Тот самый сантехник 4

Глава 15 — Баня на максималках-4

Стол шатался не от землетрясений, но от воли одной единственной требовательной к себе женщине с одним замысловатым диагнозом. Некоторые сказали бы, что это последствия авитаминоза, одиночества, низкой самооценки, что и приводит к мозолям на пальцах. Но другие бы прошептали друг другу лишь одно слово — «недоебит». И тихонько захихикали.

Боря не хихикал. Боря сосредотачивался, пытаясь придерживать за бёдра, чтобы не сломали палку в процессе.

Марина старалась удивить, но сама едва не роняла слёзы. Впервые ей достался размер, который хотела. Он снился ей, виделся в грёзах. Она думала и мечтала о нём наяву и в лёгком забытье алкогольной дымки. Но когда дошло до дела, тело не могло принять нежданный дар без подготовки. И от этой трагедии желаемого и несочетаемого она только плотнее прикусывала губу, заставляя себя впихнуть невпихуемое.

Терзая обоих, чернявая дева трудилась через силу. Однако, этот процесс был без удовольствия для обоих участников.

Никуда не делся и наблюдатель. Не то, чтобы Князь наблюдал с лавки, бормоча «отойдите, мне не видно», но Зина не дала о себе забыть!

Она подошла сбоку, и просто сняла верх. На Борю тут же посмотрели два объёмных бидона. А один так соском прицелился в него. И как бы взмолился «ну погладь. Погла-а-а-дь!»

От такого напора Боря быстро сдался. Возможно, сработал хватательный рефлекс. А может — природа подсказала, что накормить таким можно хоть дюжину. В любом случае Глобальный не выдержал и просто прикоснулся к одному из них.

Дело было даже не в молящих глазах Зинаиды. Он сам захотел этого, откинув мысли о Лиде, как о потерянных возможностях, и Наталье, как не правильных.

«Всё-таки она почти вдвое старше», — уточнил внутренний голос и замолчал, покорённый соску.

А там — жар, тепло, нежность! И столько потенциала!

«Куда там пластиков-резиновой херне с пупырышами, которая антистресс», — тут же снова включился внутренний голос и признался: «Нет ничего лучше банальных сисек!»

Боря даже глаза прикрыл от удовольствия. Груди были мягкие, нежные, и не влезали в большую мужскую длань.

Как же было приятно их мять! Это успокаивало душу и возбуждало тело. От этого ощущения словно выделился предъэякулянт, смазав ситуацию. Так как Марина вдруг села поглубже, и уже в голос простонала.

— Ну наконец то-о-о! Боря, кто тебя вообще из конюшни выпустил?

Боря промолчал. Наследственное, наверное. Но с отцом в бане быть не доводилось.

Зато дело пошло быстрее. Стол зашатался ритмичнее, а Марина подпрыгивала как на Американских горках.

Зина,изнывающая от похоти, с завистью смотрела на подругу. Близость вроде на расстоянии вытянутой руки, да не коснёшься.

Если массажистка по жизни была сильной, то Марина — наглой. И просто брала всё, что хотела, вне зависимости от габаритов, пока более мощная подруга стеснялась.

— Охуеть! Охуеть! — кричала Марина, разбавляя стоны и показывала растяжку в бёдрах. — Пиздец! Пизде-е-е-! — добавляла тут же.

Боре даже приятно стало. Но не от слов, а от ощущений. Уже не опасаясь за «перелом мачты под напором шторма», он второй рукой грудь Зины подхватил, а первой приблизил и захватил сосок губами.

В рот словно поместился полный бурдюк. Он обволок область от горла до носа. Зина от этой манипуляции томно выдала:

— А-а-ах! — и руки словно сами собой скинули трусы-парашюты.

По ноге её потекла смазка, устав висеть на краях бритых губ. Хохолок рыжих волос был недостаточно длинным, чтобы подхватить.

— Марина-а-а! — почти умоляюще произнесла подруга, устав растирать это дело между пальцами и наматывать на и без того замасленный лобок.

Чернявая, что как раз допрыгала до первого оргазма, повернулась к ней с красными щеками почти прозвенела:

— Ох, Зин, это нечто! Боря! Где ты раньше был?

«Где, где… там», — ответил за него внутренний голос, а Боря дёрнулся, едва не поперхнувшись соском.

Вроде едва худышечка только ногу перемахнула, вроде пышечка только приготовилась лезть на стол, как Боря уже подскочил. Как молнией пронзило понимание, что стол узкий. Валяться на таком — одно удовольствие. А вот сексом заниматься — нет. Не предусмотрено. Разве что пара худых сычей расположатся, да и то — боком.

«А здесь эти шутки лучше бросить. Разъедутся толстые ляхи. Оседлать-то может и оседлает, но только один раз», — предупредил внутренний голос: «Давай ты лучше сам!»

Быстро представив, как ломается мачта под напором жаждущей массажистки, и попадает он в реанимацию с переломам уда, Боря и подскочил.

А как подскочил, тут же взял инициативу в свои руки. Конкретно, в ладони он взял необъятные булки, обхватил почти, сблизился тактично. Рукой наклонил Зину на стол неспешно. Пристроился сзади, расставил ноги пошире для большей устойчивости. И как засадил, понадеявшись на соответствие внешних размеров внутренним!

Тут-то массажистка и поняла, что значит по конюшне голой бегать и споткнуться. Сзади вдруг ворвалось что-то, затрепетало между булок, задёргалось и даже — проникло немного. Но проблемы возникли сразу на входе.

Тут то массажистка и поняла, что даже обилие смазки не избавляло от ответственности перед женским здоровьем. Едва в Зину начали проникать, как она тут же поняла, что сексом нужно заниматься почаще.

Ответственный прозаик мог сказать, что пещера не только мхом поросла, но и вход завалило. И теперь одинокий альпинист пытался пролезть в узкую расщелину, обильно смазываясь чем-то вроде вазелина, чтобы проскочить наверняка.

Но Боря ничего такого не имел ввиду. И быстро сбавил напор, едва понял, что имеет дело почти с девственницей. Обычной девственницей лет под тридцать с татуировками и запасом душевной стойкости на роту солдат.

Сменив напор на ласку, сантехник гладить Зину начал. Она даже повернулась, не понимая, как это мужчина вдруг может быть ласковым и нежным, а не просто дёргать за дойки и шлёпать по булкам, хихикая по приколу.

Елозя между булок, медленно потыкивая в мягкий бок и булку, и что при желании могло заменить любой вид секса, Боря пальцы в ход пустил. Мастер он, конечно, в голове в первую очередь себя проявляет, но руки тоже должны быть золотыми.

И когда пальцы проникли в массажистку, в голове голоса послышались. И все — благословенные. Как по мнению Зины, так на периферии кто-то даже аплодировал, пока сначала один палец, потом два, а затем три в ней искали разное. А как нащупали нужное — ноги задёргались в предвкушении.

Тут-то хитрый Боря и сменил орудие. И дело пошло быстрее. Более того, вход расширив, дальше всё проще оказалось. Задвигалось тело как по маслу заскользило. А Зина вдруг поняла, что проникли ей сразу в душу телодвижения подобные. Мол, не слабые уже попытки трахнуть на входе, испачкав, так толком и не побаловавшись, а сурой, обстоятельный подход применён.

— Ну вы долго? — протянула Марина, на столик взобравшись, ноги раздвинув и лаская себя ладошкой в нетерпении.

— Нет, Марина, ты не торопись, — залепетала горячо Зина. — Ты обожди немного. Я же… я же чую теперь всё… а чую я немало.

Что она говорила, массажистка сама толком не понимала. Но хотелось, чтобы сам процесс никогда не прекращался. По сути её саму массажировали изнутри. И впервые так, как надо, а не как придётся.

Боря и продолжал. Но копьё быстро поразило все нужные точки. Зина вдруг поняла, что накатывает и сначала от удивления открыла рот, а затем загудела трубой Иерихона:

— Бля-я-я-я!

Тональность от баса постепенно сошла на фальцет, а может быть это был тон, благо Боря в этом не сильно разбирался, так как не заканчивал музыкальную школу, и сам старался не петь, чтобы не пугать людей. Но когда всё закончилось протяжным «сука-а-а-а», он понял, что угадал с мелодией и смычком исполнительнице по душе.

Прокричавшись, Зина просто рухнула пузом на столик, планируя умереть в тот же момент. Потому что вся дальнейшая жизнь после этого — глупа и бессмысленна. Ничего лучше уже не будет. И даже если повторять в жалких попытках достигнуть того же ощущения, то только время зря терять.

Боря, сначала затих, а затем подвигав ещё для порядка, вынул. Его процесс был не окончен. Он настолько увлёкся, что не заметил Марины рядом. Но она времени не теряла. Ухватившись за него, как за удочку рыбак, притянула к себе, подвинула к краю и властно приказала:

— Входи!

Боря и вошёл, чем вызвал новый вскрик, в котором сочеталось удивление, восторг обилие эмоций. Пришлось лишь пустить руки в ход, подвинув даму к краю стола. А затем придерживаться за неё и удерживать её на месте одновременно, в зависимости от амплитуды. Пальцы впились в худые ноги и бритый наголо лобок блестел, отражая на влажной коже свет лампы над головой.

Марина держалась за небольшую грудь и теребила соски между парой пальцев, словно ей не хватало ощущений. Но это было наглой ложью. Просто как зависимый от удовольствия наркоман, она повышала планку, требуя для тела всё больше и больше ощущений. Боря и выдавал их как мог, порой поглядывая на пирсинг в её пупке и на идеальный маникюр.

«Похоже, не зря свозил к мастеру», — подсказал внутренний голос и тут же спросил: «Но видишь ли ты её матерью своих детей?»

Подобной подлянки Боря не ожидал. И тут же начал кончать. Процесс этот растянулся в минуту-другую. Сначала он расстрелял её изнутри очередью, потом сбрызнул на почти плоский, ещё и напряжённый животик, испачкав и торчащую блестяшку, а затем член оказался во рту Зины.

Боря даже моргнул, не веря глазам своим. Но зрение не соврало. Пышка уже немного остыла, и словно набираясь жара, присела на колени, всасывая губами остатки. Можно ли было назвать их солёными, сладкими или любыми другим, сантехник не знал. Но губы чавкали с наслаждением. Зина явно давала понять, что готова высосать его всего, если будет такая возможность.

Все три сердца в радиусе метра стучали быстро-быстро. И ноги ослабли у многих. Боря вдруг понял, что немного устал и не против присесть передохнуть. Зина с тоской в глазах отпустила его, как кучер удила.

— Так, девчонки, перерыв, — заявил Боря и все трое вернулись к столу.

Разве что Марина укуталась в полотенце от груди до бедер, сам он накинул полотенце на бёдра, а вот Зина и не думала прикрываться. Она даже села на лавочку, широко раздвинув ноги, словно говорила окружающему миру — «смотри, у меня был секс! Прямо вот тут!»

Остатки вина из вскрытой бутылки разлились по двум бокалам. Зина подставила руку и лишь показала, что не против допить коньяк. Однако, это не помешало ей открыть вторую бутылку вина.

На этот раз Боря успел заметить в деталях процесс срезания горлышка, но объяснить его так и не смог. Если своими руками, то просто мощная рука тыльной стороной ладони херакнула по крышке так, что горлышко отвалилось вместе с ним.

«Наверняка, она может и о голову», — тут же заметил внутренний голос.

Боря невольно зааплодировал, поддаваясь дымке в голове. Восторг в нём был не прикрытый. Если такую силу поместили в обычную русскую бабу, значит это кому-то нужно.

«Такая наверняка легко бы сошлась со Стасяном», — тут же добавил внутренний голос: «Так и представляю, как они оба гантели гнут наперегонки на крылечке после того, как коней подкуют, хотят они того или нет никаких коней в деревне».

Шутка показалась забавной. Боря улыбнулся. Марина улыбнулась в ответ, словно он сделал это ей. Пригубив бокал и подскочив, она заявила, что идёт в душ.

Боря кивнул, и они с Зиной остались наедине. Плечо больше не болело, как будто исцелили прикосновением. Но что-то пошло не так и Зину потянуло на откровения. Она вдруг допила залпом коньяк, занюхала его плечом и выпалила:

— А я же, Боря, думала, так и не смогу найти мужика никогда.

— Как это? — не понял Глобальный, вино смакуя.

Чего их искать? Вон на улице шляются. Подходи и бери.

— Так меня как в юности конь трахнул, я с тех пор ни с одним мужиком и не могла… ощутить всё.

Боря как пил вино, так вино из него и полилось. Подскочив, сам не понял, как в душе рядом с Мариной оказался. А та мылится мочалкой, главное, и подмигивает:

— О, уже соскучился? Ну… заходи, — говорит она, и наклонилась за мочалкой упавшей.

Боря уже слышал эту фразу сегодня. Грудь ещё так в плечо тыкается щекотно, активирует что-то внутреннее. И это внутреннее лишь дополнилось, наполнилось, а потом и переполнилось, когда зад Марина отклячила, чтобы точно с первого раза мочалку поднять.

Глобального просить дважды не нужно. Плюнул на руку, смазал и сунул. Вошёл — то есть, как и просили.

Тут Марина и поняла, что сбил прицел сантехник во хмелю. Целился, может, и куда нужно. А попал куда не стоит, мыльной пеной сбитой. Но то ли от неожиданности, то ли от постоянного ношения пробок анальных, это отверстие сразу вторжение приняло. Вошёл Боря довольно глубоко, чтобы краснеть или кричать.

Марина только разогнулась немного, и с удивлением поняла, что не больно. И настолько не больно, словно тоже ей конь на водопое поймал.

А Боря удивился, что второй раз сразу всё как надо пошло. И не особо замечал в пару душевой кабинке, что не то отверстие. Главное, что тяга есть. А там, где тяга, там подъём, вдохновение, эрекция даже.

Упёрся ногами в пол прорезиненный Боря, руками для верности в стенки душа расщепился, и двигает себе, балуется. А Марина чует, что любовь в неё пошла. Прямо накачивает кто-то её изнутри, расширяет. И чем дольше, тем глубже.

Тут то она и осознала, что одно дело, когда холодное, жёсткое и мелкое в жопу лезет, и совсем другое, когда тёплое, твёрдое, и достаточно упругое внедряется!

Кайфы накрыли Марину мгновенно. Именно во множественном числе, когда один большой кайф на множество мелких разделили. И они со всех сторон в голову лезут, пока что-то изнутри стенку с другой стороны натирает. И нет, чтобы отстраниться от этого, так она только глубже насаживается. И навстречу тыкается.

Любви много не бывает. А пошлости — тем более.

Чем бы это всё закончилось, никто точно сказать не может, но Зина вдруг закричала:

— Ага! И ты тела моего хочешь?

Боря как был в Марине, так и остался. С перепугу заклинил клапан, надёжно перекрыв вход и выход. Так вместе паровозиком и выскочили из душа, в прихожую ворвались, шаг в шаг вступая. Синхронизация неожиданная случилась.

А там дверь открытая, ветер дует. Бита зашёл и с порога осоловелыми глазами на массажистку смотрит над Князем рядом с лавочкой. Затем на Борю посмотрел, что из-за головы Марину выглядывает. А после снова на Князя, укрытого простынёй с головой.

Покачал головой Бита, поморгал как следует, даже зажмурился. Но нет, образ не пропал.

Застыл, бескозырку маленькую в руках только держит, смял в один момент. Вроде и сказать что-то хочет, а не может слов подобрать.

Рот открывает, всё на Князя смотрит, а руки того на груди сложены, что скрывает дыхание и простынь на лице укрыта. За край той простыни Зина только взялась и ногу над головой ему занесла. Мол, какая женщина не мечтает спящему на лицо сесть, чтобы точно попасть?

— Да вы охуели! — возмутился незваный гость. — Князя порешили и оргию устроили? Ещё и над телом… надругаетесь?

Боря тут же головой покачал. Но крыть нечем — надругается. Только над другим. И не надо ругаться. Марина сама в плен взяла.

«А Зина то ли вкус ебли прочуяла», — добавил внутренний голос: «то ли на очередь встала в ночном разврате».

На лице так и написано, что замыслы у неё на мужика. Не на одного, так на другого. Зина, устав ногу держать, так на Князя лицо и опустилась. Тот глаза и открыл. А под простынёй свет преломлен. И рыжая мохна в лицо тычется. А соскочить нельзя. Ляхи обхватили, сжали. И пускать не собираются.

— Чё, суки! — закричал тут же Князь, протрезвев в момент перед верной смертью. — Голыми руками не взяли, так под пресс решили пустить?!

И кричит ещё грозно так, вибрирует щеками. Зина это дело сразу прочуяла и поближе только присела, чтобы наверняка. Забубнил тут же Князь, забулькал. А ей приятно.

Прервать Зину на полпути сейчас означала ровно то же, что быка остановить перед красной тряпкой. Елозит только. А внизу булькает, барахтается, но выбраться не может. Удобно управлять мужчиной, когда между ног валяется.

Бита, как стоял с бескозыркой в руках, так и перекрестился. Заметив тот атрибут для Шаца важный, Боря вдруг понял, что с собакой не ладно. Возможно даже — всё, нет никакой собаки.

— Ты что же, Боцмана на мясо пустил?! — вскричал и он и так мощно дёрнулся морду бить, что пробкой вылетел из предыдущего места пребывания.

Марина уже несколько привыкла, что мужчина её крепко поддерживает. Даже закупоривает. И когда та поддержка вдруг прекратилась, выдала такую автоматную очередь, что Бита на рефлексах от жизни полубандитской на пол рухнул, и голову бескозыркой прикрыл. Ногой даже дверь невольно толкнул. Та и распахнулась наружу.

Боцман тут же заскочил в баню и в бескозырку свою вцепился, а попутно, чтобы совсем обидно было, принялся Биту в хвост и гриву охаживать. Собачье-рефлекторным-сгибательным.

Всё-таки плохая идея — кобеля в самом расцвете сил дома долго держать.

Боря застыл, поражённый картиной. Может Шац в крупу виагры подсыпал, а он и не знает?

Метнулась обратно в душ Марина, как бы чего не вышло.

Заржала в голос Зина, ногу подняла.

Закашлялся, вновь набирая в лёгкие воздух Князь, как утопленник после реанимации.

Бита получил в ухо подарочек и тут же прикрылся, отдавая трофей.

На фоне всего этого на втором этаже со скрипом открылась дверь. Все подняли головы наверх, включая Боцмана. А там сонный Лапоть, глядя на эту картину, почти философски заявил:

— Весело у вас тут… Повторим?

На что Князь освобождённо откинул скатерть и заявил:

— Не знаю, как вы, но похоже у меня появился новый фетиш.

Теперь в один голос заржали уже все, включая Марину в душе. Но под конец мероприятия она на всякий случай предпочитала больше не присаживаться. Но это никого не смущало.

Под утро миром разошлись. Хорошее всё-таки мероприятие — в бане париться. Главное меру знать и компанию выбирать подходящую.