Тренер: молодежка

Глава 9

— Вам куда ехать, товарищ? — спросила меня обаятельная девушка в окошке кассы № 2 Ярославского вокзала.

— Мне бы до Королева доехать, что ближайшее? — повторил я, сложил руки на подоконник кассы, заглянул в окошко и улыбнулся.

— Это который Калининград? — уточнила кассирша, покраснев от внимания симпатичного мужчины.

Я вспомнил, что Королев, один из самых крупных по населению наукоградов России, все еще называется Калининград, по имени видного советского деятеля товарища Калинина. Вспомнив, кивнул — до Калининграда, а потом уточнить решил.

— Мне, если быть точным, до пионерского лагеря «Колосок» на Клязьме добраться надо, не сориентируете?

— Сориентирую, у меня дети в этом замечательном пионерском лагере все прошлое лето провели, — призналась кассирша.

— Дети? В девятнадцать лет? — я подмигнул.

Красоткой кассирша не была, да еще и женатая походу, но мне нравилась, как она реагирует на слова. Вот и сейчас, девушка еще больше раскраснелась.

— Это вам до платформы Тарасовской надо, а там уже спросите.

Я бровь удивленно приподнял. В Тарасовку ехать? Серьезно? Так оттуда рукой подать до базы «Спартака». Вон откуда о пионерском лагере в офисе команды узнали.

— С вас 20 копеек за билет, молодой человек.

Я расплатился, забрал билет, отправившись на платформу. СССР доживал последние дни, но детский лагерь на реке Клязьма все еще назывался пионерским. От Ярославского вокзала до платформы Тарасовская ехать порядка сорока минут пути. Я проковылял к электричке, устроился в полупустом вагоне и всю дорогу в окно залипал, на бесчисленные леса, чередующиеся с внушительными промышленными постройками. Эх, какую же мы все-таки страну профукали на ровном месте! Обидно то как. И ведь в футболе также — раньше если был Спартак, то все 11 футболистов основы советские люди. Сборная Олимпиаду выигрывала, Чемпионат Европы брала. Теперь же никто не хочет давать дорогу собственной молодежи, а половина из основного состава команды — по большей части сомнительные легионеры из ближнего и дальнего зарубежья. Но вот сравниться разве какой-нибудь Промес с Игорем Нетто? Ладно Нетто, сейчас уже таких футболистов нет, но тот же Александр Мостовой — голова, Царь, поле видит, как на собственной ладони, талантище, а ему тренером работать не дают, сидит для газет новости комментирует. Ни футбольному союзу не нужен, ни клубам нашим. Им иностранных тренеров подавай, а наши так — не модно это и не статусно.

С такими мыслями я вышел на платформе Тарасовской. Проголодался, поэтому первым делом купил чебурек у уличных торговок. Как добираться до Тарасовки — знал, а вот где пионерский лагерь «Колосок» без понятия. Решил поинтересоваться «не отходя от кассы» у бабульки, которая пирожками и чебуреками на платформе приторговывала.

— Бабуль, а вы не подскажите случайно, как до лагеря «Колоска» добраться? — спросил, пережевывая хорошо прожаренное мясо.

— Пыонэрский лагерь? — промямлила беззубая старуха в платочке, задумалась. — Это тэбе на 71 автобуса, унучок.

И показала мне на старенький желтый Икарус, в который уже заходил народ. Я поблагодарил бабушку и сдачу с чебурека не взял. Ей копейка нужнее, раз на платформе выпечкой приторговывает. Подошел к автобусу, подготовил деньги за проезд, встал в очередь. На лобовом стекле увидел надпись «Пушкино», что смутило. Мне то ни в какое не Пушкино надо.

— В «Колосок» доедем?

Уточнил у прижимистого мужичка в кепке ленинке, он сидел на корточках возле переднего колеса Икаруса, у открытой водительской двери и смолил Приму без фильтра — явно водитель.

— В Пушкино, а если тебе в «Колосок», то выходишь на Пирогово, оттуда до лагеря рукой подать, не заблудишься, — ответил водила, сплевывая налипший на губы табак.

— Держи за проезд, — сунул водителю деньги. — Подскажешь тогда где выходить, а то я не особо ориентируюсь?

— Что там подсказывать, это следующая остановка.

Водила деньги взял, в карман сунул. И тут я понял, что он меня узнал — прищурился поначалу, потом бросился Приму бычковать о каблук туфля, подпрыгивая на одной ноге.

— Ешкин кот, Иванов Иван! Спартак Москва!

— Угу… — я сконфуженно втянул голову в плечи.

— Блин, мужикам в гараже расскажу, так не поверят, что футболиста настоящего возил на своих дровах! Ща… погодь… — водитель бросился к Икарусу, достал оттуда старую пожелтевшую инструкцию к автобусу, сунул мне. — Распишешься, а? Меня Вася зовут. У нас однажды Семенычу с гаража выпало Динамо водителем возить, а мы ж спартаковцы все! Он тогда в лицо Бышовцу сказал — мол, шансов у тебя в Кубке нет.

— Зашибись история, — кивнул я.

— И прав ведь оказался! Ивань, вот здесь вот распишись, а — Васе…

Я накалякал что-то на обороте инструкции, вернул водиле и подумал о том, как бы свинтить по быстрому в салон, место занять. Это прежний Иванов к вниманию к своей персоне привыкший, автографы, фотографии, туда-сюда, а я то че, стесняюсь. Но водила не отставал.

— Забирай! — это он вернул мне деньги за проезд. — Бесплатно тебя повезу, от одного спартаковца другому помощь! Тем более ты ж травму получил серьезную….

— Спасибо.

— Чего спросить хотел, Ванька, тебе в «Колосок» зачем надо?

— Молодежь к спорту приучить доверили.

— Уу-у, — у водилы лицо вытянулось. Не выдержал, решил докурить свой бычок, запыхтел. — А че за молодежь там в этом году — в курсах хоть?

— В курсах, — я пожал плечами. — Молодые они везде одинаковые.

— Ну вам едрить колотить и задания дают для мастер-классов… — напыщенно фыркнул водитель, но осекся и взглянул на часы — видимо пора отбывать по расписанию. — Ладно, едем, заболтались мы с тобой, а то мне Михалыч люлей вставит, он то за «Топредо» болеет! И если узнает, что я из-за спартача задержался, то вставит вдвойне!

И с этими словами Вася уселся на водительское сиденье Икаруса, еще раз пять поблагодарив меня за автограф, который «я теперь мужикам в гараже похвастаюсь». В салоне Икаруса оказалась как в парильне, хотя окна вон на распашку раскрыты. Примерно половину сидений уже заняты — народ красный, потный, газетами обмахивается. Я прошел в задние ряды, где плюхнулся на потрескавшийся дерматин обивки сиденья, встретившей меня вздыбленным поролоном.

До Пирогово добрались меньше чем за пять минут, деревня, как и говорил водила, оказалась следующей остановкой. Автобус тормознул возле моста, из Икаруса вышел престарелый мужичок, зачапавший в деревню. Я вышел следом.

— Отец, до пионерского лагеря «Колоска» куда идти? — окликнул старика, тот взглянул на меня непонимающим взглядом и пошел себе дальше.

Ясно, я только сейчас заметил на ухе мужичка слуховой аппарат. Помог сориентироваться мой новый знакомый водила Икаруса, отъезжая от остановки, Вася посигналил и махнул рукой вдоль отходящей от моста дороги.

— Тебе туда шуровать! По прямой, не сворачивай.

Уезжая, Вася просигналил ту-ту-ту ту-ту, что переводилось как «Мос-ков-ский Спар-так», ну в смысле я догадался про перевод. Я помахал мужику рукой на прощание и пошел по дороге к лагерю. Идти пришлось порядка километра, дорога подвела к утопающему в зелени заборчику, выкрашенному в скучный болотный цвет, но краска свежая. На ржавой металлической табличке значился адрес, совпавший с адресом из моего направления: «Береговая 31». На месте, значит. Ворота оказались открыты, никакой охраны или чего подобного здесь не было, поэтому я свободно зашел внутрь и, приметив скромное двухэтажное здание из крошащегося кирпича, двинулся к нему, решив, что если искать местное руководство, то только там. По пути огляделся. Судя по тому, что внутри ни души, а сама территория пребывает в относительном порядке, трудную молодежь еще не завезли. Приметил футбольное поле — хорошо утоптанная земля, потрескавшаяся от жары, ворота без сеток, конструктивно совмещенные с баскетбольными щитками… Понятно все. Любопытно, конечно, почему именно это место выбрано базой для будущей команды.

На входной двери здания висела табличка «Пионерский лагерь Колосок». Дверь, как и забор, оказалась свежевыкрашенной, поэтому на ручке висела предупреждающая картонка с надписью «Окрашено». Хорошо, что предупредили, я аккуратно открыл дверь, стараясь не вымазюкаться, зашел внутрь.

Первым и единственным человеком, повстречавшимся в лагере, оказалась уборщица, тщательно выметавшая пол в коридоре. Я на секунду застыл, женщине хоть и было под пятьдесят, но фигурка у нее вполне точеная, спортивная и посмотреть есть на что, «камуфляжный» сарафан, с задачей спрятать прелести не справлялся. Да и женщина так любопытно нагнулась…

— Вам к кому? — она выпрямилась, окинула меня оценивающим взглядом, сдула прядь волос со лба.

— Я по направлению в «Колосок», — ответил, тотчас переводя невинный и немного придурковатый взгляд на настенные часы, которые показывали начало шестого вечера.

— Трудовик? Не пьете? Вредные привычки? Где раньше работали? — тут же по деловому осведомилась она, уперев руки в боки.

— Почти. Физрук я. Молодежь футболу тренировать направили, с Москвы. Но курить не курю, пить бросил, а работать нигде до этого не работал. Впервые устраиваюсь.

Уборщицы всегда слыли любопытными особами, и если хочешь что-то узнать — это сюда, поэтому возражений ее интерес не вызвал. Но когда дама запросила показать ей направление, я малость напрягся, но бумажку все-таки дал. Посмотрит, гляди подскажет куда дальше идти, у меня то в направлении ни номера кабинета, ни фамилии директора. А может у нее такой нестандартный способ познакомиться с мужиками выработан?

— Держите бумаженцию.

Женщина внимательно изучила направление, кивнула несколько раз, а потом отставила свою метлу.

— Идемте, Иван Сергеевич.

— Куда идти?

— Буду вас оформлять. Оганесова Оксана Вадимовна меня зовут, директор пионерского лагеря «Колосок», — представилась она.

Вон оно как. Я, конечно, удивился, что директриса в лагере полы метет, но вида не подал. Прошли на второй этаж, где у Оксаны Вадимовны располагался рабочий кабинет.

— Присаживайтесь, Иван Сергеевич, я сейчас руки быстренько помою и к вам вернусь, — она указала на стул рядом со столом. — Вы извините, что с трудовиком вас перепутала, не можем работника найти второй месяц…

— Бывает, — я коротко пожал плечами в ответ.

Кабинет у директрисы был самый обыкновенный, без излишеств, да и то, что она баба простая и без закидонов по должности — я уже понял, раз сама полы в коридоре подметает. Сел на стул, нога на ногу закинул. Подождал терпеливо когда Оксана Вадимовна вернется. Долго ждать не пришлось, не прошло и минуты, как директриса зашла в кабинет, вытирая руки вафельным полотенцем.

— Ну что Иван Сергеевич, вас значит направили к нам из общества «Спартак». Помню, мне по вам вчера вечером из Москвы звонили… — она снова, теперь внимательно изучила направление, а потом посмотрела на меня, опустив на переносицу очки в роговой оправе. — Вы, если я правильно помню, футболист известный и за сборную Союза играли?

— Было дело, известный, за сборную СССР играл…

— И специфику работы в нашем лагере на текущее лето вам стало быть объяснили тоже?

— А какая специфика может быть? Тренируй себе трудную молодежь с мячиком обращаться, вот и вся специфика, Оксана Вадимовна. Я проинструктирован в отделе кадров и получил заверение, что под выполнение задачи подхожу.

Директриса аж закашлялась.

— Ну вот ваши тоже так говорили по телефону. Мол, Иванов футболист известный, о нем из каждого утюга рассказывают, и он должным авторитетом для ребят обладает. Позвольте я вам сейчас все объясню, послушаете?

— Весь в вашем распоряжении, — я сложил руки на столешницу, показывая, что готов внимательно слушать.

— Вы зря вот так ерничаете, Иван Сергеевич, я спешу вас растроить, что у эти ребят никаких авторитетов в принципе нет, — директриса показала мне руку, на которой волосы дыбом встали. — Вот я вам говорю, а у самой уже мурашки по коже, как представлю чего ожидать. Мне пачками директора интернатов сочувствующие письма шлют, что очень тяжелые подростки в «Колосок» едут.

То, что мне придется работать со сложными детьми — это я знал до того как сюда приехал, предупреждала кадровица. Но уж чего-чего, а трудных подростков никогда не боялся. Поэтому слова директрисы воспринимал спокойно и даже пошутить решил.

— Тяжелые это в смысле весят много, в интернатах кормят хорошо? Так на то и футбол, быстро скинут с боков лишний вес. Спорт и физическая культура творят чудеса, — я приподнял бровь. — Если же вы про то, что у ребят характер трудный, то страшного ничего нет. Сработаемся. В футбольной команде тоже коллектив, знаете ли, не сахар. Представьте пару десятков человек с разными характерами? Так вот их надо одной целью объединить. Не думаю, что здесь специфика работы сильно отличается.

— Вот вам опять шуточки, а я жду с содроганием приезда этих сорвиголов, — она закатила глаза. — Вообще-то, многие из ваших будущих учеников, если вы таки решитесь к нам на работу поступать, на малолетке побывали или из неблагополучных семей. А то, что они в футбол умеют играть, так это ничего не говорит. Знаете для чего они в секции спортивные записываются в своих интернатах?

— И для чего же, просветите?

— Чтобы по стране ездить! Тут соревнования, там…

Она неожиданно для меня достала пачку сигарет, пепельницу на стол поставила и беспардонно закурила. Прямо в кабинете. Детского лагеря. Похоже, что действительно нервничала баба, хотя я никак не мог внять — отчего.

— В общем, благодаря вашему «Спартаку» на этот год наш лагерь «удостоился чести» этих трудных подростков в своих стенах принимать. Не знаю, кому из ваших принадлежит идея реабилитации, — она пожала плечиками, выпуская сигаретный дым и отряхивая с кончика сигареты пепел. — Но вы должны знать, что это все мне жутко не нравится. Вот скажите, какая реабилитация для хулиганов, которые только и знают, что курят, пьют и занимаются, простите, что скажу, беспорядочными половыми связями. Испорченные они, никакая реабилитация не поможет! И в первый же год половина из них снова в тюрьме окажется! Прямо на вашем футбольном поле друг дружку поубивают.

Дальше директриса рассказала чуточку больше подробностей. Выяснилось, что пресловутую реабилитацию поддержали в райкоме комсомола. И если первоначально «команду» планировали собрать из московских интернатов для трудных подростков, то при помощи комсомола, программу расширили на несколько областей центральной части РСФСР. Среди команд провели турнир, на котором и побывали представители «Спартака», а лучших игроков направили в «Колосок».

— Вот мне данные прислали, полюбуйтесь, из 15 человек, семеро бывали на малолетке, у всех есть приводы в милицию, а девятерых не по одному разу задерживали, — директриса вручила мне список с фамилиями.

Я пробежался по списку взглядом, в интересе найти одну единственную фамилию — Сани Колотушки… но найти не нашел. Признаться, настроение малость испортилось, но я не подал виду.

— А вот этот, Павел Ануфриев, он вообще зараза такая, директора своего интерната избил!

— Кошмар какой, — я вернул даме список с отъявленными хулиганами. — Будет капитаном значит.

— Прокофьев из них самый нормальный, у него даже отец есть, живой, то есть он никакой не сирота, но там такой папаша, что жуть… клянется каждый раз, что найдет постоянную работу, а сам в квартире притон наркоманский устраивает.

Директриса наконец докурила сигарету, потушила в пепельнице и впилась в меня взглядом, как будто я был одним из ее нашкодивших пионеров.

— Смотрите, Иван Сергеевич, я может и чрезмерно эмоционально говорю, но это пока мы с глазу на глаз разговариваем, вы еще ко мне на работу не устроились.

— Так, а если устроюсь? У меня последние минут пятнадцать ощущение складывается, что вы меня от работы отговариваете, Оксана Вадимовна. Я же работать хочу.

— Раз хотите, тогда зарубите себе на носу, что когда дети приедут в наш лагерь, то мы об их прошлом не будем вспоминать. Мы за детей в «Колоске» стоим горой. Какие бы они не были хорошие или плохие, это прежде всего дети. И я, как директор лагеря, не приемлю все вот эти вот «зоновские» правила поведения. У нас здесь реабилитация будет проходить и, может быть, именно благодаря «Колоску» ребята получат свой шанс в жизни. Поэтому все через диалог, никакого насилия у нас нет, и не будут, воспитатели не избивают детей, это не правильный воспитательный момент.

— С чего вы взяли, что я кого-то избивать собрался, Оксана Вадимовна? Может это они меня изобьют, как того директора. Я то что, маленький щуплый и нога до конца после травмы не зажила.

— Вы меня, конечно, извините, Иван Сергеевич, но у вас это на лице написано. Скажу вам честно, что если бы не Олег Иванович, то на работу бы я вас не взяла.

Я не нашел ничего лучше, чем плечами пожать. Ну баба и отжигает. То ей «уголовнички малолетние» поперек горла, то она за них рвать готова, все равно как Тузик грелку, то у меня написано на лице, что я кого-то собрался избивать.

— И когда они приедут наши пионеры? — я решил переключить тему. — Надо ж будет пацанов встретить.

— Сегодня… вы точно не передумали к нам в Колосок устраиваться? — сузила глаза директриса и протянула мне обратно направление. — Может вопросы какие у вас есть?

Она действительно сделала все, чтобы любой даже самый прожженный энтузиаст задумался о правильности выбора устраиваться в пионерский лагерь этим летом. Не удивлюсь, если вот такими речами она остальных сотрудников распугала, что теперь ей самой приходиться в коридоре полы подметать. Но отказываться я не собирался, поэтому направление не взял.

— Не передумал, Оксана Вадимовна, оформляйте. Мой единственный вопрос — куда вещи бросить? — я поднял свою спортивную сумку с пожитками. Из Москвы сюда не наездишься.

Директриса вздохнула, сунула мое направление себе в ящик рабочего стола и поднялась из-за стола.

— Идемте, покажу, где вы будете жить.