Тот, кто следит за тобой. Книга 1 (СИ)

— Да.

— Тони, это все он… — мой голос задрожал от подступивших слез. — он продолжает это делать… я случайно увидела срочный репортаж. Пока они не знают, что это Амит, но я обо всем догадалась.

— Ты позвонила в полицию?

— Нет. Сперва я хотела дождаться тебя.

— С этим нельзя тянуть.

— Я знаю, именно поэтому ты должен кое-что сделать. — на той стороне провода Тони кивнул, молча выслушивая мой план.

Записки Амита 13

Я терял себя. Чувствовал, что с каждым днем вся моя жизнь идет под откос. Мне хотелось все больше крови, я не мог ею насытиться. Я сходил с ума от наслаждения, видя боль и страх женщин и мне хотелось, чтобы их мучения длились вечно.

Анетт стала подозревать меня в чем-то. Но будучи не очень смелой, ей трудно было признаться самой себе, что со мной что-то не так. Она понимала, что я что-то утаиваю от нее, но боялась даже допустить, что ее любимый мужчина был серийным убийцей. Думаю, она даже не думала о таком.

Она перестала меня хотеть… вот это стало для меня настоящим ударом. Я всегда чувствовал любовь Анетт, даже злясь на меня, ее влечение ко мне оставалось неизменным. Сейчас же, мне приходилось стараться вдвое больше и едва я видел в ее теле хоть какой-то отклик. Она лежала безэмоционально, глядя куда угодно, только не на меня. Казалось, она только и мечтает, чтобы наша близость скорее кончилась. Я не понимал этого, как она могла ко мне перемениться, когда мои чувства все еще свежи? Как и много лет назад — моя любовь осталась прежней. В какой-то момент я все же осознал, что ее безразличие ко мне связано с моими тайнами. Я слишком окружил себя ими. Во-первых, я каждый день приходил домой поздно ночью, во-вторых, стал избегать Нарин, в-третьих, мое лицо было постоянно в свежих ссадинах. Я не мог рассказать ей правду почему прихожу поздно ночью или почему на мне были ссадины, но мог раскрыть правду о Нарин и моей к ней холодности. Дело не в ней, дело во мне. Это я больной урод, не умеющий отделять маленькую девочку от моей жестокой матери. Моя девочка прониклась моим рассказом, и я увидел, как защитный щит и безразличие слетело с нее. Я вновь увидел свою Анетт. Хотя ее и терзали вопросы — она не стала задавать их, будучи пораженной неприятной историей моего детства.

Через какое-то время я возвращался поздно ночью домой. Сегодня я был особенно счастлив, последняя жертва отдала мне себя всю без остатка. Прежняя застарелая боль, которая почти всегда была со мной, сменилась счастьем. Мое тело было испачкано чужой кровью, руки по локоть в крови, но на моем лице блаженство и эйфория. Закрывая глаза, вспомнил ее последние сдавленные стоны боли, хрип, когда она стала задыхаться и дыхание, что покинуло тело навечно — я ощутил трепет и восторг. Именно в этот момент я увидел в зеркале испуганную Анетт… Я попался. Она все поняла, но до конца не могла поверить. Я начал плести какую-то чушь про охоту, кровь оленя, до конца сомневаясь, что она поверит в это. И вдруг триумф, она приняла это за правду и поверила мне, моя Анетт очень доверчивая девочка. Таким как я ничего не стоит вить из таких крошек веревки.

Мое возвышенное настроение тотчас сменилось страхом, когда ноги Анетт подкосились и она закричала от боли. После приезда врача, я провел у ее постели всю ночь. Не мог сомкнуть глаз, переживая за нее и нерожденного ребенка. Утром, когда она очнулась, я заметил отчуждение в ее взгляде и понял, что увиденное вчерашней ночью не ушло бесследно. Я не хотел от нее уходить, старался каждую минуту быть полезным, но она была раздражительна и мечтала поскорее избавиться от меня.

Потом я поехал на работу, там все мои мысли были заняты Анетт и нашими плохими отношениями. Я не знал, как все исправить, но чувствовал, что сойду с ума, если она вновь уйдет от меня. Я понимал, что могу потерять ее из-за своей тайной жизни и готов был бороться с собой, со своей внутренней злобой, только бы Анетт продолжала, как и прежде одаривать меня своей улыбкой и любовью.

Долго усидеть в офисе я не смог, поехал в ювелирный магазин и купил Анетт браслет с сердечком. Оно олицетворяло мою любовь к ней и намерение, что с этого дня я готов меняться ради нее. Разумеется, это было обещание для меня самого, потому что признаться ей в преступлениях я не мог. По дороге домой я натолкнулся на низко висящую ветку, которая расцарапала лицо… закон подлости, если не женские ногти царапают мне лицо, так ветка. Похоже я обречен приходить расцарапанным даже тогда, когда не виноват в этом.

Анетт находилась на том же самом месте, когда я в последний раз ее видел — в спальне. Увидев меня, я явственно ощутил, как переменилась она в лице, словно перед ней стоит не человек, а какой-то монстр. Я застегнул на ее слабой дрожащей руке браслет и поцеловал ладонь. Не видя в ней отклика, я стал задавать какие-то вопросы, на которые она безразлично отвечала. Поняв, что с ней что-то не так я спросил, нравится ли ей браслет, который купил. Она заявила, что я не купил его, а снял с чьей-то руки. Мне захотелось смеяться. Именно в тот день, когда я реально купил ей браслет в ювелирном магазине, она заявила, что я снял его с кого-то. Внешне я не показывал ей каких-то эмоций, лишь холодное спокойствие, внутри же я чувствовал дикий страх. Мои руки и ноги дрожали, мне страшно было от того, что эта правда разлучит нас. Я не стал продолжать плести ложь, а отвечал на ее вопросы без утайки. Поздно что-то придумывать, когда правда вышла наружу. Но как ей стало все известно? Ответ пришёл сразу, когда Анетт рассказала, что увидела срочный репортаж с места преступления. Сложила все у себя в голове и пришла к выводу, что тем преступником всегда был я. Умная девочка, хоть к разгадке ее подвели почти что за руку. Впрочем, не стоит винить ее в тупоумии, она слепо любила меня и предпочитала всегда закрывать глаза на мои странности, вспышки агрессии. Конечно, ей и в голову не могло прийти, что человек искренне любивший ее, мог оказаться преступником, разыскивающимся много лет.

Я находился в шоке от того, что Анетт знала правду. До конца не понимал, чем мне это грозит и вел себя так, словно бы ничего из ряда вон выходящего не произошло. Моя Анетт подготовилась ко встрече со мной, даже нож припрятала. Я не хотел ей причинять боль, но внутри меня начало скапливаться раздражение и злость. В итоге она сильно ударила меня и убежала, мысленно я пообещал себе, что когда догоню сверну ее маленькую шейку. Но внезапный грохот внизу этажа протрезвил меня, и я почувствовал, как быстро забилось мое сердце от страха. Завизжала Нарин, зовя меня на помощь. Борясь с отголосками боли в паху, оставленной Анетт на память, я бежал к ней на помощь.

Дав короткое распоряжение Эвану позаботился о Нарин, я выбежал из дома на руках с Анетт. Из нее обильно выходила кровь, я понял, если не успею вовремя, то могу потерять их обоих. Всю дорогу я вспоминал все молитвы, которым когда-то нас обучали в сиротском приюте, дал клятву Богу никогда не убивать, только бы Анетт жила. Я сойду с ума, убью себя, но больше никогда никого не убью, даже если будет велико искушение. Молитвы или клятва помогли — Анетт осталась жива, но наш сын умер. Хотя я был и расстроен, все же радовался тому, что моя девочка в порядке.

Всю ночь я рыдал, как ребенок, вспоминая то, что едва не потерял ее. Утром она очнулась, и я увидел в ее глазах пустоту, холодность и презрение ко мне. Я понял, что потерял ее. Теперь она добровольно никогда со мной не останется. От ее любви не осталось и следа.

Позже я отправился домой. Я был разбит и уничтожен. Нарин назойливо задавала мне вопросы о состоянии своей мамочки и о том, когда она сможет ее увидеть. Дочка переживала за нее, я старался терпеливо вести себя с ней, надеясь, что ее желание со мной пообщаться иссякнет и она оставит меня в покое. Но Нарин все не уходила. Она отчаянно искала моего общества, тем самым вызывая во мне злость. Я вновь взглянул на ее лицо и та застарелая боль, что пару дней меня не беспокоила вновь вернулась. Мне захотелось кричать от отчаяния и злобы, почему это маленькое существо имеет на меня такую власть, почему она делает из меня монстра? Я понял, что пока Нарин жива не видать мне покоя, или она или я. Остановив поток речей Нарин, я сказал ей, чтобы она шла купаться в ванную. Она заплакала и сказала, что мамочка всегда помогала купаться ей. Я ответил, что сегодня помогу ей я. Нарин какое-то время сомневалась, но в итоге кивнула.

Я пришел к ней в ванную, когда Нарин уже погрузилась по грудь в горячую воду. Вода расслабляла и уносила с собой напряжение и переживания девчонки.

— Давай поиграем в игру? — Нарин сразу заинтересовалась и кивнула. — Ты закрываешь глаза, задерживаешь дыхание и опускаешься под воду.

— Но папа, это ведь не игра, если ты тоже не погрузишься в воду?

— Мы обязательно поиграем с тобой в эту игру, когда будем в бассейне. А пока я могу представить, что нахожусь под водой, задержу дыхание и кто из нас дольше продержится, тот и победит.

— Хотя это не совсем честно, я согласна. — мысленно я улыбнулся. Девочка нырнула под воду и задержала дыхание. Прошло не больше 30 секунд, когда я заметил, что Нарин готова вынырнуть. Тогда я схватил ее за плечи под водой и удержал, не позволяя вынырнуть. Девочка брыкалась и кричала под водой, теряя остатки кислорода в легких. А я чувствовал счастье и избавление всех своих проблем. Краем сознания я заметил, что в ванную кто-то ворвался. Почувствовал, как меня несколько раз чем-то огрели, обернулся и увидел разъяренный взгляд Эвана. Меня прошибло шоком, я впал в какой-то ступор и не мог пошевелиться. Он оттолкнул мои руки от Нарин, вытащил ее на воздух и с упреком взглянул на меня.

— Что ты пытался с ней сделать? Что? Ты едва не убил ее! — Нарин откашливалась, постепенно приходя в себя.

— Нет, Эван. — хрипло сказала она. — Мы с папой играли, он лишь хотел, чтобы я дольше побыла под водой.

— Дуреха, ты чуть не умерла. — Эван взял белое махровое полотенце и стал вытирать Нарин. А я сидел и не мог ни пошевелиться, ни сказать ничего. Перед тем, как увести Нарин из ванной комнаты, Эван грозно сказал мне:

— Не походи к ней больше. Я глаз с тебя не спущу. — и они ушли, а я опустился на влажный пол и невесело засмеялся.

Не помню сколько времени просидел на полу, в чувство меня привел звон трели, извещающий о том, что кто-то стоит у двери. Усталой походкой, с совершенно пустой головой, я пошел к двери. Краем сознания подумал о том, что за мной могла явиться полиция, узнав о том, что я истинный преступник. Но я, не колеблясь, открыл дверь. Я слишком устал от всего, даже полиции не боялся. На меня свалилась словно старческая усталость, которая сделала меня безразличным ко всему.

На пороге полиции не было. В тот момент я подумал, что лучше бы меня арестовали, чем вновь бороться с искушением убить ту, кто причинил боль моей Анетт. Сара была вызывающе одета, красное узкое платье чуть выше колен обтягивало стройную фигуру женщины. Глубокий вырез декольте приковывал взгляд, но не мой, я не был ценителем женской красоты. В моей истории была лишь одна женщина, которую я по-настоящему желал. Другие мимо проходящие особи женского пола меня мало интересовали, более того вызывали презрение и желание искалечить. Моей первой женщиной стала проститутка, мать Эвана, именно из-за моей неопытности она забеременела. На ее месте я представлял образ повзрослевшей Анетт. Чувство презрения возникло, когда я бурным потоком кончил в нее. Открыв глаза и увидев совсем иную женщину, я отшвырнул ее от себя и тотчас оделся. До тех пор, пока я не встретил Анетт — больше у меня не было женщин. Но я много читал, смотрел порнографические фильмы, мысленно практиковался и пил специальные лекарства для усиления мужской силы и выносливости. Как-то Анетт поинтересовалась, сколько женщин до нее было у меня, я сделал вид, что являюсь едва ли не альфа-самцом, но это было совсем не так.

— Я слышала, что произошло с Анеттой, Амит. Пришла поддержать тебя. — она положила руку с длиннющими красными когтями на мое плечо и как бы случайно провела ими по моей шее. Я отошел в сторону, давая ей дорогу пройти в дом. Она слишком бесила меня, чтобы уйти безнаказанной из дома.

Я провел ее в гостиную, где сразу плеснул в стакан виски со льдом и протянул ей. Сара мягко улыбнулась, взяла стакан в руки, сделав глоток золотистой жидкости, женщина прикрыла глаза и нежно сказала.

— Амит, впервые увидев вас с Анеттой, я поняла, что вы совсем не подходите друг другу. — я стиснул челюсти, чувствуя, что с каждым ее словом бешусь все сильнее. Но я сдержался, рано еще.

— А кто мне подходит?

— Конечно, я. — похоже сегодня Сара решила открыть все свои карты и без обиняков пойти в наступление.

— Как же мы подходим?

— Ну, посуди сам. Я красивая, умею одеваться, ты от меня явно без ума… — мысленно я захохотал от ее тупости. — я умна и тебе со мной будет не скучно, а с ней ты только из-за ребенка.

— Ты действительно так думаешь? — скривившись спросил я, впрочем, на мою гримасу она не обратила внимания.

— Конечно, видно же, что между вами пропасть. Она мне и в подметки не годится. — Сара ухмыльнулась.

— Ты права, — я встал. — и в подметки не годится.

— Рада, что ты согласился.

— Вот только я говорил это о тебе. Анетт во сто раз превосходит тебя. Что? умная? Да ты тупа, как курица… иначе никогда не пришла бы сюда ко мне ночью. Девочка! Ты и понятия не имеешь с кем имеешь дело.

— Я вижу, что имею дело с пылким мужчиной… тебе нужна женщина под стать тебе, а не серая мышка Анетта, в которой нет ни огня, ни страсти. — Сара действительно была глупа, даже не заметила в моей речи угрозы и продолжала гнуть свою линию. — Она никогда не сможет защитить то, что принадлежит ей.

— Ей и не нужно ничего защищать. У нее есть тот, кто убьет каждого ее обидчика. А ты обидела ее. — на мгновение глаза Сары расширились.

— Что ты говоришь, Амит? Ты же замечательный человек…

— Замечательный? — я расхохотался. — Задай этот вопрос девушкам, что были убиты мной. — Тут эта глупая женщина поняла, что попала в ловушку. Попыталась убежать, но из-за высоченных шпилек нога ее подвернулась, и женщина упала на пол. Этого было достаточно, чтобы напасть на нее сверху. Я обхватил ее руками за шею и стал душить. Она пыталась отбиться от меня, царапала руки, но это лишь раззадоривало меня. Слышать предсмертные хрипы, видеть, как краснеет ее лицо и глаза выкатываются из орбит, я готов был сдохнуть от наслаждения. Наконец, жизнь покинула ее тело. Отпихнув труп по дальше от себя, я с презрением взглянул на нее. Внезапно на меня напала вина за то, что я не сдержал обещание, данное Богу, и убил кого-то. В миг, откуда ни возьмись, пришло осознание, что Анетт будет рада гибели Сары, поэтому не осудит меня. Я даже не собирался избавляться от тела, подхватил ее на руки и понес в нашу с Анетт спальню. Вот любимая обрадуется завтра, когда приедет домой. Я был в каком-то бреду и не понимал реальности.

Примерно в 11 ночи я услышал шум в коридоре. Тихо встав, я последовал на услышанный звук. Тень прошмыгнула в комнату детей. Я пошел туда. Свет ночника осветил фигуры двух спящих в обнимку детей, а рядом была другая тень. Анетт с любовью взглянула на детей, убедившись, что они живы, собралась бесшумно выйти из комнаты, но натолкнулась на меня. Ничего не говоря ей, я посторонился, дав ей выйти из комнаты. В коридоре я спросил у нее:

— Ты как здесь очутилась? Врач тебя еще не выписал, ты слишком слаба!

— Как я могла оставить их наедине с тобой. — возмущенно ответила она.

— Как видишь они живы и здоровы. Ты выглядишь лучше, чем утром, любимая. Как чувствуешь себя?

— Паршиво, не могу отделаться от правды, которая открылась мне.

— Забудь, Анетт, это никак тебя не касается. То, что я делаю — только мое дело.

— Амит, это отражается на всех нас. Каково мне жить с тобой зная, что все это время ты вел двойную игру? Дома ты заботливый, любящий муж и отец, за пределами дома, где-то на задворках — жестокий убийца и маньяк. Ты убиваешь женщин только потому, что они чем-то напоминают твою мать! В чем они виноваты перед тобой? Они не заслуживают такой участи. Они не она.

— Благодаря этим убийствам я могу держаться на плаву, жить нормальной жизнью, любить тебя. Не будь их — я уже давно бы свернул маленькую шейку Нарин и забыл об этой боли. Я понял, только с ее смертью все закончится.

— Не смей трогать Нарин! — чуть повысив голос и стукнув меня кулаками в грудь, сказала она.

— Только представь, Анетт. Никого кругом нет, только ты и я. Мы можем запереться в доме и целыми днями напролет любить друг друга. — я закрыл блаженно глаза, представляя этот образ мысленно. — Разве не прекрасно? Я не буду ни с кем тебя делить и забуду об убийствах. Достаточно лишь устранить помеху нашему счастью. Все из-за нее.

— Ты больной ублюдок, Амит. Я жалею о том дне, когда встретила тебя. О всех воспоминаниях, которые лелеяла и берегла. Обо всем, что связанно с тобой.

— Не говори так, Анетт. Наша история любви прекрасна, благодаря тебе я еще человек.

— Ты монстр, Амит. Только чудовище способно убить свое дитя. — дрожащие пальцы выдавали ее волнение и страх. Она боялась меня.

— Не бойся меня, Анетт. Я не причиню тебе зла, только не тебе… — вкрадчивым шепотом сказал Амит. — Нарин — этоона. Только теперь она не причиняет мне боли телесной. Видя ее — мне хочется убивать.

— Ты ведь убивал задолго до ее рождения. Когда спас меня от тех преступников — ты был одним из них.

— Тогда я ощущал потребность в убийствах, как и сейчас, но после лечения — потребность отпала. Лишь с появлением Нарин все закрутилось вновь. Признаться, сначала я боролся с собой, хотел быть обычным человеком, мужем и отцом, но каждый раз видя Нарин я все больше мечтал о крови.

— Я проклинаю тот день, когда мы встретились. К счастью, теперь я больше не люблю тебя.

— Я совсем не переживаю об этом. Ты полюбишь меня вновь, ведь для тебя я стану всем, твоими руками и ногами. — не желая ее пугать, я заговорил о другом. — Дорогая, у меня для тебя сюрприз. — и я взял ее за руку, потянув в сторону спальни. Конечно, Анетт пыталась убрать мою руку от себя, чтобы ее невинная кожа не соприкасалась с адской плотью преступника, но моя хватка была цепкой.

Когда Анетт увидела распластанное тело Сары на нашей постели, она закричала, заглушая крик ладонью.

— Что ты с ней сделал, Амит?

— А ты как думаешь? Я убил ее ради тебя. Разве ты не счастлива? Ты ведь и сама мечтала о ее смерти, когда узнала, как она обращается с Генри. Когда она наговорила тебе гадостей у бассейна, разве ты не хотела ее убить?

— Да, я злилась на нее, но никогда не желала смерти.

— О-е-ей, как скучно, Анетт. Хорошо, что твой любимый взял все в свои руки и покончил с тварью вместо тебя.

— Что ж ты не сдержал данное слово Господу? — с сарказмом спросила Анетт.

— Ты слышала?

— Да.

— Я понял, что атеист и не верю в Бога.

Глава 28 Вторая концовка

Я находилась в одной комнате с мертвым человеком. В воздухе витал эфемерный запах смерти, мне стало дурно от этого. Я едва не лишилась чувств. Амит подбежал, сел передо мной на колени и попытался привести в чувство.

— Ты как, Анетт? Не теряй сознание, любимая! — на его руках не было крови, но я видела и ощущала ее повсюду. Мне было мерзко от осознания, что еще недавно своими руками он лишил жизни Сару, а сейчас касался моей кожи, пачкая ее и оскверняя.

— Я хочу умереть, только бы не видеть этот кошмар! — заплакала я.

— Ну ты чего? Я же убил тварь, которую ты так ненавидела! Ты должна быть благодарна мне за это! — сжав пальцами мои щеки, он притянул мое лицо к своему и крепко поцеловал, просовывая язык в мой рот. Мне было противно, хотелось оттолкнуть его, но мои силы, казалось, покинули меня. — Я хочу тебя, Анетт! — простонал мне в ухо Амит. — Ну же, ответь мне хоть что-нибудь. — просил он, навязчиво гладя мое лицо.

— Когда ты стал таким? — просто спросила я, глядя ему в глаза.

— Убийцей? — я кивнула. — Это случилось задолго до нашего знакомства. Помнишь я говорил тебе о парне, которого избил до полусмерти? — я кивнула. — Сначала я сделал его кастратом, а потом прикончил, но дядя меня прикрыл и дело замяли. Потом я убил своего соседа в путешествии, вот так просто — ночью, задушил подушкой. Он, конечно, сопротивлялся, но я оказался сильней. Я чувствовал постоянную боль, с которой не мог расстаться ни днем ни ночью и лишь убийства могли ненадолго заглушить ее. Со временем я понял, что получаю особое удовольствие, убивая женщин похожих на мать. Я видел в них ее. Убивая их с особым чувством наслаждения, вспоминал мучения из детства. Пытаясь отдать им свою боль, я понимал, что до конца она никогда меня не оставит. А потом появилась ты и подарила свет надежды… Но узнав, что ты спуталась с моим дядей моя ревность с каждым днем росла все сильней…

— Нет… — выдохнула я, поразившись догадкой. — Ты не мог убить его! Ты ведь так скорбел…

— Я убил его. Он мог бы выйти из комы, но я не позволил. Не хотел, чтобы ты мучилась от угрызений совести всю свою жизнь. Знаешь, я получил истинное наслаждение убивая его, все-таки в убийстве соперника есть что-то исключительное. Потом все наладилось, я перестал думать об убийствах, но ты вновь сделала так, что моя ревность вышла наружу. Я не хотел срываться на тебе и убийства возобновились… По-хорошему, за то, что твой дружок трахал тебя в Америке — его нужно убить. Да, именно это я и сделаю в следующий раз, вернусь туда и перережу ему глотку.

— В ту ночь в клубе, ты подкупил того извращенца, что лапал меня?

— Раз у нас ночь истины, я скажу тебе: это так Анетт. Я должен был перестраховаться, знал, что ты подбежишь к нему за помощью, а бегать, признаться, не очень хотелось. Вот и прибегнул к такому варианту. Да, хоть и мерзко все то, что я видел, но оно того стоило — ты выбрала меня. — он оскалился.

— Ты больной до мозга костей. — равнодушно сказала я. Происходящее перестало заботить меня, я была в каком-то шоке от увиденного. — Скажи, тебе совсем не жаль убитых людей? — он взглянул на меня, хищно улыбаясь.

— Ни сколько. Знаешь, Анетт, я ведь так и не попросил у тебя прощения за нашего нерожденного сына. Ни будь меня он был бы жив. Но твоя вина тоже есть, ты должна это понимать. — и конечно я понимала, но говорить сейчас об этом не желала. Он говорил спокойно, словно мы вернулись на много дней назад, когда мне еще не открылась, леденящая кровь, правда. Я едва не расплакалась, представив, что все происходящее сон и мой муж обычный человек… Любимое лицо, любимое тело, любимый он, вот только любила я подобие человека, оболочку, которой никогда не существовало. Он создал для меня образ, в который слепо верила.

— Я хочу, чтобы ты ответил по заслугам и исчез из нашей жизни. — сказала я холодно.

— Ты же знаешь, Анетт, твоя судьба быть со мной. Даже на смертном одре, я утащу тебя за собой.

Он подошел ко мне в плотную и стал целовать в губы. Я попыталась оттолкнуть Амита, но мое сопротивление лишь сильней разозлило его. Амит порвал на мне платье, оголив грудь, стал жадно целовать соски. Мое тело было холодно и невосприимчиво к его грубой ласке. Он был мне омерзителен, я совсем его не хотела. Ударив его по лицу, я вызвала в нем сильную злость и желание убивать. С силой ударив меня по лицу, я почувствовала кровь на своих губах. Но я не пала духом, продолжая сопротивляться его прикосновениям. Наконец, Амит вышел из себя до такой степени, что стал непрерывно наносить удары по моему лицу и телу. Сильная боль уносила мое сознание прочь.

— Я люблю тебя!!! Почему ты такая сука? Почему не хочешь принять мою любовь? Я готов ради тебя на все! Готов убить любого, кто не так посмотрел на тебя, а ты этого не ценишь! Не понимаешь меня! Не хочешь разделить со мной жизнь!!! — он кричал, а я молилась Богу, чтобы не проснулись дети и не увидели эту картину. Сейчас Амит окончательно лишился рассудка и мог убить всех.

— Отойди от нее, ублюдок! — закричал Энтони, направляя на Амита пистолет.

— А, Анетт, вот и Энтони. Взгляни на него в последний раз, больше ты его не увидишь! — поднимая тяжелую голову с пола, я все-таки сумела промолвить слова разбитыми губами.

— Спаси детей! — голова моя упала на пол, а зрение покинуло глаза, лишь слух остался.

По всей видимости, Амит сделал шаг по направлению к Тони, потому как тот закричал:

— Не подходи, иначе выстрелю!

— Да у тебя кишка тонка, паренек. — насмешливо ответил Амит.

— Сейчас приедет полиция и тебя арестуют.

— Ты вызвал копов? — удивился Амит.

— Да, и они вот-вот должны быть здесь.

— Подожди немного, Анетт, сейчас я разделаюсь с ним, и мы с тобой будем на свободе. — прошептал он, ласково погладив меня по голове.

Сделав резкий выпад в сторону Тони, Амит смог выбить оружие из его рук. Началась схватка, я понимала, что Амит наносит удары по лицу моего спасителя и уже наперёд знала, что Тони не выжить в этой битве. Внезапно послышался выстрел, звук падающего оружия, я нахожу в себе силы, чтобы поднять голову. Эван с трясущимися руками стоял в проходе, возле его ног валялся пистолет. Где Нарин? Надеюсь, она ничего не видела. Эван плакал и кричал, через боль я пыталась доползти к нему. Обнимая его, я пыталась успокоить ребенка. Амит кричал, зажимая рану в боку. Эван попал в него. Жаль, что этот выстрел не избавил нас от того ада. К счастью, этот выстрел ослабил Амита и Энтони смог его связать.

— Ты в порядке, Анетт? Извини, что так долго.

— Полиция запоздала… но я рада, что все кончилось. — Тони осторожно обнял меня. Амит выкрикивал в сторону Энтони угрозы, я закрыла уши Эвану, чтобы он не слышал его.

Вдалеке послышался звук сирены. Совсем скоро в комнату вбежали полицейские. Теперь мы в безопасности. Можно было вдохнуть полной грудью. Скрутив руки за спину, на Амита одели наручники. Когда его уводили наши взгляды соединились. Он неотрывно смотрел мне в глаза пустым взглядом, от которого мороз пошел по коже.

— Я вернусь за тобой, Анетт. — сказал он перед тем, как сесть в машину. Я содрогнулась всем телом, представляя, что когда-нибудь он выйдет из тюрьмы и вновь найдет меня. Нет, за его преступления ему грозит пожизненное, поэтому это наша последняя встреча.

Вместе с полицией приехала и скорая, которая оказала нам неотложную помощь. Труп Сары забрали в морг для проведения судмедэкспертизы. Еще долгое время коронер допрашивал нас. Привлекли также и соседей. Я отдала следователям все украшения, подаренные Амитом. Это были улики, доказывающие его причастность к убийствам женщин.

Эван зашмыгал носом.

— Я стрелял в папу и едва не убил его… — заплакал он, когда мы остались одни.

— Тише, милый. Не будь ты таким храбрым, Амит убил бы всех нас. — мальчик прижался ко мне, упав на колени.

— Как ты здесь оказался? Я видела, что вы спали.

— Я проснулся от криков, спустился проверить. Нарин крепко спит. Сегодня вечером кое-что случилось…

— Что такое?

— Папа чуть не утопил ее в ванной. Я случайно зашел и увидел, как он держит ее под водой.

— Господи! Он все-таки посмел ее тронуть. — глаза наполнились слезами. — К счастью, теперь нам не грозит опасность и все будет хорошо.

— Да, но что произошло? Почему тетя Сара мертва? Это сделал папа?

— Да, но ты должен забыть об этом. — кивнула я и обняла мальчика. — Нарин не должна ничего узнать. — Эван кивнул, прекрасно понимая, что для нее это будет настоящим потрясением.

— Анетт, я рад, что все-таки успел. — пробормотал Тони, обняв меня за плечи.

— Спасибо, без тебя я бы не справилась.

Той ночью я так и не уснула. Эван лег рядом с Нарин. Я осталась наедине с Энтони. Мы не говорили с ним, слова сейчас были бессмысленны. Я рада была, что моя семья выбралась из этого ада невредимой и благодарила Бога за все.

Рано утром мы уехали из дома, я не смогла там находиться. Все в доме напоминало о нем. Нарин все время спрашивала о папе, мне было грустно врать ей, но понимала, что дочь не должна знать правду. Пусть лучше в ее памяти Амит останется добрым любимым папочкой. Увидев Энтони, Нарин сразу вспомнила его. Она была очень рада его видеть, но Амит все равно не выходил у нее из головы.

Эван был молчалив и задумчив, потрясение прошло, и он больше не плакал. Я удивлялась его силе духа и стойкости. Настоящий боец.

Спустя пару дней меня навестил Генри. Он очень переживал обо мне, хотя еще совсем недавно сам лишился матери.

— Ты, наверное, удивляешься, почему я не плачу? — спросил он, когда мы сидели на диване в скромном маленьком зале гостиницы. Тони с детьми гулял в парке.

— Немного, хотя уверена, что ты просто силен духом, вот и все.

— Не все. Да, она была моей мамой, но никогда особо не проявляла себя в этой роли. От нее я слышал только критику и то, что она не желала моего рождения. А папа… он всегда меня игнорировал. Он рассказал мне, что я не его сын. У мамы до него был любовник… вот и результат их нелюбви ко мне. С ее смертью я чувствую облегчение… теперь я могу уйти туда, куда захочу, и никто меня не остановит.

— Не говори так, Генри. — я крепко обняла его. Он уткнулся в ямочку на моей шее, и я почувствовала его губы на своей коже. Одёрнувшись как от тока, я с подозрением спросила:

— Что это ты делаешь?

— Целую… — робко ответил он, краснея. — Кажется я влюбился в тебя.

— Ты путаешь любовь с привязанностью. Ты ведь еще ребенок.

— Брось. Мне через месяц восемнадцать, скоро я стану совершеннолетним. А ты Анетта не на много старше меня. — было смешно говорить на такие темы с Генри, ведь я считала его ребенком, который видел во мне маму… выходит и это была ложь, Амит вновь оказался прав.

— Ты должен понять мое состояние, пусть я и выгляжу нормально, но это не так. Самый дорогой для меня человек оказался не тем, за кого себя выдавал… Пока я не готова к другим отношениям.

— А кто тот мужчина, что находится с вами?

— Это Тони, мой бывший муж. — мои губы тронула улыбка и Генри заметил это.

— Вот как, похоже у меня никогда и не было шанса. Удачи тебе, Анетт. Я надеюсь, мы сможем быть хотя бы друзьями. — я не стала переубеждать Генри в его мнении, пусть думает, что к Тони у меня есть чувства.

— Конечно. — с радостью кивнула я, провожая его до двери.

Через пару дней ко мне приехала Рейчел, узнав через какие испытания я прошла. Она была очень потрясена и не могла поверить в произошедшее. Я взяла ее за руку и попросила кое-куда поехать со мной. Долгие годы мне стыдно было показаться на его могиле, но теперь я была готова.

— Кто здесь похоронен?

— Мое прошлое, о котором тебе неизвестно. — она в непонимании взглянула на меня.

— Эдмонд Ливарт… — задумчиво произнесла она. — У этого мужчины та же фамилия, что и у Амита.

— Верно. Здесь похоронен его дядя.

— Но как он связан с тобой?

— Я уничтожила этого человека, убила… — слезы застлали глаза.

— Как? О чем ты говоришь?

— История нашего знакомства с Амитом была не полная. За четыре месяца его отсутствия я стала невестой Эдмонда. — Рейчел прикрыла рот руками, пытаясь скрыть шок. — Я не любила Эдмонда, но мне хотелось чувствовать себя нужной, любимой. Я думала, что со временем полюблю его, но вернулся Амит. Пламя нашей любви и страсти разгоралось с каждым днем все сильней. Мы не могли держаться на расстоянии друг от друга и вскоре стали в тайне встречаться. Когда Эдмонд обо всем узнал он очень разозлился, захотел вычеркнуть нас из своей жизни. Вышел в дверь, сел за руль и попал в аварию… Он мог бы жить, врачи давали благополучный прогноз, но из-за ревности Амита, желании устранить соперника — он убил его прямо в больнице. Обставил все так, что никто не догадался об убийстве. — слезы текли из глаз, когда я рассказывала об этом. — Эдмонд был замечательным, добрым, обходительным, но из-за меня его не стало. Понимаешь? Не будь ревности Амита — он был бы жив!

— Анетта, ты не виновата… В этой истории ты сама жертва. Все это время он водил тебя за нос, изображая из себя идеального мужчину, внутри скрывая звериную сущность.

— Я могла раньше обо всем догадаться, но прятала голову в песок, не замечая, что творится у меня под носом.

— Думаю, Эдмонд простил тебя. Зная, какие испытания тебе пришлось пройти, ты точно искупила перед ним свою вину.

— Если позволишь, я бы хотела поговорить с ним наедине. — кивнув, Рейчел отошла в сторонку. — Здравствуй, Эдмонд. Я долго не приходила к тебе, мне было очень стыдно за то, что мы с Амитом сделали с тобой. Я была не права и в итоге поплатилась за все. Пожалуйста, если сможешь прости меня. Не держи зла. Я знаю, ты был замечательным и долго обижаться не любил. — грустно улыбнувшись, я положила букет красивых цветов на могильную плиту. — Я долго думала над тем, почему Амит стал серийным убийцей и пришла к выводу, что твоя вина также была в этом. Амит мне рассказал, что в первый раз, когда он жестоко убил парня, именно ты прикрыл дело. Думаю, психиатр и специализированное лечение в том возрасте смогли бы изменить исход. Я пришла не для того, чтобы обвинять тебя, поверь. В этой истории ты один из самых безвинных людей, это лишь мои размышления на тему, а что было бы если… Пока неизвестно какой срок ждет Амита, его ожидает суд, но я молю Бога, чтобы это чудовище больше никогда не увидело света. Помоги мне в этом.

Через некоторое время Амита судили. Суд приговорил его к пожизненному заключению в колонии строгого режима. На все активы и имущество был наложен арест в пользу пострадавших жертв и государства. Амит не сопротивлялся, все заседание вел себя достойно. Он неотрывно смотрел мне в глаза своим влюбленным взглядом, а у меня перед глазами стояла ужасная картина той ночи. Перед тем, как увести его Амит настаивал на разговоре, сказав, что это очень важно. Я не хотела с ним разговаривать, но посчитала, что должна это сделать, иначе всю жизнь буду корить себя за то, что не узнала что-то важное.

Добившись встречи, меня пропустили в тесное помещение. Я увидела Амита в оранжевой уголовной форме и внутри, против воли, все сжалось. Мысленно я отругала себя за это, Амит монстр, он не заслуживает хорошего отношения. Нас разделяло небольшое противоударное стекло, благодаря которому мы могли видеть друг друга.

Амит взял трубку, указал на нее, поясняя, что я тоже должна взять ее, чтобы слышать его. Сделав, как он сказал, я приложила трубку к уху.

— Анетт, спасибо, что пришла. — голос Амита был спокойным, нежным, как раньше. — Прости, что вновь сделал это с тобой.

— Ты просил встречи, чтобы говорить об этом? — возмущенно спросила я.

— Нет. Суд забрал у нас все, что мы имели. Но я позаботился об этом заранее и большую часть своих средств перевел на твое имя. — он прижал ладонь к стеклу, желая почувствовать мое тепло в ответ. Но я лишь отшатнулась, окатив его холодным безразличным взглядом. — Уезжай из этого города, купи дом и будь счастлива. — непроизвольно слезы полились из глаз.

— Счастлива? Как я могу быть счастлива, после того, что пережила по твоей вине? Ты сделал меня больной, ненормальной… зависимой… чего тебе не хватало? — чувства переполняли, в груди была боль и обида. Слезы градом текли из моих глаз. Что со мной не так? Почему я все еще продолжаю испытывать какие-то чувства к нему? Он монстр, чудовище, я ненавижу его за то, что он пытался сделать с Нарин, со мной. Но почему, глядя на него, у меня все еще что-то екает. Плюнув на все обиды, на его злодеяния и боль, что он причинил мне, я прижала через стекло свою ладонь к его ладони. — Как мне жить дальше? Ты испортил мне всю жизнь. Больше я не смогу быть счастлива ни с одним мужчиной…

— Я всегда буду любить тебя, Анетт…

— К сожалению, твоей любви было слишком мало. Ты мог рассказать мне все. Я слишком сильно тебя любила, чтобы принять любую правду. Я могла постараться вылечить тебя. И у нас могло бы быть все хорошо! Мы же были так счастливы!!! — слезы не прекращаясь лились, обида и непонимание разгорались с новой силой. Будь он рядом, я колотила бы в его грудь со всей силы, пока эти чувства не оставили меня. Но между нами была преграда и я могла лишь сжимать кулак от обиды.

— Прости, я не хотел тебя терять…

— И в итоге потерял… — вытерев слезы, я твердо сказала. — Это наша последняя встреча, Амит. Больше я не приду к тебе.

— Я буду тебе писать.

— Ты можешь писать сколько угодно, но не получишь ответа. Я намерена тебя забыть.

Свидание было закончено. Бросив последний разочарованный взгляд на Амита, я вышла в коридор. Та слабость, что я позволила с ним, больше не повторится.

Через пару дней, я решила, что пора взглянуть в лицо еще одному человеку, пострадавшему по моей вине. Эрик. Я не знала вернулась ли к нему память, поэтому решила рискнуть и пойти к нему домой. Дверь открыла его мама, она не знала меня, но очень обрадовалась, что ее сына пришла навестить девушка. После того случая Эрик стал сторониться людей, не интересовался ничем, даже не выходил особо из дома. И это была вновь моя вина. С каждым шагом, что приближал меня к комнате Эрика — мое сердце все сильнее стучало в груди. Мои руки дрожали, а дыхание перехватывало. Я очень боялась этой встречи. Если я не возьму себя в руки, то рискую не вымолвить ни слова. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я сжала руки в кулаки. Сказав себе: «все будет хорошо», я постучалась в комнату парня. После недолгого ожидания, дверь открыл Эрик. В его взгляде промелькнуло узнавание, но он не подал виду, что знаком со мной. Пропустил в комнату и предложил сесть на аккуратно заправленную постель. Мама тактично вышла из комнаты, лукаво подмигивая сыну. Тот случай не прошел бесследно для лица Эрика, явная асимметрия лица бросалась в глаза.

— Не ожидал тебя увидеть спустя столько лет. Зачем пожаловала? — он встал у окна, затягиваясь сигаретой. Я заметила, как его руки охватила мелкая дрожь.

— Я пришла просить прощения. По моей вине ты едва не умер.

— Брось, на тебя я точно не держу зла. Я мог бы уйти, но предпочел сыграть в рыцаря. Любовь иногда делает из нас глупцов. — он невесело засмеялся.

— Когда воспоминания вернулись к тебе?

— Когда я нашел от него записку. — он извлек из книги небольшой клочок бумаги и протянул его мне. Мои глаза налились слезами.

— Чертов идиот, мало ему было избить тебя, так он еще решил запугать. — в прочем краем сознания я понимала, что так он решил перестраховаться на случай, если Эрик захочет рассказать правду.

— Это прошлое… прошло слишком много лет. Я перестал об этом думать.

— Правда? Тогда почему ты не выходишь из этой комнаты? Мама переживает из-за того, что у тебя нет нормальной жизни.

— Я едва не умер. Смерть наложила свой отпечаток, мне уже не интересно то, что было раньше.

— Эрик, ты красивый молодой парень, у тебя еще все впереди. Еще ни одно сердечко разобьешь. — широко улыбнувшись, я положила ладонь на его плечо.

— Да? Как это сделала ты, Анетта? — в его голосе был упрек. Я сразу поняла, что Эрик лукавил говоря, что не держит на меня зла.

— Я ведь никогда тебе ничего не обещала.

— Когда память ко мне вернулась я долго не мог понять, почему оказался в такой несправедливой ситуации. Меня едва не убили, улик нет, а единственный свидетель, что был с нами в ту ночь, придумал совсем иную правду. Неужели ты настолько чёрствая, что готова была прикрыть его преступление? Или он тебе также угрожал? — в его лице озабоченность, я могла бы соврать и сказать, что он угрожал мне. Но я не могла лгать.

— Нет, он мне не угрожал. Я слишком любила его… и готова была на все. — Эрик криво усмехнулся.

— Ты такая же преступница, как и он. Мне жаль, что я когда-то был влюблен в тебя.

— Ты прав… во всем… но поверь мне, за эти годы я страдала не меньше тебя.

— И как же ты страдала? Устала плести ложь каждый раз, когда твой любовничек кого-то до больнички доводил?

— Я была на твоем месте… он едва не убил меня. Долгие годы я жила в страхе, что он найдет меня. — я решила опустить то счастливое время, что мы прожили под одной крышей. — и когда он нашел меня, я узнала, что он серийный убийца, про которого рассказывали в новостях! А однажды в своей постели я нашла мертвое тело! — Эрик слушал с потрясением, он явно не ожидал такого рассказа.

— Ты права, тебе пришлось нелегко. Вот только представь, его могли посадить, когда он избил меня. Тогда всех этих жертв не случилось бы.

— Да, однако выйдя из тюрьмы он сначала пришел бы за тобой, а уже потом за мной. И жертв могло быть в разы больше.

— Все-таки, что не делается — к лучшему. Главное, что сейчас он в тюрьме и не выйдет оттуда еще долгое время. — на его лице я заметила расслабление, а страх ушел без следа.

— Ему дали пожизненное. — после моих слов Эрик оживился.

Наш разговор с Эриком вернул его к жизни, а с моих плеч упал огромный булыжник вины. Думаю, после того, как стало известно о пожизненном заключении Амита, Эрик начнет жить прежней жизнью. Я видела каким пустым был его взгляд, когда пришла к нему. Сейчас этот взгляд стал глубоким, живым и полным надежд.

Тони пробыл с нами пару недель, после чего уехал назад в Юджин. Мы с ним расставили все точки над «и». Я объяснила ему, что не хочу заставлять его страдать. Для меня он навсегда останется только другом, возвращать былое и обманывать его — мне не хотелось. На этот раз Тони принял мой отказ с улыбкой, он сказал, что больше не будет меня ждать. Тони собирался освободить свое сердце для кого-то другого. Я была очень рада его ответу, ведь теперь он окончательно отпустил меня.

Мы собирались переехать в Ливерпуль, где начнем жизнь с чистого листа. Перед переездом я решила навестить дядю Амита в деревне. Он еще ни о чем не знал, поэтому я должна была выступить в роли вестника плохих новостей. Принял нас дядя очень тепло. Когда дядя увидел, что мы приехали без Амита, он сразу догадался, что произошло что-то плохое. Попросив Эвана погулять с Нарин на улице, я рассказала обо всем дяде.

— Бедное дитя, ты столько всего перенесла. — во время рассказа по моим щекам бежали слезы, дядя обнял меня, пытаясь утешить. — Мы все его любили, но даже не догадывались, что скрывает он в душе. Значит, Алису он тоже… — дядя вдруг уронил голову на руки. — Я мог бы догадаться… но не хотел верить. После того как Алису убили, я нашел запонку с инициалами Амита… Какое горе на нашу семью! Хорошо, что его родители мертвы и не видели этого позора.

— Дядя, Амит рассказывал мне ужасные вещи про свою мать. Он говорил, что она издевалась над ним в детстве.

— Александра? — брови дяди взлетели вверх. — Она была хорошей девушкой, но с рождением Амита стала другой. Лично я ничего не замечал, но поговаривали о том, что она стала такой, какой была ее мать. Я спрашивал своего брата о ее состоянии, но он говорил, что она такая же, как и прежде.

— Что не так было с ее матерью?

— Она сошла с ума. Бросалась на людей, говорила ужасные вещи и закончила свои дни в психбольнице.

— Должно быть это наследственная болезнь. Амит говорил, что видел заключение о психическом состоянии своей матери. У него выявили ту же болезнь.

— Сейчас мне кажется это наиболее вероятным. Береги детей, чтобы это не коснулось их. — после недолгой паузы дядя продолжил. — Эван слишком напомнил мне Амита в детстве… слишком…

Мы гостили у дяди пару дней, после чего переехали в Ливерпуль. Там я купила для нас небольшой уютный домик. Отношения с Амитом помогли мне разобраться, чем я хочу заниматься по жизни. Мне очень хотелось помогать девушкам, которые находились, как и я, в зависимых отношениях. Для этого я получила психологическое образование и через пару лет мое желание исполнилось.

Я оформила опеку над Эваном, он мог жить с нами на законных условиях. Он по-прежнему был угрюм и молчалив со взрослыми, но с Нарин его дружба становилась крепче день ото дня. После того случая, я заметила, что Эван стал теплей ко мне относиться. Иногда мог попросить совета или что-то сказать просто так. Это был прогресс, учитывая, что обычно он игнорировал мое присутствие.

Каждый год я обследовала Нарин и Эвана, на предмет психических отклонений. Из года в год у Нарин были обычные показатели, свойственные здоровому ребенку. Что не сказать об Эване. У Эвана были выраженные отклонения от нормы, которые корректировались медикаментами и психотерапией. Он не мог утверждать с точностью, что Эван станет совершенно здоровым ребенком. Лекарства и терапия должны сделать его более покладистым, спокойным, дружелюбным и контактным. Я верила, что Эван не повторит судьбы Амита. У него в детстве не было любящей матери и сестры, а у Эвана есть мы. Благодаря нашей любви и поддержке он вырастет настоящим человеком. Я искренне верила, что у нас все получится.

В Ливерпуле Эван продолжил заниматься борьбой и совсем скоро полки в его комнате заполнились кубками и наградами выигранных поединков. Нарин очень гордилась своим братом. А я была счастлива, что у Эвана есть занятие, которое приносило ему удовольствие.

Долгое время меня мучали кошмары по ночам. Я подрывалась в постели с криком, выныривая из самого страшного кошмара моего прошлого. Образ некогда любимого мужчины преследовал меня во сне, искаженный злобой и гневом. Он убивал людей, купался в их крови, заставлял меня смотреть на их смерти. На закуску он принимался за меня. Боль во сне заставляла мое сознание проснуться. Я выходила из этого каждодневного ада с дрожью и быстро стучащим сердцем.

Я стала ходить на психотерапию, пить антидепрессанты и тогда кошмары отступили. Я наконец-то стала спать спокойно. Страх ушел. Больше он никогда не причинит ни одной живой душе боли. Не сможет. Он в тюрьме и никогда оттуда не выйдет. Ведь так?

Ни прошло и года, как мне позвонил Тони. Он пригласил нас на свою свадьбу. Во мне кипела радость за него, словно это я сама обрела счастье. Избранница Тони была на пару лет его моложе. Блондинка, как и я, с таким же цветом глаз. Я улыбнулась, понимая, что Энтони выбрал девушку очень похожую на меня. Но это было неважно, главное, он обрел с ней то счастье, которого не смог получить от меня.

Рэйчел и Стивен по-прежнему вместе. Долгое время они пытались зачать ребенка, но ничего не происходило… лишь отпустив желание, спустя пять лет, они повторно стали родителями хорошенькой девочки. Они переехали жить в другую страну, мы очень редко с ними виделись, но старались время от времени созваниваться.

Моя университетская подруга Кэтлин закончила плохо. Ее не интересовало ничего кроме тусовок, алкоголя и случайного секса с каким-нибудь суперкрасивым парнем. Она спилась, а потом заболела СПИДом и умерла.

Эрик стал жить обычной жизнью. Та ситуация не прошла бесследно, он стал застенчивым и скромным. Но это не стало помехой для настоящей любви, которую он обрел в лице скромной миниатюрной девушки по имени Лима. Вместе они построили замечательную семью, родили детей и были необычайно счастливы. Увидев его спустя много лет, он признался, что рад произошедшему. В противном случае, свою будущую жену он никогда бы не встретил.

Амит не знал моего адреса, поэтому писал письма на адрес дяди. С дядей мы поддерживали связь, он знал где я живу и отправлял все письма Амита мне. Я не прочла ни одного, не желая вновь погрязать в это. Вспоминать эти чувства — было бессмысленно, а терзать себя не хотелось. Это была настоящая зависимость, я поняла это.

Со временем, я уничтожила любое напоминание об Амите и попросила дядю не присылать мне больше писем. Тогда я наконец почувствовала свободу от этих чувств. Я не искала любви, она у меня уже была и мне хватило ее на долгие десятилетия вперед.

Сейчас я была счастлива. У меня была любимая работа, дети, которые радовали сплоченностью и дружескими отношениями. И свою историю, пожалуй, нужно заканчивать. Она была тяжелой, местами наивной и жестокой. И хотя моя история будет продолжаться до тех пор, пока живу я, мне хочется, передать эстафетную палочку своей дочери. Она расскажет Вам о своей жизни в оковах брата. Возможно, ее история тронет Вас больше, а может и нет, судить только Вам.

Конец первой книги