Третий удар (триллер Чарли Фокса, №7)

«Эй, подожди», — сказал он быстро и встревоженно. «Я не говорил, что не сделаю этого. Если мистер Армстронг в беде, я к твоим услугам!»

«Нет, прости, Ник, это была ошибка», — сказала я, радуясь, что он не видит моей улыбки. «Послушай, это может быть опасно. Мне бы не хотелось…»

«Скажи мне!» — почти крикнул он, а затем снова понизил голос, заговорщически. «Я смогу, Чарли. Просто дай мне шанс доказать это мистеру Армстронгу, хорошо?»

«Хорошо», — сказал я, пытаясь вызвать невольное восхищение. «Мне нужно, чтобы ты позвонил Паркеру в офис и как можно скорее пригласил его в спортзал. Как ты это сделаешь — решать тебе, но ты должен вести себя непринуждённо, чтобы никто, кто подслушивает, не заподозрил, что ты действуешь как наш агент».

Я намеренно назвал его « агентом» , зная, что это ударит по его самолюбию, как текила по голодному желудку. Я скормил ещё монет в телефон и стал ждать.

«Конечно, без проблем», — сказал он, взволнованный, как ребёнок. «Э-э, и что мне ему сказать?»

Я сдержал вздох. «Не знаю, Ник», — сказал я, сдерживая нетерпение.

Это был резонный вопрос. «Передай ему, что тебе нужно просмотреть результаты последней оценки его физической подготовки, которую ты для него проводил, — но, ради бога, не упоминай меня по имени. Или Шона. За нами охотятся очень нехорошие люди».

Какие-то очень официальные люди. Но я ему об этом не сказал.

«Скажи Паркеру, что, по-твоему, он хотел бы знать, собирается ли он отправлять на место происшествия оперативников, которые могут попасть в беду из-за нездоровья. Как тебе такое? Уверен, ты придумаешь, как это обставить, чтобы всё звучало как надо». Я посмотрел на часы. «Я буду перезванивать каждый час, пока ты его не приведёшь».

«Можно мне взять твой номер, чтобы он мог тебе позвонить?» — спросил Ник.

«Нет, это небезопасно».

Он возмутился: «Меня не пугают небольшие неприятности».

«Я ни на секунду не думала, что ты будешь таким, Ник», — сказала я, сохраняя голос таким же суровым, как и моё лицо. Чтобы испытывать страх, сначала нужно полностью… осознавать связанные с этим опасности. «Но никто не может выстоять под

Вечный допрос. Чем меньше знаешь, тем безопаснее всем, включая тебя. Стандартная операционная процедура.

«Ладно, ладно. Понял», — сказал он более сдержанно. Последовала пауза, словно он что-то записывал. «А что, если мистер Армстронг не согласится?»

«Он так и сделает», — сказала я, излучая больше уверенности, чем чувствовала на самом деле. Я ждала, пока женщина провезёт мимо меня в коляске краснолицего, плачущего малыша и выведет его в фуд-корт. «Паркер — умный парень».

И я чертовски надеялся, что я прав.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 26

Мы встретились с Паркером в зоне отдыха на шоссе I-95, к югу от Бостона. Прошло шесть часов с моего первого звонка Нику. Пять часов с тех пор, как Нику удалось передать Паркеру тайное сообщение, а мой босс, ускользнув от своих сторожевых псов, поспешил в спортзал, чтобы ждать у телефона, когда я перезвоню. И четыре часа с тех пор, как я снова позвонил, и к тому времени он уже организовал солидную площадку и дал указания о встрече.

Так что не только умно, но и чертовски эффективно.

Мы слонялись по торговому центру столько, сколько могли, а затем направились к месту встречи, стараясь держаться как можно дальше от населенных пунктов.

По словам Паркера, история, которую распространял Вонди — естественно, через Коллингвуда — заключалась в том, что они пытались остановить нас на дороге, чтобы сопроводить обратно в Нью-Йорк. В этот момент мы открыли по ним огонь, совершив ничем не спровоцированную жестокую атаку. Не знаю, как они объяснили очевидные следы попадания «Стингера» и тяжёлый боковой удар по «Навигатору», но уверен, что пустые гильзы, которые я оставил внутри, ничуть не помогли нашему делу.

Не оставила она и огнестрельных ранений у двоих членов своей команды.

Поездка из Нью-Йорка в Бостон, если Паркер не нарушит правила и не застрянет в пробке, займёт четыре часа. Мы рассчитали время прибытия на стоянку так, чтобы оно было на пару минут позже его предполагаемого времени прибытия. Чем меньше времени у нас оставалось, чтобы торчать на открытом пространстве в изрешечённом пулями — и, по сути, украденном —

транспортное средство, тем лучше.

Я сказал Паркеру, на чём мы едем, и мы припарковались в стороне, чтобы подождать. Наконец мы заметили его за рулём неприметной серебристой Toyota Camry пятилетней давности. Он медленно объехал парковку, показывая нам своё лицо, прежде чем подъехать. Шон снова завёл двигатель и подъехал на пикапе к нему.

Паркер был одет в джинсы и полосатую рубашку Tommy Hilfiger, надетую с расстегнутым воротником, чтобы полы выглядели естественно. Когда он обошел машину сзади, чтобы присоединиться к нам, примерно в ста метрах от меня остановилась Honda Integra на больших хромированных дисках. В глубине души я ожидал, что за рулём второго автомобиля окажется кто-то вроде молодого канадца Джо Макгрегора.

Вместо этого из машины вышел Ник и неловко, смущённо помахал нам рукой.

Шон лишь приподнял бровь, увидев необычный выбор Паркером попутчика. Паркер бросил на него взгляд, который ясно говорил: « Не спрашивай».

Моя мать вышла из пикапа, раскинув руки, готовая обнять своего спасителя. Паркер проигнорировал её. На нём были солнцезащитные очки, но я видела, что его взгляд был устремлён повсюду.

«Загрузите свои вещи в багажник Камри, — сказал он. — Сделайте это сейчас же».

Родители, пристыженные, начали перекладывать багаж. Несмотря на размер маминого чемодана, это заняло немного времени. Наши с Шоном мягкие сумки уместились вокруг остальных, плотно, но уютно.

Когда нас загрузили, Паркер усадил моих родителей на заднее сиденье, снова сел в Camry и спокойно подъехал к Integra.

Мы с Шоном быстро осмотрели пикап, протерли все очевидные места соприкосновения, заперли его и отошли к «Камри». Я заметил, что мы шли быстро, не оглядываясь, словно «Форд» вот-вот заскулит, как брошенная собака.

К тому времени, как мы к нему присоединились, Паркер уже вылез из-за руля и стоял у водительского окна. Я заметил, что он стоял, непринужденно и расслабленно, прислонившись бедром к машине, не явно используя его как прикрытие, но всё же используя. Он передал ключи и кивнул в сторону салона.

«В бардачке пять тысяч долларов наличными, — сказал он. — Пара коробок патронов и два чистых мобильника с предоплатой. Но не пользуйтесь ими без крайней необходимости — это касается как экспансивных, так и «Моторол».

«Паркер, мы в этом деле уже не девственники», — мягко сказал я.

Он слегка улыбнулся и пожал плечами. «Лучше сказать тебе и рискнуть обидеться, чем не сказать и рискнуть всё испортить к чертям».

«Кстати, что он здесь делает?» — тихо спросил Шон, кивнув в сторону Ника, который спешил присоединиться к нам.

«Он купил мне машину, — признался Паркер. — Она принадлежит его сестре. Она уехала из города ещё на месяц — в Европу. К тому же, Camry — самая распространённая машина на дороге. Лучше не привяжешься, даже если постараешься».

«Моя сестра — настоящая фанатка моторов», — с энтузиазмом сказал Ник. «У неё под капотом V-образный шестицилиндровый двигатель, на случай, если тебе понадобится рвануть к границе». Он вдруг

Он понял, что сказал, и его лицо вытянулось в комическом тоне. «Э-э, но я был бы признателен, если бы вы этого не сделали».

Мне не хотелось говорить, что погоня от человека с ресурсами Коллингвуда — это та самая погоня, которая закончится очень быстро. Вместо этого я протянул ему руку.

«Спасибо, Ник», — сказала я с теплотой, которую мне не пришлось притворяться. «Молодец».

Он ухмыльнулся мне. Я видел, что это всё ещё большое приключение для него. Подождём первого Когда ваши руки обагрятся кровью — в прямом или переносном смысле. Смотрите как вы думаете, насколько это игра?

Напоследок Паркер протянул клочок бумаги. «Я создал временные адреса электронной почты для нас обоих», — сказал он. «Это ваш адрес и пароль.

Иногда это может быть проще, чем звонить. Любую информацию, которую я смогу вам раздобыть — о Стораксе или об этом О'Локлине, о котором вы упомянули, — я вам отправлю.

«Паркер, ты чудо», — пробормотала я, изучая случайный набор цифр и букв, составлявший адрес электронной почты. «Сейчас я не могу решить, усыновить тебя или оставить детей».

Он приподнял бровь, слегка улыбнулся и крепко пожал мне руку, то же самое Шону. «Я бы согласился, если бы ты разобрался с этим бардаком и вернулся к работе», — сказал он.

«Ещё одно одолжение», — сказал Шон. «Когда на нас напала банда Вонди, мы возвращались к вдове Джереми Ли, Миранде. С тех пор мы не можем с ней связаться. Не могли бы вы разобраться с этим? Проверьте, всё ли с ней в порядке?»

Паркер кивнул и сел на пассажирское сиденье «Интегры» Ника. «Если что-то узнаю, напишу по электронной почте». Он захлопнул дверь и опустил стекло.

«Обязательно берите квитанции на свои расходы», — предупредил он. «Пять тысяч на расходы — это не бонус, понятно?»

Мы наблюдали, как они выезжают с парковки и возвращаются на шоссе, а затем сели в «Камри» – мои родители всё ещё сидели на заднем сиденье, а Шон – за рулём. Внутри было чисто и на удивление спокойно. У сестры Ника перед одним из дефлекторов на приборной панели висел освежитель воздуха с ароматом ванили. Я отцепил его и бросил в пепельницу, которая была частично заполнена мелочью.

Проверив бардачок, я обнаружил обещанные Паркером деньги – пачки купюр разного номинала, перевязанные резинкой. На боковине моего сиденья лежала новенькая карта автодорог Америки. Приятно было работать с человеком, который обо всём позаботился.

Шон завёл мотор. Звук V-6 был скорее вежливым, чем мощным.

Паркер, должно быть, заправился незадолго до нашей встречи, потому что стрелка указателя уровня топлива сильно качнулась вправо. Шон поправил позу и оглянулся через плечо.

«Итак, — сказал он. — Теперь, когда у нас есть чистый транспорт, вопрос в том, куда мы поедем — помимо того, чтобы куда-нибудь подальше отсюда?»

«Хьюстон», — сказал отец, удивив меня своей мгновенной реакцией. «Там находится штаб-квартира Storax в США, и, поскольку они, похоже, находятся в центре событий, я полагаю, именно там мы найдём ответы».

«Ты хоть представляешь, сколько до Техаса?» — спросил Шон. «Или сколько времени нам потребуется, чтобы туда добраться?»

«Нет», — ответил мой отец, не смутившись. «А ты?»

«Примерно две тысячи миль», — не моргнув глазом, ответил Шон. «Это примерно за два дня непрерывной езды, если только мы не захотим позволить себе роскошь остановиться на ночлег».

Отец бросил на него самый надменный взгляд хирурга. «Тогда нам лучше начать, как думаешь?»

Мы ехали на юго-запад, выехав из Массачусетса, через Коннектикут и проскользнули на юг штата Нью-Йорк, минуя сам город. Через несколько часов мы проезжали Скрантон, штат Пенсильвания. «Камри» была не совсем той ракетой, которой хвастался Ник, но у неё были круиз-контроль и кондиционер, что позволяло нам уверенно и незаметно двигаться вперёд.

Мы ехали милю за милей по извилистой автостраде, подгоняемые гигантскими грузовиками, которые с неумолимой легкостью настигали нас в сгущающейся темноте, словно супертанкеры, пересекающие Ла-Манш.

Сразу после полуночи мы добрались до Харрисберга и пересекли реку Саскуэханна. Когда встречные фары осветили салон, я оглянулся и увидел, что мои родители крепко спят. Отец снял куртку и укрыл ею мою мать, которая свернулась калачиком на центральном подлокотнике, слегка приоткрыв губы во сне, положив лицо на руки, словно молящийся ребёнок. Отец обнял её за плечи, а его голова была откинута набок, на дверное стекло. Он проснётся с ужасно затекшей шеей.

«С ними все в порядке?» — спросил Шон, понизив голос.

«Выйти из игры. А ты?»

В тусклом свете приборной панели я увидел, как он улыбнулся, лишь уголок его рта слегка дернулся.

«Я в порядке», — сказал он. Он снял пиджак и закатал манжеты рубашки, обнажив рельефные линии мышц на предплечьях.

Он вёл машину без видимых усилий, расслабив плечи. Однажды я ехал всю ночь с Шоном из Штутгарта в Берлин и обратно, большую часть пути неся волосы в дыбом за сто шестьдесят миль в час. По сравнению с этим ехать со скоростью шестьдесят пять миль в час по прямой, как стрела, автостраде казалось детской забавой, но стимуляции было так мало, что самым сложным оказалось не заснуть.

«Не устала?» — настаивала я. «Дай мне знать, как только устанешь, и я займу тебя на какое-то время, чтобы ты могла вздремнуть».

«Я в порядке», — сказал он. Он взглянул на меня. «Но тебе, пожалуй, стоит немного поспать, чтобы потом поколдовать меня».

«Да, знаю», — сказал я, пожав плечами. «Всё ещё слишком взвинчен, наверное».

«Ну, Чарли, ты всегда можешь со мной поговорить. Так я не засну».

Что-то в его нежных тонах заставило мое сердце забиться чаще.

«А что насчет?»

Он, должно быть, услышал, как слегка изменился мой голос, потому что тихо рассмеялся. «Не то чтобы», — сухо сказал он. «Хотя, если тебе действительно хочется поболтать со мной, пока твои родители дремлют на заднем сиденье, то не стесняйся, конечно».

«Нет, не знаю», — ответил я, стараясь говорить строго, но меня подвела задержка дыхания. «И это был разумный вопрос. Только твой извращенный ум заставляет меня смотреть на него иначе».

«Виновен», — весело сказал он. Пауза. «Вообще-то, я хотел поговорить о нас.

О вчерашнем вечере.

Мой пульс начал замедляться, но тут же участился снова, словно кто-то впрыснул мне закись азота. Я почувствовал, как жидкость обжигает кожу, запуская примитивную реакцию бегства, которая выразилась в таком яростном румянце, что я обрадовался окружающей темноте.

«Ого», — сказала я на удивление спокойно. «Я думала, это женщина всегда начинает подобные разговоры».

«Не увиливай, Чарли», — сказал он, и хотя его голос звучал мягко, я услышал в нём скрытую резкость. «Я обещал, что не причиню тебе вреда, и… я

делал."

«Нет», — быстро отрицал я. «Это…»

«Я причинил тебе боль», — повторил он более резко. «И я сожалею об этом. Больше, чем ты когда-либо сможешь себе представить». Последние слова он пробормотал себе под нос, едва слышно.

«Это не имеет значения», — сказал я и увидел, как его черты лица исказились от разочарования.

«Ну, чёрт возьми, так и должно быть», — тихо сказал он. «В один миг я говорю тебе, что я не такой, как те ублюдки, которые тебя изнасиловали, а в следующий — сам практически делаю то же самое. Я дал волю своему гневу». Его пальцы сжали руль, и я мельком вспомнил, как они с такой же беспощадной хваткой сжимали мои запястья. Судя по его глухому тону, он тоже это помнил. «Я этим не горжусь».

«Ты правда веришь, что то, что ты сделала – то, что мы сделали – было изнасилованием?» – спросила я, щелкая последним словом, словно кнутом, хотя и понижала голос до яростного шёпота. «Далеко не так. Это было дико, да. Может быть, немного грубо.

Но если ты считаешь, что это так, то ты — полный дурак!»

«Я не согласен», — ледяным тоном сказал он.

Я попыталась сдержать гнев. «Ладно, будь по-твоему — да, ты меня изнасиловал», — резко сказала я, по-прежнему стараясь говорить как можно тише, чувствуя легкую дрожь машины, пока он сдерживал свою реакцию. «Мне ни секунды не понравилось, и я симулировала оргазмы — все до единого. Довольна теперь?

Власяница достаточно неудобна для тебя?

На секунду лицо Шона застыло, затем все напряжение покинуло его, и он издал прерывистый звук, который мог быть сдержанным смехом, но с таким же успехом мог быть и страданием.

«Боже мой, Чарли», — наконец произнес он почти простонав, качая головой.

«Я всегда так старалась не напоминать тебе...»

«Не знаешь», — сказала я, перебивая его. «И ты думаешь, я этого не знаю? Ты серьёзно думаешь, что я бы осталась с человеком, который намеренно запугал меня? Чтобы причинить мне боль?» Я фыркнула.

«Должно быть, ты весьма невысокого мнения о моей самооценке, Шон».

В голове всплыл обрывок недавнего разговора. «И ты не один такой», — пробормотал я.

Шону потребовалась всего секунда, чтобы осознать это. «Твой отец?»

«За завтраком он ясно дал понять, что чувствует, — небрежно сказала я. — Сказал, каким жалким я его нашёл — что я, должно быть, полный псих, раз мне всё это понравилось».

«Твой отец действительно использовал выражение „псих“, да?» — пробормотал Шон. «Разве тебя не бесит, когда он сыпет этим медицинским жаргоном?»

Я пожала плечами, скорее раздражённо подернув плечами. «Значит, я перефразирую», — допустила я. «Хотя „жалкая“ — это определённо одна из его фраз». Я немного поразмыслила, сколько же ему рассказать, а потом добавила: «Когда я сказала ему, что вряд ли превращусь в жену, которую будут бить, у него чуть инфаркт не случился».

«Насчет «избитой» или «жены»?»

«Или то, и другое. Выбирай сам».

Миля прошла в тишине. Краем света фар «Камри» высветилась какая-то неопознанная крупная хищная птица, лежавшая, словно сбитая на дороге, на обочине шоссе. Перья на одном из её застывших крыльев слегка колыхались в струях воды от проезжающих машин, словно птица махала рукой, призывая на помощь.

«Привлекает ли тебя эта перспектива?» — спросил тогда Шон.

«Брак?» В его голосе не было ни слова, никакого намека на то, какой ответ он надеялся получить от меня.

«Полагаю, это не было каким-то предложением», — сказал я с той же осторожностью, с которой подхожу к подозрительному устройству. «Думаю, сейчас мне нравится всё как есть. Как там говорится? Не сломалось — не чини».

К тому же, я не уверена, что из меня получится хорошая жена — будь то избитая или нет». Я заметила, как плечи Шона дрогнули лишь на мгновение, потому что смотрела, и смотрела пристально. «Почему?»

Шон резко выехал на обгон грузовика, который, казалось, ехал всего на несколько миль в час медленнее нас, несмотря на то, что тащил за собой двойной прицеп с брёвнами. Водитель настолько устал, что слегка выехал на нашу полосу, когда мы поравнялись. Шон резко вырвался вперёд, а затем снова включил круиз-контроль.

«Потому что этот вопрос раньше мне не приходил в голову», — сказал он. «А это как раз то путешествие, где мы, без сомнения, сможем сказать много всего, что раньше нам в голову не приходило». Он вздохнул и склонил голову набок, словно размышляя. «Я тоже не думаю, что я хороший муж.

«И если судить по генетике, я был бы никудышным отцом», — добавил он, и его голос стал чуть жестче.

«Ну, как я и сказал, если оно не сломано…»

«Это не значит, что в будущем его никогда не придется ремонтировать»,

Шон сказал тогда спокойным, почти отстранённым голосом: «Просто сейчас, мне кажется, это, пожалуй, всё, что я могу тебе дать… кому-либо. Но если — или когда , а скорее если — я когда-нибудь доберусь до стадии, когда захочу сделать предложение, я сделаю его тебе, Чарли».

В голове у меня раздался тихий шипящий звук, похожий на вздох влюбленного или брызги на летних лужайках, а затем последовал плавный вихрь из туго закручивающихся, противоречивых мыслей.

Слишком.

Недостаточно.

Настолько хорошо, насколько это вообще возможно.

«Спасибо», — тихо сказала я, прислушиваясь к ритму шин по отремонтированному участку дороги. И поймала себя на улыбке. «Мои родители бы просто сошли с ума».

«Тогда у тебя ещё больше причин сказать «да» — если или когда это когда-нибудь произойдёт». Я увидела, как он ответил, сверкнув зубами. И, словно я задала вопрос вслух, он добавил: «И нет, будь ты моей женой, тебя бы никогда не избили. Во всяком случае, не я».

Я протянул руку и провёл пальцами по его скуле, там, где впадина скрывала тень. Кожа была туго натянута. Он сосредоточился на дороге впереди и чуть не вздрогнул от моего прикосновения.

«Я не стеклянная, Шон», — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал обманчиво мягко. «Даже четверо из них не смогли бы меня сломить. Ты и близко не подойдешь. И я говорила серьёзно вчера вечером».

«Какая часть?»

«Тот момент, когда я сказал тебе, что если ты посмеешь что-то скрыть, я убью тебя на месте».

Он позволил себе рассмеяться, пусть даже смех получился дрожащим. «А, эта часть», — пробормотал он, и его голос дрогнул. «Кажется, ты почти добился своего».

Я улыбнулся ему, в основном с облегчением. Чувство это длилось ровно до тех пор, пока с заднего сиденья не раздался бестелесный голос.

«Я хотел бы сделать небольшую остановку, когда будет удобно», — сказал мой отец, звуча спокойно и собранно, совсем не как человек, только что проснувшийся после тягостного сна. «Не торопитесь», — добавил он. «Пожалуйста, сначала закончите разговор…»

OceanofPDF.com

ГЛАВА 27

Мы с Шоном ехали всю ночь, уверенно направляясь на юго-запад, и один город сменялся другим на бесконечной дороге. Мы проезжали мимо указателей на знакомые английские названия в незнакомых местах, и всё это смешивалось в кучу, словно в долгом странном сне.

Рассвет наступил, когда мы пересекли границу Вирджинии и Теннесси. Солнце неровно вставало над Аппалачами. Оно сверкало на росе на придорожных пастбищах, вырисовывая очертания деревьев и дремлющих лошадей. Мы гонялись за собственной тенью сотню миль, прежде чем она исчезла и была растоптана колёсами «Камри». Дневной свет, поначалу такой мягкий и неуверенный, к полудню стал резким и резким.

К 15:30, с учётом часа, выигранного нами при переходе с восточного времени на центральное, мы приближались к Мемфису, штат Теннесси. Мы остановились у придорожной закусочной, замороженной где-то в середине пятидесятых. Старинный музыкальный автомат играл серию старых сентиментальных кантри-композиций, которым официанты подпевали скорее с энтузиазмом, чем с технической точностью. Шумно, но гостеприимно.

Нашей официантке, наверное, было лет шестьдесят пять, с кожей цвета бурбона и ногами женщины вдвое моложе, которые она демонстрировала под юбкой, едва длиннее передника. У неё был такой сильный акцент, что меня можно было срезать, когда она называла моего отца «сахаром» и толкала его бедром, крича, как ей нравится его манера говорить.

Я почти ожидал, что отец напрягётся, как моллюск, от её наглости. К моему удивлению, он, казалось, был рад поболтать с женщиной по имени Глори, и даже похвалил её за кошачьи вопли, которым она нас заставляла.

«Я знала, что вы, ребята, верующие», – сказала она, лучезарно улыбаясь. «Вы на этой дороге, направляетесь на запад, и вам нужно в Грейсленд». Она закончила писать в блокноте, уже направляясь на кухню, которую мы видели за длинной стойкой, и крикнула через плечо: «Видишь короля, милая, обязательно передай ему, что Глори никогда не терял веру.

Мы знаем, что он не умер. Это всё какой-то правительственный заговор. Да, сэр.

«Конечно, — серьёзно ответил мой отец. — Я буду рад передать ваше послание».

«В восторге, да?» Она рассмеялась и покачала головой, шлёпнув по тарелке наш заказ. «Ты так красиво говоришь, сладкая».

Отец подождал, пока она не скроется из виду, а затем озадаченно посмотрел на нас. «Король чего?» — спросил он.

Остановившись, мы с трудом тронулись с места. Мы ехали ещё пару часов, прежде чем Шон наконец сдался и согласился, что нам нужно отдохнуть до утра. К тому времени мы уже подъезжали к Литл-Року, и на Арканзас опустилась густая ночь. Город, возвышавшийся на горизонте, выглядел очень ярким, поначалу прекрасно выделяясь на фоне кромешной тьмы. Лишь когда мы подъехали ближе, блеск его, казалось, слегка потускнел.

Мы выбрали небольшой, ничем не примечательный сетевой отель рядом с аэропортом. Он находился недалеко от межштатной автомагистрали и обещал номера с джакузи, бесплатные фильмы HBO и бизнес-центр.

Мы оставили «Камри» под внушительным портиком у главного входа, пока рассказывали женщине за стойкой душещипательную историю о том, как у нас украли паспорта и кошельки. Мы успокоили её подозрения, оставив достаточно большой залог наличными, чтобы уравновесить любые сомнения, что мы вот-вот разгромим всё и сбежим. Кажется, наш вид, сочетавший в себе глубокую усталость и английскую респектабельность, покорил её.

Она предоставила нам смежные номера, сообщила, во сколько в холле будет подан бесплатный завтрак, и уже пожелала нам приятного пребывания, прежде чем ей пришло в голову, что это может оказаться затруднительным.

Пока мы плелись обратно за багажом, я чувствовал, что настолько устал, что глаза дрожали от напряжения, которое я испытывал, пытаясь сосредоточиться. Я почти на автопилоте следил за движениями людей в вестибюле. Если бы кто-то достал из-под пальто «Узи», я бы это увидел, но, наверное, я был слишком сумасшедшим, чтобы понять, что это значит.

Просидев больше суток в машине без спортивных сидений, я чувствовал себя так, будто меня постоянно пинали в основание позвоночника. Я молился, чтобы рано или поздно нервы в левом бедре перегрузились и отказали.

Выйдя из отеля, я почувствовал, как накопившееся тепло уходит от земли в темноту. Ночной воздух был горячим и настолько влажным, что его можно было пить, и рубашка почти мгновенно прилипла к спине. Шон открыл багажник.

и они с моим отцом схватили сумки, пока моя мать выкатывала из вестибюля багажную тележку.

Только когда Шон поднял мою сумку вместе с остальными, я вспомнил, что не застёгнул её до конца после нашей последней остановки. Я протянул руку, но слишком устал и слишком медленно двигался. Маленькая коричневая пластиковая бутылочка викодина, которую я засунул в верхнюю часть сумки, закрутилась и упала на землю, покатившись по земле, и остановилась у ноги отца.

Он поднял бутылку, прежде чем я успел её остановить, распознал её тип и автоматически просканировал этикетку. Он уже почти отдал бутылку обратно, когда остановился, нахмурился и посмотрел на меня.

«Это, полагаю, твои, Шарлотта?» — спросил он. Он презрительно взял баночку с таблетками за дно и за верхнюю часть указательным и большим пальцами и легонько встряхнул её, оценивая уровень содержимого по дребезжанию.

«Да», — сказал я, потянувшись за бутылкой, но он отдернул ее подальше.

Усталость — не лучшее успокоительное для гнева. Моё сердце ожило, оставив после себя яркие пятна перед глазами. Я протянул руку. «Не возражаешь?»

«Что моя дочь принимает викодин? Конечно», — сказал он. Он снова встряхнул бутылку и взглянул на дату на этикетке. «И, похоже, пьёт его в огромных количествах. Как долго вы их принимаете?»

Я взглянула на Шона в поисках поддержки, но у него было такое же замкнутое выражение лица.

Ему не нужно было ничего говорить, чтобы я видел, как его разум что-то обдумывает.

«То есть время от времени», — прямо сказал я, — «с тех пор, как в меня выстрелили».

«Понятно. Вы, конечно, знаете, что викодин вызывает привыкание при длительном приёме».

«Конечно, я так говорю», — ответил я, стараясь казаться высокомерным, но не выходя за рамки оборонительной тактики. «Я не пользуюсь ими регулярно, только по необходимости.

Когда у меня болит нога». Вот как сейчас. Дай мне эту чёртову бутылку!

«Ты принимал их в тот день, когда проходил медосмотр?» — внезапно спросил Шон, и неожиданная прохлада этого вопроса застала меня врасплох.

Наша близость в машине, наша солидарность внезапно испарились перед лицом его завуалированного обвинения.

"Я-"

«Ради всего святого, вы оба, оставьте бедную девочку в покое!» — сказала моя мать. «Не думаете ли вы, что у неё и так дел по горло, чтобы вы ещё и на неё нападали из-за этого?»

«Мне жаль, если ты считаешь, что нам следует просто игнорировать опасность превращения нашей дочери в наркоманку, Элизабет», — сказал мой отец.

Мама рассмеялась. Смех был жутко усталым, с нотками истерики, пробивающимися сквозь толщу. «Конечно, мы не должны это игнорировать, но, думаю, сейчас не время и не место поднимать этот вопрос», — решительно заявила она. «Сколько раз ты мне говорил, что люди принимают плохие решения, когда им больно? Ты же согласишься, что это последнее, чего мы сейчас хотим, и меньше всего Шарлотта?»

«Викодин — это смесь ацетаминофена и гидрокодона», — выпалил мой отец.

«Гидрокодон — наркотическое обезболивающее, а ацетаминофен усиливает его эффективность. Среди множества возможных побочных эффектов — нарушение реакции и снижение умственной активности. Другими словами, он может серьёзно повлиять на процесс принятия решений. Нужно быть осторожным, позволяя пациенту водить машину или работать с механизмами. Но вы вполне довольны тем, что Шарлотта носит его с собой, — сказал он, пренебрежительно махнув рукой в сторону моего спрятанного SIG, — и совсем не испытываете угрызений совести, принимая его, когда она принимает подобные препараты?»

Мой отец, должно быть, тоже устал. Кажется, я впервые слышал, чтобы он говорил с ней так раздражительно, но мать не дрогнула. Она выпрямилась, как герцогиня, и одарила его высокомерным взглядом.

«И разве действия Шарлотты до сих пор не показали, что она полностью рациональна?» — спросила она с хрупким достоинством. Она позволила себе дрожащую улыбку. «Ужасно», — добавила она, и её голос смягчился. «Нравится нам это или нет, Ричард, наши жизни в руках Шона и Шарлотты, и я, например, готова безоговорочно доверять её суждениям».

Отец лишь приглушённо цокнул языком – единственный видимый знак своего раздражения. Он взглянул на Шона, словно ища поддержки. Я ни на секунду не ожидал, что он меня поймёт.

«Почему ты не сказал мне, что все еще принимаешь обезболивающие, Чарли?» — тихо спросил Шон.

Мой мозг работал слишком вяло, чтобы что-то сделать, кроме как с изумлением смотреть на него. «Не начинай, Шон», — рявкнул я. «Ничто из того, что я принимаю, не мешает мне выполнять свою работу. Ты сам это сказал».

«Да, но вы делаете это вопреки викодину?» — спросил он. «Или из-за него?»

Мама встала между нами и обняла меня за плечи. «Будь благоразумен и оставь это пока, Шон», — мягко сказала она. «Мы все устали».

Достаточно, чтобы наговорить то, о чём мы пожалеем утром. Пойдём, Шарлотта.

Она пробормотала, подталкивая меня ко входу в отель. «Думаю, на этот раз мы можем забыть о равенстве полов и предоставить мужчинам возможность занести багаж, а?»

Я оттолкнул её руку. «Я всё ещё могу выполнять свою работу», — упрямо сказал я, отступая от неё и изо всех сил стараясь не пошатнуться.

«Конечно, ты можешь, дорогой», — сказала она, — «но какой ценой?»

Когда мы прошли через автоматические двери в вестибюль, я оглянулся и увидел Шона и моего отца, которые все еще стояли у открытого багажника машины и наблюдали за нами.

Я заметил, что они стояли плечом к плечу, неосознанно представляя единый фронт. По иронии судьбы, впервые они пришли к какому-то соглашению, объединившись против меня.

Мы все спали как убитые. Десять часов подряд. Проснувшись, я протянул руку и обнаружил, что сторона Шона уже пуста, но всё ещё тёплая от тепла его тела. Подняв голову, я услышал шум льющейся воды в душе и слегка перевернулся, чтобы посмотреть время на электронных часах у кровати. Было 6:08 утра.

И, пошевелившись, я заметил на тумбочке кое-что ещё, чего там не было, когда я забирался в постель накануне вечером, — мою бутылочку викодина. На мгновение меня охватило опасение, что Шон, возможно, выбросил содержимое, чтобы доказать какую-то свою правоту. Я протянул руку и поднял бутылочку. Пластиковая бутылка была довольно тяжёлой, и я не мог отделаться от чувства облегчения, связанного с этим открытием.

«Если они тебе нужны, возьми», — сказал Шон от двери ванной. Я не заметил, как выключилась вода. Свет был чуть позади него, так что его лицо было в тени. Одно полотенце небрежно обмотано вокруг бёдер, а другим он вытирал шею.

Я почувствовал, как что-то твёрдое и ледяное сжалось внутри меня. «На данный момент, — сказал я прямо, — да, думаю, так и есть».

«Знаю», — сказал он, отступая на свет. Глаза у него были очень тёмные и очень холодные. «Но когда мы вернёмся в Нью-Йорк, ты снимешь их. И если тебе понадобится помощь, мы её тебе поможем».

Я вздернула подбородок и пристально посмотрела ему в глаза. «Я не подсела, Шон», — сказала я. «Мне не понадобится помощь».

Он пристально посмотрел на меня, а затем кивнул один раз.

«Хорошо», — только и сказал он.

Когда мы спустились в вестибюль, в бизнес-центре никого не было, поэтому Шон смог войти в учётную запись электронной почты, которую нам дал Паркер, не опасаясь, что кто-то заглянет нам через плечо. В папке «Входящие» было два письма с неприметного адреса, который Паркер указал для себя. Не беспокоясь о вирусах, Шон открыл первое.

Паркер явно потратил немало времени, копаясь в истории и финансах Storax. Количество нулей в конце их годовой прибыли заставило меня скосить глаза.

«Французская материнская компания», — пробормотал Шон, просматривая основные моменты.

«Дочерние компании в Германии, Швейцарии и на Дальнем Востоке, а также в США

Государственные контракты на вакцины от птичьего гриппа и сибирской язвы. Они вмешиваются во многие дела.

«Ну, Коллингвуд сказал нам, что у них есть влияние, — сказал я, — и у него не было причин лгать об этом».

«Привычка?» — предположил Шон. Он продолжал листать вниз. «Ага, вот и мы…»

Терри О'Локлин. Немного сомнительно, но не думаю, что Паркер хотел поднять какой-то шум.

В информации, которую обнаружил Паркер, говорилось лишь о том, что Терри О'Локлин в течение последних пяти лет числился сотрудником компании Storax Pharmaceutical и был зарегистрирован как проживающий один по адресу в богатом пригороде Хьюстона.

«Похоже, они неплохо платят своим юристам», — пробормотал Шон.

О'Локлин ездит на двухлетнем Porsche 911 GT3. Чтобы облегчить идентификацию нашего объекта, Паркер указал регистрационный номер автомобиля и цвет — гвардейский красный.

«Если уж мы собираемся подойти к этому парню, лучше, пожалуй, встретиться с ним дома», — сказал я. «В любом случае, у нас больше шансов, чем пытаться силой прорваться в штаб-квартиру Сторакса. Мои навыки взлома и проникновения несколько ограничены».

«Ага», — сказал Шон с едва заметной улыбкой. «Однажды, когда у нас будет время, я покажу тебе, как правильно выполнять эту работу».

«Это свидание», — я криво улыбнулась. «А говорят, романтика умерла».

Тогда он коротко мне улыбнулся, и я почувствовал, как напряжение покинуло мои плечи, но когда он открыл второе письмо от Паркера, мы оба внезапно перестали улыбаться.

Тело Миранды Ли было обнаружено местными сотрудниками правоохранительных органов накануне вечером. Они приехали к ней домой по просьбе подруги из Вермонта, которая ждала её в тот день и забеспокоилась, когда она не появилась.

Согласно отчётам, к которым получил доступ Паркер, Миранда приняла большую дозу снотворного, запив его ещё большим количеством водки. Она оставила лаконичную записку, в которой обвинила в своём решении одиночество и участие одного из старейших друзей Джереми в событиях, связанных со смертью её мужа.

«Сволочи», — медленно проговорил я, стиснутый бессильной яростью. «Они убили её».

«Похоже на то».

«Чёрт возьми». Я постоял немного, а потом выдохнул. «Что мы скажем моим родителям?»

Шон удалил письма, сбросил кэш и вышел из системы. «Правда»,

сказал он. «Столько, сколько они смогут выдержать».

«Мне сейчас как никогда хочется поговорить с О'Локлином», — с горечью сказал я.

«Знал ли он, что они планируют, — отсюда и загадочное предупреждение?

И если так, то почему бы не сказать ей об этом прямо?

«Я обязательно спрошу об этом при встрече», — сказал он, поднимаясь. «Но мы всё ещё должны быть почти в шестистах милях от Хьюстона. Предлагаю выехать, как только твои родители проснутся. Позавтракаем по дороге».

«И как же нам связаться с этим парнем?» — размышлял я вслух, пока мы шли к лифтам и нажимали кнопку вызова. «Телефон? Электронная почта?»

«Думаю, нам лучше просто прийти без предупреждения. Меньше шансов, что он нас подставит, если не будет знать о нашем приезде. При личной встрече мы получим более честную реакцию».

«Ладно, если только ты не планируешь пробраться туда среди ночи», — сказал я.

Шон поднял брови. «Мы в своё время много тайком промышляли».

мягко заметил он.

«Да, но это же Техас, Шон», — заметил я. Двери лифта открылись, и мы вошли. «Это штат, где тебе практически приходится объяснять…

В регистрирующий орган, если в вашем автомобиле нет крепления для оружия. Ни за что на свете я не хочу пробираться в чей-то дом посреди ночи, когда человек, скорее всего, вооружён и готов стрелять.

«Да ладно тебе, Чарли. Он же юрист».

«Ну и что?» — пробормотал я. «Это просто значит, что он знает, как в тебя выстрелить и выйти сухим из воды».

К 7:30 утра мы опустошили отельный буфет и отправились в путь. Мы покинули Литл-Рок и отправились в Тексаркану, город на границе Арканзаса и Техаса. Это было всего лишь моё воображение, но я мог бы поклясться, что небо здесь казалось больше.

Мы съехали с шоссе I-30 в Тексаркане и поехали по более мелким дорогам, представляющим собой смесь двух- и однополосных дорог, из-за чего движение было медленнее, чем раньше.

Альтернативой был долгий крюк по межштатной трассе через Даллас.

Мы сообщили новость о Миранде моим родителям, как только отправились в путь.

«О, Ричард», — пробормотала моя мать со сдавленным всхлипом.

Лицо моего отца отреагировало медленнее. «Нам не следовало оставлять её одну», — сказал он отстранённо.

Я приготовился к осуждению за то, что не предоставил ей защиты, хотя она отклонила наше предложение о помощи, но после этого он погрузился в молчаливые размышления, отказываясь вступать в разговор.

Восточный Техас оказался более густым лесом, чем я ожидал. Мы проезжали мимо озёр и лесов, через небольшие городки с удивительно старомодными вывесками перед местными магазинами, словно их не обновляли последние сорок лет. Попасть в урбанизированную часть Хьюстона было шоком после, казалось бы, более медленного темпа. Путешествие длилось целую вечность, и вот мы уже здесь.

Движение транспорта начало расти, но всем нам не терпелось взглянуть на нашего врага. База Storax располагалась на участке площадью двадцать три акра в районе под названием Пирленд, недалеко от кольцевой автомагистрали №8. Она находилась на территории высокотехнологичного промышленного парка и была окружена прочным сетчатым ограждением.

Даже при беглом проезде мы увидели патрули с собаками и камеры видеонаблюдения, установленные кем-то, кто знал, что делает, при поддержке более сложной и гораздо менее заметной охраны.

Территория была не столь благоустроена, как вокруг больницы в Бостоне, но с точки зрения обороны была гораздо более продуманной. Само здание было выполнено из зеркального стекла и бледно-серого бетона, ничем не выдавая себя. Кроме названия, написанного метровыми буквами вдоль фасада, здесь могло разместиться что угодно. Даже главный вход было нелегко найти.

«Нам понадобится целая армия, чтобы проникнуть сюда», — пробормотал Шон, не отрывая глаз от фармацевтического гиганта в зеркале заднего вида, пока мы отъезжали.

«Ну, сержант, учитывая, что мы — все ваши войска», — сказал я, взглянув на него, — «давайте просто надеяться, что нам не придется вламываться».

Свет начал меркнуть, и когда он совсем погас, то быстро погас: синяя часть спектра померкла, оставив после себя мягкий, затяжной красно-оранжевый оттенок. Меньше чем за полчаса солнце, от которого щурились глаза, превратилось в такую тьму, что фары Camry стали всё различимы. Ночь в Техасе не то чтобы наступила, а наоборот, резко пошла вниз.

Мы направились обратно в аэропорт Хьюстон Хобби, где был выбор из множества отелей и мотелей, и выбрали один практически наугад. Мои родители не хотели оставаться там, но соблазн настоящей кровати быстро пересилил их протесты. Мы с Шоном тоже выкроили пару часов, чтобы дать утихнуть этому часу пик. Потом мы приняли горячий душ, переоделись, воспользовались бизнес-центром, чтобы распечатать карты маршрутов, и снова отправились в путь.

«Ты же понимаешь», — тихо сказал Шон, когда мы выехали на автостраду, — «что они уже должны были нас поймать, не так ли?»

«Да, я об этом думал», — сказал я. «Если бы Коллингвуд поднял тревогу после того, как засада Вонди не зацепила нас, мы бы вообще не выбрались из Массачусетса».

«Хм, так это делает нас хорошими?» — спросил он. «Или просто везунчиками?»

Я устало улыбнулась ему. «А мы не можем быть и тем, и другим?»

OceanofPDF.com

ГЛАВА 28

Терри О’Локлин жил в большом доме, в котором прослеживались как современные, так и испанские мотивы, в тихом, благополучном районе Вест-Юниверсити-Плейс. Это был район с широкими зелёными улицами, гаражами на три машины и поливальными системами для газонов, расположенный прямо на кольцевой автодороге 610, огибающей центр Хьюстона, застроенный небоскребами.

Мы медленно проехали мимо, а я демонстративно держал карту и показывал на указатели, на случай, если соседи будут любопытны. Внезапно меня охватило чувство дежавю: я проезжал мимо дома Миранды Ли и видел, что скрывалось внутри. В доме О’Локлинов тоже было тихо и темно.

«Похоже, дома ещё никого нет», — пробормотал Шон. Я услышал легкую дрожь в его голосе и понял, что он тоже думает о Миранде.

«Эй, ему же приходится поддерживать образ жизни Porsche», — заметил я. «Это, вероятно, означает долгие рабочие часы — даже для корпоративного юриста».

Шон обдумал это и кивнул в знак согласия. «К тому же, он живёт один, так что ему не к кому спешить домой».

«Так что, нам следует задержать его на пороге или позволить ему войти?» — спросил я.

Шон покачал головой. «Думаю, ни то, ни другое», — сказал он. «Здесь GT3 стоит сто тысяч долларов. Вы же не оставите его на подъездной дорожке». Он кивнул на пристроенный гараж. «На гаражных воротах будет электропривод. Возможно, ему никогда не придётся выходить из машины перед домом. А когда он окажется внутри, нет никакой гарантии, что он нам откроет. Особенно если он нервничает после того, что случилось».

«Итак... вы предлагаете нам ворваться и подождать, пока он появится?»

«Это был бы мой выбор», — согласился Шон.

«А как насчёт сигнализации? В таком доме она обязательно должна быть».

Он оскорблённо посмотрел на меня. «Я что, похож на дилетанта?» — сказал он.

«Кроме того, большинство людей ленятся заводить будильник. Особенно, — добавил он, наклонившись вперёд и указывая на серую тень, внезапно появившуюся в одном из окон, — когда у них есть домашние кошки».

Серая фигура превратилась в большого белого кота, который запрыгнул на подоконник и сел, чтобы вымыть себе грудь, преувеличенно кивая.

движение, одна передняя лапа свисает.

Мы оставили «Камри» на главной дороге, возле церкви, надеясь, что это оправдает её присутствие, и пошли обратно к дому. Когда мы приехали, там всё ещё было темно, и Шон быстро повёл нас мимо гаража к задней части дома. Мы шли уверенно, словно имели полное право находиться там.

Задняя дверь имела сплошную нижнюю часть с дверцей для кошки и ряд небольших стёкол вверху. Шон вытащил перочинный нож и, пока я нервно наблюдал, разрезал замазку, прижимавшую ближайший к замку осколок стекла. Через несколько мгновений он уже тянулся внутрь.

Несмотря на его уверенность в отсутствии сигнализации, я всё же затаил дыхание, когда он повернул ключ влево изнутри, словно вытаскивая предохранитель из заминированного устройства. Замок плавно открылся, и дверь без малейшего шума открылась. Я прислушивался к пронзительному писку, который обычно означает, что у вас есть тридцать секунд, чтобы ввести код снятия с охраны, но ничего не произошло.

Мы вошли в небольшой, выложенный плиткой коридор – на всякий случай, через коврик у двери – и Шон бросил на меня быструю, пусть и довольно самодовольную, улыбку, которую я сделал вид, что не заметил. Я снял SIG с бедра, как только мы вошли. «Глок» Шона уже был у него в руке, хотя я даже не видел, как он потянулся за ним.

Обращение с оружием давалось Шону настолько естественно, что казалось, будто это просто часть его жизни.

Из коридора было подсобное помещение с запертой дверью, которая, по-видимому, вела в гараж. Мы прошли дальше и оказались в большой современной кухне глянцево-белого цвета, с чистыми и чистыми полами. На полу стояла миска с автоматической подачей воды. Единственным звуком были постоянное журчание воды, гул холодильника и далёкое гудение кондиционера.

Пока мы стояли там, позволяя тишине дома окутать нас, мы услышали глухой стук. Белый кот, которого мы видели умывающимся в окне, надменно прокрался на кухню и сел посреди кафельного пола, пронзив нас обвиняющим взглядом. Клянусь, его немигающие глаза многозначительно переместились с нас на огромные двустворчатые дверцы холодильника и обратно.

«Время кормления, да?» — пробормотал Шон. «Никаких шансов, приятель. Иди и поймай что-нибудь».

Словно всё прекрасно поняв, кот дважды хлестнул хвостом. Он резко вскочил и снова побежал, в последний раз раздраженно махнув рукой.

исчез в дверном проеме.

Свет с улицы проникал сквозь фасад дома, освещая нам путь. Мы последовали за кошкой из кухни, мимо открытой столовой со стеклянным столом, опирающимся на нечто, похожее на два мраморных блока. По обеим сторонам стола стояли огромные резные лампы. На столе лежала только одна салфетка.

За столовой находилась гостиная с большим фронтальным окном, в котором мы видели кошку с улицы. Как только мы поравнялись с дверью, в гостиной резко включился свет, и нас чуть не хватил сердечный приступ.

Я ударил по стене, мгновенно вскинув SIG, чтобы охватить прихожую. Свет из гостиной резко проникал в прихожую, показывая, что там никого нет, если не считать ещё одного кота, полосатого с поразительно белым нагрудником и лапами, сидевшего на столике у огромной входной двери. Кот смотрел на меня с презрением.

По другую сторону дверного проёма Шон развернул «Глок», чтобы охватить гостиную. Я взглянул на него.

«Чисто», — напряжённо сказал он. «Освещение, должно быть, на таймере».

«О да, один из тех таймеров, которые пугают грабителей до смерти».

«Мы не занимаемся взломом».

«Хм», — сказал я. «Попробуй рассказать это местной полиции, если нас поймают».

«Ну», сказал Шон, «я не планировал этого...»

Зная, что нас легко увидеть с улицы через незашторенные окна, я быстро заглянул в гостиную, не входя внутрь. Толстые ковры, белый кожаный угловой диван, большой телевизор в открытой тумбе с, как мне показалось, топовой аудиосистемой. Сбоку от телевизора стояло с полдюжины бутылок разных спиртных напитков. Большинство из них были полными, или почти полными.

Перед диваном на стеклянном журнальном столике, представлявшем собой уменьшенную версию того, что стоял в столовой, были разбросаны три или четыре разных пульта. На полке под ним лежали пара журналов об американском футболе и что-то похожее на туристическую брошюру по Танзании.

«Настоящая холостяцкая берлога», — тихо сказал я.

Шон поднял брови и дернул головой вверх. Мы осторожно, чтобы не скрипеть, поднялись по открытой лестнице из вестибюля. Лестничная площадка тоже была открытой планировки, с галереей, которая выходила на балкон, ведущий в гостиную. Всё было белым. Ещё один кот — тёмно-серый, этот…

время — пронеслось мимо нас на лестничной площадке и устремилось к лестнице, длинное, хитрое пятно во мраке.

Сколько же чертовых кошек у этого парня?

Прежде чем мы успели заглянуть в комнаты наверху, мы услышали звук мощного двигателя, слегка набирающего обороты, переключая передачу для поворота на подъездную дорожку. Мотор снова перешёл на хриплый холостой ход, но звук становился всё громче и гулче, что могло означать лишь одно: поднимаются гаражные ворота.

«Подсобное помещение?» — спросил я. Нам нужно было схватить О’Локлина сразу же, как только он войдёт в дом, не дав ему возможности убежать, контратаковать или позвать на помощь. Пикап был самым укромным местом, невидимым с улицы. И достаточно просторным, чтобы прикончить его физически, если до этого дойдет.

Шон кивнул. Он уже двинулся к лестнице, отказавшись от скрытности в пользу скорости. Добравшись до подсобки, мы увидели тонкую полоску света, пробивающуюся из-под двери, ведущей в гараж. Раздался лязг медленно работающего мотора, а затем уличные звуки снова стихли.

Мы с Шоном встали по обе стороны двери. Я вставил пистолет SIG в щель.

Убрал пистолет обратно в кобуру, убедившись, что куртка свободно скользнула по рукоятке, на всякий случай. Шон посмотрел на меня и приподнял бровь.

Нам ведь нужно, чтобы он нам доверял, не так ли?

Да, но не так уж и много.

«Глок» крепко держался в его руке.

Двигатель «Порше» уже заглох, и мы услышали писк включённой сигнализации. О’Локлин, возможно, и не выключил дома сигнализацию, но, значит, он не был так уж беспечен со своими игрушками.

Шаги. Ключ проворачивается в замке, ручка слегка дребезжит. Дверь открылась, и в прохладу дома ворвался поток тёплого воздуха.

Как только фигура появилась между мной и Шоном, я почувствовала, что что-то не так. О’Локлин оказался ниже, чем я ожидала, худощавого телосложения, с волосами до плеч, плавными формами и мягким голосом.

«Эй, ребята, мама пришла!»

Терри О'Локлин — женщина. Этот до смешного очевидный факт пришёл мне в голову примерно в тот же момент, когда что-то предупредило Терри, что в её доме не только кошки. Портфель и бумаги, которые она несла, выпали из её внезапно онемевших рук, ударились о пол и разлетелись в разные стороны.

Автоматический рефлекс бегства заставил ее резко повернуться к двери гаража, чтобы спасти свою машину, но Шон уже подбежал к ней и захлопнул дверь плечом.

Звук захлопнувшейся двери, казалось, вывел ее из оцепенения.

Поняв, что вернуться не получится, она издала сдавленный крик и попыталась бежать на кухню.

Я схватил её за руки, когда она пыталась от меня оторваться. Она не могла вырваться, но всё равно сопротивлялась, паника придавала ей сил. Это был краткосрочный кредит, и платежи были огромными. Она ещё несколько мгновений сопротивлялась, изнуряя себя, а потом обмякла. Я немного ослабил хватку, чтобы мы могли поговорить.

«Вот так-то лучше», — успокаивающе сказал Шон. «Глок» скрылся из виду. «Мы здесь не для того, чтобы причинить тебе вред, Терри. Мы просто хотим…»

«Ни черта ты не такой!» — яростно крикнула Терри, рванувшись вперед и нанеся удар правой ногой, целя его в пах.

У Шона была самая быстрая реакция из всех, кого я знал. Он успел слегка повернуться и принять большую часть удара на бедро, но этого оказалось достаточно, чтобы он отшатнулся назад и согнулся пополам.

Я развернул Терри и прижал её к стене у гаражных ворот, и, признаюсь, это было не слишком-то деликатно. Она обругала нас обоих с дерзким и вызывающим видом.

«Шон!» — спросил я через плечо. «Ты в порядке?»

Какое-то время ответа не было. Затем он произнёс хриплым голосом:

«Да, дай мне минутку. Господи Иисусе, она лягается, как чёртов мул».

Терри слегка истерично рассмеялась, и я грубо встряхнула ее.

«Ради бога, Терри, мы не за этим пришли!» — рявкнул я. «Не заставляй меня заканчивать то, что ты начал».

Видимо, в моём голосе что-то прозвучало, и она перестала сопротивляться и затихла под моими руками, лишь слегка дрожала, почти вибрировала. Это мог быть гнев, страх или их смесь.

Я понял, что держал её так крепко, что боль перехватила дыхание, и немного ослабил хватку. От этого она жадно жадно глотнула воздуха, словно выныривающий пловец.

«Я сейчас отпущу тебя и отойду», — сказал я. «Но если ты сделаешь хоть одно резкое движение, Терри, клянусь, я вытащу тебя на палубу, и ты там останешься. Ты меня понимаешь?»

Она сглотнула и кивнула, насколько это было возможно, прижавшись лицом к стене.

Я отпустила его и быстро отодвинулась, чтобы оказаться вне досягаемости, бросив при этом быстрый взгляд на Шона. Он стоял, прислонившись к дверному косяку кухни, наклонившись вперёд, уперевшись рукой в бедро.

Терри выпрямилась и осторожно повернулась, слегка дернувшись, словно не была уверена, что хочет нас как следует разглядеть, хотя мне, конечно же, хотелось её как следует разглядеть. Она стояла, натянутая как струна, всё ещё слегка дрожа, словно её разум пытался подавить естественный инстинкт тела бежать и ей приходилось бороться за это. Нас было двое, мы вторглись в её дом и, по крайней мере, в её глазах, напали на неё, но она держалась. Я даже втайне восхищался её мужеством, если не больше.

«Чего ты хочешь?» — спросила она тихим голосом.

«Мы здесь из-за Миранды Ли», — сказал я. «Пару дней назад ты отправил ей электронное письмо, предупредив её быть осторожнее, но опоздал. Она мертва».

«Знаю. Я только сегодня узнала», — сказала Терри, и дрожь в голосе невозможно было скрыть. «Что тебе от меня нужно?»

«Это не было самоубийством», — прямо сказал я. «Мы думаем, что её убили, и думаем, вы знаете, почему».

Она напряглась. «Убили? Но…» Она замолчала, прикусив губу. «Это бессмыслица. У неё передозировка».

«Но вы, должно быть, подумали, что Миранда в опасности, иначе зачем было посылать ей предупреждение?» — спросил я.

Она сглотнула и немного поправила пиджак своего костюма. Я не эксперт, но выглядел он очень дорогим. Тёмная ткань хорошо драпировалась и не помялась даже после долгого дня в офисе и небольшой стычки с незваными гостями. Хороший покрой, и он… ей шёл.

«Как…» — начала она и осеклась. И начала снова, на этот раз холодно приподняв бровь. «Откуда вы знаете, что я ей что-то послала?»

«Потому что она мне рассказала — за несколько часов до того, как её убили», — ответил я. «Ты просто пытался её напугать? Потому что, если так, это сработало».

Терри покраснела. «Конечно, нет». Она перевела взгляд на Шона, который задумчиво смотрел на неё. Она подняла голову и пристально посмотрела мне в глаза. «Я слышал, что она рассчитывала на какого-то парня — какого-то британского врача, которого она вызвала, — чтобы он был экспертом-свидетелем. Но поступали сообщения, что он…

был ненадёжен. Я считал, что его услуги сведут на нет шансы на успех её иска…»

Её голос затих, и взгляд устремился на меня. «Ты ведь его дочь, да?» — спросила она почти обвиняющим тоном, словно я пыталась её подловить. «Я читала о тебе. Говорят, ты…»

«Ближе к делу, Терри», — вмешался я.

Она сглотнула. «Я совсем не знала миссис Ли, честно говоря. Мы никогда не встречались.

Даже по телефону не разговаривали. Только электронные письма. Но она мне… нравилась. Мне было её жаль.

«Ты юрист», — категорично сказал Шон.

Почувствовав оскорбление, она почувствовала, как её щёки слегка покраснели. «Ну и что?»

«Я думал, что корпоративным юристам во время обучения хирургическим путем удаляют эмоции».

На её лице отразилась грустная злость. «Не все из нас», — сказала она.

Теперь, когда она не чувствовала напряжения, её голос звучал мягко, с техасским акцентом, с лёгким шелестом дыма. Будь она менее умна, её бы назвали красавицей, но в её глазах светился глубокий ум, который бросал вызов любой, кто унизил бы её самоуважение, принизив её до таких высот.

В этом безмолвном противостоянии появился тот самый белый кот, который встретился с нами на кухне, обвивая её ноги и умоляюще глядя ей в лицо. Когда она опустила взгляд, кот безмолвно, с открытым ртом, издал мольбу, его усы дрожали от усилий не издавать ни звука.

Терри на мгновение застыла, не видя его. Затем она наклонилась и подхватила животное на руки, не обращая внимания на выбившиеся волоски. Кот извивался, пока обе его передние лапы не оказались у неё на плече, и громко замурлыкал. Она поцеловала его в макушку, отчего он заурчал ещё громче.

«Мне нужно покормить ребят», — грубо сказала она, поднимая кота. «Ты мне запретишь?»

Шон лишь выпрямился и пригласил её на кухню, склонив голову и отвесив королевский поклон метрдотеля. Терри, понимая, что над ней смеются, сердито посмотрела на него и прошла мимо с высоко поднятой головой и очень прямой спиной. Я видел, как она бросила взгляд на заднюю дверь, всего один раз, когда мы проходили мимо, но она не пыталась убежать. Думаю, она, вероятно, поняла, что уже однажды застала Шона врасплох, и это больше не повторится.

Как только она включила свет на кухне и бросила белого кота на пол, появились еще трое его пушистых друзей, которые что-то ворчали на Терри и препирались между собой.

«Итак, — подсказал Шон, — тебе стало жалко Миранду, и ты решил ей помочь. Почему?»

«Её муж умирал», — сказала Терри, но она уклонилась от прямого ответа. «Разве этого недостаточно?»

«Вы работаете в фармацевтической компании, — сказал Шон. — Скорее всего, даже при самых лучших намерениях многие ваши клиенты либо сами умирают, либо у них есть друзья или родственники, которые умирают. Что в ней было особенного?»

Терри выкладывал из банки в две двойные миски какую-то вонючую, студенистую, слегка напоминающую мясо массу.

«Потому что этого не должно было случиться», — наконец сказала она, стуча остатками кошачьего корма по ложке с большей яростью, чем следовало. «Он не должен был умирать».

«Так почему же он это сделал?»

Она подняла миски со стойки и повернулась к нам, на мгновение замерев. Кошачья путаница вокруг её лодыжек превратилась в яростную свалку из-за задержки. Четвёртый кот, чёрно-белый, в отместку встал на задние лапы и вцепился когтями в колено ноги Терри, выдернув нитку из её штанов. Она рассеянно, без раздражения, стряхнула кошку и поставила миски на стол. Четыре головы нырнули в воду.

«Меня могут уволить за обсуждение всего этого с вами», — наконец сказала она, почти вздохнув. «Я подписала соглашение о конфиденциальности».

«Тебя могут убить, если ты этого не сделаешь», — прямо сказал Шон. «Стираксы, похоже, не любят, когда дела остаются нерешёнными».

«Джереми Ли умер, потому что лечился препаратом от остеопороза, производимым моей компанией, в которой я работаю», — поправила она. «Техническая сторона вопроса не в моей компетенции, но, насколько я знаю, лечение всё ещё тестируется на тщательно контролируемой группе пациентов. Доктор Ли не попал в эту группу и страдал определёнными…

побочные эффекты».

«Ты говоришь так, будто это были головная боль и тошнота», — язвительно сказал Шон. «Его кости раскрошились, и он умер в мучениях. Да, я бы сказал, что у него были „определённые побочные эффекты“. Что же в нём было особенного?»

Она перевела взгляд с нас на двоих. «По сути, он не был европеоидом», — сказала она. «Доктор Ли был американцем во втором поколении, но его бабушка и дедушка были корейцами».

Я почувствовал, как мои брови приподнялись. «Сторакс разработал препарат, который действует только на белых?» — спросил я, не скрывая отвращения. «Неудивительно, что они так стараются это скрыть».

Терри покраснела. «Это было ненамеренно!» — процедила она сквозь зубы.

«Это генетическая проблема — я не понимаю всех технических деталей. Но я знаю, что наши учёные работают круглосуточно, чтобы найти решение. Пока же мы не хотим об этом кричать».

«Да, но ваша компания сделает все возможное, чтобы это отрицать»,

Я сказал: «Неудивительно, что они не хотели, чтобы в их дело совал свой нос ведущий ортопед».

«Лучший хирург, да?» — бросила мне Терри, вскинув голову.

«Насколько я знаю, он пьяница, который не может держать руки подальше от несовершеннолетних девочек».

«Значит, они не рассказали вам о грязных уловках, которые они развернули против моего отца?» — спросил я, стараясь говорить мягко, хотя чувствовал, как нарастает ярость, словно тихий фоновый гул. «Они не рассказали вам об угрозах моей матери — о том, что они с ней сделают…

если бы он не сотрудничал?»

Терри сердито посмотрела на меня, но благоразумно промолчала. У неё было больше самообладания, чем у меня.

«Итак, вы знали, что преждевременная смерть Джереми Ли стала прямым результатом лечения препаратом Storax, — вмешался Шон, — но Storax все равно не приостановил выпуск препарата и не стал ждать, пока ученые найдут ответ?»

Ей хватило такта, чтобы выглядеть немного пристыженной. «На кону миллионы долларов», — пробормотала она. «Сотни миллионов. Остеопороз — серьёзная проблема, и она будет только усугубляться. Препарат работает великолепно…»

«Да, для некоторых пациентов. Но других это убивает», — вставил я. Она не смотрела мне в глаза.

«Думаешь, я этого не знаю?» — тихо спросила она. «Как ты думаешь, почему я связалась с миссис Ли? Я сказала ей, что ей следует подать в суд, что компания может себе это позволить. Я не смогла заставить себя сказать ей прямо, что произошло».

Это произошло, но я намекнул ей, что ей стоит внимательно посмотреть, что происходит с его костями. Не знаю, последовала ли она этому совету или нет.

«Она так и сделала — она связалась с моим отцом, — сказал я холодно. — Он откликнулся на крик о помощи старого друга, и, поскольку он, возможно, был близок к истине, ваши люди ввели Джереми смертельную дозу морфина, подделали его больничные записи и полностью свалили всю вину на моего отца, чью репутацию они затем начали систематически очернять».

«Этого не может быть», — сказала Терри, но в её голосе послышалась дрожь, которой раньше не было. «Люди, на которых я работаю, — не убийцы!»

Она отвернулась, закрыла лицо руками и нахмурила брови.

«Миранда Ли не убивала себя», — тихо сказала я, уверенная в этом. «Они кормили её таблетками и спиртным и стояли над ней, пока она не потеряла сознание, так что она не могла предпринять никаких попыток спастись».

«Ты этого не знаешь», — сказала Терри потрясённым шёпотом. «Она скучала по мужу. Она была одинока и подавлена. Я понял это по её электронным письмам…»

«Мы ходили к ней за день до ее смерти», — сказал Шон, перебивая ее.

«Тогда она не была склонна к самоубийству».

Терри ничего не ответила. Шон спокойно посмотрел на неё. «Если у тебя такая социальная совесть, Терри, почему ты работаешь в организации, которая заботится только о прибыли, и плевать, кто пострадает или умрёт в процессе?»

Она скривилась. «Вы говорите так, будто они продают свою продукцию наркоманам на улицах», — сказала она. «Продукция, производимая Storax, спасает бесчисленное количество жизней».

«И это уравновешивает случайные „ошибки“ вроде Джереми Ли?» — сказал он, и его цинизм был на высоте. «Достаточно, чтобы ты мог спать по ночам?»

«Да, я сплю по ночам», — твёрдо сказал Терри, встретив его взгляд. «А ты?»

OceanofPDF.com

ГЛАВА 29

«Итак, Терри О’Локлин согласился вам помочь», — произнёс Паркер хриплым голосом по междугородней мобильной связи. Тем не менее, скептические нотки в его голосе были слышны громко и отчётливо. «Почему вы решили, что можете ей доверять?»

«В общем-то», — тихо сказал я, — «потому что у нас нет выбора». Я стоял на открытой лестничной площадке с видом на гостиную Терри О'Локлин и наблюдал за ней, сидящей на огромном кожаном диване подо мной.

Она поджала под себя ноги и смотрела футбольный матч с застывшим вниманием человека, не замечающего происходящего на экране. Вряд ли я могла её за это винить.

Было около 7 вечера по центральному времени, то есть в Нью-Йорке на час позже.

— уже после окончания рабочего дня. Паркер всё равно ответил на звонок почти с первого гудка.

«Все, что у нас есть на данный момент, — это показания моего отца против Бостонской больницы относительно того, что было в оригинальных медицинских записях Джереми Ли», — продолжил я.

«Нам нужны доказательства того, какое воздействие оказывает лечение стираксом на людей его этнической принадлежности.

— и тот факт, что они знали об этом и не сделали никаких общих предупреждений или не отозвали лечение. А для этого нам самим нужно проникнуть в суть Стиракса. Мы не можем полагаться на сторонних — или, если уж на то пошло, на тех, кто внутри. Нам нужны знания из первых рук».

«И она согласилась тебя принять», — отрезал Паркер. «Вот так просто».

Я вздохнул и устало провёл рукой по глазам. «Это место — настоящая крепость, Паркер», — сказал я. «Если не считать бомбардировок с воздуха и небольшой армии, как ещё мы туда попадём?»

Его молчание было красноречивее любых слов. Наконец он сказал: «Я был бы рад, если бы вы подождали и позволили мне разобраться с этим вопросом. Я работаю по всей цепочке командования, а ФБР пытается найти Коллингвуда и Вонду Блейлок. Чем больше они изучают деятельность Коллингвуда, тем больше находят».

«Но их не арестовали?»

«Пока нет», — сказал Паркер и быстро добавил: «Но они это сделают, Чарли. Можешь отнести это в банк. И когда они это сделают, они не смогут не пойти по следу, ведущему прямо к Стираксу. Всё это будет взорвано».

«Да, к тому времени «Сторакс» уничтожит все доказательства своей причастности к смерти Джереми Ли — или предполагаемому самоубийству Миранды — или того, что они знали о побочных эффектах лечения. Мой отец никогда не очистит своё имя».

«Но ты сможешь выйти из укрытия».

«Этого мало», — сказал я. «Даже совсем недостаточно».

Внизу, в гостиной, телевизионные комментаторы пришли в неистовство, когда в игре произошло что-то интересное, после чего трансляцию тут же прервали рекламой.

Чёрно-белый кот запрыгнул на диван и попытался забраться к Терри на колени. Она рассеянно погладила его по голове.

«Где ты сейчас?» — спросил Паркер мне на ухо.

«Всё ещё дома», — ответила я, стараясь не упоминать имя Терри, чтобы не насторожить её. Меньше всего мне хотелось, чтобы Терри проявляла излишний интерес к тому, с кем я разговариваю или что говорю. Главное, чтобы она сама не пыталась кому-нибудь позвонить, думая, что я не вижу. «Шон ушёл забирать моих родителей из отеля и привозить их сюда».

«Разве это разумно?»

«Возможно, нет», — сказал я, — «но мы не хотим оставлять ее на произвол судьбы, и легче следить за всеми, если мы все вместе».

«Да, это непросто», — сказал Паркер. «Просто поверьте мне, я делаю всё возможное, чтобы решить эту проблему».

«Знаю», — сказал я. «Но если ты ничего не придумаешь к завтрашнему вечеру, похоже, нам придётся идти».

«К чему такая спешка?»

«Ну, во-первых, сегодня выходные, так что половины сотрудников не будет», — сказал я. «А во-вторых, я не знаю, сколько ещё продержится мой отец. Это создаёт для него огромную нагрузку — гораздо большую, чем мы думали». Больше, чем я думал, это точно.

Паркер снова затих, и я не торопил его. Мы задернули шторы, но они были скорее декоративными, чем эффектными, сделаны из тонкой ткани, поэтому я видел, как свет скользил по переднему окну. Я услышал звук двигателя, въезжающего на подъездную дорожку, – мотор «Камри» звучал куда более обыденно, чем «Порше» Терри. Гаражная дверь снова с грохотом поднялась.

«Кто пойдет?» — спросил Паркер.

«Я сделаю это вместе с отцом», — сказала я, мысленно скрестив пальцы и надеясь, что мне удастся уговорить Шона остаться снаружи.

«Рискуя повториться, разумно ли это?» — мягко спросил Паркер. «Я имею в виду, взять с собой отца».

«У меня нет особого выбора», — сказал я. «Нам нужна сложная медицинская информация, и я понятия не имею, что именно мне следует искать. Мне тоже эта идея не нравится, но это одноразовая сделка. У нас есть только один шанс всё исправить, и нам нужно действовать как можно скорее».

«Хорошо», — наконец сказал Паркер, и нежелание это прозвучало как неприятный привкус. «Но держи меня в курсе, Чарли, я серьёзно. На каждом шагу. Не знаю, сколько кавалерии я смогу собрать, если вы влипнете в неприятности, но я сделаю всё, что смогу».

К тому времени, как я закончила разговор и спустилась по лестнице, Шон уже привёл моих родителей из гаража в дом и неловко знакомил их с Терри О’Локлин. Она оттолкнула кошку и вскочила на ноги, как только услышала, как поворачивается ручка двери между домом и гаражом, и неловко подождала, пока все трое не войдут.

Казалось, мой отец едва мог заставить себя признать Терри, но моя мать улыбнулась ей со всей искренностью.

«Я так рада, что мы встретились, потому что хотела поблагодарить вас, — сказала она, — за всю поддержку, которую вы оказали Миранде после смерти Джереми. Я знаю, вам не обязательно было этого делать, но она была очень благодарна».

Терри выглядела взволнованной, но мама нежно похлопала её по руке и прошла в гостиную, оглядываясь. Её глаза горели любопытством. «Какое интересное место», — сказала она, хотя я слышал сдержанность в её голосе. «Хотите, я сделаю нам чашечку чая?»

Шон с надеждой взглянул на неё. «Уверен, нам всем не помешала бы еда».

«Конечно», — сказала мама. «Если вы не возражаете?» — вежливо добавила она, обращаясь к Терри, который смотрел на неё с недоумением. «Мне бы не хотелось вмешиваться. Я знаю, что не люблю никого чужого на своей кухне. Вы, должно быть, ужасно расстроены, раз в вашем доме такие незнакомцы».

Она заставила нас звучать как дальние родственники, которые неожиданно заглянули в гости, а не как беглецы от правосудия, которые устроили засаду на Терри и почти — хотя и не совсем — держат ее под прицелом.

«Конечно», — сказала Терри, внезапно осознав, что моя мать всё ещё пристально смотрит на неё. «Почему бы и нет? Уймись с головой».

Мама лучезарно улыбнулась ей и поспешила на кухню. Мы слышали, как она открывает холодильник и шкафы, чтобы быстро всё осмотреть, и одновременно разговаривает с кошками. Чёрно-белый остался на диване рядом с Терри, но остальные решили попробовать угостить новенькую второй едой.

«Мне бы не помешал напиток», — сказал отец с пылом, который насторожил всех. Он подошёл к бутылкам, которые Терри хранил у телевизора.

Я взглянул на Шона и увидел, что он наблюдает за моим отцом, прищурившись.

«Почему бы тебе не подождать, пока ты что-нибудь поешь, Ричард?» — сказал он таким спокойным и рассудительным голосом, что у меня по спине пробежали мурашки.

«Элизабет прекрасно готовит. Не хочется портить аппетит».

«Я прекрасно знаю, на что способна моя жена», — резко бросил отец, надевая очки, чтобы рассмотреть этикетку на бутылке скотча. Он явно остался доволен. «Но, думаю, ты убедишься, что хороший односолодовый виски никогда не испортит аппетит».

На мгновение Шон замер. Они с отцом встретились взглядами, и где-то в глубине сознания, клянусь, я услышал хруст костей и мышц, когда они молча боролись за превосходство. Взгляд Терри метнулся между ними. Я почувствовал внезапное унижение, которое может вызвать только неловкое поведение близкого родственника перед незнакомцами.

Шон пожал плечами, словно это было неважно, и выражение его лица оставалось нарочито нейтральным. Отец секунду смотрел на него с неуверенностью, а затем перевел взгляд на Терри. «Вы не против, мисс О’Локлин?»

Она сделала жест, означавший «что угодно», который он воспринял как согласие.

Но он заметил, что я всё ещё смотрю на него, и махнул бутылкой в мою сторону. «Ты присоединишься ко мне, Шарлотта?» — спросил он. Затем, прежде чем я успела ответить, добавил с явной насмешкой: «А, нет. Лучше не смешивать алкоголь с тем, что ты пьёшь, а?»

Я спрятала дрожь под вспышкой гнева. Шон встал между нами.

«Отвали, Ричард», — любезно сказал он. «Сейчас не время и не место, чтобы доставлять твоей дочери неприятности».

Отец открыл рот, чтобы ответить, но, взглянув на лицо Шона, тут же, что для него нетипично, закрыл его. Он предпочёл просто выскочить из комнаты, как и положено высокопоставленному консультанту, прихватив с собой виски, — вероятно, в поисках стакана. Значит, он не настолько снизил планку, чтобы осушить горлышко бутылки.

Я обернулся и увидел, что Терри наблюдает за мной с задумчивым выражением лица.

В дверях кухни появилась мама. Она вытирала руки кухонным полотенцем, её движения замедлялись, когда она ощущала напряжение.

«У тебя ведь мало что есть в запасе, дорогой?» — спросила она, нервно улыбаясь Терри. — «Мне понадобятся кое-какие вещи».

«Я часто питаюсь вне дома, но могу сбегать в магазин», — быстро предложил Терри.

«Примерно в двух кварталах к востоку отсюда есть ресторан Randalls».

Шон бросил на неё быстрый взгляд, словно говоря: «Ой, пожалуйста!», и повернулся к моей маме. «Всё в порядке», — сказал он, снова потянувшись за ключами от машины со смиренным вздохом. «Дай мне список».

Мама наготовила горы лазаньи и настояла, чтобы мы ели за столом, соблюдая все церемонии. К тому времени, как мы сели, отец уже наполовину осушил третью порцию виски, и это начало сказываться.

Речь его была прямой, а ум, казалось, был по-прежнему ясен, но он был нервным и беспокойным, руки его беспокойно теребили столовые приборы, словно он не мог удержать их на месте. Это пугало меня сильнее, чем я готов был признать.

Мне бы и самому не помешал напиток, но я предпочитал воду и пообещал себе выпить ещё один викодин позже, чтобы облегчить тупую фоновую боль в ноге. Последние несколько дней я вообще не мог её тренировать, а многочасовое сидение в машине давало накопительный эффект. Боль изматывала меня, понял я, притупляя мои реакции, когда я не мог позволить себе ничего, кроме острой, как скальпель, реакции. Я изо всех сил старался скрыть это от Шона, но знал, что у меня ничего не получается, даже если он ещё не успел мне об этом сказать. И если бы мой отец был в форме, он бы тоже это заметил.

«Итак, — сказал Шон, когда мы с сосредоточенной быстротой очистили тарелки, что, вероятно, одновременно радовало и оскорбляло кулинарные способности моей матери, — какие планы на завтра, Терри? Как нам попасть внутрь?»

Терри сидела, положив руки на стеклянную столешницу. Она нахмурилась. «Думаю, лучше всего будет сделать то же, что и я каждый день», — сказала она.

«Через главный вход».

«В нем есть и смелость, и хитрость, и изрядная доля глупости», — сказал я Шону.

"Мне это нравится."

«Наглый, конечно», — сказал он, поворачиваясь к Терри. «А как насчёт безопасности?»

«Как обычно», — сказала она, пожимая плечами. «В вестибюле стоит пара парней в форме, ещё полдюжины где-то неподалёку. Я видела, как их вызывали по-настоящему только один раз — у нас были проблемы с активистами движения за права животных примерно год назад. Я не эксперт, но наши ребята, похоже, знают своё дело. Знаете, они быстро двигаются, пленных не берут».

Я надеялся, что это всего лишь фраза, а не точное описание.

«Итак, что там у главного входа? У вас есть карта-пропуск?»

Терри кивнул. «Снаружи главного входа. Проходишь через две стеклянные раздвижные двери в вестибюль, а затем через металлоискатели в остальную часть здания».

«Металлоискатели?» — спросил я. Я взглянул на Шона. Оружия нет.

Проклятие.

«А тут нет запасного выхода или что-то в этом роде?» Последнее, чего мне хотелось, — это идти в логово дракона безоружным. «С таким же успехом можно написать „Съешь меня“».

на лоб и покрыть себя соусом барбекю».

Терри позволила себе слегка улыбнуться, но решительно покачала головой. «Вся система безопасности была полностью пересмотрена в начале этого года», — сказала она.

«Они пригласили консультантов и довольно тщательно всё проверили. Единственный способ попасть туда — это войти через главный вход и попросить кого-то, кому они доверяют, поручиться за вас».

Упоминание слова «доверие» заставило ее лицо потемнеть, словно она наконец осознала масштаб своего предательства.

Моя мама сидела рядом с ней за столом. Она протянула руку, положила её на руку Терри и сжала её.

«Ты поступаешь правильно, дорогой», — сказала она. «Ты должен это знать.

Эти люди, на которых вы работаете, готовы позволить пациентам умереть ради прибыли, а затем переложить вину на кого-то другого».

«Это не…» — начала Терри, но тут же осеклась, прикусив губу. «Извините», — сказала она. «Вы, конечно, правы. Всё именно так». Она откинулась назад и устало улыбнулась всем нам. «Прошу прощения, пожалуйста. Не хочу быть плохой хозяйкой, но день выдался довольно напряжённым. Пойду спать».

Шон и мой отец встали, как и она. Она одарила их ещё одной бледной улыбкой и направилась к лестнице.

«А что с ее телефоном?» — тихо спросил я, как только Терри отошел далеко за пределы слышимости.

«Я убрал стационарные телефоны из всех комнат, кроме гостиной, и мобильный Терри у меня здесь», — сказал Шон, доставая из кармана небольшой глянцево-черный сотовый телефон.

«Она сдалась без борьбы?» — спросил я. «Ты меня удивляешь».

«Тебе обязательно было напоминать мне об этом?» — Шон слегка поморщился. «Я не был готов к ещё одному раунду с этой женщиной».

Тем временем мой отец, казалось, не обращал внимания на наш разговор, сосредоточившись на своём стакане с виски, который теперь был почти пуст. Он наклонил его, с сожалением уставился на дно, а затем решительно отодвинул стул.

«Думаю, с тебя хватит, Ричард», — сказал Шон, и на этот раз его клыки обнажились сквозь привычную маску вежливости. Это даже заставило моего отца замереть, но лишь на секунду. Небрежно пожав плечами, он потянулся за бутылкой односолодового виски.

«По вашему мнению, возможно», — сказал он.

«Нет, Ричард, по-моему, тоже», — тихо и с достоинством сказала мама. Она посмотрела ему прямо в глаза через стол, и вдруг её лицо показалось мне гораздо менее мягким, чем я когда-либо помнил.

«Завтра будет испытание, но, если повезёт, всё скоро закончится», — сказала она успокаивающим голосом. «Мы можем вернуться домой, к нашей обычной жизни». Она на мгновение задумалась, а затем мягко добавила: «Почему бы тебе не лечь спать, дорогая? Отдохни немного. Я скоро поднимусь».

Он, казалось, дрогнул, затем кивнул, лицо его было серьёзным. Я заметил, что он слегка покачивался. Еда не успела полностью усвоить количество выпитого им за последние пару часов. Он не был любителем выпить, и его организм не был закалён. Он начал давать сбои.

«Похоже, меня превосходят числом», — сухо сказал он. «В таком случае, я скажу вам спокойной ночи». И он почти твёрдой походкой вышел из комнаты.

Мы смотрели ему вслед. Шон взглянул на мою маму. «Спасибо», — сказал он.

Она слегка самоуничижительно повела плечами. «Я сделала это не ради тебя, — просто сказала она. — Я сделала это ради Ричарда. И ради себя, если честно».

Она посмотрела на свои руки, на простое золотое кольцо на левой руке.

«А завтра я сделаю для Ричарда еще кое-что. Знаю, ты будешь спорить, Шарлотта, но я уже приняла решение».

Я предвидел это, почувствовал, как осознание ударило меня, словно кулаком в живот, выбив из меня дыхание. «Нет», — сказал я. «Нет, ты не можешь…»

«Элизабет…» — начал Шон одновременно с ней, его голос походил на тихое рычание.

«Да, могу», – спокойно сказала она. «Он нуждается во мне. Вы оба это видели. Он был сильным ради меня большую часть нашей супружеской жизни. Теперь моя очередь быть сильной ради него». Она аккуратно поднялась на ноги, её лицо было почти безмятежным, теперь, когда она приняла решение. «Когда ты завтра пойдёшь в Стиракс, я пойду с тобой. И боюсь», – добавила она с твёрдой, но извиняющейся улыбкой, – «что никакие ваши слова меня не остановят».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 30

Ровно в 20:15 следующего вечера мы въехали через главные ворота в Storax Pharmaceutical.

Я была с Терри в «Порше». «Камри» с моими родителями следовала за мной более размеренно, с Шоном за рулём.

Терри встретила парня на калитке лёгкой, полной сожаления улыбкой, которая заставила меня задуматься о её актёрских способностях. Она вела себя так, словно приход на работу в выходной вечер был обычным делом, а не исключительной ситуацией, когда нужно было протащить в здание четырёх человек, которые вполне могли бы обрушить компанию. Только увидев, как крепко она сжимала руль, можно было понять, что что-то не так.

К счастью, это был субботний вечер, и по радио в сторожке передавали какую-то игру. Охранник махнул нам рукой, бросив лишь беглый взгляд.

По дороге туда Терри вел GT3 с энтузиазмом и мастерством, проносясь сквозь свободный поток машин, не создавая впечатления, что он рискует или кого-то задерживает.

Она была безупречно одета, словно успешный корпоративный юрист, в другом костюме, который выглядел примерно так же, как и машина. А я, напротив, чувствовал себя очень потрёпанным. В общем, никаких перемен.

Ночь с пятницы до субботнего утра была беспокойной. Мы с Шоном по очереди дежурили, дремля на диване в перерывах. Кошки регулярно нападали на нас, словно им было приказано не давать нам спать. Я пыталась запереть их на кухне, но они только выли, пока мы их снова не выпускали.

Мы провели большую часть субботы, запершись дома, ожидая, каждый готовясь так, как ему удобнее. Терри с некоторой неохотой занялась своими обычными субботними домашними делами. Отец большую часть времени проводил в своей комнате, и мне не хотелось его беспокоить. Шон отправился в гараж, чтобы разобрать и почистить наши ружья, по одному за раз. Мы не собирались их сдавать, но я понял, что для него это был солдатский ритуал, успокаивающий, как мантра или молитва.

Моя мать, с другой стороны, оживленно болтала с Терри во время стирки и помогала ей гладить белье, весело отмечая, что это единственное, чем она бы занималась, если бы была дома.

Я прекрасно знала, что у моей мамы была угрюмая и исполнительная уборщица, которая приходила дважды в неделю и гладила бельё с военной точностью, но я не стала портить эту иллюзию. Мама поймала мой взгляд лёгкой улыбкой, и я поняла, что она намеренно нападает на меня, используя своё обаяние. Как будто это поможет Терри сложнее предать нас, если мы ей нравимся.

Терри заехал на «Порше» на площадку, у изголовья которой, словно на могиле, красовалась надпись «О’ЛОФЛИН» на маленькой белой табличке. Шон занял место для посетителей чуть дальше. Терри заглушил двигатель и несколько мгновений сидел неподвижно, глядя прямо перед собой на огромное здание, возвышающееся перед нами.

«Как сказала моя мама, Терри», — тихо сказал я ей, — «ты поступаешь правильно».

«Разве?» Она повернула голову и мрачно посмотрела на меня. «Так почему же у меня такое чувство, что ничего хорошего из этого не выйдет?»

«Нам просто нужно, чтобы вы провели нас через дверь», — сказал я, уклоняясь от ответа. «После этого можете уйти. Заявляйте, что мы вас обманули, угрожали, шантажировали. Как хотите. Но не отступайте от нас сейчас».

«Не буду», — сказала она, снова бросив взгляд на здание. Она прерывисто вздохнула. «Я просто не привыкла ко всей этой ерунде с плащом и кинжалом, понимаешь?»

Шон появился у моей двери, открыл её мне. «Всё в порядке?» — спросил он.

Я кивнул. Перед тем, как выйти, я вытащил SIG вместе с кобурой из-за пояса и сунул его в бардачок, стараясь не обращать внимания на гнетущее предчувствие, что придётся оставить его дома.

Мы вышли и степенно направились к главному входу, все пятеро. Я видел, как мама подошла к отцу, но не взяла его за руку, хотя я знал, что ей этого хотелось. Терри предупредил нас, что снаружи здания установлены камеры видеонаблюдения, которые будут отслеживать каждый наш шаг.

В тот день мы обсудили историю для прикрытия. Если бы Терри спросили, он бы заявил, что мы – юристы, работающие над чем-то, связанным с лицензированием нового метода лечения в Европе. Достаточно важным, чтобы провести встречу на выходных. Мы все были в костюмах. Даже моя мама порылась в своём объёмистом чемодане и вытащила что-то деловое по такому случаю. И мы оба немного знали европейские языки, чтобы быть достаточно убедительными, если только кто-то не присвоит нам третью степень.

Главный вход был хорошо освещён, освещая наш подход. Терри пошла вперёд, проведя удостоверением личности через сканер у первых стеклянных дверей, которые раздвинулись перед нами. Я прошёл следом за ней. Из-за хороших манер отец автоматически отступил назад, пропуская маму вперёд.

По чистой случайности мы, трое женщин, первыми вошли в вестибюль, и в этот момент я увидела фигуру, выходящую из одного из офисных проёмов по ту сторону металлоискателей. Это была блондинка, высокая и стройная.

Привычный.

Вонди.

«Вон, вон, вон!» — крикнула я, хватая маму и пытаясь откатиться к двери. Шон не колебался. Он налетел на моего отца, словно регбист, и отбросил его назад через наружный дверной проём, едва тот успел войти в здание. Вокруг нас завыли сирены.

Терри замерла. Я потянулся к её руке, но она вырвалась, и я потратил, наверное, полсекунды, чтобы снова наброситься на неё. К тому времени было уже слишком поздно. Двери захлопнулись, и над ними вспыхнули красные огни. Я увидел лицо Шона, белое как кость от ярости, за двумя противопулевыми стёклами. Затем он исчез, увлекая за собой за воротник пальто моего оглушённого отца.

К тому времени, как я обернулся, вокруг нас полукругом стояли шестеро охранников «Сторакс». Здоровенные парни, ничуть не смущённые перспективой сразиться с тремя безоружными женщинами. Трое были вооружены дубинками, двое — электрошокерами TASER, а один — голыми кулаками, держа в руках наручники PlastiCuff.

На мгновение моя ярость заставила меня хладнокровно оценить шансы.

Я понял , что это нехорошо . Совсем нехорошо.

Рядом с собой я ощутила тихий, сдавленный вздох. Моя мать. Медленно, неохотно безумие утихло, и я подняла руки на уровень плеч, пустые. В любом случае, мне нечем было их наполнить, кроме гнева.

«Очень, э-э, разумно, мэм», — раздался мужской голос. «Нет причин, чтобы всё стало ещё хуже ». Я слегка повернула голову и увидела маленькую, взъерошенную фигурку Коллингвуда, выходящую из кабинета с надписью «ОХРАНА». Он наблюдал за нами всю дорогу. Значит, он знал, что мы придём…

«Что они тебе предложили, Терри?» — с горечью спросил я. Обернувшись, я увидел, что адвокат стоит с открытым ртом и, казалось, застыла. На мгновение её потрясение показалось мне настолько искренним, что я подумал, что, возможно, ошибаюсь, что…

Она не подставила нас спокойно и хладнокровно, чтобы мы попали в ловушку. Её взгляд метнулся от торжествующего лица Вонди к Коллингвуду и обратно.

Вонди продвигалась вперед, проталкиваясь мимо охранников Сторакса, пока не оказалась прямо перед Терри.

«Что случилось, О’Локлин?» — издевалась она. «Видел привидение?»

Терри отступила на шаг, бросила на меня взгляд, полный ужаса, и повернулась к Коллингвуду, махнув рукой Вонди.

«Ты сказал мне, что она мертва!» — сказала Терри, побелев от хрипоты в голосе. «Ты сказал мне, что они убили федерального агента при исполнении служебных обязанностей, и я окажу услугу своей стране, если помогу тебе их поймать. Ты показал мне эту чёртову фотографию, ради всего святого! Что это было — подделка?»

«Не совсем подделка . Уверен, Чарли подтвердит, что фотография была подлинной», — сказал Коллингвуд с присущей ему неуверенностью.

Он обменялся с Вонди короткой улыбкой. «Агент Блейлок не умер, вот и всё».

«Ты мне солгала», — тихо сказала Терри, её тело было таким напряжённым, что она дрожала. Я взглянул на неё, но она не захотела — не смогла — встретиться со мной взглядом.

«Я был несколько, э-э, скуп на правду, конечно», — признал Коллингвуд, слегка разводя руками. «Но когда на кону национальная безопасность, мэм, я считаю, что цель оправдывает средства». Его рвение было неподдельным. Казалось, он верил каждому слову.

«Что это за «средства», Коллингвуд?» — спросил я. «Те самые, что Вонди и старый добрый Дон Камински угрожали изнасиловать мою мать, если мой отец не примет участия в его собственном падении? Это оправдано, не так ли?»

Это привлекло внимание Терри. Её взгляд метнулся мимо меня к каменному лицу моей матери.

Я тоже быстро взглянула и увидела, что мама крепко сжала челюсти, чтобы они не дрожали. Её скулы залил тёмный румянец, но спина оставалась прямой, а подбородок был поднят с максимально возможной гордостью.

«Или те, где вы заставили Миранду Ли принять передозировку, чтобы она не смогла рассказать, что на самом деле случилось с её мужем?» — спросил я холодно и чётко. «Как вы можете считать вопросом национальной безопасности то, что эта компания знала, что произойдёт с человеком такой же этнической принадлежности, как Джереми Ли, если он примет препарат «Стиракс», и при этом не предупредила? Кем он был для вас — какой-то подопытной крысой?»

«Вы, конечно, сделали некоторые интересные выводы обо всем этом»,

Коллингвуд, его пальцы исполняли привычный танец. «Но я думаю, мы можем продолжить это где-нибудь в более, э-э, уединённом месте, не так ли?»

Дверь в комнату охраны снова открылась, и оттуда вышли ещё двое мужчин в простых костюмах. Их лица показались мне смутно знакомыми. Один был крупным, с короткой стрижкой, в которой я сразу же узнала его – того самого, который посадил моего отца в «Линкольн Таун Кар» у отеля в Нью-Йорке и отвёз в бордель.

Другой не вызывал у меня особых подозрений, если не считать того, что он хромал. Это решило дело. Водитель пикапа, который мы реквизировали после неудачной засады в Массачусетсе. Оба смотрели на меня с чем-то, близким к мрачному ликованию.

Коллингвуд дернул головой, и охранники Сторакса приблизились к нам.

Вернее, на меня и мою мать, чуть не оттолкнув Терри локтем. Она слепо увернулась с их пути, явно раздавленная.

Охраннику, который потянулся ко мне, было не больше двадцати пяти, он был темнокожим и так крепко сжимал пластиковые наручники, что сквозь них виднелись кости кулака. Именно нервозность заставила его грубо стянуть мои руки за спину и застегнуть ремни на запястьях. Он подошел ближе и заломил не сопротивляющиеся руки моей матери за спину.

«Тебе обязательно это делать?» — пробормотала я, позволяя боли выплеснуться наружу, позволяя ему увидеть её. «Как бы ты себя чувствовал, если бы это была твоя мать?»

Молодой человек замялся, его кадык подпрыгивал, словно баскетбольный мяч. Он пожал плечами, смущённый до корней волос.

«Извините», — пробормотал он. Вокруг него ещё двое неловко переминались с ноги на ногу.

«Эти люди знают, что тут ни о какой «национальной безопасности» речи не идёт?» — спросил я громче, встретившись взглядом с Коллингвудом. — «Что вы работаете самостоятельно, неофициально? Что прямо сейчас ваше начальство так же заинтересовано в вашем поиске и в том, чем вы занимаетесь, как и мы?»

Коллингвуд на мгновение замешкался, встретившись взглядом с Вонди, словно проверяя её твёрдость. Не знаю, что произошло между ними в тот миг, но, должно быть, этого было достаточно. Он позволил улыбке изогнуть свои тонкие губы.

«Хорошая попытка, Чарли», — сказал он, и если в его голосе уже не было прежней уверенности, то, похоже, я был единственным, кто это заметил.

«Вы действительно умеете, э-э, быстро соображать. Я вами восхищаюсь», — сказал он с лёгкой усмешкой, которой дал затихнуть, прежде чем продолжил самым серьёзным голосом. «Спасибо, ребята. Дальше мы сами». Он кивнул.

двум мужчинам, которые только что присоединились к нему. «Правительство США, безусловно, ценит ваше сотрудничество в поимке и задержании этого опасного подозреваемого».

«И её престарелая мать», — кисло бросил я через плечо, когда Базз-Стрижка схватил меня за руку. «Не забывайте про эту героическую часть, ребята».

«Шарлотта», — сумела возразить моя мать, но я не была уверена, что ее больше всего возражало — провокация или намек на ее преклонный возраст.

Из кабинета, позади Коллингвуда, вышел ещё один охранник в форме и что-то прошептал ему на ухо. Лицо Коллингвуда дрогнуло, и в этот момент я понял, что Шона и моего отца они не поймали.

«Они слишком быстры для твоего наёмника, да?» — мягко сказал я. «Жаль».

«Позволь мне сходить за ними», — сказала Вонди, задыхаясь от желания. Она сунула руку под короткую куртку и вытащила из-под пояса пистолет Glock 9 мм.

«Они не уйдут далеко, я гарантирую».

«В этом нет необходимости», — мрачно сказал Коллингвуд, оглядывая нас обоих. «Если я что-то и узнал о твоём отце, Чарли, так это то, что он порядочный человек. Думаю, если мы предложим ему и Мейеру обменять себя на вас обоих, они согласятся».

«В таком случае», - ледяным тоном сказал я, - «ты не знаешь Шона и наполовину так хорошо, как ты думаешь.

Единственный способ заманить его сюда — это предложить свою голову. Я подождал немного. — Желательно, отстранённо.

«Тебе не место умничать», — сказал Вонди, приближаясь ко мне с презрительной усмешкой.

«Ты никогда не был им», — сказал я. «И ты не можешь отправиться на поиски Шона и моего отца во всеоружии, не так ли? Мы удивлялись, почему нас не подобрали по пути сюда. Но ты прячешься от своих точно так же, как…

—”

Вонди перекинула пистолет в левую руку и ударила меня в живот сжатым правым кулаком. Я видел, как он вылетел достаточно далеко, чтобы удержаться, но она вложила в удар силу и злость.

Я отшатнулся назад и услышал крик Терри: «Ради Бога, ты не можешь этого сделать!»

Но я больше концентрировался на том, чтобы любой ценой удержаться на ногах. Боль была сжимающим хрустом в животе, который распространялся резкими, тошнотворными волнами. Я заставил себя не показывать её на лице, когда выпрямлялся.

«Я так и думала», — сказала я как можно спокойнее. «Ты бьёшься, как девчонка».

Вонди оскалила зубы, собираясь выстрелить ещё раз, но Терри встала между нами. Она взяла меня за руки, помогла мне удержаться, не сводя глаз с моего лица. «Чарли, прости меня», — быстро сказала она. «Ты должен мне поверить. Они подошли ко мне несколько дней назад, показали фотографии агента Блейлок и сказали, что ты её убил. Что если ты попытаешься связаться со мной, я должен подыграть и привести тебя сюда. Всё это звучало так чертовски правдоподобно. У меня не было выбора!»

«Выбора нет?» — рассмеялся я, и это был невесёлый смех. «Мне казалось, что, когда Сторакс подписывает чеки, они могут влиять на поведение своих наёмных работников, правда, Терри?»

Её плечи опустились. «Ты думаешь, они работают на нас?» — спросила она, и я бы посмеялся над этим вопросом, но увидел, как она внезапно замерла, как её осенило ужасное осознание.

«Разве нет?»

«Нет», — тихо сказала она. «Мы работаем на них».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 31

Они нас разлучили. Это было первое, что они сделали.

Коллингвуд вытащил нас с матерью из вестибюля и отвёл в зону безопасности. Там была камера предварительного заключения, предположительно, использовавшаяся как безопасное место для содержания нарушителей до прибытия местных правоохранительных органов. Вонди открыл дверь и втолкнул мою мать внутрь, болезненно сжав ей запястье, когда пожилая женщина попыталась сопротивляться.

Мой гнев вспыхнул с новой силой. Я инстинктивно шагнул вперёд, но Вонди оттолкнул мою мать и захлопнул зарешеченную дверь, разделив нас.

«Извините», — сказал Вонди, улыбаясь. «В этом отеле нет семейных номеров».

Наружная дверь позади нас распахнулась, и Терри протиснулась внутрь.

Она боролась с двумя охранниками, которые без особого энтузиазма пытались ее задержать.

«Коллингвуд, вы не можете этого сделать!» — резко сказала она. «Вы нарушили их законные права. Даже если бы у вас было какое-либо дело против этих людей, оно никогда не дойдет до суда, если вы откажете им в праве на адвоката. Я постою…»

«У тебя есть сестра в Сан-Франциско, не так ли, Терри?» — мягко перебил его Коллингвуд.

Терри остановилась в недоумении. «Да», — сказала она, нахмурившись. «Что…»

«Как бы вы отнеслись к тому, чтобы её преследовала налоговая служба? Как бы вы отозвали рабочую визу вашей кузины в Великобритании и депортировали её в кандалах? Как бы вы отнеслись к тому, чтобы ваших родителей в Конкорде обвинили в укрывательстве террористов и посадили в тюрьму?»

Коллингвуд тыкал пальцем, подчёркивая каждый пункт, встряхивая её каждой новой угрозой, отталкивая её. И когда она уже начала шататься, он остановился, улыбнулся ей почти по-доброму, позволив своему голосу стать уговаривающим. «Ты же хочешь исполнить свой долг, не так ли, Терри?»

«Конечно», — сказала она. «Но…»

«Ну, ты сделал это. Теперь давай сделаем своё».

Несколько долгих секунд Терри колебалась, взгляд её метался между нами. Она прикусила губу, избегая моего взгляда. Затем, наконец, медленно кивнула.

«Прости, Чарли», — сказала она тихо и вышла.

Двое охранников Стиракса стояли, остолбенев, выслушивая угрозы Коллингвуда в адрес семьи Терри. Они явно не желали, чтобы их собственные родственники оказались под таким пристальным вниманием властей. Стоило Коллингвуду лишь бросить на них взгляд, как они бросились к выходу. Дверь за ними захлопнулась с мрачной неотвратимостью.

«Ты хорошо подбираешь людей, Коллингвуд», — с горечью сказал я, чувствуя лёгкий привкус во рту. Я повернулся к нему. «Но если «Сторакс» не платит тебе за то, чтобы ты расчищал путь к лицензированию этого нового препарата, то чем ты, чёрт возьми, занимаешься ?»

Коллингвуд ответил не сразу, лишь мотнул головой, и Базз-Кат приблизился ко мне, при этом водитель пикапа держал травмированную ногу на безопасном расстоянии. Должно быть, я его только что задел, иначе он был бы на костылях.

Я напрягся, взглянув на мать, которая за решеткой была бледна как смерть.

«Я никуда не пойду без нее», — сказал я.

Коллингвуд резко развернулся и ударил меня прямо в лицо.

«Ну же, Чарли, — пробормотал он. — Ты действительно хочешь, чтобы она увидела, что мы собираемся с тобой сделать?»

Эти нежные слова ударили сильнее, чем удар Вонди в живот. Не успел я опомниться, как позволил себя вытащить по короткому коридору в другую комнату. Она была пуста, стены из крашеных блоков, пол – бетонный, а под потолком – скрытые панели освещения. Возможно, это была кладовая или пустой кабинет, но ощущалось это как камера, а то и хуже.

Помещение было довольно просторным, но с Коллингвудом, Вонди и двумя мужчинами там было невыносимо тесно.

Вонди принялся шарить по моим карманам и быстро нашёл выключенный мобильный телефон. Я вытащил из него всё остальное ещё до того, как мы ушли от Терри. Я подумал о телефоне Шона и надеялся, что он сейчас звонит Паркеру.

Я не знаю, сколько кавалерии я смогу собрать, если вы ввяжетесь в это. « Это проблема, — сказал мне Паркер, — но я сделаю все, что смогу».

Единственное, что я мог сделать, это дать им обоим немного времени.

Вонди показал телефон Коллингвуду, который кивнул мне в ответ.

«Пусть включит, на всякий случай».

«Ты правда думаешь, что мы всё подстроили?» — спросил я. «Ого, ты боишься нас больше, чем мы думали».

Водитель пикапа подошел ко мне сзади и перерезал пластиковые наручники. Я несколько раз согнул руки, а затем услужливо включил телефон. Вонди выхватил его у меня из рук и, нахмурившись, нажал несколько клавиш.

"Ничего."

«Это называется быть профессионалом», — любезно сказал я. «Тебе стоит как-нибудь попробовать».

«Куда Мейер отвез вашего отца?» — спросил Коллингвуд, скрестив руки на груди и прислонившись к стене.

Я пожал плечами. «Кто знает», — сказал я. «Он может отправиться куда угодно. Говорят, в Финиксе в это время года хорошо».

«Как много вы рассказали своему боссу?»

«Всё», — без колебаний ответил я. «Мы полностью его проинформировали, и он прямо сейчас предпринимает шаги, чтобы вас обоих арестовали за измену — если это считается преступлением здесь. Дома вас, вероятно, отправили бы в Тауэр и обезглавили бы топором за то, что вы сделали».

Лицо Коллингвуда впервые выразило эмоции. «Я выполняю свою работу», — сказал он, потемнев от пыла настоящего фанатика. «Моему начальству, возможно, не нравятся мои, э-э, методы, но я люблю свою страну, и если мы не опередим врагов этой страны, будьте уверены, они попытаются опередить нас».

«Твое начальство не знает, чем ты занимаешься», — сказал я. «Если уж на то пошло, если ты не держишь подножку от Стиракса, какого чёрта ты пытаешься скрыть препарат, который не работает?»

«Но это работает», — сказал Коллингвуд, резко отталкиваясь от стены и расхаживая взад-вперед, и в его глазах загорелся рьяный блеск. «Оно воздействует на определённый генетический код. Есть идеи, что с этим можно сделать?»

Я тупо уставился на него. «Ты говоришь о биологическом оружии», — сказал я. Я рассмеялся. «Семья Джереми Ли родом из Кореи. В этом всё дело? Вы так постарались ради возможности превратить побочный эффект в оружие. Что вы собираетесь делать, Коллингвуд, стоять на поле боя и ждать, пока кости ваших врагов рассыплются?»

Коллингвуд пристально посмотрел на меня, а затем покачал головой. «Ты не понимаешь всех возможностей, как и бюрократы выше меня, когда я впервые об этом узнал. Люди из Стиракса пытались преуменьшить значение всего этого…

вещь, чтобы они могли получить лицензию, но я видел, что можно было бы с ней сделать, даже если бы они этого не сделали».

Я не хотел позволять ему завлекать меня в свои сети, но не мог не спросить: «Как?»

Он едва заметно улыбнулся, как будто знал, что я не смогу устоять перед его риторикой.

«Любую компанию, работающую с государственными контрактами, необходимо регулярно проверять», — сказал он. «У меня неограниченный доступ к файлам Storax, и я люблю всё тщательно проверять».

«Так вы — прославленный делопроизводитель», — сказал я.

Его лицо напряглось. «Ты не американец, Чарли, и ты не понимаешь, с какими угрозами сталкивается эта страна», — сказал он. «Но сейчас ты — одна из них». Он взглянул на Вонди. «Нам нужно как можно быстрее сдержать это. Выясните, что ей известно, с кем она разговаривала и где, вероятно, находятся Мейер и Фокскрофт», — сказал он. «Сделай это, но без…»

Внешние повреждения. Если нам придётся её обменять, она должна выглядеть целой и невредимой, хотя бы в чём-то другом».

«На ней не останется ни следа», — пообещал Вонди, почти мурлыча. «Не беспокойся об этом».

Коллингвуд кивнул и вышел, не оглядываясь. Дверь за ним закрылась.

«Ну, почти не осталось следов», — поправила Вонди. Она торжествующе посмотрела на меня, наслаждаясь моментом. «Ладно, ребята», — сказала она. «Разденьте её».

Я сражался с ними тогда, яростно и грязно. Понимание того, что они пытались сделать, вызвало множество отголосков, яростно цепляясь за прошлое и сокрушая разум и навыки, чтобы оставить след в чистом кровавом страхе.

Даже сквозь раскалённую добела ярость я понимал, что у них связаны руки. Им было сказано не делать мне ничего, что могло бы показаться, и я выкладывался на полную, и даже больше. Так что, даже уступая в численности, я более чем держался, и, по моим подсчётам, мы практически зашли в тупик.

А затем, когда Базз-Стрижка отшатнулся назад, согнулся пополам и начал блевать, хватаясь за свои яйца, Вонди наконец вмешался с раздраженным криком: «Ох, черт возьми…» и ошеломил меня.

Я не видел, как она его вытащила. Она просунула руку под мои бьющиеся руки и вонзила два электрода электрошокера прямо мне в грудную клетку, чуть ниже левой груди, пожалуй, ближе всего к сердцу.

Последовала почти бесконечно малая задержка, а затем электромышечная технология парализующего воздействия пронеслась по моим нейронным путям с тактом и деликатностью сержанта-инструктора. Она не пыталась изменить управляющие сигналы, идущие от моего мозга к мышцам, а просто выдавала их в эфир, выкрикивая вместо них команды, которые я не мог игнорировать или игнорировать.

Меня учили противостоять старым типам электрошокеров, концентрироваться и бороться с их зарядом, но это было нечто совершенно новое. Я изо всех сил пытался, размахивая руками, но моя координация была полностью разрушена. Пятьдесят тысяч вольт в груди сделают с тобой то же самое.

Боль имела свой собственный резкий характер, вырывая куски моей нервной системы и разбрасывая их, словно обломки от взрыва, так что некоторые части моего разума казались увеличенными в сто раз, а другие представляли собой просто большие пустые дыры безумного небытия.

Следующее, что я осознал, – это то, что я лежал на полу, моё тело одеревенело. Краем глаза я ощущал, как голова бьётся о бетон, и это, вероятно, было нехорошо, но я не мог остановить судорожный танец конечностей. Мои руки превратились в скрюченные клешни, как у старика, измученного артритом. Я не мог видеть, не мог дышать. Это были самые сильные спазмы в моей жизни, сильнейшая лихорадка и жутчайшее похмелье – всё в одном.

Дальше я мало что помню. Они грубо со мной обращались, дергали за одежду, воткнули что-то острое мне в руку. Кажется, я слышал, как кто-то снова и снова стонал: «Сука!»

Затем углы комнаты аккуратно сложились надо мной, и я ушел под воду.

Первое, что бросилось мне в глаза, когда я пришёл в себя, — это ноющая боль в плечах и запястьях, а также неприятное покалывание в пальцах. Я спал, но что-то было совсем не так с наклоном. Голова была запрокинута вперёд, перенапрягая мышцы шеи.

Я с опозданием понял, что меня повесили, при этом весь мой вес держался на ремнях, удерживающих мои запястья. Судя по ощущениям, они были с мягкой обивкой, так что они не оставили на мне следов. Как мило.

Я подняла голову, не рассчитав, насколько она вдруг стала тяжелой, и мне пришлось резко выпрямиться, но это не помогло мне справиться с болью во всем остальном теле.

Интересно, сколько же меня так продержали? Недолго, подумал я, иначе я бы задохнулся, как распятый.

«Ты снова с нами, а?» — раздался женский голос, который я не сразу узнал.

Но в этих словах было что-то знакомое. Я вяло пробирался сквозь память, перебирая слова. Мой отец. Вот именно. Он сказал то же самое, когда я пришёл в себя в больнице после ранения. Ранение. Мой отец. Моя мать. Нью-Йорк. Бостон. Паркер. Техас. Стиракс. Терри. Вонди.

Реальность нагрянула, словно поезд метро, принося с собой хриплый поток информации. Поразмыслив, я, пожалуй, предпочитал, когда всё было более размытым.

Я открыл глаза. Кто-то принёс удобное кресло, и Вонди элегантно расположилась в нём передо мной. Кресло было бережно отставлено вне моей досягаемости, даже если бы у меня хватило сил попытаться. Она листала какую-то папку в толстой манильской бумаге, небрежно покачивая скрещенной ногой.

Я видел, что она нашла время привести себя в порядок, пока меня не было. Её платиновые волосы были безупречно уложены на затылке, а макияж был безупречен. Это помогло скрыть мой толстый нос, хотя и не смогло полностью скрыть недостатки.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, зачем она так напрягалась, и от осознания этого у меня по телу пробежал липкий комок страха. Меня раздели догола, прежде чем подвесить к потолку. Такое положение дел никогда не заставит тебя сравнивать себя с другими женщинами и чувствовать себя хорошо. Во всяком случае, когда она высокая, стройная и носит кучу дизайнерских вещей. Разительная перемена по сравнению с теми брендами из сетевых магазинов, которые она носила на работе в Великобритании.

Я заставила свои затекшие ноги распрямиться, сдерживая стон, когда медленно и осознанно выпрямила ступни на холодном полу под ними, чтобы снять часть веса с рук.

Меня подвесили достаточно высоко, так что, когда я стоял прямо, я мог лишь слегка согнуть руки в локтях, но они всё ещё были почти онемевшими из-за ограниченного кровотока. В конце концов, с сожалением осознал я, что быть порезанным будет чертовски больно.

«Я что-нибудь интересное пропустил, пока спал?» — спросил я, покрыв язык шерстью.

Вонди улыбнулась, не отрывая взгляда от своего кабинета, словно я не заслуживал большего. Я молча ждал, дрожа от напряжения, пока

она играла в свои игры, зная, что я уже проходил через это или что-то очень похожее, и вышел более или менее невредимым.

Когда я проходил подготовку в спецназе, они позволили взрослым ребятам первыми допросить нас. Они гордились тем, что сломили нас, как в своё время сломили их самих, и хотя я держался дольше большинства, в конце концов они до меня добрались. В конце концов, они добрались до всех.

Вонди закончила читать свою страницу и с улыбкой подняла глаза.

«Твои достижения впечатляют, Чарли, местами», — сказала она. «Жаль, правда, что ты не попал в спецназ. Должно быть, это задело…»

Быть одной из тех, кто бросил учёбу. Неудачи. Скажи, тебя действительно изнасиловали, или ты просто надеялась, что сможешь провернуть дело с пользой? Надо было начать с инструкторов. Ой, погоди-ка… — Она мельком взглянула на страницу, притворно удивлённо приподняв брови. — Так и было.

«Почему?» — спросил я, всё ещё задыхаясь от стеснения в груди. «Так вот как тебе удалось это сделать?»

Её улыбка не дрогнула, но что-то напряглось в её глазах. «Я потеряла сознание среди пяти процентов лучших учеников класса», — сказала она, и в её голосе не было ни тени гордости.

«Ага», — протянул я, стараясь говорить вяло, и несколько раз покрутил головой, пытаясь разобраться в этих гигантских извращениях. «Я слышал, такое случается в застойный год».

Вонди быстро выдохнула. Она закрыла папку, перекинула её через подлокотник кресла и очень осторожно отпустила, так что она с грохотом ударилась об пол. Дальше интереса не было.

Я несколько раз моргнул. Не знаю, что мне дали, но это быстро рассеивалось. Дымка в голове прошла, и зрение почти прояснилось.

«Где моя мать?» — спросила я. Меня тошнило от мысли, что они так с ней обращаются. У неё не было ни сил, ни решимости справиться. Это бы её прикончило.

Вонди поднялась на ноги и подошла ближе. Хромота, которую я ей придал в Чешире, теперь была почти незаметной. Она широко улыбалась. «Ну-ну, должна признать, что обычно моим собеседницам требуется немного больше времени, чтобы поплакать по мамочкам», — сказала она, демонстративно разглядывая свои платиновые часы. «Поздравляю, Чарли, думаю, это новый рекорд».

Я перестал заставлять свой взгляд фиксироваться на разных участках пустой комнаты и вместо этого полностью сосредоточился на ней.

«Если ты причинил ей боль, знай, я найду тебя и убью », — сказал я совершенно спокойно. Я никогда не давал такого серьёзного обещания, но ничего не почувствовал. Ни эмоций, ни гнева. Только уверенность. Абсолютная, холодная, сверкающая, бриллиантовая уверенность.

Вонди вздрогнула, не успев сдержаться, увидела, что я заметил её невольную реакцию, и сдержала хмурое выражение. Вместо этого она начала кружить, поджав губы, её взгляд метался по моему телу с медленным, намеренным оскорблением.

«Я думала, что вы будете в лучшей форме — человек вашей профессии», — сказала она прекрасным пренебрежительным тоном.

Я не ответил. Она исчезла из моего поля зрения, и я заставил себя не поворачивать голову, пытаясь проследить её путь. Но я не мог перестать напрягаться, словно наблюдая за плавником, мелькающим под поверхностью воды, и ожидая первого сокрушительного укуса из глубины.

Когда дело дошло до этого, её прикосновение было почти лаской, и от этого ещё более жутким. Я почувствовал, как прохладный палец очень мягко провёл по уродливому шраму от пулевого ранения на правой лопатке, и заставил себя не выворачиваться из-под него.

«Сзади, да?» — её голос тоже был тихим и почти у самого моего уха. «Ты что, Чарли, убегал?»

Я слегка приподнял голову, ровно настолько, чтобы оживить воспоминание об ударе головой, разбившем ей нос. Я услышал её быстрый шаг в сторону, лёгкий вздох, вызванный этим резким движением, и понял, что иду по очень опасной дороге.