Том Круз

ГЛАВА 16

Как и многие дети своего поколения, Том Круз не помнил поражения своей Родины во Вьетнаме. Тет, Май Лай, Камбоджа, Кент Стейт: для Тома это были лишь названия, смутные и непонятные, лишенные какой-либо исторической и эмоциональной привязанности. Его интересы не касались войны, а воспоминания о ней не тревожили его сознания. Он не собирался выяснять, что случилось с Америкой после войны, когда вернулись домой тысячи ветеранов, искалеченных, на инвалидных колясках. По его собственному признанию, в том, что касалось Вьетнама, он был абсолютно несведущ.

Однажды в январе 1988 года он оказался в ресторане на обеде с обаятельным, талантливым человеком, Оливером Стоуном. Стоун служил в Военно-морских силах США, был дважды награжден за участие в военных действиях во Вьетнаме, но Том Круз знал его только как блестящего режиссера фильмов «Уолл Стрит», «Сальвадор» и как получившего «Оскара» за фильм «Взвод». Том внимательно слушал, что говорил Стоун о своем новом проекте, фильме, в центре которого должен находиться Вьетнам и который мог явить миру истину о вьетнамской трагедии и стать ярким призывом к миру и спокойствию.

Стоун в ярких красках описывал сцены нового фильма: бои, ужасы бомбежек, невинно убиенные дети и женщины, физические и психологические раны, нанесенные нации; измученные генералы, вернувшиеся домой полностью истощенными и вынужденными лечиться всю оставшуюся жизнь. Затем должны были последовать сцены в военных госпиталях, где до сих пор продолжают мучиться и страдать тысячи военных. Далее в планы Оливера Стоуна входило показать, как истощила и извратила война внутреннюю жизнь Америки: политиков, антивоенное движение, которое привлекло бывших солдат, прошедших вьетнамский ад. В их душах война продолжалась, они переживали ее второй раз.

Стоун захватил внимание Тома, который испытал благоговейный ужас, слушая планы самого значительного и влиятельного режиссера Голливуда того времени. И когда Стоун начал объяснять Крузу, что он собирается показать трагедию Вьетнама через судьбу одного человека, сержанта Военно-морских сил США Рона Ковика из Массапеки, Лонг-Айленд, актера осенило, что Стоун собирается предложить ему эту роль.

Для Стоуна Ковик стал символом Вьетнама. В своей, ставшей бестселлером автобиографии бывший морской пехотинец описал себя как истинного янки. Рожденный 4 июля, в День независимости, он вырос в католической семье, свято верящей в истинность Бога, семьи, страны, сообщества и флага. Его героями стали Джон Уэйн и президент Дж. Ф. Кеннеди. Когда страна позвала Ковика на защиту своих интересов, он, не сомневаясь, принял участие в борьбе против коммунизма. За свою преданность и веру он заплатил ранами, и домой ему пришлось вернуться в инвалидной коляске. Полностью парализованным. Импотентом.

Вот слова Рона: «Я никогда не знал женщины. Я могу почувствовать тяжесть ее тела, но никогда не почувствую тепло ее кожи у себя на груди. Никогда. И в этом все дело. Мне недоступна красота женщины, я не представляю себе обнаженную женщину и наши объятия».

Проект Стоуна заинтриговал Тома. Но возникало две проблемы: во-первых, Стоун не подобрал еще актера на роль Ковика; а во-вторых, у него практически не было денег на съемку фильма. В этот момент Том мог бы приостановить беседу, вежливо попрощаться и удалиться из ресторана. Но Том общался не с обычным режиссером. Оливер Стоун был легендарным, тяжелым в общении и смелым в жизни человеком, страсть которого могла завоевать душу любого инвестора. Том уже был заинтригован.

Стоун продолжал говорить, что он написал сценарий в конце семидесятых. В то время главную роль в фильме должен был играть Аль Пачино, но в последний момент фильму было отказано в материальной помощи вследствие размолвки между Пачино и Стоуном. Рон Ковик был сильно разочарован, что его история не выйдет на большой экран. Стоун сделал паузу в своем рассказе и спросил у Круза, понравилась ли ему идея.

Том немедленно кивнул. Он был более чем готов к персональной декларации независимости после коммерческой чепухи Голливуда. Следующим серьезным проектом могло стать продолжение «Заряженного оружия», хотя Круз заявил, что ни за какие деньги не согласится сниматься в продолжении.

Во время обеда с режиссером Том не оценил в полной мере того, был ли он готов сотрудничать с риском для себя с такими взрывными людьми, как Стоун и Ковик. Согласие стало самым важным решением в карьере Круза. Имя Стоуна обеспечило бы полную поддержку фильму. Том также согласился подождать с выплатой гонорара до получения дохода с проката. Стоун принял такое же решение. Совместный договор еще более сблизил режиссера и звезду. Стоун говорил о том, что совпадение характеров Тома и Ковика достойно восхищения и должно стать удачным вариантом воплощения.

Основой проекта было участие Ковика, поэтому естественно, что они с Томом должны были встретиться. Том должен был осознать, что этот искалеченный человек — отражение трагедии тысяч ветеранов.

Встреча была крайне впечатляющей. «Это очень взволновало меня. Если бы я прошел через все это, то понял бы, как сильно им хотелось сделать что-то для страны», — сказал Том.

Ковик очень переживал, каким образом Стоун сможет воплотить на экране трагедию целого поколения. Рон Ковик стал доверенным лицом и советником Тома в фильме, получившем название «Рожденный четвертого июля». Ковик, как современный Виргилий, провел Тома по кругам ада. Актер вмете с Ковиком ходил в госпитали, где мог своими глазами видеть, какое жалкое существование влачат те, кто пострадал в этой войне.

Том полностью растворился в мире страдающих параличом нижних конечностей. Он даже отыскал нечто похожее в своем воспитании и в том, как воспитывали Ковика. Они оба родились в католических семьях, оба страдали от недостатка соответствующего образования. Том был абсолютно уверен, что судьба привела его в фильм Стоуна. Он преисполнился решимости преуспеть.

От глаз сторонних наблюдателей скрылся тот факт, что Том тревожился, сможет ли успешно воплотить замысел режиссера: «Это был своего рода вызов, эмоциональный подвиг. Меньше всего мне хотелось, чтобы Рон сказал: «Эй, парень, думаю, мы зря взяли тебя, ты не подходишь на роль».

Вся мужская часть съемочной бригады провела две недели в армейском лагере. Стоун специально для консультирования выбрал бывшего пехотного капитана Дэйла Дайя, чтобы он занялся Томом и провел для него специальный курс тренировки. Затем бригада выехала на Филиппины, где должны были проходить съемки.

Чтобы сделать героя Тома как можно более правдоподобным, Стоун решил ввести ему инъекцию препарата, который вызвал бы у актера подобие паралича на два дня. Том безоговорочно согласился. Безусловное одобрение вызывало все, что могло добавить роли правдоподобности. Агент по страхованию фильма настаивал, что в случае неудачного исхода эксперимента им придется начинать съемки заново. Таким образом от эксперимента отказались.

Том провел в инвалидном кресле несколько дней. Это был нелегкий эксперимент, который измучил его и морально, и физически.

Когда журналист Джесс Корнблат готовился к интервью с Томом, он был поражен, увидев худого, бледного мужчину в инвалидном кресле. У него были круги под глазами и недельная небритость. Но еще большее удивление вызвало то, что в этом изможденном человеке Корнблат узнал Тома Круза.

В «Рожденном четвертого июля» также играли Уильям Дэфо (парализованный друг Ковика Чарли), Реймонд Барри (его отец), Каролин Кава (его мать) и Кайра Седжвик (его первая любовь, Донна). Но первозданно волнующие чувства, бушующие эмоции были выражены именно в характере роли Тома.

Еще не вполне отчетливо выглядели следующие сцены: сцены боев, ранение, стыд и отчуждение, которые почувствовал Ковик по возвращении домой.

Стоун пришел в крайнее раздражение, когда стал свидетелем вспышек гнева Тома. Причиной их стало легендарное пристрастие актера к деталям, начиная со сценария и заканчивая гримом.

Оборотной стороной гнева было то, что Том прекрасно знал, как следует вести киноповествование, а желание контролировать диктовалось желанием сделать все правильно. Как и Ковик, Круз всерьез принимал свою задачу, поэтому, когда два таких характера приходят в бешенство, это подобно стихии, во время которой уже ни о чем не помнишь. Том погряз в упрямстве. Как говорил актер, «после съемок я могу встать с кресла, а Рон Ковик не может».

Том считал сцены в госпитале самыми напряженными моментами в фильме. В реальности, Ковик провел четыре месяца в госпитале, пытаясь спасти ногу. Том пытался стать Ковиком, и это приносило ему страдание.

Проблемой Тома стало то, что, стремясь быть Ковиком, он начал испытывать то же отчаяние, крушение иллюзий, ярость к правительству, какие испытывали все ветераны Вьетнама.

Следующим этапом стала работа над самыми тяжелыми физически и зрительно сценами: ад Ковика-импотента. Сцены в мексиканском борделе, снятые специально для искалеченных ветеранов, еще раз вызвали разговоры о типичной смелости и откровенности Оливера Стоуна. Здесь, в грязи и похоти, Ковик пытался получить сексуальное удовлетворение. У Тома, как и у Ковика, была парализована нижняя часть тела. Камера показывала многочисленные катетеры, идущие из промежности, что не могло не вызывать жалости у женщин.

По воспоминаниям Тома, эти сцены были самыми душераздирающими: «Лучше всего я работаю, когда расслаблен. Я не стараюсь быть героем. Я и есть герой. Но знаете, что меня поразило? Вы, на первый взгляд, сидите и едете. Я человек, который не чувствует мышц в промежности. Но можно оставаться мужчиной и человеком и с другой точки зрения. Но иногда при чтении сценария меня пробирала дрожь. Я представил себе, что мог потерять…

Я хотел, чтобы зрители представили себе потерю мужественности, потерю возможности физиологической активности. Вы просто не можете быть внутри женщины, чувствовать ее тепло, создать семью. Нужно родиться заново, а иначе, что вас может ждать?» — Том говорил так взволнованно, как будто он пережил все эти раздирающие эмоции, какие испытал Рон Ковик. Позже его страстное желание быть отцом вызывало бесконечную горечь, и, возможно, эти слова звучали у него в ушах.

В ключевой постельной сцене фильма Том впервые в жизни не смог ничего сделать перед камерой. В этом не было ничего общего с бесстыдством или страхом. Том встал, подошел к Оливеру Стоуну и сказал: «Меня здесь просто нет. Я ничего не могу сделать». «Я чувствовал тревогу, Бог знает, почему», — вспоминал позже Том.

Но Стоун был неумолим. Его ответ прозвучал, как военная команда: «Не думай, а делай! Камера! Снимайте г-на Круза!» Но Том по-прежнему был не в состоянии. За несколько секунд перед камерой он прожил целую жизнь и разразился потоком слез. Он безудержно рыдал, вспоминая свою семью, отца, одиночество: «Я и смеялся, и плакал. Это было абсолютное облегчение. Я просто отпустил свои чувства на волю».

То, что случилось в этой сцене, стало повторяться снова и снова, когда он доводил себя до предела возможностей. Исчезала холодная, циничная сосредоточенность. Ее место занимали простые понятные чувства. За свои упорство и решимость Том получил всемирную славу после выхода «Рожденного четвертого июля».

Непосредственно перед отъездом на Филиппины для съемки финальной части фильма Том начал тревожиться, не слишком ли он переусердствовал с работой. Каждую ночь его преследовали кошмары, в которых его расстреливают в джунглях. Пугающая реальность снова помогла актеру критически взглянуть на свою работу. Из этого случая Том вынес следующий урок: ему необходимо научиться расслабляться, научиться выходить из образа более плавно, чтобы процесс не причинял ему вреда.

Во время съемок Ковик изгнал из своей души большую часть демонов, терзавших его со времен войны во Вьетнаме. В ознаменование этого радостного события Ковик подарил Тому последнее напоминание о войне: свою бронзовую звезду. В свою очередь, Том дал старому солдату ощущение того, что он еще нужен людям.

Оливер Стоун признал, что Том вел себя героически во время съемок. Он сказал, что находится перед актером в неоплатном долгу, потому что Том помог ему сдержать обещание, которое режиссер дал самому себе, Рону Ковику и тысячам ветеранов Вьетнама.

А за кулисами съемок шла борьба другого рода: генеральный инвестор, компания «Юниверсал», вела длительное сражение с автобиографами Тома, которые хотели опубликовать фотографии Тома в инвалидном кресле. По мнению «Юниверсал», публикация могла отпугнуть зрителей. Том Круз был в ярости, когда узнал о намерении компании сохранить его рафинированный стереотипный образ молодого красавчика, которому неведома черная сторона жизни.

После выхода фильма на экраны большинство критиков признали, что состоялось перерождение Тома из экранного героя любовных фильмов в серьезного драматического актера. Оливер Стоун подвел общий итог, сказав: «Он не просто парень с глянцевой открытки. Он очень серьезен и решителен».

Один только показ фильма в Америке собрал 70 миллионов долларов, невероятный результат для изначально некоммерческого фильма.

Но самым лучшим итогом съемок фильма «Рожденный четвертого июля» стало то, что Тома Круза выдвинули на «Оскара» в номинации «Лучший актер». Однако существовало серьезное препятствие: фильм «Шофер мисс Дэйзи», который мог стать серьезным конкурентом. Предсказывали, что и в этот раз не суждено Тому взойти на вершину пьедестала.

Накануне церемонии вручения «Оскара» 39 % читателей «Нью-Йорк Дэйли Ньюс» высказались за то, чтобы вручить Тому награду. Актера выдвинули на получение «Оскара», он приехал на церемонию, но был вынужден пропустить Бал Губернатора и другие праздничные мероприятия из-за съемок «Дней грома», проходивших в Дайтона Бич.

Том не получил награду в том году, но искренне порадовался за британского актера Дэниэля Дэй Льюиса, который получил «Оскара» за фильм «Моя левая нога». Том был уверен, что придет и его день.

После церемонии он бодро сказал: «Здорово, что меня вообще выдвинули. Это знак признания. «Оскар» — это традиция». Он безумно хотел стать частью этой традиции. Том сидел на церемонии, как завороженный, среди знаменитостей: Анжелики Хьюстон, Джессики Ланж, Джессики Тэнди и Моргана Фримана.

Затем произошло событие, которое расстроило не только Тома. В газетах промелькнуло сообщение о том, что он болен раком груди. Информация, по слухам, исходила от матери Тома. Известие о его болезни взорвало Голливуд. Автобиограф Тома, Андреа Джаффа, давала сотни опровержений и заявила, что адвокаты актера собираются дать ход делу о клевете.

Но на этом злоключения актера не закончились. Вслед за сообщениями о раке последовали сообщения о том, что он заболел СПИДом. В подобных происках прессы Том усматривал ее желание подорвать его карьеру. И чем больше циркулировали подобные слухи, тем больше Тому хотелось тишины и изолированности от прессы.