Тренер: молодежка

Глава 24

Проснулся от грохота в дверь моего номера.

Бух-бух-бух!

Через временной промежуток, когда я раздумывал вставать или послать все куда подальше, затарабанили с новой силой, едва не выламывая дверь.

Пришлось просыпаться. Открыл глаза и понял, что на дворе еще глубокая ночь, даже светлеть не начало. Если точнее, то начало четвёртого утра — вон минутная стрелочка на часах на стене остановилась всего в нескольких минутах от двенадцати.

Фух…

В голове мысли первые закрутились. Походу что-то там произошло, раз ко мне в номер так усиленно ломятся. Почти дверь с петель снимают. Ладно, разберемся что по чем. Какого спрашивается лешего кому-то неймется. Ничего святого у людей нет. Сами не спят и другим не дают.

Бух-бух-бух.

В третий раз раздался грохот, еще сильнее, чем первые два. Да иду я, иду, неугомонные.

Выдох. Принял вертикальное положение, поднялся с кровати, зевая во весь рот.

— Иван Сергеевич! Откройте!

Послышалось из-за двери. Поплёлся открывать, в одних трусах, тапочки правда одел. Кто там сто грамм, блин, как говорится. А от стопочки горячительного я бы сейчас не отказался. Увы, никто так не ломится в двери, чтобы выпить предложить. Что-то мне подсказало, что это Оксана Вадимовна решила концерт по заявкам продолжить, ей походу покоя не давало, что рядом с ней проживает физрук. И дамочка поставила перед собой цель меня из номера выжить. Но голос из-за двери доносился не особо знакомый, хрен поймёшь — женский или мужской, может директриса пока мокрая по коридору шлялась простыла? Ну с Оксаной Вадимовной все может быть.

— Иван Сергеевич!

Ну раз так нужен кому-то Иван Сергеевич, то вот я — открыл дверь, стоя в одних трусах.

— Голубушка… — я уже хотел сказать, чтобы Оксана Вадимовна спать пошла (уверен ведь, что она приперлась) и прекращало всей этой ерундой заниматься, но запнулся. На пороге стоял Осипов.

Здравствуй усралась — удивился я. Понятно, почему голос хрен пойми какой, у Осипова голос очень мягкий, а из-за дверного полотна так вообще не разберёшь. Окинул пацана взглядом, нахмурился и руки на груди скрестил.

— Я не голубушка Иван Сергеевич…

— Молодой, ты что совсем что ли охренел? Ты время видел по лагерю шастать? Не терпит до утра?

Я прищурился, втянул ноздрями воздух. Может зараза такая спиртяку в медпункте спер и ужрался втихомолку? Ну нет, запаха алкоголя я не чувствовал, да и глаза у Осипова не косят. Трезвый как стёклышко, если другими словами говорить. Но перепуганный так будто апокалипсис начался.

— Иван Сергеевич беда, — сказал Осипов, задыхаясь.

Видимо быстро пацан бежал, дышит так, что лёгкие выплюнуть готов.

— Чего за беда, Осипов, тебе походу надо не в футбольную команду, а в театральный поступать, — спросил я, окончательно просыпаясь.

Хотел пошутить что-нибудь, дабы обстановку разрядить, больно у пацана лицо серьёзное, но тот сразу затараторил.

— Там Ануфриев и Баграмян сцепились! — выпалил он.

Вон чего. Не сказать, что я новостью впечатлился и поэтому устало ответил.

— И ты из-за этого меня посреди ночи поднял? Двое что-то не поделили, а причём здесь Иван Сергеевич?

Честно говоря, услышав о том, что между Ануфриевым и Баграмяном произошёл конфликт, я как-то сразу успокоился, хотя поначалу напрягся. Ну сцепились пацаны, ну морду другу другу начистят, ну носы расквасят — не велика беда. Кто молодым не был, кто себя на прочность не проверял? Я по молодости так вообще… недели не проходило без того, чтобы морду кому набить. А тут понятно почему конфликт вспыхнул, явно не на ровном месте — оба хотят лидерами команды стать и лидерскими качествами обладают. Но дуумвират построить и договорился у них никак не получается.

Поэтому прокрутив эти мысли в голове, я прямо Осипову сказал:

— Да пусть они там друг друга хоть по убивают. Я спать иду и нечего мне больше в дверь ломиться.

Собрался дверь закрыть, но Осипов дверь придержал, наглый такой.

— Вы не понимаете, Иван Сергеевич, они ведь поубивают друг друга! — заверещалпацан, и за руку меня схватил, тянуть начал.

Началось колхозе утро. Спать, я все равно уже сегодня не засну, проснулся блин благодаря молодёжи. Им самим не спиться, по ночам сабантуй разводят, так и взрослым людям спать не дают. Поразмыслив, я уговорам Осипова поддался.

— Ладно, пойдём посмотрим, что там происходит. Дай я только штаны натяну и дверь закрою, а то тут шастаю всякие, кроме тебя.

— Быстрее Иван Сергеевич, Ануфриев Баграмяна забьет!

— Ничего не случиться ни с одним, ни с другим, пока я одеваюсь. Жди, — отрезал я.

Я вернулся в номер, дверь перед лицом Осипова закрыл. Вот что точно известно, так это то, что балагурство с рук им не сойдет. Дорого Баграмяну и Онуфриеву обойдётся мой прерванный сон. Я натянул шорты, накинул олимпийку. И к Осипову вернулся.

— Давай, веди, где там эта сладкая парочка сцепилась Коты блин мартовские.

— Пойдемте!

Дверь в номер закрыл, пошел за пацаном — на место преступления посмотреть, насколько все серьезно на самом деле. Вообще, конечно, те еще чудики у меня в команде подобрались. Прямо же им сказано, что их судьба в «Колоске» решается, а они сначала бухать, курить, а теперь вот без вредных привычек — дерутся. Ох молодежь, лагерь весь на ноги поставили.

Ну и я тоже наивный чукотский юноша, думал хотя бы одна ночь без приключений обойдётся, так нет. С другой стороны, кто мало думает тот много ошибается — кто сказал не помню, но метко сказал. По хорошему, надо было к пацанам, перед тем как спать укладываться, в номер заглянуть. Профилактических люлей вставить. Гляди и не устроили бы вот этой ночной дурости.

Идя по коридору, я обратил внимание, что двери в номера Ленки Пупса и Оксаны Вадимовны открыты. Вот прям открыты, не успели даже нормально закрыть — нараспашку. Видимо пока я спал как убитый, они от ора поднялись. И меня же даже не позвали, во бабы дают.

Я поначалу подумал, что конфликт у ребят в номере случился и мы идем именно туда. Но нет, Осипов потянул меня на лестницу. То есть пацаны мало того, что подрались, так еще и режим нарушили. А вот о том, чтобы из номера ни ногой после отбоя — это я им уже озвучивал, поэтому не съедет молодежь.

— Осипов, и чего эти двое между собой не поделили? — спросил я, пока мы по лестнице спускались.

— Да они как с игры пришли, так начали друг к другу цепляться, гавкаться, Иван Сергеевич, — охотно начал пояснять пацан. — Баграмяна подмывало, что он матч проиграл… ну почти — мы до того, как менты приехали в счете вели! А у Пашки настроение было паршивое, после того как к нему этот мент приколупался.

— Так а не поделили че? Сигареты?

— Сигареты? — Осипов даже переспросил. — Не о сигаретах пока забыли, там просто Миша начал говорить, что он один всю нашу команду обыграл, что из-за Ануфриева все… а Пашка взорвался. Они и вчера в беседке скубались, когда Миша говорил, что Хоя не любит и Сектор газа это гавно…

— И? — я поторопил Осипова, перебивая. — Как до драки то дошло?

— Не знаю, я как раз в сортир отходил, когда они притихли вроде, а вышел — все уже на улицу пошли! Кстати, вспомнил, про сигареты Миша тоже Ануфриеву предъявлял!

— Что?

— Говорит, что из-за Ануфриева менты пришли, мы не доиграли и считай все почем зря.

— Ясно.

То, что Миша взрывной я знал. Что Ануфриев долго молчать не будет — знал тоже. Но здесь, конечно, не прав Баграмян, что Паше предъявляет. Кто ж знал, что все так с ментами получится. Но и их никто не заставлял в панике от майора драпать, не? Сами же такое решение приняли. А докатали бы матч, я бы тогда сигареты по честному отдал. Правда, зная все вводные, не уверен, что им бы это больше понравилось… Да и вообще, продолжись игра и команда Баграмяна проиграла бы все равно. Ануфриев со своими ребятами раскатал бы с новой тактикой. Так что не Баграмяну жаловаться и ответственность с больной головы на здоровую перекладывать. Надо было мячей больше забивать. Ладно, сейчас разберёмся.

Мы выбежали из административного корпуса. Я понял, что дело происходит возле вчерашней беседке, которая как магнитом притягивала к себе неприятности. Там стояла куча пацанов, рядом бегали Елена Анатольевна и Оксана Вадимом, как курочки за своими цыплятами. Стоял шум и гам.

— Мочи, Паша!

— Миша давай!

Пупс и директриса напротив за волосы хватались.

— Прекратите немедленно!

— Паша слезь с него!

Что Ленка, что Оксана были одеты в то, в чем их застали крики — ночные рубашки. Видать перепугались настолько, что даже не успели переодеться. И если Оксану Вадимовну я уже видел «топлес», то вот стройные формы Ленки видел впервые и даже на несколько секунд задержал взгляд, там где не положено.

Но все же главное действо происходило в импровизированном круге из пацанов, в центре которого сцепились Баграмян и Ануфриев. Драка между пацанами была в самом разгаре… если, конечно, возню дракой можно назвать. Пашка, здоровый кабан, завалился на Баграмяна. И за счет своей немалой физической силы, удерживал Мишу. Душил. Ни о какой гильотине или удушении сзади речи не шло. Это было самое банальное удушение, используемое на каждой школьной перемене. Одной рукой Ануфриев обхватил Баграмяна за шею, второй сцепил замок пальцами и вот так удерживал соперника на земле.

Понятно всё.

Я то думал здесь реальная бойня — не на жизнь, а на смерть по словам Осипова, чуть ли не поножовщина конкретная. А тут делов то — распетушились два петуха и сцепились. Понимая, что ничего участникам драки не грозит, я встал рядом с дерущимися и скрести руки на груди.

М-да.

Дело было вечером, делать было нечего. С такими мыслями тупо наблюдал за происходящим, не спеша вмешиваться.

— Иван Сергеевич ну что же вы стоите! — ко мне подбежала Ленка Пупс и принялась меня за руку трясти. — Разнимите их!

— Пусть повозятся, Елена Анатольевна, чтобы потом в номере не сцепились, — покачал я головой. — Пар выпустят, и потом как убитые будут спать. Правда им через два часа уже на тренировку идти, поэтому выспаться не получиться.

Кстати, я заметил, что у Онуфриева носом кровь идёт. Видимо Баграмян всё-таки ухитрился разок Паше в нос удалить, прежде чем дело в партер перешло.

— Разнимите их, Иван Сергеевич, я очень прошу!

Я улыбнулся Пупсу, которая смотрела на меня выпученными глазами. Но сказать ничего не сказала, снова верещать начала, чтобы Паша Мишу отпустил. Во дают девчата, когда я нужен, так должен их просьбы выполнять, моргнуть не успев, а когда не нужен, так иди ка ты Иван Сергеевич лесом.

Все же долго смотреть, как наминают друг другу бока соперники, я не стал. Подошел к дерущимся и взял Онуфриева за шкирку.

— Отпускай, Тайсон.

Ануфриев внимать моей просьбы и отпускать Баграмяна не спешил, хотел как можно сильнее придушить Мишу, который надо отдать ему должное не сдавался и пытался высвободиться из захвата. А еще он на своем родном языке покрывал Пашку матом, армянский я немного знал.

— Паша, я говорю отпускай, задушишь же.

— Не лезьте! — шипел Баграмян, видимо рассчитывая на то, что его соперник выдохнется и ослабит захват.

Ануфриев отпустил, поднялся, тяжело дыша, сжимая кулаки и смотря на Мишу с ненавистью. Вскочил на ноги Баграмян, которому было не занимать духу и его явно не устраивал исход драки, поэтому он бросился на Пашу, чтобы реваншироваться. Я кивнул Прокофьеву и Осипову, стоявшим неподалеку.

— Так, отведите нашего бойца.

Пацаны схватили Баграмяна за руки, отвели в сторонку. Миша высвободиться пытался, да только куда там. Прокофьев, наш центральный защитник, по габаритам был не меньший лоб, чем Ануфриев, да и сил у него полно. Поэтому вырваться из его хвата было не так просто.

Далее я встал между двумя драчунами.

— Успокоились?

Ануфриев по-прежнему тяжело дышал, но слава богу больше не лез в драку. Баграмян тоже приутих, угомонился и выкрикивать угрозы перестал.

— Вы из-за чего лагерь на уши подняли?

В общих словах Осипов мне описал предконфликтную ситуацию, но сам же и сказал, что из-за чего пацаны вышли биться — неизвестно. Вот я и решил узнать причину у первоисточника.

— Ануфриев? — я повернулся к Паше.

Тот отвечать не спешил, хотя своим тяжелым взглядом мне в глаза смотрел. Заговорил Баграмян.

— Этот козёл собрался кидок делать!

— Пасть захлопни, — прошипел Паша.

— Что за кидок? — вмешался я.

— Он чемодан собрал и свалить намылился! — заявил Баграмян и действительно показал на чемодан, который лежал чуть поодаль, возле беседки.

Я бровь приподнял, нахмурился. И куда интересно Ануфриев собрался посреди ночи валить? Прям любопытно стало. Ануфриев слова Миши на этот раз никак не прокомментировал. А раз схавал, значит Миша правду говорит.

— Я его остановить хотел, чтобы он команду не кидал! — продолжил Баграмян и выдал пламенно. — Потому что если уйдет такой важный игрок, что тогда прикажете делать? За одного дурака изнеженнего мы проиграем! И вместо жизни нормальной, как вы нам показали, будем по тюрьмам тереться.

— Сам же сказал, что я игрок гавно… — процедил Ануфриев, наконец заговоривший.

Я посмотрел на Пашу.

— Что за выходки? Куда ты собрался?

Только сейчас Ануфриев кулаки разжал, успокоился.

— Мне нечего делать в коллективе, который меня не уважает.

Услышать такое он него было неожиданно. Насколько мне известно Пашка как раз пользовался уважением в коллективе. Я понял, что надо этот вопрос в лоб решить и у пацанов спросил.

— Пацаны, есть кто Пашу не уважает?

Как я и ожидал, таких не нашлось. Никто руку не поднял, слова кривого не сказал. Молчали все.

— Причём здесь пацаны, вы конкретно меня не уважаете, — пояснил Ануфриев.

— Мы это я? — уточнил я.

— Вы это вы! — фыркнул Паша.

— Я тебе уважаю.

— Ложь.

Понятно. Мы, конечно, не два собутыльника, чтобы тягаться кто кого уважает, а кто нет. Но пацану это нужно, чтобы вот так — при всех. Требовалось перекинуться с ним парой фраз с глазу на глаз, а для этого следует остальных ребят выпроводить. Я в ладоши захлопал.

— Так, бойцовский клуб, давайте расходиться по номерам. Кто забыл, у нас тренировка через час.

— Помним, Иван Сергеевич.

— Расходимся! Нам надо с глазу на глаз с Ануфриевым переговорить.

Парни спорить не стали, поплелись внутрь административного корпуса. Ленка Пупс и директриса с ними пошли. Причем молча, обе дамы серьезно перенервничали и все эмоции, что были — отдали. Оксана Вадимовна Баграмяна осматривала — не надо ли Мише «скорую вызывать». Тот отказывался, ясное дело.

Я дождался пока свидетели разойдутся, повернулся к Паше.

— Ты что себе позволяешь? — строго посмотрел на него. — Я, значит, в Тарасовку ехать собрался = мячи выбивать, форму. Собрался на соревнования заявку подавать. А ты вот так мне на добро отвечаешь?

Ануфриев молчал.

— В себя приди, я тебя уважаю, иначе бы ментам сдал! — взял его за плечо, потрепал.

— Да лучше бы сдали Иван Сергеевич, потому что вы слову моему не верите, — Паша вывернулся, убирая мою руку со своего плеча.

— А ты себя на моё место поставь? — не отступил я. — У тебя срок условный, на часах инициалы, первая буква в них совпадает с фамилией, которую майор назвал. Как тебе? Сразу не мог сказать, что батю твоего также зовут, как тебя? А фамилия у тебя правильно через «о» пишется?

Ануфриев не ответил.

— Давай завязывай кваситься, у тебя на сон два часа осталось, — продолжил я. — В пять, чтобы как штык на поле был, а если не проспишь, то тогда точно с команды выгоню. И можешь чемодан по новой собирать.

Паша снова промолчал. Но мне хотелось верить, что разговор исчерпан и больше мы к этой теме не вернемся.