Тревожная командировка

Глава 25

Тома к намеченному разговору не готовилась. Она собиралась задать вопросы Серого, а потом свои. Нужно найти какой-то телефон и с него позвонить по межгороду. Все это объяснил Серый. Он почему-то не хотел рассказывать о том, куда поехал. У каждого могут быть свои секреты.

Тома ехала по городку и думала, откуда можно позвонить. Так, сегодня воскресенье, значит выходной. Она свернула на другую улицу, и машина запрыгала по выбоинам. Что ж власти не следят за дорогой?

Тома ехала вдоль деревянного забора, за ним была стройка. Одиноко стоящий кран держал на тросе какой-то предмет похожий на металлический куб. Тома свернула в сторону от ямы и влетела правым колесом в глубокую лужу. Сразу же услышала ругань. Ее материл невысокого роста мужик в рабочей одежде. Он только вышел из будки, которая примыкала к забору, как его окатило из лужи.

Томе захотелось извиниться, но времени не было. Она хотела поехать дальше, но неожиданно остановилась. Это Мила проснулась и попросилась в туалет.

Не вовремя. Тома вышла из машины и вывела Милу. Вместе они пошли к мужичку.

— Вы, извините меня. Я просто не знаю эту дорогу, — Тома пыталась сгладить неловкость от своего поступка.

— Извините, извините, — ворчал мужичок, — а извините не булькает.

Тома сообразила, нужна водка. Ах до чего она запасливая! Вот и пригодилась бутылка.

— Вы тут посмотрите за ней я сейчас, — Тома побежал к машине, открыла и достала из сумки бутылку и в вытянутой руке понесла ее.

— Ты что! — закричал мужик, — спрячь, спрячь ее! Он стал оглядываться по сторонам.

Тома сунула водку за пазуху куртки и подошла к мужичку. Он открыл дверь в строительную будку и помахал рукой, — быстрей! Заходите!

Девушки вошли в будку. Стол, на столе разложенная еда на газете. У окна телефон. Еще два стула и лежак. На стене два шкафчика. Вот и вся обстановка.

Мила запросилась, — хочу, хочу!

Мужичок понял и открыл другую дверь, ту которая вела на стройку, — вон там туалет, но туда лучше не ходить. Пусть туда в кустики идет, там почище будет.

Он смотрел вожделенно на бутылку, которую держала Тома. Она поставила бутылку на стол, и пошла вместе с Милой в кустики.

Когда они вернулись в будку, мужичок уже закусывал.

— Так это… я открыл. Ты же меня обрызгала. Вот компенсация… — мужичок нисколько не смущался. А наоборот добавил, — да, вы это, садитесь я сейчас налью.

Тома хотела уйти, как вдруг ее взгляд упал на телефон. Вот возможность. Так. Очень хорошо.

— Вы, это, извините меня, за то, что я обрызгала вас. А можно у вас воспользоваться телефоном?

Мужик посмотрел на телефон, на бутылку водки, и сказал, — так, это, телефон-то казенный! Мне же попадет за него. С него нельзя звонить.

Его взгляд бегал по траектории- бутылка, телефон, Тома. И так несколько раз. Тома поняла.

— Я компенсирую вам все. Еще бутылки хватит?

Мужик почесал в голове, — так, это. Это даже много будет. Если только Ваську приглашу… неси!

Тома сбегала в машину и принесла еще бутылку водки. Она поставила ее на стол. Мужичок быстро спрятал ее.

— А вы не смогли бы на улице побыть с Милой. На что мужик кивнул и вышел во двор стройки.

Мила сидела на лежанке и молчала. Она смотрела в пол и о чем-то думала.

Тома достала бумагу Серого и развернула ее. Села к столу и глубоко вздохнув, начала набирать номер. Пошел сначала долгий гудок после восьмерки, дальше она набрала код города и номер телефона. Прозвучал вызов.

После восьми гудков Тома сбросила номер и набрала снова. Так было указано в инструкции.

Второй раз вызов должен быть семь гудков. Прошло семь и Тома хотела положить трубку, как услышала женский голос.

— Алло!

— Здравствуйте! Вы наверно Шура Пятьдесят седьмая?

Получив утвердительный ответ на шифрованный вопрос, Тома продолжила.

— Я от Серого. Он просил узнать, — и Тома начала задавать вопросы.

Женщина ее перебила.

— Где Серый? Почему он сам не звонит?

— Он пока не может говорить, попросил меня.

— Спрашивайте.

Тома поняла — ее записывают. Пусть. Она постаралась изменить голос и продолжила спрашивать. После того как Тома закончила, в телефоне молчали. Потом Шура, а скорее всего это было она, сказала, — передайте Серому дословно, «ты можешь спокойно болтаться на скале в промежутке от трех до пяти утра».

Тома взяла ручку, которая лежала на кроссвордах и записала эту фразу, потом зачеркнула четыре последних слова, она поняла, что это была кодовая фраза для Серого.

— Хорошо. Я обязательно передам. А вы пожалуйста ответьте на вопросы, — сказала Тома.

В ответ она услышала странную фразу.

— Мягкий демпинг контроль переходит в заключительную фазу и стимулирует прецессию координат два пять, три четыре, и семьдесят восемь с четвертью…

Тома поплыла. Последние мысли ее были, — с напарника выкачали ее кодовую фразу. Но он не должен был знать ее…

Тома упала со стула на пол и потеряла сознание.

Я посидел на прохладных сидениях в зале, успокоился и вернулся к камерам хранения. Может быть, Тома напутала. И положила записку не в ту камеру. Я оглядел блоки камер. Их было три блока по девять ячеек. Три я проверил, если будут проверять все подряд, то кассир за окном забеспокоится.

Тогда я стал думать, как можно перепутать шестую, восьмую и десятую ячейки. Эти я проверил, значит нужно открыть, те, которые рядом. Я оглянулся на кассира, она наверно вязала что-то, изредка поглядывая в зал. В нем кроме меня никого не было.

Я начал проверять. Когда я набирал шифр на четвертой ячейке, кассир забеспокоилась. Я открыл и хотел захлопнуть, как увидел в глубине смятую бумажку. Я схватил ее и быстрым шагом поспешил из зала. Успел завернуть за угол и оказался на перроне. Тут же подлез под вагон грузового поезда, встал за колесами и увидел, как по перрону пробежал милиционер.

Я развернул бумажку и увидел неровную строчку. Был адрес, и еще слова: Серый быстрее, случилось нехорошее.

Что-то опустилось у меня в животе. Стало жарко. Я стал смотреть по сторонам. И глубоко дышать. Это же дыхание успокоило, и я еще раз перечитал бумажку. Почерк был скорее всего не Томы. А чей? Не Милы же?

Я выбрался с территории железнодорожного вокзала и пошел в город. Почти сразу же поймал частника и поехал по адресу. Вышел из машины, не доезжая. И когда подошел к дому увидел оранжевый Москвич. Он стоял между домами. Наша машина. Но стоит как-то непонятно. Боком. Хорошо в это время автомобилей немного, а то бы быстро что-нибудь сделали.

Я прошел мимо Москвича, мельком заглянул в него, вроде бы все нормально. Теперь дальше, к дому. Двухэтажки были типовые, такие, мне отец говорил, строили еще при Сталине. С высокими потолками, с комнатой, выдающейся вперед. С толстыми стенами. Двухподъездные, они олицетворяли собой целую эпоху.

Я двигался во дворе мимо лавочек, на которых сидели бабушки и зорко оглядывали каждого, кто проходил мимо. Я прикинул, что окна должны выходить, как во двор, так и на улицу. На окнах нужной квартиры были занавесочки, цветы в горшках. Все, как всегда. Ничего такого я не увидел.

Я снова вышел на улицу и хотел подойти к нашей машине. Я просто не знал, что делать. Запросто можно нарваться на засаду. Проверить же трудно. Хотя возможно. Если послать мальчишку в квартиру, чтобы он спросил что-нибудь.

Я сел на лавочку у соседнего дома и стал думать. Кто-то тронул меня за плечо. Я сильно вздрогнул. Не заметил, как ко мне подошел человек.

Передо мной стояла Мила. Она улыбалась. Я встал, и она кинулась мне на шею. Я стал успокаивать ее. Через слезы она стала рассказывать мне. Я ничего не понимал. Потом остановил ее и спросил, — где Тома? Что с ней?

Я отстранил от себя Милу внимательно посмотрел на нее. Она была в нормальном состоянии. Я удивленно глядел на Милу и молчал. А что я мог сказать? Она имела полное право на меня обижаться. Столько дней в детском состоянии. Я ожидал скандала, истерики, но не этого.

— Серый, спасибо тебе за возвращение в детство. И спасибо, за то, что вы с Томой заботились обо мне.

И это говорила капризная Мила. Неужели она так изменилась.

Дальше Мила коротко рассказала, как все произошло после моего отъезда. Тома то ли специально, то ли забыла, но она не дала таблетку Миле. И Мила вышла из детского состояния. Когда Тома говорила по телефону, Мила приходила в себя. Она не помнила разговор. Только когда Тома упала, Мила забеспокоилась и стала пытаться привести ее в сознание. Она с помощью сторожа донесла Тому до машины и погрузила ее. Тома стонала, — голова! Голова! Мила правильно поняла ее и дала ей таблетку от головы. И она ошиблась. Потом Мила села за руль, и они уехали от стройки.

Мила понимала, что в городе опасно и поэтому она поехала в сады. Там она поспрашивала и с помощью обаяния договорилась на аренду дачи на месяц. Тут же она отдала деньги. И положила Тому на кровать. Тома бормотала во сне, — надо предупредить Серого. Оставить записку в камере хранения на вокзале.

Что Мила и сделала, но правильно не поняла Тому, поэтому мне пришлось искать по другим ячейкам камеры.

Я почувствовал, что пора закругляться. Нужно Милу отправлять на дачу, которую она сняла, а мне надо отвлечь внимание. Я понял, что кассир на вокзале уже все рассказала представителям нашей организации про меня, и начались поиски.

Я отправил Милу на нашей машине в сады и углубился в микрорайон. Сожалею, но мне пришлось угнать мотоцикл. Во-первых, это очень мобильное средство передвижения, во-вторых, на нем я могу проехать там где не проедет машина, в третьих мне комфортнее удирать на мотоцикле.

Иногда мне везет, в одном из дворов я увидел мотоцикл ИЖ Юпитер одиночку. Это то, что мне нужно. Я подошел, посмотрел по сторонам, воткнул в замок зажигания три спички и стал заводить. Завелся он сразу, отличная машина. Через секунду я выезжал из двора. И сразу я поехал на вокзал. Я уверен, что меня там ждали. Удачно, что на ручке мотоцикла висел красный шлем. Сейчас меня было не узнать.

На вокзальной площади я крутанулся. Увидел белые Жигули, понял, что это мои товарищи. Тут же я снял шлем и засветился. Они зашевелились, и к тому времени, когда я выезжал с площади, они уже разворачивались.

Удобная вещь мотоцикл. Недаром некоторые американские киногерои всегда уходят от погони на байках. В боковое зеркало я видел, как Жигули набирает скорость. Интересно, кто за рулем. Неужто сама Шура? Да нет. Наверно, Глеб, лощеный красавчик. Ну пусть последит за мной. Попробует.

Я ехал по трассе километров под сто. Ветер трепал мою курточку и если бы не очки, то конечно я бы так быстро не ехал. Шлем у меня был красный, половинчатый. Такой как у Бывалого в фильме Кавказская пленница. Нормально. Главное, чтобы гаишники не привязывались, а остальное…

Белая Жигули тянулась за мной. Впереди показался лес. Я приметил лесную дорогу и резко свернул на нее. Все-таки я бываю самонадеянным, потому что чуть не врезался в березу, стоящую у дороги. Еле вывернул руль, меня занесло, однако я удержался на мотоцикле. И уже гораздо медленнее поехал дальше. Лесная дорога была накатанной, поэтому и белый Жигуль без опаски свернул на нее. Ну что ж, это его выбор.

Я чуть прибавил скорости, можно было ехать километров тридцать пять — сорок, не опасаясь упасть или въехать в одно из деревьев, которые росли совсем близко от дороги.

Минут через десять я понял, что жигуль отстает. Ему приходилось быть более аккуратным, все-таки машина пошире мотоцикла. Я добавил еще газу и скоро мне стало даже страшно. Деревья и кусты мелькали сбоку, я же только следил за тем чтобы что-нибудь не задеть.

Так я промчался, а лучше сказать, проехал, еще минут пятнадцать. И выскочил на поляну. А вот с нее вела не одна, а даже три дороги. Одна прямая, плохо наезженная, другая получше, но она сразу заворачивала направо, и третья. Она прямо продолжала дорогу, по которой я выехал на поляну.

Я раздумывал буквально три секунды и свернул на прямую дорогу. И погнал по ней. Я торопился, мне нужно было уехать подальше, чтобы меня не было видно. Я отъехал метров сто и свернул прямо в лес под большую раскидистую ель. Там я выключил зажигание и прислушался. Где-то сзади слышно было как работает мотор Жигулей. Вот он заглох. Он заехал на поляну. Сейчас прикидывает, куда же я свернул. Я очень надеялся, что Глеб не пойдет искать следы мотоцикла. Да ехать по этой дороге думаю очень затруднительно.

Звуки мотора стали слышнее. Вот сволочь, неужели разгадал мой маневр? Так надо заводить мотоцикл и выезжать. Я не хочу встречаться с Глебом в рукопашной.

Но что это? Мотор замолчал. Я боялся выглянуть не дорогу. Что же там случилось? Хотя я понял. Глеб проехал метров тридцать и убедился, что дальше ему не проехать. Да и есть ли смысл. У него всегда присутствовал пофигизм. Все задания он был готов выполнять от и до. До собственной инициативы, он не хотел быть всегда первым. Думаю, что в этом виновата его внешность. На него и так всегда клевали девушки и женщины.

Звуки мотора стали сильнее. Пытается развернуться. Ну это у него не получится. Места мало. Придется ехать обратно задом. Что он видимо и проделал. А через несколько минут шум мотора стал стихать. Глеб уехал с поляны. Но вот вопрос — по какой из дорог.

Я вернулся на поляну и стал расшифровывать следы. Ничего сложного не было. Хотя было и сухо, но все же следы протекторов на земле были видны. Глеб вернулся на трассу. Ну что ж. Логично. Мне же придется все равно туда вернуться.

Однако я не поехал на трассу, решил ехать дальше, по правой дороге. Через полчаса уперся в забор, дорога вела вдоль него. Сначала не понял, потом разобрался — это дачные участки. Хорошо. Значит где-то есть нормальный выезд.

Ехал вдоль забора. Дорога обходила крупные деревья, один раз спустилась в низину, затем поднялась наверх. И вот я выехал на дорогу, замощенную гравием. Куда ехать налево, направо?

Ну на дачи мне не надо, значит влево. Я стоял и смотрел на дачные домики. Вот когда-нибудь выйду на пенсию, возьму себе такой участок, и будем мы с Томой выращивать огурцы и помидоры. Хотя почему с Томой? Странно?

Я завел мотоцикл и повернул налево. Двигатель тарахтел и эхо отражалась от деревянных заборов, вдоль которых я ехал. Навстречу не было никого. Ну да будний день, на дачах только пенсионеры и отпускники. Рабочие люди все трудятся на производствах.

Меня облаяла какая-то собака из-за забора. За поворотом встретил бабусю, но как ни пытал ее, так и не мог понять куда я все-таки выеду, если буду дальше двигаться по этой дороге.

Через двадцать минут я выехал на какую-то трассу, уже асфальтированную и помчался по ней вправо. Я прикинул, что город находится справа, вот туда я и рванул.

Хорошо у меня была карта и по ней я худо-бедно сориентировался в каком направлении двигаться. Где-то часа через два я добрался до нужной мне деревни. От нее надо было повернуть налево, в сторону дачного поселка. Иногда я оглядывался, но погони не увидел. Скорее всего Глеб бросил глупую затею. Это он может, когда не видит в чем-нибудь смысла. Тогда он поступает, как считает нужным. Потому и не поставили его командовать нами.

Я заехал в сад и стал медленно продвигаться по узким улочкам, вдоль маленьких домиков, со стеклянными теплицами. Вот он наш домик, судя по описаниям Милы. Но странно меня никто не встречает. Неужели опять что-то случилось. Я даже замотал головой, до того мне все это надоело.

Я прислонил мотоцикл к заборчику и открыл калитку. Никого. Ушли? Но куда?

Я вошел во двор. Там на лавочке у столика сидела Тома и что-то рисовала. Она отвлеклась от рисования, подняла голову и сказала: — дядя Серый, а почему тебя долго не было? Ты привез мне конфетки и шоколадку?

Я улыбнулся, какая Тома милая, когда она в таком состояния. Я достал из сумки пару конфеток и подал ей. Она обрадовалась, потянулась обнять меня, но я уклонился. Хотя и ум у нее был детский, но тело-то взрослой женщины. Не надо мне никаких объятий. Я все равно относился к ней, как к пятилетней девочке. Жалел ее, и даже иногда сочинял ей сказки. Как она дальше будет, когда все закончится.

— А где тетя Мила? — спросил я великовозрастную девочку Тому.

— А она в магазин ушла, — ответила Тома.

Все! Как я ни отгонял эту вероятность, но это все-таки произошло. Мила просто сбежала. Нужны мы ей с Томой!