, который не подписал клятву верности королю или — как сказал Ангус — подписал, но с опозданием на пять дней, после того, как вождь клана зимой пешком прошел из Гленкоу в Форт-Уильям и оттуда обратно в Инверари, чтобы найти шерифа. «Надо отдать должное королю — он не знал этого, зато мннистр ловко это использовал. Решил на нас отыграться, чтобы сломить все другие кланы».

И Кэмпбеллы явились сюда как будто по-дружески, показали бумагу от короля с просьбой оказывать им гостеприимство, и вождь гленкоуских Макдональдов поборол свою неприязнь и хорошо их принял. А через неделю, когда был дан сигнал, люди короля набросились на хозяев. Тридцать человек из клана Макдональдов погибли в резне, включая вождя с женой, и еще в пять раз больше погибли после бегства в горы.

И вот теперь, двести восемьдесят лет спустя, дочь другого Дункана Кэмпбелла должна встретить лицом к лицу свой момент истины.

Макдональды не хотели принимать Кэмпбеллов, но они подчинились закону. Кэмпбеллы выполняли приказ, а министр ждал, словно паук в центре паутины. Если бы только Макдональды были подозрительны, а не доверчивы! Если бы Кэмпбеллы послушались голоса своей совести! Она не могла поверить, что их потом не мучила совесть.

— Что бы вы делали, будь вы Кэмпбеллом в феврале 1692-го? — внезапно спросила она.

— Если бы Макдональдом были вы? А вы бы готовили мне ужин?

Он не собирался становиться серьезным. Он не мог знать, какие мысли мучают ее. Он действовал по правилам своих давних предков — гостеприимство и доброта… Но она присягнула на верность человеку, пославшему ее. Никакой резни на этот раз. Никто не пострадает, напротив, многие выиграют. Только что бы ни чувствовал Дункан Кэмпбелл в 1692 году, его тезка в шестидесятых годах нынешнего столетия знал: его дочь понимает, что такое доверие.

Что бы ни говорил Ангус Макаллан, он доверял ей. И она не могла обмануть его доверия. Он так и не зажег трубку, а кисет засунул в карман.

— Хотите, я кое-что вам скажу? Меня не интересует, что бы я делал в 1692 году. Меня интересует то, что я собираюсь сделать сейчас.

Его руки легли ей на плечи. Зеленые глаза приблизились к ее лицу.

— Что? — слабея, спросила она.

— Угадайте с трех раз, — ответил он и поцеловал ее.

Это был настоящий поцелуй. Да, он умел целовать. Она старалась запомнить его губы. Хороший рот, крупный, но твердый. Было необходимо отвлечься таким описательством, чтобы не потерять головы окончательно.

— Зачем это? — холодно поинтересовалась она, пытаясь не выдать своих чувств.

— Чтобы проверить, не разучился ли я целоваться, — просто ответил он. Второй поцелуй показал, что он не разучился. Мэгги не смогла дать ему точное определение — «биологический» или «физиотерапевтический», но она это почувствовала.

— Это вы сказали Памеле, что я собираюсь жениться? — небрежно спросил он чуть позже.

— Да, но какое это имеет значение — ведь вы же действительно собираетесь, так?

— Верно. Но я не думал, что это так заметно.

— Мне заметно. Но больше я миссис Паттерсон ничего не сказала. Никаких имен, никаких намеков.

— Вы находите это забавным? — спросил он очень спокойно.

— Конечно нет.

Наступило молчание.

— И это все, что вы можете сказать? Вы не думаете, что мне можно сказать хотя бы то, что сказали миссис Паттерсон?

— Это довольно болезненная тема, — мягко сказала Мэгги.

В его взгляде промелькнула ирония, заставившая Мэгги поежиться.

— Смелее! Пока вам удавалось сохранять свое хладнокровие.

— Ну, хорошо, я скажу. Я думаю, что ваши шансы очень высоки, но… — Невыносимый человек! Ей и так достаточно трудно говорить, а он еще глядит на нее как завороженный. — Вы намного старше…

— Благодарю, — обиделся он. — Но я еще не стою одной ногой в могиле.

— Но вы действительно намного старше. И опытнее. И… И вы просто наступаете на пятки. — Она все еще помнила Трой в день званого ужина, натянутую как струна.

— Еще раз благодарю, — пробормотал он.

— Вы хотели искренности. — Он даже представить не мог, каких трудов ей стоила эта речь. Желание просто обнять его было почти непреодолимым. — И еще одно, последнее…

— Только одно? — саркастически вставил он, но она не обратила внимания.

— Придется от многого отказаться, чтобы выйти за вас замуж.

— Ну, — оживился он. — Возможно, и не придется. Я думаю об этом. Можно устроить так, что все будет по-старому.

— Даже планы поехать за границу? — Этого Трой хотела больше всего.

— За границу? Вот это для меня новость. — Он нахмурился. — Куда именно?

— В какую-нибудь развивающуюся страну. В Центральную Африку, например, или в Пакистан.

— Да, пожалуй, это все осложняет. — Он выглядел настолько озадаченным, что она засомневалась. В конце концов, Трой могла и передумать.

— Пожалуйста, забудьте об этом. Я не знаю. Я не уверена. Я правда ни в чем не уверена…

Глаза, неотрывно следившие за ней, смягчились, в них промелькнуло понимание.

— Не извиняйтесь. Правда еще никому не повредила. Но мне стоит попытаться. Как по-вашему, у меня еще есть шанс?

— О да! — Это вырвалось у нее так страстно, что она испугалась, не выдала ли она невольно себя. — Побольше времени и поменьше давления, и вы обязательно победите, я уверена.

— Я рад, что хотя бы один из нас в этом уверен.

Она решила, что ободрение не дошло до него, таким он выглядел сникшим. Затем он рассмеялся и, покачивая головой, произнес:

— Хорошо, доктор. Побольше времени и поменьше давления, я учту.

Они вернулись в дом и созвали детей — пора было возвращаться. Ангус снова был спокоен. Было по-прежнему ясно, когда они ехали через лощину; на проволочной ограде мотались клочки овечьей шерсти.

— Видите шерсть? — спросил Грэм.

— Это значит, что погода будет хорошей. Овцы ушли наверх совсем недавно. Они чувствуют приближение ненастья и ни за что не стали бы подниматься, будь это не так, — пояснил Ангус.

— Ох, пап, я как раз собирался все объяснить, — обиженно воскликнул Грэм. — Ты мне слова не даешь сказать!

День угасал. Цвета менялись. Горы стали зеленоватыми, вересковую равнину оживляли золотые отблески заходившего солнца. Ангус молчал, и Мэгги осмелилась спросить почему.

— Мне не велено. Разве вы не слышали, что сказал Грэм? — улыбнулся он.

Ему, похоже, и не хотелось говорить. Машина мчалась сквозь тьму, дети дремали, ее голова тоже клонилась, на короткие мгновения засыпала и она.

Стоя у Сигнальной Скалы, дочь Дункана Кэмпбелла поняла, что не предаст Ангуса. Это был момент истины. Сейчас она понимала еще одну вещь. Она знала, что Ангус Макаллан относится к ней почти небрежно. Она знала, что пути у них совсем разные. Но скрывать от себя самой правду и дальше было невозможно.

Она любила этого человека. Наперекор логике, отчаянно и совершенно безнадежно.