Три часа ночи

20

Из бара мы вышли примерно в половине пятого. Напоследок нас угостили горячими круассанами с маслом, только что доставленными из соседней пекарни.

Папа попросил синьора Яккарино объяснить, где мы находимся и в каком направлении нам нужно двигаться, чтобы вернуться в отель. Если у хозяина заведения и возник вопрос, как или почему мы оказались возле его бара, виду он не подал. Синьор Яккарино подробно расписал дорогу (что забавно, я бы пошел совершенно другим путем) и уточнил, что пешком мы доберемся до отеля минут за сорок пять. Можно попытаться вызвать такси, добавил он, но, скорее всего, ни один таксист сюда не поедет.

Мы поблагодарили синьора Яккарино за разъяснения, сказали, что с удовольствием прогуляемся, попрощались и вышли на улицу.

Утренний воздух был свежим и прохладным. Проходя вдоль обшарпанных домов с ветшающими приоткрытыми дверями, мы ощущали запахи плесени, сырости и мочи.

— Я заметил, что ты избегаешь люков, — вдруг произнес отец.

Подняв голову, сквозь полутьму я увидел, что он улыбается.

— В смысле?

— Не наступаешь на них. Я тоже так делал в детстве, потом по пути из дома в университет. Когда шел на экзамены, следил за этим особенно строго.

Папа угадал. Привычка обходить люки появилась у меня несколько лет назад. Я считал ее своей уникальной особенностью, одной из многих, которые делали меня непохожим на других.

— Зачем ты это делал?

— Затем же, зачем и ты. Маленькое персональное суеверие, такие есть почти у всех. Одни, как мы с тобой, сторонятся люков, вторые наступают на них, ставя ногу точно в центр. Третьи опасаются ходить по бордюрам тротуаров, четвертые пересекают дорогу только по некрашеным участкам «зебры», и так далее.

— А когда ты шел на экзамены…

— Я ни под каким видом не наступал на люки. Иногда я ругал себя за то, что поступаю абсурдно, что это суеверие глупее примет про черную кошку, монахиню, просыпанную соль… Я убеждал себя, что подобное поведение недостойно человека со столь рациональным математическим складом ума, как у меня. Но за четыре года студенчества я ни разу не наступил на канализационный люк по пути из дома в университет в дни экзаменов: слишком боялся возможных неприятностей, не хотел рисковать. Антропологи называют это магическим мышлением.

— Магическим?

— Да, это психический механизм, который побуждает нас видеть смысл там, где его нет, воображать несуществующие причинно-следственные связи и приходить к выводу, что мы воздействуем на реальность при помощи мыслей, символических или ритуальных действий. На принципе магического мышления основана вера в сглаз и талисманы. Не знаю, ясно ли я выразился.

— Ага, я понял, о чем ты. Я избегаю мест, где нужно идти под лестницей, так как считаю, что это может привести к беде, но между прохождением под лестницей и любым несчастьем, которое должно произойти, нет ни одной причинно-следственной связи, кроме той, что существует в моем воображении. Это все в моей голове.

— Метко сказано. Свои суеверия имеются у каждого. Есть замечательная байка о Нильсе Боре, одном из величайших ученых всех времен. На входной двери его дома висела подкова. Однажды к Бору пришел студент и, увидев эту подкову, пораженно ахнул: «Профессор, неужели вы в самом деле верите, будто подкова на двери приносит в дом удачу?» — «Нет, — ответил Бор, — конечно, не верю. Но вот поди ж ты, работает».

Казалось, папа был счастлив возможности рассказывать мне байки и делиться знаниями о мире. Он радовался, что я позволил ему это. Последний раз такой разговор состоялся у нас, когда я был совсем ребенком.

Тем временем небо начинало светлеть и на улицах появлялись люди — бегуны, заспанные рабочие с обеденными торбами через плечо, разносчики хлеба, дворники с метлами, полицейские, медсестры… Те, кто бодрствовал ночью, торопились в свои укрытия, не желая, чтобы дневной свет резал им глаза. Один из таких полуночников, проходя мимо, смачно харкнул и одарил нас таинственной улыбкой.

Мы с папой молча шагали по улицам. Спустя минут десять быстрой ходьбы у меня вдруг возникло поистине головокружительное ощущение, какого я никогда не испытывал прежде и почти никогда потом: я почувствовал себя частью множества и одновременно личностью, обозревающей жизнь этого множества с высокой вершины.

Люди, которых с наступлением рассвета становилось все больше и больше, стремительно заполоняли улицы, переулки, улочки и площади: они объединялись, разделялись и выстраивались в фигуры, точно птичьи стаи в небе. Все мы — я, папа, дворники, рабочие, головорезы, полицейские, медсестры, уголовники, мальчишки, бездомные — составляли единый гигантский организм, о существовании которого знал один лишь я.

Когда мы добрались до отеля, уже совсем рассвело. Портье сказал, что лифт сломался, а ремонтники придут только в седьмом часу. Наш номер располагался на четвертом этаже. Мы направились к лестнице и пошли наверх пешком. Поднявшись на четвертый этаж, папа начал задыхаться, и на какое-то время меня охватил настоящий страх.

— Теперь нам надо быть внимательными, — изрек отец, распахивая окна, за которыми открывался вид на старинные дома, нежно-розовые в лучах рассветного солнца.

— Внимательными?

— Нам нужно немного отдохнуть, но так, чтобы не заснуть среди бела дня. Иди в душ, а потом прими следующую таблетку.

Я повиновался. Теплая вода была приятной. Закончив мыться, я выпил лекарство, хотя, как мне казалось, необходимости в этом не было, потому что я хорошо себя чувствовал и вообще не хотел спать. Мне не терпелось опять выйти в город и увидеть, какие еще приключения уготовил нам с отцом наступивший день.

Пока папа мылся и брился, я взял плеер и одну из кассет, которые прихватил с собой в поездку. До сих пор помню, какие песни были на тех кассетах. Примерно так же мы не забываем состав футбольных команд, за которые болели в детстве.

«Romeo and Juliet», «Private Investigations», «Ragazzo dell’Europa», «Should I Stay or Should I Go», «Under Pressure», «Caterina», «Always on My Mind» в исполнении Уилли Нельсона.

Я растянулся на кровати, надел наушники и включил музыку.

Не знаю, на какой песне мои глаза закрылись. Помню только, как папа в халате мягко похлопал меня по плечу и сказал:

— Говоришь, таблетки тебе не нужны?

— Да я не спал, я музыку слушал…

— Ну конечно, а я в это время штангу тягал. Иди еще раз в ванную и прими холодный душ. Потом позавтракаем и составим программу на день.