Торговый центр

51

Джефф шел по шоссе и восхищался танцем вертолетов. Нити, приклеенные к его глазам, стягивали все, что он видел, в одну точку, и вертолет телевизионщиков почти сталкивался с полицейским. Джефф чувствовал, как все вращается вокруг него, все здесь существует лишь для того, чтобы его развлечь.

Джефф не знал, что теперь делать. Пойти домой? В каком-то смысле здесь он нужнее. А перспектива умять миску кукурузных хлопьев в спертых запахах свиного жира / засохшей фруктовой кожуры / освежителя воздуха на маминой кухне – нет, не радует, слишком все-таки похоже на поражение. Джефф должен остаться. Торговый центр вновь засасывал его.

Здание окружали все плотнее. Все вот-вот как-нибудь решится. У въездов стояла охрана, так что этот путь закрыт, и Джефф прошел мимо автосалона под эстакадой шоссе, и теперь, полиция ведь не могла наблюдать за каждым квадратным дюймом района, пробирался сквозь рощицу, окружавшую торговый центр и прилегавшую к шоссе.

Джефф вычислил, что можно пройти сквозь рощу, выйти с другой стороны стоянки торгового центра и там опять встретиться с Адель и остальными, если они еще не ушли. Наверное, беспокоятся, куда он делся. Если он их найдет, можно всем вместе двинуть в рощу, может, купить еще пива, посидеть, обсудить все, что случилось. Он им кое-что расскажет. Даже Беккету такого не переплюнуть.

Он снова увидит Адель. С их последней встречи он в каком-то смысле изменился, повзрослел. Я уже не мальчишка, над которым она смеялась несколько часов назад. Она увидит его другими глазами. Он увидит ее другими глазами. Она уже не будет так пугать его. Обычная девушка, ранимая к тому же.

Он найдет ее, по его лицу будет видно, что он пережил нечто особенное, и Адель будет заинтригована. Она присядет рядом и захочет узнать, почему он такой молчаливый. Он даст ей выговориться, задаст парочку серьезных вопросов. Они уйдут в ночь, найдут глухое место, где можно уединиться. Джефф признается в своем проступке, расскажет Адель о Донне. Она будет уязвлена, но потом он заключит ее в объятия, прижмет ее к груди, поцелует ее мокрые от слез глаза, и все будет так, как должно быть.

А рощица – не такая маленькая, какой казалась издали. Джефф понял, что не в состоянии найти тропинку к стоянке, и вместо этого углубляется дальше и дальше во тьму, а справа от него на шоссе – полицейские машины. Он направлялся на север, это было ясно, и чувствовал приторный запах дыма.

Джефф пытался вглядеться в темноту перед собой. Десятки неоновых коробок плавали внутри коробок, круги в кругах. Он посмотрел на небо – что-то проплыло над ним, медленно движущийся самолет. Разве такие штуки бывают? Наверное, еще один вертолет. Лучи прожекторов скользили по краю рощицы, у шоссе.

Джефф остановился и прислушался, составляя опись всего, что слышал. Машины подъезжают, отъезжают. Лает какая-то собака. Полицейская рация. Шорох снаряжения – подняли, понесли. Сирена, но довольно далеко. Крик. Гул вертолетов, висящих в черноте над головой. Влажность и испарения с шоссе заглушали крики, топили их в теплом и сыром ядовитом тумане. А потом Джефф услышал что-то еще.

Мерный шум в ветвях и палых листьях. Видимо, опоссум или енот на ночной прогулке. Но каждый звук был тяжелым и внятным, а не смазанным и бесцельным. Маленькое млекопитающее так не шумит. Так шумит большое млекопитающее – человек, идущий прямо на него.

Джефф знал, кто это. Адреналин фейерверком взорвался в его груди. Или у него галлюцинации? Он задержал дыхание, а шаги приближались. Ближе и ближе, топот и хруст. Джефф изо всех сил старался обрести ночное зрение, потом, поняв, что смотрит не туда, ошибся градусов на пятнадцать, – перевел взгляд. Там шел человек: тьма, окруженная темно-серым.

Он пробирался к Джеффу, словно его к нему тянуло. В двадцати пяти футах, но двигался медленно и не пытался производить поменьше шума: тяжелые, медленные шаги. Пятнадцать футов, и Джефф уже видел склоненную голову мужчины. У него, кажется, нет руки. Десять футов – и Джефф увидел, что рукой он держится за плечо. Джефф повернулся, заставляя себя побежать. Но прежде чем смог это сделать, он услышал глухой удар, выдох; потом тишина.

Джефф замер. Мужчина все еще не знал, что он здесь. Джефф медленно повернулся и, конечно, мужика там уже не было. Или он уже не стоял. Джефф посмотрел вниз и разглядел на земле фигуру. Он подождал, глядя на нее.

– Помоги мне.

Мужчина говорил с Джеффом. Джефф ничего не ответил.

– Я знаю, что ты здесь, коз-зел. Я целюсь прямо тебе в пупок. Помоги мне.

Джефф решил, что можно и побежать, мужик в него ни за что не попадет. Но вдруг пуля заденет позвоночник, и Джефф навсегда окажется парализованным? Джефф не двинулся с места.

– Мудила, я с тобой говорю. Я знаю, что ты не коп, а то ты бы меня уже пристрелил.

– Я не коп.

– А, ты еще пацан. Хорошо. Иди сюда.

Джефф, вибрируя в такт сердцу, шагнул ближе, и с каждым шагом очертания мужчины становились яснее и резче, проявляясь, как фотография в растворе.

Мэл опирался на здоровый локоть. В правой руке у него был револьвер, нацеленный на Джеффа. Левое плечо почернело, пятна сливались с одеждой.

– Какой-то черномазый меня подстрелил. В плече полно осколков. Девятьсот свиней тут в округе, а меня подстрелил черномазый. Садись.

Джефф сел.

– Где-то тут «М-16» и сумка с боеприпасами. Мне сейчас не найти. Ты поищешь. Понял?

– Ara.

– Тебя как зовут?

– Джефф.

– Годится.

– Почему годится?

– Заткнись. Я сегодня убил хуеву тучу народу. У тебя с собой нет фенамина, а?

– Нет.

– Пиздосранец.

– Ты – тот человек, который поджег торговый центр. – Джефф понял, что такого шанса у него никогда больше не будет. Спросить. Поговорить. Мэл не ответил. – Я видел пожар. И убитых.

– Да? Правда? И как они?

– У них лица всмятку.

– Еще бы.

– Зачем ты их пристрелил?

Мэлу нечего было сказать.

– Я в этом торговом центре работал. Ты и меня мог пристрелить. – Произнося эти слова, Джефф почувствовал, что у него стучат зубы. Продолжай разговаривать.

Мэл тихо зарычал.

– Ты где работал?

– В закусочной, в «Ночном Тако». – Теперь Джефф почувствовал, что у него дрожат коленки.

– Никогда это дерьмо не ел. Вообще никогда не ел в тамошних закусочных, там вообще, блядь, не было закусочных, когда я там работал. Только «Френдли». Всегда брал сэндвич с тунцом и сыром. Я выяснил: тунец мне полезен, понимаешь? Ну, и вот я, столько лет жрать тунца, и посмотри только. Ни хрена не помогло.

– Ага.

– Блядь, устал я. У тебя точно нет каких-нибудь стимуляторов или чего-то типа?

– У нас была кислота, ну, раньше. У Беккета еще осталось.

– Во, как раз то, что нужно, кислота. Джефф попытался придумать вопрос:

– А ты где работал?

– «Время смокингов».

– Никогда не был.

– Мир умирает с голоду, а этот жирный мудак наживается на сдаче в прокат идиотской одежды таким же жирным мудакам. Полная и совершенно бесполезная хуйня.

– Ага. Я именно так и думаю. – Может, Джеффу удастся подружиться с этим киллером, вывести его из леса?

– Кому на хуй интересно, что ты там думаешь? – Мэл подвинулся. – Я еще мать сегодня убил. Правда, никто об этом не знает. Ну, ты теперь знаешь.

– Как ты решился на такое? – Лучше говорить, чем молчать.

– Достало. Подумал, что будет весело. Так и было.

– Весело? – У Джеффа закружилась голова.

– Убивать людей весело. Попробуй как-нибудь.

– Ты меня убьешь?

– Ага.

Правая нога Джеффа начала дергаться.

– А давай я пойду найду твое оружие, а потом, в обмен на это, ты меня отпустишь?

– Ты меня наебать пытаешься? Не еби мне мозги, мудила.

– Нет. Мне, честно говоря, в общем, все равно.

– А, ну, я тут секундочку полежу, только не дергайся, просто посиди тут. А я пока подумаю.

Мэл лежал навзничь на сухих листьях, сжимая «смит-и-вессон». Рука его дрожала, когда он направлял револьвер на Джеффа. Мускулы уже не могли ему служить.

– Этот черномазый мудак меня подстрелил. Шел за мной всю дорогу от торгового центра и подстрелил меня. За что? Почему он так поступил?

– Черномазый?

– Черный. Негр. Откуда он взялся?

– Не знаю. Я знаю одного парня, он черный, но он в торговый центр не ходит. У его родителей слишком много денег.

– Ага, ну в этом-то и проблема, а?

Мэл закрыл глаза. Револьвер поник, потом уткнулся наконец в землю. Джефф подождал. Мэл перекатился на живот и перднул.