Тот самый сантехник 6

Глава 28 — По усам текло?

Во второй половине января работа пошла как по маслу. Трудись, суетись, зарабатывай, но свадьбу Христины Мергенштольц и Арсена Кишинидзе Глобальный игнорировать не мог. А за этот отгул даже обещал начальнице «полное прощение». Аглая отпустила, даже добавив в конверт от себя.

Девчонки в посёлке давно познакомились с мигрировавшей обратно в Россию немкой с русскими корнями и до того сдружились на девичнике, что свадебные мероприятия начались именно с дома Киры, так как в новой квартире молодожёнов ещё делали ремонт и по цементу со штукатуркой никто бродить не желал.

Тогда-то Боря и узнал, что грузинские свадебные традиции начинаются с «мачанклобы». То есть, сватовства. Члены семьи и друзья помогают организовать встречи для предполагаемых пар. О количестве таких встреч в бывшем доме Князя можно было лишь гадать. Для него это было лишней информацией.

Но Кишинидзе рассказал по телефону, что следующим шагом после таких встреч была некая «нишноба». Помолвка, которая как раз и завершается самой свадебной церемонией «корцили».

Церемония помолвки заключалась в том, что жених собирал приличный куль подарков и вместе с родителями отправлялся в дом невесты. Семья невесты встречала его богатым столом и хорошим вином, за поставку которого отвечала Зина в доме принимающей стороны. Но пить вино без меры было ещё нельзя, как и допивать раньше времени. Гости скорее произносили тосты, пригубляли, присматривались и знакомились, чем устраивали застолье.

Через некоторое время завершился ещё один древний ритуал — обручение. На нём жених преподнёс будущей жене обручальное ожерелье. Примечательно, что это было не кольцо из магазина, а важная семейная реликвия, что передавалась из поколения в поколения. Большая удача, когда кольцо не приходилось подгонять под новый размер. Ещё гости преподнесли жениху и невесте много подарков, в том числе разные красивые букеты цветов, традиционные грузинские алкогольные напитки и специи. А когда все традиции и обряды обручения были соблюдены, родители и Зина приступили к обсуждению финансовых и организационных вопросов.

С этим было всё просто. По традиции, все расходы по свадьбе и мероприятиям оплачивала сторона жениха. Учитывая доходы и расходы Кишинидзе, можно было смело сказать, что женится он навсегда.

Но это всё уже предыстория. И лишь на саму «корцили» Боря и отпросился, сменив рабочий комбез с рулеткой на костюм-тройку, пиджак и платочек в кармашке.

Глядя на толпу людей у «дома невесты», Глобальный быстро понял, первое правило грузинской свадьбы — это обилие приглашённых гостей.

— Ничего себе народу, Арсен, — присвистнул сантехник, не зная, когда толком вручать конверт с деньгами.

«Сразу или в процессе?» — прикинул внутренний голос.

— Это ещё что, — поприветствовал его на крыльце Кишинидзе. — Когда мой брат в Грузии женился, гостей было ровно триста, чтобы смешнее звучало, когда переспрашивали. Даже на улице столы ставили. Ни в один ресторан все не влезли. А это пришли лишь те, кто просочились через границу, летая через третьи страны.

— А что, прямо все-все приходят? Никто не болеет? Не отказывается?

— Конечно, все! — воскликнул жених. — Отказаться прийти на свадьбу невозможно. Так как это большая обида для приглашающей стороны. Бывает даже, что с неё начинается многолетняя вражда двух семей. Мало ли в какой коме лежишь. Будь добр, выходи, потанцуй, вина попей и обратно себе ложись. Кто ж против?

Боря усмехнулся. Жених был явно в хорошем настроении. Но тут же посуровел на минутку и понизил голос:

— Кстати, свидетель и свидетельница не должны состоять в романтических отношениях друг с другом. Так что Борь, на Снежану плотоядно не смотри. Женщина, конечно, горячая. Но… ты меня понял! Ни-ни.

— Снежана свидетельница? — удивился Боря, разглядев среди прочих свою первую женщину, которая научила всему, только повторять это уже не хотелось.

«Годы не те, аппетит пропал», — прикинул внутренний голос.

Для Бориса было открытием, что Снежана оказалась хорошей подругой Зины. Тема шла даже насчёт далёких родственников, но в эти дебри предпочёл не лезть.

«Как тесен мир!» — воскликнул внутренний голос.

И для успокоения жениха Боря тут же пообещал, что даже намёка на интим не будет.

«Нечего свадьбу портить».

— У остальных подруг невесты по идее ещё траур не закончился, — прошептал жених. — Но мы этот момент упустим для гостей. Семьи дали добро на свадьбу и ладно. Мы звонили по видеосвязи в Берлин, всё в порядке. Там бокал минералки за нас подняли под свечами и довольны. И кстати, ты уже пропустил выкуп невесты… немного опоздал.

— А как же похищение невесты? — прикинул Боря, разглядывая саму невесту пока лишь издалека на втором этаже.

Она стояла в бежевом красивом подвенечном платье под курткой, готовая спуститься. А вот шапке Кристина не сдавалась и предпочитала пышную причёску. На голове было много всего и сразу. А как это точно называлось, история умалчивает и никто не спросит. Возможно, там был даже утеплитель.

«Ладно, в такие дни отитом по умолчанию не болеют», — заметил внутренний голос: «Это же точно не пенопласт торчит?»

— Какое похищение? В двадцать первом веке живём! — шикнул на него жених, разгоняя бредовые мысли. — Я всё-таки мент. И мы — православные.

— Ты же понт, — уточнил Боря.

— В смысле?

— Ну, полицейский.

— Не, ну так-то я «участь», получается, — улыбнулся Кишинидзе и завёл его в зал.

Попутно рассказал, что по красивому грузинскому обычаю жених, при входе невесты в их будущий дом, поднимается на крышу и выпускает на волю белую птицу. Но белых голубей не нашли. Так что в клетке ждали своего часа подкрашенные с баллончика сизые голуби.

Лебедей, мол, в январе в Сибири не достать.

— А из Великобритании не заказать. Всё Карлу от матушки в наследство перешло.

— Так он же Чарльз. И при чём тут лебеди?

— Так они там все короне принадлежат… Вот нам и не хватает.

Боря прыснул. Жених был в ударе. Шутил, веселился.

Со второго этажа спустилась невеста и Зина поднесла молодожёнам свадебный бокал с вином, прибыв с кухни. Первым из него отпил жених, затем положил в него обручальное кольцо и передал бокал невесте. Русифицированная Кристина также отпила из бокала. После чего Кишинидзе допил, достал кольцо губами и официально вручил его своей избраннице, произнося слова верности и любви.

Затем начался «торжественный осмотр» невестой дома жениха, где ей предстояло стать хозяйкой. В сопровождении свидетелей и гостей они молодожёны на пару разбили красивую тарелку «на счастье», родственники Кишинидзе разбросали зёрна злаков по углам дома, а молодым поднесли деревянные украшения — «чирагдани», олицетворяющие «древо жизни».

Во время обхода дома невеста прикоснулась к котлу, который поставили рядом с камином. Он был символом домашнего очага. Они на пару обошли трижды вокруг горшка с маслом, чтобы в доме всегда был достаток.

Затем все повалили на улицу. И тут Боря понял, что у грузин принято устраивать свадебное шествие по улицам, даже не смотря на крещенские морозы. Раз уж приспичило жениться в январе — терпи.

Дойдя до конца улицы, молодожёны первыми спрятались в длинном свадебном лимузине и все гости, рассевшись по автомобилям, поехали за ними вслед. Боря сел за руль внедорожника, забрал Киру, Лесю и Снежану. Зина с пакетами с заминкой повозилась у багажника и села последней, заняв место на переднем пассажирском.

Нагнав свадебный кортеж уже у города, они с улыбкой наблюдали, как задубевшие, но счастливые жених и невеста машут прохожим через люк в крыше лимузина, а гости и члены семьи следуют за ними бесконечным потоком свадебного кортежа. Гудки и крики радости были слышны на километры окрест. Не отказал себе возможности побибикать и Боря в центре города.

По грузинским традициям молодожены должны обвенчаться в церкви. И весь картеж вскоре остановился у православного храма. Этот ритуал был обязателен, так как молодожёны прежде принесли клятву верности друг другу перед Господом. И лишь получив благословение церкви, можно было отправляться в ЗАГС для юридической записи.

Но ещё выходя из храма, Боре вручили кинжал. И он не мог отказать себе в участии создать арку из кинжалов с друзьями Кишинидзе. Среди прочих стоял капитан Сомов и майор Хромов, только в форме. Службу никто не отменял. Вырвались на часок из отделения.

Было что-то символичное в том, что вновь русифицированная немка и официальный русский грузин идут под острыми кинжалами на фоне православного храма. Всё заранее согласовано, и никто не против, когда за ритуал оплачено в храмовую кассу. А от людей рядом Боря узнал, что такая арка считается символом защиты молодой семьи и негласным обещанием участников обряда всегда прийти на помощь.

«Кишка ровный парень, поддержим, не вопрос», — заявил внутренний голос и очень пожалел, что кинжал на память не подарили.

Впрочем, документов на это холодное оружие тоже ни у кого не было. Возможно, для этого рядом и страховали люди в форме.

Далее молодожены отправилась в ЗАГС, заслушав марш Мендельсона, где зарегистрировали брак и двое официально стали мужем и женой.

На выходе выпустили очумевших от новой раскраски голубей, чтобы дома до возвращения не держать. И теперь молодожёнов обсыпали уже рисом. Горсти кидали Кира, Зина, Леся, Снежана и прочая сторона невесты.

«Так, на удачу», — прикинул внутренний голос: «Не каждый день всё-таки по нескольку миллионов кредита на свадьбу берут люди. Надеюсь, квартира не в ипотеку приоберталась».

Все порядком замёрзнув, отправились в ресторан. С двойственным чувством Боря приехал на последующее мероприятие в «Печень на вылет». Заведение было заказано на сутки. Свадебная «супра» продолжится до утра, а иногда и весь следующий день.

Кишинидзе уже намекал, что грузины шутливо соревнуются между собой, чья семья продержится на супре дольше. Пить и есть здесь можно до тех пор, пока последний гость не покинет стол. Не хватит на сутки, продлят.

От обилия гостей у Бори от сердца отлегло. Их количество словно умножилось, когда собрались в банкетном зале.

«Не будет же тебя Шаман у всех на глазах убивать», — прикинул внутренний голос и Боря немного расслабился.

Официально пока не наливали, но Сомов с Хромовым предложили по коньячку, оставшись у ЗАГС ждать такси. Пришлось отказать, так как был за рулём. Но теперь многообещающая говорящая вывеска на ресторане говорила, что пить они будут много. Знакомиться с каждым гостем лично было бессмысленно, а вот пить — можно. А там либо он на грузинский перейдёт, либо они на русский. А ещё можно петь или мычать в такт. Так и достигнут взаимопонимания.

В банкетном зале оказалось пять столов, по двадцать человек на каждый стол. У центрального стола стоял главный тамада в национальном грузинском костюме. У четырёх других столов поперёк были тоже назначены свои тамады, чтобы гости не скучали и не прислушивались к одному лишь.

«Не так-то просто успокоить всю сотню», — прикинул Боря, пробираясь к главному столу с Кирой, Зиной, Снежаной и Лесей.

Девушки расселись по левую сторону от невесты, сам Глобальный сел по правую от Кишинидзе, так как гордо носил ленточку «свидетель».

Главный тамада, убедившись, что все расселись по местам, тут же предложил первый тост за молодоженов. В дальнейшем считая тосты, Боря дошёл до семнадцати. Они звучали в такой последовательности после традиционного-приветственного «за молодых».

Это были тосты с «упоминанием Господа», «тост мира», «тост за сборище», «тост за страну, Родину» (где каждый выпил за что-то своё), тост с «поминовением погибших», «тост за будущее, завтра, детей», «тост родителей», «тост домохозяек, женщин», «тост кузенов», «большой семейный тост», «тост друзей», «тост любви», «тост предков», «тост за церковь, христианство, веру, закон», «тост грузинских традиций и обычаев», «тост за прекрасные воспоминания», «тост Сакартано», «тост за всех святых».

А подливали по полному бокалу и стопке. Спасало лишь, что речи произносили долго, ответственно, и в перерывах можно было как следует покушать.

Но свадьба состояла не только из тостов и застолья. Скучать было некогда. Песни, пляски, звон тарелок. Тамаду можно было ждать с его официальными тостами, а можно было добавлять от себя, «от души для молодых».

В одну из таких возможностей Боря и вручил внушительный конверт жениху лично в руки, так как подписать забыл, а поздравительную открытку купить забыл, как водится. Кишинидзе заглянул украдкой, а когда по лицу гости прочитали многое, тарелка свидетеля пустой быть не могла по определению, а фужер пустым.

Постоянно звучало «давай, давай ещё!». И следом за вином последовал коньяк. Под традиционные грузинские блюда из долмы, супа для бодрости, сыра и фруктов под закуску уходило всё. И если бы не танцы, развезло бы ещё в первые часы. А там, где танцы, там и конкурсы. И веселье, веселье, веселье!

Боря вдруг понял, что стоит на улице без шапки, но в чьей-то куртке. Кишинидзе качался, пытался прикурить, но был уже настолько пьян, что подкурил сигарету с фильтра. Поморщился:

— Не люблю иностранные!

Боря кивнул, похлопал по карманам и протянул ему сигару, которую выудил из внутреннего кармана. Они прикурили, затянулись по разу, закашлялись и рассмеялись, выбросили её в урну. Придерживаясь друг за друга, обоим казалось, что до десерта уже не доживут.

— Боже, дай мне силы. Уж больно быстрый старт на нервной почве, — пробормотал Кишинидзе

— Держись, братан. Я тебе тоже… поддержу, — пообещал Боря и вновь повёл жениха на зов зала.

Их кухни выкатили большой свадебный торт, который пекли на заказ. За спец доставкой отправлялся в пекарню сам владелец заведения. И теперь по этому случаю Шаман впервые показался на глаза людям.

Они переглянулись с Борей. Шаман кивнул в сторону, показывая на крыльцо.

Глобальный кивнул в ответ. Сейчас, мол, выйду. В первую очередь — торжество.

Жених и невеста разрезали торт одновременно вместе, держа в руках один нож на двоих. Кишинидзе подставил тарелку, переложил и не сговариваясь с женой, вручил кусок Глобальному, что означало одно — самый почётный гость торжества. Все зааплодировали. Боря, растроганный вниманием, оглянулся. За столом были все, кроме Зины. Выскочила куда-то. Припомнил, что в его куртке. В которой были ключи и бумажник с купюрами.

«Заплатить бы за первый кусок», — прикинул внутренний голос, но оказалось, что этот кусок не покупают, а лишь принимают в знак уважения, за его присутствие.

Боря взял ложку, попробовал и заявил:

— Потрясающе…

Вновь аплодисменты. Куда-то шмыгнула из-за стола Леся. После чего продолжилась музыка. Боря вновь окунулся в ощущения праздника. Ведь грузинская застольная традиция, это ещё и исполнительское искусство. Поэтические декламации сменяли тосты, раздавались грузинские и русские народные песни, а танцы в середине зала словно и не прекращались.

При этом сам процесс празднования за столом вызывал у сантехника чувство взаимного уважения, равноправия, достоинства. Всё это под «алаверды» — право произнести тост, которым награждали то одного, то другую, то третьего тамада и его помощники среди гостей мероприятия. И они в буквальном смысле передавали друг другу хлебный тост, намазывая его для соседа. Таким образом высказаться должен был каждый. А каждый заранее готовился. Потому эти высказывания были пропитаны стихами, воспоминаниями, юмором, рассуждениями.

Окунувшись в эту атмосферу, Боря не сразу вспомнил, что его звали на разговор. Когда же вышел на крыльцо, на этот раз в национальной одежде с плеча тамады, Шаман лежал лицом вниз на крыльце. Под телом собралась алая лужа. Дырка в лёгком со спины казалась чем-то нереальным. Он бы больше поверил в три бычка, которые выкурил бывший владелец заведения, пока его ждал.

Боря посмотрел в сторону своего автомобиля, что стоял под фонарём у забора. Там Леся сбила с ног Зину и теперь выкручивала ей руки, надевая наручники. Не понимая в чём дело, Глобальный подошёл поближе. И увидел снайперскую винтовку с прибором ночного виденья, которая валялась рядом с обезоруженной. Рядом подхватил ветер большой подарочный пакет, в котором то оружие и транспортировали.

Если до этого момента Боря едва шёл и ловил вертолёты, то в этот момент от большой дозы адреналина мир сфокусировался, стал чётким. А мозг заработал на сверхскоростях. Всё сразу сошлось: его слова о Шамане, следы у дома Битина, схрон, возня с пакетами у багажника, позаимствованная куртка с ключами от автомобиля.

«Она просто отключила сигнализацию, достала оружие, а затем выждав момент, спустила крючок», — сказал внутренний голос.

— Зина, зачем? — тупо прошептал Боря, хотя знал ответ.

— Я должна была… за Князя, — ответила бывшая массажистка, а вскоре фигурант дела со сроком от шести до пятнадцати лет.

С большим удивлением он перевёл взгляд на Лесю. Василькова не только скрутила снайпера как будто каждый день этим занималась, не дав ей уйти, но и вызвала подкрепление с одной тревожной кнопки на телефоне.

Вскоре к ресторану примчалось сразу несколько служебных автомобилей с мигалками.

— Почему… сейчас? — спросил Глобальный у Зины, сходив в гардероб и поменявшись с ней одеждой обратно, пока была возможность вернуть куртку.

«Только бы сотрудничество не приплели», — предостерёг внутренний голос.

Предстояло дать немало пояснений по этому поводу. Но больше Зина ничего не ответила ни ему, ни следствию.

Уже стоя с трезвым как стёклышко Кишинидзе на крыльце, где старательные сотрудники замыли кровь, Боря узнал, что при Шамане оказался Макаров с полной обоймой.

«Так на какую беседу он нас звал?» — прикинул внутренний голос.

Ответов Боря не знал.

«Бог ему судья», — добавил внутренний голос, когда собравшиеся на улице гости смотрели, как увозят тело.

Он не мог поделиться своими соображениями ни с Кишинидзе, ни с кем-нибудь ещё из присутствующих. В принципе, он готов был к смерти. Под градусом страх притупился. Да и разговор наверняка предстоял не лёгкий. Его могли убить где-то рядом, забрать тело и увести подальше. Гости бы схватились не сразу. За аплодисментами и музыкой даже выстрела не расслышали. Так что большой вопрос, плохо ли поступила Зина или спасла ему жизнь. Но он точно знал, что Шаман пренебрёг предостережением Тракториста и вновь взялся за старое.

Свадьба была испорчена. Ревела в голос Кристина, что примета плохая. Не отставала от неё и Кира, что лишилась последнего близкого человека. Снежана обещала набить морду за Зину всем людям в форме и уже тамаде пришлось её удерживать, чтобы глупостей не натворила.

И только Леся Василькова стояла, вытянувшись по струнке. С румянцем на щеках, с лёгкой улыбкой, она в подробностях отчитывалась подполковнику Вишенке об успешном задержании и окончательном закрытии дела с оборотом оружия в посёлке Жёлтое золото.

— Далеко пойдёт, — задумчиво произнёс Кишинидзе, глядя как уезжает полиция, скорая помощь и разъезжаются большинство гостей. В этот момент с ним и женой останутся только действительно самые близкие…

Конечно, никто уже не обратил внимание на белую бумажку среди снега, которая вылетела из куртки Шамана. Это были счета с долгами по ресторану.

Глядя с каким почётом принимают «дона Бориса» на свадьбе, Шаман не только сам лично отправился за тортом, чтобы зацепиться языком с высоким гостем, но и хотел предложить ему приобрести ресторан с большой скидкой.

«Диаспоре в этом городе ловить было больше нечего после смерти Князева», — так и не прозвучали давно заготовленные слова.

И то, что никто и не думал покушаться на сантехника, Боря так и не узнал. Для него этот кусок жизни Шамана закончился под другим углом зрения, как часто бывает по жизни, когда все заранее составляют своё мнение…

Всё могло закончиться совсем скверно для свадебной церемонии, но глядя на так и не початые ящики с вином, коньяком, шампанским и водкой в углу, Боря взял в руки рог, наполнил вином, вышел на середину помещения и сказал свой лучший в жизни тост.

Он был о жизни и смерти, о дружбе и верности, о причинах и последствиях. А закончив эффектным «и чё теперь-то?», он осушил рог с вином до дна.

— Мало того, что хорошо сказал, показал ещё лучше, — похвалил тамада и повторил манёвр. За ним Кишинидзе. Впоследствии — каждый мужчина на свадьбе.

— И вообще, меньше народу — больше кислороду, — сказала по этому поводу Снежана и первой повторила за мужиками. Дамы не остались в стороне… Последние гости покинули «Печень навылет» лишь двое суток спустя. А на третьи сутки помещение выставили на продажу.

Вместе с платой по счетам, Кишинидзе невольно спонсировал обратный перелёт гостям из Ближней Азии на Родину и в дальнейшем получая капитана, не переставал убеждать всех коллег-сотрудников, что это он одной своей свадьбой разрядил криминогенную обстановку в городе на целый квартал, а то и весь год вперёд.

Мужики посмеивались. Мужики не верили. Но каждый погулявший на той свадьбе мог сказать одно — Боря снял проклятье. Ведь всю дальнейшую жизнь Арсен и Кристина Кишинидзе жили душа в душу. И Бориса Глобального поминали на каждом её юбилее.

Зина же, получив срок, довольно быстро заслужила авторитет на зоне. Но сидеть от звонка до звонка она не собиралась и закидывала министерства требованиями перевести её «в место погорячее». Но это уже совсем другая история.