Товарищ комбат

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Послевоенные годы пролетели незаметно, словно растаяли в дыму походных костров. Герой Советского Союза полковник Губкин отслужил в рядах Советской Армии двадцать пять календарных лет.

После он работал в центральном аппарате одного из союзных министерств промышленности. Губкину уже перевалило за шестьдесят. Давно закончилась вторая мировая война, а боль старых ран все еще напоминает ему о пережитом. Осколок от тяжелого снаряда, изготовленного на одном из заводов Рура или Силезии, надолго притаившись в теле героя, в конце концов заявил о себе тяжелой болезнью — инфарктом. И лишь благодаря заботе и труду людей в белых халатах, не раз уже спасавших Георгия Никитовича, Губкин снова в строю. Хотя на письма однополчан он отвечает: «Нахожусь на заслуженном отдыхе и покое!..» — покой ему только снится. Он по-прежнему очень занят: выступает по радио, телевидению, перед молодежью Москвы и тех населенных пунктов, которые он освобождал, где прошла его боевая юность.

Георгий Никитович не только неутомимо работает, но и интересно проводит свободное время, он частый гость в Литве; пригласили его и в Кудиркос — Науместис на празднование тридцатилетия победы над немецко-фашистскими захватчиками, где произошло много встреч, но одна из них была особенно трогательной.

— Товарищ комбат, вы не узнали меня? — спросила высокая миловидная блондинка.

— Где же я мог вас видеть? — удивленно переспросил Губкин.

«Товарищ комбат!» — так обращались к нему только на войне. Были в его батальоне женщины — санинструкторы и снайперы. Но слишком много прошло времени, чтобы угадать в этой чуть полноватой женщине ту маленькую девчушку. Тридцать лет — срок немалый. Правда, слишком уж молодо она выглядит…

— Не вспомнили, товарищ полковник? — с сияющей улыбкой нарушила молчание женщина.

— Нет, мне кажется, вы обознались!

— Сауле я, Сауле! Та самая девочка, которой вы спасли жизнь!

В один миг все восстановилось в памяти: горящий сарай с людьми, выстрелы вдали и он, Губкин, с крошкой на руках бежит к своим…

— Да, узнать невозможно. И видел-то я вас ночью. Чем же вы теперь занимаетесь, дорогая крестница? — взволнованно спросил он.

— Учительствую в науместисской средней школе. Одному из наших пионерских отрядов присвоено ваше имя.

— И как же вам учительствуется?

— Хорошо. В нашей школе создан интернациональный клуб «Цветок дружбы». Клуб ведет воспитательно-патриотическую работу. В сентябре занятия в школе начинаются минутой молчания в честь светлой памяти советских воинов, погибших за нашу свободу в борьбе с фашистскими захватчиками. Ученики ухаживают за могилами советских воинов. У нас побывали родные тех, кто здесь похоронен. Мы поддерживаем связь о ветеранами войны, нашими освободителями.

— Благородное дело делаете, воспитывая Отчизне молодое племя! Молодчина, крестница!..

Совсем недавно Губкин снова побывал в тех местах по приглашению правительства Литвы. Он даже не представлял, какая встреча еще ожидает его. Случайно стало известно, что в Науместисе живет семья бывшего начальника погранкомендатуры капитана Бедина, с которым служил брат Василий. Георгий Никитович обрадовался этой вести и разыскал жену пограничника.

Полина Ивановна Бедина рассказала ему о пережитой трагедии фашистской оккупации. Если бы им не помогли литовцы, то гитлеровцы расстреляли бы всю их семью. Под чужими фамилиями их угнали в рабство в Германию. И только после разгрома немецко-фашистских войск им удалось вернуться в родной Науместис. Полина Ивановна на его вопрос с сожалением ответила, что ничего не знает о судьбе старшего лейтенанта Василия Губкина и его дочери.

Георгий Никитович показал Полине Ивановне семейную фотографию Алевтины Петровны — жены брата Василия — с приемной дочерью Галиной, ее мужем и двумя сыновьями и фотографию своего сына Юры, который, окончив морское училище, находился в дальнем плавании.

В Литве Губкину было поручено произвести перезахоронение солдат и офицеров батальона в Кудиркосе — Науместисе.

Из Калининграда в распоряжение полковника Губкина прибыл мотострелковый взвод на новеньких автомашинах. Солдаты были одеты с иголочки и похожи на его бойцов, только ростом повыше, все как на подбор. Он поймал себя на мысли, что с ними пожизненно связан одной судьбой и теперь скучает без них.

Командир взвода, молодой офицер в полевой форме, молодцевато скомандовал «Смирно» и, приложив руку к головному убору, строевым шагом пошел навстречу полковнику Губкину.

Губкин, приняв рапорт, поздоровался: «Здравствуйте, товарищи!» В ответ по опушке леса прокатилось: «Здравия желаем, товарищ полковник!» Это был тот самый лес, который Губкин в юности спас от гитлеровских извергов. Все здесь было, как в сорок четвертом году, — и лес, и поля, только вместо блиндажей остались холмики, вместо траншей — полоски. Вдали, на горизонте, словно облако дыма, повисла туча. Так же, как и тогда, парило небо над изумрудом трав. Георгий Никитович ощущал дыхание тепла близкой ему земли. Эхо от слов «Здравия желаем» все еще катилось далеко-далеко по лесу, будто деревья тоже желали ветерану доброго здоровья.