Тот, кто следит за тобой. Книга 1 (СИ)

— Прошу, прости меня, малышка… — он стал передо мной на колени и опустился лицом ниже к моим ногам. — Прошу прости меня, я такой идиот. Ублюдок… — он стал иступлено целовать мои ступни, желая вымолить прощение.

— Встань, пожалуйста! — мне тяжело было видеть его таким… таким ничтожным, унижающим себя. В такие моменты он не был моим Амитом. Он становился незнакомым пришельцем, безумным, одержимым, вид которого пугал до жути.

— Скажи, что прощаешь! — он поднялся со ступни на голень, с той же одержимостью стал целовать ее.

— Хорошо-хорошо! Амит, я прощаю тебя. — Амит пришел в себя, словно пару секунд назад не унижался, валяясь и облизывая мои ноги. Пытаясь выбросить эту картину из головы, я обняла его за шею.

— Так-то лучше! Больше не делай так…

Он поцеловал мое лицо: сначала лоб, веки, щеки, нос, подбородок и губы.

— Ты так меня испугала, я думал, что потерял тебя навсегда… — надавив пальцем на подбородок, Амит впустил свой язык в мой рот, посылая страстные импульсы по всему телу.

Вчера я думала, что наша история любви подошла к своему концу. Смирилась что больше никогда не смогу обнять и поцеловать его. Но сейчас я была так счастлива ощущать его губы на себе, что теряла голову от страсти, пламенем охватившей мое тело. Я очень по нему скучала, до дрожи, до боли, до слез. Я могла бы умереть в этот момент — от чувств, охвативших все мое естество.

После мы пообедали и Амит поехал на работу, чтобы подписать какие-то документы, накопившиеся за выходные.

Тем временем я убралась в квартире и приготовила ужин. Придя домой, Амит принес огромный букет красных роз. Было так приятно. Я сразу почувствовала себя любимой и желанной.

Поставив цветы в воду, мы еще некоторое время наслаждались поцелуями, ласками и объятиями. Потом приступили к скромному ужину: плову из баранины и салата-цезарь.

— Я решил, что хочу иметь на своем теле твое имя. — коротко сказал Амит в перерыве между едой.

— Что ты имеешь в виду?

— Татуировку с твоим именем. Вот здесь, на сердце, будет: «Анетт», а на предплечье — твое лицо. Я уже нашел мастера, лучшего из лучших. Послезавтра вечером у меня будет вторая Анетт, которая будет со мной повсюду.

— Это сумасшествие, Амит. Не нужно бросаться в крайность. — в его проявлении любви, виделось что-то нездоровое, одержимое, ненормальное и меня это пугало.

— Это степень моей любви к тебе. — он ласково погладил меня по щеке. — Я не хочу ни на минуту с тобой расставаться. По крайней мере со мной всегда будет твоя миниатюрная копия.

Я промолчала, хотя его идея пришлась мне не по душе. Амит словно был одержим мной, его любовь доходила до фанатизма, крайности и это очень пугало. Мой разум бил тревогу и нашептывал о нездоровом поведении Амита, но я отказывалась слушать его. Я говорила себе, что Амит идеален, он один такой и мне повезло с ним.

— А кстати, у меня есть для тебя подарок. — он достал из кармана золотой браслет и застегнул его на моем запястье. Широкий, размер в толщину с палец, блестящий, плетенный, с россыпью бриллиантов… очень красивый, глаз не оторвать.

— Какая красота! Амит, спасибо. — я кинулась к нему в объятия, целуя его в щеку.

— Тебе он идет больше кого бы то ни было. — задумчиво улыбнулся он. Я могла услышать скрытый подтекст в его словах, если бы слушала. Но я была так счастлива, что не думала ни о чем.

После была еще одна незабываемая ночь любви. Уставшие, мы наконец уснули. Не знаю сколько прошло времени, я проснулась среди ночи, услышав бормотания Амита во сне. Он говорил что-то о вторжении, собственности. Было любопытно слушать эти бормотания, но, когда сквозь тишину темной ночи раздался его крик, подобный грому в ясную погоду, я всерьез испугалась, подскочив на месте. Он кричал громко, со стонами муки и отчаяния. Чуть повысив голос, призывая проснуться — я пыталась его разбудить, тряся за плечи.

— Проснись… Все в порядке, Амит. Я с тобой. — крепко обняла его, целуя в щеку.

— Анетт, ты здесь! Слава Богу!

— Все в порядке! Я здесь, Амит! — он крепко держал меня в своих объятиях, словно боялся отпустить. — Что тебе снилось?

— Ты ушла от меня…

— Это один из твоих кошмаров. Тебе не нужно бояться… Как я могу тебя покинуть, когда все чем я дышу — это ты. — он грустно улыбнулся.

— Еще утром ты собиралась учиться дышать по-новому.

— Не думай, что мне легко далось это решение. Я думала, ты меня предал. В прочем, мы уже прошли это, не нужно вспоминать. Просто знай: все у нас будет хорошо, пока мы любим и держимся друг за друга. — Он накрыл мое тело своим.

— Пока я жив, я пойду на все лишь бы ты была моей. — его слова прозвучали как гром средь ясного неба, словно какое-то заклинание, въевшееся в кожу.

— Амит, иногда ты говоришь очень странные вещи! — прошептала я, глядя в его глаза. Он лениво улыбнулся мне и в свете лунной ночи я увидела его белые зубы, которые были идеальны в своей безупречной красоте.

— Ты первая, кто говорит мне это. Анетт! Моя — Анетт! — он зарылся лицом в мои груди, и я почувствовала волну нежности, охватившую меня.

На следующий день, утром, Амит разбудил меня, принеся завтрак в постель. На подносе стояла чашка свежесваренного черного кофе, тосты с маслом и сэндвичи. На фоне всего этого великолепия лежала темно-красная роза, радующая глаз.

— Завтрак! — обрадовалась я, целуя Амита в щеку. — Всегда мечтала об этом! Ты уже ел?

— Нет, тебя ждал. — он принес свой кофе, завтракая вместе со мной. — Во сколько заканчиваешь сегодня?

— Около четырех. А что? Хочешь встретить меня?

— Нет, сегодня у меня слишком много дел, поэтому не получится, Анетт.

— Очень жаль, я скучаю, когда долго тебя не вижу. — надула губки я, притворно выпятив нижнюю губу.

— Прямо сейчас, ты очень соблазнительна. Лучше тебе перестать быть такой милой, иначе я не смогу тебя отпустить.

— Милой? Или обиженной? — притворно обижено спросила я.

— Тогда ты обижаешься очень мило. — Амит лукаво улыбнулся мне.

Внезапно я подумала о том, скольких девушек Амит приводил сюда до меня. Амит красивый мужчина и притягивает взгляды женщин. Должно быть у него не было в них отбоя. В противном случае он не был бы так хорош в сексе, не будь у него много партнерш.

— Эй, а много было девушек, которых ты сюда приводил? — вдруг поинтересовалась я.

— Ну, на пальцах не посчитать!

— Кобель! — шутливо стукнув его по плечу, улыбнулась я. Меня не волновали его прошлые связи, главное — сейчас он мой, а прошлое, пусть остается в прошлом.

— Возможно и так, но ни одна не жила со мной.

— Я должна чувствовать себя польщенной? — изогнув бровь дугой, лукаво усмехнулась я.

— Ты должна чувствовать себя «моей».

— Звучит так, словно бы я твоя собственность. — невесело улыбнулась я.

— Я собственник, Анетт…поэтому можешь считать так. — моя челюсть едва не отвисла до пола, он даже не скрывает того, что считает меня вещью, которая принадлежит ему. — В прочем, я не против, если ты тоже собственница…принадлежать друг другу всецело — разве это не прекрасно?!

— Разве это любовь, если ты считаешь меня вещью? — недовольно буркнула я.

— Когда это я сказал, что ты вещь?

— Ты не сказал этого прямо…

— Какая же ты глупышка у меня. — он тихо засмеялся, целуя меня в макушку.

После он отвез меня в университет. Попрощавшись, я вышла из машины. В коридоре университета увидела Тони, он искал что-то в своем шкафчике.

— Привет, Тони! — улыбнулась ему я.

— Прекрасно выглядишь, Анетта! Вижу теперь у тебя все хорошо.

— Да. — кивнула я. — У тебя прекрасная мама! Я в восторге от нее! Я спала в твоей комнате, на твоей кровати…в ту ночь мне даже снились сны о тебе. — Тони счастливо улыбнулся.

— Эротические?

— Дурак! — я легко ударила его по плечу, чувствуя смущение. — Конечно же нет!

— Как скучно. — выдохнул он. — Не хочешь рассказать, что у тебя там произошло?

— Это уже не важно, теперь все хорошо.

— Значит, ты простила его. — с сожалением пробормотал он.

— Так мама рассказала тебе! — недовольно сказала я, расстроившись, что доверилась Эстер, а она все рассказала своему сыну.

— Нет. Что ты! Мама умеет хранить секреты. Я сам так решил. Ты ведь поехала с ним, но судя по твоему голосу в тот вечер вы поссорились с ним.

— Ну, ты прав, Тони, я его простила. — мне вдруг стало стыдно, что я с легкостью спустила ему все. В душе так злилась на него, а на деле растаяла как собачонка, которую хозяин поманил пальцем.

— Красивый браслет. — сказал Тони, указывая на мое запястье.

— Да, Амит вчера подарил. — кивнула я.

— Твой Амит очень богатый, раз уж может позволить себе дарить такие подарки.

— Я не знаю, никогда не интересовалась его зарплатой.

— Интересная ты. — улыбнулся он.

— Мне не интересно это. Люблю я его не за деньги.

— Послушаю, как ты запоешь, если твой Амит лишится работы и у него не останется денег. — он широко улыбнулся, пытаясь подловить меня.

— Миллионы людей живут на минимальной зарплате, и мы проживем. — показав ему язык, ответила я.

— Ну, как знаешь. — улыбнулся он, довольный моим ответом. — Сегодня он заберет тебя после занятий?

— Нет, у него дела.

— Тогда я провожу тебя.

— С какой стати?

— Ты что ни о чем не слышала?

— О чем ты?

— По телеку в новостях вот уж неделю крутят. — Тони был удивлен, что кто-то еще не в курсе. Должно быть произошло что-то ужасное, раз уж Тони предложил проводить меня.

— Я не смотрела новости. Что там?

— Да маньяк у нас завелся, грабит и убивает, преимущественно молодых женщин. Говорят, что он один из тех, кого засадили недавно. — мурашки пошли по коже, если он один из них, значит, всем женщинам грозит большая опасность. Мне повезло тогда, но не у каждой женщины есть такой Амит, который придет на помощь.

— А что его пособники?

— Не сознаются. Не хотят выдавать своего. — неужели тот кого мы сбросили в реку остался жив и сейчас на свободе? От этой мысли по моему телу прошлись мурашки. Нет, он был мертв, Амит проверял его пульс. Мог ли он ошибиться? Вряд ли.

— Вот ублюдки! — прорычала я. — Думаю в полиции их прижмут и вскоре они сознаются. — я искренне в это верила. — Значит, сегодня ты провожаешь меня домой? Не страшно самому идти потом?

— Мужчины ему совсем не интересны. Хочу с ним встретиться, я обязательно надеру ему зад. — он хвастливо замахал руками.

— Тони, этот человек убийца! Он опасен. — покачала головой я. — Перед ним у тебя нет шансов.

— Какой пессимизм, Анетта. Жаль, что ты не веришь в меня. — хмыкнул он. — А у меня есть это, с ним мне ничего не страшно. — и он достал из штанов пистолет.

— Где ты его взял? У тебя есть разрешение? — расширив глаза от ужаса, прошептала я.

— Не переживай ты так, это всего лишь зажигалка. — продемонстрировав ее свойства, Тони улыбнулся. — Но он-то этого не знает. Смотри, ее не отличить от настоящего оружия.

— Ты прав, Тони. Любой испугается, если ты направишь на него свой пистолет. Главное, чтобы в этот момент твои руки не дрожали. — пошутила я, лукаво ему подмигнув.

Потом прозвенел звонок, и мы пошли на пары. После занятий Энтони подождал меня в коридоре, и мы вместе отправились домой. Он был невероятно веселый и позитивный, за разговорами с ним — мне совсем не было страшно. Я даже не вспоминала о маньяке, гуляющем по городу. Только мы стали подходить к подъезду, как я заметила Амита, взирающего на нас со злостью. Веселье как рукой сняло.

— Привет, Амит. — поприветствовала я, хватая любимого под руку.

Он что-то пробурчал нечленораздельное, но руку мою не оттолкнул.

— Раз уж твой Амит здесь, то я пошел, Анетта. До завтра!

— Пока, Тони, будь осторожен… и не играйся с той игрушкой.

— Ладно, не буду! Обещаю использовать по назначению. — улыбнулся он.

— Только попробуй! — не хотелось, чтобы еще и Тони закурил, мне и Амита хватает. Когда Тони скрылся за поворотом, я взглянула на Амита, его глаза были налиты кровью. Не к добру это.

— Идем? — спросила я, потянув Амита за руку.

— Иди. — он достал из кармана пачку сигарет и закурил одну. Нервно покуривая, затягиваясь и выпуская дым изо рта, Амит отвернулся, не желая смотреть на меня.

— Почему ты разозлился? — мирно спросила я, опираясь о стену.

— А разве не ясно?

— Если ты о том, что Тони провожал меня до дома…

— Да, я об этом! — гаркнул он. — Ты вообще обещала не общаться с ним. Стоило мне раз не приехать за тобой, так он тут как тут.

— Он переживал обо мне. Знаешь, в округе бродит маньяк. Говорят, это один из них. Что если он остался в живых? — со страхом спросила я.

— Брось Анетт, он уже тогда был трупом, а когда выбрасывали совсем окоченел. Можешь выбросить эти глупости из головы. Тебя он не тронет, можешь не беспокоиться.

— Откуда тебе знать?

— Просто… если с тобой что-то случиться, я ему голову оторву. — я усмехнулась, закатив глаза.

— Да, но я уже буду валяться трупом, где-нибудь в подворотне.

— Не говори так. С тобой будет все хорошо.

— Я же шучу, Амит! — похлопав его по плечу, усмехнулась я.

— У тебя хорошее настроение? Это тот парень так поднял его тебе?

— Не придирайся. — тихо пробормотала я, беря его за руку.

— Я смотрю ты хорошо с ним ладишь, Анетт. Тебе нравится этот парень?

— Как друг? Да. Он очень веселый.

— Только клоунов мне не хватало. От них всегда проблемы. — зло пробормотал Амит, бросая сигарету на землю и затаптывая ее ногой.

— Он хороший человек…

— Я хочу, чтобы ты прекратила общаться с ним, Анетт. Я понятно выразился? — тон его голоса не терпел возражений и, хотя я готова была протестовать, что-то мне подсказывало не делать этого.

— Ладно, если ты настаиваешь.

— О какой игрушке вы говорили? — поинтересовался он.

— А, о пистолете, он собирался отпугнуть им маньяка, если вдруг пристанет к нам.

— У него и правда есть пистолет?

— Нет, обычная зажигалка. — улыбнулась я.

— Интересно, что он сделает, если маньяк не испугается его оружия.

— Обычно это работает, и никто не пытается узнать каков он в деле.

— Ты, конечно же права, моя дорогая. Но не думаю, что ему стоит опасаться маньяка.

— Почему это?

— Насколько мне известно он охотится за состоятельными, а твой друг нищеброд. — мне не понравилось с каким высокомерием Амит отзывался о Тони, но я не встала на его защиту, зная, что сделаю только хуже.

— А откуда тебе известно, что он охотится за состоятельными?

— Читал в газете.

— Значит, ты читаешь криминальную колонку? — удивилась я.

— Я читаю все, что там написано. — наконец мы зашли в квартиру. Наскоро приготовив ужин, мы поели. Потом я быстро изучила заданную лекцию и выполнила пару заданий. Когда я вошла в спальню, Амит уже крепко спал. Должно быть устал. Устроившись поудобнее в постели, Амит притянул меня к своей груди. Так даже приятней.

Глава 12

Как и собирался, Амит сделал татуировки с моим лицом и именем. Когда он пришел домой, то находился в возбужденном состоянии. Он с благоговением рассказывал, какое удовольствие доставило ему выбить мое изображение на теле. Мастер действительно оказался профессионалом своего дела, лицо на руке было точной копией моего. Пару дней мне приходилось обрабатывать тату, пока оно полностью не пришло в порядок. Эти моменты сблизили нас еще больше, я получала невероятное удовольствие ухаживая за ним. Я ощущала себя единым целым с ним, словно красные нити судьбы связывали нас воедино, сплетая души и сердца. Господи, с какой он любовью смотрел на меня в те моменты! Словно я божество, ради которого и жизни не жалко. Тогда в его взгляде напрочь отсутствовали собственнические нотки, только всепоглощающая и всепрощающая любовь и нежность.

Вскоре татуировки зажили, и он без боли мог прикасаться к ним. Он очень любил эти отметки на своем теле, все больше поражая меня глубиной своей любви.

В пятницу, забрав меня после занятий и вернувшись домой, Амит сел рядом со мной на диван и сказал, что собирается в командировку. Обычно его командировки длились пару дней, не больше, поэтому я легко восприняла его слова. Работа есть работа, ничего не поделаешь.

На следующий день он уехал. Я провела всю ночь без сна, не понимая, что со мной происходит. Тяжесть на сердце и беспричинное волнение, заставляющее сердце быстро биться в груди. Мне трудно было уснуть всю ночь, но усталость взяла свое и ближе к утру я все-таки провалилась в мир сновидений. Из сна меня выбросил кошмар, заставивший проснуться от собственного крика и страха. Мне снился Амит. Злой и бешеный как зверь. Он в гневе, ненависть плещется в его взгляде, обращенном на меня. Во сне Амит желает мне смерти… это один из тех страшных снов, которые начинаются ни с чего, но заканчивается чем-то значимым, оставляющим след. Страшный сон, от которого мурашки по коже — долгое время не отпускал меня.

На следующий день я сумела себя немного отвлечь, позвонила Тони и поговорила с ним о беспечных малозначащих вещах. Вечером зазвонил мой мобильник. На связи был дядя Амита, его голос был грустным и дрожащим.

— Алло? Это Анетта?

— Да, это я.

— Это дядя Амита. Я звонил ему, но его телефон выключен. Могу я с ним поговорить?

— Извините, Амит в командировке, приедет утром.

— Вот как… — обреченно произнес он.

— У вас что-то случилось? — обеспокоено поинтересовалась я, его голос был таким слабым, обреченным, словно в его семье случилось горе.

— Да…мою жену убили…

— Что? Как это произошло? — ужаснулась я.

— Я работал в поле, вечером вернулся домой, она была мертва, когда я пришел… семь ножевых ранений и глаза… — боже! Какой монстр мог сделать с ней такое! — он заплакал. — после з-завтра состоятся похороны, если вы сумеете ему дозвониться, то скажите ему это…

— Я сочувствую вашей потери и скорблю вместе с вами. У вас есть предположения кто бы это мог быть? Может соседи что-то видели?

— Все украшения исчезли из шкатулки. Должно быть, это был обычный грабитель. Ах, бедная Алиса! Такая страшная смерть.

— Господи! Какой ужас! — я закрыла рот руками, пребывая в шоке от случившегося.

Сбросив вызов, долгое время я не могла прийти в себя. Сидя на полу, я прикрыла рот руками, не веря в произошедшее. Хотя мне и не нравилась эта женщина, но по-человечески было жаль ее. Никто не заслуживает такой смерти.

Вскоре приехал Амит, вернувшись намного раньше указанного времени.

— Анетт, — он подбежал ко мне с беспокойством на лице. — Что произошло? Тебе плохо?

— Нет, Амит, я в порядке.

— Почему тогда сидишь на полу?

— Я разговаривала с твоим дядей недавно… он не смог дозвониться к тебе.

— Да, у меня села батарея. Да что же произошло такого, что на тебе лица нет?

— Пожалуйста, присядь Амит. — с трудом поборов слабость в ногах — я поднялась, потянув Амита за собой на диван. — я не знаю, как сказать тебе…

— Можешь говорить, что угодно. Я мужчина и выдержу все, можешь не сомневаться.

— Хорошо. — кивнула я. — случилось непоправимое, Амит… твою тетю убили…

— Как это произошло? — с расширенными от шока глазами, спросил он.

— Грабитель ворвался в их дом и убил ее.

— Не может быть…

— Завтра состоятся похороны…

— Ты поедешь со мной, Анетт?

— Конечно, милый, я не смогу оставить тебя одного в такое трудное время.

— Спасибо. — крепко сжав меня в объятиях, я почувствовала напряжение в его теле.

— Если хочешь плакать — то плач, сейчас тебе необходимо это. Я знаю, как сильно ты любил ее.

— Не думаю, что сейчас мне необходимо это. Мне нужна только ты, Анетт. Твои руки, твое тело, вся ты, хочу, чтобы ты была рядом со мной.

— Я никуда не уйду, буду рядом с тобой.

На следующий день мы с Амитом поехали в деревню. Всё это время в машине стояла мертвая тишина, ему не хотелось разговаривать, а я не желала напрягать пустой болтовней. Мне было жаль Амита, за такое короткое время он потерял двоих близких людей. А ведь со дня смерти Эдмонда прошло не так много времени. Бедный Амит. Удивительно, что люди, стоявшие между нами — так скоро уходили из жизни. Должно быть у нас с Амитом был защитник, злобный бесплотный дух, убивающий всех, кто нам препятствует.

Похороны прошли в узком кругу, среди которого совсем не было ее друзей. В тот момент мне поистине было жаль ее: она прожила жалкую жизнь, в которой было лишь хвастовство, злоба и безграничное высокомерие. Посторонние не могли сказать о ней доброго слова, считая ужасной женщиной. Амит произнес речь, и я заплакала. Меня тронули слова, произнесенные Амитом. Он умел правильно подобрать слова, чтобы они коснулись сердец слушавших.

В тот день мы остались ночевать в доме дяди. Я настояла на этом, считая, что дядя нуждается в нашей поддержке. Он остался один, ему будет очень тяжело, пока не смирится со случившимся.

На следующий день мы уехали домой, Амит по-прежнему молчал. Но зайдя в квартиру, словно сорвался с цепи, сходу сбивая меня с ног. Он прижал меня к стене, иступлено поглаживая мои волосы ладонями.

— Спасибо, что была со мной, спасибо. — он дрожал и я попыталась сильней обнять его, чтобы успокоить. Опустившись передо мной на колени, он обхватил меня за талию, уткнувшись лицом в живот. Я тесней прижала его голову к себе и погладила, успокаивая. Наклонившись к нему, я коснулась губами его макушки.

— Тебе не за что благодарить меня, любимый… пойдем в кровать, ты устал с дороги. — он позволил мне отвести его в спальню, раздеть и уложить в кровать.

— Поцелуй меня, малышка. — ни слова не говоря, я повиновалась его желанию, вкладывая в поцелуй всю свою печаль, скорбь и утешение. Вскоре он отодвинул меня от своих губ. — целуй меня везде, где только можешь, пожалуйста… — я немного опешила от такой просьбы, но все же сделала так как он просит.

Целуя каждый сантиметр его кожи, я получала огромное удовольствие, чувствуя его запах и возбуждаясь с каждой секундой все сильнее. Смотря в его лицо, я видела нескрываемый восторг, желание и любовь. Опускаясь с шеи к груди, с груди к животу, я чувствовала, как растет его возбуждение. Взяв в руки плоть, я стала сомневаться, что смогу коснуться его губами. Увидев мои сомнения, Амит уложил меня на спину и одним толчком вошел. Прикосновения, ласки и поцелуи к его телу так возбудили меня, что я была готова к нашему соитию.

Грустный, скорбный танец страсти — горел в нас, оставляя позади все печали и беды, что приносит в нашу жизнь судьба. Крепко обнимая его и врываясь пальцами в волосы, я шептала в экстазе его имя и мечтала, чтобы этот момент никогда не кончался. Но вскоре наступило долгожданное освобождение, принесшее полное удовлетворение и сладкую истому.

Через пару недель наша жизнь пришла в обычное русло. Амит пришел в себя и стал прежним. Мы сидели в гостиной, отмечая трехмесячную годовщину. Я приготовила праздничный ужин, поставила свечи, надела красивое платье, Амит тоже подготовился, одевшись по-праздничному. Сидя в объятиях друг друга — мы пили красное вино. Иногда я отпивала из его бокала, дразня воображение, а он обещал устроить сладкую ночь, слизывая вино и пробуя меня на вкус.

— У меня есть подарок для тебя, Анетт. — я взглянула на него с интересом, ожидая, что же он преподнесёт мне. — закрой глаза. — я закрыла. Что-то тяжелое и холодное легло на грудь. Открыв глаза, я потрогала жемчужное ожерелье. Я была рада такому подарку, мне нравился жемчуг и его сочетание с некоторыми видами одежды. Бросившись обнимать своего любимого мужчину, я крепко поцеловала его.

Чуть позже, мы лежали в объятиях друг друга в постели, обессиленные и потные. Амит исполнил свое обещание, подарив мне поистине незабываемую ночь. От вина, которое Амит слизывал с моего тела, все липло и чесалось, хотелось поскорее обмыться. В ванной комнате я задержала свой взгляд на отражении в зеркале. На меня смотрела совершенно удовлетворённая и счастливая женщина. Опустив взгляд ниже, я заметила, что на моей шее до сих пор жемчужное ожерелье. О, оно действительно прекрасно. Залюбовавшись на минутку, я расстегнула его и положила на тумбочку у раковины. Приняв душ, я почувствовала прилив сил и бодрости, счастье с новой силой захлестнуло меня. Взяв с тумбочки ожерелье, я пошла к двери на ходу рассматривая его. И вдруг я встала в проходе как вкопанная, увидев чужие инициалы. А.Л. Что еще за А.Л?

Войдя в комнату, я увидела, как Амит копается в моем телефоне, что-то ища. Я уже привыкла к тому, что он просматривает мой телефон и заранее удаляла все звонки и сообщения от своего друга, чтобы лишний раз не будить в Амите зверя.

— Амит, у тебя есть другая? — спросила я сдержано.

— Что за чушь, Анетт. У меня есть только ты.

— Правда? А кто такая А.Л? — спросила я, указывая на ожерелье. Амит лишь на секунду побледнел, после чего ответил.

— Заметила все-таки! Анетт Ливарт, как тебе, звучит? — он лукаво улыбнулся мне.

— То есть, ты хочешь сказать, что на этом ожерелье мои инициалы?

— Будущие! Ведь скоро ты станешь моей женой.

— Ну, предложения еще не поступало, поэтому не скоро… — смущённо пробормотала я, явно тронутая его поступком.

— Очень скоро. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы носила мою фамилию и родила мне детей. Господи, как же я этого хочу! — он обнял меня за талию, притягивая к себе.

— И это взаимно.

***

Прошло не больше недели, когда это произошло. Был вечер, и я ждала Амита с работы. Накрыла на стол, зажгла свечи, красиво оделась, надушилась. В ванной комнате нас ждала расслабляющая ванна с пышной пеной и ароматическим маслом. Все было готово к романтическому вечеру для нас двоих. Но судьба распорядилась иначе и мои планы нарушил звонок неизвестного номера:

— Алло, Анетта?

— Да, это я. С кем говорю?

— Это Эстер, дорогая, мама Тони.

— Здравствуйте, Эстер! Как у вас дела? Как здоровье? — мне было очень приятно слышать ее.

— Хочу скорее оказаться в Лондоне, но не могу заставить чертов автобус ехать быстрей.

— Вы едете в Лондон! — обрадовалась я. — К чему такая спешка?

— Ты разве не знаешь, милая?

— О чем?

— Недавно кто-то избил Тони. Сейчас он лежит в больнице, а я еду к нему. Приеду только завтра утром. Ох уж это расстояние. Собственно, звоню, чтобы попросить навестить его. Он говорит, что в порядке, но я чувствую, что это не так.

— Конечно-конечно, я сейчас же поеду! Жаль, что я раньше не узнала об этом, тогда бы давно навестила его. А в какой он больнице?

— В центральной.

Вызвав такси, я потушила свечи и накинула на плечи кардиган. Мне достанется от Амита, если он вернется и не застанет меня дома. Узнав, где была — точно свернет шею, ведь я пообещала не общаться с Тони. Но ничего, попрошу прощения и все будет хорошо… Возможно позлится… но я готова была рискнуть. Мне не хотелось оставлять Тони одного в трудной ситуации.

На улице с приближением лета, становилось все теплее. В больнице я была примерно через пятнадцать минут. Мне повезло, посещения были разрешены и меня почти сразу проводили в палату к другу. О, бедный Тони! На нем живого места не было. Лицо опухло, руки в синяках и ссадинах, тело перебинтовано от множественных переломов.

— Привет. Как ты? — спросила я, беря осторожно его за руку.

— Нормально. — прошептал он, стараясь не открывать сильно рот. — откуда ты здесь?

— Мама позвонила, рассказала.

— Не надо было ей звонить. Не хочу тебя волновать. Иди домой.

— Успокойся, Тони. Лучше скажи кто это сделал с тобой?

— Не знаю, там было темно и на нем была маска. Он набросился на меня, когда я шел домой.

— Как думаешь, это был тот самый преступник, о котором ты рассказывал?

— Вряд ли. Он не взял у меня ничего… собирался прирезать, но ему помешали, и он сбежал.

— Тебе повезло… а как же пистолет? Ты не пытался припугнуть его им?

— Похоже моим пистолетом только детей пугать. — Тони попытался улыбнуться, но боль в губах остановила его. — Он какой-то бесстрашный был, просто выбил его из рук и с яростью стал избивать меня.

— Мне жаль… может у тебя есть недоброжелатели?

— Нет, я со всеми в нормальных отношениях. Но не думаю, что это простая случайность… кто-то явно мечтает от меня избавиться.

— Ты знаешь, что твоя мама едет к тебе?

— Серьезно? Ох, я же говорил ей сидеть дома. — он закатил глаза.

— Она переживает за своего ненаглядного сыночка. — с улыбкой сказала я.

— Который теперь совсем не ненаглядный. — буркнул Тони.

— Ну, это временно, все пройдет. Рада, что все обошлось. Ты не представляешь, как я испугалась за тебя.

— Значит, еще не все потеряно. — с улыбкой мечтательно произнес Тони.

— Что ты имеешь в виду? — переспросила я.

Он ничего не ответил, лишь загадочно улыбнулся, хотя улыбка и приносила ему сильную боль.

— Ты очень красивая сегодня. — с улыбкой сказал Тони. — Твоему Амиту очень повезло.

— Спасибо. Какой-то девушке тоже необычайно повезет с тобой. Ты славный и очень хороший.

— Брось. — смущенно ответил он, чувствуя, как заливается краской. — Но тебе пора, Анетт. Я не доверяю твоему Амиту, не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.

— Не переживай, все хорошо. Амит хороший и не сделает мне больно.

— Очень на это надеюсь.

Я еще посидела несколько минут, после чего отправилась домой. В тот день Амит так и не узнал, что я куда-то уезжала. Мне повезло. Когда я приехала домой — его еще не было, и я вновь зажгла свечи, как будто бы никуда не уезжала.

Каждый день, до полного выздоровления Тони, я навещала его в больнице. Иногда по утрам, когда не было первых пар, иногда вечером. Я рассчитывала так, чтобы Амит ни о чем не догадался и у меня прекрасно это вышло. Эстер дежурила у него целыми днями, отходя от сына только по нужде. В палате, втроем, мы очень весело проводили время. Мне повезло, эти дни Амит очень много работал, часто задерживаясь на работе. Такая занятость была на руку для тайных встреч с Тони и его мамой.

Через пару недель Тони выписали из больницы. Эстер решила погостить у сына, боясь оставить его одного. В больнице я искренне привязалась к этим двоим людям, таким искренним и добрым матери и сыну. Наблюдать за их взаимоотношениями было забавно, Эстер перла как танк со своей заботой, а Тони хотел отказать ей, но под натиском и упорством своей матери — бросал малейшее сопротивление. Такие забавные, веселые, ставшие близкими мне людьми.

Мне не нравилось, что Амит запрещал общение с Тони. С ним я чувствовала себя комфортно, на одной волне. Но из-за ревности Амита, мне приходилось скрываться и врать.

Однажды Амит заметил, что я очень веселая и какая-то излишне счастливая прихожу с учебы. Пришлось придумывать, что одна из одногруппниц рассказывала забавную историю, от воспоминаний которой хотелось смеяться. Конечно, Амит спросил, что это за история и я, к сожалению, не смогла выкрутиться и придумать что-то смешное. Тогда-то Амит, что-то заподозрил. Я стала замечать, что он с излишним остервенением выискивает что-то в моем телефоне, подолгу наблюдает за мной, пытается поймать на лжи. Стал контролировать мою жизнь, узнавал во сколько начинаются занятия, при этом не забывая уточнить у кого первый урок, потом провожал до кабинета, страстно целуя перед всеми одногруппниками. Когда заканчивались занятия независимо от работы — забирал меня и не дай бог мне задержаться дольше, чем на пять минут. У меня впервые появилось ощущение будто я птица, живущая в клетке, шаг в сторону — расстрел. Хотя я и не мыслила жизни без него — такой контроль мне не нравился.

Записки Амита 6

Я вновь вернул ее, мне э то удалось. Я приехал немного раньше нее, сидел в машине у подъезда, ждал, когда моя девочка появится. Я почти не надеялся, что увижу ее там. Но долго ждать не пришлось, она появилась часом позже. Грустная, заплаканная, с мешками под глазами — на нее жалко было смотреть, хотелось укрыть от всего мира и защитить. Вот только из-за меня она такая несчастная, я сделал ее такой.

Анетт была очень зла на меня. Но я знал ее лучше нее самой. Стоило сказать то, что она хотела услышать, как ее защитный барьер спал и она вновь открылась мне. Когда она рассказывала, как ей было больно от безразличия моей тетки — я почувствовал обиду за нее и желание отомстить…

Под предлогом командировки, я поехал в деревню. Я знал, что дяди в это время не будет дома, за то моя ленивая тетушка всегда была на месте. То, что нужно. Я вошел тихо, убедившись, что никто из соседей меня не видел. Она лежала на диване, лениво переключая каналы. Мерзкая картина деградации моей тетки. И эта сука еще говорила что-то плохое о моей Анетт? Просто смешно.

Когда она увидела меня, то сначала испугалась. Еще бы, ведь я вошел незаметно. После страх, уступил место счастью. Тетка искренне обрадовалась, увидев меня, бросилась обниматься и говорить, как счастлива меня видеть. Не забыла напомнить, что у нее закончились карманные деньги, а ей ужасно хотелось поехать в город, чтобы побаловать себя чем-то. Ха, извини, тетушка, но у меня на тебя другие планы. К сожалению, ты вряд ли выйдешь отсюда живой. Ха-ха.

— Знаешь тетя, не давно ты едва не стала причиной моего расставания с Анетт… — начал я.

— И правильно, тебе эта девка совсем не подходит!

— Забыл тебя об этом спросить, тетя.

— Что? — выпучила свои глаза она, поражаясь моему тону.

— Да, ты не достойна говорить что-то плохое о ней, моя Анетт совершенна. А ты безобразна до мозга костей.

— Что ты себе позволяешь, Амит?! — начала она свое возмущение, но я перебил ее:

— Я тебя ненавижу. Ненавидел за долго до того, как ты встала между нами. Я терпел тебя, прикидывался хорошим мальчиком, но ты сделала Анетт больно и поэтому умрешь.

На ее лице читался ужас. Увидев его, я почувствовал, как в радостном волнении забилось мое сердце. Как сильно я любил страх, написанный на их лицах, это заставляло мою кровь бежать быстрее.

Вспоминая ее смерть, я понял, что ни о чем не жалею… Стану поступать так с каждым, кто встанет между мной и Анетт.

Мне захотелось убрать все помехи на нашем пути, чтобы не осталось никого, кто может встать между нами. Этот Энтони, друг Анетт, был последней помехой. Как же он меня бесил. Иногда я видел в ее телефоне звонки от него. Поставил прослушку на телефон, чтобы отслеживать их разговоры. Они действительно были дружескими, без флирта, в рамках приличия. Но всегда все начинается с дружбы. Рано или поздно я надоем Анетт, и она наставит мне рога с ним. Я был убежден в этом.

В итоге я решил убрать его, подкараулил, когда он возвращался домой и напал. Конечно, он не узнал меня, на мне была маска, скрывающая мою личность ото всех. Он пытался припугнуть меня своей игрушкой, но благодаря Анетт я знал правду и выбил с легкостью из его дрожащих рук детское оружие. Я отделал его так, что скорее всего сломал кости и лишил мужского достоинства. Ха-ха, теперь он точно не будет интересоваться Анетт.

В какой-то момент я понял, что отбитых яиц и сломанных ребер мне недостаточно. Я достал свой нож. Он валялся у моих ног, плевался кровью, но не умолял, на редкость храбрый оказался пацан. Стоило мне занести над ним нож, как два парня увидели это и поспешили к нему на помощь. Я скрылся, но еще много ночей жалел о том, что не успел добить его. Я хотел пойти к нему в больницу, чтобы завершить начатое, но посторонних к нему не пускали, да и сотрудники попались на редкость честные, не подкупные. Светиться со своей настойчивостью я не стал, оставил все как есть. Пусть живет, пока Анетт держит свое слово и не подходит к нему — мне все равно. Она ведь держит свое слово? Я хотел ей верить.

Однажды она попалась на лжи, и я медленно стал сходить с ума от постоянного ощущения, что она врет и претворяется передо мной. Хотелось взять над ней контроль, полностью подчинить себе, заставить сидеть дома, посадить на привязь, чтобы всегда была перед глазами, знать, что она моя и будет всегда рядом.

Я все чаще ловил себя на мысли, что мне трудней контролировать себя. Постоянно придирался к сотрудникам, взрывался на пустом месте, орал на них — мой монстр медленно, но верно, брал надо мной контроль. Все чаще слышу, как шепчутся за моей спиной, хотят уйти с работы, но из-за высоких зарплат, что я плачу им — вынуждены терпеть мой вспыльчивый нрав. Вспоминали моего доброго дядюшку, который прослыл очень благодушным и честным человеком, который уважал и хорошо относился к своим сотрудникам. Плевать, я не дядя. Я — полная ему противоположность и мне все равно, как сильно они ненавидят меня. В этом мире для меня имеет значение лишь Анетт, только ее мнение для меня что-то значит. Все остальные — пыль под моими ногами.

Глава 13

Весна! Замечательная пора пробуждения всего живого и прекрасного. Все растения выбрасывают из почек густую листву и нарядные, в своих ярко-зеленых одеяниях стоят до самой осени. Животные, букашки — все пробуждаются ото сна, сбросив с себя сонную дрему. Все живет жизнью! Ручейки весело бегут, журча песней природы; воздух наполняется сладкими, пьянящими ароматами весенних цветов и фруктовых деревьев, выбросивших нежные бутоны, на месте которых вскоре образуются душистые яблоки, сладкие груши и чуть с кислинкой вишни. Прекрасное мечтательное настроение весны передавалось влюбленным парочкам, настраивая их на романтический лад, а одиноких девушек заряжало энергией, побуждая искать новую любовь. И они ее находили, ведь и мужчины тоже выходили на охоту, в поисках развлечений и свежих неопробованных тел.

Я любила эту пору: она всегда вдохновляла меня на что-то мечтательное и самоотверженное. Но, к сожалению, я никогда не шла на поводу у своих желаний, а поступала так, как и в любую другую пору. Когда мои одногодки надевали свои лучшие наряды, наводили марафет и шли в парк искать женихов, я отсиживалась дома, сидя у окна и иногда посматривая на окружающий пейзаж. Я окуналась в мир мечтаний и фантазий, в мир грез, иллюзий и волшебства. Когда девчонки ходили за ручку со своими новыми парнями или целовались в темном уголке, я продолжала смотреть в окно, читать или учить наперед материал лекций. Тогда я не часто ловила себя на мысли, что хочу выйти на улицу и вдохнуть в себя запахи природы. Я была скучна, забита, замкнута и жизнь моя была не интересна. Сейчас все изменилось… жизнь прибрела новые краски, но я по-прежнему сижу у окна и смотрю на пейзаж за окном.

У меня есть любовь, радость в жизни, счастье… но было ли оно истинным? Я не знала. За окном была поздняя весна, конец мая, слышно было как птички весело щебечут. В окно пахнуло свежим ароматом, распустившего абрикосового дерева. Захотелось подойти и сорвать, вкушая сладкий нектар бутона. Но я этого не сделала. В последнее время я была погружена в мрачные мысли, которые день и ночь не давали мне покоя. Я стала много задумываться об Амите. Отбросив идеализацию, посмотрела на него с другой стороны и то, что я увидела — мне не понравилось.

Амит казался идеалом мужчины: красивый, умный, решительный, нежный, пылинки с меня сдувает и буквально носит на руках. Столько внимания от него, я не получала от людей за всю свою жизнь. В первую нашу встречу он показался мне ангелом небесным, посланным Богом в дар за мои страдания. Но я ошиблась… Амит не агнец, не безгрешная душа, рожденная для рая. В нем сочеталась целая гамма негативных оттенков: порочность, грех, что-то темное, скрытое от меня. Мое сердце чувствовало неладное, но разум с категоричностью отвергал любую тревогу. Он кричал мне: с Амитом все хорошо! Все твои тревоги — бредни.

Тревоги возникли не из-за странных взглядов и одержимости мною. Я увидела в нем нечто странное, что не сочеталось с человеком, в котором были исключительно положительные качества. Жестокость и получение удовольствия от злых дел…

С тех пор как тети не стало, Амит стал больше со мной откровенничать, вспоминая прошлое, детство и рассказывая о нем. Долгие разговоры обычно приходились на ночь. Это было время, когда Амит совершенно расслаблялся и обнажал свою душу передо мной меня, полностью раскрываясь и ничего не тая.

Он рассказывал жуткие истории про препарирование животных, ставших его жертвами. Амиту было десять лет, когда он впервые заинтересовался устройством внутреннего мира животных. Хитрые, но ласковые кошки, доверчивые и дружелюбные собаки, даже волнистый попугайчик, которого подарили ему на пять лет — над всеми этими животными маленький Амит проводил свои исследования. Амит признавался, что кошки и собаки были бездомными, он считал, что делает им одолжение, лишив бессмысленного существования в мире, в котором они никому не нужны. Боже! Каким наслаждением светились глаза Амита, когда он описывал процесс убийства. Я едва подавляла тошноту, возникающую время от времени, когда воображение рисовало жуткие картины.

Кошки от собак не шибко отличались, поэтому удовлетворив свой интерес, Амит решил, что птицы построены по-другому. Птицу было тяжело поймать. Одна надежда была на попугайчика, который жил в их семье пятый год, став почти членом семьи. Хотя Амиту и было жаль своего крикливого друга, это не стало для него препятствием. Родители в то время задерживались на работе допоздна, поэтому Амит придумал сказочку, как Ронни вылетел в окно и больше не вернулся. На этой ноте Амит широко улыбнулся, явно гордясь собой. После рассказа он все-таки добавил, что сейчас сожалеет о прошлом, но я в это нисколько не поверила. Я видела с каким наслаждением он предавался жутким воспоминаниям, словно это что-то светлое, ценное и дорогое. Интересно, удовлетворился ли он одними животными или двинулся дальше, исследуя человека? Но я не задала этот вопрос, не желая думать о плохом.

Потом Амит рассказывал мне, как дрался в школе с мальчишками. С каким удовольствием он шел на разборки. В его школе парни делились на группы. Почти каждая из групп выделялась дерзким поведением, бунтарством, грубостью, надменностью и высокомерием. Таких парней и бесил Амит, который смеялся над их напускным превосходством. Парни могли целой оравой накинуться на него, но ни один не мог сломить ни его дух, ни волю. Амит хотел доказать, что в нем намного больше силы и отваги, чем у всех их вместе взятых.

Позже шайки мальчишек начали распадаться и все, кто когда-то пытался втоптать Амита в грязь, стали стекаться к нему, признавая в нем лидера. Амит был ужасным предводителем: страшным и несправедливым. Он не защищал обездоленных и униженных, как сделал бы добрый ангел, каким был в моих глазах, а обездоливал и унижал пуще прежнего. Он был жестоким и неумолимым, не зная жалости ни к кому. Грубый, вульгарный, бескомпромиссный, беспринципный, эгоистичный и жестокий ублюдок — вот каким он был в школе.

Амит рассказывал, что в то время его все боялись. Проходя мимо, он замечал, как жмутся назад парни, опуская затравленные взгляды. Ему тогда было всего 13 лет, а его боялись даже старшеклассники.

Слушая Амита мое сердце холодело от ужаса и отвращения к жестокому мальчишке, который с таким наслаждением делится «чудесными» воспоминаниями детства. Задумывался ли он, как я восприму его слова? Думал ли, что после рассказа я буду считать его не таким, как прежде? Наверное, нет, иначе он не стал бы делиться со мной такими подробностями.

Он помнил, как однажды избил парня только за то, что тот как-то скривил губы смотря в его сторону. Парня тогда увезли в больницу, а на Амита завели уголовное дело. Но благодаря связи дяди дело об Амите — исчезло без следа.

Мне было интересно, как он сменил волчью шкуру на овечью, ведь этот Амит совсем не похож на старого. Даже в приюте он был не таким. Он мог избить кого угодно, защищая меня, но большой жестокости не было в нем. Прочитав невысказанный вопрос, Амит объяснил, что родители были недовольны репутацией сына. Они узнали, что вся школа запугана им и очень огорчились. Отец так долго его отчитывал, что несмотря на бунтарство и строптивость характера, Амит сдался.

В тот период у его мамы случился нервный срыв. Она принимала антидепрессанты, которые еще больше усугубляли состояние, женщина стала немощной, раздражительной, не могла долго сосредоточиться на работе, конфликтовала с окружающими и вскоре ее уволили. Амит стал каждый день видеть мать и это был самый ужасный для него период. Он не захотел рассказывать о нем, я видела, как ему тяжело говорить об этом.

Отец и мать работали в одном месте. Когда маму уволили, отец стал спорить с начальством о том, что ее уволили незаслуженно. Отношения с начальством были разрушены в пух и прах и тогда его тоже уволили. Вместе с родителями он собирался переехать в деревню, место, в которое отец мечтал больше никогда не возвращаться.

Переезд был трудным и утомительным, подъезжая к деревне машина родителей столкнулась с фурой. Амит ехал позади них в фургоне с мебелью и это спасло его.

После смерти родителей Амит замкнулся в себе. Его ничего не интересовало, в смерти родителей он винил себя. Он пообещал себе, что станет достойным человеком и они обязательно будут гордиться им. На этом этапе он и увидел меня… Я была потерянной, грустной, вся в себе и мир вокруг меня не существовал. Впервые он поймал себя на мысли, что не хочет обидеть или сделать еще больней. Ему захотелось оберегать, наполнить жизнь светом и вернуть улыбку на мое лицо. Он напомнил мне, как впервые, еще до встречи в особенном месте, Амит подошел ко мне. Он подумал, что хочет познакомиться с грустной девочкой, поговорить с ней, но найдя меня в комнате, не сразу решился подойти. Когда он подошел ко мне, я посчитала его занудой, который пришел ко мне и учит уму разуму, советуя больше не плакать, а побольше улыбаться. Кто он вообще такой? Что ему от меня нужно? Я потеряла родителей! Как жить дальше? Этот зазнайка не понимает меня, как он может что-то советовать? И тогда я прогнала его, тотчас забыв. Как выяснилось, Амит, как никто лучше, понимал меня и мои чувства, ведь он пережил тоже что и я.

Стоило Амиту прийти домой, как моя задумчивость, нерешительность, дурные предчувствия — испарились. Также как, исчезли опасения и страхи перед жестокой сущностью Амита, сменившись безмерной преданностью и счастьем от встречи с возлюбленным. Я, словно домашний питомец, побежала встречать хозяина, неся в зубах комнатные тапочки.

— Так ты дома! На улице чудесная погода, так тепло! Не хочешь прогуляться? — я бросилась к нему на шею, подобрав под себя ноги, обвивая ими торс.

— С удовольствием! Мне было скучно дома одной. — он потрепал меня по голове, с нежностью глядя в глаза.

— Значит, захотелось веселья? — он широко улыбнулся. Ответом был радостный кивок. — тогда ты его получишь! — уверенно заявил Амит, шлепая ладонью меня по ягодицам.

— Что ты придумал? — улыбнулась я.

— Я знаю, как ты любишь вечеринки, но отпустить тебя одну — не могу, поэтому пойду с тобой. — неожиданное предложение очень обрадовало меня, так хотелось потанцевать под зажигательную музыку, забыв заботы и страхи. То, что нужно, чтобы отвлечься.

Пока Амит не передумал, я побежала быстро собираться. С особой радостью я стала выбирать платье, укладывать волосы и наносить макияж. Амит задумчиво наблюдал за мной, я чувствовала его взгляд на себе. Трудно было понять, о чем были его мысли, но я была так счастлива, что мне было все равно.

Вскоре, когда я была почти готова, Амит высказался, давая понять, что ему моя радость не по душе.

— Тебе так надоело проводить со мной вечера? Я тебя напрягаю? — встав, как вкопанная, я посмотрела на его недовольно-грустное лицо.

— Что ты, Амит! С чего вдруг такие вопросы? Мне никогда не надоест проводить время с тобой. Ты мое счастье. — подойдя к нему вплотную, я поднесла к его лицу ладонь, лаская его щеку. Его тело расслабилось, уголки губ растянулись в легкой улыбке.

— Анетт, ты невероятная девушка… Смогла приручить монстра. — задумчиво пробормотал он, глядя мне в глаза.

— Монстра? Не говори так о себе! Ты был ужасным ребенком, но встал на путь истинный.

— Я рад, что ты так думаешь. — лениво произнес он, притягивая меня к себе за талию. Поспешно отскочив от него, я выставила руку вперед.

— Нет, Амит! Никаких поцелуев! Я только нанесла макияж! Знаю, чем у нас это закончится. — с ехидством сказала я.

Амит сделал шаг назад и поднял руки в примирительном жесте.

— Ладно, твоя взяла. Трогать не буду. Через пять минут выезжаем.

— Кстати, а где будет проходить вечеринка?

— Я разве не упоминал? Вечеринку устраивает твоя подруга Кетлин Бланшет. — моя челюсть едва не упала на пол. Откуда Амит знает Кетлин и как она могла позвать его на вечеринку?

— Почему Кетлин позвала тебя? — серьезно спросила я.

— Зачем, по-твоему, она меня позвала? — лукаво спросил он. Кетлин была неплохой, но очень любила беспорядочные связи. Каждый понравившийся ей парень — был в ее постели. Ей нравились красивые мужчины, старше ее, черноволосые и загорелые. Такие как Амит… Он ее типаж. Понятно, зачем она его позвала.

Меня накрыло волной злости к моей недавней подруге по вечеринкам. Мы иногда тусовались втроем: я, Энтони и Кетлин. Она мне нравилась своим веселым нравом, яркой внешностью и хорошим чувством юмора. Я никогда не обращала внимания на ее недостатки и принимала такой, какая она есть. Но не теперь, когда она нацелилась на моего мужчину.

— Понятно зачем! Кетлин ни за что не упустит такого мужчину, как ты. — Амит медленно засмеялся. Мне была непонятна вспышка его веселья.

— Ты ревнуешь, Анетт. Мне это нравится. Это прекрасное чувство, демонстрирующее, как сильно ты хочешь привязать меня к себе. Ты собственница, Анетт. Как и я. — он так радовался этому открытию, что я невольно улыбнулась. С лестной формулировкой ревности — я была не согласна. Ревность не прекрасное чувство, оно губительное, истощающее эмоционально, заставляющее сходить с ума от маниакальной мысли, что твоя вторая половинка тебе изменяет или постоянно врет.

— Кажется нам пора. — накинув на себя короткую кожаную куртку, я окинула Амита заинтересованным взглядом. На нем были порванные черные джинсы, низко посаженные на бедрах. Черная футболка с белым принтом в виде черепа, сверху косуха с шипами того же цвета. На ногах черные кеды. На запястье спортивные черные часы. Мужчина бунтарь, не иначе. Хотя в моих глазах этот наряд был необычен для Амита, признаться — эта одежда шла ему. Взъерошив ему волосы, я зафиксировала их гелем. Это делало его совсем мальчишкой, опасным и отвязным.

На вечеринку мы ехали на спортивной машине Амита. Добрались очень быстро, с учетом того, что Амит соблюдал правила дорожного движения и останавливался на светофорах. Было много народу, что не удивительно, Кетлин обожала устраивать пышные приемы. Она была из богатеньких. Ее родители часто бывали в разъездах, оставляя на дочку огромный дом и внушительную пачку денег. Кетлин никогда не экономила, спуская все на себя, вечеринки и элитный алкоголь.

С самого порога нас встретила Кетлин, предлагая с порога рюмки шота. Выпив с ходу алкоголь, я заметила на себе укоризненный взгляд Амита. Он пить не стал, сказав, что ему для веселья не нужны крепкие напитки.

Кетлин была навеселе. Она старалась быть ближе к Амиту, пытаясь привлечь его внимание на себя. Но Амит был полностью поглощен мной, абсолютно игнорируя хозяйку вечеринки.

Немного позже мы встретились с ней в ванной комнате.

— Анетта, где ты отхватила такого красавчика? Видно, что он влюблен в тебя, никого не замечает вокруг. Теперь я понимаю, почему ты так изменилась! Вряд ли, такой как Амит, захотел быть с такой замухрышкой, какой ты была в прошлом. — я проглотила ее оскорбление, да и что можно было сказать, если это правда.

— К твоему сведению, Кетлин, я полюбил ее задолго до ее изменений. В то время она была красивей тебя, а сейчас ты и в подметки ей не годишься. — сказал Амит, подперев собой дверь ванной комнаты.

— Действительно, Анетта, он идеален. — ничуть не обидевшись ответила с улыбкой Кетлин. — Я рада за тебя. — она похлопала меня по плечу и вышла из уборной. Для меня ее реакция стала приятным удивлением, я так и осталась стоять там, хлопая глазами.

— Анетт, ты в порядке? — Амит подошел ближе, обняв меня за плечи.

— Да, — кивнула я. — Это так неожиданно. Я думала после твоих слов она вытолкает нас за дверь… Все-таки Кетлин хорошая. — Амит хмыкнул, не сказав ни слова.

Весь оставшийся вечер Кетлин мы не видели. Она ушла с каким-то парнем на второй этаж и больше не спускалась. Мне было весело, я танцевала как одержимая, полностью растворяясь в танце и делая его частью себя. Амит стоял чуть поодаль, наблюдая за моими движениями. Он не танцор и отказался танцевать со мной. Мне было грустно от этого. Я невольно вспомнила Тони, который находился дома, восстанавливаясь после травм. Он всегда танцевал со мной. На танцполе мы дурачились, веселились и время проходило незаметно. Несмотря на то, что рядом был Амит — я чувствовала себя одиноко.

— О! Да это же Анетта! Как давно я тебя не видел! — ко мне подбежал Эрик. Взяв меня за руки, он притянул меня к себе. Он был рад меня встретить. Эрик — один из тех поклонников, что были у меня раньше. Взаимности от меня он никогда не получал, но и отказа — тоже. — Где ты пропадала? Я скучал! — сказать, что я в панике — ничего не сказать. Я видела, как налились глаза Амита кровью, как сжимаются руки в кулаки.

— Уходи. — прошептала я одними губами парню.

— Что? — переспросил Эрик, не услышав моих слов.

— Я сказала уходи… — чуть громче повторила я. Попытавшись убрать от себя его руки, сказала:

— Я здесь не одна, у тебя будут проблемы. — видя лицо Амита, я все больше боялась за жизнь добродушного парнишки.

Но Эрик продолжал стоять, не понимая из-за громкой музыки, что я хочу ему донести.

— Анетт сказала: ОТВАЛИ. — громко взревел Амит, резко убирая руку Эрика с моей руки. Я посмотрела по сторонам: все были пьяны, занятые своими делами, совсем не замечая разворачивавшейся сцены.

— Да кто ты такой? — начал возмущаться Эрик.

— Я ее парень. А тебя рядом с ней быть не должно.

— Она тебя боится! — увидев страх в моих глазах, заключил Эрик. — Пойдем Анетта, я отведу тебя домой. — «глупец, какой же глупец! Не ввязывайся во все это, иначе Амит тебя не пожалеет.» — шептала мысленно я ему.

Я не боялась за себя. Мне было страшно, что он сделает с Эриком, если тот еще больше разозлит его. Я должна была что-то сделать, чтобы избежать драки.

— Я ухожу домой! А вы можете и дальше выяснять свои отношения. — как и предполагалось Амит отреагировал сразу и пошел за мной, послав полный злобы взгляд в сторону Эрика. Но и тот глупец решил сыграть в героя и пошел за нами.

Мы вышли из дома, миновав парковку с машиной. Я ускорила шаг, за мной все также шел Амит и Эрик. Мы вошли в темный проулок, где не было ни души.

— Анетт, куда ты? — спросил Амит, хватая меня за руку.

— Домой. Мне не нужны ваши петушиные бои.

— Убери от нее свои руки! Она не хочет с тобой идти. — глупый-глупый Эрик, с кем же ты связываешься? Я сама не была до конца уверена с тем, что из себя представлял Амит, поэтому боялась за жизнь парня.

После слов Эрика Амит не выдержал и резко развернувшись, со всей силы ударил парня кулаком в лицо. В тот момент я потеряла связь с реальностью. Помню, как кулаки Амита избивали Эрика, снова и снова попадая в одно и то же место. Я пыталась оттащить Амита от него, кричала, била, но не смогла что-либо сделать. Амит с одержимостью безумца избивал Эрика, с улыбкой наслаждаясь процессом. Слезы катились по моим щекам. Я в ужасе застыла, пытаясь стереть из памяти наслаждение, смешанное со злобой во взгляде. Лицо все в крови, Амит разбил ему нос и губы, изменив внешность парня до неузнаваемости. Эрик безвольной куклой лежал на земле в луже собственной крови, лишившись сознания. Я понимала одно: нужно скорее вызвать скорую, иначе Эрик может умереть. Пульс был, но слабый.

— Что же ты наделал, Амит? — с ужасом во взгляде, сказала я.

— Извини, малышка, я разозлился. — дрожащими руками, я достала телефон из сумочки. Набирая номер скорой, я едва попадала пальцами по клавиатуре.

— Что ты делаешь?

— Скорую вызываю, что же еще.

— Ему уже не помогут.

— Что? Нет, нет, ты не мог убить его! Скорая приедет и обязательно поможет.

— Давай просто сделаем то же, что и тогда… — я отшатнулась от его слов.

— Нет, Амит! Мы этого не сделаем! — закричала на него я. — Эрик был хорошим парнем, он испугался за меня, потому что не доверял тебе. А тот парень был плохим… Эрик не заслуживает такого… даже, чтобы прикрыть твою задницу, Амит. Я вызываю скорую. А ты Амит возвращайся домой. Смой с себя кровь, приведи в порядок одежду и возвращайся на вечеринку. Я знаю, что скажу полиции. — я поражалась тому, как складно в моей голове формировалась картинка спасения Амита и на миг подумала, что со мной что-то не так. Я помогала заметать ему следы преступления, становясь соучастницей. Эрик выбрал не ту девушку, за которую стоит заступиться. Я была больна до мозга костей, поддерживая Амита в его агрессии.

— Анетт… я действительно очень сожалею об этом. — начал раскаиваться он, беря мои руки в свои испачканные кровью ладони. Я отшатнулась от него.

— Ты весь в крови, езжай.

— Между нами все хорошо?

— Я не знаю, Амит… Езжай.

— Я буду тебя ждать на вечеринке.

— Мы в ссоре. Помни об этом, когда мы там встретимся. — коротко кивнув, я повернулась к избитому Эрику. Слава Богу жив. Набрав номер скорой и изложив координаты, вскоре я дождалась, когда она приедет. Вместе со скорой приехала и полиция, которая стала допрашивать меня. Я очень нервничала. Мне нужно было убедительно соврать, чтобы защитить Амита. Хорошо, что мы достаточно далеко от вечеринки и никто не застал их ссоры.

Я сказала, что поссорилась с парнем и ушла от него, оставив на вечеринке. Пошла домой, но натолкнулась на избитого Эрика, лежащего без сознания. Я сразу сказала, что парня зовут Эрик и мы виделись на вечеринке. Вместе с полицией, спустя час, мы приехали туда. Я нервно кусала губы, молясь, чтобы Амит был уже на месте. Я увидела его, сидящим на диване с Кетлин. Он пил с ней на брудершафт. Амит был в той же одежде, но полностью очищенный от крови. Во мне поднялась волна негодования, когда я увидела руку Амита на ее талии. Развлекается, пока я защищаю его задницу перед полицией.

Когда я вошла в компании полиции на вечеринку, началась настоящая суматоха. Увидев меня, Амит убедительно сыграл раскаяние:

— Анетт, прости меня за ссору! Я был не прав!

— Это так ты просишь прощения?! Обнимаясь с Кетлин! Я не собиралась сюда возвращаться, если бы не кое-что. И тогда, ты бы уложил ее в постель?! — я кричала, стараясь, чтобы до полицейских долетели мои слова.

— Нет, конечно. Я собирался выпить немного, а потом вернулся бы домой.

Полицейские стали допрашивать собравшихся, но в зале никто не видел Эрика сегодня. Видимо Эрик только пришел на вечеринку, раз не успел оставить воспоминания о себе. Услышав обрывок фразы полицейских о записи с видеокамер, я в панике посмотрела на Амита. Он чуть улыбнулся мне.

— Все устроено, Анетт, не паникуй.

Позже я поняла, о чем говорит Амит. Кассеты с видеонаблюдения за сегодняшний день — не было, Амит уничтожил ее, скрывая улику. Когда он успел? Да и как подумал об этом? Я старалась мыслить трезво, но про камеры совсем забыла. Хорошо, что Амит подумал об этом. В противном случае полицейские увидели бы потасовку на вечеринке, и все поняли.

— Тут нечего больше делать. Одна надежда на парня, когда он придет в себя. — мое сердце тревожно забилось от понимания, что Эрик может выдать полицейским личность Амита, тогда все станет известно…

— Если придет… — заключил второй полицейский.

— Да, отделали его с особой жестокостью. Все же парень крепкий, надеюсь, что он окажется сильней смерти.

Ехали домой в тишине, да и о чем можно было говорить, когда случилось такое. Я злилась на него так, что даже не могла смотреть в его сторону. Я понимала, что Амит виноват во всем. За его поступок — ему место за решеткой, но я все еще любила его и готова была защищать до последнего, чего бы мне это ни стоило. Теперь нужно было успеть поговорить с Эриком, уговорив ничего не говорить полиции.

Следующие дни проходили напряженно, каждую минуту я ждала, что ко мне нагрянет полиция, уличит во лжи и заберет Амита. Эрик находился в коме, я надеялась, что его сильный организм справится и выйдет из этого состояния. Мне трудно будет пережить еще одну смерть по моей вине. Сперва Эдмонд, теперь Эрик… К счастью, молодой организм все же победил и Эрик спустя неделю комы очнулся. Я ходила к нему в больницу каждый день, мечтая первой оказаться рядом с ним, когда он очнется. Вот только когда он очнулся, то не смог вспомнить кто я и что с ним произошло. Врачи сказали, что у него ретроградная амнезия и нужно время, чтобы он вспомнил все. Сколько времени? Никто не знал.

Я была расстроена тем, что так все получилось. Мне было жаль Эрика, он не заслуживал того, что с ним произошло. Но вместе с тем пришло осознание, что какое-то время мы с Амитом можем жить спокойно, не думая, что эта ситуация может всплыть.

Записки Амита 7

Я решил, что хочу открыться Анетт, рассказать немного о себе, своей сущности. Это произошло спонтанно, как по наитию, начав уже не мог остановиться. Рассказывал про свой больной интерес в детстве, видел в глазах Анетт страх, но уже не мог остановиться. Я был словно в трансе, с наслаждением погружаясь в счастливые воспоминания, смакуя их в мыслях, блаженно улыбаясь. Я знал, что пугаю ее, но в тот момент раскрываясь перед Анетт, чувствовал, что тем самым становлюсь еще ближе к ней. Конечно, узнав малую часть моих злодеяний — она не отвернулась от меня, посчитав, что все осталось в прошлом.

После моих рассказов, я начал замечать, что Анетт стала часто уходить в себя, ходит задумчивая и хмурая. Думаю, мой рассказ произвел на нее более сильное впечатление, и она стала задумываться такой ли я хороший человек, каким она меня представляла.

Однажды в университете, попрощавшись у кабинета с Анетт, меня позвала девчонка. Иногда я видел Анетт вместе с ней, кажется они неплохо ладили, как же ее звали?………………… Хм…….

— Привет, тебя ведь зовут Амит? Я Кетлин. — ах вот как ее имя. Девчонка была обычной, такой же, как и все. Я равнодушно поднял на нее свой взгляд. Коротко кивнув на ее вопрос, я ждал, когда она наконец выскажет, что ей от меня нужно.

Девчонка оказалась обычной вертихвосткой, которой ничего не стоит отбить парня у своей подруги. Ненавижу таких, но вместе с тем у меня проснулся интерес. Как можно с помощью этой дурочки получить от Анетт больше эмоций и внимания? Правильно, вызвать в ней ревность. Кетлин позвала меня на вечеринку, вызывающе подчеркнув, что хочет видеть меня одного. Зная, как Анетт любила повеселиться, придя домой и увидев ее грустное личико, я сразу пригласил ее пойти. Иначе быть не могло. Зачем мне эта вечеринка, если Анетт не увидит меня с Кетлин и не приревнует?! Такой радости от Анетт я не ожидал. Она словно ожила в мгновение, нарисовав на своем лице краски радости и счастья. В тот момент мне было очень больно от понимания, что моя Анетт несчастна со мной. Я старался быть для нее идеальным, но этого было недостаточно. Она не была счастлива со мной. Значит она притворялась каждый раз? Изображала на своем лице радость, на самом деле его не испытывая?

Конечно, я не смог смолчать и высказал свои мысли. Она убедила меня, что очень счастлива со мной и ни одна вечеринка не делает ее такой счастливой, как делаю я. Это меня успокоило.

Казалось, красивей, чем в тот вечер, она никогда не была. Ее волосы, макияж и одежда, ее безупречная кожа — все манило и притягивало к ней. Я хотел тотчас же оставить идею вечеринки и раствориться в ней, забыться и ни за что не выпускать, чтобы эту красоту мог лицезреть только я. Ее красота помешала мне воплотить мой план в реальность, и я не то, чтобы флиртовать, не мог даже смотреть в сторону другой девушки, только к Анетт был прикован мой взгляд тем вечером.

Наблюдать за ее гипнотическим танцем, плавными движениями и мягким покачиванием бедер — было сладкой пыткой для меня. Я смотрел на нее — вожделея с каждой минутой все больше.

Но внезапно я увидел, как какой-то парень подошел к Анетт, коснулся ее, попытался притянуть к себе… во мне проснулся монстр, открыв свои глаза и прищурившись, он наблюдал за своей жертвой, прежде чем напасть. Я видел, как взгляд Анетт затравленно мечется, словно ей было что скрывать. Кто этот ублюдок? Уже не важно, больше он не жилец.

Надо отдать должное Анетт, она поняла, как воздействовать на меня, за какие ниточки дергать, чтобы привести в чувство. Она попыталась уйти, и я конечно же не мог позволить ей сделать это в одиночку. Оставил поле битвы и последовав за ней. В тот момент мне было плевать, что я похож на собачонку, бегая за Анетт. Я успокоился и был готов отвезти ее домой, забыв об этом инциденте. Но этот больной придурок не чувствовал во мне угрозы и пошел за нами. На что он надеялся? Что Анетт пойдет с ним? Черта с два! Я костями лягу, а Анетт никому не отдам. Боялся за нее? Пытался защитить? Какое благородство! Ну и где сейчас твое благородство? Валяешься в луже собственной крови, а Анетт все равно на моей стороне. Она готова мне все простить. Избив его и увидев в ее глазах страх — я подумал об обратном. Конечно, она не помогла мне избавиться от тела, совесть не позволила, но при этом придумала отличный план избежать наказания. Правда не учла некоторые моменты, но я их учел, не впервой уничтожать улики. Вот только главной проблемой все же оставался этот парень, который если выживет растреплет всю правду полиции и тогда Анетт пойдет вместе со мной, как соучастница. Правда в нашем мире все решают деньги, а их у меня хоть отбавляй, откуплюсь и выйду сухим из воды.

Оставив Анетт наедине с избитым куском мяса, я прошел пару кварталов и поймал такси. Мне повезло, одежда не испачкалась, только кулаки были в ссадинах. Быстро вернувшись на вечеринку, я заметил, что по всему дому и на улице стоят камеры видеонаблюдения. Не составило труда выкрасть эту кассету, охраны там не было. Кетлин подвернулась очень кстати, она сидела на диване в стельку пьяная, выпивая одну за другой шоты. Да эта девчонка алкоголичка! Перед ней выстроились один за другим пустые рюмки из-под алкоголя, то, что нужно, чтобы создать видимость того, что я давно сижу и пью с ней. Подсев к ней и взяв ее за талию, я предложил выпить на брудершафт. Девчонка сначала не узнала меня, но потом пьяно улыбнулась, вспомнив кто перед ней. Именно в тот момент и заявились копы вместе с Анетт. Увидев меня вместе с Кетлин, я заметил, как зажглись ее глаза огнем, выдавая ревность. Все-таки я сумел добиться от нее ревности и вид огня в ее глазах принес мне несказанное удовольствие.

Все сложилось наилучшим образом, копы уехали, не найдя улик и не добившись никакой информации. Надежда была на того парня. Только я пока еще не решил, что буду делать с ним. Убить его или оставить в живых, запугав до смерти? Нет, если я убью его Анетт закроется в себе, станет винить и вновь отдалится от меня. Нет, не выход. Пусть живет. Потом с ним разберусь.

Парень выжил, но совсем все забыл. Даже Анетт не помнил! Вот умора! Какая насмешка судьбы, защищал Анетт, пострадал из-за нее, а в итоге даже не может вспомнить кто она! Впрочем, тем лучше для него.

После того, как этот пацан потерял память, Анетт перестала навещать его, чтобы не провоцировать возвращение воспоминаний. Думаю, она почувствовала облегчение от того, что он все забыл.

На случай, если он все вспомнит, я подкинул ему записку, гласившую, что, если он попытается открыть свой рот — ему придет конец. Думаю, ему и самому уже не хочется ничего вспоминать!

Когда после этой истории прошел месяц, я почувствовал сильное желание сделать Анетт официально своей. Мне уже было недостаточно парного кольца и постоянных клятв, что она моя. Захотелось большего. Пришло время стать мужем Анетт, подарив свое имя и оставить след глубоко в сердце.

Глава 14

Данная глава содержит жестокое описание. Будьте осторожны, читая ее

Была последняя неделя выпускных экзаменов. Близился выпускной день, который все ждали с нетерпением. Для многих этот событие что-то значило, лично для меня — это начало перемен и будущего рядом с Амитом. Он сделал мне предложение, и я согласилась. Мы приняли решение пожениться через два месяца, не желая ждать долго. Куда мы торопились? Да, собственно, никуда, просто Амиту не терпелось сделать меня своей, а мне это льстило. Амит будто бы боялся, что я убегу от него, изобретая что-то новое, чем можно привязать меня к себе. Глупый, зачем мне это нужно? Ведь он единственный кто был мне нужен. Даже несмотря на его детство, избиение Эрика, вспышки ревности — я по-прежнему его любила.

Мы решили, что после свадьбы переедем в другой город. Амит расширит свой бизнес и откроет еще одну фирму в том месте, где мы будем жить. Переезд — это необходимая мера, не хотелось, чтобы Эрик все вспомнил, встретив нас случайно на улице. Я боялась, что счастливый мирок может лопнуть в одночасье, столкнувшийся с последствиями нашей лжи. Еще мне было страшно за Эрика, ведь почувствовав от него угрозу, Амит может повести себя непредсказуемо.

В выходной день Амит взял меня за руку и повел к машине, не говоря ни слова. К счастью, я неплохо выглядела в тот момент и не переживала о внешнем виде. Выражение лица Амита не предвещало ничего хорошего и мой мозг лихорадочно думал о плохом. Что же могло случиться? Эрик все вспомнил? Труп выброшенного маньяка всплыл, и полиция нашла улики, подтверждающие нашу причастность? На мои расспросы Амит отмалчивался. Но случайный взгляд, брошенный в сторону Амита, заметил лукавую улыбку на его губах. Он дурачил меня водя за нос! Ах, он плут. И расслабившись, я поняла, что ничего страшного не произошло.

Мое удивление было велико, когда автомобиль остановился у свадебного салона. На витрине красовались блистательные модели свадебных платьев. Я была в восторге от выбора и уникальности платьев, примеряя одно за другим. Я не могла определиться с выбором, а мнению консультантов — не доверяла. На свадьбе я хотела быть самой красивой невестой в глазах Амита, поэтому решила, что он должен мне помочь. Амит находился в другом зале, подбирая для себя костюм. Я спросила у консультанта, как идут дела у Амита, на что мне ответили, что он уже освободился и ждет только меня. Попросив позвать Амита ко мне, услышала, что не положено жениху видеть невесту до свадьбы. Отмахнувшись от глупой приметы, я настояла на своем. Вскоре в зал вошел Амит.

— Любимая, ты прекрасно выглядишь! — Амит с восхищением смотрел на меня. Почувствовав себя красивейшей женщиной на всей планете, я нежно улыбнулась ему.

— У меня возникли сложности с выбором… я хочу, чтобы ты помог мне определиться.

— Чтобы ни выбрала — ты все равно будешь самой красивой, Анетт. Но я понимаю тебя, трудно в одиночку выбрать что-то стоящее. — и сняв с плеч пиджак, Амит закинул его на спинку кресла, приготовившись к долгому дефиле. Амит оказался очень разборчивым, ему постоянно что-то не нравилось. То плохо сидит на мне, то цвет не тот, то плохо оттеняет лицо и делает меня невзрачной. Я думала, что с Амитом мы выберем платье гораздо быстрей, ведь, по его словам, любое платье так идет мне. Я была удивлена, как быстро он выбрал себе наряд.

Наконец, Амит определился с выбором, взглянув в зеркало, я осталась в восторге от своего отражения. Мне трудно было подобрать слова, чтобы выразить всю степень восхищения. Платье по фасону напоминало рыбку. Начиная с лифа и заканчивая коленями обтягивало мое тело, словно вторая кожа, а ниже расходилось в стороны. Белоснежное, с перламутровым отливом, в нем отсутствовали кружева или расшивки. Оно пленило своей красотой, гармоничностью и изысканностью.

Моему счастью не было предела, Амит видя мое улыбающееся личико, улыбался сам. Но на этом мы не закончили наш шопинг, пришло время выбрать платье на выпускной. Вымотавшись, перемеривая кучу свадебных платьев, я с содроганием подумала о том, что это еще не конец. Но любимому не в силах была отказать, да и время поджимало, совсем скоро выпускной. Это был дорогущий магазин дизайнерских платьев, увидев цены на них — я стремительно потянула Амита за рукав к выходу.

— Что случилось, Анетт?

— Ты видел цены?! Это целая стипендия за четыре года моей учебы!

— Я могу себе это позволить. — коротко улыбнулся он. — привыкай, теперь ты будешь носить только дорогие вещи. — хотя здешние цены до сих пор вызывали шок, я успокоилась, услышав его ответ.

Выбирали мы так же долго. Амит был еще более критичным, чем при выборе свадебного платья. Я валилась с ног. От былого счастья не осталось даже тени, а Амиту все было ни по чем, он выглядел все таким же свежим и бодрым. Выбор был сделал после трех часов, проведенных в примерочной. Платьев было так много, что казалось, я примерила все, что было в магазине. Это было легкое шелковое платье в пол, темно-синего глубокого оттенка, с вырезом на груди и открытой спиной сзади. В том же магазине мы купили туфельки на шпильке и сумочку-клатч.

Вернувшись домой, я свалилась уставшая на кровать, сразу же уснув. Амит тем временем принял душ, разогрел себе поесть, пришел в комнату — раздел меня и укрыв одеялом — лег рядом. Обняв меня за талию и запечатлев на моих губах сладкий, как сон поцелуй, Амит погрузился в сон.

Вскоре настал выпускной день. Все утро я провела в кресле стилиста и визажиста. Потом надела своё шикарное платье, поражаясь тонкому идеальному вкусу своего мужчины.

Амит выглядел превосходно, над ним также поработал стилист. Он уложил его волосы так, что ни один волосок не выбивался из прически. На нем был угольного цвета костюм и белоснежная рубашка, идеально сочетающиеся между собой. Он был идеален… Счастье искрилось в глазах Амита, когда он вел меня по проходу в зал для вручения дипломов. Мы подошли к красивой цветочной арке, чтобы фотограф сделал пару снимков, запечатлевая счастливый момент. После мы разделились. Я пошла на скамейку выпускников, Амит ко всем наблюдающим. Увидев, что возле Тони пустует место, я опустилась рядом с ним.

— Привет, Тони! — я отметила про себя, что Тони великолепно выглядит. Его давно выписали из больницы и сейчас он полностью восстановился.

— Прекрасно выглядишь, Анетта! — шепнув мне на ухо комплимент, мои щеки покрылись краской смущения. — Мама будет рада тебя видеть.

— Правда? Значит, Эстер здесь? Мне так хочется увидеть ее! — в тот же момент исполнилось мое желание, и я увидела, как Эстер через всю толпу пробирается к нам. Она была в красивом бежевом костюме: платье и пиджаке, в ушах и на шее был жемчуг.

— О, наконец-то я вас нашла! Тони. — она чмокнула сына в щеку и что-то прошептала на ухо, от чего сын покраснел от смущения. Я же продолжала умиляться такой нежной любви между Тони и его мамой.

— О, Анетта, ты такая красивая! Дай мне обнять тебя. — и я утонула в ее хрупких объятиях. Она казалась такой маленькой, словно фарфоровая куколка.

— Рада вас видеть, Эстер. — я искренне улыбнулась ей.

— Я тоже, милая, счастлива видеть тебя. Как дела?

— Все хорошо, скоро замуж выхожу. — радостно прошептала ей на ухо я. В ее взгляде не было радости за меня, только печаль. С сожалением взглянув на сына, она легко улыбнулась мне.

— Если это решение делает тебя счастливой, то я рада за тебя, дорогая. — Эстер мечтала, чтобы я стала ее невесткой, но к Тони у меня были лишь дружеские чувства.

— После вручения познакомлю вас с Амитом, уверена, он вам понравится. — она мягко улыбнулась мне и пожала плечами.

— Ладно детки, я пойду, иначе получу диплом вместе с вами. — мы с Тони помахали ей в след.

— Какая у тебя классная мама! — мечтательно протянула я.

— Я могу поделиться с тобой, не жадный. — он улыбнулся мне открытой улыбкой.

— Хочешь, чтобы я стала твоей сестрой?

— Сестрой? Боже упаси! Только не это. Я говорю о чем-то более приятном.

— О чем же? — удивилась я.

— ну, мы закончили учиться, нам пора создавать свои семьи… и, если ты так любишь мою маму, может захочешь выйти за меня. — и тут я прыснула от смеха.

— То есть ты хочешь, чтобы я вышла за тебя из-за мамы? Разве не легче ей просто удочерить меня? — я хохотала не в силах остановиться, а он разделял мое веселье в такт посмеиваясь. Наверное, тогда он впервые показал мне свои чувства, но я все перевела в шутку, не желая ничего слышать.

— Спасибо тебе, Тони, но я вынуждена отказать. — я коснулась рукой его руки. — я не говорила тебе раньше, мы с Амитом держали все в секрете, в следующем месяце мы женимся. — на его лице я увидела растерянность, глубокую печаль, но он быстро сменил эту маску, надев на лицо улыбку.

— Поздравляю тебя. Надеюсь, ты никогда не пожалеешь о своем решении.

— Уверена, что не пожалею!

Потом началась вступительная часть, в которой ректор зачитал свою речь. Затем на сцену вышла староста группы и также произнесла заранее заученные слова. Наконец стали вручать дипломы и один за другим студенты поднимались по лестнице вверх, чтобы забрать свой диплом из рук ректора. Когда до меня дошла очередь, взяв диплом, ректор пожал мне руку и пожелал удачи в дальнейшем. Возвращаясь назад к своему месту, я взглянула на Амита и мне совсем не понравился взгляд, каким он смотрел на меня. Взгляд, пробирающий холодом все мое естество. Амит был не просто недоволен, он злился, глядя на меня. Может дело в том, что я сижу с Тони? Я ведь обещала ему не общаться с ним. Да, скорее всего дело в этом, но Амит успокоится стоит мне только поговорить с ним. Мне хотелось подойти к нему, разгладить негативные складочки на лице, но я не могла… пока не могла. Все то время пока шла церемония вручения, я думала об Амите, меня насторожил его взгляд, мечтающий о крови и убийствах.

Когда шапочки были брошены, пришло время веселиться. Тогда я подошла к Амиту. На его лице не было негативных черточек, только холодное безразличие, которое встревожило меня.

— Амит, я скучала по тебе. — крепко обняв его за талию, я положила голову ему на грудь.

— Правда скучала? — холодно переспросил он.

— Конечно, я все время думала о тебе.

Промолчав, я заметила, как на лице Амита заходили желваки. Он был чем-то недоволен, я видела, но среди множества людей — мне не узнать причину.

— Хочешь уйти? — Амит собирался что-то ответить, но не успел. К нам подошла Эстер за руку с Тони.

— Анетта, если не возражаешь, Тони хотел пригласить тебя на танец, но он такой робкий…

— Мама! — упрекнул ее Тони.

— А что мама? Если это так…

— Если Амит не возражает… — Амит возражал всем своим видом, но для Эстер он был не помехой.

— Конечно же он не возражает. В конце концов через месяц ты станешь его женой, а с Тони у вас больше не представится случая потанцевать.

— Амит? — позвала я. Отвернув голову, я услышала его холодный ответ.

— Иди.

— Ну вот и отлично! Тони! Что ты стоишь, хватай ее скорей. — Тони улыбнулся мне и взяв под руку, повел в глубь танцзала. Танцуя, я с беспокойством наблюдала за Амитом, видела, как Эстер пытается разговорить его, но он всем своим взглядом сдирал с нас кожу живьем. Мне было не по себе, страшно… в тот момент я впервые осознала, что боюсь Амита.

— Похоже он не на шутку разозлился. — выдохнул Тони в танце. — Мне страшно оставлять тебя с ним наедине.

— Брось, Тони! Это же Амит, ничего он со мной не сделает. — успокаивала я скорее себя, чем Тони. — Позлится немного и успокоится.

— Если ты так говоришь. — успокоился он. — Знай, Анетта, ты всегда можешь положиться на меня. Чтобы ни случилось, помни, я есть у тебя.

— Ты сегодня такой милый, Тони. — Попыталась пошутить я.

— Я серьезно, Анетта.

— Я знаю, Тони, знаю.

Когда танец закончился, Тони передал меня Амиту. Тот холодно сжал мою руку, отстраненно взглянув на меня.

— Амит очень симпатичный мальчик, но больно молчаливый. — прошептала мне Эстер.

— Да, вы правы. — улыбнулась я.

— Что ж, милая, мы с Тони пойдем, оставим вас. Нам надо ещё попробовать пунш, я слышала, что он великолепен. Идем, дорогой.

— Да, мама.

Оставив нас одних, я почувствовала гнетущую пропасть между мной и Амитом.

— Любимый, что тебя беспокоит? — спросила я, с беспокойством глядя на Амита. Он игнорировал меня, упорно не желая отвечать. — Пойдем домой? Полежим в ванной с пузырями, я сделаю тебя массаж, расслабимся. — Амит любил мой массаж и всегда с радостью принимал его, но сейчас он остался равнодушен к моему предложению. — Пойдем?

Ни слова не говоря, он повел меня к выходу. Я улыбнулась, понимая, что Амит по всей видимости сдался и скоро перестанет злиться. Сев в машину, он завел двигатель. Автомобиль тронулся с места, и мы покатили по ночному Лондону.

— Знаешь, о чем я больше всего жалею? — тишина. — О том, что за весь вечер мы ни разу не потанцевали с тобой. Давай сделаем это дома? — вновь молчание. — Ты такой красивый сегодня. Тебе совсем не идет эта злая маска, Амит… Как насчет того, чтобы на следующих выходных поехать в лес и заночевать с палатками? Только представь: ночь, лес, мы одни… романтика.

— Заткнись уже! Лицемерка! — зло закричал Амит. Что он имеет в виду, говоря, что я лицемерка? Господи, что с ним такое? За что он злится на меня и оскорбляет?

— Амит, что не так? Что я сделала?

— Я сказал тебе заткнуться!!! — Заорав во всю глотку, Амит схватил меня за голову и несколько раз ударил о бардачок. Боль разлилась по всей голове, заставляя страдать от обиды и непонимания. Мне стало страшно, глаза расширились от ужаса.

— За что ты так со мной??? За что??? — закричала я сквозь слезы. Он не ответил, холодным нелюдимым взглядом, уставившись на дорогу. Я зарыдала от боли и страха. На лбу образовалась огромная шишка, а Амит не сожалел, совсем не сожалел, я видела по взбешенному взгляду. Захлебываясь слезами, я выскочила из машины. Машина стояла на светофоре, иначе мое тело уже лежало бы бездыханным под колесами чьего-то автомобиля. Возможно, это был лучший исход для меня в тот момент.

Я бежала, не разбирая дороги, чувствовала, что Амит гонится за мной. Догнав, он несколько раз ударил меня по лицу. Боль сковала тело, парализовало дух, и я лишилась сознания. Амит положил меня в машину, завел двигатель и поехал домой.

Я начала приходить в себя уже дома. Мне не хотелось находиться рядом с ним. Я чувствовала сильный страх, который никогда прежде не испытывала. Даже в ту ночь, столкнувшись лицом к лицу с опасностью и зная, что меня ждут все муки ада — я не боялась так сильно, как сейчас. Попытавшись вырваться, Амит вновь применил силу. Порвав на мне платье, бросив меня на кровать, он стал раздеваться. Мое лицо было опухшим, губы разбиты, было так больно, но боль сердечная была сильней. Меня душили слезы, я не понимала, что происходит. Чем я могла заслужить такое обращение?

— За что, Амит? — заплакала я.

— Ты еще спрашиваешь? Маленькая шлюха! Лицемерка! Тварь! — его глаза были безумными и злыми, с каждым сказанным словом, он наносил мне удар: лицо, грудь, ноги, руки, не важно, он бил так, будто желал забить меня до смерти. Интуитивно я согнулась в позе эмбриона, пытаясь защитить органы живота и груди.

В тот момент в моем сердце образовалась пустота и мне стало все равно, я просто молилась, чтобы это поскорее закончилось. Боже! Даже в самом страшном сне я не представляла, что когда-нибудь Амит может сделать нечто подобное. Я всегда считала, что только звери способны на такой поступок, но со мной это сделал тот человек, от которого ждала такого меньше всего.

Когда Амит выместил свое зло, он оставил меня почти мертвую умирать в своей квартире. Из-за избитого лица, я ничего не видела, только маленькая щелочка, через которую смогла разглядеть свой телефон. Дрожащими, слабыми руками я нашла номер и позвонила…

Вскоре дверь распахнулась. Я с содроганием подумала, что это Амит, но разглядела другое лицо… С облегчением прохрипела:

— Тони! — он подбежал ко мне, его глаза застыли от ужаса при виде моего избитого тела. Я была без одежды, вся в крови, но в тот момент меня это совсем не волновало.

Тони отвез меня в ближайшую больницу. Всю дорогу он успокаивал меня, гладил по волосам. Я тихо рыдала, хотя соленые слезы попадали на ссадины и причиняли боль.

Потеряв сознание, я очнулась лишь спустя неделю. Словно надев на себя кокон, я перестала чувствовать боль, физическую, душевную и сердечную.

— Очнулась, наконец, дорогая! — отек глаз немного спал, поэтому я без труда рассмотрела женщину, что сидела у моей постели. Эстер.

— Где я?

— Ты в больнице, милая. — Эстер погладила меня по волосам.

— Что со мной? Что случилось?

— Разве ты не помнишь? — картинки одна за другой всплывали в моем сознании, и я горько осознала, что кошмар, который, казалось, был сном, оказался явью. — у тебя сломано несколько ребер, множественные гематомы, ссадины и…

— Где Амит? — прошептала я дрожащими губами.

— Твой Амит, дорогая, оказался ужасным человеком. — я молчала, понимая всю справедливость этих слов. — Он психопат, Анетта, таких как он нужно изолировать от общества.

— Псих?

— В тот день, когда он сделал это с тобой, Тони обратился в полицию. Когда полицейские начали искать его, то нашли в темном переулке. Он бился головой о стену, что-то бормоча под нос. Они отвезли его в психбольницу… От полицейских я услышала, что он уже состоял ранее на учете.

Неужели то, что говорит Эстер правда? Жестокость в детстве и избиение Эрика было единственным, что наталкивало на девиацию, но ко мне он всегда был добр…до того дня… но этот взгляд…жестокость, с которой он избивал меня, бешенные налитые кровью глаза, это не глаза нормального человека…

— что ты собираешься теперь делать? У тебя скоро будет малыш, ты должна все хорошенько обдумать.

— Что вы только что сказали? — переспросила я, чувствуя шок.

— Что ты должна все обдумать.

— Нет, я не о том. Что вы сказали до этого.

— Что у тебя будет ребенок… — увидев мою реакцию, Эстер поняла, что я ничего не знала. — разве ты не поэтому защищала живот? — Я приложила руки к животу. Амит все-таки добился своего… но это не привяжет меня к нему. Не после того, что он сделал.

После визита Эстер, ко мне в палату пришла полиция. Им нужны были мои показания относительно того, что произошло той ночью, когда Амит избил меня. Я рассказала всю правду, но заявление писать не стала. Они посчитали, что Амит запугал меня, но это было не так. Он был болен, поэтому так сделал. Я не оправдывала его жестокость, но понимала, что будь нормальным, здоровым человеком — никогда не поступил бы так.

— Скажите, когда вы жили с ним, он проявлял жестокость? — допытывался инспектор.

— Нет. — покачала головой я. — Амит всегда был добр ко мне. Он действительно в больнице?

— Пока да, но долго держать его не станут…

— Чем он болен?

— Неконтролируемые приступы агрессии, с причинением вреда другим.

— Вы уверены?

— Да, врачи подтвердили это. Он состоял у них на учете.

Когда за полицейскими закрылась дверь, ко мне пришел Тони, он был необычайно серьезен, видно, что его заботило мое состояние. Я почувствовала некоторую неловкость в общении с ним, учитывая в каком виде он меня видел. Приняв решение не думать об этом, я заговорила как ни в чем не бывало.

— Тони! — обрадовалась я его приходу.

— Вижу тебе лучше… как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, на сколько это возможно, конечно. — вымучено улыбнулась я. — Я до сих пор не могу поверить, что это произошло со мной…

— Как я мог отпустить тебя с ним? Ведь видел же как он зол! Я не должен был отпускать тебя. — он уронил голову на руки и закрыл глаза.

— В том не было твоей вины, Тони. Откуда ты мог знать, что такое произойдет… Я вот не знала…до сих пор не понимаю за что он так со мной… — я заплакала.

— Не плачь, Анетта. Больше я не подпущу к тебе этого ублюдка…

— Что? Нет, Тони, я должна с ним поговорить… это будет наш последний разговор.

— Ты в своем уме? Он сотворил с тобой ужасное! А ты хочешь говорить с ним? Должно быть ты спятила, Анетта! Любой здравомыслящий человек обходил бы его стороной.

Любой…но не я. Сломанная глупая женщина, мечтающая найти свое место в мире. Несчастный замкнутый ребенок, не знающий хорошей жизни до встречи с ним. Наша встреча подарила мне много незабываемых волнующих моментов, минуты счастья и любви. Тони понятия не имел сколь много изменений претерпела моя жизнь с его появлением. Жаль, что Амит испортил все хорошее, что нас связывало…

Я была уверена, что прощу Амита, увидев раскаяние в его глазах. Но между нами все кончено. Эта встреча станет последней. Амит расскажет почему так поступил со мной, извинится, упадет на колени… А потом я исчезну из его жизни навсегда… Уеду туда, где Амит не подумает меня искать. Стану жить своей жизнью, воспитывая ребенка и лелея то прекрасное, что у нас было. Страшные воспоминания предпочту вычеркнуть из памяти.

Я боялась его смертельно. Навсегда во мне останется незаживающая рана и взгляд, что прожег во мне дыру — будет преследовать меня повсюду. Я была уверена, что в следующую нашу встречу — он меня не тронет, поэтому могла без страха говорить о нем.

— Что ты собираешься делать? — спросил Тони.

— Я попрощаюсь с ним и исчезну.

— Как ты собираешься исчезнуть в твоем состоянии?

— Еще не знаю…но уверена, ты поможешь мне Тони! — коснувшись руки парня, я улыбнулась ему.

— Конечно, помогу. Интересно, когда ты стала вить из меня веревки? — задумчиво спросил он себя. — Я слышал, что ты…

— Беременна, Тони. — подсказала ему я.

— Сочувствую тебе, Анетта.

— Сочувствуешь? — удивилась я. — Да это же великая радость.

— Какая это радость, если его отец психопат, едва не убивший мать? — я нахмурилась.

— Пусть так, но Амит не узнает о его существовании. Их ничего не будет связывать.

— Знаешь, Анетта, а ведь я полюбил тебя с первого взгляда. — задумчиво сказал Тони, переведя тему в другое русло.

— Ну, конечно. — нисколько не поверила я.

— В первый день учебы, когда ты несла целую стопку книг, я столкнулся с тобой в дверях. Ты была такой милой со своими косичками. Я был робким, засмущался, даже не потрудился помочь тебе встать и поднять книги.

— Да, тогда мы впервые встретились. Я едва тебя рассмотрела, ты так быстро убежал. — он смущенно улыбнулся.

— Видя сейчас в каком ты состоянии, я кляну себя за робость. Признайся я в своих чувствах раньше, возможно, сейчас ты была бы со мной…

— В то время меня интересовала лишь учеба, на парней мне было плевать.

— Но с ним же ты как-то познакомилась…

— Благодаря Амиту я смогла жить.

— Не говори чепухи.

— Да-да, все именно так и было…в нашу первую встречу Амит спас меня от преступников. Тех самых насильников, что посадили. Не окажись Амита в том месте — меня постигла бы участь их жертв. — он был явно в шоке от услышанного, но все же ответил язвительно:

— В итоге: он оказался не лучше тех преступников. — я опустила голову и заплакала. С этим не поспоришь. Своим поступком Амит поставил себя на одну ступень с ними.

Записки Амита 8

Кто-то сказал, что истинная любовь не терпит лжи, обмана. Я согласен с этим утверждением лишь отчасти. Врать можно, главное не попасться. Я никогда не попадался, а Анетт попалась. В вечер выпускного вся правда вышла наружу, в виде маленькой лицемерной старушки, которая с таким упоением рассказывала, как весело они проводили время втроем, когда ее сын лежал в больнице. Она восхищенно отзывалась об Анетт, говоря, что очень благодарна ей и как мне повезло, что она у меня есть. Я был зол на Анетт, когда увидел, как она щебечет с тем пацаном, но после слов этой старухи — уже не помнил ничего. Только красная пелена злости и ненависти к Анетт, стояла перед глазами. Мне с трудом удавалось сдержать свою ярость и не наброситься на нее в зале, перед толпой зевак.

Я кипел изнутри, но старуха этого не замечала, подливая бензин и в без того разразившееся пламя. Анетт лицемерно улыбалась мне, говорила, что все это время скучала, ага, как же! Да эта сука даже и не думала обо мне. Все ее мысли занимал только этот ублюдок. Как жаль, что я все-таки не добил его. Поверил ей, обманулся и сейчас горько поплатился. Надо отдать должное Анетт, она отлично смогла разыграть партию и обыграла меня по всем фронтам, выставив посмешищем. Морочила мне голову, заставила думать, что в ее сердце лишь я. Мразь! Я думал только моя мать могла вызвать во мне такие эмоции. Внешне идеальная женщина, мама, жена, но наедине… Анетт воскресила во мне ту ненависть, забытую, далекую, какая была только к моей матери.

Дальше не помнил ничего, последнее воспоминание, как мы едем с Анетт в машине, она радостно и с воодушевлением рассказывает, как сделает мне массаж и как нам будет хорошо вместе, а я был так зол, что готов был разорвать ее на части прям в машине. Она ничего не понимала, считала, что я идиот, которого удалось обмануть. Как же она горько ошибалась. Красная пелена перед глазами, злость, бешенство…

Воспоминания отсутствовали. Рядом не было Анетт, моя голова разбита, болит, сознание пусто. Я поймал себя на мысли, что непрерывно бьюсь головой об стену, тем самым разбивая ее в кровь. Где-то рядом слышится звук сирены… Это за мной приехали. Что я наделал?

Меня заковали в наручники, посадили в машину, а после я вновь отключился и не мог вспомнить ничего, что происходило со мной дальше. Помню вопросы, много вопросов, мои бессвязные ответы и палату, в которой мне кололи какие-то препараты, делающие из меня овоще подобного человека. Вокруг меня такие же овощи, только в отличие от них — я был здоров. Ну почти. Мне здесь не место.

Все время, проведенное в палате, я думал об Анетт и переживал, чтобы с ней все было хорошо. Все-таки психбольница — это место, где можно подумать, как следует над собой, своими и ее поступками. Я понял, что в тот вечер перегнул палку. Анетт не моя собственность и имеет право общаться с тем, с кем комфортно. Даже если я против. То, что она врала мне — тоже не критично. Я отделал пацана так, что он мог только валяться на медицинской койке. Анетт лишь хотела поддержать друга, в конце концов они были там не одни. А их танец… да, я видел, что этот парень влюблен в Анетт, в ее взгляде не было таких чувств к нему. А вот вспоминая ее взгляды, обращенные ко мне, сразу можно было догадаться, кого она любит. Вот только тогда я был слишком зол, чтобы анализировать.

Я долго мучался в неведении, не зная, что с ней произошло. Пытался подкупить врачей, но они были крепкими орешками и не хотели мне помогать. А мне было важно знать, что с ней все хорошо, что я не причинил ей зла.

Вскоре я узнал, что натворил. Мне стало так стыдно и больно, что по моей вине Анетт такое вытерпела. А ведь я обещал ей счастливую жизнь, полную детей и радости, но вместо этого окунул в пучину страданий.

Меня посчитали невменяемым, подняли дело и выяснили, что ранее я уже наблюдался, как пациент психбольницы. Неконтролируемые приступы агрессии с причинением вреда человеку: с таким диагнозом я наблюдался здесь тогда и сейчас. Но есть различие: в детстве помнил все до мелочей, каждую секунду избиения другого, даже сладкие ощущения от происходящего. Но сейчас пусто, я напрочь забыл, что сделал с Анетт и в каком состоянии оставил. И, конечно, тогда у меня не возникало вины, даже после длительного лечения, работы с психиатром — внутри я ни о чем не жалел. Чтобы создать видимость нормального человека — мне приходилось каяться в содеянном. Но что касалось Анетт, для меня всегда все было в новинку. Она особенная для меня. Только Анетт может спасти меня и мою душу.

Анетт поправлялась, я знал, в какой она больнице, но пока не мог выйти отсюда и пойти к ней. Я обязательно попрошу у нее прощения, брошусь на колени и стану умолять простить. Анетт должна меня простить, ведь она так сильно меня любила. Я не верю, что один такой поступок может отвернуть ее от меня, ведь мы одно целое, две половинки одного. Наши отношения прошли столько трудностей, столько людей, стоящих между нами, это не может так просто закончиться. Я не отступлю, до последнего буду настаивать на ее прощении и уверен, когда-нибудь его добьюсь.

Глава 15

Я лежала в больнице почти месяц. Каждый день меня навещали Тони и его мама. На время моего выздоровления, она осталась жить у Тони. Они были отличной поддержкой, помогающей на время все забыть.

Амит ни разу не пришел. Наверное, он ни капли не раскаивался и сейчас продолжает ненавидеть меня за то, что известно лишь ему. «Сука! Тварь! Лицемерка!» — это те слова, которыми он награждал меня в тот день. Они навсегда въелись в мою память, причиняя наисильнейшую боль.

Я находилась на двенадцатой недели беременности. УЗИ показало, что малыш здоровый и развивается правильно. Пол ребенка был неизвестен, но это было неважно, я одинаково сильно хотела как сына, так и дочь.

Я стала задумываться о том, что девиация Амита могла иметь наследственный характер и испугалась за будущего ребенка. Но быстро успокоила себя, если вовремя выявить отклонение и начать специализированное лечение — все будет хорошо. Мой животик, как мне казалось, немного подрос, но под одеждой совсем не было видно. Каждый день Тони навещал меня, скрашивая унылые серые будни.

Тони попросил меня стать его женой, чтобы у ребенка был отец. Ирония судьбы! Мне третий раз делают предложение, но дело ни разу не дошло до свадьбы. Мы были так близки к этому с Амитом, даже наряды купили. Сейчас я могла быть его женой. В то время, я думала только о ребенке и знала, что замужество единственный правильный выход, чтобы растить малыша в счастливой семейной атмосфере. Ребенку нужен отец, а в Тони я видела хорошего человека, который мог стать прекрасным папой моему малышу. И я приняла его предложение.

В один прекрасный, не считая пасмурный день, я проснулась от суеты в коридоре. Кто-то настойчиво пытался ворваться ко мне, но его не впускали. Я слышала требования медсестер уйти, но мужчина отказывался — пока не увидит меня. Мне знаком был этот голос…я ждала его с содроганием внутри. Неожиданные слезы полились по моим щекам, я быстро встала с кровати. И упала… Это была моя ошибка. В ребрах почти не было боли, кружилась голова, ноги тряслись и подкашивались. Но это не остановило глупую, влюбленную девочку, которой причинил этот человек столько зла. Понимала ли в тот момент, как глупо себя веду? Ненормально. Наверное, нет. Этот человек настолько жесток, что едва не убил меня, я могла остаться калекой, потерять ребенка, но меня ничто ничему не научило. Я должна была задуматься, когда видела с каким блаженством он описывал жестокие картины своих издевательств над животными. Или с какой одержимостью избивал Эрика, а потом предлагал избавиться от еще живого тела! Тогда меня это не остановило и то, что он сделал со мной, тоже не останавливает. Я задавалась вопросом, что должен сделать Амит, чтобы навсегда отвратить меня от себя, заставляя бежать от него сверкая пятками? Я не знала ответ на этот вопрос и вместо ужаса и страха от предстоящей встречи с Амитом, чувствовала ненормальный щенячий восторг от его прихода. Я была зависима от него, он крепко влез мне в душу. Амит в моей крови и ничто не способно его оттуда вытравить. Я такая же больная, как и он.

Я отчаянно хотела увидеть Амита, посмотреть в его глаза, увидеть искренность, любовь. Я знала, что это в последний раз, может быть, поэтому вела себя так инфантильно?

Я пыталась оправдать свою больную привязанность к нему и убеждала себя в том, что эта встреча последняя и больше мы никогда не встретимся. В последнюю встречу можно позволить этим больным чувствам выйти наружу.

Я ползла к двери, встать на ноги не было сил. Наконец достигнув цели, я поднялась на колени, касаясь дверной ручки. Открыла ее… Наши взгляды столкнулись, смотря в его глаза — я не смогла больше отвести взгляд полный слез.

— Анетт! — закричал Амит, бросаясь ко мне, крепко обнимая. Почувствовав такой знакомый родной запах Амита, я втянула его глубже носом, пытаясь навсегда запомнить.

— Мисс Миллер, с вами все в порядке? Вы упали? — в тот момент я проклинала весь медицинский персонал, заботящийся обо мне. Так хотелось, чтобы они оставили нас в покое, давая насладиться последними минутами наедине.

Ни слова не говоря, Амит поднял меня на руки и отнес на кровать, поправив подушки как я любила. Амит помог мне лечь.

— Вы должны уйти, мистер. — потребовал мой лечащий врач.

— доктор Фанг, пожалуйста, дайте нам десять минут. — опередив резкие слова, которые едва не сорвались с губ Амита, сказала я.

— Хорошо, Анетта. — дверь закрылась, оставляя меня и Амита наедине.

— Анетт, мне так жаль… прости меня за то, что сделал с тобой. Я не должен был поступать так, ты дороже мне всех на свете. — он взял мои руки в ладони и уткнулся лицом в них. Я чувствовала, как катятся слезы из его глаз и конечно простила. Я ведь сказала себе, что прощу, если увижу раскаяние в его глазах.

— Зачем ты это сделал? — спросила я, сквозь боль. Навязчивые образы стали мелькать в памяти. Как полыхало его лицо злобой, ненавистью, как исказилось оно в зверином безумстве, когда избивал меня…

— Из ревности, Анетт… я узнал, что ты врала мне и в тайне ходила к нему в больницу. Когда я увидел тебя и этого Тони вместе, как вы смеетесь, как ты счастлива с ним, я подумал, что между вами что-то есть. Когда ты сказала мне, что скучала, я подумал, что ты смеешься надо мной. Это еще больше разозлило меня. Последней каплей стал ваш танец. Я думал убью вас на месте. — неужели он действительно так думал обо мне? Стало больно от его слов. Неужели он способен на убийство? В тот момент я осознала, что он сделал бы это, не моргнув и глазом. Но теперь, по крайней мере мне известна причина его злости.

— Как ты мог такое думать? Я так тебя любила… Господи, да я дни считала до нашей с тобой свадьбы. Мне не нужен был никто кроме тебя!

— Все потому, что ты не перестала с ним общаться, как я говорил тебе.

— Да какая разница, общалась я с ним или нет! Главное, что я воспринимала его как друга. Ничего больше. Как парень он совсем меня не интересовал.

— Я понял, Анетт! Я виноват! Пожалуйста, вернись ко мне! Люби меня, пожалуйста, люби! — он встал передо мной на колени и уткнулся лицом мне в грудь. Грудь, которая стала такой чувствительной и больше на один размер. Я погладила его по голове, как делала это прежде. Он поднял на меня свой взгляд и я вновь вспомнила то безумство… Как бы мне хотелось, чтобы того ада не было…

— Извини, Амит, я не могу… пока не могу… — грустно прошептала я.

— Что, почему? Ты меня больше не любишь?

— Дело не в этом…

— Значит, не любишь? — настаивал он.

— Люблю… — опустила голову я. — От этого мне и больно говорить тебе это.

— Тогда что не так, Анетт? Я обещаю, что никогда больше не трону тебя и пальцем! Я сделаю тебя счастливой, пожалуйста, только не бросай меня! Не делай этого с нами! — ты все сделал сам, Амит. Прости, но я не могу рисковать нашим ребенком, его безопасностью. При твоем заболевании слишком опасно находиться с тобой рядом.

— Я слышала о твоем состоянии, твоей нестабильности…знаю, что ты был в психбольнице.

— Да, но…

— Я знаю, что ты должен лечиться. Я хочу, чтобы ты лег в больницу и вышел оттуда здоровым.

— Но я здоров!

— Амит, нам двоим известно, что это не так. Будь ты здоровым человеком, твоя ревность вылилась бы максимум в скандал, но ты избил меня с особой жестокостью! Я едва не умерла! Понимаешь? Это не нормально.

— Понимаю, Анетт…Я сделаю, как ты скажешь. Но я не хочу, чтобы ты навещала меня в больнице. Это место не для тебя. Долгое время мы не сможем видеться, ты готова пойти на это? — он с надеждой смотрел в глаза, мечтая, чтобы я дала ему отрицательный ответ. Но мне это было на руку, так я смогу сбежать и какое-то время жить спокойно вдали от него.

— Я готова. — кивнула я.

— Хорошо, — обреченно кивнул он. — в конце концов ты всегда со мною рядом! — я улыбнулась, вспоминая его татуировки. Коснувшись пальцами его лица, я почувствовала невероятный трепет.

— Какие холодные, Анетт. — он поцеловал мои пальцы, грея их в своих руках.

— Почему ты так долго не приходил? — спросила с обидой я.

— Я пришел так быстро, как только смог. Все это время я провел… в больнице.

— Но почему тебя так долго держали?

— Ну… понимаешь, после того что я сделал с тобой, я был не в своем уме. Крушил все, избивал тех, кто попадался на моем пути. Я вел себя безумно.

— Ты понимаешь, что болен?

— Да. — кивнул он.

— Как ты узнал, что не такой как все?

— В детстве, когда избивал других и вел себя, как малолетний преступник. Я избил до полусмерти старшеклассника. Именно тогда я впервые попал в больницу.

— Почему ты не лечился?

— Лечился. Принимал препараты, проходил психотерапию. В приюте я принимал препараты, но когда дядя забрал меня — перестал. Все было хорошо… до тех самых пор…

— Нет, Амит. Ты мог обезвредить того маньяка, но ты убил его, а что ты сделал с Эриком? Бедный парень до сих пор не может ничего вспомнить. — Амит виновато молчал. — Почему ты не рассказывал мне?

— Чтобы ты считала меня больным психопатом? Ну уж нет.

— Возможно, зная правду, прошлого раза могло и не быть. И мы продолжали бы жить, как ни в чем не бывало.

— Разве что-то изменилось в наших отношениях? Ты ведь по-прежнему любишь меня. Когда я поправлюсь, мы будем вместе, так Анетт? — я заметила в его глазах подозрение.

— Да, да, Амит, все так.

— Вот и хорошо. — он крепко обнял меня. — Как я скучал по тебе, моя девочка… по твоему хрупкому телу…правда сейчас ты немного другая…

— Что ты имеешь в виду? — ужаснулась я, понимая, что он, возможно, начинает догадываться о моей беременности.

— Ты словно поправилась, грудь стала больше.

— Я все такая же, Амит, просто ты слишком давно меня не видел, вот и все.

— Может ты и права. — пожал плечами он.

Я долго смотрела на Амита, не в силах оторвать взгляд. Мне хотелось наглядеться на него на многие десятки вперед.

— Анетт, почему ты так смотришь на меня?

— Давно не видела, скучала…

— Правда? Я думал, ты возненавидишь меня.

— Когда я узнала о твоем отклонении, то поняла тебя и перестала злиться. — он промолчал.

Десять минут давно вышли, но Амит не спешил уходить, впрочем мне не хотелось отпускать его, я наслаждалась присутствием и ловила каждый его взгляд, каждое прикосновение, ласку…мне так этого не хватало…

— Амит…

— Что?

— Тебе пора…

— Правда? У вас так жестко с посещениями?

— Да, будут ругаться.

— Тогда я пошел, Анетт.

— Завтра иди в лучшую больницу, не откладывай с лечением.

— Хорошо, я сделаю это ради тебя.

— Не ради меня, ради себя… — поправила я.

— Хорошо. — он собирался уходить, поцеловав мою руку. Развернувшись, он пошел к двери, поймав запястье пальцами, я потянула его на себя. Обхватив ладонями лицо, я приблизила его к своим губам. Он ласково улыбнулся мне, касаясь губами моих губ. Это был последний поцелуй и какой он был горячий, страстный. В него я вложила все свои чувства: любовь, нежность, разочарование, боль, разлуку… я целовала его, как будто бы в последний раз, в прочем так оно и было. Поцелуй вскружил мне голову, пульс зашкаливал, сердце выпрыгивало из груди, а дыхание прерывалось, смешиваясь со стонами и всхлипами. Я не замечала, что из моих глаз льются слезы, но даже Амит не заметил их, полностью отдаваясь во власти поцелуя.

Целуя меня, Амит нащупал на рубашке пуговицу, расстегнув, опустил одежду вниз, оголяя мои плечи и грудь. Порывистым движением Амит стал целовать мне шею. Я стонала от удовольствия, хватая воздух ртом. Тем временем его руки ласкали мои груди: долго, томно, ласково… потом он стал их целовать, покусывать, лизать. Я испытывала сильное возбуждение от прикосновений к груди, ранее она не была такой чувствительной. Видимо это благодаря беременности. Я выгибалась, извивалась, стонала громко в подушку, целовала его везде, куда доставали губы.

Полностью расстегнув рубашку, Амит задержал свой взгляд на животе и… ничего не заметил. Он стал также нежно покрывать его поцелуями и опускаться ниже. Как бы мне не хотелось, но я остановила порыв Амита доставить мне удовольствие.

— Извини, Амит…врач запретил мне занятия любовью… — Амит вымученно улыбнулся, дрожащими пальцами застегнул рубашку и запечатлел на моих губах нежный поцелуй.

— В следующую нашу встречу, когда ты поправишься, всю ночь не буду выпускать тебя из постели. — в другой ситуации я бы ждала этого момента с нетерпением, но понимала, что следующего раза не будет.

— Буду ждать, Амит. — задержав на мне свой взгляд, Амит вышел из палаты, оставив меня одну. Я горько заплакала, понимая, что больше никогда его не увижу. Только ребенок останется мне напоминанием о нем…

В таком состоянии меня застал Тони.

— Анетта, что случилось? — прижав к своей груди, он погладил меня по спине, успокаивая.

— Приходил, А-Амит.

— Да как он только посмел! — возмутился Тони. — он опять сделал тебе больно?

— Нет! — зарыдала я. — Наоборот, он был таким хорошим, просил прощения, обещал, что ляжет в больницу, а я…я его обманула и собираюсь предать!

— И поделом ему, Анетта! Он это заслужил!

— Ты не понимаешь, Тони! Будь он здоров — все было бы хорошо. Знаешь, почему он сделал это?

— Откуда мне знать! Мотивы психов мне неизвестны! — пробормотал Тони.

— Он приревновал меня к тебе! — продолжая плакать ответила я.

— Ко мне? — удивился Тони. — Мы ведь друзья… — прошептал он.

— Вот именно — друзья! А он надумал себе, что мы с тобой любовники!

— Ну, я, конечно, не против…

— Да, замолчи ты, Тони! Можешь хоть минутку побыть серьезным? — стукнув его по плечу, возмутилась я.

— Я стараюсь быть серьезным, Анетта! Но это так глупо!

— Да, я тоже так думаю…но говорю тебе, все из-за болезни! Не знаю, правильно ли я поступаю? Может нужно дать ему еще один шанс, он ведь будет лечиться, и врачи обязательно его вылечат, я верю в это!

— Не говори глупости, Анетта! Ты хочешь рисковать своим ребенком? Кто знает, может в следующий раз он приревнует к нему и что тогда?

— Этого не будет, если он поправится…

— А если лечение окажется безуспешным? Многие психи так и остаются психами сколько их не лечи!

— Ты жестокий, Тони… — заплакала я.

— Я реалист и хочу для тебя нормальной жизни, а он не сможет тебе ее дать. — на минуту Тони затих, после чего заговорил о другом: