Третий удар (триллер Чарли Фокса, №7) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Зоэ Шарп (ч. 6)

Она снова обошла меня и посмотрела мне прямо в глаза, но не слишком близко. «Какая жалость, что ты так уложила Дона», — сказала она с сожалением в голосе. «Они всё ещё не уверены, потеряет ли он руку». Она сделала паузу, чтобы ещё раз пренебрежительно окинуть меня взглядом. «Ему было бы так весело с тобой…»

«Тебе нравится смотреть на такое, да?» — спросил я, чувствуя, как в груди у меня похолодело, а по телу разлился такой холод, что я с трудом сдерживал дрожь. «Так ты и кайфуешь?»

Она улыбнулась, и улыбка эта была не из приятных. «Ты можешь сколько угодно пускаться в эту маленькую браваду», — сказала она. «Но всё это будет напрасно. Срочные новости, дорогая, это фармацевтическая компания. Они получили…

Здесь есть вещи, которые заставят вас кричать о пощаде и вываливать все наизнанку — во всех смыслах этого слова — за считанные минуты».

Она указала налево. Я повернул голову и впервые заметил, что кто-то вкатил небольшую тележку, на которой стоял стальной поднос с несколькими комплектами латексных перчаток и шприцами для подкожных инъекций. Я понятия не имел, что в них, и ещё меньше хотел это выяснять.

Я почувствовал, как мой подбородок поднялся. «Так что же тебя задерживает?»

Она снова села, разглаживая юбку. «Мы хотим, чтобы ты страдала, а не умерла», — небрежно сказала она. «Мы взяли немного крови, пока ты была без сознания, и лаборанты провели полный токсикологический тест, просто чтобы убедиться, что с тобой ничего не случится » . Она снова посмотрела на часы и пожала плечами. «Ты уже давно без сознания. Результаты должны вот-вот вернуться. Как только они появятся, мы сможем начать вечеринку».

Мгновение спустя — клянусь, так скоро, что Вонди, должно быть, это организовал —

В дверь постучали. Меня подвесили спиной к двери, так что, когда кто-то входил или выходил, я боялся узнать, кто он и зачем, что ещё больше усугубляло унижения, которым они меня и так подвергали. Ужасно изощрённый приём.

Вонди бросила на меня торжествующий взгляд, поднимаясь, чтобы встретить вновь прибывшего.

Я не видел, кто это был. Судя по тембру голоса, это был мужчина.

— даже в шоке. Я слегка обмяк, как будто мне действительно было больно, пока не услышал, как снова закрылась дверь. Без особой игры.

Я ожидал, что Вонди вернется на свое место и начнет неспешно читать, но сначала она держалась позади меня, так что все, что я слышал, — это быстрое перелистывание страниц.

«Ты была плохой девочкой, Чарли», — наконец сказала она с явным удовольствием в голосе. «По данным лаборатории, в твоём организме обнаружен викодин.

Что-то болит, да?

На этот раз, когда дело дошло до этого, её прикосновение – в глубокий шрам на задней стороне моего левого бедра – было резким уколом. Моя нога подогнулась, и я качнулся, пытаясь утолить боль и одновременно с этим сглотнуть звуки, которые отчаянно пытался сдержать.

К тому времени, как я, пошатываясь, смог встать на ноги и восстановить дыхание, она уже снова сидела и наблюдала.

«Этого недостаточно, чтобы ты пристрастился», — продолжила она, как будто её и не прерывали. «Но мы скоро сможем это изменить».

Она на мгновение улыбнулась, глядя на моё застывшее лицо, словно пытаясь его выжать, а затем снова перевела взгляд на лабораторный отчёт. Она почти дочитала страницу до конца, как вдруг резко остановилась.

Я видела, как напряглись ее плечи, как задрожала бумага и ее пальцы.

У меня тоже все внутри напряглось, как будто между нами возникла какая-то внутренняя связь.

Она снова подняла взгляд, глаза её заблестели. «Ну, скажи мне, Чарли», — тихо сказала она.

«Кто отец?»

OceanofPDF.com

ГЛАВА 32

"Что ?"

Меня тряхнуло, словно она снова ударила меня этим проклятым электрошокером. Одно слово вырвалось из горла, когда смысл хлынул сквозь разбитую дыру. «Ты блефуешь», — сказал я, не в силах сдержать дрожь в голосе.

Она, должно быть, блефует. Не может быть! Ни за что! Могу ли я…?

Она смотрела, как я спотыкаюсь, склонив голову набок. «Ты понятия не имел, да?» Она тонко улыбнулась. «Ну, в таком случае, позволь мне первой тебя поздравить, Чарли. Думаешь, он тебе достанется?»

«Ты блефуешь», — повторил я. Уже лучше. На этот раз никаких колебаний.

Пока ещё рано подавать признаки, но подождите ещё пару недель, и гормональные изменения начнутся немедленно. Вы не сможете их игнорировать. Перепады настроения, тошнота, спазмы и тяга к еде. Не успеешь оглянуться, как взорвёшься, как чёртов кит.

Она поднялась, старательно разглаживая юбку, подчеркивающую ее стройную фигуру, и одарила меня еще одной лукавой улыбкой.

«Полагаю, этот ублюдок Мейер — счастливчик», — сказала она. «Раз уж вы числитесь сожительницей. Если только вы не трахались со своим новым боссом на стороне, просто для подстраховки. Паркер — милашка, правда?»

Я сжала рот и промолчала, но ей не нужно было быть телепатом, чтобы увидеть бурю неистовых эмоций, бушующую в моих глазах.

«Жаль, что ты потеряешь свой плоский живот, над которым так упорно трудилась, но, эй, в тюрьме тебе больше нечего будет делать, кроме как тренироваться», — ухмыльнулась она. «И ещё постарайся не дать какой-нибудь банде мужеподобных дальнобойщиц изнасиловать тебя в душе. Впрочем, это для тебя не новость, да?»

Это вывело меня из шока, заставило выбраться на поверхность и снова разжечь огонь. «Ты говоришь так, будто сама там была, Вонди», — бросил я ей в ответ. «Скучаешь?»

«Это Вонда », — прорычала она. Она вздохнула, взяла себя в руки. «Значит, он действительно не знает?» — пробормотала она. «Жаль. Мы могли бы это использовать».

Я попытался рассмеяться, но это прозвучало скорее как вздох. «Ты даже не представляешь, во что вляпаешься, если попытаешься ударить Шона этим…»

«К чёрту, что он со мной сделает », — отмахнулся Вонди. «А что он с тобой сделает ? Представь на мгновение гипотетическую ситуацию. Даже если каким-то чудом ты выберешься отсюда, что теперь будет с твоей драгоценной так называемой карьерой?»

Она небрежно махнула рукой в сторону папки, которая всё ещё лежала на полу рядом с её стулом. «Нельзя каждый день рисковать жизнью, будучи ловцом пуль, когда у тебя есть ребёнок, Чарли».

"Я-"

же будет реакция Мейера , а?» — Она постучала пальцем по губам. «Он всё ещё будет так же тобой увлечён, когда ты будешь всего лишь маленькой жёнушкой дома с этим орущим мальчишкой? Сейчас ты возомнила себя кем-то, да? Работаешь на компанию Армстронга в Нью-Йорке — а как же Паркер? Боже, чернила на твоей грин-карте ещё не высохли».

Она покачала головой, словно ошеломлённая таким поворотом событий. «Что будет, когда у тебя этого больше не будет? Когда ты будешь проводить дни по горло в грязных подгузниках и блевотине? Будет ли Майер вообще тебя хотеть ?»

— удерживать его? Удерживать его?

Она снова улыбнулась, разогревая тему. «Умение снести кого-нибудь с шестидесяти футов — не совсем тот навык, который впечатлит местную родительскую ассоциацию. А больше ты ни на что не годен, правда, Чарли? Конечно, — добавила она, и её лицо стало лукавым, — никто не говорит, что ты должен это оставить». Она кивнула в сторону хирургического подноса, на заполненные шприцы. «Мы могли бы оказать тебе услугу».

«Сука ты», — сказала я, теряя самообладание, когда ярость закипала по краям моего зрения. «Ты ебучая сука… »

Вонди громко рассмеялся. «О, Чарли, твоя мама была бы так шокирована,

— Ну и сквернослов!» — воскликнула она, и её голос наполнился восторгом. «Кстати, о матерях, кажется, из нашего досье на Мейера я припоминаю, что его мама — потомственная ирландка с добрыми католиками. Он, может, и не ходит на мессу каждое воскресенье, но, держу пари, ему будет очень не по себе, когда он узнает, что ты сделала аборт его ребёнку».

«Он не будет». Потому что я не буду. Потому что я не могу…

«Узнать?» Вонди покачала головой с притворным разочарованием, цокая языком. «О, Чарли, хранение таких секретов разрушит любые отношения», — сказала она с насмешливой грустью. «Ты же знаешь».

Она подошла к тележке и взяла один из шприцев из хирургического лотка. Поднесла его к свету и постучала по нему ногтем.

Как будто проверял наличие пузырьков воздуха. Жидкость внутри была тускло-жёлтой. Я понятия не имел, что это такое, но не хотел, чтобы это попало внутрь меня. Или внутрь чего-либо, что могло бы быть внутри меня.

«Кстати о секретах, думаю, пора выложить тебе свои. Конечно, у этой штуки есть несколько побочных эффектов, о которых я, пожалуй, должна тебя предупредить», — сказала она, уже открыто злорадствуя. Для неё это не было работой. «Врождённые дефекты и всё такое, но давайте не будем позволять таким мелочам нас волновать».

Она подошла ближе, не в силах устоять, и насмехалась. Она уже была в паре метров от меня, наклоняясь вперёд и прижимая к моему лицу самодовольную улыбку.

«Я предупреждал тебя, что случится, если ты причинишь вред моей матери, Вонди», — пробормотал я почти шепотом. Я бессильно забился в путах — этот, казалось бы, бесполезный жест позволил мне почувствовать их, и издал звук, так что ей пришлось подойти ещё ближе, чтобы расслышать мои слова.

Давай, ещё немного ближе. Ещё немного ближе…

«Ну, это ничто по сравнению с тем, что я бы сделала, если бы думала, что ты собираешься причинить вред моему ребёнку», — пробормотала я. «У тебя уже нет своего ребёнка, да? Ты, старая высохшая карга…»

Она сделала этот последний шаг, и на ее лице отразилась обида, когда она уловила суть.

Я подпрыгнул, напряг мышцы рук, чтобы оторвать ноги от пола, развел ноги в стороны и резко ударил.

Позже я пытался убедить себя, что это не было смертельным ударом.

Что я хотел причинить ей достаточно боли, чтобы вывести её из строя, не более того. Поэтому я прицелился ей в лицо, в нос, который я уже однажды сломал, намереваясь добавить оскорблений и ещё больше ранить. Но в последний момент она резко выпрямилась, и я немного ускорился, прежде чем ударить, чуть ниже, чем ожидал. Или так я пытался убедить себя.

Моя нога больно приземлилась ей на горло. Сквозь мой собственный рев, полный усилий, боли и ярости, я, клянусь, услышал тихий хлопок, когда её гортань схлопнулась.

Вонди выронила шприц и упала назад, беспомощно размахивая руками.

Она врезалась в собственный стул, запутавшись в нём ногами и споткнувшись. Туфля заскользила по канцелярской папке, которую она так неосторожно уронила, затем спиной ударилась о дальнюю стену, и она сползла по ней, хватаясь за горло и задыхаясь, с широко раскрытыми от ужаса глазами.

«Вот пять процентов, да, сучка ?» — спросила я, тяжело дыша. «Как я и говорила — год был просто халтурный».

Инстинкт подталкивал её к борьбе, чтобы подняться, цепляясь за гладкую поверхность блоков. Я напрягся, пытаясь вырваться из наручников, которые меня держали, но знал, что они не ослабнут. Мне ничего не оставалось, кроме как беспомощно висеть на месте и ждать, когда она умрёт или убьёт меня.

Что бы ни случилось раньше.

Вонди поднялась лишь благодаря чёртовой силе воли. Она снова рванулась к тележке, схватила другой шприц, не задумываясь, какой именно, и пошла за мной.

Я отчаянно извивался, вырываясь. Никакой техники, просто всё, что только мог придумать, чтобы помешать ей воткнуть в меня эту проклятую иглу.

И где-то в глубине моего сознания зародилось глубокое, болезненное чувство паники от того, что она пыталась причинить боль не только мне.

Когда она бросилась вперёд, я снова подпрыгнул, сумел поднять обе ноги и ударил её ими в живот. От удара она отлетела назад. Она ударилась о тележку с лекарствами, которые собиралась мне дать, опрокинув её с грохотом металла о бетон и осколки стекла, и упала среди руин, испустив последний вздох.

Я ждал, но она не вставала. Она была мертва с того момента, как я перерезал ей горло. Она просто не знала об этом.

Мне потребовалась минута или около того, чтобы встать на ноги, но к тому времени руки у меня уже тряслись. Всё тряслось. Я был так мёрз, как никогда в жизни, и устал до мозга костей.

Ещё одна смерть на твоей совести, Фокс. Что теперь?

Я висел так какое-то время. Я не мог отследить течение времени, поэтому не знаю, сколько именно. Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле, наверное, не больше четверти часа. Достаточно долго. Более чем достаточно, чтобы я успел много подумать о жизни — той, которую я только что прожил, и той, которая, возможно, только началась.

Звук открывающейся двери за моей спиной заставил меня вздрогнуть. Я приготовился, но понимал, что у меня нет сил на ещё одну оборонительную атаку. Я услышал шаги, две пары, которые затихли, когда вновь прибывшие увидели место моего уничтожения. Это была лишь кратковременная пауза.

Терри О'Локлин осторожно подошла ко мне, бросив взгляд на тело Вонди. Другой человек, сопровождавший её, оказался молодым

Охранник, который наложил на меня и мою мать ограничители в вестибюле.

«О боже мой», — повторял он, пытаясь одновременно смотреть и на меня, и на Вонди. «Она что, умерла ?»

Такая элегантная при жизни, Вонди стала неловкой и нескладной после смерти: ее конечности были раскинуты, юбка задралась, обнажив удивительно практичную пару белых хлопчатобумажных трусиков.

«Черт возьми, надеюсь на это», — сказал я. Я встретился взглядом с Терри, увидел в нём потрясение, но и гнев. Я надеялся, что это было направлено на кого-то другого, или мои шансы не только что увеличились. «Либо отпусти меня, либо пристрели, Терри», — устало сказал я.

«потому что если вы не собираетесь меня подвести, то лучше меня застрелить, чем то, что сделает Коллингвуд, когда найдет это».

Она шагнула вперёд. «Я к этому не причастна, Чарли», — сказала она, ярость до слёз, возясь с путами. «Пожалуйста, поверь мне».

«Да», — сказал я.

Руки мои резко опустились, и я понял, что в одном был совершенно прав. Быть подвешенным было отвратительно, но сейчас, когда меня бросили, это показалось ещё хуже. Колени подогнулись, и, если бы Терри не остановил меня, я бы упал. Кровь прилила к побелевшим пальцам, отчего ногти пульсировали, словно я окунул обе руки в кипяток.

Я попытался прижать руки к телу, но они лишь хлопали, словно утопающие рыбы. Молодой охранник вытащил куртку и накинул её мне на плечи. Его лицо было уже не багровым, а багровым.

Я попыталась улыбнуться в знак благодарности, но мой взгляд все время скользил мимо него, не фокусируясь.

«Пойди и скажи им, что мы её нашли», — сказал ему Терри. «Скажи им, чтобы поторопились!» Он чуть не выбежал из комнаты.

И, судя по звуку, прямо в кулак.

Все, что мы услышали, — это соприкосновение чего-то твердого с чем-то относительно мягким, взрывной хлопок, с которым воздух вылетел из легких охранника, и глухой удар, когда он ударился о землю.

Терри вздрогнула, но прежде чем она успела приподняться, дверь снова распахнулась, и вошел Коллингвуд. Он держал в руках стандартный Glock 9 мм с ленивой легкостью человека, прекрасно владеющего огнестрельным оружием, и с мертвым взглядом человека, который не задумываясь пускает его в ход.

Он почти мгновенно окинул взглядом обстановку. Мою беспомощность. Терри, присевшую на корточки, обняв меня за плечи. И тело Вонди. Он двинулся к ней, словно ноги несли его сами собой, вопреки здравому смыслу. Он молча стоял над своим мёртвым агентом, словно проверяя, что она действительно исчезла. Но на его измученном лице не было ни боли, ни печали, ни гнева.

Я окинул труп взглядом, и в моем взгляде промелькнуло что-то близкое к сожалению.

Жаль, что я не воспользовался возможностью снять пистолет с её бедра, как только освободился. Как только эта мысль возникла, я отбросил её. Всё равно пока не смогу держать эту чёртову штуку прямо. Руки горели, как от покалывания, и мне хотелось потереть их, чтобы унять жгучую боль под кожей, но я не мог вынести этого прикосновения.

Коллингвуд повернулся к нам, все еще небрежно держа пистолет на боку, пальцы его свободной руки подергивались.

«Тебе не следовало этого делать, — мягко сказал он. — Это была ошибка, за которую ты заплатишь».

«Ради бога», — сказала Терри дрогнувшим голосом. «Она мучила Чарли!»

«Отчаянные времена требуют отчаянных мер», — сказал Коллингвуд, и уверенность звучала в его голосе, как кристалл.

Отчаянные меры. Это всё, что ты делал, Вонди? Пытался Сломай меня? Ты поэтому сказал мне, что я беременна? Хотя…

«Какие «отчаянные времена»?» — потребовал ответа Терри.

«Хотите вы верить или нет, мисс О'Локлин, мы находимся на войне.

«Враги нашей страны постоянно строят против нас заговоры», — сказал Коллингвуд.

«Мы должны, ах, использовать все имеющиеся в нашем распоряжении средства для борьбы с этой угрозой».

«И это включает в себя пытки невинных женщин?» — бросила на него Терри, гнев почти, но не полностью, подавил её страх. Она поднялась, напрягши плечи. «Должно быть, я пропустила тот день, когда этот курс преподавали на юрфаке».

«Жертвы должны быть принесены», — безучастно сказал Коллингвуд. «Сопутствующий ущерб».

Сопутствующий ущерб. Так ли Вонди думала обо мне? Она собиралась Накачали меня наркотиками, зная, что они сделают с нерожденным ребенком. Это было просто сопутствующий ущерб или она просто хорошо проводила время?

«Это всё, чем был для вас доктор Ли?» — спросила она. «А его жена? А Чарли, её родители, Шон? Я?» Она шагнула вперёд, глядя ему прямо в глаза. «А как насчёт меня, мистер Коллингвуд? Я тоже всего лишь сопутствующий ущерб?»

Он посмотрел на меня в ответ, и я увидел, как его плечи слегка опустились. На секунду мне показалось, что ей всё-таки удалось до него достучаться.

«Да», — сказал он. Он согнул локоть, чтобы поднять «Глок», направив его прямо на неё. «Отойдите немного назад, если не возражаете, мисс О’Локлин. Мне бы очень не хотелось вас убивать, если только это не будет совершенно необходимо».

«Да, я бы тоже этого не хотел», — раздался голос из дверного проёма, и Шон быстро и плавно проскользнул в поле зрения. Как и у Коллингвуда, у него тоже был «Глок», но он держал его на уровне плеча, правой рукой поддерживая левую, палец находился внутри предохранительной скобы, и он уже нажимал на первый взвод спускового крючка, который служил предохранителем. Пистолет был на волосок от выстрела, но голос Шона был ровным, расслабленным, без малейшего напряжения.

Он скользнул взглядом по сторонам, всего один раз, но я знал, что он всё охватил одним быстрым взглядом. Знал, что видел, что они со мной сделали, и мог дописать большую часть остального.

Но не все, Шон.

Впервые с тех пор, как он вошёл в комнату, на лице Коллингвуда отразилось беспокойство. Он взглянул на Терри, не отводя от него дула собственного пистолета. Он грустно улыбнулся и снова посмотрел на Шона.

«Сынок, если ты нажмешь на курок, я, скорее всего, все равно выстрелю».

Шон покачал головой и вежливо улыбнулся. «Два выстрела через рот повредят ствол мозга», — сказал он. «Ты просто умрёшь.

Быстро."

«Вы, ребята из спецназа, все одинаковые — все показные», — сказал Коллингвуд.

«У меня в Афганистане был снайпер, который поклялся мне в том же. Я попробовал это на мятежнике, который держал в заложниках десятилетнюю девочку. Ублюдок всё равно разнес ей мозги, когда упал».

«Возможно, ваш снайпер оказался не таким уж хорошим, как он думал».

Я знал, что Шон достаточно хорош. Он всегда им был. И если бы они сошлись в рукопашной, он был бы достаточно хорош, чтобы сломать Коллингвуду шею прежде, чем тот успеет плюнуть.

«Возможно, он и не был им», — сказал Коллингвуд. «В любом случае, я почему-то не думаю, что ты рискнёшь, сынок. Не сегодня. Так что даю тебе три секунды, чтобы опустить пистолет, прежде чем я застрелю эту адвокатшу. Одна».

«Глок» Шона держался наготове и целился. Коллингвуд тоже. Терри начал дрожать. Шон не дрогнул.

Каким отцом он будет?

"Два."

Шон слегка пошевелился. Коллингвуд не был бы человеком, если бы не скользнул взглядом в сторону, чтобы проверить движение. Словно по плану, Терри О’Локлин прыгнула вперёд, замахнувшись правой ногой, и пнула его по яйцам, словно надеялась только на то, что они снова превратятся в комки в горле.

Реакция Коллингвуда была далеко не такой хорошей, как у Шона при аналогичных обстоятельствах. Правительственный чиновник даже не успел шевельнуться, прежде чем удар пришёлся ему в лицо. У него, конечно же, не было возможности выстрелить, прежде чем Шон набросился на него, вырывая пистолет из его онемевших пальцев.

Коллингвуд медленно сложился пополам, его рот шевелился, не издавая никаких звуков, кроме медленного выдоха, словно последний вздох сдуваемой резиновой лодки.

Шон посмотрел ему вслед и отвернулся.

«Должен отдать тебе должное, Терри, — сказал он, проходя мимо нее, — у тебя чертовски красивые ноги».

«Ммм», — пробормотала она, задыхаясь, почти отстранённым голосом. «Я играла в футбол в колледже».

«Да, и я готов поспорить, ты был нападающим». Он наклонился ко мне, взял меня за подбородок, чтобы запрокинуть голову назад, и проверил размер моих зрачков. «Что они тебе дали, Чарли?» — спросил он, и хотя он казался холодным и отстранённым, я знал, что это единственный способ для него справиться с этим.

«Они вкололи мне что-то, чтобы я отключился, после того как меня проткнули электрошокером», — сказал я. Горло саднило, словно я кричал. Я кивнул в сторону разбитого содержимого тележки. «Вонди, кажется, жаждала не только информации, но и мести, но у неё не было возможности добавить что-то ещё».

Он нежно погладил меня по подбородку пальцами, вернув мне сосредоточенность. «Хорошо».

тихо сказал он и улыбнулся мне.

Я чуть не призналась ему прямо тогда. Чуть не выплеснулась, но слова застряли у меня в горле.

«Что?» — быстро спросил Шон, но Коллингвуд позади нас успел восстановить дыхание и застонал.

«Это продлится», — сказал я, выдавив из себя улыбку, о существовании которой я даже не подозревал.

Он сохранится, пока я не узнаю наверняка.

Мы услышали шаги за дверью. Шон обернулся, напрягся, заслоняя меня своим телом, но это был мой отец. Внешне он выглядел как всегда собранным, даже галстук был идеально завязан. Но внутри…

Но это была совсем другая история. Он увидел Коллингвуда, безвольно шевелящегося на полу, затем заметил тело Вонди и замер. Именно его вид, а не Шона, вернул меня к реальности.

Я с трудом поднялся на ноги, пришлось карабкаться по стене, чтобы добраться до цели. «Какого чёрта вы оба сюда забрались?»

«Терри», — коротко сказал Шон, но его взгляд был прикован к моему отцу. «Оказывается, там всё-таки был запасной выход».

Терри нашла мою одежду. Должно быть, она была спрятана где-то неподалёку, но я её не видела. Она передала её мне, раскрасневшаяся и с несчастным видом. Мне нужна была помощь, чтобы снова в неё влезть. Отец видел меня голой больше раз, чем мы оба могли сосчитать, но всё равно держался ко мне спиной, пока мы с Терри боролись.

Вам понадобится практика, чтобы одевать кого-то другого, кого-то беспомощного, не ты, Фокс?

Я закрыла на себя глаза, дернула рубашку с такой силой, что разошелся шов на задней стороне рукава, а затем позволила Терри отодвинуть мои толстые пальцы в сторону, чтобы застегнуть ее.

«Ты связался с Паркером?» — спросил я Шона.

«Мы пытались, поверьте мне», — с чувством сказал он. «Каждый раз звонок переключался на голосовую почту. Я оставил ему с полдюжины сообщений».

«Голосовая почта?»

«Да. Надеюсь, это значит, что он улетел». Он подошёл к моему отцу, и было что-то странно похожее в том, как они оба стояли и смотрели на Коллингвуда, пока он приходил в себя.

«Где Элизабет?» — спросил мой отец тихим, ледяным тоном, который я не совсем узнал даже у него.

Коллингвуд поднял взгляд и окинул их взглядом. «Мои ребята, должно быть, отвезли её в какое-нибудь уютное и, э-э, безопасное место », — сказал он. «Как долго она там пробудет, зависит от тебя. Отпусти меня, и, может быть, она выберется оттуда целой и невредимой».

Шон шагнул вперёд и ударил его в лицо – лёгкий нисходящий удар левой, в который, тем не менее, вложил весь свой вес и мускулы. Он нанёс его так быстро, что это показалось всего лишь игрой света. В один момент правительственный чиновник полусидел, опираясь на локоть. В следующий – его голова откинулась назад и отскочила от стены позади него. Он удержался на ногах, поднял руку и ощупал внутреннюю сторону губы.

Он впервые широко улыбнулся.

«Это всё, на что ты способен, Мейер?» — спросил он, сплюнув пузырёк крови. Он поднял руку и дёрнул себя за волосы, и прядь, прикрывавшая макушку, выбилась и упала ему на колени. Под париком его макушка была совершенно лысой. Уродливые шрамы блестели красными пятнами, словно грубое лоскутное одеяло.

«Я был разведчиком, работавшим с афганцами, — сказал он. — Попал в засаду, устроенную группой, всё ещё лояльной Талибану. Они держали меня три дня — три дня —

И я им ничего не сказал, Мейер. Думаешь, у тебя теперь есть три дня, чтобы поработать надо мной?

OceanofPDF.com

ГЛАВА 33

«Мне не нужно три дня».

Голос моего отца был совершенно спокоен. Даже скрытое напряжение, обычно придававшее его речи характерную резкость, исчезло. Его лицо было словно маска. Я узнал его облик и голос, но не человека, скрывавшегося за маской.

"Ричард-"

«Я знаю о человеческом теле, его сильных и слабых сторонах больше, чем ты узнаешь за всю свою жизнь», — сказал он, перебив Шона с легкой полуулыбкой.

«И ты думаешь, что сможешь причинить мне больше вреда, чем племя афганцев штыками и кострищем?» — бросил ему Коллингвуд.

«Причинять вам боль было бы варварством и бессмысленно. Тело обычно плохо запоминает боль», — презрительно сказал мой отец. «Без сомнения, вы можете вспомнить эмоции, связанные с болью, которую вы испытывали во время пыток, мистер Коллингвуд, но не саму боль». Он мягко взглянул на чиновника. «Я не собираюсь причинять вам больше боли, чем это абсолютно необходимо».

Он подошёл к упавшей каталке, не обращая внимания на тело Вонди, словно её никогда и не существовало. Он взял одну из пар латексных перчаток и с привычной лёгкостью натянул её, повернувшись к своему «пациенту» с почти невозмутимым видом.

«Боли нет, а?» — почти фыркнул Коллингвуд. «Ты так и не понял всю эту идею с допросом, да, док?»

«Признаюсь, для меня это новый опыт», — пробормотал отец. «Конечно, если вы продолжите отказываться отпустить мою жену целой и невредимой, я намерен причинить вам непоправимый физический вред».

Терри, стоявший рядом со мной, жадно глотнул воздуха.

«Возможно, вам лучше этого не видеть, мисс О’Локлин», — вежливо сказал мой отец, взглянув в её сторону. «Ваш коллега был ранен снаружи.

Он был без сознания, и я положил его в положение для восстановления, но, может быть, стоит проверить его, если вы не против?

Терри кивнула, немного ошеломлённая, и, спотыкаясь, вышла. Без её поддержки мне пришлось тяжело опереться на ближайшую стену, чтобы удержать равновесие. Это были просто последствия…

Удар электрошокером и наркотик, который мне дали, сказал я себе, но мне пришлось настойчиво вспомнить, что со мной сделали в этой комнате по приказу Коллингвуда. Что они были готовы сделать со мной, невзирая на последствия. И что они, возможно, делали, тайком, с моей матерью.

Моё тело дрожало, а внутренности скручивало. Мне представилось, как мои внутренние органы уже раздвигаются и двигаются, словно гигантский пазл, меняя положение, чтобы соответствовать росту ребёнка.

Это ложь! Это должно быть ложью.

Отец повернулся к Шону. «Мне нужна его рубашка», — сказал он. «И очень острый нож».

Шон убрал «Глок» в кобуру и поднял Коллингвуда. Правительственный чиновник попытался сопротивляться, но Шон прижал его лицом к блоку и держал там, неумолимо впиваясь пальцами в болевые точки на затылке его тощей шеи.

Он наклонился к уху Коллингвуда. «Если придётся, я его у тебя оторву. Выбор за тобой».

Коллингвуд продолжал сопротивляться, а Шон грубо ослабил дешёвый галстук, схватил его за воротник и дёрнул. Пуговицы отлетели и разлетелись. Я мог только смотреть, как, должно быть, смотрел Вонди, пока Базз-Край и водитель пикапа срывали с меня одежду.

У Коллингвуда было много волос на теле. Они покрывали его грудь и спину, словно густая чёрная шкура, под которой проглядывала тонкая белая кожа. Я видел, как двигались его рёбра, когда он дышал учащённо, но он всё ещё был невозмутим.

Там было ещё больше шрамов – перекрёстные следы от плетей, где его били до крови. Мой отец застыл, увидев их. Даже Шон замер, тихонько вздохнув.

«Думаешь, ты сможешь, э-э, сравниться с этим?» — спросил Коллингвуд через плечо, полный гордости. «Ты цивилизованный человек. Со мной это сделали дикари».

«Все мужчины в душе дикари, мистер Коллингвуд», — сказал мой отец, уже сохраняя ледяное самообладание. «Ваш агент и её сообщник терроризировали мою жену в её собственном доме. Они угрожали избить и изнасиловать её — без сомнения, по вашему приказу. Они также стояли над Мирандой Ли, когда она теряла сознание? Это, как правило, умаляет порядочность и честность».

Шон увидел свисающие с потолка ограничители, и на секунду его охватило спокойствие, которое я распознал как ярость.

Он ударил Коллингвуда локтем по почкам с такой силой, что тот ослеп, и отбросил его от стены. К тому времени, как старик отдышался, Шон уже сковывал ему руки над головой и отступил назад, оставив его шататься. Коллингвуд стоял ко мне спиной, и я, трус, порадовался, что не вижу его лица.

Шон засунул руку в карман брюк, вытащил складной нож с острым лезвием длиной в четыре дюйма, раскрыл его и протянул моему отцу рукояткой вперед.

Лицо моего отца не выражало ничего, кроме сосредоточенности, когда он повернулся, чтобы встретиться взглядом с Коллингвудом, и поднял нож так, чтобы он был на виду, пока он осматривал лезвие.

«Не совсем тот предел, к которому я привык, но уверен, что этого будет достаточно», — сказал он. Он поднял взгляд. «Как вы совершенно справедливо заметили, мистер Коллингвуд, у нас нет трёх дней. Мне нужна моя жена, и вы скажете мне, где она. Если вы этого не сделаете, я всажу лезвие этого ножа между вашими позвонками, перерезав спинной мозг в этом месте. Чем дольше вы будете отказываться говорить, тем выше я поднимусь. Я работаю хирургом более тридцати лет, и как бы вы ни старались испортить мою репутацию, факт остаётся фактом: я высококвалифицированный специалист в этих делах».

Я метнула взгляд на Шона и увидела в его взгляде не только потрясение, но и уважение. Мне стало дурно. Я сделала шаг вперёд, споткнулась и упала бы, если бы Шон не схватил меня и не прижал к ближайшей стене.

Боже мой. Мы не можем позволить ему сделать это.

Я могу.

Я сгорбился, прижимая руку к животу, словно защищая его от всего этого. Я представил, как крошечный плод высасывает клетки из моего мозга, строит себя из моей ДНК, каким-то образом впитывая в себя отпечатки всего, что я видел и делал. Я закрыл глаза.

«Вот, — сказал Шон. — Похоже, тебе это пригодится».

Я снова открыла глаза и увидела, что он держит на вытянутой ладони мою бутылочку викодина. Его нельзя принимать с алкоголем, резко вспомнила я, а также при управлении тяжёлой техникой, заболеваниях печени и беременности.

И если бы Вонди не лгал…

«Нет», — сказал я, качая головой. «Я в порядке».

Мой отец кружил за Коллингвудом, который пытался вывернуться вместе с ним, но путы не давали ему удержаться. Он начал потеть.

Мой отец остановился прямо позади него и очень осторожно положил пальцы в перчатках на поясницу мужчины, прямо у пояса. Я увидел, как дрожь в его теле быстро утихла.

«Повреждения поясничного или крестцового отдела позвоночника обычно приводят к снижению контроля над ногами, бёдрами и анусом», — деловым тоном сказал мой отец, словно читая лекцию студентам-медикам. «Также существует вероятность расстройства кишечника, мочевого пузыря и сексуальной дисфункции».

Коллингвуд издал дрожащий смешок. «Вы не можете этого сделать, док», — сказал он, и я подумал, кого он пытается убедить: нас или себя. «Майер, или ваша маленькая девочка, у них такой взгляд. Я видел достаточно убийц в своей жизни, чтобы понять. Но вы? Вы врач, поклявшийся защищать жизнь , а не разрушать её».

«Совершенно верно», — легко согласился мой отец. «Точно так же, как я себе представляю вас, господин...»

Коллингвуд, вы поклялись служить и защищать свою страну. Толкование этой клятвы имеет значение, не правда ли? Если…

не дожидаясь ответа, он добавил: «Пожертвовав вашим здоровьем, вашей подвижностью, я спасу свою жену невредимой, и тогда цель оправдает средства».

Это были те же слова, которые Коллингвуд сказал Терри в вестибюле. Конечно, он не мог этого знать. Просто судьба провела одну из этих странных параллелей.

Отец медленно провёл пальцами чуть выше по спине Коллингвуда. Чиновник был настолько худым, что хребты его позвонков выделялись, словно пластины доисторического стегозавра, и их было так же легко различить.

«Повреждение грудного отдела позвоночника приводит к параплегии», — продолжал мой отец.

«Вероятно, вы сохраните контроль над руками, но не над мышцами живота, так что вы не только будете прикованы к инвалидному креслу и катетеру, но и будете привязаны, как тряпичная кукла».

«Красивые картины вы рисуете, док», — сказал Коллингвуд. Он уже сильно вспотел, и даже он слышал в своём тоне отчаяние, напускную браваду. Но смелости у него было предостаточно, признаю. «Не могу сказать, что одобряю, но у вас, э-э, есть свой стиль».

«Как вам такая «красивая картинка», мистер Коллингвуд? — резко спросил мой отец, его лицо побелело до костей. — Проводить дни, привязанным к инвалидному креслу, гадить в мешок, мочиться в трубку и никогда больше не испытывать стояка до конца жизни».

У меня отвисла челюсть, я знаю. Мой отец был холодным и бесстрастным, и порой я мог бы поклясться, что у него в жилах лёд, но я никогда не слышал, чтобы он опускался до грубости. Никогда не слышал, чтобы он ругался, выходил из себя или отпускал неприличные замечания. Это потрясло меня больше, чем жестокость его предложений.

Коллингвуд, должно быть, тоже опешил. Он молчал, пока пальцы моего отца поднимались всё выше, куда-то выше его лопаток.

«Травмы шейного отдела позвоночника — самые тяжёлые», — продолжал мой отец, снова безэмоционально, забыв о своей вспышке гнева. «Обычно они приводят к тому, что называется полной или частичной тетраплегией — полным параличом. Седьмой уровень — вот здесь — это последняя точка, после которой вы ещё можете рассчитывать на сколько-нибудь самостоятельное существование. Возможно, вы сохраните контроль над руками, но ваши кисти и пальцы будут повреждены».

«Афганцы избили меня по ступням, содрали кожу со спины, сломали обе руки, кисти и левую ногу в трех местах»,

Коллингвуд сказал это так, словно цеплялся за убеждённость, что то, что сейчас должно было произойти, не будет – не может быть – хуже. «Они оставили меня умирать в горах».

«Да, — отстранённо сказал мой отец, — но ты не умер. И ты должен был знать, что, если выживешь, у тебя есть все шансы на выздоровление». Он двигался медленнее, отсчитывая каждый подъём. «На уровне C-6 ты полностью потеряешь способность двигать руками. На уровне C-5 и C-4 ты, возможно, сможешь двигать плечами и бицепсами, которые, естественно, слабеют. На уровне C-3 ты теряешь функцию диафрагмы. Тебе понадобится аппарат искусственной вентиляции лёгких, чтобы дышать».

Его пальцы теперь были почти на затылке Коллингвуда, нежные и легкие.

«Не думаю, что вам нужно знать о чём-то более высоком — об атланте и аксисе. Вы бы уже умерли. И я не собираюсь позволять вам выбирать лёгкий путь». Он наклонился ближе, почти шепча на ухо Коллингвуду. «Не то чтобы ваши люди дали бедняге Джереми Ли лёгкий путь. Но это было после того, как его позвоночник разрушался в течение нескольких месяцев, вызывая хроническую боль и постепенный паралич. Вы считаете это иронией, мистер…»

Коллингвуд, что та же участь постигнет и вас?

Он отступил назад, словно встряхнулся, взглянул на бесстрастное лицо Шона, но старательно избегал моего взгляда. «Сам разрез будет мучительным, хотя и недолгим», — сказал он. «Возможно, вам стоит подержать его за ноги».

«Подождите-ка…» — Коллингвуд звучал запыхавшимся, но, возможно, это было просто из-за того, как он висел. Он снова извернулся, теперь уже борясь.

Шон закрепил ноги, а я стоял как беспомощный наблюдатель, не в силах остановить внезапный поток мыслей в моей голове.

Привет, мамочка, а что вы с папой и дедушкой делали на войне?

«У вас нет ни минуты», — сказал мой отец. Он приложил остриё ножа к коже на позвоночнике Коллингвуда. «Вы участвовали в смерти двух людей, которых я очень любил. Вы разрушили мою карьеру, приказали пытать мою дочь, а теперь держите на руках мою жену. Попрощайтесь со своими ногами, мистер Коллингвуд».

Его рука скользнула вперед, и лезвие вонзилось в кожу, оставив после себя яркий липкий поток алого цвета по бледной коже.

Коллингвуд взвизгнул. Его тело опустошилось, но в комнате всё ещё стоял невыносимый запах пота, крови и страха. Шон отпустил меня и отшатнулся, словно до этого момента считал, что мой отец блефует. Часть меня тоже в это верила.

Колени Коллингвуда подогнулись, и он повис, держась исключительно на руках.

Я видел, как согнулся его позвоночник, как двигались позвонки, когда он рухнул, а затем понял, что он всё ещё двигает ногами. Всё ещё способен это делать.

Мои ноги отказались держать меня в вертикальном положении, и я очень медленно сполз к основанию стены.

«Следующий порез, — равнодушно сказал мой отец, вытирая слизь рваной рубашкой Коллингвуда, — будет настоящим».

«Она в лаборатории!» — почти закричал Коллингвуд. «В исследовательской лаборатории.

Второй уровень. Её не тронули. Ждут моих распоряжений.

Они её не тронули! Пожалуйста! Вы должны мне поверить.

Отец замер, отступил назад. Выражение его лица было подчеркнуто пустым, но я видел, как пульсируют вены на висках, и лишь немного облегчённо подумал, что это всё-таки на него подействовало.

Но этого было недостаточно, чтобы заставить его остановиться.

«Почему?» — заговорил Шон, достаточно оправившись, чтобы его тон был таким же бесстрастным, как у моего отца. «Почему мы должны верить, что человек, три дня державшийся против афганских племён, так легко расскажет нам правду?»

«Я вру!» — вскрикнул Коллингвуд. «Вру. Клянусь Богом. Иисусе. Зачем мне лгать?»

«Потому что ты знаешь, что произойдёт, если она уже мертва?» — сказал Шон, скрестив руки и слегка наклонив голову. «Зачем ты устроил нам ловушку, Коллингвуд? Уж точно не для того, чтобы арестовать. Ты пытался дезинформировать, шантажировать, угрожать, но это не сработало, не так ли?»

Он обошел чиновника, пригнулся, чтобы убедиться в зрительном контакте. «Ричард любит свою жену — настолько, что готов погубить себя ради неё. Ты рассчитывал на это. Но ты не учел тот факт, что Чарли слишком сильно любит её родителей, чтобы позволить им сдаться без борьбы». Он выпрямился, бесстрастно посмотрел на склонённую голову. «Если бы ты подготовился, ты бы знал, что нужно убрать Чарли…»

И меня — в самом начале, вместо того, чтобы оставить нас напоследок. А ты всё ещё глупо надеешься выйти из этой ситуации победителем, да? Так Элизабет жива или нет?

Коллингвуд поднял голову, растянул губы в оскаленной улыбке. Он прикусил язык, и кровь окрасила его зубы.

«Не знаю. Может быть», — сказал он, тяжело дыша. «Мы хотели узнать, что можно вытянуть из девушки, прежде чем убить старуху. Чёрт, мы всё равно собирались прикончить вас всех. Медицинская исследовательская лаборатория постоянно работает с телами. Что значит ещё несколько?»

Отец снова приблизился, склонившись над ним. Я не мог точно разглядеть, где у него были руки, но по положению его плеч я мог догадаться.

«Не надо», — сказала я, обретя голос. Голос звучал хрипло. «Пожалуйста, не надо. У нас есть то, что нам нужно. У нас есть информация. С ним покончено. Всё кончено. Перейдёшь черту — и пути назад не будет. Пожалуйста, не делай этого с ним — с собой».

Мой отец изогнулся, метнув взгляд на меня. Тот же цвет, та же форма. Одна кровь, связывающая нас. Что ещё я высосал из его генов? Что я, в свою очередь, передам?

«Вы слышите, мистер Коллингвуд?» — тихо сказал он. «Моя собственная дочь считает, что я стал чудовищем. Что ж, по крайней мере, вам есть чем порадоваться: кем бы я ни был, вы помогли мне стать».

Его рука, кисть, скользнула вперёд. Коллингвуд запрокинул голову назад, его тело дернулось, ужас и полное недоверие отразились в его глазах за долю секунды до того, как они закатились, и он потерял сознание.

Отец осторожно вытащил нож и протёр лезвие. Он аккуратно сложил его и вернул Шону, рассеянно кивнув, словно одолжил платок или ручку. Он снял перчатки и бросил их на пол. Они были в крови по запястья.

«Можете его отпустить», — сказал он, поправляя манжеты. «Он никуда не денется».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 34

В коридоре рядом с сонным охранником сидела Терри О’Локлин. Она зажала уши руками и крепко зажмурила глаза. Она вздрогнула, когда я, пошатываясь, подошёл и коснулся её плеча.

«Всё… кончено?» — спросила она, бледная как зима. «Он умер?»

«Да, всё кончено», — сказал я. «И нет, он ещё не кончился».

Но, возможно, он пожалеет об этом.

Отец остановился и посмотрел на неё сверху вниз. «Где на втором этаже находится исследовательская лаборатория?» — спросил он, и обрезанная записка вернулась с удвоенной силой.

Она подобрала под себя эти смертоносные ноги и встала на ноги. «Я тебе покажу», — сказала она, не дрогнув и упрямясь.

«Просто скажи нам, Терри, и мы найдём», — тихо сказал Шон. Он мотнул головой. «То, что там началось, ещё не закончилось».

Её челюсть немного окаменела. «И я сама этому поспособствовала», — сказала она. «Поэтому я не буду бояться увидеть, как всё это закончится».

Шон ещё мгновение смотрел на неё, а затем кивнул, словно она прошла какой-то тест. Он метнул взгляд на меня. «А ты готов, Чарли?» В этом тоже был вызов.

Нет.

«Со мной всё будет хорошо», — сказала я, зная, что он почувствует ложь, но не увидит её, и ему придётся с ней покончить. И пока я говорила, слова Вонди всплыли в моей памяти, жестокие и горькие, как лезвие.

Хранение таких секретов разрушит любые отношения. знаю это.

Шон придвинулся ближе, прижимаясь ко мне. «Ты страдаешь, Чарли», — напряжённо проговорил он. «Думаешь, я не вижу? Если этот чёртов викодин поможет тебе справиться, просто прими его и не будь таким упрямым».

«Я…» Я отступил назад, всё ещё дрожа, но постепенно приходя в себя. «Я в порядке», — повторил я.

Он протянул мне «Глок», который отобрал у Коллингвуда, и смотрел, как я сжимаю его в кулаке. Я не ожидал, что человек с таким опытом, как Коллингвуд, будет носить оружие неготовым, но всё равно провёл указательным пальцем по индикатору заряженности патронника, просто для уверенности, и выронил…

Вынул магазин, чтобы убедиться, что он полностью заряжен, вставил его обратно и с вызовом посмотрел на него. «Давайте просто сделаем это».

«Хорошо». Он отступил назад, его лицо было непроницаемым. «Хорошо, Терри, показывай дорогу».

Она провела нас по служебной лестнице на следующий этаж, через лабиринт коридоров, которые выглядели одинаково и тянулись на мили, мимо лабораторий и огромных бездушных офисов открытой планировки. В помещении стоял стерильный запах кондиционера, смешанный с новым ковром и застарелым потом, с лёгким хвойным ароматом промышленного моющего средства.

Мы двигались как можно тише: Шон шел впереди, Терри направляла его, мой отец шел позади нее, казалось, почти не осознавая происходящего вокруг, я прикрывал наш тыл, и мои конечности возвращались ко мне с каждым шагом.

Работа по выходным явно не входила в политику компании Storax. Мы никого не встретили, ничего не увидели, кроме пустых кубов офисных роботов, заваленных столами и неработающих мониторов. Имели ли эти люди хоть какое-то представление о том, над чем работала компания, на которую они работали?

Если чек приходил каждый месяц, их это волновало?

Терри остановилась. «Лаборатория впереди», — сказала она, понизив голос.

«Через следующие двери. Слева».

«Хорошо», — сказал Шон. «Какая там планировка?»

Терри беспомощно пожала плечами. «Не знаю», — сказала она. «Мне никогда раньше не приходилось туда ходить. Может быть, если бы…» Она замолчала, нахмурившись.

«Ты и так сделал более чем достаточно, Терри», — сказал Шон. Он улыбнулся. Эта улыбка, адресованная мне, всегда сводила меня с ума. Похоже, на Терри она действовала примерно так же. «Лучше оставайся здесь. Сомневаюсь, что они подпустят тебя так близко, чтобы ты мог засунуть им яйца в глотку».

"Прошу прощения?"

«Он имеет в виду, что у тебя, скорее всего, не будет возможности пнуть их по яйцам», — пояснил я, проходя мимо нее.

«Нет, пожалуй, нет», — сказала она, выглядя слегка смущённой. «Но я буду рядом. Думаю, когда всё это закончится, тебе, возможно, понадобится хороший адвокат. И у меня такое чувство, что я сделаю шаг в карьере».

Я взглянул на отца. «Тебе тоже стоит остаться здесь», — резко сказал я. «Мы не сможем защитить тебя, когда войдем туда. Попытка сделать это может стоить нам всем жизни».

«Я не жду, что ты будешь меня защищать, Шарлотта. Я жду, что ты будешь выполнять свою работу».

— холодно и повелительно сказал мой отец.

Я тупо смотрел на него какое-то мгновение, прежде чем увидел в его голосе скрытую панику.

Если ты не спасешь ее сейчас, как я смогу жить, приняв в этом участие?

Неужели это наконец-то принятие? Если да, то почему мне казалось, что всего этого было слишком мало, слишком поздно? И почему мне казалось, что он превратился в человека, чьё одобрение было последним, чего я хотела.

Он кивнул Шону, резко дернув головой. Шон кивнул в ответ. Затем мы двинулись вперёд, вдвоем, шагая в ногу. Я видел, как Шон убивал, и это никак не повлияло на моё отношение к нему. Но вид моего отца, готового сделать то же самое, вызывал во мне отвращение. Иронично, что, вероятно, это было зеркальным отражением его отношения ко мне.

Я отключил его, засунул глубоко внутрь и сделал единственное, что умел делать хорошо — приготовился убить двух незнакомцев, даже не зная их имен.

Мы прошли в исследовательскую лабораторию совершенно синхронно. Слева внизу, справа вверху, под углом, чтобы прикрывать друг друга.

Как только мы вошли в дверь, мы их увидели. Коротко стриженный и хромой водитель пикапа. Я тут же поднял «Глок» и прицелился, но из-за открывшейся картины я не выстрелил. Никто из нас не выстрелил.

Лаборатория была преимущественно белой, заставленной шкафами и верстаками, с полудюжиной чётко разграниченных рабочих мест. Никакого беспорядка. Просто обыденно, как на очень большой кухне, где, по странному стечению обстоятельств, нет ни одной бытовой техники. Пахло чем-то резким и кислым, что я не мог определить.

Моя мать сидела на одном из высоких табуретов, вставленных в каждое рабочее место. Его выдвинули на середину кафельного пола, и она сидела очень прямо, сдвинув колени и, судя по неудобному положению плеч, руки которой были связаны за спиной.

Мужчина, которого я окрестил Базз-Кат, стоял справа от неё, а значит, и моим. У него был крупнокалиберный посеребрённый полуавтоматический пистолет с курком в заднем положении и дулом, упирающимся в ухо моей матери, откуда было трудно попасть.

Как только мы вошли, взгляд мамы метнулся к моему и застыл на нём. Она была в ужасе, но я видел, как при виде нас – при виде меня – в её глазах проступало облегчение. Положение было безнадёжным, невозможным, но она увидела нас, и по какой-то причине, которую я никогда не смогу понять, это дало ей надежду.

Водитель пикапа находился справа, разделяя наш сектор огня. «Глок» Шона, казалось, сам собой навёлся на него. Водитель пикапа также держал

Глок. Не раздумывая, он направил его прямо на меня.

«Похоже, у нас завязалась патовая ситуация», — сказал Шон. «Готовы ли вы умереть здесь, господа?»

«Если придется», — спокойно сказал Базз-Стрижка.

«Вы же понимаете, что это невыигрышная ситуация», — спокойно сказал я. «С любой стороны. Вы стреляете, мы стреляем. Люди будут гибнуть. Какой в этом смысл?»

Он пожал плечами. «Сдаваться — не выход», — сказал он, и я увидела в нём неистовую гордость. Он окинул меня холодным и равнодушным взглядом. «Вы должны это знать, мэм».

Итак, он был солдатом, узнаваемым по всем параметрам.

«Ладно, и что теперь?» — спросил я, позволяя себе нотку нетерпения. «Мы все здесь ждём, пока не умрём от старости?»

Короткая стрижка не ответила. Время вокруг нас тянулось медленно и тяжело, пока мы ждали, когда сдадут первые нервы.

И вдруг дверь позади нас распахнулась. Мы с Шоном отскочили в сторону, готовые встретить новую угрозу, но не прошло и доли секунды, как мы поняли, что нас превосходят в огневой мощи.

Команда из шести человек, вошедших в помещение, была одета в чёрную форму спецназа, вооружена пистолетами-пулемётами Heckler & Koch MP5, предельно сосредоточена и абсолютно независима, когда дело касалось выбора стороны. Они направили оружие на всех нас.

Я не обращал внимания на крики, призывающие сдаться и лечь на землю, и продолжал держать «Глок» на прицеле Базз-Ката. Пока он не опустит оружие, я, чёрт возьми, не собирался опускать своё.

Водитель пикапа первым сдался. Но, полагаю, он ещё свежо помнил, что значит быть подстреленным. Он промахнулся, подняв ствол и одновременно подняв обе руки. Очень медленно, опираясь только на указательный и большой пальцы, он положил пистолет на землю. Когда он выпрямился, его руки уже были сцеплены за головой.

Как только водитель пикапа отдал пистолет, Шон резко прицелился в Базз Ката, чуть не вызвав сердечный приступ у двух прикрывавших его парней. Будь они менее подготовленными и опытными, они, вероятно, прикончили бы его прямо на месте.

Крики стихли. Должно быть, они понимали, что зря тратят время. Интересно, сколько времени пройдёт до начала стрельбы?

Затем я услышал ещё несколько шагов чуть позади себя, справа. Две пары.

Не резкий, глухой стук ботинок по кафелю, а более легкая поступь хорошей обуви

с кожаной подошвой. Я не отрывал глаз от Базз-Стрижки, даже когда увидел, как он напрягся при виде новых гостей.

«Шон, Чарли», — сказал Паркер Армстронг спокойным и рассудительным голосом.

«Пожалуйста, опустите оружие».

Удивление было таким, что на мгновение никто из нас не пошевелился.

«Если ты это заметил, Паркер», — сказал я, не оборачиваясь и стиснув зубы, чтобы не двигать челюстью и не сбивать прицел, — «вон тот парень приставил пистолет к голове заложника».

Мне приходилось думать о ней именно так. Обезличить. Только так я мог функционировать.

«Это не так», — сказал Паркер, и теперь его голос был сухим, — «но мне нужно, чтобы вы мне поверили».

Наступила тишина, в которой, клянусь, я слышал биение собственного сердца.

«Если он нажмет на курок, — сказал Шон тем приятным и смертельным тоном, который я так хорошо знал, — я убью его в любом случае».

«А если вы этого не сделаете, я убью его за вас», — сказал Паркер, твёрдый, как алмаз, и столь же отточенный. «Но до этого не дойдёт. Мы всё решим . Успокойтесь, оба».

Шон с протяжным шипением выдохнул, а затем расслабился, выйдя из стойки стрелка. С чувством глубокого сожаления я сделал то же самое. Ближайший мужчина в чёрном протянул руку за «Глоком». Я пристально посмотрел на него, не отпуская пистолет, оставив его висеть рядом с ногой, а палец высунут за предохранительную планку. Он увидел кровь в моём глазу, пожал плечами и не стал обращать на это внимания.

В другом конце комнаты веки моей матери затрепетали, словно она молилась.

Я не выдержал и взглянул на Паркера, но увидел, что мой босс вернулся в своём обычном строгом офисном костюме. Он выглядел усталым, морщины на его лице стали ещё глубже, чем когда я видел его в последний раз на стоянке к югу от Бостона, всего несколько дней назад.

Он принял нашу капитуляцию лишь лёгким движением лица, но напряжение в его плечах немного спало. Я понял, что он поставил на карту свою репутацию, полагаясь на способность контролировать нас, и даже больше.

Паркер бросил взгляд на человека, молча стоявшего рядом с ним.

Я сыграл свою роль. Теперь ты сыграй свою.

Другой мужчина был старше, я никогда раньше его не видел, с седыми усами и холодным, холодным взглядом. Он тоже был в строгом костюме, с…

Безликий галстук и начищенные до блеска туфли, но он был военным до мозга костей.

Он без колебаний принял невысказанный вызов Паркера и поднял подбородок, позволяя своему голосу дойти до Базз-Стрижки.

«Ты тоже, сынок», — сказал он тихо и медленно, как шины на гравийной дороге. «Стой сейчас же».

Подстриженный «ёжик», он словно заставлял себя не привлекать к себе внимание.

«Сэр, я действую по прямому приказу мистера Коллингвуда...»

«Мистер Коллингвуд больше… не годен к службе», — сказал мужчина, отрубая ему голову. Он мельком взглянул на меня, но в его взгляде не было ни тени пустоты. Словно на меня смотрела змея. «Ему стало легче».

На щеках Базз-Кула появился лёгкий румянец. «Прошу прощения, сэр, но мой приказ остаётся в силе. Мистер Коллингвуд выразился предельно ясно».

Его мужеством можно было восхищаться, как минимум. Шесть человек направили на него оружие, а он ни разу не дрогнул, не дрогнул. Легко понять, почему Коллингвуд выбрал именно этого человека для своей грязной работы.

Глаза моей матери всё ещё были закрыты. Я видел, как одинокая слеза вырвалась из-под её правого глаза и медленно скатилась по щеке.

«Сынок, — сказал человек с седыми усами зловещим тоном, который был эффективнее любого лая на плацу, — ты ведь знаешь, кто я, не так ли?»

Коротко стриженный заметно побледнел. «Да, сэр!» — сказал он. И всё же не отнял пистолет от головы моей матери.

Я уловил лёгкое движение за спиной Паркера. Мой отец и Терри О’Локлин подошли к двери лаборатории. Я знал, что им приказали бы держаться подальше, но они не могли подчиниться приказу, как не могли добровольно перестать дышать. Мужчина с усами проигнорировал их обоих.

«Не знаю, что сказал тебе мистер Коллингвуд, сынок», — сказал он. Он сделал шаг вперёд, чётко произнося каждое слово, чтобы не было ошибок.

«Но я могу вам прямо сейчас сказать, что вы участвовали в несанкционированной операции. Вы понимаете, что это значит?»

"Сэр?"

Впервые его пистолет стал чуть легче. Слева от меня один из спецназовцев слегка повел плечами и поплотнее прижался к прикладу своего оружия.

Мужчина с усами вздохнул и сделал ещё шаг. «Мистер Коллингвуд взял на себя смелость побудить Стиракса исследовать побочные эффекты…

один из их препаратов, не снимая его с испытаний. Чтобы добиться этого, он лгал, фальсифицировал свои отчеты и злоупотреблял ресурсами, предоставленными ему федеральным правительством. Возможно, он даже верил, что поступает правильно, но на самом деле он был вне учета – вне игры на этой чертовой планете, если я хоть немного могу судить, – сказал он, и гнев наконец прорвался наружу, как кнут. – И я скажу тебе сейчас, что намерен разобраться с его прегрешениями самым… суровым образом. Он мог убедить тебя, что он патриот, но на самом деле, сынок, он был предателем. Предателем, – продолжал он, донося послание до сознания размеренными ударами, – который опозорил свою страну, свой офис… и людей, которые доверились ему.

Неуверенность пронзила лицо Базза. Он скользнул взглядом по человеку с седыми усами, спецназовцу, прикидывая шансы. Ему, должно быть, не потребовалось много времени, чтобы понять, что сопротивление действительно бесполезно. Я мысленно проклинал его, изрыгая беззвучные крики, словно мог заставить его сдаться одной лишь силой воли.

Но он все равно держался.

Тишина тянулась, словно паутинка, искрясь и лопаясь под искусственным светом. Мой взгляд приковался к лицу матери, к трепету её век, пока Бог знает, какие мысли проносились в её голове. Если она умрёт здесь, сейчас, то всё, через что мы прошли, всё, что мы сделали…

все было бы напрасно.

«Сынок, нам предстоит решить, — продолжал мужчина с усами, преодолевая узкую пропасть, разделявшую их, — в чём именно заключается твоя преданность. Ты безоговорочно верил мистеру Коллингвуду на слово или активно сотрудничал с ним в разработке биологического оружия, используя компанию с иностранным капиталом, работающую на территории США? Твоя позиция заставляет меня думать, что ты осознавал все риски. Это последний бой отчаянного человека, сынок, а не патриота».

«Сэр! Я патриот, сэр!» — выпалил Базз, голос которого вот-вот сорвался.

«Ну, в таком случае, сынок, — пробормотал мужчина, — тебе лучше мне это доказать».

Он сделал последний шаг, приблизившись к Базз-Кату на расстояние метра. Он протянул руку ладонью вверх. Спустя две долгие, мучительные секунды Базз-Кату вытащил пистолет из головы моей матери и медленно опустил курок.

Он перехватил предмет и передал его человеку с усами, держа его покрепче, как это было принято у него в официальном порядке.

Я услышал коллективный выдох, тихий вздох облегчения от спецназа.

команда, поскольку они поняли, что сегодня не их день, чтобы убивать или умирать.

Мужчина с усами передал пистолет одному из своих людей, который потянулся вперёд, чтобы его взять. Другой рванул Базз-Кула за запястья и затянул пластиковые наручники.

Базз стоял, опустив голову, устремив взгляд внутрь себя, словно прокручивая в голове всё, что он сделал, не задавая вопросов, по приказу Коллингвуда. Больше, чем он мог оправдать, судя по его страданиям. Больше, чем он мог вынести.

Когда он поднял голову, его глаза блестели.

Моя мать очень медленно открыла глаза, в них был виден явный шок.

Шон протиснулся сквозь толпу тьмы и вытащил тот самый перочинный нож, которым мой отец пытал Коллингвуд. Он разрезал путы, связывавшие её запястья.

Ничто не держало её руки, и она бессильно потянулась вперёд, а когда слезла со стула, ноги подогнулись. Шон обхватил её колени и поднял без видимых усилий. Она прижалась к нему, и слёзы теперь лились рекой. Когда я подбежала к ней, она схватила меня за руку ледяными пальцами, словно бумажная кожа на хрупких костях, и не отпускала.

Когда Шон нес мою маму мимо мужчины с усами, тот протянул руку и положил её на плечо Шона. Прикосновение было лёгким, каким оно и бывает, когда подкреплено безграничной силой и мощью.

«Вы и мисс Фокс не думаете снова сбежать, мистер Мейер?» — спросил он, и в его голосе прозвучали одновременно угроза и вежливый вопрос.

Шон сделал короткую паузу, чтобы показать, что он не испытывает никакого страха. «Нет».

сказал он.

Мужчина кивнул. «Хорошо, потому что на этот раз вас будет выслеживать вся мощь американского правительства», — сказал он. «Думаю, нам нужно кое-что обсудить. Надеюсь, вы будете готовы помочь».

Шон насторожился, но сдержался. «Да, сэр», — ответил он тем же равнодушным тоном, едва скользящим по граням неподчинения.

«Уверен, что так и будет», — сказал мужчина с усами. Его взгляд метнулся к моему отцу, который подошёл ближе, не в силах больше сдерживаться. «Всё это было ужасно, — добавил он со свойственной ему осторожностью, переводя взгляд на меня. — Придётся немного всё убрать».

«Я уверен, мы что-нибудь придумаем», — сказал я, вложив в свой голос как можно больше стали.

Мне показалось, что по лицу пожилого мужчины скользнула легкая улыбка, но она не испортила его глаз.

«О, я уверен, что мы сможем», — сказал он.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 35

«Вот», — сказал Терри О'Локлин, — «выпей это».

Она протянула мне стакан воды из кулера в комнате, куда она нас затащила после ухода мужчины с усами и его команды.

Я с благодарностью принял предложенное, осознав, что в руке у меня всё ещё «Глок» Коллингвуда. На мгновение я попытался вспомнить, как он там оказался. Всё ещё мощный.

По привычке я зажал пистолет между бедром и подушкой кресла, чтобы он был под рукой, и сделал глоток воды. Вода была настолько холодной, что я почувствовал, как стеклянная жидкость скользнула прямо мне под ребра, сжимая сердце.

Моя мать была прижата к отцу с тех пор, как Шон её уложил. Отец прижал её к себе, обнял за спину и зарылся лицом в её волосы, словно пытаясь впитать в себя её самую суть. Доказательство жизни.

Я слышал всхлипывания, но не мог точно сказать, кто из них их доносил.

Мне отчаянно хотелось дотянуться до Шона таким же образом, но я знала, что если я это сделаю, то, скорее всего, развалюсь на куски, и все выплеснется наружу.

И я не мог заставить себя сделать это перед Паркером, перед родителями. Даже перед Шоном. Поэтому я просто стряхнул руку, которую он положил мне на плечо, и лишь потом коротко улыбнулся в ответ на его обеспокоенное выражение лица.

«Вонди лжёт», — снова сказал я себе, отстраняясь. — «Не может быть, чтобы это было так». Верно. Мы всегда были так осторожны…

Терри тихо взял ситуацию под свой контроль и осторожно провел нас в расположенное неподалеку место, похожее на комнату отдыха для персонала, где стояли низкие стулья, столики и кулер с водой.

Рядом со мной сидел Шон, наклонившись вперед, положив предплечья на бедра, сгорбив плечи и устремив взгляд в пустоту.

Чистое истощение высасывало кровь из моих вен. Адреналин, как я прекрасно знал, был целеустремлённым, резким и жестоким. Когда он рассеялся, я почувствовал, что мой организм перегружен в качестве возмездия. Ужасная головная боль — я сказал себе, что это от электрошокера или наркотиков — начала стучать в основании черепа. Чем больше внимания я уделял своему телу,

Тем больше я понимал, что не было ни единой части тела, которая бы не болела, от шеи и плеч до ступней. Вспомнить причину было ещё одним потрясением.

Давно я никого не убивал таким образом — в упор и вживую. С практикой это не становилось легче.

«Я не буду спрашивать, всё ли у вас в порядке», — сказал Паркер, поправляя складку брюк и садясь напротив. Если бы не этот бдительный взгляд, вы бы сочли его вежливым и безобидным. «Потому что я вижу, что вы — ни один из вас».

«Нет», — сказал Шон, и, говоря это, он смотрел на меня.

Мысли мои блуждали. С трудом я вернул их в нужное русло. «Паркер, какого чёрта ты здесь делаешь?» — спросил я. Я неопределённо мотнул головой в сторону, куда исчез мужчина с седыми усами и его крепкая свита. «И кто это был ?»

Паркер взглянул на Шона, а затем перевёл взгляд на Терри, всё ещё стоявшего у кулера. «Как только стало ясно, что Коллингвуд нечестен, я начал пытаться действовать через его голову», — сказал он. Он медленно вздохнул. «Нелегко. Никому не нравится слышать, что в их организации что-то нечисто, а уж в агентстве, частью которого является Коллингвуд, им это нравится ещё меньше».

«Но ты их убедил», — сказал Шон, и это был не вопрос, а похвала.

Паркер сделал глоток воды и кивнул в знак согласия.

«Непосредственный начальник Коллингвуда тянул время, поэтому мне пришлось пробиваться дальше по иерархической лестнице. Эппс — тот парень, которого вы только что видели, — позвольте мне сказать, что без избрания на должность выше не поднимешься».

«Значит, у него есть сила заставить всё это… исчезнуть?» — слабо проговорила я. Я устало протёрла лицо рукой, но образ искалеченного тела Вонди и повреждённого позвоночника Коллингвуда запечатлелся в моей сетчатке. Я взглянула на отца. Они с матерью сидели, прижавшись друг к другу, на диване слева от Шона, не то чтобы слушая, но и не совсем не замечая разговора, который шёл вокруг.

Паркер кивнул. «Как только я всё объяснил Эппсу, он немедленно принял меры.

Парень его уровня хочет, чтобы что-то было сделано, и это будет сделано. Мы уже были в воздухе с полным составом HRT — Команды по спасению заложников, — пояснил он для Терри и моих родителей, — когда пришло сообщение от Шона.

Краем глаза я увидел, как мой отец очень медленно выпрямился.

Нет. О нет.

Шон тоже наверняка это видел.

«Ты сделал то, что должен был, Ричард», — быстро сказал он. «Мы не могли знать, насколько близко был Паркер, когда вернулись».

«Но если бы мы подождали еще немного», — сказал мой отец, проглотив горечь, которая грозила выплеснуться в его словах, — «мне бы не пришлось ничего этого делать, ты согласен?»

«Оглядываясь назад, — сказал Шон с тихой яростью. — Мы не знали и не могли позволить себе ждать».

Моя мать протянула руку и переплела свои пальцы с пальцами мужа.

Её взгляд был прикован к его лицу, всё ещё бледному и лоснящемуся от пережитого, и он был встревожен его явным страданием. Он искоса взглянул на неё и вздрогнул от абсолютного доверия, которое, казалось, обожгло его.

Потому что он больше не доверял себе.

«Я всегда гордился тем, что я рациональный человек, который не позволяет эмоциям управлять собой», — сказал он отстранённым голосом. «Я знаю, ты иногда считаешь меня холодным, Шарлотта. Моя профессия требует от меня беспристрастности, но я никогда не считал себя лишённым сострадания».

Он замолчал и снова сглотнул. «Но теперь я понимаю, что то, что я сделал там… в той комнате, было совершенно непростительно с человеческой точки зрения. Я не могу предложить этому никакого оправдания».

«Они бы её убили», — вдруг сказала Терри с убеждённостью в голосе. «Думаю, Коллингвуд убил бы нас всех».

«Возможно», — пренебрежительно ответил мой отец, как будто она подшучивала над ним.

«Но у него не было возможности, так что мы никогда не узнаем наверняка». Он поднял взгляд, встретился со мной взглядом, и я увидела бурную смесь эмоций, омывающую его взгляд. «Честно говоря, я не знаю, как ты живёшь с собой, Шарлотта. Делая то, что делаешь. Зная, на что ты способна. Почему, как ты думаешь, я так упорно трудилась, чтобы спасти этого человека после того, как мы попали в засаду в Бостоне, – несмотря на то, что он сделал? Чтобы моя собственная дочь не несла на своих руках, на своей совести ещё одну смерть». Он сделал глубокий вдох, чтобы голос стал громче и можно было продолжить.

«Но теперь мне приходится жить с тем фактом, что, пока я был в той комнате, пытая другого человека, у меня не было никаких сомнений в том, что я делаю. Ни малейших. И я должен был это сделать, не так ли?»

И с этими словами мой холодный, отстраненный и рассудительный отец закрыл лицо руками и заплакал, как ребенок.

OceanofPDF.com

ЭПИЛОГ

Спустя месяц после нашего возвращения из Техаса я сидел один в просторной квартире на Манхэттене, разглядывая маленькую белую коробку на журнальном столике передо мной.

Раньше я с меньшим страхом смотрел на заряженное оружие, но эта маленькая белая коробочка напугала меня до чертиков.

Я отклонился от своего маршрута на десять кварталов, чтобы зайти в аптеку на окраине Чайнатауна, где никогда раньше не был. Я задержался в глубине магазина, пока касса не освободилась, чтобы схватить покупку и поспешить, почти не сбавляя шага. Виноват, как подросток, покупающий свою первую упаковку презервативов.

Ирония этого сравнения не ускользнула от меня. Я уже понял, что единственный раз, когда мы с Шоном проявили такую беспечность — слишком торопились, — чтобы подумать о таких элементарных мерах предосторожности, был в бостонском отеле. Тот единственный раз. Но я знал, что иногда одного раза достаточно.

Я знал, что откладывал выяснение, лгала ли Вонди, когда она с такой лукавой убеждённостью зачитала результаты того всеобъемлющего анализа крови. В конце концов, в этом и заключается секрет хорошего следователя: внушить подследственному содрогание, терзающее его чувство неуверенности в себе. Выбить из колеи, сбить с ног и ударить, пока не обнажилась нежная кожа над яремной веной.

Она лишила меня храбрости, оставив лишь страх на уровне костей, и я ответил единственным известным мне способом. Я убил её.

Итак, какой матерью я буду?

Я подумала о своих родителях и, каким-то образом, зная, что они находились в соседней комнате и с унизительной ясностью слышали о том, что могло оказаться зачатием их внука, я еще больше усугубила ситуацию.

Возможно, это покажется удивительным, но после возвращения я регулярно общалась с матерью. Казалось, она вышла из событий предыдущего месяца с каким-то безмятежным спокойствием, вновь обретя в себе давно погребённый внутренний стержень.

«Мне просто повезло, что я жива», — откровенно призналась она мне во время одного из наших разговоров через Атлантику, которые, как ни странно, стали мне нравиться. «Так легко потратить впустую наше время, не правда ли?»

Мне бы хотелось, чтобы отец отреагировал так же спокойно, но, как только моя мать вышла на свет, он отдалился, словно фигурки на декоративных часах. Мама сказала мне, что он взял отпуск, не работал хирургом дома, и подумывал о досрочном выходе на пенсию. Я не узнал мнения отца об этом напрямую. Казалось, он никогда не подходил к телефону.

Тем временем таинственный мистер Эппс, верный своему слову, провёл значительную уборку для нас. В обмен на полное молчание обо всей этой истории со Стираксом и участии в ней Коллингвуда, Эппс позаботился о том, чтобы смерть Вонди и то, что сделали с Коллингвудом, были заметены под ковёр. Единственное, что пришло мне в голову, – это то, что это, должно быть, один огромный ковёр – с огромным кровавым куском посередине.

Мне сказали, что Коллингвуд страдал частичным параличом правой ноги и другими нарушениями функций. Я не стал выяснять подробности. Этого было недостаточно, чтобы приковать его к инвалидному креслу, как красноречиво описал мой отец, но это означало, что ему приходилось постоянно опираться на трость, чтобы ежедневно заниматься физическими упражнениями, которые составляли всё, что позволяло ему нынешнее заключение.

Сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю, случайно или по собственному желанию отец избавил его от полной резни, но я склоняюсь к последнему варианту.

Эппс волшебным образом отмёл обвинения, связанные с вынужденным посещением моим отцом борделя в Бушвике. Бостонская больница внезапно замкнулась в вопросе о скоропостижной кончине Джереми Ли. Нас даже не допросили по поводу убийства Дона Камински во время засады, которую Вонди устроил недалеко от Норвуда. Но, с другой стороны, смерть Миранды Ли официально осталась самоубийством.

Компания Storax объявила о задержке запуска своего нового препарата для лечения остеопороза. Основной причиной были названы производственные перебои.

Даже Эппс мало что мог поделать с новостными репортажами о моём отце, которые уже появились, и с мнением, сформировавшимся после его собственного обличительного заявления по телевизору, которое я видел в тот день в спортзале с Ником. Казалось, это было очень давно. Но без каких-либо обвинений, которые могли бы продвинуть эту историю, это уже было бы неактуально.

Теперь, слишком беспокойный, чтобы сидеть, я вскочил, засунул руки в карманы брюк и подошел к окну.

Приближался ноябрь, ранний вечер. День был дождливый, и пронизывающий ветер проносился между небоскрёбами, срывая шляпы и зонтики с улиц. Он загонял дождь мне за спину.

Велосипедная куртка пронзила пальцы перчаток, когда я ехал домой на «Бьюэлле» сквозь пробку. И мне было всё равно.

Я любил свою работу. Более того, она мне подходила, давала уникальное чувство места, принадлежности. Мне не нужно было объяснять этим людям, кто я, или оправдываться за то, что я могу сделать. Они уже знали и принимали меня, несмотря на это, а может быть, и благодаря этому.

Я вспомнил разговор с Мадлен, когда мы с Шоном отправились в Чешир, чтобы забрать мою мать, и понял, что наконец-то могу сказать ей: «Да, наконец-то я добился уважения, которого так долго искал».

А о цене, возможно, лучше было не думать.

Когда мы вернулись из Хьюстона, Паркер без колебаний отправил меня обратно на фронт, даже до того, как я прошёл курс «Стресс под огнём» в Миннеаполисе. Я вернулся оттуда неделей ранее и обнаружил Шона на задании в Мехико. Его не будет ещё неделю, может, две.

Более чем достаточно, чтобы придумать, как сказать ему… все, что мне нужно.

Я отвернулась от скользящего по стеклу узора дождя и посмотрела через всю комнату, туда, где лежала эта проклятая белая коробка, словно издеваясь надо мной. Даже покупка этого чёртового набора для домашнего теста на беременность была бы поражением, подумала я. Это придавало вес изобретению Вонди. Где-то в глубине души я всё ещё слышала, как она надо мной смеётся.

Но я опоздал. Ничего необычного. Мои биологические часы всегда были сбиты, и малейший стресс или травма могли их сбить.

Доза электрошокера, охапка наркотиков, жизнь — этого было достаточно, чтобы испортить кому угодно день. Но это означало, что я больше не мог притворяться, будто это нереально.

Я глубоко вздохнула, схватила коробку, проходя мимо журнального столика, и заперлась в ванной, хотя я была в квартире одна.

Мне пришлось трижды прочитать инструкцию, прежде чем я до неё дошёл, выполнил её досконально и положил пластиковую палочку на туалетный столик рядом с часами Tag, которые мне подарил Шон. На упаковке набора было написано, что результат будет 99% точным менее чем за минуту.

Шестьдесят секунд, и тогда вы узнаете… .

Я сидела на краю ванны, обхватив себя руками, словно пытаясь отогнать боль, и смотрела на секундную стрелку, которая совершала свой величественный ход.

И совершенно невольно мне на ум пришла Элла. Маленькой девочки, чью мать я не смог защитить прошлой зимой в замёрзшем лесу Нью-Гэмпшира. Четырёхлетняя Элла пробралась ко мне под кожу и украла моё сердце, пока я не видел. Я чуть не погиб, пытаясь спасти её мать. Я был полностью готов к этому, чтобы спасти ребёнка.

Но чтобы сделать это, мне пришлось выпустить монстра. Хладнокровного монстра внутри меня, способного убивать без остановки и жалости. Она увидела это и так испугалась, что мне приказали навсегда прекратить с ней всякую связь. Я понял, что скучал по ней сильнее, чем позволял себе признаться.

И вслед за этим откровением пришло бурлящее волнение, ужасная тайная радость от того, что та любовь, которую я испытывала к этому ребенку и отложила, может снова стать моей.

Тридцать секунд. Давай, давай!

Я подумала об отце. Простит ли он меня, если я наконец подарю ему внука – внука, чтобы искупить разочарование от рождения дочери? У нас были краткие моменты близости, но самый яркий из них в конечном итоге отдалил нас друг от друга ещё дальше.

Теперь он даже не мог заставить себя заговорить со мной. Интересно, он посмотрел на меня и увидел, кем он стал? Винил ли он меня за это?

Сорок пять секунд. Эти чёртовы часы что, остановились?

Я дрогнул. Страх окутал меня ледяным потоком. Ребёнка. Как, чёрт возьми, я мог воспитать ребёнка, который отличал бы добро от зла, если сам каждый рабочий день проводил с пистолетом на поясе, а число жертв исчислялось двузначными числами?

Как можно мне доверять, если я устал, не выспался, доведен до предела своих возможностей, и я не сорвусь и не сделаю чего-то, что даже я сам счел бы отвратительным?

И, игнорируя радостно-мрачные предсказания Вонди, как на самом деле отреагирует Шон на новость о том, что он станет отцом?

Этого не случится. Ложная тревога. Она лгала. Всё будет хорошо…

Я снова взглянул на часы, обнаружил, что минута истекла, и потянулся за пластиковой палочкой, скользкими и не совсем уверенными стрелками. Некоторое время я тупо смотрел на индикатор, перечитывая инструкцию, хотя и знал, что в результате сомнений быть не может. Он был неоспоримо, однозначно положительным.

Значит, Вонди все-таки не лгал.

Оглавление

• ГЛАВА 1

• ГЛАВА 2

• ГЛАВА 3

• ГЛАВА 4

• ГЛАВА 5

• ГЛАВА 6

• ГЛАВА 7

• ГЛАВА 8

• ГЛАВА 9

• ГЛАВА 10