Тренер: молодежка

Глава 16

Забрав лакомство, я вернулся на трибуну с твердым намерением поговорить с диковинным «экземпляром» из журналистского ложа. Не вот это все «ты зачем девочку обижаешь», а с ходу втащить. Терпеть ненавижу, когда мужчина показывает перед женщиной свое превосходство за счет физической силы. А этого журналюгу будет неплохо окончательно протрезвить.

Ленка, когда я проходил мимо нее, даже не подняла глаз, сладкую вату с таким аппетитом уплетала, будто всю неделю до этого голодала. Ну как говорила Раневская устами бабульки продавщицы, бог создал женщин глупыми. Видимо Пупсу не хватало острых ощущений, и было мало пролитых слез. Хотя конечно интересно, что девчонку с этим журналистом связывает и почему он счел возможным свои руки распускать и ни где-нибудь, а в общественном месте. Самоуверенный типок.

Однако далеко уйти, я не ушел.

— Подождите, Иван Сергеевич! — Ленка с перепачканной в сладкой вате ртом, догнала меня. — Вы правы, я на второй тайм пойду, а то весь ваш футбол пропущу.

— Пойдемте, во втором тайме нас ждет самое интересное, — говорить о своих планах я не стал, чтобы девку не спугнуть, а сам уже поглядывал на ложе журналистов, искал мужичка.

Предложить что ли этому козлу пропитому меня вот так за руку попробовать взять, так рога пообламаю. Пусть у меня комплекция в новом теле не особо чтобы богатырская, но пусть на это скидку не делает, своих в обиду я не дам, а к Пупсу как-то прикипело за эти дни. Своей комсомолка стала, хоть тресни, пусть и существовали между нами разногласия по «идеологическим соображениям», о которых она не забывала напоминать по несколько раз на день.

Я предложил Ленке руку, чтобы та могла опереться, но та отказалась.

— Нечего меня за ручку вести, сама дойду, еще чего.

— Исключительно из джентельменских побуждений, Елена Анатольевна.

Впрочем, настаивать я не стал. На половине пути нас встретил Ануфриев, как всегда с довольной, добродушной и немного отстраненной рожей — Паша куда-то намылился и в припрыжку спускался с трибуны по лестнице.

— О! Нашлась таки Елена Анатольевна! Я уже вас искать пошел, мы с пацанами беспокоиться начали! — Ануфриев уставился на сладкую вату в моих руках и быстро переключился на нее, едва слюни не потекли. — Оставите похавать, Иван Сергеевич, по братски? Не поверите, я только о сладком думал. Мозги без сахара перестают варить.

— Покушать, Паша! Что ты за слов нахватался! Чтобы я больше от тебя такого не слышала!

Выглядело, конечно, странно, что здоровенного лба с щетиной отсчитывает крошечная блондинка, но Паша только головой закивал — мол, исправим. Чем то же зацепила Ленка молодежь, будучи сама немногим старше этих разношерстных ребят. А насчет сладкой ваты, блин, признаться сразу не сообразил, что у меня на стадионе пятнадцать ртов нагрузкой и как-то неправильно при пацанах вату в наглую есть. Сунул руку в карман, наскреб последние деньги и Ануфриеву дал.

— Держи, угощаю! Тут на всех хватит.

Ну а чего, пусть сходят ваты купят, заодно мне свидетели диалога с журналистом не нужны, чтобы потом Оксаны Вадимовне никто не слил. Как говорит Пупс, я же, как ни крути работник сферы образования и это определенные обязательства накладывает. Когда ты футболист — куда проще, Эрик Кантана — привет.

— Ща, уно моменто, я пацанам свистну! — Ануфриев вставил два пальца в рот и действительно свистнул.

Через несколько секунд на лестнице уже собрались остальные сорвиголовы. Как всегда хихикающие, отпускающие плоские шутки ниже пояса — одним словом самые обыкновенные пацаны. Удивительно, но комсомолка мое предложение купить сладкую вату парням никак не прокомментировала.

— Елена Анатольевна, вы с молодежью сходите до прилавка с ватой? Покажите куда идти, чтобы не заблудилась молодежь? Все равно в игре перерыв, ничего интересного на поле не происходит, — я натянул свою фирменную обворожительную улыбку.

Она коротко кивнула — согласилась, опять же на удивление. Я дождался, когда они спустятся, сам сладкую вату на сидушку положил, доедать не стал, но решительно двинулся в ложу журналистов. Половина народа на перерыв разошлось, но «козлина» был на месте. Его я со спины узнал — по комплекции, кепке и спортивному костюму в цветах клуба. По хорошему бы заставить его костюм снять, чтобы цвета клуба своим мерзким поведением не позорил.

Огляделся, удостоверился, что Пупс с ребятами ушла и подошел к козлу сзади. Руку ему на плечо положил и резко к себе повернул. Конечно, этому можно и со спиняки в ухо прописать, ничего зазорного, но хочется ему в глаза заглянуть, прежде чем он юшкой умоется.

— Слышь… — я хотел добавить «козел» и сразу вмазать, но запнулся.

Рукой, которую для удара занес, начал волосы приглаживать на темечке, чтобы выйти из неловкого положения, в которое неожиданно попал… А все потому что на меня смотрели удивленные глаза совершенно другого человека. Не незнакомца, ни в коем случае, журналиста я сразу узнал — Леонид Трахтенб*рг в рассвете сил. Известный на всю страну «самый выразительный журналист Советского союза», сейчас работавший в «Советском спорте», в будущем один из основателей газеты «Спорт-экспресс» и нынешний пресс-аташе сборной СССР по хоккею. Я был знаком с Леонидом по прошлой жизни, когда судьба занесла Трахтенб*рга в Тулу в конце 90-х. Не скажу, что вместе мы в баню ходили, но общались очень даже неплохо и плотно. Понятное дело, что Леонид меня в нынешнем виде не узнал, зато узнал сразу Ивана Иванова, несмотря на весь мой защитный «камуфляж» в виде солнцезащитных очков.

— Ванька Иванов? Ну ничего себе, какие люди! — изумился он. — Я то думал, что тебя в Подмосковье послали кого-то там тренировать.

— Привет, Леонид. Послали, но Подмосковье не Сибирь — сел на электричку и через час в Москве.

Обменялись рукопожатиями. Пришлось объясняться Леониду почему я к нему сзади подкрадываюсь и чего собственно хочу показать своим перфомансом. Объяснился, придумав одну из банальнейших отмазок:

— Напугать, ты серьезно, Вань? — журналист удивленно приподнял бровь после моих слов о том, что я хотел к нему незаметно подкрасться и устроить небольшой розыгрыш.

Не знаю, поверил ли Трахтенб*рг моим россказням, но мы тепло пообщались, а потом я спросил у него — не видел ли он товарища Ленки Пупса, которого я искал.

— Ты про Симонова? Он малость вчера перебрал, очередной запой у товарища Симонова, — Леонид щелкнул указательным пальцем по сонной артерии. — Проветриться пошел, толку сидеть его мутит, сам не свой…

— И как же он статью писать будет, если не смотри матч? — поинтересовался я.

— Симонов то? Ты лучше спроси он сам когда-нибудь что-нибудь для газеты писал? Это ж сынок одного партийца, столичная золотая молодежь. Сорок лет в обед, а до сих пор на шее папочки висит, а тот своим бюрократическим весом давит, чтобы отпрыска не уволили и давали свободу самовыражения, — хмыкнул Леонид. — Он еще бегал к своему отцу жаловался, когда меня Тихоново пресс-аташе сборной взял.

— Во дела. А чего бегал?

— Говорит, что это он достоин пресс-аташе сборной быть.

— Пьет почему?

— С женой какие-то у него не лады, из-за любовницы, а-а, — Трахтенб*рг отмахнулся. — Почему кстати о нем интересуешься? Тебе он зачем нужен?

— Да не нужен особо, так парой слов перекинуться хотел, — соврал я.

— Понятно. Ну я передам, что ты его искал, если сегодня увижу, — пообещал Леонид заговорщицки улыбнувшись. — Сам то как, исчез со всех радаров?

Я в двух словах рассказал Леониду о своей новой работе в лагере «Колосок», мы попрощались, пришлось пообещать дать журналисту интервью для «Советского спорта». Тема бывшего футболиста сборной, который теперь тренирует в Подмосковье детей из неблагополучных семей, показалась Трахтенб*ргу любопытной и достойной освещения в прессе. Я отказываться не стал, договорились связаться. Хотя и понимал, что разговаривать со мной хотят отнюдь не на тему пионерского лагеря и футбольной команды малолеток. Нет, опытнейшему акуле пера наверняка было интересно пораспрашивать меня о внутренней кухне «Спартака» образца сезона 1989, а в этом разрезе обсудить было что — уход Бескова, травма лучшего форварда команды… В любом случае, поддерживать контакт с такими людьми, как Леонид — вещь полезная и нужная.

В голове меж тем выстроилась логика — мужичка звали Симонов и он, судя по всему, был мужем… или любовником нашей комсомолки Елены Анатольевны. Понятно тогда почему у них на стадионе разгорелись страсти. Может поэтому Пупс так не хотела ехать на стадион, опасаясь, что встретиться со своим мужчиной, с которой не складывались отношения. В любом случае, никакого права распускать руки на комсомолку этот Симонов не имел права. Но я прекрасно знал нравы золотой молодежи и насколько они сделались извращенными в конце 80-х, когда СССР доживало свои последние дни. Другой вопрос — неожиданно, что такая правильная Ленка повелась на такого «мальчика».

Второй тайм прошел на одном дыхании. «Спартак» после перерыва повысил обороты и в ворота «Торпедо» полетели голы, как из рога изобилия. Мячи забили Родион*в (как я и говорил парням, Сергей оформил дубль) и вышедший на замену Мостов*й. По итогу красно-белые во втором тайме упаковали Сарычеву три безответных банки, доведя счет до разгромного, а все на что хватало черно-белых — устроить в спартаковской штрафной толчею перед самым свистком арбитра об окончании матча. Забить автозаводцы не забили, но огород в штрафной Черкес*ва вспахали — трава летела в стороны из под шипов.

Ленка Пупс всю игру сидела как на шиле — туда-сюда ерзала, и поглядывала нет-нет на ложу журналистов, где ее муженек так и не появился. Разговоров о нем я не поднимал, видел, что Елена Анатольевна не настроена на коммуникацию. А когда прозвучал финальный свисток и люди с трибуны начали расходиться, она резко поднялась со своего места.

— Так, Иван Сергеевич, сообщите своему коллеге по клубу, что детей следует немедленно отвезти в «Колосок», — сообщила она.

Я обратил внимание, что она как будто бы прячется за мной, чтобы из ложи для журналистов ее не было видно. Последние сомнения отпали — комсомолка боится этого Симонова и всячески избегает новой встречи. Тем более странными показались мне ее следующие слова.

— Иван Сергеевич, передайте Оксане Вадимовне, что я сегодня ужин пропущу.

— Почему? — удивился я.

— У меня возникли неотложные дела в городе.

— Елена Анатольевна, я ведь договорился после окончания матча познакомить ребят с игроками? — возразил я.

— Ну Пу-у-упс… — Осипов краем уха подслушал наш разговор. — Мы ведь с парнями ждали, когда закончится матч! Хотим у Родион*ва взять автограф!

— Никаких знакомств, на сегодня детям хватит впечатлений, — наотрез отказалась Пупс. — Все ступайте в автобус, у нас ужин, а ужин пропускать нельзя.

Понятно, что предлог отказываться от встречи с футболистами из-за ужина — надуманный предлог. Да Лена прямо заявила, что ужин пропускает. Я сначала предположил, что Пупс боится новой встречи с журналистом Симоновым, но судя по ее словам о срочных делах в Москве, она как раз таки эту встречу ищет. Кстати, я только сейчас поймал себя на мысли, что работа такой молодой девушки на ответственной должности в райкоме комсомола, может оказаться отнюдь не случайным стечением обстоятельств. Имея муженька со связями в партии, устроится в райком — как два пальца об асфальт.

— Давайте ребята, с футболистами мы еще успеем познакомиться, Иван Сергеевич обязательно устроит вам такую встречу! А сейчас в автобус и в «Колосок». Если не будете орать эти дурацки футбольные песни, то может быть сегодня вечером сходим на пляж! — заверила она.

— А как ты узнаешь, что мы будем орать, если с нами в автобусе не поедешь? — спросил Прокофьев.

Слова Ленки о пляже впечатлили молодых и их лица засияли, как начищенные до блеска блюдца в столовой. Про встречу с футболистами все сразу мигом забыли, зато появился другой животрепещущий вопрос, который Баграмян за всех сразу озвучил:

— Елена Анатольевна, а вы купаться будете, если на пляж пойдем, ну в смысле, если вы успеете вернуться? — застенчиво спросил он.

— Баграмян, а почему тебя это интересует? — скорчила строгую мордашку комсомолка.

Я усмехнулся про себя — ну-ну, как будто ты не знаешь почему этот вопрос интересует пацанов. Молодой не ответил и дебильно улыбнулся.

— Посмотрим, может и буду, — заверила Пупс.

Парни довольно заухали — еще бы, какой шанс наворачивается поглазеть на свою «воспитательницу» в купальнике. Я поймал себя на мысли, что сам был бы не прочь на Пупса посмотреть и невольно облизал пересохшие губы.

— Иван Сергеич, а можно программку матчевую с собой забрать? — спросил Ануфриев, державший программку свернутой в трубочку.

— Если нужна — забирай.

Пошли к автобусу — парни первыми ломанулись с трибуны, мы с Еленой Анатольевной двинулись следом. Я аккуратно так придержал ее за локоток.

— Попрошу минутку вашего внимания дорогуша.

— Иванов, я кажется вас просила сегодня меня не трогать? — попыталась отшить меня Пупс. — И про ваши эти «дорогуши» я тоже предупреждала — обращайтесь ко мне по имени отчеству.

Я не отступил.

— Минута вашего времени, — повторил я.

Ленка остановилась, повернулась ко мне и уперла руки в боки, притопывая ногой. Я отчетливо видел, как на месте покраснения на запястье, расплывается синяк. К утру он станет лиловым. Прихватил Сиомонов знатно, со всей дури, что у него наличествовала.

— У вас ровно минута, Иван Сергеевич! У меня от вашего футбола уже раскалывается голова, а еще дел по горло на вечер.

Ребята, понимая, что мы с Пупсом отстали, тоже остановились, Ануфриев вопросительно посмотрел на меня. Я коротко кивнул ответ и отмахнулся — идите, встретимся у автобуса. Вернул взгляд на Лену.

— Мне почему-то кажется, что голова у вас раскалывается по другому поводу, Елена Анатольевна? — строго спросил я, расставаясь с маской галантности и глуповатым выражением лица.

— Вы сейчас о чем таком говорите?

— О товарище Симонове, полагаю, — я кивнул на ее руку. — Я хочу отговорить вас от встречи.

Пупс аж побелела все при упоминании фамилии журналиста.

— Откуда вы знаете его?

— Просто мне почему-то кажется, что из-за него вы хотите поскорее стадион покинуть? Вот и навел справки у знающих людей, — пояснил я. — Вы ведь на встречу с ним собрались? Зачем только? Одного синяка мало?

Ленка замолчала, задумалась, а потом ни с того ни с сего влепила мне пощечину, да такой силы, что у меня мозги внутри черепной коробки встряхнуло и на 360 градусов повернуло. Удара я не видел, поэтому увернуться от пощечины не успел.

— Не лезьте не в свое дело Иван Сергеевич! — взвизгнула Пупс.

— Мне кажется, что тебе нужна помощь? — растерянно ответил я. — Или ты лупишь каждого, кто приходит тебе с предложением помочь?

— Знаете поговорку про любопытную Варвару, которой на базаре оторвали нос? Повторю — не лезьте не в свое дело, Иван Сергеевич! Мне не нужна ничья помощь, тем более с Симоновым! Мало вам что ли без того проблем!

Я удивленно потирал ладонью ушибленную щеку, кожа горела после пощечину, скворчала как раскаленная сковорода с брошенным на нее куском масла. Бить Ленка умела, как надо, будто Джо Луис, а не крошечная девчонка, в которой даже пятидесяти килограммов весу нет. Я думал как бы ответить Елене Анатольевне на ее выпад, и варианты в голове перебирал, но Пупс крутанулась и зашагала прочь, не оставляя мне особого шанса.

— Вы, гражданочка дура круглая, — в обиде выпалил я.