Тот, кто следит за тобой. Книга 1 (СИ)

— Рейчел, я так скучала по тебе.

— Если скучала, почему тогда сама не позвонила мне? В отличии от тебя я не меняла место жилья и номер мой ты знала!

— Извини, милая, мне было стыдно звонить тебе. — тихо пробормотала я, опустив глаза.

— Почему стыдно?

— Вся эта ситуация с Томасом… мне до сих пор стыдно перед ним за то, как я поступила… я думала, что после того, как ты узнаешь правду, подумаешь, что я аморальная женщина.

— У всего есть причина. Если ты так поступила, значит, для тебя это правильно. Кто я такая, чтобы судить тебя? Я и сама далеко не святая, сама знаешь! — она улыбнулась. — Поэтому я последняя перед кем тебе должно быть стыдно. — все-таки Рейчел замечательная, мне так повезло иметь такую подругу, как она.

— Когда ты ко мне приедешь? Не терпится тебя увидеть.

— А муж против не будет?

— Конечно нет.

— Хорошо, тогда я забронирую билеты на следующий месяц. Дэвид составит мне компанию. У Стивена вряд ли получится прилететь с нами.

— Буду ждать Рейчел. — положив трубку телефона, я счастливо улыбнулась пространству. Я так счастлива была услышать голос Рейчел. Когда она приедет — я буду самой счастливой на всей земле.

— Кто обрадовал мою девочку? — спросил нежно Амит, касаясь губами щеки и вручая мне розы.

— Рейчел. Она звонила из Америки. Я так счастлива была слышать ее. — приняв цветы из рук любимого, я вдохнула их аромат. Цветы сладко пахли, захотелось уткнуться в них носом и никогда не отпускать.

— Как она узнала наш номер?

— Муж пробил по своим связям. Стивен очень влиятельный, у него много нужных знакомых.

— Вот как. — мне совсем не понравилось, как прищурились его глаза. Амит явно был чем-то недоволен. В прочем он не стал со мной это обсуждать, поднялся наверх и до вечера не спускался. Я не стала лезть ему в душу и просто отпустила, не хотела портить себе прекрасное настроение. Останется один, подумает, отойдет, а вечером на свежую голову поговорим. Не хотелось выяснять сейчас отношения.

Весь день я находилась в воодушевленном настроении, была весела и игрива, даже на плохое настроение Амита не обращала никакого внимания. К вечеру, когда подали ужин, всей семьей мы сели за стол. За ужином я спросила Нарин:

— Милая, помнишь Дэвида, твоего старого друга?

— Помню, конечно. — уверено ответила она. Удивительная детская память, прошло столько лет, а она до сих пор его помнила.

— Он приедет к нам через месяц.

— Правда? Я так рада. Думала, что больше никогда его не увижу, как и папу… — я опешила, когда поняла, что она сказала. Значит, она не забыла Тони, хотя так умело это скрывала. Взглянув на Амита, поняла, что он в ярости, даже согнул пальцами одной руки вилку. Я положила свою руку на его кулак, но он убрал его, не принимая мое утешение.

— Что еще за Дэвид? — требовательно спросил Эван, глядя на Нарин.

— Наши мамы дружили, когда мы жили в Америке. Он на год старше меня.

— И он, значит, приедет сюда… — медленно положив ложку на тарелку, Эван отодвинул почти нетронутый суп, потеряв аппетит.

— Да, всего лишь на неделю. — ответила просто я, поздно поняв, что своими ответами нагнетаю негативную атмосферу за столом.

— Когда ты собиралась сказать, что у нас будут гости? — сквозь зубы спросил Амит.

— Я не торопилась с этим, зная, что ты будешь не против ее приезда. — но увидев его выражение лица, поняла, что ошиблась. — Извини, Амит, если ты против, я попрошу ее не приезжать.

— Нет, раз уж позвала — пусть приезжает. Приятного ужина. — и Амит вскочил с места, поднимаясь вверх по лестнице.

Повторяя за Амитом — Эван с каменным видом поднялся с места.

— Я тоже, пожалуй, пойду.

— Но ты ведь не притронулся к еде. — проговорила Нарин.

— Спасибо, но я сыт. — холодно ответил мальчик и вышел из столовой.

— Кажется, он вновь обиделся… — потерянно отозвалась Нарин.

— На что?

— На то, что приедет Дэвид.

Сердце мое одолевало сомнениями, правильно ли я поступила, пригласив Рейчел? Или я должна была сначала спросить разрешения Амита? Но разве это правильно, если я не могу сделать и шагу без согласия мужа? Если я хочу увидеть подругу почему я должна спрашивать на это разрешение?! И вновь какая-то искорка сомнений и страха загорелась в душе. Амит вновь злится так, как это было раньше. Сначала не так явно, держа все в себе и не показывая мне, теперь явная демонстрация на лицо. Что будет потом? Избиение? Смерть? Нет, уж.

Закончив ужин, я помогла Нарин искупаться в ванной, при этом стараясь не думать ни о чем другом, кроме как о дочери.

— Эван не пришел сегодня со мной купаться, хотя вечером говорил, что придет. — хотя они и были почти взрослыми, Эван мог иногда залезть к Нарин в ванную и купаться с ней. — Должно быть он сильно обиделся. — что тут сказать, нам с дочерью попались очень обидчивые мужчины. Надеюсь, в будущем ей повезет больше, и она встретит достойного спутника жизни, который не будет обижаться на нее по пустякам.

Когда время банных дел было окончено, я собиралась уложить Нарин спать, но она попросилась поговорить с Эваном перед сном. Она не хотела засыпать, не поговорив с ним. Постучав в дверь мальчика, Нарин натолкнулась на тишину. Девочка попыталась войти, но комната была заперта изнутри, тогда она позвала его:

— Эван, это я, открой дверь.

— Убирайся, Нарин! Не хочу тебя видеть! — орал Эван с другого конца комнаты. Девочка закусила губу, едва не плача.

— Эван, нам надо поговорить. — наступила пауза, после которой Нарин услышала твердые шаги в направлении двери.

— Я же сказал, что не хочу тебя видеть! Что тебе от меня надо? — не выдержав грубости брата Нарин бросилась к нему на шею, плача. Я увидела растерянность в глазах мальчика, безвольно опущенные руки поднялись, обнимая сестру за плечи.

— Я не люблю, когда ты злишься, Эван. — плакала она. — В чем я виновата теперь? На что ты злишься?

— А разве не ясно? — немного мягче спросил он.

— Мне не ясно. Скажи.

— Мало мне было Кайла, так теперь еще объявился Девид. Ты когда-нибудь будешь только моей? — Боже, Эван так похож на Амита, их любовь прекрасна пока нет ревности, но когда она появляется, то рушит все, не оставляя ничего ценного и святого.

— Это всего лишь неделя, Эван. Америка далеко и вряд ли мы так часто сможем с ним видеться. Почему ты такой ревнивый? Я не люблю, когда ты бываешь таким, ты… ты пугаешь меня.

— В этом доме, Рина, я только из-за тебя. Если я увижу, что ты предала меня — я уйду и больше ты меня никогда не увидишь. — я видела в его глазах решимость и поняла, что мальчик не лукавил. Если такое произойдет, он обязательно исполнит задуманное.

— Не говори так, Эван! — захныкала девочка. — Ты хоть представляешь, как мне будет не хватать тебя? А как же мама и папа? Ты о них подумал? Они же будут волноваться!

— Мне все равно. Папе я не нужен, да и маме твоей тоже.

— Глупый…ты наша семья и мы тебя очень любим.

— У тебя скоро появится брат или сестра, подходящая замена мне. Вскоре ты забудешь все связанное со мной.

— Эван, о чем ты говоришь? Никто не сможет заменить тебя, ты… ты единственный для меня. — слезно глядя в глаза, Нарин погладила его по голове.

— В любом случае, исход зависит только от тебя. Иди спать, уже поздно. Спокойной ночи. — чуть коснувшись пальцами плеч Нарин, Эван закрыл свою дверь. В задумчивости дочка пошла в свою комнату, я к тому времени уже успела добраться до нее.

— Попрощалась, солнышко?

— Да, мама. — печально ответила она.

— Что-то случилось?

— Почему Эван такой? Я не понимаю его. Он ведет себя так странно и опять не хочет, чтобы я дружила с кем-то кроме него. Мне так хочется иметь много друзей, но я боюсь, что это может не понравиться Эвану. Я так хочу, чтобы он не был таким… — Нарин остановилась, пытаясь подобрать подходящее слово описывающее Эвана.

— Собственником?

— Да. — кивнула Нарин, продолжая. — Знаешь, мама, я так люблю его. Когда он становится таким — мне становится страшно и я уже не понимаю за что люблю его. — Что я могла посоветовать своей дочери? Я находилась в аналогичной ситуации с Амитом и единственное, что могла придумать — это сделать выбор. Что для нее важней друзья или Эван? Иметь и то и другое вряд ли получится, так как Эван одного поля ягода с Амитом, а Амит не любил, когда я общалась с кем-то еще. Я помню, чем закончилось, когда Амит понял, что я дружу с Тони и этот опыт на всю жизнь отпечатался в моей памяти.

Поговорив недолго с дочкой, я не стала читать ей на ночь сказку. У нее было такое подавленное настроение, что сказки ей совсем не хотелось слушать.

Попала в комнату я в начале одиннадцатого, Амит стоял на балконе, нервно покуривая сигарету. Ну вот, вредная привычка вновь вернулась к нему, а ведь когда-то ради меня он бросил курить. Похоже, он сильно разозлен, раз уж не сдержался и закурил. Накинув на себя длинный шелковый халат, я вышла на балкон. Ночь была чудесной, звездной и поистине свежей, одно удовольствие вдыхать полной грудью этот воздух, если бы он не был отравлен дымом от сигарет Амита.

— Что происходит, Амит? — с беспокойством спросила я, касаясь его спины ладонью.

— Ничего.

— Я же вижу… ты ведешь себя так, как и раньше. Скажи, все возвращается?

— Ничего не возвращается Анетт! — гаркнул он.

— Тогда почему ты куришь? В чем дело, Амит? — я прижалась головой к спине возлюбленного.

— Не стой здесь. Не вдыхай дым сигарет, это вредно.

— Просто потуши сигарету и расскажи мне все. — смиренно выдохнув, Амит все же сделал так, как я просила.

— Дело в том, что я не хочу, чтобы что-то напоминало тебе о жизни в Америке. Сейчас ты со мной, не хочу, чтобы ты думала о нем.

— Я и не думаю о нем. — погладила его по щеке. — Я выбрала тебя, и только ты мне нужен. Пойми наконец. — его взгляд потеплел, кажется, я достучалась до него. — Да, Рейчел часть воспоминаний об Америке, но я хочу, чтобы она была в моей жизни. Она моя близкая подруга.

— Ладно, Анетт, я тебя понял. Если ты хочешь дружить с ней, то дружи. Я ничего против больше не скажу.

— И не кури больше. Мне не нравится запах сигарет.

— Больше не буду. — крепко обнявшись, Амит поцеловал меня в макушку. — Не думай ни о чем, Анетт. Ложись спать, а я буду охранять твой покой. — устроившись удобней в постели, я легла ему на грудь.

— А ты не собираешься спать?

— Нет, нужно подготовиться к важной встрече завтра, так что всю ночь буду работать.

— Не перенапрягайся.

— Хорошо. — поцеловав меня в лоб, Амит вышел из комнаты, а я почти мгновенно уснула, ни думая ни о чем.

Глава 26

Однажды наш дом посетили нежданные гости. Сара и Джейсон — родители Генри. Глядя на них, я кипела внутри, вспоминая всю несправедливость по отношению к мальчику, что он видел от них. Пренебрежение своим ребенком, навязывание мыслей, нежелание нормально с ним поговорить — делали в моих глазах их отвратительными людьми. Перед моим взором сразу всплывали несчастные глаза Генриха. Когда они улыбались мне в глаза, протягивая элитный алкоголь, мне хотелось тотчас выволочь их за дверь.

Амит был гостеприимным хозяином и их приход встретил с энтузиазмом. Он был уверен, что мне тоскливо дома одной вместе с детьми, а приход соседей должен был меня развлечь. Приняв из рук гостей алкоголь, он повел их в сторону бассейна. Остановившись у лежака, Сара сбросила свое дизайнерское платье-пиджак, оголяя стройное подтянутое тело с пышными формами. Фигуре Сары можно было позавидовать, родив троих детей — ее тело оставалось идеальным. Это осознание больно задело меня, я боялась, что на ее фоне буду выглядеть толстой бегемотихой и этот контраст станет заметен Амиту.

Сара старалась привлечь внимание Амита всяческими способами. Как бы невзначай выгибалась перед ним, крутила ягодицами, выпячивала бюст или трясла своими густыми светлыми волосами. И почти все время она неотрывно глядела на него томным взглядом. Удивляюсь, как ее муж не замечал этого? Или ему было все равно? Очевидно, между ними не было особой любви, ведь за весь вечер, полностью игнорируя, они ни разу не взглянули друг на друга. Впрочем, трудно винить Сару в том, что она совсем не смотрела в сторону своего мужа. Ведь Джейсон был обрюзгшим, лысым мужчиной с пивным животом, а Амит являлся его полной противоположностью. В тот момент я гордилась своим мужем, но меня напрягало излишнее внимание Сары к нему.

Мне было скучно в их компании, Сара несла бессмысленную чепуху, а ее муж жаловался на жизнь. Ему не нравилось абсолютно все. Работа, дом, дети, окружающие люди, необходимость тратиться на нужды, покупать наряды Саре и т. д. Думаю, рассказывая это он хотел найти отклик в Амите, услышать, что не один он такой. Но Амит не поддержал его жалобы, более того, рассказал с каким удовольствием тратит на меня деньги, да и как можно скупиться, зная, что твоей любимой женщине нравится такое внимание. В тот момент я заметила, как вспыхнули завистью глаза Сары, и она в восхищении вновь взглянула на Амита. Да, он был идеальным мужчиной. Слушая Джейсона, я мечтала уйти, потому что слышать жалобы зажравшегося мужика — было выше моего терпения. Не желая больше слушать его нытье, я, проявив бестактность, перебила его:

— А что тебя не устраивает, Джейсон? У тебя все есть, живешь, как у Христа за пазухой и жалуешься на жизнь. Да некоторым людям даже не на что булку хлеба купить, а ты взрослый мужик и ноешь словно девочка… — в моих словах сквозило презрение, но я не жалела о сказанном. Взглянув на Амита — увидела в его глазах восхищение, должно быть я высказала то, о чем он думал. Джейсон ничего не ответил, ему было стыдно от моих слов. Весь остаток вечера, он задумчиво потягивал свой алкоголь, больше не жалуясь.

Из воды показалась Сара, с грацией кошки она подошла ко мне.

— А ты что не развлекаешься, Анетта?

— Что-то совсем не хочется. — недолго думая, Сара небрежно открыла бутылку с виски и налила полный до краев стакан.

— На, это тебе. Расслабься. — не поднимая руки, я взглянула на нее с недоумением.

— Что? Бери-бери, ты слишком напряжена.

— Мне нельзя. — с улыбкой ответила я, касаясь своего живота.

— Да, я слышала, что ты ждешь ребенка. Когда я была беременна, то пила сколько хотела. Как видишь ни на одном моем ребенке это не отразилось. — я сжала руки в кулаки, силясь, чтобы не нагрубить.

Внезапно подошел Амит, взяв стакан из рук Сары, залпом осушил его.

— Анетт не наливать, Сара! — с улыбкой сказал он, ныряя в бассейн. Зачарованная улыбкой Амита, Сара сказала:

— Как тебе с ним повезло! Он такой красивый! Наверное, и в постели хорош. — она ждала ответа, естественно, я не собиралась с ней секретничать.

— Жаль, что ты никогда этого не узнаешь. — она криво улыбнулась, всем своим взглядом намекая, что обязательно добьется своего.

— Какая ты все-таки ханжа, что он нашел в тебе?

— Дай подумать. — я поднесла палец к подбородку, делая задумчивый вид. — То, что никогда не найдет в тебе. — она опешила от моего ответа, гордость не позволила ей спросить, чего же в ней, по моему мнению, нет. — Вместо того чтобы на чужих мужей слюни пускать, уделила бы внимание сыну.

— Генриху? — она в удивлении подняла брови.

— Он отчаянно нуждается в матери, Сара. — женщина смерила меня злым взглядом.

— Мне плевать, что ты думаешь. Не лезь не в свое дело. — ее лицо приблизилось к моему уху, и она прошептала: — держи покрепче своего мужа, скоро он будет моим.

Думаю, во всем виноваты гормоны, из-за которых я постоянно рыдаю, слезы непроизвольно потекли из моих глаз. Ее угроза больно задела меня, мне стало так неприятно и обидно. Чтобы никто не увидел моей слабости, я встала с места и побежала в спальню. Почти сразу в комнату вбежал и обеспокоенный Амит.

— Что такое? Что случилось, малышка?

— Ни-ничего… — сквозь всхлипывания бормотала я.

— Она тебя чем-то обидела?

— Угу… я ненавижу ее! Она все время пялилась на тебя…

— Так ты расплакалась из-за того, что она смотрела на меня? — его это тронуло, он с нежностью погладил мою щеку, улыбаясь.

— Нет, не из-за того. Она сказала, что заберет тебя у меня. — брови Амита сдвинулись на переносице, краем глаза заметила, как ладонь его сжалась в кулак.

— Так, все понятно. Я скоро приду, Анетт. — он вышел из комнаты, а я сидела и думала, что же он собирается сделать. Прошло менее пяти минут, и он вернулся. — Все, теперь тебя никто не побеспокоит, ложись спать, любимая. — он откинул покрывало с кровати и помог мне лечь.

— Что произошло?

— Я выставил их за дверь. Вряд ли они когда-нибудь еще придут к нам в гости.

— Тебя это расстраивает?

— Совсем нет, мне все равно.

— Мне казалось тебе весело в их компании.

— Анетт, — серьезно начал он. — это показное, я умею играть свою роль. — я коротко улыбнулась, не вдумываясь в смысл сказанной им фразы.

Начиная со следующего дня Генри стал каждый день приходить ко мне заниматься. Он оказался невероятно умным мальчиком, хватающим все на лету. Находчивым, остроумным, я заметила, что мне нравилось находиться в его компании. Со временем этот парень стал одним из самых дорогих мне людей. Мои чувства к нему были похожи на любовь матери к сыну. Я беспокоилась о нем, искренне переживала за оценки, наставляла и оберегала. Рядом с ним я чувствовала себя невероятно взрослой, а он был словно маленький мальчик, безоглядно доверяющим мне. Но этот мальчик был далеко не ребенком, уже подросток, обещавший расцвести, превратившись в настоящего мужчину. Но для меня это мало что значило, я рада, что Бог был так милостив к нему, что наградил потрясающим лицом и телом. У Генриха были красивые светлые волосы и голубые глаза, цвета ясного неба, брови вразлет, нос прямой, чуть изогнутый, небольшой маленький рот. У него было худощавое телосложение, такое часто бывает у мужчин моделей, немного подкачаться и он станет кумиром всех девчонок.

Со временем Генри стал рассказывать мне много о себе, о его взаимоотношениях с окружающими, родителями, девушками, я слушала его с большим интересом, кое-где давая советы и нравоучения. Он постоянно смеялся и говорил мне, что я как настоящая мама для него и лучший друг.

— Генри, завтра мы с тобой не встречаемся. Приходи в понедельник.

— Целых два дня я не смогу увидеть вас, миссис Ливарт. — он в шуточной манере, притворно улыбнулся.

— Ничего, выходные быстро пройдут. — я потрепала его по щеке. — Это хорошо, что ты стремишься учиться.

— Это не потому, что я стремлюсь к знаниям. Просто рядом с вами мне так хорошо… — бедный мальчик, это синдром обделенного ребенка. Я чуть приобняла его.

— Ко мне приезжает подруга на неделю. Я не видела ее с тех пор, как уехала с Америки. Почти три года прошло…

— Вы жили в Америке? — удивился он.

— Да, почти пять лет.

— А мистер Ливарт жил вместе с вами?

— Нет, я жила там одна. — соврала я.

— А как же вы познакомились с мистером Ливартом?

— До того, как переехала в Америку. Потом мы расстались, и я уехала.

— Значит, Нарин вы родили от другого? — у меня едва глаза на лоб не вылезли от такого бестактного вопроса, но все-таки я решила развеять его любопытство.

— Нет, как раз-таки от него. Я воспитывала ее одна, а он потом разыскал нас и забрал с собой.

— Значит, вы не любили его?

— Боже мой, откуда такие вопросы в такой очаровательной головке? — он лукаво усмехнулся, демонстрируя великолепные белые зубы. — Конечно же я любила его, просто был ряд обстоятельств, по которым мы не могли быть вместе.

— Ладно, не буду спрашивать какие, иначе вы меня пошлете куда-подальше. — улыбнулся он.

— Мудрое заключение. — одобрила я.

— Мои родители были у вас недавно?

— Да.

— Ну и вывели вы мою мамашу из себя. Она всю ночь заливалась соловьем. — он засмеялся.

— Ага, думаешь, она одна такая? Меня она первой довела.

— Я слышал, что вы плакали… Что можно было такого сказать, чтобы довести вас до слез?

— Это не важно, Генри.

— Когда мама ругала вас перед отцом, я вступился за Вас. Сказал, что она не имеет права говорить о Вас такие вещи… Конечно, по головке меня не погладили, но я рад, что высказал им все.

— Тебе сильно досталось? — я сочувственно положила руку ему на плечо.

— Пощечиной и домашним арестом отделался. В прочем меня не остановил домашний арест, я прибежал к вам. — он хитро улыбнулся.

— Мне жаль тебя, Генри. — и я вновь обняла мальчика, прижав его к своей груди.

И тут-то я увидела Амита! Его глаза горели злобой, руки сжимались в кулаки, смотря в мою сторону. Увидев, что я заметила его, Амит развернулся и твердой походкой пошел прочь. Наскоро попрощавшись с Генри, я поспешила за мужем. И что он мог подумать, увидев эту картину? Зная Амита — ничего хорошего. В будние дни Амит никогда не приходил домой так рано, и он сделал поистине «сюрприз» придя в нужный момент. Нужно было предупредить его, что занимаюсь с Генрихом, чтобы это не было для него сюрпризом. В прочем какие занятия? Если я обнимала его, прижимая к груди! Нет, Амит явно не спустит мне этого с рук. Догнала я его в саду. Взяв Амита за руку, я попыталась остановить его. Он оттолкнул мою руку и с вызовом обернулся ко мне.

— На что ты опять разозлился? Ты хоть понимаешь к кому ревнуешь? — попыталась воззвать я к голосу рассудка Амита. — Он ведь ребенок, который нуждается в родительской поддержке.

— Ты не его мать!

— Не его, но я хочу ему помочь. Его мать совсем не занимается им и всячески ущемляет. Ты понимаешь, как это быть человеком, которого не принимает и отвергает собственная мать?

— Понимаю, Анетт, больше кого бы то ни было. — в его глазах боль, но в тот момент я не хотела разбираться в проблемах Амита.

— Он еще ребенок и ему очень тяжело.

— Он уже не ребенок, ему 17! Генрих достаточно взрослый, чтобы возжелать женщину и как думаешь, кто окажется этой женщиной?

— Хватит говорить бред. Ты всегда говоришь так, когда к кому-то ревнуешь. Можно подумать все меня хотят. Сначала Тони, теперь Генри!

— И в первом случае я оказался прав.

— Ну может быть, но с Генри такого не будет. Для меня он ребенок, для него я тоже замена маме. Пожалуйста, хватит устраивать спектакль на ровном месте. Я просто помогаю подтянуть его к экзаменам. Родители не верят в него, а я верю. Он одинокий ребенок, заброшенный своими родителями, а этого не должно быть. Ну как ты не понимаешь этого! — закричала я, начиная злиться.

— Прости, Анетт, я такой ревнивец. — он упал на колени, целуя мой живот. — Тебе нельзя нервничать, а я тебя заставляю волноваться…

— Все в порядке, я не сержусь на тебя. — поднимая Амита с земли, сказала я. — Лучше скажи, почему ты так рано? Что-то случилось хорошего? Или плохого?

— Хорошего. Мы заключили сделку года, она принесет нам необычайный доход. — Амит был так рад этому и увидев его счастье, я почувствовала радость за него.

— Откуда это, дорогой? — с беспокойством спросила я, увидев царапины на его лице и руках.

— Производственная травма, не стоит волноваться об этом, Анетт. Во сколько прилетает твоя подруга?

— Завтра в шесть утра.

— Хорошо. Уже придумала, как будешь развлекать гостью? — я широко улыбнулась.

— Для Рейчел нет лучшего веселья, чем повеселиться в клубе.

— Нет уж, в клуб ты не пойдешь. — строго ответил он.

— Да я и не собиралась. В конце концов я беременна. — лукаво улыбнулась я. — Найдем чем заняться.

На следующий день, я проснулась раньше обычного — предвкушая встречу с подругой. Все еще спали, делать было нечего, поэтому я просто бродила из комнаты в комнату, пытаясь скоротать время. Минуты шли медленно, монотонно и вот пришло время собираться в дорогу. Эван наотрез отказался ехать, поэтому в аэропорт мы поехали вместе с Амитом и Нарин.

Самолет запаздывал на полчаса, но я терпеливо ждала, когда объявят прибытие. Меня охватило легкое волнение перед долгожданной встречей с подругой. Вскоре, в зале встречающих, я увидела Рейчел. На ней были темные солнцезащитные очки-капельки, черная шляпка, элегантный черный комбинезон и туфли на высоких каблуках. Она выглядела еще лучше с последней нашей встречи. Рядом с ней шел ее темноволосый красавец сынок. За эти три года он стал намного выше и взрослей, совсем большой мальчик. На нем также были черные очки, джинсы и футболка, а на ногах кроссовки. Обняв Рейчел и Дэвида, я краем глаза наблюдала за Нарин. Дети некоторое время смотрели друг на друга улыбаясь. Первым дистанцию нарушил Дэвид, крепко обняв Нарин.

— Ты такая большая стала! — улыбнулся он.

— Да и ты тоже подрос! — сквозь смех ответила Нарин.

Весь путь в машине Нарин и Дэвид о чем-то весело болтали, не обращая ни на кого внимания. Казалось, мир померк, ничего не значило и не существовало, кроме них двоих.

При встрече Амит вел себя хорошо. Тепло, поприветствовав Рейчел, он крепко обнял ее, после чего всю дорогу поддерживал разговор. Рейчел рассказывала о том, как ей надоела Америка и как она была счастлива хоть ненадолго выбраться оттуда.

— Стивен был не против?

— Ты же знаешь, он готов выполнить любую мою прихоть, только бы мне было хорошо.

— Да, Стив совсем не меняется! — широко улыбнувшись ответила я.

— А вы когда ждете пополнение? — с улыбкой спросила Рейчел касаясь ладонью моего живота.

— В конце января. — ответил Амит.

— Зимний ребенок… — задумчиво пробормотала она. — Я где-то читала, что зимние дети очень спокойные и добрые.

— Не важно, когда ребёнок родился. Главное, какие гены перенял. — серьёзно ответил Амит, не сводя глаз с дороги.

— Ну у вас, как я погляжу, отличные гены. — широко улыбаясь ответила Рейчел. — Нарин умница и красавица. — Я улыбнулась, полностью соглашаясь с подругой.

— Интересно, ребята, а как вы познакомились? — лукаво поинтересовалась Рейчел.

— Я потом тебе сама расскажу.

— Можешь рассказать сейчас, Анетт. Или хочешь, чтобы я рассказал?

— Расскажи лучше ты. — ответила я с улыбкой, полностью перекладывая на него задачу рассказа нашего знакомства.

— Хорошо. На самом деле наш рассказ длиною в жизнь. Мы познакомились давным-давно в приюте, куда попала Анетт будучи ребенком. Я какое-то время уже находился там. Мы подружились, а потом расстались, чтобы встретиться вновь через 10 лет. Все это время я искал ее, но не мог найти. По счастливой случайности однажды ночью, я спас Анетт от преступников. Я сразу узнал ее, а она меня нет. Мне хотелось начать ухаживать за ней, но пришлось уехать в командировку на несколько месяцев…

— Тебя не было 4 месяца… — вставила я.

— Ладно, когда я приехал через четыре месяца моя Анетт… — он сделал паузу, во время которой мое сердце бешено забилось, от понимания, что еще чуть-чуть и Амит расскажет Рейчел об Эдмонде, а для меня это было постыдной частью моего прошлого. Мало того, не любя, я решила встречаться с мужчиной вдвое старше себя, так еще и изменяла ему с его же племянником. А потом из-за нас его не стало. Ужасное прошлое, о котором можно вспомнить только с грустью и стыдом. И я не хотела, чтобы она о нем узнала. — терпеливо ждала моего возвращения, сделав меня невероятно счастливым. — я в удивлении подняла глаза на Амита, но он лишь лукаво улыбнулся одним уголком губ. Я так была благодарна ему в тот момент. — После свидания мы поняли, что не можем жить друг без друга и решили жить вместе.

— Это на второй день знакомства? — удивилась Рейчел.

— Да. — кивнул Амит с улыбкой. Скорее всего не будь Эдмонда, так и случилось бы.

— В общем, мы стали жить вместе, собирались пожениться, но я приревновал ее и сделал больно. — он сказал это с грустью и казалось все в машине затихло, однако дети не переставая болтали друг с другом. — она сбежала от меня на долгих 5 лет, унеся с собой то, что принадлежало и мне, понимаешь, Рейчел?

— Понимаю… — как в трансе прошептала она, понимая все наконец.

— Я долго ее искал и нашел в том клубе, в который вы пошли в тот день.

— Значит, это с ним ты исчезла в ту ночь?

— Да. — кивнула я.

— Потом мы приехали сюда и с тех пор живем душа в душу. — он ласково улыбнулся мне.

— Пап, а включи ту веселенькую песню? Хочу, чтобы Дэвид послушал. — Амит включил диск и нашел ту самую заводную песенку, которая так нравилась Нарин.

— Она и папой тебя называет… — недоуменно прошептала Рейчел так, чтобы слышали только я и Амит.

— Конечно, она ведь МОЯ дочь. — с выражением подчеркнул Амит.

— Да, я сразу это заметила — она твоя точная копия.

Увидев наш дом, Рейчел была в восторге! Ей нравилось все начиная от архитектуры, заканчивая планировкой и дизайном. Я показала отведенную им с сыном спальню и увидев ее, она как девчонка завизжала от восторга. Я была удивлена ее реакцией на комнату, учитывая, что они жили тоже далеко не бедно. Потом мы пошли завтракать, Рейчел сразу оценила мастерство и профессионализм нашей кухарки, дегустируя поданную еду.

Позже Амит уехал на работу, а мы с Рейчел и ребятами остались одни.

— Амит у тебя такой молодец. Ты счастлива с ним?

— Конечно! И всегда была!

— Тогда что же произошло, почему ты ушла тогда?

— Это очень неприятная история, до сих пор боюсь ее повторения.

— Что там произошло, дорогая? — она подсела ближе, взяв меня за руки. Выдохнув, я рассказала ей все, начиная с ревности Амита, его болезни, избиении и своем побеге.

— Ничего себе история…Никогда бы не подумала, что у него есть какие-то проблемы… — она покрутила у виска пальцем. — Ты столько всего пережила, мне жаль, Беатрис… то есть Анетта… ты справлялась со всем этим дерьмом в одиночку.

— Все уже в прошлом, Рейчел. К тому же я была не одинока, Тони был рядом. — я грустно опустила глаза, вспоминая его.

— Значит, Томас тоже не его имя… — задумчиво пробормотала она. — вы всегда были с ним отличной парой. Я… завидовала вам. — грустно улыбнулась она. — Он обожал тебя, и мне казалось, что ты тоже к нему неравнодушна.

— Тони был мне дорог, но это была не любовь. Любила я всегда только одного Амита.

— Амиту повезло — ты выбрала его. Но ты уверена в нем? — отбросив в сторону непрошенные воспоминания, в которых Амит нервно курит на балконе, ломает вилку силой своих пальцев или высказывается негативно по поводу Генри.

— Да, я уверена в своем выборе. — стараясь, чтобы мой голос не дрожал, с уверенностью ответила я.

— Рада за тебя. — улыбнулась она. — Хотя мне и жаль Тома. Нарин не помнит его?

— Она не разговаривала со мной о нем, но Эвану она сказала, что у нее два папы.

— Эвану?

— Это сводный брат Нарин, сын Амита. Он старше ее на два года.

— я думала вы живёте одни. Где он?

— Он не любит людей и дружелюбен в основном только с Нарин. Так что не обижайся, если он не захочет спуститься поприветствовать вас.

— Вот ещё! Ребенок сидит один, когда в доме играют другие дети! Мой Дэвид просто душка, они обязательно подружатся. — не желая высказывать сомнение по этому поводу — я кивнула, после чего перешла на другую тему:

— Кстати, что тот парень, на которого ты променяла меня?

— Какой? А-а, тот, что в клубе! Анетта, там такое случилось, я из-за него чуть со Стивом не рассталась, а он оказался тем еще аферистом.

— Ничего себе! Что произошло?

— Долгая история. Мне он сильно понравился, от меня, по его словам, он тоже был без ума. Мы стали встречаться с Нейтом почти каждый день. Я была им очарована и верила каждому сказанному слову. Думала, что у нас все всерьез. Он был полной противоположностью Стиву. Его внешность подкупала, а харизма заставляла думать о нем непрестанно. Я собиралась бросить Стива ради него, хотела начать новую жизнь, но узнав, что после развода с мужем у меня не останется ничего — Нейт сразу исчез. Я была несчастна, меня накрыла депрессия. Стив в это время стал еще заботливей и нежней, он не знал причину моего состояния, но всячески хотел помочь выйти из него. Мне было все равно на его усилия, в то время меня совсем ничего не волновало. Пару раз меня посещала мысль покончить с собой, но каждый раз, видя улыбку своего сына и беспокойство на его лице, я оставляла эту затею. А потом я узнала, что беременна. Я не хотела обманывать Стива и сразу сказала, что ребенок не его. Ты не представляешь, как он был зол в тот момент. Я никогда не видела его таким. Прежде чем выставить меня за дверь, я услышала о себе много неприятной правды, и именно она помогла мне потом переосмыслить свою жизнь и увидеть то прекрасное, что было в Стиве, когда он был рядом. Я хотела забрать Дэвида, но он не позволил мне. К счастью, я успела прихватить с собой сумочку, в которой были кое-какие деньги. Сев на ближайший автобус, я поехала домой к маме. Пробыла я у нее около недели, когда на пороге возник Стив с моими любимыми цветами. Ты не представляешь, как я была счастлива его видеть. В его глазах раскаяние, сожаление и любовь. Тогда я посмотрела на него другими глазами и увидела идеального мужчину, который любил и принимал меня всю с бесконечными капризами и недостатками. И конечно я вернулась к нему, но с тех пор я дорожу им и нашей семьей. Стив заботился обо мне, беспокоился о моем самочувствии, с нетерпением ждал рождения ребенка и называл его своим. Даже комнату отдельную подготовил. — она грустно улыбнулась. — но что-то пошло не так… на пятом месяце ребенок вдруг перестал развиваться, и врачи приняли решения вызвать роды… Это было сложное время, — глаза ее заслезились. — но оно прошло.

— Мне очень жаль, Рейчел. — пробормотала я, похлопывая ее по плечу.

— Ничего не поделаешь. — выдохнула она. — Видимо Богу так было угодно. Но я очень надеюсь, что когда-нибудь у нас со Стивом появится еще один малыш.

— Я буду верить в вас, Рейчел. Жаль, что у Стива не получилось приехать. Хотелось бы посмотреть на вашу пару теперь, когда ты поняла, как сильно он тебе дорог. — и это было не лукавство, ведь Рейчел была маленьким деспотичным существом, изматывающим день и ночь своего мужа. Какой она стала теперь, когда полюбила его по-настоящему? У меня разрывалось сердце глядя, как Стив отдавал всего себя этим отношениям, а Рейчел издевалась над ним, смеясь за спиной. Он готов был положить к ее ногам весь мир, но ей всегда было мало. Я рада, что она наконец оценила своего мужа по достоинству.

— Обязательно еще увидишь. Надеюсь, в следующий раз вы приедете уже к нам.

— Это вряд ли, — покачала головой я. — Амит ненавидит Америку.

— Его можно понять… Значит приедешь без него, повидаешься с Томасом. Вспомните былое. — она лукаво подмигнула мне.

— Нет уж, я не стану подвергать Тони опасности. Я люблю Амита, но он не пушистый невинный кролик, который добровольно отпустит меня в страну, где живёт его недруг.

— Все-таки не доверяешь ему. — покачала головой она.

— Я видела, как звереет Амит, когда на горизонте появляется соперник. И я помню, что сталось с парнем, который попытался защитить меня от него. — я передернулась всем телом, вспоминая полуживого окровавленного Эрика.

— Эм, Анетт, мне кажется ненормальным то, что ты его боишься… — мягко начала Рейчел. Не дав ей закончить мысль — я перебила ее:

— Я его не боюсь. Не хочу лишний раз провоцировать его и давать повод для повторения прошлых негативных действий.

— Это ведь словно жить в клетке!

— Ты преувеличиваешь, Рейч. — с улыбкой ответила я. — В любом случае, я готова рискнуть. Пока у нас все хорошо, мне этого достаточно.

Рейчел неодобрительно покачала головой.

— Не буду скрывать, Анетта, думаю ты совершила ошибку вновь сойдясь с Амитом. Отношения с ним — это как идти по тонкому льду, всегда на грани. Все время следить, что говоришь, с кем видишься и не дай Бог он увидит тебя разговаривающей с другим мужчиной… Я беспокоюсь о тебе, дорогая. — Мне понятно было беспокойство подруги, я искренне надеялась, что никогда не буду жалеть о своем выборе. Впрочем, выбора никогда не было, Амит не принял бы отказ и тогда неизвестно, чем все закончилось.

Мягко похлопав Рейчел по плечу, я с улыбкой ответила:

— Все будет хорошо, тебе не стоит за меня переживать.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — озабоченно погладив меня по щеке, ответила подруга. — Ты разговаривала с Томасом после своего ухода?

— Нет. — покачала головой я.

— Позвони ему. — решительно сказала подруга, протягивая свой мобильный телефон.

— Что? Нет, я не могу… — сомнения раздирали душу, с одной стороны, я безумно хотела позвонить: поговорить, убедиться, что он не держит на меня зла, попросить прощения. С другой мне было страшно услышать гнетущую тишину, непонимание или открытое нападение. Я боялась… но все же желание услышать его голос оказалось сильней страхов.

Взяв протянутый мобильный телефон в руку, я по памяти набрала номер Тони. Послышались гудки, которые, казалось, длились вечность. Тони долго не отвечал на звонок. Пока в трубке слышались гудки, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, а живот скрутило в тугой комок от волнения. Наконец он ответил, я не сразу нашлась, что ему сказать, даже банальное приветствие не могло сойти с моего языка. Наконец, приказав себе дышать спокойней и быть уверенней, я все же промолвила:

— Как ты? — гнетущая тишина заполонила эфир, я почти была уверена, что, осознав кто ему звонит, Тони тотчас сбросит вызов. Но секунды шли, и я почти слышала его тяжелое дыхание в трубку. Должно быть он также как и я потерял дар речи.

— Ты в Америке? — чуть дрогнувшим голосом спросил он.

— Нет. Рейчел прилетела ко мне в гости, звоню с ее мобильного. Тони, мне очень тяжело далось решение позвонить тебе, я знаю, что не заслуживаю того, чтобы ты со мной разговаривал. Но…

— Ты заслуживаешь… — перебил он меня. — Поняла, Анетта? Заслуживаешь! Я жалею о том, сколько гадостей наговорил тебе в тот день. Я был зол, думал только о себе. Когда мы жили вместе, ошибочно полагал, что ты смогла меня полюбить. Но я ошибся, поэтому неудивительно, что ты ушла к нему. Ты настолько сильно его любила, что смогла простить ему все. Это твой выбор. Я не держу на тебя зла. Любил, люблю и буду любить.

— Тони, прости меня. Прости.

— Я прощаю тебя, Анетта. Надеюсь, ты никогда не пожалеешь о своем выборе. — он выдержал паузу, после чего быстро перешел на другую тему. — В любом случае, не смотря ни на что, ты всегда сможешь обратиться ко мне за помощью. Просто помни, что у тебя по-прежнему есть я.

— Спасибо, Тони, для меня это очень ценно. — едва не плача от тронувших меня слов, ответила я.

— Извини, Анетта, мне нужно бежать. Звони мне, если тебе понадобится моя помощь. — едва не плача, я молча кивнула, хотя Тони этого не видел. Все-таки он был замечательным. Я так сильно обидела его, а он все равно простил. У него огромное сердце, в котором все еще была я, несмотря на причиненную ему боль.

— Вижу Томас сказал тебе что-то хорошее. — с улыбкой констатировала Рейчел.

— Да, он не держит на меня зла. Я думала, что он никогда меня не простит… Спасибо тебе за то, что настояла на звонке. Без тебя я никогда не решилась бы позвонить ему. Узнав, что он простил меня, с моих плеч будто свалился целый груз. Я очень благодарна тебе, дорогая. — и заключив Рейчел в крепкие объятия, я тесней прижала ее к себе.

— Эй, задушишь меня. — смеясь отстранилась от меня подруга. — А теперь зови Эвана. Мне не терпится увидеть этого мальчика.

— Я позову, но не обещаю, что смогу его уговорить спуститься. — с сомнением в сердце я поднялась к пасынку в комнату. Дверь была не заперта. Тихо войдя в комнату, я не сразу заметила Эвана сидящего в углу. Мальчик опустил голову вниз, обхватив колени руками.

— Ваши гости приехали? — спросил отрешенно Эван, уставившись в пол.

— Да. Эван, я бы хотела, чтобы ты спустился и познакомился с Рэйчел и Дэвидом.

— Зачем мне это? Я не хочу ни с кем знакомиться. — недовольно молвил Эван сердитым тоном.

— Рейчел не терпится познакомиться с тобой. — увещевающим тоном, говорила я.

— А мне что с того?

— Понимаешь, Эван, они в этом доме гости. Ты поступаешь очень невежливо скрываясь здесь.

— Находясь в комнате я не буду ревновать так сильно Рину и не наговорю ей потом гадости.

— Нарин будет счастлива, если ты подружишься с Дэвидом.

— Никогда. — отрезал Эван. — Я уже подружился однажды с Кайлом, ничего из этого хорошего не вышло.

— Всего одна неделя. Она пройдет быстро, ты и не заметишь. Потом они уедут и, все вернется в прежнее русло. Если не хочешь дружить с Дэвидом, постарайся хотя бы принять то, что какое-то время тебе придется с ним общаться. Ради Нарин, ты же очень ее любишь? — он кивнул. — Тогда не должен заставлять ее разрываться между вами. Нарин очень переживает, когда ты вот так сидишь в одиночестве, пока она проводит время с кем-то другим.

— Ладно, я спущусь.

— Вот и молодец, будем ждать тебя внизу.

— Хорошо.

С полным радости сердцем, я спустилась вниз. Все-таки Эван умеет удивлять.

Мальчик не заставил себя долго ждать. Он пришел спустя десять минут, причесанный и хорошо одетый. Я никогда раньше не замечала в Эване этакого хвастовства, но сейчас поняла, как сильно на фоне Дэвида он хотел выделиться. Что ни говори, а Эван был красив и ему не надо было красиво одеваться, чтобы доказать это. В нем была чарующая опасность, мрачная привлекательность, подозрительность и настороженность, так редко встречающиеся у детей. Что ни скажи о Дэвиде, он был само очарование и доброта.

— Эван, ты спустился! — обрадовалась Нарин, бросаясь к нему. — Ты такой красивый! — она восхищенно улыбнулась, на что Эван раздулся как павлин и покраснел.

— Вот, Рэйчел. Этого молодого человека зовут Эван, — представив важно Эвана, я коснулась плеча мальчика рукой. — Дорогой, это Рейчел и ее сын Дэвид.

— Какой ты красивый. — улыбнулась Рейчел.

— Привет, я Дэвид. — мальчик протянул руку Эвану. Поглядев с сомнением на протянутую ладонь, Эван сделал вид, что не заметил ее.

— Я поиграю с вами, Рина. — словно высокопоставленная персона снизошла до челяди, важно сказал Эван.

— Правда? Я так рада! — искренне обрадовалась малышка.

— Почему ты называешь ее Рина? Ее ведь зовут Нарин. — задал вопрос Дэвид.

— Кажется, ты не слишком умен. — мрачно бросил Эван. — это ее имя в сокращении. — добавил он важно.

— Значит, Рина… — задумчиво произнес он. — Я тоже буду так называть тебя. — повернувшись с улыбкой к Нарин, ответил Дэвид.

— Нет! — резко ответил Эван. — так называю ее только я.

— Но это не тебе решать… — возразил Дэвид.

— Мне! Я придумал это! Значит, только я имею на это право!

— Ладно, не очень и хотелось. — ретировался Дэвид, не желая спорить.

Наблюдая за играми детей, я заметила, что Эван старался игнорировать Дэвида, играя лишь с одной Нарин. Дэвида это не устраивало, он пытался завести с Эваном разговор, но мальчик не шел на контакт, оставаясь холодным и неприступным. Вскоре терпение Дэвида иссякло, и он стал реагировать на безразличие Эвана грубостью и отрешенностью. И Нарин, как единственная с кем дружили оба — чувствовала себя не в своей тарелке.

— Ты только посмотри, Нарин, за твое внимание борются такие красивые женихи. — с улыбкой начала Рейчел. — Я в твоем возрасте о таком могла только мечтать. — Нарин счастливо улыбалась, полностью соглашаясь с Рейчел. — А если бы тебе пришлось выбирать, кого бы ты выбрала, Эвана или Дэвида?

— И Эвана и Дэвида. — ответила девочка утвердительно, не желая обижать ни одного из мальчиков.

— Выбери только одного. — улыбнулась Рейчел, находя тему веселой.

— Почему? У меня же два папы, почему не может быть двух женихов? — Переглянувшись с Рейчел, мы улыбнулись. К счастью, Амита не было, и он не слышал ее слов.

— Жених может быть только один.

— Тогда Дэвид! Эван мой брат, он никогда не сможет стать мне женихом. — и она схватила Дэвида за руку. Девочка включила логику и сказала то, что правильно, но своими словами, сама того не понимая, больно задела Эвана.

— Вот, я же говорила, что она станет моей невесткой! — заулыбалась Рейчел.

Дэвид улыбался, чувствуя, что сумел превзойти Эвана. Эван стоял темнее тучи, взглянув в его лицо можно было подумать, что он вот-вот расплачется. Лицо Эвана искривилось в злобной гримасе, руки сжались в кулаки, — твердой походкой, почти убегая, Эван бросился прочь вверх по лестнице.

— Иди-иди! — смеялся Дэвид.

— Эван, Эван, подожди! — но мальчик ушел, не оборачиваясь. — Эван обиделся, мама. — и она с тоской поглядела на лестницу. — Она хотела побежать за ним, но Дэвид держал ее за руку.

— Пусть обижается, Нарин, нам и вдвоем весело. Так? — он подошел к ней и взял за руку.

Неуверенный кивок определил судьбу той ссоры. Позже Нарин пожалела о том, что не пошла за Эваном, потому как мальчика и след простыл. Эван связал свои спальные принадлежности друг с другом и выбросив в окно, слез вниз.

Нарин была сама не своя, она плакала и винила во всем случившемся только себя. Она понимала, что Эван почувствовал себя преданным, ненужным и если он все-таки вернется, то больше не захочет с ней дружить.

Тотчас же, я позвонила Амиту и сообщила о случившемся. Напомнив мне, что я не должна нервничать, Амит пообещал, что скоро приедет домой. Приехал он спустя полчаса, все это время я места себе не находила, меряя шагами комнату. Амит пошел искать его, но долгое время не возвращался. Ожидание было очень тяжелым, я сгрызла все ногти, искусала до крови губы и мое воображение рисовало страшные картины того, что могло случиться с Эваном на улице.

Возвратился Амит спустя два часа, ведя под руку обиженного Эвана.

После этого случая Эван изменился. Он не подпускал к себе Нарин, не разговаривал с ней, полностью игнорируя. Эван стал дружить с близняшками, позабыв, что когда-то они обижали его дорогую подругу.

Всю неделю Нарин пыталась поговорить с Эваном, но он был неприступен. Она пыталась отвлечься за играми с Дэвидом, но ловила себя на мысли, что постоянно думает об узнике. Ей не хватало его, она мечтала поскорее с ним помириться.

Неделя промчалась незаметно и вот мы вновь стоим в аэропорту прощаясь с Рейчел и Дэвидом. Дети прощались трогательно, я едва не расплакалась от милоты их прощания. Прощаясь с Рейчел, я все-таки заплакала и всю дорогу до дома тоже рыдала, жалуясь на то, что мне очень будет ее не хватать.

Нарин думала, что когда Дэвид уедет, Эван перестанет дуться и они помирятся, но каждый раз встречалась с холодом и неприступностью брата. Она очень скучала по нему и ревновала к девочкам. Нарин не понимала, как он может с ними дружить, когда раньше на дух не переносил. Все ее попытки помириться, Эван игнорировал.

Дочка очень ревновала, видя в окно, как весело проводит время Эван с противными близняшками, казалось, он совсем не скучал по ней. В такие моменты Нарин с грустью закрывала окно гардиной, желая стереть образ ее друга в ненавистной компании. Каждый раз она плакала и мне было очень жаль, но я ничем не могла ей помочь…

Записки Амита 12

Ревность — одно из самых худших качеств, что были во мне. Я ревновал Анетт ко всему, что могло двигаться и дышать. В приюте я был полностью счастлив, потому что она принадлежала всецело мне. Другие дети ее сторонились, а взрослым до Анетт особо не было дела. Только я был у нее. Мы выросли, Анетт расцвела, стала популярной и люди стали искать ее общества. Все началось, пожалуй, с моего дяди, потому что популярность она обрела в тот период, когда встречалась с ним. Когда я впервые после долгой разлуки встретил ее, Анетт была тенью своей настоящей внешности. Она была бледной, серой, тихой и непримечательной, не любила выделяться и привлекать к себе внимание. Своего дядю, пожалуй, я ненавидел в большей степени за то, что открыл ей ее истинную красоту, вместо меня. Это со мной она должна была раскрыться, распуститься и превратиться в розу.

Когда Анетт стала выделяться, одеваясь красиво, укладывая волосы и красясь — у нее появилось много поклонников. Я ревновал ее каждый раз стоило ей отправиться на учебу. Мне хотелось быть с ней рядом ежечасно, владеть только ее вниманием. Но человек будучи долгое время одиноким ни за что не захочет вернуться в одиночество и будет постоянно искать общения. Избавившись от всех проблем в лице ее знакомых и друзей, увезя ее далеко от города — Анетт и здесь нашла того, кого мне захотелось убить.

Мальчик, что с таким обожанием и влюбленным взглядом смотрел на мою Анетт, все больше и больше врывался в ее жизнь. У Анетт был очень сильно развит материнский инстинкт, и в этом мальчике она видела сына, которому не хватало любви своих родителей. Моя девочка захотела сыграть роль его матери, наивно полагая, что Генрих видит в ней родителя. Но у мальчика были не такие чувства к ней, он хотел ее как женщину, хотел залезть к ней в трусики и это было видно в его взгляде. Конечно, Анетт ничего не рассказала мне об их встречах. Она знала, что я не обрадуюсь этому. Моя девочка прекрасно сумела меня изучить за время, что мы были вместе. Поэтому впервые, когда я застал их вдвоем в беседке, я тотчас захотел поднять этого мелкого ублюдка за шею и убить. Но я сдержался, все-таки не хотел пугать Анетт, ведь я излечился… и ей не нужно знать, что это не так.

Мое психическое состояние, однако, страдало. Мне все трудней было сдерживаться и реагировать как нормальный человек на какие-то житейские трудности. А они, как назло, одна за другой врывались в нашу жизнь. Сперва этот Генрих, потом его родители, которые решили нас навестить и тем самым обидели Анетт, потом подруга моей любимой нашла ее, и они сговорились встретиться. Вот эта подруга совсем не нужна была здесь. Мы жили в своем мире, где не было места этой американщине, с ее скверными воспоминаниями о ненавистном прошлом. Я понимал, что ее подруга ни в чем не виновата, она не знала правду, даже настоящее имя Анетт ей было неизвестно. Но та правда, о которой ей было известно полностью выводила меня из себя, потому что напоминала о том периоде, который мне не хотелось вспоминать. Слабость, у которой я пошел на поводу, послушав Анетт, не давала мне спокойно спать, корчась от уверенности, что он еще придет за ней. Мне не нужно было слушать Анетт, я должен был пойти на зов крови и прикончить подлеца, тогда бы я мог спокойно спать и не переживать ни о чем.

Эван… как же сильно этот мальчик напоминал мне меня и признаться, я проникся к нему симпатией, было интересно наблюдать за его поступками и видеть в них схожесть со мной. Эван прислушался к моему совету по устранению соперника, он справился с ней на отлично. Да, Кайл остался жив, но главное, что в итоге он оставил в покое Нарин и теперь на пушечный выстрел к ним не подойдет. Эван не оставил за собой следов, составил отличный план, но если бы не я — он потерпел бы поражение. Все-таки у Анетт потрясающая интуиция, к которой она иногда прислушивается. В случае с Эваном она вела ее в правильном направлении и, если бы я не придумал алиби для мальчика, она бы убедилась в его виновности. Надо отдать должное Эвану он сразу смекнул, что нужно подыграть моей лжи и сделал это так первоклассно, что даже я усомнился, а не случилось ли это взаправду.

В тот же вечер он подошел ко мне и с серьезным видом сказал:

— Где я ошибся?

— Ты сделал все отлично. Но запомни, всегда есть риски, если человек видел твое лицо. Даже если он запуган, рано или поздно он может сознаться.

— Кайл не видел моего лица, я был в маске, но он все понял.

— Не бойся, этот трусливый мальчишка будет молчать. И теперь Нарин только твоя. — на мгновение Эван насупился, прежде чем задать следующий вопрос:

— Разве ты не должен, как отец отругать меня, объяснить, что сделанное мной жестоко и бесчеловечно. И если я продолжу так себя вести меня не ждет ничего хорошего, только тюрьма? — я мягко улыбнулся в ответ на непонимание мальчика.

— Я тебя понимаю, потому что такой же, как и ты. Я на твоей стороне. Всегда буду. — странность сей сцены зашкаливала: отец, искренне поддерживающий сына в его начинаниях на пути к жестокости к другим людям. Это звучало смешно, словно бы я готовил своего протеже, который станет мне заменой, когда меня не станет. Но вместе с тем было что-то заманчивое в этой идее. Оставить что-то после себя, даже если это принесет одни лишь страдания кому-то…

Подруга Анетт оказалась глуповатой вертихвосткой, впрочем, я давно это знал, судя по ее поведению в клубе. Я старался быть радушным и гостеприимным, развлекал, как мог гостью, в душе надеясь, чтобы время пошло быстрей, и она свалила к себе домой, забрав своего докучливого мальчишку, вставшего между Эваном и Нарин.

Я понимал свою дочь и то, что ей двигало, когда она сделала выбор в пользу другого мальчика. Она включила логику, подумав хорошенько, что брат с сестрой никогда не смогут быть женихом и невестой, поэтому итог был очевидным. Благодаря логике Нарин исключила Эвана из ухажеров, не дав ему ни единого шанса. Хотя это был всего лишь детский бред и фантазия, которая в будущем не возымеет ничего, — не только Эвана, но еще и меня разозлил выбор Нарин. Как я уже говорил ранее, для меня не важны были кровные узы между ними, главное — то, что для меня они олицетворяли нашу с Анетт пару. Я хотел, чтобы Эван в итоге добился Нарин. Без разницы какой ценой. Поэтому, когда я нашел его в подворотне, грязного и заплаканного, я сел рядом с ним на грязную землю и положив свою руку на его плечо, сказал:

— Ну и почему ты сидишь здесь и ревешь вместо того, чтобы добиваться ее дома? Пока ты тут, этот Дэвид уже вовсю подкатывает к ней свои яйца! — Эван поднял на меня удивленный взгляд, все еще не понимая, как я могу с ним говорить о таком.

— Рина не любит меня. — коротко пробормотал он и уткнулся носом в колени.

— Да любит она тебя, просто понимает, что ты ее брат и никогда не сможешь быть ей кем-то большим. — я и сам это понимал, но забивал на голос разума, предпочитая видеть в них «нас».

— А я смогу? — возможно, если бы в тот момент, я попытался объяснить ему, что она сестра, неприкосновенная, а быть с сестрой противозаконно — на этом все и кончилось, но я не стал ему говорить ничего из этого. Я дал ему надежду.

— Если захочешь — она будет твоей. У тебя есть много времени, чтобы донести к ней свои чувства и заставить принять их. Рано или поздно она примет их, главное: не подпускай близко парней. Когда-нибудь ты отвернешься, а один из них уведет ее у тебя из-под носа. Не бойся быть жестоким и действовать, чтобы забрать то, что считаешь своим.

— Ты думаешь это правильно забирать что-то силой?

— Правильно ли? Посуди сам, я любил Анетт всю свою жизнь, она собиралась замуж за другого… и если бы я не забрал ее у него, то мы никогда не сошлись.

— Что ты сделал? — с широко распахнутыми глазами спросил Эван, я видел в нем неподдельный интерес к моей истории.

— Хм…дай подумать, стоит ли тебе говорить о таком? — я притворно задумался, наперед зная, что уже расскажу ему.

— Ну пааап, — попросил Эван, а я на секунду заметил, что это впервые, когда он назвал меня папой.

— Ну хорошо, только ш-ш, это большой секрет. — Эван энергично закивал головой. — Я убил его… — с замиранием сердца, я ожидал ответа Эвана, думал увидеть страх в его глазах, но он лишь безразлично пожал плечами и улыбнулся.

— Да, ты прав, убить кого-то, чтобы избавиться от помехи и получить желаемое, не так и плохо.

— Ты молодец, Эван, рад что мы понимаем друг друга. А теперь давай возвращаться домой… — пройдя пару шагов, Эван остановился.

— Я не знаю, как мне теперь вести себя с ней?

— Один совет: не прощай ее так быстро. Посмотри вокруг, две девчонки только и ждут, когда ты обратишь на них свое внимание. Поиграй с ними.

— Но разве Рине не будет больно, если я буду играть с девочками, которые ее задирают?

— Ей будет больно, но еще она поймет, как ты ей дорог. В следующий раз, на первое место она будет ставить тебя. — Эван улыбнулся и коротко кивнул.

Эван прекрасно справился со своей задачей. Нарин не могла найти себе места от беспокойства, постоянно переживала, что Эван больше не хочет с ней дружить. Анетт переживала за дочку, я же знал, эти переживания временны и скоро все у них наладится.

Глава 27 Первая Концовка

Прошел еще один месяц. Я стала замечать, что все чаще Амит ходит сам не свой. Он мало проводил время с нами, постоянно задерживаясь на работе. Я чувствовала, с ним происходило что-то неладное. Каждую ночь ему снились кошмары, и он просыпался в холодном поту с криком на губах. Мне было это знакомо. Я видела, нестабильное состояние Амита возвращалось и понимала, если ничего не сделать — то навсегда потеряю его. Мне было страшно, что нашу счастливую жизнь может что-то нарушить, но это будет неизбежно, если Амит вновь не возьмет себя в руки.

Однажды ночью, когда Амит в очередной раз проснулся от кошмара, я села в постели. Поглаживая его лицо, я стирала ладонями пот.

— Амит, я вижу, с тобой что-то происходит. Я чувствую ты становишься прежним…

— Анетт, я… — Амит собирался в очередной раз сказать, что с ним все хорошо, но я не дала ему договорить.

— Нет, позволь я договорю. — твердо сказала я. — Амит, я хочу, чтобы мы с тобой прожили до самой старости вместе, увидели, как наши дети обзаведутся семьями, своими детьми… Но видя твое состояние сейчас, я понимаю, что ничего хорошего нас не ждет. — на лице Амита отразилась боль, он в непонимании взглянул на меня. — Все это мы уже проходили: кошмары, неконтролируемые приступы агрессии, ревность, странное поведение. Скоро болезнь возьмет над тобой верх, и ты выйдешь из-под контроля. В состоянии аффекта ты убьешь нас, а когда подлечишься в больнице и придешь в себя — пожалеешь о содеянном.

— Анетт, я верю, что такого не случится…

— Одной веры мало. Ты продолжаешь принимать лекарства, Амит?

— Я бросил их пить, когда мы сошлись. — признался он, опустив голову.

— Поэтому все и возвращается. Амит, мне не хочется тебя терять, но боюсь это неизбежно… если только ты не захочешь все изменить.

— Я понимаю, что все выходит из-под контроля. Я уже сам не соображаю, что происходит. Но знаю, если ничего не попытаюсь сделать, то потеряю все, что мне дорого. Но боюсь, если расскажу тебе правду… ты меня возненавидишь… — он стыдливо опустил глаза, избегая моего взгляда.

— Расскажи мне все, Амит. Без утайки. Я постараюсь понять тебя не смотря ни на что.

— Хорошо. — выдохнул он так, словно вся ситуация причиняла ему немыслимую боль. — Что ж, начну, наверное, с самого детства… Пришло время рассказать тебе о маме… На виду у всех она показывала себя образцовой, любящей матерью, готовой броситься на каждого, кто обидит ее ребенка. Но наедине со мной, она становилась бездушным монстром, который день и ночь измывался надо мной, издевался и унижал. Она ненавидела меня, утверждала, что я виновник всех ее проблем. Говорила, что мое рождение забрало ее здоровье и возможности, которые ей были открыты. Тогда я не понимал, о чем она говорит, во мне горела постоянное чувство обиды. Я не мог понять за что заслужил такое отношение к себе…

— А папа? — он усмехнулся.

— Он был всегда слишком занят на работе, чтобы хоть что-то замечать. К тому же, при нем мама вела себя как ангел. — он вновь вздохнул и продолжил. — Став взрослым мне захотелось узнать о ней побольше. Как выяснилось, мама наблюдалась у психиатра, проблемы с головой начались с моим рождением. Что-то щелкнуло в ней и дремавшая до того момента болезнь, вышла наружу, выливаясь в ненависть и злобу к своему ребенку. Такой же диагноз имела моя бабушка, но я к счастью, ее не знал. Как ты догадалась, это генетическое заболевание и оно передалось и мне. Но помимо болезни, мама передала мне недоверие к людям, ненависть, злобу, жестокость и другие отвратительные качества, делающие из меня монстра. — пытаясь сказать, что он не такой, Амит коснулся кончиками пальцев моих губ, останавливая мои слова. — Я знаю, любимая, ты считаешь меня не таким, но это так… Все эти годы я успешно играл свою роль, создавая впечатление идеального мужчины для тебя. На самом деле это все маска, мишура… внутри меня нет ничего хорошего. Вижу, ты опять хочешь поспорить со мной… — он мягко улыбнулся. — Услышав мою историю до конца ты убедишься в правдивости моих слов. Ты помнишь про жестокости в детстве, которые я рассказывал тебе? — я кивнула. — Твой Амит не стал мягче с тех пор. Даже хуже — он превратился в ночной кошмар многих… — пока я не понимала, о чем он говорил, но было видно, что ему стыдно за совершенные поступки. — На моей совести много смертей, Анетт… Я весь погряз в чужой крови. Самое ужасное, что я получал от них удовольствие… видел страх в глазах людей и кайфовал… но я не горжусь тем, что делал, убийства были способом избавиться от злости на собственную мать. Переложить свою боль на чужие плечи.

— Ты убивал? — спросила я, чуть дрогнувшим голосом.

— Я вижу, теперь, ты немного начала понимать кто перед тобой, но не волнуйся Анетт, тебе и детям ничего не грозит.

— Кого ты убил?

— Я расскажу тебе все, Анетт. Потерпи немного. — в его глазах было раскаяние и тревога, он понимал все риски, рассказывая правду о себе. — В ту ночь, когда те преступники напали на тебя — я оказался там не случайно… Я был одним из них… — его слова эхом отозвались в моей голове, сердце бешено забилось в груди и дышать стало трудней. Увидев мое состояние, Амит быстро подорвался с кровати, чтобы налить из графина воды. Поднеся стакан с водой мне, я какое-то время смотрела на протянутую руку, как на ядовитую змею, едва не пятясь от него. Но увидев заботливый тревожный взгляд, я позволила поднести стакан с водой к моим губам и сделала глоток. Паника отступила, вода произвела целительный эффект на мое состояние и мне стало легче. Передо мной все еще был мой Амит, от его правды я не перестала его любить. Да, она меня очень сильно шокировала и позже, я обязательно буду долгое время думать об этом. Сейчас я взяла под контроль свои эмоции и попросила его продолжить рассказ.

— Один из них узнал меня тогда, поэтому я и свернул ему шею. Я никогда не насиловал женщин, выбирал жертвы похожих на мою мать… Даже не видел их лиц, представлял всегда ее… — по его щекам заструились слезы, и я коснулась ладонью его плеча. Убийства невозможно оправдать, но за каждым убийством стоит большая психологическая травма, нанесшая непоправимый вред психике. — Потом я убрал дядю…

— Эдмонда? — ошарашено переспросила я. Амит кивнул. — Но ты ведь страдал, когда он умер…

— Анетт… это было притворство… я делал все, чтобы заполучить тебя. Мне надоело смотреть на твои страдания. Каждый день ты сходила с ума от угрызений совести, я не мог больше на это смотреть. Последней каплей стало твое намерение посвятить себя ему, пока он не придет в чувство… тогда у меня сорвало крышу и я убил его. — я сделала еще больший глоток из стакана, пытаясь вновь успокоиться. Пока я не готова была об этом думать, нужно дослушать до конца. — Узнав, как сильно тетя обидела тебя — я убил и ее.

— А потом забрал ее ожерелье и подарил его мне? — вновь волна возмущения поднялась во мне, вспомнив, что носила украшение мертвой женщины и Амиту было это известно. — И как часто ты дарил мне украшения, снятые с убитых тел? — вопрос был с насмешкой, всерьез я не думала, что были еще подобные случаи. Но по бегающему взгляду Амита, я поняла, что таких случаев было предостаточно. Я вспомнила каждое украшение, подаренное Амитом и готова была растоптать их тотчас. Подняв руку, я с ненавистью сорвала со своего запястья толстый браслет и золотую цепочку. Украшения со злостью ударились о стену. Взгляд коснулся подаренного недавно кольца.

— Его я купил в магазине. — ответил на мой немой вопрос Амит. — Готова услышать дальше? — я кивнула. Правда была слишком жестокой для меня и слушая его — я все сильней уставала. — Тем маньяком, о котором писали в газетах — был я…

— Значит, это ты тогда напал на Тони? — мои глаза расширились от удивления. Как я сразу не подумала о нем, ведь Тони рассказал о странной реакции преступника на свое «оружие», а Амиту я говорила, что это обычная зажигалка.

— Я думал, ты еще тогда догадаешься. Но ты слишком меня любила, верила в то, что перед тобой невинный ягненок. Ты идеализировала меня… впрочем, я не виню тебя… мне хотелось быть для тебя идеальным… я скрывал от тебя свою звериную сущность, зная наверняка, что, узнав правду — ты не захочешь быть со мной.

— Ты недооценил меня! Я знаю тебя! Со мной ты был настоящим! Травмы прошлого и болезнь сделали из тебя жестокого человека, но со мной ты другой…

— Ты все еще утверждаешь, что я не чудовище? — его взгляд округлился, он думал, что после сказанных слов я откажусь от него, брошу и постараюсь убежать. Видимо я действительно сумасшедшая, или влюбленная до безумия, что несмотря на правду — продолжаю видеть в нем любимого человека. Амит едва не убил меня когда-то, от его рук умерло много людей, но я смотрела на него и понимала, что хочу вытащить из того ада, в котором он находился всю свою жизнь по вине матери. Это она сделала его таким. Он открылся мне, доверился, я вижу раскаяние в его глазах, стыд за совершенные поступки — теперь Амит готов на радикальные изменения. Я была уверена вместе у нас все получится.

— Не чудовище… — я села к нему на колени, обняв за шею. — я вижу потерянного ребенка, заблудшего… Всю жизнь он видел в мире лишь черные тона, но с появлением особенной для него девушки — он увидел свет, который отпугивал его темноту.

— Анетт… — глаза Амита наполнились слезами.

— Я люблю тебя несмотря на правду, Амит.

— Ты будешь любить меня, узнав, что все это время я боролся с собой, пытаясь не убить нашу дочь? — мое сердце бешено забилось в груди, при чем тут Нарин?

— Что ты имеешь в виду? — сдвинув брови на переносице, спросила я.

— Нарин слишком напоминает мне мать, она так похожа на нее… все было хорошо до тех пор, пока она не появилась в моей жизни. Появление Нарин завело во мне бомбу замедленного действия. С каждым днем мне становилось рядом с ней все трудней… сейчас я с трудом могу отделить их в своей голове.

— Амит, Нарин не твоя мать, она маленькая невинная девочка, которая нуждается в твоей любви.

— Я понимаю это, но ничего не могу с собой поделать…

— Можешь. Завтра мы с тобой обратимся к твоему лечащему психиатру. Пусть он обследует тебя, выпишет необходимое лечение… Амит, я верю, что мы пройдем через эти трудности и будем счастливы.

— О, Анетт… Мне действительно повезло с тобой. Я боялся, что когда расскажу все — ты отвергнешь меня.

— Я люблю тебя и готова бороться за свое счастье.

На следующий день мы с Амитом отправились в психбольницу к его лечащему врачу. Проведя психологическую беседу, исследования и тесты, врач отчитал Амита за то, что тот перестал употреблять назначенные ему препараты, которые способны снизить его агрессию до минимума и заглушить болезнь. Предложив вновь лечь в клинику, мы решили рассмотреть этот вариант.

Возвращаясь домой мы были полны надежд на светлое счастливое будущее, и мне не было стыдно за свои желания. Да, Амит убийца, но будь он здоров никогда не совершил бы такое. Мне не хотелось думать о том, сколько горя он причинил родственникам убитых, я знала, если его отдать им — Амита разорвали бы на части. Но, к счастью, никто никогда не узнает его в лицо. Я сделаю все возможное, чтобы эта тайна умерла вместе со мной. Я верила, что больше он никогда не причинит никому зла…

Но карма прилетела нежданно, ударив со всего размаху по щекам. У нашего дома стояло несколько полицейских машин.

— Амит Ливарт, вы задержаны по подозрению в убийствах. Вы можете хранить молчание. Все что вы скажете может и будет использовано против вас. — Амит не сопротивлялся, когда на него одевали наручники. Перед тем как сесть в машину, он сказал:

— Не плачь, моя милая… Пришел час моей расплаты, за преступления пора платить…

Когда полиция увезла Амита я долгое время не могла сдвинуться с места, продолжая рыдать. Откуда им стало известно, что Амит преступник?

Позже стало известно, что один из преступников, спустя много лет решил выдать его. Имени Амита он не знал, но сказал некоторые факты, которые помогли вычислить его.

Каждый день я не могла найти себе места, понимая, что Амита посадят на долгие годы в тюрьму. Нарин спрашивала, где папа, но мне пришлось соврать ей, сказав, что он уехал в командировку. Сколько продлится командировка — никто не знал.

После заключения судмедэксперта, Амита признали психически больным человеком, нуждающимся в специализированном лечении. Вместо тюрьмы, Амита отправили в психбольницу для нездоровых преступников.

Я посещала его каждый месяц, чаще не пускали. Он нуждался в моей поддержке. Все наши встречи я заливалась слезами, но он все равно был рад меня видеть. Я поняла, что совершила ошибку, оставив его тогда. Могла бы также приходить к нему, наслаждаясь встречами и не мучать себя.

Через некоторое время я родила сына, в следующий раз на встречу с Амитом я взяла и его. Не передать словами, как горели глаза Амита гордостью, когда он увидел малыша. Белокурый ангелочек. Амит хотел ребенка похожего на меня, он его получил.

Каждый раз я справлялась у врача о его состоянии. Меня уверяли, что он великолепно поддается психотерапии. Еще рано было говорить о выписке, но врач обещал, что долго он у них не задержится.

Амит постоянно спрашивал о детях, я видела в нем искреннее желание увидеть их. Я спрашивала у него, как теперь он воспринимает Нарин и из моих глаз полились слезы, когда услышала желанный ответ.

Пока Амит находился в больнице, я ходила на кладбище к Эдмонду. Мне было стыдно перед ним. Мало того загубила жизнь, так еще по моей вине его убили. Бедный Эдмонд, он никогда не заслуживал такой участи. Я слезно просила прощения за Амита, будь он здоров, никогда не поднял бы руку на своего дядю.

Однажды я решилась навестить Эрика. Моя совесть требовала убедиться, что с ним все хорошо и он живет благополучно после того происшествия. Он все вспомнил. Увидев меня, я думала он выволочит меня за дверь, до того его лицо было искажено неприязнью. Но справившись со своими чувствами, он все-таки дал мне возможность извиниться. Я хотела, чтобы он простил меня и Амита, объяснила, что он болен и поэтому не смог контролировать свою злость. Едва ли Эрика это успокоило. После того случая его жизнь резко изменилась. Жизнерадостный добродушный парень превратился в унылого безжизненного человека, потерявшего желание жить. Он не работал, не выходил гулять из дома, все друзья покинули его, только мама не отвернулась, продолжая надеяться, что ее сын когда-нибудь вернется к нормальной жизни. Я поняла, что в его глазах никогда не смогу оправдать Амита. Мы испортили ему жизнь и прощения не заслуживали. Когда я рассказала, где сейчас находится Амит, то едва не расплакалась от разочарования, когда парень стал злорадствовать моему горю. Впрочем, чего я ожидала? Жалости, понимания? Не почувствовав облегчения от встречи — я ушла. Думаю, после нашей встречи Эрик почувствовал себя лучше. Он понимал, что возмездие настигло нас и был рад этому факту. Поэтому мой приход был не зря.

Наш огромный дом — я тоже продала. В том месте невозможно было жить, кто-то узнал, что здесь жил убийца и вскоре эта новость разнеслась по всему району. Соседи отвернулись от нас. Мейерсы сначала поддерживали меня, но узнав мою позицию в отношении Амита — стали избегать. А однажды обвинили в том, что это Амит напал на Кайла и едва не убил его. Было очень неприятно слышать упреки от людей, которые некогда считала близкими. Что касается Райтов, так те открыто насмехались и злословили. Только Генри не отвернулся, продолжая даже через годы поддерживать меня.

У Амита было несколько дочерних фирм, он продал их очень выгодно. Вырученные деньги пошли, как компенсации семьям убитых женщин. Конечно, деньги не смоют греха Амита и не оправдают его, но станут хоть небольшим утешением в их скорби.

Я пыталась уберечь детей от ужасных новостей, но до Эвана они все-таки дошли. Эван, на удивление, повел себя очень устойчиво, принял спокойно. Но он знал, что Нарин очень расстроится, узнав правду о своем отце, поэтому мы с ним договорились, что она никогда не узнает об этом.

Мы переехали в другой город подальше от Лондона, туда, где нас не знали. Там Нарин и Эван пошли в новую школу.

Нарин очень переживала из-за того, что долго не видела папу. Пережить это нелегкое время ей помог Эван, который наконец помирился с ней. Она много говорила с ним о папе, высказывала опасения, что больше никогда его не увидит, но Эван, на удивление, был очень чуток и внимателен к ее страхам.

Нарин обожала младшего братишку и даже ревнивый взгляд Эвана не оттолкнули ее от него. Она очень грамотно объяснила ему, что для нее значит Уайт, а что он и успокоившись, Эван принял тот факт, что рядом с ними был еще и он. Вскоре Эван смирился с Уайтом, воспринимая его, как нечто неотделимое. Любить его он не стал, но вполне свыкся с присутствием.

Через пять лет Амита признали устойчивым к внешним раздражителям и выпустили на свободу. В тот день счастливей меня — не было никого на свете. Я была так рада, что мы наконец будем вместе и вся наша семья, наконец, воссоединится.

Было решено переехать жить в другую страну, где Амит начнет жить с чистого листа, как новая личность. Оставив имя прежним, он сменил фамилию. Продав фирмы в Англии, он открыл новый бизнес в Париже. У Амита была прирожденная хватка бизнесмена и совсем скоро его фирма стала приносить огромную прибыль.

Его состояние было стабильным, даже, когда на горизонте рядом со мной возникал мужчина. Злость если и возникала, то исчезала тотчас, оставшись незамеченной. Нарин он принял, как отдельную, от своей матери, личность. Теперь в его голове они не были связаны.

Амит продолжать принимать лекарства, они ему были нужны на пожизненной основе, чтобы его болезнь вновь не взяла над ним верх. Два раза в неделю он созванивался со своим психиатром, проводя сессии онлайн.

Спустя десять лет Энтони отчаялся ждать моего возвращения и женился повторно. На сей раз избранница от него без ума и эти чувства были взаимны. Они прожили долгую счастливую жизнь вместе, произведя на свет двоих детей.

У Рэйчел тоже сложилось все наилучшим образом. Научившись ценить своего мужа, она испытала истинное чувство любви к нему. Через пять лет у них родилась очаровательная малышка, для которой я стала крестной матерью. Пару раз в году мы виделись с ними. Мы чередовались, приезжая поочередно друг к другу в гости. Излечившись, Амит был не против поехать в Америку. Даже присутствие Тони в той стране не заботило его больше, он понял, что я выбрала его и теперь мы до самого конца вместе.

И каждый день я благодарила Бога за то, что в тот день он решился открыться мне. Тот разговор положил начало нашему счастливому будущему. И пусть его прошлое темное, залитое кровью и страданиями, я рада, что все это осталось позади. Мы прошли трудный путь, но он того стоил. Сейчас у нас была счастливая семья. Нарин и Уайт здоровы, у Эвана не было болезни Амита, но были большие травмы детства, связанные с матерью. Именно они повлияли на становление темной личности Эвана. Пока неизвестно как это отразится на нем, но я уверена Нарин сможет его вытащить так же, как сделала это я с Амитом.

Изначально книга содержала одну концовку, которую вы увидите позже. Но из-за большого количества читателей, жаждущих хорошего конца, я решила написать его в дополнительной концовке.

Уж очень мне не хотелось убирать концовку, которая имелась изначально. На мой субъективный взгляд она более логичная.

Надеюсь вам понравился этот финал. Но прошу, не останавливайтесь на нем. Хочется узнать ваше мнение, какая из двух концовок вам понравилась больше.

Глава 27

Прошел месяц. Жизнь шла своим чередом, потрясая внезапными переменами. С Амитом происходили странные метаморфозы. Его моральное состояние было нестабильным, граничащее между депрессией и хорошим настроением, незаметно сменяющими друг друга. Он мог прийти домой весь испачканный поздно ночью, в ссадинах, царапинах и синяках. Амит старался не показываться мне на глаза, пытаясь сразу уединиться в своем кабинете и зайти в спальню лишь поздно ночью. Грязную одежду он тотчас чистил, а ссадины замазывал супер-плотным тональным кремом, который почему-то находился среди его вещей. Я переживала за него, старалась выбить правду, но он не желал объясняться, отделываясь скупыми фразами. Он объяснял все издержками работы, просил, чтобы я не волновалась. Но мне было известно, что Амит босс и в его обязанности не входила никакая пыльная работа, вредящая здоровью. Признаться, я стала много переживать об этом, в мою голову постоянно лезли сомнения, вредящие нашим взаимоотношениям. И хотя Амит по-прежнему старался быть со мной ласковым и любящим — я больше ему не верила. Я чувствовала, что все его действия и слова — одна сплошная ложь. Он стал ближе общаться с Эваном, что-то ему объяснять и рассказывать. Я не слышала, что он говорил ему, но по безумно горящим глазам Амита и немного испуганным Эвана — поняла, что лучше бы они не сближались.

Амит стал меньше проводить время с Нарин. Он избегал ее объятий, разговоров, начинал вести себя нервно стоило ребенку подойти к нему. На ходу сказав: «мне нужно пройтись» Амит бросался прочь из дома и возвращался лишь глубокой ночью, когда все уже спали. Нарин очень переживала из-за резкой перемены отношений со стороны отца, чувствовала, что папа перестал ее любить. Я тоже это видела, но не могла понять в чем причина таких изменений. Я требовала от него объяснений, но Амит уклонялся от темы, говоря, что по-прежнему любит Нарин и ничего плохого не произошло. Но это была откровенная ложь и я это видела. Я не знала, как мне действовать, как узнать правду, скрывающуюся за толстым слоем брони Амита, но знала, что обязана все узнать, чего бы мне это ни стоило. Я чувствовала, в этом доме происходило что-то плохое, аура мрачности буквально витала в воздухе. С каждым днем это чувство становилось все более ощутимей. Мне становилось не по себе от присутствия чего-то нехорошего.

Нарин по-прежнему пыталась наладить отношения с братом, но Эван был непреступен. Сестра слишком больно его ударила, выбрала другого, предав. Нарин много плакала, жаловалась на то, как сильно скучает по нему, а он о ней даже не вспоминает.

Из-за бесконечных переживаний я стала плохо себя чувствовать: болел живот и кружилась голова. Я старалась больше отдыхать и ни о чем не думать, но навязчивые мысли бесконечно вертелись в моей голове, подбрасывая одну за одной идею, связанную с нездоровым поведением Амита. Наши отношения разладились, я все чаще стала замечать, что совсем не хочу близости с ним. Когда я видела его, в моей голове все время возникали вопросы, но они не находили выхода и мозг сам по себе строил безумные теории.

Амит видел, что я отдаляюсь от него, чтобы почувствовать свою значимость в моих глазах, он заставлял мое тело гореть от его прикосновений. Хотя мой разум и противился этому, но тело — враг мне, оно предавало меня каждый раз. Достигнув разрядки, я отворачивалась к стене и безжизненными глазами глядела в пустоту, пока Амит непонимающе сверлил мне спину взглядом. Он не понимал, что со мной происходит, считал обычными гормонами беременной, но думаю, Амит все-таки чувствовал неладное. В его силах было прекратить мои мысленные страдания, но он не хотел отвечать на мои вопросы, заставляя все больше и больше отдаляться от него. Я чувствовала, что моя жизнь пошла по наклонной и все, что сейчас происходило со мной — неправильно и быть не должно. В тот момент я поняла, что действительно сожалею о своем выборе, но было уже слишком поздно что-то менять.

В выходной день я проснулась от того, что Амит ласкает мою щеку ладонью. Я недовольно открыла глаза, коротким движением руки — убрала его ладонь и отвернулась к нему спиной.

— Анетт, поговори со мной. Так больше не может продолжаться…

— Что ты от меня хочешь, Амит? Это у тебя бесконечные секреты.

— У меня нет секретов, дорогая, — мягко сказал он. — из-за беременности ты стала слишком недоверчивой.

— Дело не в беременности. Я чувствую, что ты постоянно лжешь мне. Откуда грязная одежа? Царапины, синяки? Только не говори мне, что на работе! У тебя не травмоопасная работа, а пораниться и испачкаться в своем кабинете — очень сложно. Я вижу, что ты перестал любить Нарин и не понимаю в чем причина. Ты можешь объяснить мне?

— Никакой причины, Анетт…

— Больше ни слова… я не хочу слышать твоего вранья. — коротко отрезала я. Какое-то время комната была погружена в тишину, после которой Амит заговорил едва не плачущим голосом.

— Ты не любишь меня больше? Я чувствую, что потерял твое расположение. Ты перестала меня хотеть! Я тебе неприятен? Эй, Анетт, скажи мне… — он ткнулся носом в мой затылок. — я по-прежнему безумно люблю тебя, как в первый раз. Моя любовь не уменьшается ни на йоту, мне кажется, я никогда не смогу насытиться тобой. Думал, что ты тоже…но вижу, что только один я люблю.

— Ты сам это сделал с нами, постоянно вызывая недоверие. Куда ты уходишь ночью? Почему приходишь раненый? Зачем скрываешь раны? Столько вопросов в моей голове, когда я вижу тебя, но ты не хочешь мне на них ответить. Я не могу больше верить тебе.

— Любимая, я правда не могу тебе ничего рассказать. Но это не потому, что не хочу. Я боюсь, что из-за моей правды могу потерять то ценное, что есть у нас.

— В данный момент ты теряешь все из-за своей лжи. Не знаю, сколько смогу еще это терпеть, но я на исходе.

— Тогда ты уйдешь? — в голосе боль и отчаяние.

— Да, и в этот раз я постараюсь сделать так, чтобы ты никогда меня не нашел.

— Я найду тебя, где бы ты ни была. Перерою каждый уголок, объеду страны и города, достану под землей, но не дам тебе уйти! Ты моя, Анетт, моей будешь до самой смерти и даже после того… — в голосе проявилась стальная решимость, которая невольно испугала меня. Я решила немного смягчиться, перестав искушать Амита.

— Я хочу лишь получить ответы. Разве я много прошу?

— Хорошо, я расскажу тебе о Нарин и о том, почему переменился к ней. Дело в моей матери. Она слишком на нее похожа и то, что ты назвала Нарин ее именем, тоже играет весомую роль.

— И что с того? — мои глаза округлились от абсурдности причины.

— Моя мать была плохой женщиной, она причина всех моих проблем.

— Амит, ты не можешь винить в своих проблемах умершую женщину. Только на тебе лежит ответственность за имеющиеся недостатки.

— Анетт, все проблемы родом из детства, запомни это.

— Но о твоей матери я слышала только хорошее.

— Плохое — ты услышишь только от меня. С другими людьми мать лицемерила, а мне показывала свою гнилую личину. — в голосе Амита я услышала презрение, смешанное с болью. — первые мои воспоминания начались года в три. Отец и мать работали в одном месте, но если папа работал всю неделю имея лишь один выходной, то мама работала два дня, после чего столько же у нее было выходных. И так чередуясь. Таким образом, я очень часто оставался с ней наедине. Она была нежна и добра, когда рядом находился отец или кто-то посторонний, но оставаясь наедине со мной — мать становилась монстром. Эта женщина унижала меня, говорила, что ненавидит и мечтает, чтобы я поскорее сдох. Она избивала меня так, что следы были заметны только на теле, скрываемые одеждой. А когда ей надоедало это — она запирала меня в темной кладовке, не давая ни еды, ни питья. Отец возвращался домой поздно, поэтому я мог весь день просидеть один, не понимая за что мама так сильно меня ненавидит. Все-таки все ее поступки не сделали из меня тряпку… они сделали из меня злого и жестокого человека, который без труда может свернуть чью-то шею. — я поежилась от его слов, но не стала акцентировать на них внимания, так как подумала, что его слова преувеличение.

— Но почему ты не рассказал отцу? — слезы жалости текли по моим щекам, представляя бедного малыша, перенесшего такие мучения в детстве.

— Я хотел… она угрожала вырвать язык, если мне захочется открыть свой рот и рассказать кому-нибудь. Я очень боялся ее и верил каждому сказанному слову беспрекословно. Когда я стал старше, она начала заставлять меня вылизывать ее обувь до блеска и, если ей что-то было не по душе она хватала меня за волосы, долго трепала, а потом с силой тянула в кладовку. Я ненавидел ее и мечтал убить, но меж тем — боялся до смерти. Потом я пошел в школу, она стала для меня настоящим спасением, там я мог быть самим собой, не сдерживаясь и не пытаясь быть хорошим… Приходя домой, я безукоризненно учил уроки, а после подвергался ее пыткам. Она действительно ненавидела меня и вымещала свою злобу за мое рождение. А потом ее уволили… и она перестала ходить на работу… Чуть раньше родителям стали жаловаться на мое агрессивное поведение, я думал мать убьет меня за то, что ей приходится краснеть из-за меня. Но вместо этого я увидел подобие улыбки, словно бы она одобряла мое поведение.

Я стал замечать, что ненавижу всех людей, что меня окружали. Все их улыбки, дружелюбие — вызывало во мне злобу и желание переложить свою боль на их плечи. Я ненавидел своего отца, который был настолько занят, что не замечал, что творится у него под носом. Их смерть стала для меня своего рода освобождением, поэтому особо я не горевал.

— Но раньше ты говорил, что чувствовал вину за их смерть. — вдруг сказала я, вспомнив, что раньше он говорил мне.

— Анетт, я солгал тебе… Раньше мне приходилось много врать, чтобы добиться чего-то. — было неприятно это слышать, но я задала свой следующий вопрос:

— Но почему она ненавидела тебя?

— Она была больна… у нее было такое же психическое расстройство, как и у меня. Спустя много лет я нашел заключение психиатра. — грустно улыбнулся Амит. — Она умело играла свою роль — строя из себя невинную овечку. Никто даже предположить не мог, что скрывалось в душе матери, только психиатр знал о ее состоянии.

Со временем я понял, что смерть матери не избавила меня от мизантропии. Люди вызывали во мне брезгливость, омерзение и презрение. С годами я стал скрывать эту свою особенность и научился играть роль нормального человека, маскируя ненависть под маской дружелюбия. Но ты стала исключением для меня. Ты — мое все, Анетт. Я не смогу жить без тебя. — Амит протянул свою ладонь к моему лицу.

— Ты пытался найти ее психиатра?

— Нет. Да и что бы это дало? Мне уже известно о ее болезни. — он выдохнул. — В любом случае сейчас это не имеет никакого значения. Моя мать в прошлом…

— Нет! Твоя мать не в прошлом! Она все еще влияет на твою жизнь и не дает нормально жить. А как же Нарин? Что ты чувствуешь к ней?

— Тебе не понравится мой ответ. — коротко усмехнулся он.

— И все же.

— Она слишком похожа на мою мать. Мой мозг не может их отделить, словно они одно целое. Я понимаю, что мама и Нарин разные люди, но когда смотрю на дочку, то вижуееи воспоминания отбрасывают меня в прошлое… — слова Амита повергли меня в шок. Я не знала, что сказать, как поступить. Нарин и Амит страдали друг из-за друга. Нарин — потому что папа перестал уделять ей время, Амит — потому что не может находиться с ней рядом. Что делать? Я не могла даже представить.

— Амит, то, что ты ощущаешь Нарин и маму одним целым — ненормально. Нужно обратиться к специалистам, чтобы они перепрограммировали твои мозги думать иначе.

— Психотерапия — замечательная вещь, Анетт, но мне не слишком помогла.

— Значит, нужно найти что-то другое. Мне больно смотреть на страдания дочки. Она любит тебя и хочет, чтобы папа был с ней рядом. Я очень переживаю за Нарин, сначала от нее отвернулся Эван — теперь ты, это слишком для маленькой девочки.

— Не волнуйся, Анетт. Все мысли Эвана только о ней. Немного помучает и вернется к ней. — Амит широко улыбнулся, блаженно прикрыв глаза. — Он такой же, как и я, ловко попался в ее сети.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила я. — Эван и Нарин еще дети, к тому же брат и сестра, их даже грешно сравнивать с нами. — Амит медленно засмеялся, какой-то своей мысли, но все же уклончиво ответил.

— Кто знает, Анетт, какая судьба ждет их впереди. Но уже сейчас я вижу его насквозь. — меня прошибло от осознания, что Амит знает больше, чем говорит и это что-то лежало на поверхности, стоило глубже копнуть, задуматься, но у меня не хватало смелости сделать это.

— Я надеюсь, что ты прав и Эван в скором времени перестанет издеваться над Нарин и простит ее.

— Поверь мне, это случится очень скоро. — повисло молчание, после которого я вновь заговорила об отношениях с дочерью.

— Амит, я понимаю, что Нарин напоминает тебе твою мать, но, пожалуйста, не отталкивай ее. Нарин неона, твоя мать мертва, а ребенку ты делаешь больно своим безразличием.

— Я понял, Анетт. Постараюсь исправиться. — я мягко улыбнулась. все-таки показать характер иногда — отличная идея, хоть какая-то завеса из тайн приоткрылась. — Между нами все хорошо? — с надеждой спросил Амит, вглядываясь в глубины моих глаз.

— Хотя у меня еще много вопросов к тебе, я рада, что услышала хоть на один вопрос ответ.

Коротко улыбнувшись, я встала с постели и пошла в ванную комнату принять душ. Почти сразу Амит присоединился ко мне и, хотя у меня остались к нему вопросы, разговор положительно сказался на наших отношениях. Мне было очень жаль Амита. Он был прав, жестокое отношение матери не могло не оставить на нем негативного следа. Как следствие Амит превратился в мизантропа, едва терпящего людей, но постоянно мирящегося с их присутствием в жизни. Все-таки какие душевные страдания он носил в себе все это время.

Амит оказался прав, вскоре Эван и Нарин помирились. Случилось это поздним вечером, когда я поднималась по лестнице к себе в спальню, чтобы лечь спать. Дети должны были уже спать, но внезапно я заметила Эвана крадущегося по коридору к комнате Нарин. Эван меня не заметил, поэтому я бесшумно последовала за ним. Тихо приоткрыв дверь комнаты Нарин, Эван незаметно проскользнул в нее. На цыпочках он подошел к кровати и склонился над ней. Нарин боялась темноты, поэтому ночник всегда горел в ее спальне. Я стояла у темной двери, наблюдая за действиями Эвана, полностью оставаясь незамеченной. Какое-то время он просто смотрел на нее, потом его ладонь опустилась на щеку сестры и погладила ее. В его взгляде было столько любви, трепета, что на мгновение я будто бы увидела Амита в моменты особой близости с ним. Отогнав тревожные мысли, которые начали закрадываться в мою голову, я продолжила наблюдать за детьми. Потревоженная неожиданной лаской, Нарин в удивлении открыла глаза, увидев ночного гостя.

— Эван?

— Ш-ш, Рина… — он накрыл пальцами маленькие губы девочки. — Я долго думал, что скажу тебе, когда встречусь с тобой. Мне столько хотелось тебе сказать, но увидев твое лицо — я позабыл слова.

— Эван, я так рада, что ты пришел. — она крепко обняла его за шею.

— Нарин, ты самый дорогой для меня человек. Хотя ты и сделала мне очень больно — я прощаю твое предательство. Я так тосковал по тебе все это время. — Эван сгреб сестру в свои объятия и зарылся носом в складки ее шеи.

— А как же близняшки? — шепотом спросила девочка, отстраняя Эвана так, чтобы видеть его глаза.

— Брось, они и в подметки тебе не годятся. Каждый раз находясь с ними, я думал только о тебе. Признаться, я знал, что эта дружба причинит тебе боль и стал с ними общаться только для того, чтобы ты поняла как это больно, когда выбирают кого-то вместо тебя. Тебе ведь было больно, Нарин? — с мрачным превосходством поинтересовался он.

— О, Эван. Какой же ты жестокий… — простонала девочка. — конечно же мне было больно.

— Я рад. — в его голосе удовлетворение вперемешку с нежностью. — Теперь ты знаешь, что будет, если вновь предашь меня, я уйду… но в следующий раз окончательно. — манипуляция, причем очень профессионально обставленная. Разумеется, он никуда не уйдет, но Нарин этого не знала и верила каждому слову брата. От услышанных слов девочка вздрогнула всем телом, воочию представляя, как Эван вновь покидает ее. В тот момент Нарин приняла решение во чтобы то не стало ставить Эвана превыше всех.

— Нет, Эван. Я больше никогда так не поступлю. Ты всегда будешь на первом месте. — лицо Эвана просияло, и он вновь обнял Нарин. Сняв с себя одежду, Эван скользнул под одеяло к Нарин. — сегодня я буду спать с тобой. Со мной можешь не бояться темноты. — и он потянулся, чтобы выключить ночник.

— Это так, мне никогда не страшно, когда ты рядом. — комната погрузилась во мрак и я поспешила незаметно уйти.

Мрачные коридоры дома были словно окутаны тьмой, которая чувствовалась повсюду. Я не могла объяснить это чувство, но оно словно уродливый паук оплетал все стены, заражая своей тьмой все вокруг. Особенно сильно я ощущала это, когда рядом находился Амит. Это чувство усиливалось, стоило ему начать увиливать от вопросов, которые все еще роились в моей голове.

Раньше я ощущала этот дом своей крепостью, в которой уютно и спокойно. Но теперь он перестал быть моим пристанищем, обителью. Впредь, я чувствовала его совсем иначе, словно тюрьму, в которой творилось что-то неладное.

Шел двенадцатый час ночи, наша спальня пустовала. Амит сказал, что задержится на работе, но я не верила ему. Что-то было в его жизни, что заставляло почти ежедневно задерживаться неизвестно где, и приходить домой глубокой ночью. Внезапно я подумала, что у него появилась любовница, этим можно было объяснить его задержки на работе… Мысли о любовнице причинили мне боль, хотя у нас не все было гладко — все же, он был моим мужчиной и делить его я не собиралась. Меня раздражала такая кардинальная смена отношений, дом давил, эти бесконечные вопросы, я вдруг поймала себя на мысли, что возможная любовница могла переключить внимание Амита на себя и он оставил бы меня в покое. Нет, все-таки я сомневалась в ее наличии. Амит по отношении ко мне не изменился, все такой же трепетный и страстный, желающий меня каждую ночь. Вряд ли имея любовницу и возвращаясь от нее — он набрасывался бы на меня с ненасытной похотью.

Той ночью мне не спалось. Я ворочалась с одного бока на другой. Внезапный стук входной двери известил о приходе Амита домой. Почти два ночи. Тихо спустившись по лестнице, я вошла в чуть приоткрытую ванную и замерла от ужаса. Мой Амит лихорадочно смывал с рук кровь. Его одежда была в крови, кое-где порвана, волосы растрепаны, а глаза горели безумным блеском. Он взглянул на себя в зеркало и хищно улыбнулся отражению, а потом его взгляд вцепился в меня и до него наконец дошло, что я наблюдала за ним. К тому моменту он уже смыл с рук кровь, но ее запах пропитал эти стены, заставляя задыхаться от удушливого запаха смерти.

— Ты почему не спишь так поздно? — он сделал вид, что ничего необычного не произошло. Он надеялся, что я не видела руки по локоть, измазанных кровью.

— М-мне не спалось. — мой голос дрожал от страха, я поняла, что увидела что-то ужасное, но боялась даже представить, что все это значит.

— Ты не хорошо выглядишь, тебе плохо? — он подскочил ко мне, сжав мои плечи в ладонях.

Я поспешно убрала его руки от себя. Брезгливо поморщившись, я вспомнила кровь, что была на них.

— Не трогай меня. Убери руки.

— Анетт? Что случилось? — невинно спросил Амит.

— Я видела твои руки. Они все были в крови. И твой взгляд, твоя улыбка… — вспомнив увиденное — я передернулась всем телом, ощущая брезгливость и страх перед стоящим возлюбленным.

— Мы были на охоте, Анетт. Коллеги предложили поехать в лес поохотиться. Это кровь оленя. Не более. — с улыбкой ответил Амит так, словно бы пояснял что-то глупому наивному ребенку.

— Охота? Кровь оленя? — он быстро закивал головой, а я была слишком трусливой, чтобы копать вглубь, выискивая правду. Да и как я могла злить Амита, когда наверху спали дети. Я не должна провоцировать его, пока они не будут в безопасности. Даже если все сказанное Амитом ложь, и он действительно скрывал что-то ужасное. — Я уж было подумала, что ты убил человека. — нервно выдохнула я, следя за его реакцией. Он был очень спокоен и весел, словно сама ситуация его забавляла. Да и как тут не забавляться, если я верила всему, чтобы он не говорил. Амиту всегда удавалось обвести меня вокруг пальца, не вызывая подозрений. Вот и сейчас, он смотрел на меня, улыбался, и думал, что ему вновь удалось меня обмануть. Но это не так. Дремавшая до сего момента интуиция говорила мне о том, что за добродушной улыбкой Амита — скрывалась опасность. Что-то животное, дикое и ужасное, то что сулило смерть каждому, кто встанет на его пути.

Резкая боль внизу живота отвлекла меня от мыслей об Амите. Он подхватил меня на руки и поспешно поднявшись на второй этаж, уложил в постель. Амит судорожно сжимал трубку телефона в руках, пытаясь дозвониться в ночной час лечащему врачу. Наконец, сонный голос послышался в трубке телефона, и я мысленно выдохнула. Врач приехал спустя минут сорок. Выслушав мои жалобы и осмотрев — врач сделал вывод, что у меня была угроза выкидыша. Поставив капельницу и кое-какие уколы, врач сказал, что завтра я должна прийти на УЗИ.

Когда врач ушел, я почти сразу провалилась в сон. Краем сознания я ощущала, что Амит беспокойно измеряет шагами комнату, после чего лег на кровать и долго не мог еще заснуть. Утром он выглядел изможденно, глаза красные, полны раскаяния и сожаления.

— Как ты себя чувствуешь, Анетт? Живот болит? — он положил свою ладонь на низ моего живота и просящими глазами взглянул на меня. Он переживал обо мне. И только я хотела смягчиться к нему, как образ перед зеркалом с кровавыми руками — всплыл перед моим взором. Я отвела от Амита взгляд и убрала его руку.

— Я в порядке.

— Врач сказал, что вчера ты могла потерять ребенка. Господи, Анетт, ты так меня напугала. — он опустил голову мне на грудь, а я испытала неприятие и захотела оттолкнуть его голову от себя. Рано еще, не нужно вызывать лишних вопросов пока я так слаба и дети в доме.

Вскоре Амит отвез меня в больницу, где мне сделали УЗИ. Увидев общую картину исследования, врач сказала, что была очень серьезная угроза беременности, мне нужно больше отдыхать, меньше ходить и практически все время лежать в постели, а также меня нельзя было волновать и заставлять нервничать. У меня был тот редкий случай, когда угроза была до такой степени велика, что беременная обязана всю свою беременность лежать, словно больная. Совсем некстати.

Пару дней Амит не отходил от меня, раздражая своим присутствием. Почти ежесекундно спрашивал, все ли со мной хорошо и нужно ли мне чего-нибудь. После долгих споров я все-таки уговорила его оставить меня в покое. В тот день Амит все-таки ушел на работу.

Шел четвертый день моего заточения в стенах спальни. Книги надоели, Нарин и Эван приходили, пытались меня немного развлечь, распевая дуэтом романсы. Дети великолепно пели дуэтом, слушая их, я могла заслушаться и осознать себя только когда в комнате уже никого не было.

Дотянувшись до тумбочки с пультом, я включила телевизор. Переключая один за другим каналы, я думала, чтобы такое посмотреть. Шли новости, какой-то срочный репортаж. Сделала погромче.

«Вчера был найден труп молодой женщины, Глории Уилльямс. Женщина была зверски убита, обескровлена и выброшена на берегу Темзы. Это уже седьмое похожее преступление за последние два месяца. Предпоследнюю жертву, 25летнюю Дженнифер Мартин нашли в темном переулке. Как и с других жертв, с нее были сняты все ценные вещи. На месте преступления эксперты обнаружили следы борьбы, но улик против себя преступник не оставил. Все жертвы имели схожую внешность: темные волосы и синие глаза. Проведя расследование было выяснено, что раньше он был связан с бандой насильников и убийц, посаженных 7 лет назад на пожизненный срок в тюрьму строгого режима. Вот что нам стало известно от преступников: «Его настоящего имени мы никогда не знали, он называл себя «ангелом смерти». Днем мы никогда не встречались, только по вечерам. У него был странный фетиш, он интересовался только черноволосыми и синеглазыми, ему нравилось видеть их страх, истязать, а потом мучительно долго убивать. Когда жертва умирала, он закрывал ей глаза со словами: мама, я опять сделал это с тобой. Но мне почему-то не легче.

— А как случилось, что вас поймали, а его нет?

— Его не было с нами в тот вечер, он должен был подойти позже. Девчонку кто-то спас, я долго гадал, что имел в виду Клаус, перед тем как ему свернули шею. Он хотел сказать: «Предатель!», но ему вовремя заткнули глотку. Он предал нас и спас девчонку.

Вот что сказали преступники. К сожалению, личность и местоположение девушки неизвестно. Если кто-то что-то знает об этой истории, позвоните по номеру, указанному на экране. На этом все, переходим к другим новостям…»

Нервно выключив телевизор, я подтянула к животу колени. Все переживания о нерожденном малыше улетучились, и я забылась, пребывая в шоковом состоянии. Мои глаза расширились от ужаса и наполнились слезами. Дыхание перехватило, захотелось закричать, но ни звука не вышло из моего горла. Я не могла поверить, что Амит злодей, которого так долго искала полиция! Он и те преступники были заодно тогда? Не могу в это поверить! Не узнай он мое лицо тогда — меня постигла бы участь всех их жертв. А драгоценности, что он едва ли не каждый день дарил мне — все снято с убитых тел? Нервно стянув с себя все драгоценности, подаренные им, я бросила их на пол. А как же то жемчужное ожерелье? Мистер Джозеф признал, что оно принадлежало убитой миссис Ливарт, значит, это Амит убил собственную тетю, которая была ему как мать? Господи Боже, с кем я жила все это время? С каким чудовищем! Значит, тогда его руки были действительно в человеческой крови! Это была кровь несчастной Глории. Задержки на работе, царапины и ссадины на теле — все следы сопротивления несчастных девушек, ставших его жертвами. А Тони… Как я тогда не догадалась, что это Амит едва не убил его. Ведь были предпосылки! Он знал о пистолете-зажигалке, я сама ему сказала об этом и когда мне Тони рассказывал это, первым делом я должна была подумать на Амита. Но черт возьми, как я могла думать на него? Ведь я считала его порядочным человеком, благоразумным, уравновешенным, нормальным в конце концов…

Нужно было что-то делать, как-то защитить Нарин, Эвана и моего не рождённого ребенка. Но что я могла? У меня не было своих денег, я никогда не просила их у Амита, а все необходимое он покупал сам. Если не подать виду, что мне все известно, то он нас не тронет, и мы с детьми будем в безопасности. Но как я могла молчать? Терпеть близость с ним, выдерживать прикосновения и представлять, как он убивал их. Десятки женщин были зверски убиты его руками. Как я могла жить с ним все эти годы и ни разу не заподозрить неладное? На все, что касалось Амита — я смотрела сквозь пальцы, он умел пустить пыль в глаза… признаться, он и не старался, просто я была слишком влюбленной, наивной дурочкой, которая не хотела пораскинуть мозгами и посмотреть правде в лицо. Передо мной больной ублюдок, моральный урод, которому доставляет удовольствие истязать женщин, зверски убивая их. Каждый его жестокий поступок был придавлен мучительной и жесткой правдой. Я жила во вранье. Все эти годы, наполненные любовью — были ложью.

Плача и размазывая тушь по лицу, я шла на кухню, не обращая внимания на легкую тупую боль внизу живота. Положив в носок маленький ножик, я подготовила себя ко встрече с ним. Потом я сделала несколько важный звонков.

Вечером, уложив детей спать, я легла в кровать, ожидая прихода Амита. Его поступь я узнала сразу и каждый шаг, отдавался в моей голове пульсирующей болью. Мне было страшно встретиться с ним лицом к лицу. Еще утром я шутливо выталкивала его на работу, уговаривая оставить меня в покое и не кудахтать передо мной словно мать-наседка. Сейчас я ждала смертельного врага, от которого зависело жить или умереть мне этой ночью.

Он тихо открыл дверь в спальню, боясь нарушить мой покой. Свет осветил его лицо, и я сразу заметила свежие царапины на его лице, чертов ублюдок, мало ему смертей!

— Привет, любимая, ты ждала меня? — он ласково улыбнулся мне, а мне привиделись все его жертвы, которых он истязал все это время.

— К-конечно, как и всегда.

— Ты у меня такая умница. Как себя чувствуешь сегодня?

— Все хорошо.

— Смотри, у меня для тебя подарок. — он подошел почти вплотную ко мне, взял мою руку и застегнул на моем запястье браслет с сердечком. Я бы разрыдалась в другой ситуации и сказала, как это мило, но не в этой. Мне хотелось сбросить с себя этот браслет, снятый с чужой руки и плюнув ему в лицо — бежать куда глаза глядят.

— Тебе нравится? — он подтянул мою руку ближе к своим губам и поцеловал мое запястье. Место поцелуя зудело, выдавая неприязнь к нему.

— Нравится. — кивнула я. Он притянул меня ближе к себе, погладил по щеке и приблизил губы… Претворяться было невозможно, перед глазами стояли десятки зверски убитых, истерзанных, забитых… тошнота подкатила к горлу, я оттолкнула его в сторону и побежала в ванную, чтобы освободить и без того пустой желудок от содержимого.

— С тобой все хорошо, Анетт? — он протянул ко мне руки, но я оттолкнула его.

— Убери от меня свои грязные руки, чудовище! — я вбежала в спальню, показывая своим взглядом как ненавижу его.

— Что не так, Анетт? Это все гормоны? Или тебе не понравился браслет? Ничего куплю тебе новый. — улыбнулся он.

— Купишь? Или убьешь, чтобы отнять его? — с подозрением спросила я, продвигаясь к кровати.

— Так ты все знаешь… Мне жаль, что тебе пришлось все узнать… мне нравилось быть твоим идеальным мужчиной. И мне больно видеть ненависть в твоих глазах.

— Теперь ты и меня убьешь?

— О чем ты? Естественно, я не убью тебя! Для меня ты дороже всего на свете. Не волнуйся, любимая, это все мелочи, мы их переживем. Ты же знаешь, больше всех в мире я люблю только тебя.

— Мелочью ты называешь женщин, над которыми издевался, а потом убивал? Ты и насиловал их тоже? — голос дрогнул от отвращения и боли.

— Если хочешь знать, у меня отвращение ко всем этим… женщинам… я ни за что не смог бы коснуться их, они мерзкие и грязные…

— У них тоже были любимые люди, у кого-то дети…такие же как Нарин и Эван… как ты мог убить их? — мой голос надрывался, я перешла на шепот.

— Все эти женщины копия моя мать. Я пытался передать им свою боль, но это бесполезно, чтобы ни сделал, все еще ощущаю ее. Меня разрывает изнури, Анетт, я задыхаюсь…

— Ты болен, Амит… — с сожалением пробормотала я. — твоя мать умерла и ей уже все равно на твою боль.

— Я знаю это. Но ты не представляешь, каково это жить с этим чувством, это невыносимо… мучительно больно… и это чувство ослабляет свой поводок стоит мне убить кого-то похожего на нее.

— А Тони… это ты тогда напал на него?

— Он — моя ошибка… Я должен был убить его там, тогда между нами не было бы тех лет разлуки.

— До тех пор, пока я не узнала бы о тебе из новостей.

— Ты узнала все из новостей… воля случая. Ты редко, когда смотришь телевизор и надо было включить именно в этот момент. — он меланхолично улыбнулся.

— Сама поражена… — зло бросила я. — А твоя тетя, как ты мог убить ее? — с презрением прошептала я.

— Догадалась, все-таки. Это было все ради тебя… Она обидела тебя, я не мог простить этого, вот и прибил ее. Знаешь, она так кричала, когда я стрелял в нее, а мне совсем не было ее жаль. Думал только о том, как ты обрадуешься, когда узнаешь о ее смерти.

— Ты монстр! Я сопереживала тебе искренне!

— Конечно это так, но в душе ты была рада, ведь без нее твоя жизнь стала проще.

— Ты сумасшедший! — заорала я, бросаясь на него с ножом, припрятанный под подушкой. Перехватывая мои руки, Амит нежно произнес.

— Осторожно, Анетт, у тебя угроза выкидыша недавно была. Я не хочу, чтобы своими необдуманными поступками ты навредила ребенку. Лучше, поспи.

— Ты спятил? Да я ни за что больше не лягу с тобой в постель!

— Не выводи меня, Анетт! — начал злиться Амит.

— Иначе что? Выбросишь меня с балкона?

— Это меньшее, что я могу сделать… — конечно мне это известно.

Пытаясь вырваться из его рук, я ударила ногой ему в пах, выбегая из комнаты. Сбегая вниз по лестнице, я обернулась назад, чтобы убедиться, что он не бежит за мной. Не рассчитав приземление на очередную ступеньку, моя стопа подвела меня и я кубарем свалилась вниз, теряя сознание…

Немного позже, наблюдая за собой со стороны, я увидела себя в машине Амита. Он очень переживал и постоянно посматривал на меня. Со лба Амита стекал пот, он нервно вытирал его рукавом. Слезы стекали по его щекам, я слышала, как сухие губы умоляли Господа спасти меня. Амит обещал, что больше никого и пальцем не тронет, только бы он не забирал меня. На горизонте показалась больница и подхватив мое тело на руки, Амит внес меня внутрь. Там он поднял всех с ног на голову и меня немедленно стали осматривать, после чего известили Амита о срочной операции.

Очнулась я утром, солнце залило палату. На стуле сидел Амит, на щеках его следы пролитых слез. Взглянув на свой живот, я почувствовала пустоту и стала припоминать события прошлой ночи. Так ничего и не вспомнив, я толкнула Амита в плечо.

— Проснулась? Ты как, Анетт?

— Разбита и уничтожена.

— Ты потеряла ребенка. Это был мальчик. — голосом полного горя, сказал Амит. — Прости, Анетт! Это все из-за меня!

Не в силах унять свою боль, я зарыдала

— Милая, пожалуйста…у нас будут еще дети. — попытался успокоить меня Амит. Я окатила его полным ненависти взглядом.

— Какие дети? Я видеть тебя не могу! Ты мне всю жизнь испортил! Убирайся и оставь меня в покое.

— Анетт, любимая, прости меня. Прости! — он рыдал, целуя мои ноги, а я всячески пыталась отбиться от него. Вскоре он ушел, пообещав, что в следующий раз придет с Нарин и Эваном. Меня охватила тревога за детей, сейчас они находились в одном доме с больным убийцей, и я ничего не могла поделать. Если мой план сработает, то уже сегодня ночью я освобожусь от него, но нужно время.

Вскоре я услышала трель мобильника, взглянув на дисплей увидела знакомые цифры несохраненного номера.

— Ты здесь? — без слов приветствия, нетерпеливо спросила я.

— Ты сказала, что я нужен тебе. Я бросил все и прилетел. Вчера ты не смогла объяснить толком, что произошло, но я понял по твоему голосу, что вас нужно спасать.

— Дети остались с ним одни, они в опасности.

— Анетта, где ты? — в его голосе я услышала страх.

— В больнице, у меня был выкидыш… без тебя я не справлюсь. Боюсь, Амит может причинить боль Нарин.

— Почему?

— Амит болен, ему кажется, что Нарин его мать, которая в детстве издевалась над ним. Помнишь о маньяке, который убивал девушек?