Трещина во времени

Глава 5 Тессеракт

— Д-да, — подтвердила миссис Которая. — Он оказался по ту сто-орону этой тьмы, и теперь даже мы не можем его увидеть.

Мэг не выдержала и разрыдалась во все горло. Сквозь слезы она едва могла различить стоявшего рядом Чарльза Уоллеса, такого маленького, такого бледного! Кельвин обнял ее, желая утешить, однако она вырвалась и заревела еще пуще. Но тут ее обняли ласковые крылья миссис Что-такое, и она почувствовала струящиеся из них силу и спокойствие. Хотя миссис Что-такое не говорила вслух, Мэг различила ее слова в шепоте ветра.

— Не надо отчаиваться, дитя мое! Неужели мы перенесли бы вас сюда, если бы не было надежды? Да, мы собираемся попросить вас выполнить нелегкую задачу, но мы уверены, что вам она по силам! Твоему папе нужна помощь, ему нужна отвага, и ради своих детей он сможет совершить то, чего не сделал бы ради своего спасения!

— Н-ну, — вмешалась миссис Которая. — Вы готовы наконе-ец?

— Куда мы теперь? — спросил Кельвин.

И снова Мэг пронзил дикий, животный ужас от слов миссис Которой:

— М-мы должны попасть по ту сторону тени.

— Но мы не сделаем это в один прыжок, — утешила их миссис Что-такое, — мы будем передвигаться короткими шагами, — она взглянула на Мэг. — А теперь давайте тессернем, то есть снова проскочим через щель. Вы понимаете?

— Нет, — честно призналась Мэг.

— Объяснения становятся такими сложными, когда речь идет о вещах, для которых у вашей цивилизации еще не придумано слов, — обреченно вздохнула миссис Что-такое. — Кельвин уже говорил о путешествии со скоростью света. Ты что-то понимаешь в этом, крошка Мэг?

— Да, — Мэг кивнула.

— Но это, конечно, ужасно непрактично, а главное слишком долго. И нам пришлось научиться прыгать в любое место, куда надо.

— Это как в математике? — спросила Мэг.

— Ну, отчасти так, — миссис Что-такое беспомощно посмотрела на миссис Кто. — Покажи им на своей юбке.

— La experiencia es la madre de la ciencia. Испанский, мои милые. Сервантес. «В любой науке… лучший учитель — опыт».

С этими словами она подняла подол своей мантии и туго натянула в руках.

— Вот, видите, — сказала миссис Что-такое, — если очень маленькое насекомое захочет попасть с правого края этого куска ткани, которую держит миссис Кто, и поползет прямо, то ему придется преодолеть очень длинный путь.

Тут миссис Кто быстро сложила руки вместе.

— А теперь, видите, — продолжала миссис Что-такое, — оно окажется там, где надо, без этого долгого путешествия. Вот так и мы перемещаемся, куда хотим.

Чарльз Уоллес воспринял это объяснение как ни в чем не бывало. Даже Кельвина оно вроде бы нисколько не удивило.

— О, боже! — вырвалось у Мэг. — Наверное, я все-таки очень тупая! И все равно ничего не понимаю.

— Это потому что ты считаешь, что у пространства есть только три измерения, — объяснила миссис Что-такое, — а мы используем пятое измерение. Это-то ты должна понять, Мэг. Тут главное не бояться и дать волю воображению. Твоей маме удалось объяснить тебе, что такое тессеракт?

— Вообще-то она и не пыталась, — призналась Мэг. — Она просто здорово расстроилась, вот и все. Но почему, миссис Что-такое? Она только сказала, что это как-то связано с ней и папой.

— Это была концепция, с которой им нравилось играть, — сказала миссис Что-такое. — Они представляли, как через четвертое измерение попадают в пятое. А тебе, Чарльз, мама это объяснила?

— Ну… да, — Чарльзу почему-то было неловко. — Ты только не ерепенься, Мэг! Просто пока ты была в школе, я так к ней пристал, что ей пришлось все рассказать.

— Ну так расскажи теперь мне, — со вздохом попросила Мэг.

— Идет, — оживился Чарльз. — Что такое первое измерение?

— Ну… скажем, длина. Прямая линия.

— Хорошо. А второе?

— Когда из линии получается квадрат. Плоский квадрат будет лежать во втором измерении.

— А третье?

— Когда ты получишь квадрат из второго измерения. Тогда квадрат уже не будет плоским. У него появятся верх, низ и боковые стороны.

— А четвертое?

— Ну, если представить это математическими символами, получается как бы квадрат в квадрате. Но ты не можешь просто взять карандаш и нарисовать это на бумаге, как первые три измерения. Я знаю только, что это все как-то связано с теорией Эйнштейна и его описанием времени. Наверное, ты бы мог сказать, что четвертое измерение — это время.

— Точно! — кивнул Чарльз. — Умница, девочка. И значит, чтобы получить пятое измерение, нам надо возвести в квадрат четвертое, не так ли?

— Ну, наверно.

— Так вот, пятое измерение — это и есть тессеракт! Если ты добавишь его к первым четырем измерениям, то сможешь перемещаться через пространство и время, не проделывая долгий окружной путь! Иными словами, если выразить это в понятиях Евклида или в плоскостной геометрии древних, прямая линия не есть кратчайшее расстояние между двумя точками!

На какое-то мгновение лицо Мэг озарилось тем углубленным, сосредоточенным выражением, которое так часто она сама замечала у Чарльза Уоллеса.

— Понимаю! — воскликнула она. — Понимаю! На какую-то секунду я все поняла! И хотя сейчас я уже не смогу этого объяснить, но на миг я увидела это! — она живо обернулась к Кельвину. — А ты понял?

— Вполне достаточно, — кивнул он. — То есть я не так хорошо все понимаю, как Чарльз Уоллес, но достаточно, чтобы понять саму идею.

— Ну та-ак теперь пора в путь! — напомнила миссис Которая. — Мы не располагаем всем временем этого мира!

— Нам можно держаться за руки? — спросила Мэг.

Кельвин тут же крепко сжал ее руку.

— Вы можете попытаться, — сказала миссис Что-такое, — хотя я не могу сказать, сработает это или нет. Дело в том, что хотя мы перемещаемся вместе, на самом деле каждый перемещается сам по себе. Но мы могли бы отправиться первыми, чтобы потом перетянуть вас за собой. Наверное, так вам будет легче, — она еще не договорила, как великолепное тело начало дрожать и расплываться. Миссис Кто также растворилась в воздухе, остались лишь очки, но наконец и они исчезли. Это напомнило Мэг Чеширского кота.

«Приходилось мне видеть лица без очков, — перефразировала она любимую сказку, — но чтобы очки без лиц!»

Интересно, как это будет выглядеть у нее? Сначала тоже исчезнет она, а потом очки?

Она посмотрела на миссис Которую. Только что миссис Которая была здесь — и вот уже ее нет.

Налетел дикий порыв ветра, и Мэг почувствовала сильный толчок и отвратительное ощущение, будто ее протаскивают… Через что? А потом навалилась тьма и тишина, и полное ничто. Она уже не чувствовала, держит Кельвин ее за руку или нет. Однако на этот раз она была готова к столь полной утрате ощущений от собственного тела. И как только в кончиках пальцев возникло знакомое покалывание, девочка догадалась, что перемещение подходит к концу, и тут же она снова почувствовала, как пальцы Кельвина сжимают ее руку.

Без предупреждения, мгновенно на нее навалилась такая тяжесть, будто ее расплющило под валом парового катка. Это оказалось намного хуже, чем утрата всех ощущений. Там, где-то в ничто, ей не требовалось дышать. Но теперь ее легкие жгло от удушья, однако давление было так сильно, что она никак не могла вдохнуть воздух. И это совершенно не походило на удушье, испытанное в разреженной атмосфере над горами, где их спасли чудесные цветы, прижатые к лицу. Она попыталась вдохнуть, но разве плоская бумажная кукла умеет дышать? Она, кажется, попыталась думать, но мозг, такой же плоский, как и все остальное, не в состоянии был выполнять свою работу, точно так же, как и легкие. Похоже, мысли выжали из нее вместе со всем остальным. Ее сердце попыталось биться: это было какое-то судорожное подергивание из стороны в сторону, но расшириться ему так и не удалось.

Потом она вроде как услышала голос — не то чтобы голос, скорее просто слова, плоско возникающие в ее мозгу, как буквы на бумаге:

— Ой-ей-ей! Нам нельзя задерживаться на этой планете! Это же двухмерная планета, и дети на ней погибнут!

И снова ее рывком утянуло в ничто, показавшееся просто чудесным избавлением. Она уже не расстраивалась оттого, что не может ощущать руку Кельвина, что она не может видеть или чувствовать, или вообще как-то быть. Избавление от невозможного давления — вот в чем она нуждалась сейчас больше всего.

Наконец по рукам и ногам опять побежали мурашки. Она ощутила, как крепко держит ее руку Кельвин. Ее сердце билось ровно и сильно, по жилам струилась горячая кровь. Что бы с ними ни случилось, какая бы ошибка ни была допущена, сейчас ее исправили. Кажется, она даже услышала, как заговорил Чарльз Уоллес, такими округлыми и звучными словами, какой и должна быть человеческая речь:

— Ну вы даете, миссис Которая! Вы же нас чуть не убили!

На этот раз ее извлечение из пятого измерения прошло как внезапный, болезненный рывок. И вот она уже была тут как тут: и Кельвин стоял рядом, намертво вцепившись в ее руку, и Чарльз Уоллес впереди, с рассерженным видом. Миссис Что-такое, миссис Кто и миссис Которую видно не было, но девочка не сомневалась, что они тоже где-то здесь: она очень ясно ощущала их присутствие.

— Де-ети, прости-и-ите меня, — пришли слова миссис Которой.

— Чарльз, милый, успокойся, — на этот раз миссис Что-такое приняла облик не того чудесного создания, которое они видели в последний раз, но знакомый вид старушки в невероятном диком наряде из накидок и шалей, заодно с засаленным пальто и уродливой шляпой. — Ты же должен понимать, как трудно ей каждый раз материализоваться! Если бы не твое физическое тело, ты бы и сам понимал, какой ограниченной является ваша протоплазма!

— Простите меня, — снова послышался голос миссис Которой, и на этот раз в нем ясно послышался смех.

— И нечего тут смеяться! — и Чарльз Уоллес совсем по-детски притопнул ногой.

Сверкнули в воздухе очки миссис Кто, и вот уже она сама медленно проявилась за спиной у детей.

— We are such stuff as dreams are made on , — широко улыбнулась она. — Просперо из «Бури» Шекспира. «Из такого же мы материала созданы, как сны». Обожаю эту пьесу.

— Вы ведь не нарочно это сделали? — все еще не унимался Чарльз.

— Ох, деточка, конечно, нет! — быстро ответила миссис Что-такое. — И это вполне понятная ошибка. Для миссис Которой невероятно трудно мыслить категориями материального тела! Она никогда не причинила бы вам вреда нарочно, и ты отлично это знаешь! А это довольно милая маленькая планетка и к тому же такая смешная от того, что плоская! Мы всегда с удовольствием туда заглядываем!

— Ну, а сейчас мы где? — строго осведомился Чарльз Уоллес. — И зачем нас сюда доставили?

— Мы в поясе Ориона. У нас тут живет друг, и мы хотим, чтобы вы взглянули на свою родную планету.

— А когда мы вернемся домой? — вдруг всполошилась Мэг. — Что будет с нашей мамой? И с близнецами? Они же с ума сойдут, когда узнают, что мы исчезли! И если мы не вернемся домой к ночи… хотя мама уже и так наверняка места себе не находит. Она с близнецами и Фортом будет искать и искать нас без конца, а как они найдут, если нас там нет и в помине?

— Ох, деточка, ты только не беспокойся! — беспечно ответила ей миссис Что-такое. — Мы позаботились обо всем еще перед отправлением! Твоя мама и так слишком переживает из-за всех неприятностей с тобой и с Чарльзом, да вдобавок из-за вашего папы! Мы вовсе не собирались ее пугать! Мы просто использовали трещину во времени так же, как трещину в пространстве! Это совсем легко сделать, если, конечно, знаешь, как.

— Что это значит? — не поверила ей Мэг. — Ну, пожалуйста, миссис Что-такое, от этого всего у меня голова кругом!

— Просто успокойся и не тревожься из-за тех вещей, о которых позаботились без тебя! — сказала миссис Что-такое. — Мы создали такой маленький аккуратненький тессер во времени. И если все вообще не пойдет прахом, вы вернетесь домой за пять минут до того, как исчезли, так что у вас будет время прийти в себя. И никто даже не подумает о том, что вы куда-то исчезали, хотя, конечно, вы непременно расскажете обо всем вашей маме! Она такая душка! Ну, а если все пойдет прахом, то поверь, вернетесь вы или нет, уже не будет иметь значения!

— Зачем ты их пугаешь? — вмешалась миссис Которая. — Ты не утратила веру?

— Ох, что ты! Конечно, я верю!

Хотя сама Мэг почувствовала, как предательски дрогнул ее голос.

— Надеюсь, что эта планета достаточно симпатичная, — подал голос Кельвин. — Здесь никогда не бывает ясной погоды?

Мэг только теперь додумалась осмотреться: шок от удушья на двухмерной планете был так силен, что она не обратила внимания на окружающее. А может, это и не было удивительно, потому что единственное, что можно было сказать об окружающем: оно оказалось неразличимым. Они вроде бы стояли на какой-то плоской поверхности, не поддающейся описанию. Их окружал какой-то тусклый серый воздух. Его нельзя было назвать туманом, однако Мэг ничего сквозь него не видела. Зона видимости была ограничена приятно плотными силуэтами Кельвина и Чарльза Уоллеса, невероятными фигурами миссис Что-такое и миссис Кто и пульсирующим сиянием на месте миссис Которой.

— Идемте, детки, — позвала миссис Что-такое. — Тут недалеко, но идти надо. Я должна позаботиться о пользе от небольшой прогулки.

Пока они продвигались в этой странной серости, Мэг показалось, что она вроде бы заметила по сторонам какие-то камни, но ни малейших следов растительности, только голый камень у них под ногами.

Наконец перед ними возник неясный силуэт, похожий на огромный утес. Приблизившись к нему, Мэг увидела отверстие: вход в темную глубокую пещеру.

— Нам что, надо туда? — испуганно спросила она.

— Не бойся, — сказала миссис Что-такое, — просто Золотой Середине легче работается там, внутри. Ах, детки, она вам обязательно понравится! Она такая веселая! Я сама ужасно расстроюсь, если хоть когда-нибудь увижу ее грустной! И пока она смеется, я нисколько не сомневаюсь в хорошем конце!

— Ми-исси-ис Что-такое, — послышался строгий голос миссис Которой, — твоя молодость не может оправдать твою болтливость!

Миссис Что-такое сильно обиделась, но умолкла.

— А правда, сколько вам лет? — вдруг спросил Кельвин.

— Минуточку, — пробормотала миссис Что-такое, что-то быстро прикидывая на пальцах. И наконец довольно кивнула: — Ровно 2 379 152 497 лет, 8 месяцев и 3 дня! Это, конечно, в пересчете на ваш календарь, который, как даже вам отлично известно, грешит большой неточностью! — она наклонилась к Кельвину и Мэг и шепотом добавила: — Мне действительно оказали очень великую честь, выбрав для этой миссии! Вы же знаете, это благодаря моему таланту говорить словами и принимать физическую форму! Но, конечно, мы не должны придавать слишком большое значение нашим талантам! Потому что важно лишь то, как мы их используем! А я все еще слишком часто ошибаюсь! Вот почему нас с миссис Кто так развеселила ошибка самой миссис Которой. Надо же, доставить вас на двухмерную планету! И смеялись мы вовсе не над вами, а над ней! И вы видели, что она тоже смеялась над собой! О, она так мила, так снисходительна к нашей молодости!

Мэг так заинтересовали признания миссис Что-такое, что она не обратила внимание, как их маленький отряд оказался в глубине пещеры. Да и переход от серой мути снаружи к серой мути внутри был практически незаметен. Она увидела мерцание света впереди: да, где-то впереди и внизу, там, куда они направлялись. Наконец они подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть пламя в очаге.

— Здесь бывает так холодно, — сообщила миссис Что-такое, — что мы заранее попросили развести для вас праздничный огонь!

Возле очага они различили чью-то темную фигуру, а подойдя вплотную, смогли понять, что это женщина. На голове у нее красовался великолепный тюрбан из тончайшего шелка, а сама она была до пят облачена в свободное длинное платье из пурпурного атласа. В руках незнакомка держала хрустальный шар, пристально всматриваясь в его глубины. Она словно не замечала появления детей, миссис Что-такое, миссис Кто и миссис Которой, старательно продолжая всматриваться в хрустальный шар. Увидев что-то, она начинала смеяться, и смеялась снова и снова, как только ей удавалось что-нибудь разглядеть.

Голос миссис Которой раскатился по пещере, отражаясь от стен многочисленным эхом, так что грянул, как удар колокола:

— М-МЫ ЗДЕ-Е-ЕСЬ!

Женщина оторвала взгляд от шара, увидела их, встала и сделала вежливый реверанс. Миссис Что-такое и миссис Кто слегка присели в ответ, и даже сияющее облако изобразило что-то вроде поклона.

— Ах, Середина, милочка, — заговорила миссис Что-такое, — позволь познакомить тебя с этими детками. Чарльз Уоллес Мурри, — мальчик вежливо поклонился. — Маргарет Мурри, — Мэг подумала, что раз миссис Что-такое и миссис Кто делали реверансы, ей тоже следует так поступить, но вышло у нее, прямо скажем, из рук вон плохо. — И Кельвин О’Кифи, — Кельвин коротко наклонил голову. — Мы хотели бы показать им их родную планету, — закончила миссис Что-такое.

— О! — ослепительная улыбка, сиявшая на лице Золотой Середины до этой минуты, вдруг угасла. — Ну, зачем вы обязательно хотите, чтобы я смотрела на неприятные вещи, когда в мире есть столько чудесного?

И снова голос миссис Которой ударил по ушам, перекатываясь под сводами пещеры.

— В мире скоро не останется чудесных вещей, на которые ты смогла бы смотреть, если ответственные люди не позаботятся о неприятных вещах!

Середина с покорным вздохом приподняла свой шар.

— Смотрите, дети, — сказала миссис Что-такое, — всматривайтесь хорошенько!

— Que la terre est petite a qui la voit des cieux! Делиль. «О, как мала земля, коль смотришь на нее с небес!» — мелодично промолвила миссис Кто.

Мэг уставилась в хрустальный шар, сперва с недоверием, а после со все нараставшей жадностью: казалось, что взгляд ее засасывает какая-то темная пустота, и вот уже она сама несется сквозь мириады звезд и галактик. Наконец они приблизились к одной из галактик.

— Ваш знаменитый Млечный Путь, — раздался в ухе голос миссис Что-такое.

А они уже неслись прямиком в сердце галактики, затем вдруг переместились на самый край, где на них обрушились внезапно приблизившиеся звезды. Мэг даже вскинула руку, как будто хотела отмахнуться от них.

— С-смотри! — велела миссис Которая.

Мэг опустила руку. Они приближались к планете. Кажется, она успела различить ледяные шапки на полюсах. Они сверкали и переливались — таким четким было видение в шаре.

— Нет, нет, Середина, милочка! Это же Марс! — воскликнула миссис Что-такое с мягким укором.

— А это обязательно надо? — жалобно поинтересовалась Середина.

— Сейчас же! — прогремела миссис Которая.

Яркая планета пропала из поля зрения. На миг в шаре осталась лишь космическая тьма, но вот появилась другая планета. Однако силуэт этой планеты не был таким четким, как у Марса. Его словно окутывало дымное облако. Но сквозь это облако Мэг смогла различить знакомые очертания континентов, как на картинке в школьном атласе.

— Это ведь из-за атмосферы мы так плохо ее видим? — с надеждой спросила она.

— Н-нет, Мэг, ты и сама знаешь, что это не атмосфера виновата, — ответила миссис Которая. — Ты должна быть храброй.

— Это Нечто! — вскричал Чарльз Уоллес. — Это то Темное Нечто, которое мы видели с горы на планете Уриэль, когда летали на миссис Что-такое!

— Оно пришло недавно? — непослушными губами произнесла Мэг, которой было тошно смотреть, как отвратительная тьма искажает облик Земли. — Оно появилось за то время, пока нас не было?

— Ска-ажи ей, — голос миссис Которой зазвучал с пугающей усталостью.

— Нет, Мэг, — горько вздохнула миссис Что-такое. — Оно пришло не сейчас. Оно уже было там не один год. Именно поэтому ваша планета стала таким беспокойным местом!

— Но почему… — голос Кельвина сорвался на испуганный хрип. Миссис Что-такое воздела руки, призывая их слушать и не перебивать.

— Сначала мы перенесли вас на Уриэль, чтобы вы впервые увидели Темное Нечто именно там. И сделали так по многим причинам. Во-первых, там, в горах, атмосфера такая прозрачная, что вы смогли разглядеть его во всех отвратительных подробностях. А во-вторых, мы сочли, что вам легче будет собраться с мыслями, чтобы понять его сущность, если… Хм, если вы увидите Нечто где-то еще, а не на вашей родной планете.

— Ненавижу! — закричал Чарльз Уоллес. — Я ненавижу это Темное Нечто!

— Да, Чарльз, милый, — торжественно кивнула миссис Что-такое. — Как и мы все. И это еще одна причина, по которой мы решили подготовить вас на Уриэле. Мы подумали, что слишком напугаем вас, если продемонстрируем это на вашей родной, такой любимой вами планете.

— Но что это такое? — спросил Кельвин. — Мы понимаем, что видим Зло, но что это такое?

— Ты сам только что сказал! — голос миссис Которой снова зазвенел металлом. — Это Зло! Это Темная Власть!

— И что же теперь будет? — голос Мэг дрожал от ужаса. — Ох, пожалуйста, миссис Которая, скажите нам, что теперь будет?

— Мы продолжим борьбу!

Что-то в голосе миссис Которой заставило всех троих выпрямиться и развернуть плечи решительным жестом, глядя на серебристое сияние, олицетворявшее миссис Которую, с достоинством и смелостью.

— И вы не сомневайтесь, детки, мы не одиноки! — ободряюще добавила миссис Что-такое. — Эта борьба идет во всей Вселенной, по всему космосу, и это удивительное и ошеломляющее сражение! Я понимаю, как трудно вам представить себе такие размеры, хотя знающие знают: нет никакой особой разницы между мельчайшим микроорганизмом и целой галактикой! И если вы как следует подумаете над этим, то уже не удивитесь, если узнаете, что многие из самых отважных наших бойцов родом с вашей родной планеты, а ведь это такая маленькая планета, детки! Она действительно ничтожно мала по сравнению с остальной галактикой, на краю которой затерялась! И вы можете гордиться тем, что она так отважно держится!

— А кто они — эти наши бойцы? — живо спросил Кельвин.

— Ах, дорогуша, ты их отлично знаешь! — ответила миссис Что-такое.

Очки миссис Кто победоносно сверкнули:

— «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его!»

— Иисус! — воскликнул Чарльз Уоллес. — Ну, конечно, это Иисус!

— Безусловно! — кивнула миссис Что-такое. — Ну же, Чарльз, дорогуша, продолжай! Ведь он был не один. Были и другие: все ваши великие художники. Они были тем светом, что освещал нам тьму!

— Леонардо да Винчи? — нерешительно спросил Кельвин. — И Микеланджело?

— И Шекспир! — подхватил Чарльз Уоллес. — И Бах! И Пастер, и мадам Кюри, и Эйнштейн!

В голосе Кельвина уже звенела гордая уверенность:

— И Швейцер, и Ганди, и Будда, и Бетховен, и Рембрандт, и святой Франциск!

— А ну-ка ты, Мэг! — велела миссис Что-такое.

— Ну, наверное, Евклид, — Мэг снедало такое нетерпение, что голос прерывался. — Или Коперник. Но что же с нашим папой? Пожалуйста, скажите, что с ним?

— Мы направляемся к вашему отцу, — сказала миссис Которая.

— Но где он? — Мэг придвинулась к миссис Которой и сердито топнула, как будто отчитывала маленького Чарльза Уоллеса. Но ей ответила миссис Что-такое тихим, но уверенным голосом:

— На планете, которая уже пала. Вот почему вам понадобятся все силы.

С лица Золотой Середины исчезли все следы былого веселья. Она застыла, сжимая в руках свой чудесный шар и не спуская глаз с помутневшей Земли. По пухлой щеке медленно скатилась слеза.

— Нет, я больше не в силах этого вынести! — всхлипнула она. — Дети, вы только взгляните на это!