Три дня без Веры

8

— Это моя комната, — Алекс достал из кармана ключи и открыл дверь. — Проходи.

— Я думала, в общежитии живут только приезжие, — сказала Вера. — Но ты из Москвы, так?

— Из Химок.

— Разве Химки это не Москва?

— Химки — это город.

На окне стояли две бутылки пива — Алекс открыл одну для себя, а другую, подумав, оставил на подоконнике.

В комнате было много странных предметов: обрезки проводов, вырезки из журналов, футбольный мяч и богатая коллекция черепов — от брелка до человеческого черепа в натуральную величину.

— Настоящий? — осторожно спросила Вера.

— Да. Друг привез из экспедиции.

Странно было думать, что этот череп с пустыми глазницами и беззубым ртом когда-то принадлежал живому существу.

Над окном висел красный флаг, на котором черным цветом был нарисован портрет мужчины в военном берете: внизу большими буквами было написано: HASTA VICTORIA SIEMPRE.

— Что это значит? — спросила Вера. — Это по-испански?

— «До победы — всегда», — объяснил Алекс. — Это подарок.

На полу стоял старый двухкассетник, покрытый толстым слоем пыли. Алекс нажал на кнопку. «It is time, time, time то love…» — запел хриплый голос.

— Том Уэйтс? — удивил ась Вера. — Я думала, ты слушаешь техно.

— Это мои картины, — сказал Алекс, оставив ее вопрос без ответа.

Стены были увешаны картинами, написанными главным образом маслом. Вера плохо понимала в живописи, но одно могла сказать с уверенностью: это была абстрактная живопись. На картинах были изображены какие-то конусы и спирали, причудливые животные и разноцветные пятна, которые, видимо, были призваны передать настроение автора. Понять смысл изображенного было трудно, но картины Вере понравились, потому что по цвету выходило хорошо: оранжевый и синий, зеленый и красный — странные сочетания, но красивые. В комнате пахло масляными красками.

— Красивые картины, — сказала Вера. — А откуда этот флаг?

— Сестра привезла с Кубы.

— У тебя есть сестра?

— Была, — сказал Алекс. — Она умерла.

— Умерла?

Вера не знала, что говорят в таких случаях, а расспрашивать что и как было неудобно. Они обсудили Тома Уэйтса, техно, литературный институт и заодно сегодняшнюю вечеринку. Институт и участников вечеринки Алекс описал в самых мрачныхтонах, но про Нину сказал: «Она — хороший человек, просто несчастная». Вера не совсем поняла, что он имел в виду. «Разве несчастный человек не может быть хорошим?» — подумала она, но спорить не стала, в конце концов, Алекс знал Нину лучше. Наступила пауза.

— А твоя сестра, — наконец спросила Вера, — почему она умерла? Это был несчастный случай?

— Почти, — сказал Алекс. — Она кололась.

— А ты? — осторожно спросила Вера.

— Я бросил. В понедельник.

И снова наступила тягостная тишина.

— А что у тебя с пальцем? — спросила Вера. Ответ ее ошеломил:

— Я его отрезал.

— Кого? — не поняла Вера.

— Палец.

— Ты отрезал себе палец?

Вера с ужасом представила, как в состоянии тяжелого наркотического опьянения Алекс кухонным ножом отрезает себе палец.

— Зачем?

— Так вышло.

Его девушка дала слово бросить наркотики. «Если уколешься, — сказал Алекс, — я отрежу себе палец».

Вера так и не поняла, почему нужно было отрезать именно палец и вообще зачем нужно было себя увечить.

— Алекс это больно. Как ты это сделал?

— Встал утром, сунул палец под холодную воду и держал, пока рука не онемела. А потом взял топор и отрубил. Перевязал и поехал в медпункт — на всякий случай.

Вера никогда не слышала ничего подобного. — А. твоя девушка, она после этого бросила?

— Бросила. Вчера.

— Я бы не могла отрезать себе палец. Наверное, ты очень ее любишь.

— Люблю, — сказал Алекс серьезно.

Вера спросила — он ответил. Просто и честно.

Вера заметила, что немного ревнует, но объяснить себе это чувство она не могла. Просто когда хороший человек любит не тебя, это всегда немного обидно. «Хороший, — подумала Вера, — а наркоман. Еще неизвестно, бросит он или нет». Уж она-то знает, как это бывает, — читала.

— Я пойду, — сказала Вера. — Неудобно: Нина, наверное, волнуется.

— Смотри, — улыбнулся Алекс, — много не пей.