Три королевы

— О, просто порви, — нетерпеливо сказал Себастьян. Он действительно был как маленький ребенок, но, похоже, ему нравилось смотреть, как все остальные открывают подарки, не меньше, чем открывать их самому.

Я показала ему язык и осторожно развернула бумагу. То, что она не подходила по размеру для украшения, не делало ее менее ценной. Зная Джулиана, там наверняка была какая-нибудь древняя ваза эпохи династии Мин или еще что-нибудь столь же нелепое.

Но, сняв бумагу, я обнаружила простой ящик для транспортировки. Я ожидала увидеть коробку. Я посмотрела на Джулиана, который подмигнул мне.

— Позволь мне.

Он согнал Себастьяна с места, где тот сидел у наших ног. Его брат, ворча, подвинулся, чтобы Джулиан мог осторожно поставить ящик на пол.

— Нужно что-нибудь, чтобы открыть… — Я не успела закончить свою фразу, потому что Джулиан голыми пальцами снял крышку. Думаю, вампирам не нужны такие глупые вещи, как инструменты.

Внутри ящика лежала гора пенопластового наполнителя. Мне потребовалось мгновение, чтобы разгрести его, и я замерла, когда увидела спрятанный под ним подарок.

— Это…?

Я не стала ждать, пока он ответит, и начала выкидывать пенопласт из ящика.

— Мой пол! — воскликнула Сабина, но никто не обратил на нее внимания. Все ждали, что же я там найду.

Я почувствовала, как сердце заколотилось в горле, когда уставилась на древний деревянный ящик.

— Сколько ему лет? — мой голос дрогнул.

— Футляру? — спросил Джулиан. — Или тому, что внутри?

О боже…

Мои пальцы дрожали, когда я вынимала его из ящика, рассыпая еще больше упаковочного пенопласта на идеальный пол. Себастьян, потерявший интерес к происходящему, начал швырять пенопласт в Лисандра. Я едва обратила на это внимание, когда увидела имя, выбитое на дереве.

— Этого не может быть, — сказала я, задержав дыхание.

Джулиан опустился на колени рядом со мной, и его дерзкая улыбка превратилась в мальчишескую улыбку.

— Открой его.

Мне потребовалось мгновение, чтобы разобраться со старинной застежкой. Я не дышала, поднимая крышку. На секунду я подумала, что у меня галлюцинации. Внутри лежала самая красивая виолончель, которую я когда-либо видела. Никогда в жизни я не предполагала, что окажусь настолько близко к такому инструменту, не говоря уже о том, чтобы мне его подарили.

— Возьми ее, — попросил Джулиан.

— Взять? Ты с ума сошел? Это же Страдивари. — Я отшатнулась, боясь даже дышать на нее неправильно.

— Это твоя Страдивари, — поправил он меня.

— Кажется, я сейчас потеряю сознание, — пробормотала я.

Но прежде чем это произошло, к нам подбежала Сабина.

— Правда? Ты подарил ей Страдивари? Десять лет назад она стоила больше десяти миллионов.

Так, я точно собиралась упасть в обморок.

Кто-то присвистнул — возможно, Лисандр, — и Джулиан покачал головой.

— На ней нужно играть.

— О, так вот почему ты купили ее двести лет назад и никогда не прикасался к ней? — сухо спросила она.

— Я редко играю, — ответил он, повергнув меня во второй шок за день.

— Ты… что…? — прошипела я. Я чуть не ударила его, но не решилась рисковать виолончелью.

— Он никогда не говорил тебе, что тоже играет? — спросила Камилла, повторяя сухой неодобрительный взгляд матери.

— Играл, — поправил он ее. — Прошли десятилетия… Даже больше. Столетия.

Я не могла переварить все это. Слишком много эмоций бурлило во мне. Я была взволнована, нервничала, немного злилась и была подавлена.

— Я не могу ее принять, — сказала я наконец.

К моему удивлению, он пожал плечами.

— Ладно.

— Что? — возмутилась Жаклин с другого конца комнаты.

— Она не обязана принимать ее. Она уже принадлежит ей. Она моя пара.

Черт возьми, какими еще безумными, бесценными предметами я теперь владею благодаря этому факту?

Он наклонился ближе, приблизив губы к моему уху.

— Она всегда предназначалась тебе. Я просто бережно хранил ее.

Любовь переполняла мою грудь, его и моя смешивались воедино, пока мне не показалось, что я вот-вот взорвусь. Я почувствовала, как меня пронзила волна темной магии — молчаливое напоминание о том, что он не просто так говорит это. Когда он сказал, что то, что принадлежало ему, теперь стало моим, он имел в виду именно это. Других вариантов не было. Мы были двумя половинками одной души.

Я закрыла глаза, позволяя себе ощутить умиротворение, которое пришло с осознанием этого. Тепло разлилось по мне, как яркий свет, а когда я открыла их снова, в глазах Джулиана горел тот же огонь.

— Ты сыграешь для нас? — вмешался Бенедикт.

— Наверное, сначала мне нужно ее настроить, — сказала я со смехом. Хотя виолончель была в отличном состоянии, но если ее привезли бог знает откуда, то, скорее всего, ей требовалось немного внимания.

— Тогда позже, — нетерпеливо сказала Сабина, отчего мое терпение лопнуло.

— Да, позже. — Я ухмыльнулась ей. — А пока мы можем решить это дело с дуэлью.

В комнате воцарилась тишина. Даже Сабина застыла в абсолютной неподвижности, похожая на устрашающую статую богини мщения.

— Прости? — шевелились только ее губы.

— Дуэль, — повторила я, расплываясь в улыбке. — Я знаю, тебе не терпелось поскорее покончить с этим.

— Я думаю, ты не понимаешь, — прорычала она, приблизившись настолько, что Джулиан издал низкий рык.

— Ты сказала, что я могу выбрать все, что смогу удержать в своих — как ты их назвала? — хрупких пальцах? — Я повторила слова, которые она произнесла утром после того, как мы пережили Второй Обряд.

— Я имела в виду оружие. — Теперь я видела ее клыки. Джулиан начал подниматься на ноги.

— Ты ведь этого не говорила, правда? — Я встретила ее шокированный взгляд, не моргая. — Я имею в виду, что перо могущественнее меча, так что, полагаю, смычок смертоноснее ножа.

— Отлично. Я брала уроки. Я уверена, что…

— О, перестань, дорогая, — вмешался Доминик, придвигаясь к ней. — Она тебя обыграла.

— Ты же не думаешь, что я не смогу сыграть на виолончели?

— Так же блестяще, как она? — спросил Джулиан, и я поборола желание уклониться от комплимента. — Думаю, через пару десятилетий вы двое сможете вернуться к этой дуэли.

— Или, — мягко сказал Доминик, — в следующий раз ты будешь точнее в выражениях.

Его глаза улыбались мне с другого конца комнаты. Было ясно, что он одобряет мою тактику, хотя и не собирается тыкать в это носом свою жену.

Сабина сделала еще один угрожающий шаг в мою сторону, заставив Джулиана окончательно встать, но ближе не подошла.

— В следующий раз я буду точнее.

— В следующий раз? — повторила я. — Я не идиотка. Следующего раза не будет. И чтобы было понятно, я не собираюсь оспаривать у тебя роль матриарха семьи — все это твое.

Вокруг нас раздался приглушенный смех, но Джулиан и Сабина продолжали стоять лицом к лицу. Наконец Доминик взял ее за плечи и направил обратно к елке.

— Давай уже откроем эти подарки.

Остаток дня прошел не так напряженно. К тому времени, когда Лисандр раздал всем рождественские хлопушки, половина семьи была уже пьяна. Я была слишком занята, с тоской глядя на ящик, чтобы взорвать свою.

— Тебе нужно побыть с ней наедине? — спросил Джулиан, надевая мне на голову бумажную корону.

Я подняла голову и с удивлением обнаружила, что все остальные тоже надели короны.

— Прости, — пробормотала я. — Я все еще не могу поверить, что мне позволено прикасаться к Страдивари.

— Прикасаться? Я думал, ты собираешься отправиться с ним на дуэль, — прошептал он мне на ухо, целуя его. По мне пробежала волна удовольствия. — Хорошо сыграно, между прочим. Но в следующий раз…

— Ммм, — промурлыкала я, отдаваясь поцелуям, которые он украдкой оставлял на моей шее, пока все остальные веселились.

— …расскажи мне о своем плане, чтобы я не сошел с ума. Мне уже неделю снятся кошмары о тебе и мечах.

— Прости! — На самом деле я наслаждалась раздражением Сабины по поводу всего этого. Вместо того чтобы с нетерпением ждать, когда она убьет меня, я заставила ее задуматься, почему я была так глупо самоуверенна.

— Это был мастерский ход, — согласилась Жаклин, втискиваясь на несуществующее место на диване. Я придвинулась ближе к Джулиану, чтобы освободить ей место. Она вздохнула, оглядывая комнату. — Ты пережила свое первое вампирское Рождество.

— Да, — кивнула я. Снаружи сгущались сумерки, окрашивая водную гладь в пастельные тона. Было уже поздно. Мой желудок заурчал, словно в подтверждение моих мыслей. Я взглянула на Джулиана. — Так что, будет ужин или вы все откроете немного первой отрицательной на праздники?

— Будет, конечно, — пообещал он, — но давай найдем тебе что-нибудь поесть. — Он встал и помог мне подняться на ноги.

— Я придержу ваше место, — крикнула Жаклин нам вслед, закидывая ноги на подушки, как будто этот диван принадлежал ей.

— Присмотри за моей виолончелью, — отозвалась я, и она показала мне поднятый вверх большой палец.

Кухня была долгожданной передышкой от шума гостиной, даже если она была больше, чем моя квартира в Сан-Франциско.

— Посмотрим, что у нас есть. — Джулиан подошел к двухкамерному холодильнику и открыл его.

— Это первая отрицательная? — спросила я, заметив пакеты с кровью, заполняющие дверцу.

— Мы больше любим вторую положительную. — Он усмехнулся через плечо и продолжил поиски. — Здесь есть фуа-гра, какой-то джем и много всего, что, я полагаю, предназначено для ужина.

— Давай джем, — сказала я, копаясь в буфете. Я нашла буханку хлеба и банку арахисового масла.

— Очень изысканно. — Джулиан протянул мне джем.

— Ну, я теперь владелец Страдивари. Положение обязывает. — Я намазала один ломтик хлеба толстым слоем арахисового масла. Джулиан ухмыльнулся, глядя на меня, и я закатила глаза. — Я голодна, ясно?

— Дело не в этом. — Он подошел ко мне сзади и обнял за талию. Уткнувшись мне в шею, он пробормотал: — Ты уже дважды сказала, что это твоя виолончель.

— О. — Я сглотнула, соединяя кусочки вместе. — Я имела в виду нашу виолончель.

Он рассмеялся, и этот звук пронзил меня насквозь, отдавшись где-то в глубине моего естества.

— Она твоя, любовь моя. Все твое.

Я отложила сэндвич и повернулась. Обхватив его за шею, я встретилась с ним взглядом.

— Все?

— Все, что у меня есть. Все до последнего цента.

Он говорил серьезно. Не то чтобы это имело значение. Я никогда не жила в достатке, так что это не имело для меня особого значения.

— А ты? — тихо спросила я.

— До последнего вздоха.

Его лицо приблизилось к моему, и на одно восхитительное мгновение он замер в нерешительности, прежде чем прижаться губами к моим. В его дыхании чувствовался привкус виски, обостривший вкус его губ. Я провела языком по его губам, желая ощутить этот вкус сильнее. Джулиан застонал, прижимая мое тело ближе к своему, пока он поглощал меня. Мы не торопились, исследуя и присваивая друг друга, пока наша магия сплеталась нитями света и тьмы, которые я чувствовала даже с закрытыми глазами. Когда он наконец оторвался от меня, мы оба тяжело дышали, а его глаза были черными.

— Может, нам стоит пропустить ужин, — предложила я, приподняв бровь. Моему желудку, очевидно, не понравилось, как это прозвучало, и он снова заурчал.

— Ешь свой сэндвич, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Наша привязанность дернула меня, и я обернулась, чтобы схватить его. Когда я откусила огромный кусок, до меня донесся его тихий смешок.

— Так я и думал.

— Я всегда хочу есть, — сказала я с набитым ртом.

Он снова рассмеялся и приблизил свои губы к моему уху.

— Доедай, и мы отправимся домой.

Если, конечно, доедем. У меня в голове промелькнуло видение, как мы съезжаем на обочину, чтобы я могла забраться к нему на колени, и я чуть не поперхнулась.

— Притормози, — предупредил он меня.

Я стала есть еще быстрее. Я запила сэндвич стаканом молока — единственное, что они могли пить, кроме крови или спиртного, — и повернулась к нему.

— Ты готова? — спросил он.

Я кивнула, но не успел он сделать и шага, как я схватила его за руку.

— Подожди.

Джулиан замер, на его лице отразилось беспокойство.

— Я тут подумала. — Я глубоко вздохнула и продолжила. — Я хочу увидеть свою мать.

Он ничего не ответил, но я увидела, как сжалась его челюсть.

— Нам не обязательно ехать прямо сейчас, — быстро сказала я. — Но мне нужно все с ней исправить.

— Я распоряжусь, чтобы мы уехали прямо сейчас. — Его лицо и мысли ничего не выражали.

Вероятно, следующая часть моего предложения сделает все еще хуже.

— Я подумала, может, мне стоит поехать с Жаклин.

— Потому что меня твоя мать ненавидит, — категорично заявил он.

— Нет… ладно, да, — признала я.

— Ты не поедешь к своей матери без меня.

— Почему? — требовательно спросила я. — Ты мне что-то не договариваешь?

— Это слишком опасно.

— Она моя мама, — сказала я, чувствуя себя сбитой с толку. — Ты сказал, что она в Венеции.

Почему она была в Венеции, было выше моего понимания. Насколько я знала, она никогда не покидала страну. Но, как оказалось, я знала о ней не так много, как я думала.

— Венеция? — прервал ее резкий голос. Камилла подошла к стойке и облокотилась на нее. — Что насчет Венеции?

— Это не твое дело, — сказал Джулиан сквозь стиснутые зубы.

Может, мой мужчина и не мог мне лгать, но он определенно что-то скрывал. Я повернулась к Камилле.

— Моя мама в Венеции. Я хочу ее увидеть. Она не… здорова.

Камилла встретилась взглядом со своим братом.

— Не надо, — сказал Джулиан.

Но она проигнорировала его и посмотрела на меня.

— Если она в Венеции, то она у них.

— У кого? — спросила я, чувствуя, как меня охватывает ужас.

— У Мордикума.

Я застыла, тупо глядя на него, пока эта информация доходила до меня. Когда это произошло, на глазах выступили слезы.

— Как ты мог?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Жаклин

Я уставилась на сообщение, которое получила от мамы несколько минут назад, перечитывая его в сотый раз.

Приезжай завтра.

Это было все, что там было написано. Ни поздравления с Рождеством, ни приветствия. Нет, просто откровенное требование. Это не предвещало ничего хорошего. Я должна была быть счастлива, что она написала мне. Этого ведь я и хотела, не так ли?

Не так ли?

Я посмотрела на коробку от «Tiffany», лежащую на столике рядом с диваном. У этой проблемы было простое решение. Если она хотела, чтобы я вышла замуж — если это было необходимо, чтобы спасти мою сестру от слишком раннего брака, — Бенедикт женился бы на мне.

Я всегда это знала.

Так же, как знала, что он влюблен в меня уже несколько столетий. Что причина, по которой он делал вид, что ненавидит меня, заключалась в том, что он никак не мог смириться с моей почти помолвкой с Джулианом. Если бы он только знал правду, что бы он тогда чувствовал?

Но главный вопрос заключался в том, смогу ли я это сделать? Дело было не в том, что Бенедикт плохо выглядел. Он был невероятно привлекателен в политическом смысле. И что с того, что его волосы были слишком идеально уложены, кожа слишком ухожена, а улыбка всегда наготове? Он обычно был приятным парнем, несмотря на то, что именно он без предупреждения подверг моих лучших друзей Второму Обряду.

Но все это не было истинной причиной, по которой я не могла серьезно думать об этом. Я прекрасно понимала, почему меня воротит от мысли выйти замуж, особенно за Бенедикта. Но прошло почти два столетия с тех пор, как я утратила эту причину. Почему бы просто не покончить с этим?

Я сглотнула и перекинула ноги через край дивана. Сделать это сейчас или подождать, пока я поговорю с мамой? Она не будет возражать против него. Даже если технически он не был рожден вампиром, его обратили чистокровные родители и провели соответствующие Обряды. Это делало его такой же достойной партией, как и Джулиан. Почти.

Мои ноги покачивались, слегка касаясь пальцами пола, пока я размышляла. Возможно, она будет не в восторге от этого брака, но, может, лучше не давать ей права голоса. Кто знает, на каких вампиров она положила глаз? Что, если она потребует, чтобы я вышла замуж за какого-нибудь случайного чистокровного?

Лучше не оставлять ей выбора.

Я глубоко вздохнула и поднялась на ноги. Я успела сделать всего один шаг, как в дверях появилась Тея, по щекам которой текли слезы. Она жестом указала на входную дверь. Вот и весь мой план. По крайней мере, Бенедикт никуда не собирался уходить.

Я вышла из комнаты. Сабина была слишком занята, любуясь чем-то блестящим, что подарил ей Доминик, а мальчики были пьяны. Никто даже не заметил, как я ускользнула.

Я нашла Тею в холле. Она обнимала себя руками. Все мои переживания по поводу Бенедикта, семьи и брака исчезли, когда я взглянула на нее. Я бросилась к ней.

— Что случилось?

— Моя мама, — сказала она хриплым голосом. — Она у Мордикума.

— Что? — Я покачала головой. Было ясно, что для нее это стало новостью. — Как ты узнала?

— Камилла, — прошептала она.

У меня внутри все сжалось. Было время, когда Камилла была самой доброй женщиной из всех, кого я знала. Нежной. Милой. Даже несмотря на то, что в ней была доля страсти Руссо. А сейчас? Она была лисой в курятнике.

— Ей нельзя доверять, — категорично заявила я. Я все еще не понимала, почему семья так легко отнеслась к ее возвращению. Конечно, мы с Джулианом были не единственными, кто увидел незнакомку вместо его сестры. — Она лжет.

— Это не так, — заявила Камилла, присоединившись к нам.

Я проигнорировала ее и обняла Тею за плечи.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу выбраться отсюда, пока не сошла с ума, — сказала она тихим голосом.

— А Джулиан?

Она вздрогнула, и я поняла, что не стоит выпытывать у нее дополнительную информацию. Если он знал, то почему не сказал ей? Почему не сказал мне?

— Неприятности в Парадейсосе, — произнесла нараспев Камилла.

Внутри меня что-то оборвалось, и я резко повернулась к ней.

— Заткнись, мать твою.

Улыбка Камиллы померкла, и она отступила от меня.

— Жаклин, я…

— Мне на самом деле насрать, — сказала я ей. — Я не знаю, почему ты вернулась сюда. Я не знаю, почему ты играешь в игры со своей семьей.

— Если бы ты хоть немного представляла, что они со мной сделали, — прошипела она.

— Я догадываюсь, и ничто из этого не оправдывает твоего поведения. — Она выглядела так, будто я дала ей пощечину, но я не получила от этого никакого удовольствия. Мне нравилось доставать Сабину или говорить Джулиану все как есть, но когда дело касалось Камиллы, единственной эмоцией, которую я испытывала, было изнеможение.

Я обняла Тею за ее хрупкие плечи и повела к двери.

Мы уже почти дошли до нее, когда Камилла воскликнула:

— Он не знал. Он только подозревал.

Я удержалась от желания оглянуться, хотя и уловила легкую дрожь в ее голосе. Открыв дверь, я подтолкнула Тею к выходу. Джулиан будет в ярости, но с ним я разберусь позже.

— Может, мне стоит пойти с вами, — добавила Камилла.

— Ты уже и так достаточно сделала.

Она шагнула ко мне, прикусив нижнюю губу. На долю секунды она стала похожа на ту Камиллу, которую я знала раньше.

— Пожалуйста, Жаклин. Я не хотела… Я могу помочь. Мордикум знает меня.

— Для тебя нет места. — Я позволила двери захлопнуться между нами, надеясь, что так мне было легче уйти.

Мой автомобиль был припаркован на подъездной дорожке рядом с седаном Джулиана и мотоциклами, принадлежащими трем его братьям. Порше канареечно-желтого цвета был самым ярким из всех. Клан Руссо предпочитал более навороченные автомобили или мотоциклы. Тея молчала, усаживаясь в низкую машину. Я мысленно отметила, что нужно проверить, пристегнулась ли она.

— Стоит ли мне беспокоиться, что Джулиан вылетит из двери и прыгнет мне на капот? — спросила я, нажимая на кнопку зажигания. В стереосистеме заиграла какая-то ужасная попсовая песня, и я быстро выключила ее. — Потому что на алюминии легко появляются вмятины.

— Не думаю, что он будет нас преследовать, — мрачно сказала она.

— Он так сильно облажался, да?

— Может, я слишком остро реагирую. — Она смотрела на дом, пока я выезжала с подъездной дорожки. Я совершенно не представляла, куда еду. — Но если он подозревал, то должен был сказать мне.

— Да. — Я кивнула в знак согласия, пока мы мчались по прибрежному шоссе, ведущему вдоль острова Корфу. — Но — и послушай меня — возможно, он не хотел беспокоить тебя во время праздников.

Я услышала, как она закатила глаза, хотя была сосредоточена на извилистой дороге.

— Он должен был сказать мне.

Я согласилась с ней.

— Иногда наши возлюбленные думают, что защищают нас, а на самом деле причиняют боль.

— Похоже, это говорит опыт, — тихо сказала она.

— Хотела бы я, чтобы ты ошибалась. — Я так долго мечтала об этом, что почти заставила себя забыть о прошлом. Но прошлое было именно таким. Я не могла его изменить. Все, что я могла сделать, — это сосредоточиться на будущем, даже если это будущее означало, что нужно наконец-то все отпустить. — Ну что, поедем в Венецию?

— Джулиан собирался все устроить, — сказала она, разглядывая через плечо ночь позади нас. Надеялась ли она увидеть его там? Или, как и я, она хотела оставить свои проблемы за спиной?

— Если мы заедем домой, я смогу взять бумажник и забронировать билеты на самолет. Должно же быть что-то доступное.

Я фыркнула, прежде чем смогла остановиться.

— Я знаю, — сказала она с тяжелым вздохом, говорившим о том, какой груз лежит у нее на плечах. — Это же Рождество. Мы не сможем купить билеты.

— Не беспокойся об этом. — Я не могла не улыбнуться от того, что сообщу хоть одну хорошую новость. — Может, я и не Руссо, но у меня тоже есть частный самолет.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Джулиан

Камилла превратила сбрасывание бомб в искусство. Я пристально смотрел на нее через всю кухню, размышляя, считается ли дурным тоном проливать кровь в Рождество.

— Это было необходимо? — прорычал я.

Она даже не вздрогнула. Вместо этого она бесстрашно встретила мой взгляд. Было странно смотреть ей в глаза после столь долгой разлуки. Себастьян не ошибся, когда назвал ее сукой. Она была неизмеримо далека от той Камиллы, которую мы все так любили. В глубине души я задавался вопросом, может, при других обстоятельствах, такая ее версия понравилась бы мне больше. Но сейчас она была невыносимой занозой в моей заднице.

— Я думала, пары не могут хранить секреты друг от друга, — сказала она, взяла все еще открытую банку с арахисовым маслом и понюхала ее. Она сморщила нос, прежде чем поставить ее на место. — Зачем это вообще нужно? Зачем делать вид, что нам нужно что-то, кроме крови?

Я не стал объяснять ей, что это для Себастьяна. Или что наш младший брат обожает это дерьмо. Потому что я знал, что ее это не волнует. Это было просто еще одно из ее политических заявлений.

— Позвони своим людям и скажи им освободить ее мать.

Ее бровь насмешливо изогнулась.

— С чего бы им меня слушать?

— Я думал, ты их лидер.

— Не будь глупцом, — сказала она со смехом, который прошелся напильником по моим расшатанным нервам. — У нас с Мордикумом общие интересы, но я не их лидер. Более того, я уже давно сама по себе.

— И поэтому ты разглагольствуешь об их идеях при каждом удобном случае? — возразил я.

— Я согласна с ними насчет места вампира в пищевой цепочке. — Она пожала плечами. — Но они используют меня так же, как и я их.

— Для чего? — Теперь я был опасно близок к потере самообладания. В детстве Камилла избегала конфронтации, но где бы она ни была в последние несколько десятилетий, она научилась держать удар. Именно поэтому я боялся потерять контроль над собой. Наша мать будет в ярости, если кто-то из нас вылетит в окно.

Она наклонилась ко мне, поманив пальцем, и я придвинулся ближе.

— Разве тебе не хотелось бы знать? — прошептала она. Камилла рассмеялась над моим выражением лица и выбежала из комнаты как раз в тот момент, когда я ударил кулаком по мраморной стойке.

Ситуация вышла из-под контроля. То, что Камилла оказалась здесь, не могло быть случайным совпадением. Она сеяла семена раздора. В этом заключался ее план? Уничтожить нас изнутри? И если так, то она это делала по приказу Мордикума? Или ею двигала чистая злоба?

Я смотрел ей вслед, размышляя, зачем она здесь на самом деле — и что мне с этим делать.

Мы не могли долго избегать решения этой проблемы, но сейчас мне нужно было найти Тею. Войдя в гостиную, я обнаружил, что она пуста.

Я прошел по первому этажу и спустился на нижний. Обыск нашей бывшей спальни ни к чему не привел. Я нашел своих братьев в бильярдной с открытой бутылкой виски и коробками рождественского печенья.

— Хочешь? — спросил Себастьян, протягивая бокал.

Я покачал головой.

— Ты не видел Тею?

— Уже потерял ее? — Лисандр поднял голову с дивана.

Я проигнорировал его и осмотрел комнату, заметив, что кое-кого еще не хватает.

— А где Жаклин?

— Она разговаривала по телефону, — сказал Торен. — Она выглядела расстроенной.

Конечно, он заметил. Он был самым внимательным из моих братьев.

— Может она с Камиллой, — предположил Себастьян.

Жаклин скорее согласилась бы на чаепитие с нашей матерью, чем на общение с Камиллой. Мне было интересно, помирятся ли они когда-нибудь или их дружба закончилась навсегда.

— Они где-то рядом. — Бенедикт пожал плечами, прежде чем прицелиться и нанести удар бильярдным кием.

Я не стал дожидаться от них помощи. То, что моя лучшая подруга и моя пара пропали, не предвещало ничего хорошего, особенно если Жаклин была на взводе. Поднявшись наверх, я распахнул входную дверь и обнаружил, что машины Жаклин нет.

— Черт!

На этот раз я облажался по полной программе. По крайней мере, Тея была в безопасности, но если она уехала, не сказав ни слова, значит, она сильно разозлилась.

Я уже собирался выйти за дверь, но вспомнил о наших подарках. Если я не смог успокоить Тею, то, возможно, Страдивари сможет. Я повернулся и направился в гостиную, как раз в тот момент, когда из холла вошла моя мать. Она нахмурилась, увидев, что все ушли.

— Что происходит? — спросила Сабина, пока я собирал подарки. Она стояла рядом со мной. — Где все?

— Думаю, твое мирное семейное Рождество закончилось. По крайней мере, если Камилле есть что сказать по этому поводу, — ответил я, не глядя на нее. После того, что она выкинула, мне было абсолютно наплевать на то, чего она хочет.

— Твои братья?

— Пытаются выпить твой бар. Я понятия не имею, где отец, и мне все равно. — Мне нужно было найти Тею. И немедленно. — Мне нужно идти.

— Мы даже не поужинали, — продолжала причитать она.

Теперь она говорила о еде? Конечно, говорила. Единственное, что моя мать не любила больше, чем когда ее разоблачали, — это когда другие меняли ее планы.

— Значит, ты не собираешься съесть мою невесту?

Ее ответный взгляд можно было бы охарактеризовать как испепеляющий. Она стояла в стороне, пока я забирал запонки, которые подарила мне Камилла. Там было еще несколько подарков, но я оставил их.

— Ты не заберешь их? Я потратила время на выбор, — фыркнула мама.

— Как жаль. — Учитывая, что моя пара сбежала с моей лучшей подругой, не сказав ни слова, у меня не было настроения разбираться с эмоциональным состоянием матери. Однако я был готов к драке. Я встал и бросил на нее свирепый взгляд. — Пока ты будешь продолжать относиться к Тее так, будто она не достойна тебя — не достойна нашей семьи, — я не хочу иметь с тобой ничего общего.

У нее перехватило дыхание, но она и глазом не моргнула.

— Ничего? А свадьба? Полагаю, ты собираешься сбежать и пожениться втайне?

— Может, и так. — Я не хотел сбегать. Я хотел увидеть Тею в белом платье. Я хотел, чтобы это было нечто такое, о чем она будет вспоминать на протяжении веков. Но больше всего на свете я хотел быть рядом с ней, в окружении людей, которые нас любят. В настоящее время моя мать не относилась к этой категории. — Почему тебя это волнует? Твоя настоящая наследница вернулась. Тебе больше не нужно делать наследника из меня.

— Настоящая наследница, как же, — прошипела Сабина. — Мы оба знаем, что она что-то замышляет. И я ни за что не пропущу свадьбу своего ребенка.

— Даже если это будет свадьба с сиреной? — спросил я. — Ты посылаешь мне неоднозначные сигналы, мама.

— Ты выиграл, — заметила она. — Я публично признала твою помолвку. Что еще?

Серьезно. Я хотел спросить, что с ней не так, но вместо этого я решил сосредоточиться на том, что имело значение.

— Уважение.

— Я всегда…

— Уважение к Тее, — оборвал я ее. — Я знаю, что вампиры медленно меняются, но я не позволю тебе обращаться с ней как с дерьмом в течение следующего столетия.

— Столетия? — повторила она. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

— Нет, — быстро сказал я. На самом деле Тея не согласилась, но я верил, что она это сделает. Я бы использовал все имеющиеся в моем арсенале средства убеждения, если бы дело дошло до этого. Мысль о том, чтобы провести с Теей человеческую жизнь и потом потерять ее, была совершенно невыносима. — Она слишком молода, но я не оставляю надежд.

— Значит, она заменит меня. — Мама села в кресло рядом с елкой. Ее голубые глаза устремились к окну и быстро темнеющему за ним небу.

Я не стал напоминать ей о Камилле.

— Так вот почему ты ее ненавидишь? — спросил я, — Она не намерена занимать твое место.

— И от этого мне должно стать легче? — Она подняла на меня глаза. — Никто не отменял естественный ход вещей. Я не буду жить вечно.

— Плохо себя чувствуешь? — сухо спросил я.

— По крайней мере, твоя пара, похоже, относится к этому серьезно. — Она скрестила свои стройные руки на груди. — Должна признать, что она произвела на меня впечатление. Она умна.

— Я мог бы сказать тебе это, если бы ты меня послушала.

— Ты простишь меня, если я сочла твою очевидную жажду крови слишком безумной, чтобы доверять ей, — сказала она. — Возможно, пришло время узнать ее получше.

— Сейчас?

— Сейчас праздники, если у вас нет других планов. — Я понял, что она действительно рассматривает такую возможность.

— Вообще-то, скорее всего, мы скоро отправимся в путешествие.

— До Нового года? — ответила она ледяным тоном.

— Мои источники нашли ее мать, и это сложно.

— Мать, которая отвергла ее из-за любви к вампиру? — спросила она.

Я начал кивать, когда меня осенило.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Я мало что не знаю о жизни своих детей, — сказала она и быстро продолжила, заметив мою ярость, — и, поверь, порой мне хотелось бы, чтобы это было не так. Однако я в курсе ситуации с Келли Мельбурн.

— Что именно ты знаешь? — с подозрением спросил я.

— Я знаю о раке и ее исчезновении, — призналась она. — Полагаю, она тоже сирена?

— Похоже на то. — Остальные наши теории о происхождении Теи я оставил при себе.

Но мама, похоже, почувствовала, что у меня на уме.

— А ее отец?

— Тея не знает своих родителей.

— И мы думаем, что это совпадение?

Я так не думал, но ничего не сказал.

Мама вздохнула и поднялась на ноги, разглаживая складки на халате.

— Я тебе не враг.

Наши взгляды встретились, и я понял, что она верит в это, но я не был готов простить ее.

— Ты сделала все, чтобы разрушить мои отношения. Ты даже обратилась в Совет, чтобы остановить это в Париже.

Я ждал, что она начнет отрицать обвинение, но она этого не сделала. Я так и предполагал. Несмотря на ее страх в тот вечер, когда Совет посетил ее и потребовал, чтобы я прекратил романтические отношения с Теей в пользу магического союза, я знал, что она слишком могущественна для того, чтобы ей диктовали свою волю простые члены Совета.

Она не боялась того, что они сделают. Она боялась того, что сделаю я.

— Ты знала, что я люблю ее, — обвинил я. — Ты знала, что судьба выбрала ее в качестве моей пары, но пыталась помешать этому.

— Я твоя мать. — Она сделала шаг ко мне, по какой-то причине выглядя менее могущественной, чем за всю мою жизнь. — Я думала о твоем будущем с тех пор, как носила тебя в своей утробе.

— И будущее, включающее смертную, не входило в твои планы?

Ее глаза закрылись, а ноздри затрепетали, когда она сделала глубокий вдох.

— Есть вещи, которые ты не понимаешь о нашем мире и своем месте в нем.

— Только не это дерьмо снова. — Я вскинул руки вверх. Мне надоели загадочные угрозы и таинственные предупреждения. — Камилла говорит то же самое, но она утверждает, что это тебе нельзя доверять. Что Совету нельзя доверять.

Мама ничего не ответила. Она молчала какое-то время, потом открыла глаза и посмотрела куда-то над моим плечом.

— Это правда?

Я обернулся и увидел, что за моей спиной стоит сестра.

— Я знаю о Совете, — сказала она, пожав плечами. — Мордикум знает о них.

— Ты ничего не знаешь, — мягко сказала Сабина. — Ты слишком молода, чтобы понять.

— Тогда расскажи нам, — вмешался я. — Хватит придумывать отговорки.

Я взглянул на Камиллу, которая кивнула, давая понять, что согласна со мной. В ближайшее время мы не станем лучшими друзьями. Возможно, наши отношения никогда не восстановятся, но мы оба заслуживали того, чтобы знать правду. Камилла так много потеряла. Даже если ее дети были живы, она никогда не станет прежней. У моей пары тоже были вопросы. Я понятия не имел, может ли правда о Совете что-то прояснить, но мне нужно было это услышать.

— Завтра, — хрипло сказала моя мать. — Возвращайся со своей парой, и я все тебе расскажу.

В доме было слишком тихо. Я заехал на частную подъездную аллею, отметив, что внутри не горит свет. Ночь поглотила небо, и лунный свет разливался по территории. Машины Жаклин здесь не было, и я знал, что моя лучшая подруга ни за что бы не высадила Тею и не уехала. Но если их здесь не было, то где же они?

Холодный ужас пронзил меня насквозь. Я припарковал машину и медленно пошел к входу. Часть меня уже знала, что я увижу, но я отказывался в это верить, пока не открыл дверь и не обнаружил, что система безопасности все еще включена. Но именно полное отсутствие жизни подтвердило мои худшие опасения. Теи здесь не было.

Неужели они вообще не возвращались?

— Не будь контролирующим придурком, — приказал я себе, даже чувствуя, как наша привязанность сжимает меня тисками. Существовала дюжина объяснений их отсутствию. Может, Жаклин решила прокатить ее на машине? Моя лучшая подруга любила водить с безрассудством бессмертной. Я надеялся, что она не подвергнет мою пару опасности, пока представлял, как она гонит эту немецкую смертельную ловушку по извилистым дорогам острова. Если повезет, они просто отправились выпить.

Я прошел на кухню, надеясь найти на столе записку. Еще одна тщетная надежда. Не было никаких признаков того, что они вообще сюда заезжали.

Я достал телефон, прошел в гостиную и набрал номер Теи. В углу темнела наша рождественская елка. Утром никто из нас не включал свет. Все выглядело так, как я и чувствовал, словно Рождество и не наступало вовсе.

— Привет! Вы позвонили Тее, — ответил ее телефон, и я завершил звонок. Я не решился оставить ей сообщение. Я не был уверен, что смогу произнести что-то большее, чем просто зарычать.

Потирая грудь, я вышел на террасу, прилегающую к главной гостиной и уставился на бескрайний океан, раскинувшийся передо мной. Ночное небо отражалось в ласковых волнах. Было время, когда я бы почувствовал мгновенное успокоение. Именно по этой причине я приобрел свой частный остров. Океан говорил со мной. Так было всегда. Он успокаивал меня.

До сих пор.

Ничто не могло ослабить узел вокруг моего сердца. Мне хотелось верить, что Тея сейчас войдет в дверь, немного навеселе, но не более того. Но что-то подсказывало мне, что она не катается и не пьет.

Уступив требованиям своей привязанности, я набрал номер Жаклин. Раздалось четыре гудка, и я уже собирался повесить трубку, когда она ответила.

— Привет, Джулс. — Голос у нее был веселый, и я понадеялся, что это хороший знак.

И тут меня словно ударила молния.

А вдруг Тея вообще не с ней? Что, если она высадила Тею, а кто-то поджидал ее здесь?

— Тея с тобой? — спросил я сквозь стиснутые зубы.

Наступила такая долгая пауза, что я умер миллионом смертей.

— Подожди, — наконец сказала она.

— Подождать? — прорычал я в трубку. — Пожалуйста, скажи мне, что она с тобой.

— Она со мной, — сказала она успокаивающим голосом, который только еще больше натянул мои расшатанные нервы.

— Дай ей трубку, — приказал я.

— Подожди, пещерный человек.

Пещерный человек? Мои клыки выдвинулись, как будто мой генетический материал обиделся на шутку. Тем не менее, она была не так уж далека от истины. Если бы она только знала. Каждый инстинкт в моем теле хотел найти Тею и затащить ее обратно в мою постель. Может быть, я не так далек от древних людей, как мне хотелось думать.

— Послушай, Джулс, — мягко сказала Жаклин, — она не хочет с тобой разговаривать, но сказала, что позвонит тебе позже.

— Позже? — повторил я, словно никогда раньше не слышал этого слова.

— Да, это время, которое наступает после сейчас, — сухо сказала она.

— Я в десяти секундах от того, чтобы отправиться на ваши поиски. — На самом деле я уже направлялся к входной двери.

— Это может быть проблемой. — Жаклин что-то не договаривала. И это было что-то нехорошее.

— Жаклин, — сказал я голосом, в котором было почти столько же яда, сколько у меня во рту, — где моя пара?

— Сидит напротив меня, — сказала она чересчур беспечно.

— А где сидишь ты? — подозрительно спросил я.

Я тихо выругался, отчасти радуясь, что рядом со мной нет моей лучшей подруги, потому что я бы разорвал ее на части. Стеснение в груди усилилось, пока я не почувствовал, что вот-вот задохнусь.

Жаклин прочистила горло.

— В моем самолете.

— Ты не можешь отвезти ее в Венецию, — выдавил я. — Неизвестно, что сделает Мордикум, если она попадет к ним в руки.

Жаклин молчала так долго, что я взглянул на экран телефона, чтобы убедиться, что звонок не прервался. Я до сих пор не понимал, почему эти чертовы мобильные телефоны считались прогрессом, учитывая, какими хрупкими и нестабильными они были. Но секунды продолжали отсчитываться на экране. Наконец она ответила:

— Поговори с Теей.

Это было то, чего я хотел, но когда моя пара взяла трубку, она произнесла лишь несерьезное «Алло».

— Тея, скажи Жаклин, чтобы она развернула самолет. — Возможно, часть ее души не хотела улетать, и если так, то моя просьба активировала бы нашу привязанность.

— Мне нужно найти маму, — сказала она ровным голосом.

Моя последняя надежда растаяла. Она словно ударила меня кулаком в живот. Она не сомневалась в своем решении оставить меня и отправиться в Венецию. Я знал, что она расстроена, что она считает, что я подорвал наше доверие, но я не ожидал, что она меня бросит.

— Ты не сможешь ее вернуть, — сказал я ей. — Не обратившись в Мордикум.

— Тогда я пойду к ним, — сказала она, словно добавляя еще один пункт в список продуктов.

— Ты не можешь просто так взять и пойти в Мордикум! — прорычал я. Она должна была меня выслушать. Как она могла быть такой безрассудной, когда видела в Опере, на что они способны?

— Я не боюсь этих придурков, — прошипела она в ответ, — и если я захочу, то просто войду в Мордикум, и ты не сможешь меня остановить.

Мне нужно было сменить тактику. Я должен был заставить ее образумиться. Она рисковала не только собой, но и своей матерью. Может быть, если она поймет это, то подождет, и мы придумаем план получше.

— Тея… — Но моя попытка убедить ее была прервана окончанием звонка.

Я уставился на экран.

Она бросила трубку.

Моя пара бросила трубку.

В тот момент моя привязанность натянулась, как цепь, у которой закончился запас длины. Но даже если бы это было не так, я знал, что должен делать. Если Тея летела в Венецию, то и я отправлюсь туда же.

Я лишь надеялся, что не опоздаю.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Тея

Я не знала, что на меня нашло. Да, я была зла на Джулиана, но в глубине души я понимала, почему он не рассказал мне о матери. Потому что я бы потребовала отправиться к ней.

Что я и делала сейчас.

В отличие от частного самолета Джулиана, от которого так и веяло мужественностью, самолет Жаклин явно был создан специально для нее. Я провела пальцем по золотой инкрустации белого полированного столика. Напротив меня Жаклин деловито переписывалась с кем-то, закинув ноги на боковую стенку мягкого кожаного сиденья. Через мгновение она бросила телефон на колени и вздохнула.

— Теперь мы обе в беде, — сказала она с покорной улыбкой.

— Если Джулиан разозлился на тебя…

— Не Джулиан, — быстро сказала она. — Моя мама. Я должна была прийти к ней на ужин на этой неделе.

— Что? — Я чуть не подскочила в кресле, но ремень удержал меня на месте. — Почему ты мне не сказала? Мы можем вернуться?

— Ерунда. Мы не вернемся, — усмехнулась она, взмахнув рукой с маникюром. — Я не сказала тебе, потому что ты нуждалась во мне.

— А как же Обряды?

Ее улыбка погасла.

— Я знаю. Я веду себя ужасно. Но я действительно собираюсь пройти через них, если это будет означать спасение моей сестры.

— Но? — спросила я.

Она сдвинулась на своем кресле, подогнув под себя ноги и не обращая внимания на болтающийся по бокам ремень безопасности.

— Была причина, по которой я противилась браку с Джулианом. Ну, кроме того, что это было бы все равно что выйти замуж за брата. — Она поморщилась. — Без обид.

— Я не обижаюсь. — Если бы Жаклин вышла за него, сейчас все могло бы быть совсем, совсем по-другому. Я даже представить себе не могла, каким был бы тот мир. От одной мысли о моей паре у меня внутри все перевернулось от чувства вины. Я отогнала мысли о нем и сосредоточилась на своей подруге. — Так какова же была истинная причина?

— Я была влюблена в другую, — тихо сказала она. — Иногда мне кажется, что она могла бы стать моей парой, но тогда все было иначе.

— И ты не могла быть с ней, потому что она — женщина? — предположила я.

— Вампиры гораздо спокойнее относятся к таким вещам, — объяснила она с улыбкой. — Мы прожили все этапы развития сексуальности, но Обряды консервативны.

— Их смысл в том, чтобы производить на свет маленьких вампирских детей. — От одного этого слова у меня затрепетало сердце. Вот чего хотели от меня Обряды.

— Чистокровные хотели увеличить свою численность. — Она пожала плечами. — Кто может их винить?

— Есть кое-что, чего я не совсем понимаю, — призналась я. — Если ребенок наполовину фамильяр и наполовину вампир, то почему он становится вампиром? Они когда-нибудь становятся ведьмами?

— Официально — нет. Ходят слухи, конечно. Что некоторые дети рождаются и превращаются, когда достигают возраста неистовства.

— Неистовства? — повторила я. Это звучало… плохо.

— Чистокровные вампиры, такие как мы с Джулианом, рождаются вампирами, конечно. Но те, кто родился от фамильяра и вампира, взрослеют как люди, пока не достигают возраста неистовства. В общем, где-то после двадцати, обычно ближе к тридцати, у всех по-разному, их вампирская генетика начинает проявляться.

— И тогда они впадают в неистовство?

— Все вампиры испытывают его, — объяснила она. — Аппетит становится ненасытным, потому что тело обретает бессмертную форму.

— Аппетит? То есть вы много едите?

— Речь не только о тяге к крови. — Она подмигнула мне, и мои щеки вспыхнули. Конечно, это не так. — У чистокровных вампиров это иногда случается в первые пару сотен лет. Вот почему никто не посещает Обряды, пока им не исполнится хотя бы пятьсот. — Жаклин замолчала, и я поняла, что она думает о своей сестре. Я видела, как у нее сжалось горло, и гадала, о каком неприятном воспоминании она умолчала. — Я была разочарованием для своих родителей. Не такая милая и послушная, как Камилла. Они все время оставляли нас вместе, надеясь, что она повлияет на меня. Но ничего не вышло. Поэтому у них осталась только моя сестра. Я думаю, что их стремление выдать меня замуж за Джулиана была их последней попыткой сделать свою старшую дочь нормальной.

— Все это не имеет смысла, — сказала я со вздохом. — Все это кажется таким старомодным.

— Так и есть. — Жаклин поднялась на ноги и направилась к бару. Она даже не покачнулась, когда мы попали в зону турбулентности. — Но вампиры — настоящие снобы, принадлежащие к элите. Поверь мне.

— Не сомневаюсь. Я знакома с Сабиной, — сухо сказала я. — Итак, эта женщина, которую ты любила. Она была человеком? Фамильяром?

— Вампиром. — Она достала бутылку водки и налила немного в два стакана, даже не потрудившись чем-то разбавить.

Тот факт, что она любила вампира, удивил меня. Может, поэтому она избегала сезон и его приемы? Чтобы избежать бывшую любовницу?

— Она… еще жива?

— Ее больше нет. — Она одним глотком осушила свой бокал. А я просто уставилась на свой. — Ее уже давно нет.

— Мне очень жаль. — Я говорила серьезно. Я не могла представить, что потеряю Джулиана. — Что случилось?

Вампиры были практически неуязвимы. Я знала, что их можно убить. Хотя никто, похоже, не хотел рассказывать мне, как. Я не могла винить их за это. Если бы у меня был шанс на бессмертие, я бы тоже не хотела выдавать свои секреты.

— Ее заставили принять участие в Обряде. Мы поклялись, что найдем способ пройти через это. Никто не знал нашего секрета. Но на Первом Обряде она встретила мужчину, и все изменилось.

Мое беспокойство усилилось, и я потянулась и взяла ее свободную руку.

— К концу сезона она вышла замуж, — продолжала Жаклин, в ее глазах блестели кровавые слезы. — Ее увез один из самых могущественных вампиров-наследников в мире, и на этом все закончилось. Она больше никогда со мной не разговаривала. Даже не пыталась.

— Что? — задохнулась я, сжимая ее руку. — Я не могу в это поверить.

Одинокая красная капля скатилась по ее щеке, когда она подняла свое лицо к моему.

— Я никогда никому не рассказывала об этом.

— Я клянусь, что никому не скажу ни слова.

— Я знаю. — Она сжала мою руку в ответ, грустно улыбнувшись. — Хотя я не уверена, что и дальше хочу держать это в секрете.

— Не надо, — яростно сказала я. — Никогда не извиняйся за то, кто ты есть.

— Я никогда не извинялась. Это всегда было только моей проблемой. — Она отстранилась, откинув светлые волосы за плечо. — Есть кое-что, что тебе нужно знать. Джулиан тоже должен знать, если я наберусь смелости рассказать ему.

— Что бы это ни было, мы будем рядом. — Мы были знакомы всего несколько месяцев, но я любила Жаклин как сестру.

— Я не уверена, что Джулиан согласится с тобой. — Она глубоко вздохнула. — Недавно я узнала, почему она больше не разговаривала со мной. Все эти годы я винила ее за то, что произошло, за то, что она подпустила к себе этого мужчину. Я винила ее за то, что она позволила привязать себя к нему.

— Нет. — Это тихо сорвалось с моих губ, но она услышала.

— Я была так зла на нее за то, что она бросила меня и выбрала его. — Она покачала головой, словно пытаясь избавиться от воспоминаний. — А теперь я знаю, что он заставил ее из-за меня. Потому что я потеряла девственность много веков назад, как и большинство вампиров. Большинству вампиров рекомендуют ложиться в постель с другой девственницей, как только они достигают подросткового возраста. Это гарантирует отсутствие привязанности. Но ей никогда не позволяли этого, и к тому времени, когда я осознала свои чувства к ней, мы уже не могли рисковать. Я говорила себе, что защищаю ее, но теперь поняла, что оставила ее беззащитной перед чудовищем.

Я не могла поверить в то, что она мне рассказывала. Ее рассказ должен быть просто совпадением. У меня внутри все заледенело, холод распространился по всему телу, пока я не почувствовала онемение.

Дверь в салон самолета открылась, и из нее с милой улыбкой вышла стюардесса. Она посмотрела на наши бокалы, после чего сделала паузу, ожидая, пока Жаклин обратит на нее внимание.

— Мы скоро приземлимся, — сказала она. — Могу я предложить вам еще напитки, прежде чем мы начнем снижение?

Я кивнула, хотя к своему так и не притронулась. Я уже знала, что после того, как Жаклин закончит свою исповедь, мне понадобится нечто большее, чем просто напиток. Наши взгляды встретились, пока мы ждали, когда снова останемся наедине. Стюардесса обновила нам напитки и, не говоря ни слова, исчезла.

Я опасалась, что мой бокал разобьется от того, как крепко я его сжимала, пока ждала продолжения. Жаклин первой выпила свой.

— Мне не нужно говорить тебе, кто это был, — прошептала она. — Ты и так знаешь, не так ли?

У меня пересохло во рту, и я сделала глоток водки. Она обожгла горло, давая понять, что я не сплю.

— Теперь ты понимаешь, почему я не могу рассказать Джулиану? — спросила она. — Я столько раз пыталась. Может, тогда ему было бы все равно, но прошло столько времени… Время многое меняет.

— Не все, — сказала я. — Ты должна сказать ему. — Дружба между ней и Джулианом не изменится. Я была уверена в этом. Во всяком случае, он сможет поддержать ее лучше, чем я.

Плечи Жаклин поникли, и я увидела на ее лице смирение. Она знала, что я права. Почему же она так боялась сказать ему об этом?

— Расскажу. Только есть еще одна проблема.

Одна? Я могла назвать дюжину. Не успела я это сказать, как она наконец призналась в том, что на самом деле мучило ее.

— Что мне делать теперь, когда Камилла вернулась?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Тея

Брызги воды летели мне в лицо, когда маленькая скоростная лодка неслась по лагуне в сторону Венеции. Море было темным и неспокойным под пасмурным ночным небом, и я вцепилась в маленькую ручку рядом с кабиной катера, который подобрал нас на причале возле аэропорта. Мы приземлились на материковой части Италии полчаса назад. Я была заворожена с того момента, как ступила на борт. Жаклин, сидевшая рядом со мной, листала свой телефон, казалось, не обращая внимания ни на погоду, ни на город впереди. Тем временем мои зубы стучали от холода, когда я впервые увидела на горизонте огни Венеции.

Я задохнулась от восторга и плотнее обхватила себя руками, желая, чтобы мое шерстяное пальто лучше защищало от пронизывающего ветра.

Жаклин подняла голову и нахмурилась.

— Тебе следует зайти внутрь, — она пыталась перекричать шум мотора лодки.

Я покачала головой, плотно сжав губы, чтобы она не увидела, как они дрожат. Я всегда хотела побывать в Венеции — городе, где была создана величайшая музыка, которую когда-либо слышал мир. Я не могла поверить, что сейчас нахожусь здесь, даже если обстоятельства были тревожными. Я и представить себе не могла, что приеду сюда, чтобы спасти свою мать от культа восставших вампиров. Не обращая внимания на страх, пронесшийся по моим венам при этой мысли, я сосредоточилась на очертаниях зданий впереди. Возможно, это мой единственный шанс получить удовольствие от поездки. Я приехала не для того, чтобы осматривать достопримечательности.

Но через несколько минут я оторвала замерзшие пальцы от ручки и забралась в кабину, чтобы укрыться от ледяного холода. Жаклин последовала за мной внутрь, хмуро глядя на меня.

— У тебя синие губы, — проворчала она, разматывая с шеи шарф «Burberry» и наматывая его на тот, что уже был на мне. — Если ты подхватишь воспаление легких, Джулиан меня убьет.

Я воздержалась от того, чтобы сказать ей, что Джулиан, скорее всего, убьет нас обеих за то, что мы уехали без него. Я подняла руку и обмотала концы кашемирового шарфа вокруг пальцев.

— Итак, как мы найдем Мордикум?

— Может, сначала распакуем вещи? — спросила Жаклин с унылой улыбкой, словно уже знала, что проиграла предстоящий спор.

— Мы не можем ждать. Кто знает, как долго у них была моя мама и что они с ней сделали. — Я проглотила желчь, подступившую к горлу при этой мысли. Я открывала рождественские подарки, пока мою маму держали в плену. Внутри меня поднялась новая волна гнева.

— На поиски Мордикума уйдет какое-то время, — напомнила мне Жаклин.

— У нас нет времени, — взорвалась я. Что, если ее забрали из больницы? Что, если я продолжала злиться из-за нашей ссоры, в то время как ее пытали или делали что-то похуже? Мне было невыносимо думать об этом.

Жаклин попыталась придать своему лицу уверенное и обнадеживающее выражение и взяла мою холодную руку в свою.

— Это не займет много времени. У меня много друзей в городе тайн. Мы быстро найдем их, но, Тея…

— Да? — Я постаралась скрыть свое раздражение. Она пыталась мне помочь.

— Нам нужно решить, что мы будем делать, когда найдем их, — осторожно сказала она. — Я не думаю, что это хорошая идея — просто появиться на пороге и постучать в дверь.

Да, было такое. Она слышала, как я сказала Джулиану, что отправлюсь прямо в логово Мордикума за своей матерью. Я сказала это, в основном, потому, что была зла на него. На самом деле у меня не было плана. Я пыталась придумать его с тех пор, как мы взлетели. Я с надеждой посмотрела на нее.

— У тебя есть идеи? Это мои первые переговоры о заложниках.

— Это не мое. — Губы Жаклин скривились, и я задумалась, сколько раз она сталкивалась с чем-то подобным. Возможно, я не хотела этого знать. — Фокус в том, что нам нужно иметь, что предложить.

— Ты имеешь в виду деньги? — спросила я.

— Возможно. — Она покачала головой. — Но у большинства вампиров они есть. Сомневаюсь, что этого будет достаточно, чтобы заставить их отпустить ее. Это должно быть что-то, чего они хотят так же сильно. Если бы мы знали, почему они ее похитили, мы могли бы что-нибудь придумать.

Я. Они забрали ее из-за меня. Я почувствовала, словно чья-то рука проникла внутрь и сжала мои внутренности. Вся кровь отлила от моего лица, хоть я и пыталась удержать под контролем тошнотворное чувство, возникшее от осознания ситуации.

— Мы знаем, почему, — тихо сказала я. — Они хотят только одного, не так ли?

— Мы этого не знаем, — быстро ответила Жаклин, но не рискнула встретиться со мной взглядом.

То, что Мордикум похитил мою мать, не было случайностью. Камилла пришла за мной, чтобы выяснить, какая магия течет в моих венах. Если я была сиреной, как мы считали, то и моя мать должна быть ею. Они уже знали это? И почему их это волнует?

— Зачем я им понадобилась? — задала я вопрос, занимавший все мои мысли.

— Я не знаю, но вряд ли для чего-то хорошего, — призналась она. Лодка замедлила ход, и Жаклин наклонила голову. — Кажется, мы на месте.

Вслед за Жаклин я вышла из кабины и обнаружила, что мы остановились перед палаццо. Я смотрела на его состарившийся фасад, пока капитан осторожно подводил лодку к древним каменным ступеням, покрытым мхом. Вода плескалась у нижних ступеней, и я гадала, как же мы попадем внутрь, когда двери распахнулись и на пороге появилось полдюжины человек домашнего персонала.

— Мой милый палаццо, — сказала мне Жаклин, поднимая наши сумки и передавая их мужчине в форме.

— Это твой? — спросила я.

— Обычно я бываю здесь во время карнавала, — ответила она, выбираясь на нижнюю ступеньку и ошеломленно наблюдая, как вода заливает ее туфли. — Я люблю хорошие вечеринки — всегда много людей без предубеждений. — Она улыбнулась мне и протянула руку, чтобы помочь перебраться на сухую верхнюю ступеньку.

Я присутствовала на вампирской оргии, поэтому подозревала, что знаю, насколько вампиры любят таких людей. Я остановилась и окинула взглядом лагуну, пытаясь получше разглядеть ее в лунном свете. Чуть дальше был мост, соединявший мощеные улицы с этим берегом. По обеим сторонам возвышались высокие здания. В каждом из них было несколько окон, закрытых деревянными ставнями. Было слишком темно, чтобы понять, что это за место, но даже ночью Венеция завораживала меня. В груди у меня потеплело, словно моя магия тоже откликнулась на этот город. Я с удивлением коснулась места над сердцем. Обычно я чувствовала свою магию только рядом с моей парой.

— Здесь кто-нибудь есть? — спросила я шепотом, гадая, не опередил ли нас Джулиан.

Ее губы сжались, но она повернулась к одному из сотрудников.

— È un uomo qui? Signor Rousseaux?

Мое сердце упало, когда он отрицательно покачал головой. Я не знала, почему. Я еще не была готова встретиться с Джулианом лицом к лицу. Но если его здесь не было, что же тогда пробудило мою магию?

— Пойдем. — Жаклин кивнула внутрь. Прислуга поспешила вперед с нашими сумками, и их шаги затихли в отдалении.

Я с благодарностью шагнула внутрь палаццо, готовая наконец-то согреться, и тут мой рот открылся от удивления. Вход со стороны воды вел в огромный открытый внутренний двор. В его центре большой резервуар был переделан в фонтан. Кирпичные стены сменились оштукатуренными, украшенными полустертой фреской, которая выглядела подозрительно знакомой.

— Кто это нарисовал? — спросила я, указывая на нее.

— Да Винчи, — сказала она, пожимая плечами и сбрасывая мокрые туфли. Она направилась к каменной лестнице, которая, как я предположила, вела на второй этаж.

— О, конечно, — пробормотала я, чувствуя себя ошеломленной, пока рассматривала фреску. Но там были изображены не Давид или Мадонна, а изящные существа с темными глазами и женщины, держащие в ладонях свет. Он изобразил волшебный мир здесь, на этих стенах. Видел ли кто-нибудь его?

— Piano nobile здесь, — позвала она меня, и ее чудесный голос разнесся по пещерному пространству.

— Piano nobile?

— Бельэтаж³, главный этаж, — терпеливо сказала она.

Оправившись от шока, я последовала за подругой вверх по лестнице. Несмотря на каменные полы и древние стены, в холле было тускло, но тепло. Жаклин взяла меня за руку и провела мимо пары больших дверей, задрапированных с обеих сторон тяжелыми шелковыми шторами.

— Сад находится там, — объяснила она, когда я зевнула. — Экскурсия может подождать до утра. Твоя спальня здесь.

— Но… — Зевок прервал мой протест.

— Тебе нужно поспать, — твердо сказала она.

Я не стала с ней спорить. Она была права, и пока у нас не было плана, мы мало что могли сделать. Жаклин провела меня в комнату для гостей, освещенную только свечами. Стены были оклеены обоями из парчи темно-красного цвета, которая слегка мерцала в свете свечей. Я на мгновение задержалась, чтобы выглянуть в окно на темную лагуну внизу, прежде чем она легонько подтолкнула меня к кровати с балдахином. Тяжелое покрывало было откинуто, открывая взору черные шелковые простыни и небольшую гору подушек.

— Я буду в соседней комнате. — Она указала на шелковый шнур, висевший рядом с кроватью. — Если тебе что-то понадобится — еда, вода, — потяни за него, и кто-нибудь придет.

Я кивнула, сбрасывая туфли и укладываясь на мягкие простыни. Веки были тяжелыми, как будто я никогда раньше не спала. Когда Жаклин шла к двери, они уже закрывались. Не успела она дойти до нее, как я почувствовал еще одну вспышку магии. На этот раз это было похоже на рывок. Я резко села, широко раскрыв глаза и насторожившись, а она остановилась, положив руку на дверь.

— Тея, — окликнула она, — все в порядке?

Я снова потерла грудь и вздохнула.

— Думаю, Джулиан летит сюда. Наша привязанность начала действовать.

Она фыркнула.

— Мне не нужна магия, чтобы быть уверенной в этом. Он, скорее всего, будет здесь, когда мы проснемся. — Она заколебалась. — Я могу сказать ему, чтобы он отправлялся в ад, если ты хочешь. Просто скажи.

— Все в порядке, — пробормотала я с улыбкой. То, что она предпочла меня ему, много значило, но я не могла вечно избегать свою пару.

— Сладких снов, — сказала она, но я уже плыла к ним навстречу.

Я проснулась в душной темноте, и мне потребовалась минута, чтобы вспомнить, где я нахожусь. Приподнявшись, я обнаружила, что та сила, которую я почувствовала перед тем, как заснуть, натянулась, как стальной обруч, вокруг моей груди. Руки непроизвольно устремились туда, пытаясь освободиться. Через мгновение давление слегка ослабло, и я глубоко вздохнула. Свечи догорели, поэтому глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к окружающей обстановке.

Лунный свет лился через окно, и я соскользнула с кровати, привлеченная им. Как только мои ноги опустились на пол, меня потянуло к двери.

Жаклин была права. Джулиан был здесь, и, судя по всему, он не собирался давать мне спать. Я ворчала себе под нос о чрезмерно заботливых вампирах, пока искала свои сброшенные туфли. Почувствовав еще два рывка, я наконец сдалась.

В палаццо было тихо, когда я на цыпочках вышла в коридор. Дверь рядом с моей была приоткрыта, и я заглянула в нее, обнаружив пустую, но примятую кровать. Жаклин уже встала, вероятно, разбуженная приездом Джулиана. Поскольку мне не показали дом, я не знала, куда идти. Повернувшись, я направилась в противоположную сторону, но тут же почувствовала, как тяга в груди ослабевает.

Интересно.

Повернувшись, я сделала шаг и почувствовала, как притяжение усилилось. Я шла, ориентируясь на это ощущение, пока оно снова не ослабло. Как только я изменила направление, оно снова вернулось. Это было похоже на действие магнита. Не то чтобы я собиралась позволить Джулиану спустить все на тормозах.

Когда я шагнула в холл, меня сильно потянуло к дверям в сад.

— Поняла, — сказала я, чувствуя себя глупо из-за того, что разговаривала сама с собой. На столике в нескольких футах от дверей горела свеча, и я взяла ее в руки. Держа ее перед собой, я пошла к дверям, ожидая увидеть Жаклин и Джулиана, спорящих в лунном свете. Но сад был пуст. Я начала было поворачиваться обратно, как вдруг та же тяга сильно дернула меня обратно к двери.

Земля была холодной под моими босыми ногами, когда я вышла в сад. Я подняла свечу, чтобы оглядеться, и тут же порыв ветра задул ее.

Что за дерьмо. Я не собиралась бродить по темному саду в поисках кого-либо, даже своей пары. Он мог найти меня внутри, под теплым одеялом, если бы захотел.

Я повернула ручку, чтобы вернуться в дом, но как только дверь приоткрылась, новый порыв захлопнул ее. По шее, словно пауки, поползли мурашки и я медленно повернулась, понимая, что в саду больше не одна.

Хотя до этого мы встречались всего один раз, я узнала его даже в темноте. Внутри меня вспыхнула магия, и я закричала, когда она запылала так жарко, что я подумала, что могу самопроизвольно сгореть. Я открыла рот, чтобы умолять его прекратить то, что он делает, но мой взгляд остановился на обмякшем теле, которое он держал за шею.

Светлые волосы Жаклин свисали с неподвижного тела, голова была повернута под неестественным углом. Она была мертва. В моем горле зародился крик.

— Молчи, — приказал низкий голос, погасив мои крики, как свечу. Крик раздирал мое горло, пытаясь вырваться на свободу. Но это было бесполезно. Я была словно под внушением. Я вцепилась пальцами в свою шею, и мужчина застонал. — Ты можешь говорить тихо.

Когда я, потрясенная, уставилась на него, на ум пришли только два слова.

— Уильям Дрейк.

— Тея, — поприветствовал он меня.

Мой взгляд метнулся к Жаклин. Сердце заколотилось в груди, и я отвела взгляд.

— Ты убил ее.

— С ней все будет в порядке, — ответил он, его глаза были темными, как ночное небо. — Если, конечно, ты пойдешь со мной.

Я покачала головой.

— Моя пара будет здесь с минуты на минуту, и…

— Я не боюсь Джулиана Руссо, — с отвращением произнес он его имя. — Хотя я разочарован твоим выбором.

Ярость захлестнула меня, и я шагнула к нему со сжатыми кулаками. Неужели все дело в этом?

— А я нет, и если ты думаешь, что сможешь забрать меня у него…

— Мне не нужно делать это, Тея, — сказал он с порочным смешком. — Ты пойдешь со мной, независимо от твоего желания.

— Пойду, да? — Но несмотря на то, что во мне росло возмущение, я чувствовала, как какая-то цепь словно тянет меня к нашему незваному гостю. В этом не было ничего мягкого или успокаивающего. Это была не та привязанность, которая тянула меня к Джулиану. Это были кандалы, другой конец которых держал Дрейк. Я боролась. Я бы не пошла с ним добровольно. — И почему же?

Он отпустил Жаклин, и ее тело с глухим стуком упало на землю. Уильям протянул руку в перчатке.

— У тебя нет выбора. Ты пойдешь со мной, потому что я твой сир.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Джулиан

Вплавь я бы добрался быстрее.

Может быть, дело было в его человеческих глазах или в сверхъестественной темноте мутной лагуны, но было уже далеко за полночь, когда лодочник подогнал водное такси к ступеням палаццо Жаклин. Я ожидал увидеть дом темным, но вместо этого во всех окнах горел свет. Страх охватил меня, и я обратился к своей магии в поисках своей пары. Сосредоточившись на своей привязанности, я надеялся почувствовать ее на другом конце, но она оказалась почти такой же туго натянутой, как и тогда, когда я покинул Грецию, чтобы отправиться за ней.

Я не стал дожидаться, пока лодка полностью причалит, и выскочил из нее на мокрые ступени. Лодочник что-то крикнул мне, но я уже колотил в древние ворота, ведущие в частный двор. Произошла небольшая суматоха, и затем слуга-человек бросился вниз по ступенькам, чтобы впустить меня.

— Имя? — спросил он.

Но моему терпению пришел конец. Просунув руку в ворота, я схватил его за рубашку и прижал к двери.

— Руссо. Впусти меня.

Он потянулся за ключами, от него исходил влажный запах ужаса.

— Д-да, сэр.

К его чести, лодочник после этого перестал кричать. Я отпустил слугу, позволив ему открыть двери.

Я бросил ему свой кошелек.

— Заплати ему.

— Сию минуту, — ответил он, но я уже поднимался по ступенькам. Я делал это с невероятной скоростью, не желая тратить время на внушение капитану. Как только я оказался внутри, я остановился, чтобы сделать глубокий вдох. Медово-лавандовый аромат Жаклин заглушал запах Теи, но он все равно присутствовал: аромат жасмина с гвоздикой, принадлежащий моей паре.

Я направился в его сторону, когда в холл вбежали несколько человек из домашнего персонала и остановились. Некоторые попятились от меня, но одна — пожилая женщина — осталась на месте.

— Где она? — спросил я у женщины. Она уставилась на меня пустым взглядом, и я сдержал стон. — Dov'è lei?

Женщина указала дрожащим пальцем в сторону сада за домом. Я не стал скрывать свою натуру, когда направился к ним. Персонал Жаклин должен был быть под внушением. Большинство из них, скорее всего, были из эскорта.

Это заставило мой страх разгореться ярче. Они боялись не потому, что ночью появился вампир. Сегодня здесь произошло что-то еще. В голове всплыло воспоминание о доме Камиллы в ночь пожара. Ее слуги были взволнованы и напуганы, беспомощно толпясь возле горящего поместья.

Мой пустой желудок скрутило. Я не ел со вчерашнего вечера. Праздничная суета не давала возможности побыть с Теей наедине. Не обращая внимания на дикий голод, терзавший меня изнутри, я бросился в сад.

Здесь не было света, кроме нескольких фонарей, установленных у двери. Мой взгляд упал на одинокую свечу, валявшуюся в траве в нескольких футах от меня, словно ее выбили из чьей-то руки. Я огляделся в поисках Теи, но обнаружил лишь еще больше персонала, собравшегося вокруг шезлонга, где лежала Жаклин. Она оттолкнула их, когда увидела меня, и ее лицо побелело.

— Джулиан. — В ее голосе слышалась скорбь, и я понял, что бы ни случилось, это было связано с Теей.

Я рухнул на колени в холодную траву, пытаясь почувствовать только одно. Я поднял лицо к луне и втянул в себя ночной воздух. Холод пронзил мои легкие, но он был. Слабый. Запах Теи. Он висел в воздухе, как дым от тлеющих углей. Это была тень — всего лишь след. Скоро и он исчезнет. И когда он растаял, я почувствовал, что связывающая нас нить ослабла, как будто кто-то отпустил другой конец.

— Нет! — Крик растворился в ночи, и я рухнул на руки, мои пальцы шарили по траве, как будто могли найти там ее частичку.

Мгновение спустя Жаклин опустилась на землю рядом со мной. Она неуверенно протянула ко мне руку, но я отпрянул. Опустившись на колени, я уставился на свою лучшую подругу.

Вокруг ее глаз залегли глубокие тени, темные, как синяки. Цвет не вернулся к ее лицу, кожа была такой бледной, что я мог разглядеть каждую фиолетовую вену под ней. Ее волосы были растрепаны, словно она только что встала с постели, но из них торчали листья и трава. При ближайшем рассмотрении я обнаружил грязные разводы на белом шелке ее ночной рубашки.

— Что… — Я не смог сформулировать вопрос.

— Оставьте нас, — словно не доверяя, обратилась она к слугам, ее голос дрожал. Как только мы остались одни, она прошептала, нервно сглотнув. — Он пришел в мою спальню. Уильям.

Я не мог говорить, но чувствовал, как ее слова вытесняют весь оставшийся во мне адреналин.

— Он сломал мне шею, — быстро добавила она. — Слуги нашли меня и ждали, пока я очнусь. Джулиан, они обыскали дом. Тея…

Мне не нужно было, чтобы она заканчивала фразу. Я и так знал, как знал и то, что моей пары здесь нет, как только приехал.

Тея была у Уильяма.

Я вспомнил, как моя сестра смеялась, стоя в пламени, когда он пытался сжечь ее заживо. Я думал о том, как легко он скрывал ее от нас. О том, что Камилла рассказала мне об изнасиловании в ночь их знакомства. А теперь он забрал и мою пару. Мой мозг заменил образ Камиллы на образ Теи, и я подавился скудным жидким содержимым своего желудка.

— Мне так жаль, — прошептала Жаклин.

Я не мог смотреть на нее. Я не осмеливался на нее смотреть.

— Мы найдем ее, — страстно добавила она.

Все, что я мог сделать, это рассмеяться. В каком состоянии? Я оставил эту отчаянную мысль при себе.

— Как?

— Мордикум. Они должны знать, где он, верно? Это не может быть совпадением, что они здесь одновременно с ним.

Мне удалось кивнуть. В ее словах был смысл, но это никак не облегчило боль внутри.

— Джулиан! — позвала она. — Не разваливайся на части.

Внутри меня что-то щелкнуло. Мир изменился и потемнел, когда я обратил свою ярость на нее.

— Моя пара пропала, — прорычал я. Отчаяние переросло в раскаленную добела ярость. Крылья бились в моей груди, когда магия пробудилась к жизни, но это была только ночь, когти и клыки. Без золотого ядра Теи, сдерживающего мою тьму, она поглотила меня. — И я разнесу этот чертов город и всех, кто встанет на моем пути, пока не найду ее.

— Так-то лучше, — сказала она со вздохом облегчения. — Но посмотри на меня. Пожалуйста. — Я поднял на нее свои черные глаза, и она вздрогнула от того, что увидела на моем лице. Жаклин расправила плечи и встретила мой взгляд. — Мы найдем ее. Чего бы нам это ни стоило.

Я заставил себя кивнуть. Она знала современную Венецию лучше, чем я. Мне нужна была ее помощь. Я покинул это место много веков назад при сомнительных обстоятельствах. Тогда я был известен как нечто иное — бич Венеции. Я никогда не думал, что снова им стану, но мне не оставили выбора. И я знал, что, когда настанет момент, я встречусь с Уильямом один на один.

И тогда я вырву его сердце и скормлю его ему.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Тея

Я в сотый раз прошлась по комнате, осматривая пространство в поисках чего-нибудь, что могло бы мне помочь. Я понятия не имела, где нахожусь. Я понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как Уильям унес меня в ночь. И я совершенно не представляла, как, черт возьми, мне выбраться отсюда.

Сама комната оказалась приятной — гораздо уютнее, чем ожидала, учитывая, что я была пленницей. Если не считать того, что она была заперта снаружи, это могла быть комната для гостей, хотя и по вампирским стандартам. Если судить по стенам комнаты, то я находилась не в палаццо. Вместо оштукатуренных стен или фресок меня окружал холодный, неровный камень, выглядевший средневековым. Кровать королевского размера была застелена роскошным чистым бельем и украшена полудюжиной пуховых подушек. Это был единственный современный предмет в комнате. По обе стороны от нее горели фонари. В углу стоял письменный стол, выглядевший так, словно его украли из старинного замка, и еще более древнее кресло. Единственным источником света были два небольших арочных окна под потолком высотой двенадцать футов.

Я чувствовала себя так, словно очнулась в готическом романе.

Вот только я здесь не очнулась. Я вошла сюда. Точно так же, как я пошла за Уильямом Дрейком, когда он приказал.

Что, черт возьми, происходит?

Словно какой-то благосклонный бог услышал мой невысказанный вопрос, кто-то постучал в дверь. Я сделала несколько шагов назад, когда металлический скрежет засова наполнил воздух. Дверь открылась, и в комнату вошла девушка примерно моего возраста в тонком, почти прозрачном платье.

— Привет? — неуверенно произнесла я.

— Мастер Дрейк приглашает вас на завтрак.

— Я не голодна, — медленно произнесла я, но она просто отступила в сторону, словно я ничего не говорила.

Она была либо под внушением, либо роботом, чертовски хорошо изображающим человека. Она больше не произнесла ни слова, просто стояла у открытой двери.

У меня было два варианта: я могла отказаться и остаться здесь или выйти из этой комнаты и получить ответы.

Хотя что-то подсказывало мне, что получить ответы от Уильяма Дрейка можно, только если он сам позволит это сделать. Глубоко вздохнув, я медленно вышла за дверь.

— Сюда, — приветливо сказала девушка.

Она повела меня по коридору, который еще больше укрепил меня в мысли, что я попала в какую-то старую крепость.

— Ты работаешь на Уильяма Дрейка? — спросила я, гадая, может ли она мне что-то рассказать.

Она посмотрела на меня так, словно я говорила на другом языке.

— Я служу ему.

Хотела ли я знать, что это значит?

Я решила, что нет. Вместо этого я сосредоточилась на том, чтобы запомнить дорогу. Я понятия не имела, куда она меня ведет, но в данный момент любая информация могла оказаться полезной. Но окон больше не было. Коридор заканчивался большой столовой, и я остановилась, увидев Уильяма, сидящего во главе огромного дубового стола. Он был накрыт для официальной трапезы, хотя еды на нем не было. Не то чтобы я стала есть все, что он мне предложит.

Мой желудок протестующе заурчал, но я проигнорировала его.

— Я так рад, что ты смогла присоединиться ко мне, — приветствовал меня Уильям. Он жестом указал на место напротив себя. — Присядь.

Я молча опустилась на стул, пока Уильям указательным пальцем поманил мою спутницу к своему концу стола. Она направилась к нему, остановившись, когда достигла его стула.

— Моя благодарность, — сказал он. — Ты можешь служить мне сегодня в знак моей признательности.

Он не мог иметь в виду…

Когда девушка протянула ему тонкую руку, покрытую шрамами, от нее исходила гордость. Я отвела взгляд, но успела заметить блеск ножа Уильяма. Я знала о эскорте. Мне доводилось видеть их мельком на мероприятиях, но здесь все было иначе. Она была слишком худой, и на ее руке было слишком много порезов. Тем не менее девушка повернула ладонь, даже не поморщившись, и позволила крови из свежего пореза стекать в маленькую серебряную чашу.

— До меня дошли слухи, что Джулиан Руссо завел себе пару, — сказал он, переведя взгляд с крови на меня.

Я не шевельнулась. Ни один мускул не дрогнул.

— Когда я впервые услышал, меня это не заинтересовало, — продолжил он. — Хотя я был слегка удивлен. Джулиан никогда не казался заинтересованным в паре, но слухи продолжали распространяться.

— Ничего себе. — Я не смогла удержаться от язвительного комментария. — Трудно поверить, что сплетни доходят до мертвых людей.

— Да, моя смерть была всего лишь очередным слухом. — От его улыбки у меня свело живот. — О нем быстро забудут. В мире вампиров сплетни — это евангелие. Большинство бессмертных существ живут с одной целью, чтобы — в буквальном смысле — наблюдать за ходом событий.

— А когда они узнают, что ты жив? — Я посмотрела на свои нож и вилку, размышляя, может ли один из этих предметов послужить оружием.

— Это вызовет переполох, но не сравнится со скандалом, когда выяснится, что Джулиан сделал с тобой.

Я моргнула.

— Со мной?

— Ты узнала свою истинную природу? — спросил он. Девушка начала отходить, но Уильям поймал ее за запястье. Поднеся ее руку ко рту, он слизнул оставшиеся капли крови. Ее глаза закрылись почти благоговейно, и мое отвращение переросло в омерзение. Он улыбнулся, увидев мою реакцию. — Люди выполняют необходимую функцию в пищевой цепочке.

— Она живая, — бросил я ему вызов. — А не кусок мяса, который ты можешь обглодать.

— Лицемерка. — Он прищелкнул языком и наконец отпустил девушку. Она без лишних звуков вернулась на свое место в темном углу. — Я должен был ожидать этого от ребенка, воспитанного Келли.

Он позволил имени моей матери повиснуть между нами. Я не была уверена, это оливковая ветвь или приманка, поэтому оставила без внимания.

Уильям покрутил свой кубок с кровью, как искушенный ценитель вина.

— Тебя не интересует, откуда я знаю твою мать и почему ты здесь?

— Полагаю, ты мне расскажешь. — Я скрестила руки на груди, слегка пожав плечами, надеясь, что он не заметит, как учащенно забилось мое сердце. — Похоже, тебе нравится слушать свой голос.

Какое-то время он молчал и был так неподвижен, что у меня зачесалась кожа. Но хотя он не двигался, его глаза потемнели.

— Мы должны прояснить несколько моментов, моя дорогая. Я — глава этого дома. А не моя мать. Упокой, Господи, ее душу. Или моя жена. Да будет она проклята. Я. И я нахожу твое чувство юмора утомительным. Ты будешь держать свои шуточки при себе.

— А если нет?

— Это просьба. В следующий раз это будет приказ.

— Я не выполняю приказы, — холодно ответила я.

— У тебя нет выбора. Я твой сир, помнишь? Ты будешь подчиняться моим приказам, нравится тебе это или нет.

Я сглотнула, когда он повторил то, что сказал прошлой ночью в саду. Часть меня хотела узнать, что он имел в виду. Часть меня подозревала, что я уже знаю.

Он ухмыльнулся, делая глоток из своего кубка. Мои глаза следили за его движением, и я почувствовала боль в деснах, когда увидела кровь.

— Не хочешь выпить сама? Это можно устроить.

— Нет, — быстро ответила я, но он щелкнул пальцами, и из темного угла комнаты появился еще один эскорт. Молодой человек протянул запястье, но я покачала головой. — Я не…

— Лгунья, — пробормотал Уильям. — Я чувствую твой голод. Зачем отрицать это?

— Я не… я не… — Я не знала, как закончить свои фразы.

— Скажи мне правду, — потребовал он, и я почувствовала, как меня словно что-то сковывает. Я сжала губы, решив ничего ему не говорить. — Ты уже пила кровь?

— Да. — Ответ вырвался из меня прежде, чем я успела его остановить.

— У тебя появились клыки? — спросил он затем.

Я кивнула, боль во рту усилилась.

— Покажи мне.

Я тут же открыла рот.

— Покажи мне свои клыки, Тея, — уточнил он с нетерпеливым вздохом.

Прежде чем я успела сказать, что не знаю, как это сделать, острое жжение сменило боль, и мои клыки удлинились. Мои глаза расширились, когда я осознала, насколько Уильям Дрейк контролирует меня — мое тело. Он мог заставить меня делать все, что ему заблагорассудится. От этого хотелось блевать.

— Вот и они, — сказал он. — Теперь пей.

— Я… — Но я уже тянулась к руке эскорта, уже подносила его запястье к своему рту. На мгновение я замешкалась, осознав, что понятия не имею, что делаю.

— Поддайся своей истинной природе, — приказал мне Уильям.

Я почувствовала крошечный толчок, словно его слова лишили меня самообладания, и вонзила зубы в плоть мужчины. Я ненавидела это — ненавидела насыщенный вкус его крови на моем языке. Ненавидела, как сильно я этого хотела. Я ненавидела то, что не хотела останавливаться. Вместо этого я продолжала пить, наслаждаясь тем, как тепло разливается по моему горлу. Мир вокруг меня погрузился в тени, но я ощущала все очень остро. Я слышала медленное сердцебиение Уильяма, мягкое ровное дыхание других эскортов и постепенно замедляющееся сердцебиение мужчины.

— Прикончи его, если хочешь, — сказал Уильям с мрачной усмешкой. — У меня их еще много.

Я отпрянула и выпустила руку мужчины. Отодвинув стул, я обхватил себя за плечи. Кожа эскорта была восковой, как будто он был всего в нескольких мгновениях от смерти. Он неуверенно покачивался на ногах, а я боролась с желанием заплакать. Я сделала это с ним. Я не повторю этого снова. Я не позволю Уильяму превратить меня в монстра.

— Я не пью кровь.

— Все свидетельствует об обратном. — Он оттолкнул эскорт. — Иди и найди своего хранителя.

Я не стала спрашивать, кто такой хранитель. Я и так догадывалась. Эти люди были для него не более чем скотом, вынужденным делать все, что он скажет.

— Я не вампир, — прошептала я.

— Нет, — ответил он, и на его лице медленно расплылась улыбка. — Пока нет.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Джулиан

— Они ответят? — спросила Жаклин, наблюдая, как мое перо летает по листу плотной льняной бумаги. Солнце взошло над венецианским горизонтом, и рассвет прокрался в комнату. Прошло уже несколько часов, а у нас не было никаких зацепок ни по Дрейку, ни по Мордикуму. Оставался только один выход — обратиться за помощью к источнику, который с наименьшей вероятностью согласится эту помощь оказать.

— Будем надеяться, — пробормотал я, складывая письмо втрое. Я не полностью следовал этикету, используя ее канцелярские принадлежности, но у меня не было выбора. Мне и в голову не пришло послать за фамильным знаком отличия до отъезда из Греции — не то чтобы мама согласилась бы. Она сочла бы мой план безрассудным и не захотела бы участвовать в этом. С другой стороны, моя лучшая подруга считала себя ответственной за исчезновение моей пары. И хотя я не собирался признаваться, что тоже так считаю, мне не следовало втягивать ее в эту историю. Я вложил письмо в кремовый конверт и замер.

— Ты уверена? Ты знаешь, что это может означать, если я отправлю его.

— Конечно. — Она закатила глаза. Не было и намека на ее обычную улыбку. Не было и признаков того, что она оправилась от нападения накануне вечером. Но отсутствие юмора было единственным подтверждением того, что она расстроена. Когда я попросил ручку и бумагу, чтобы написать записку Le regine, королеве вампиров, правящей лагунами, она не сомневалась.

— Будем надеяться, что мне все же удастся найти один из bocche di serpente⁴. — Я встал и потянулся за пиджаком, который бросил на спинку стула.

Эти почтовые ящики были спрятаны по всей Венеции, замаскированные под скульптуры и резные изображения змей и использовались Le regine для слежки за бессмертными и смертными жителями города. Идея оказалась настолько удачной, что Совет десяти перенял ее для своих целей. Но хотя львиные пасти, созданные венецианскими патрициями, были в основном удалены по приказу Наполеона, тайная сеть вампиров продолжала действовать. Оставалось только найти ее.

— Один из моих людей может это сделать. — Она повернулась и по-итальянски отдала распоряжение женщине, стоявшей ближе всех к ней. Через несколько мгновений та вернулась с двумя слугами.

Я с тревогой наблюдал, как смертные приближаются к нам по коридору палаццо. Я бы ни перед чем не остановился, чтобы вернуть Тею, но я не был чудовищем. Больше нет. Если мы пошлем кого-то другого, чтобы передать письмо, мы можем привлечь внимание одного из местных cavalieri — рыцарей, поклявшихся защищать королев.

— Это хорошая идея?

— Сейчас не семнадцатый век. Никто не следит за старыми ящиками. — Она передала письмо одному из слуг. Через секунду он исчез за дверью.

Столетия назад слежка за ящиками могла рассказать столько же, сколько и письма, оставленные в них. Но она была права, это было давно. В Венеции все изменилось, и послание должно было попасть к королевам почти мгновенно, благодаря заклинанию, наложенному задолго до того, как магия исчезла.

Она зевнула, опустившись в кресло у камина. Для вампиров усталость была необычной, но не редкой, особенно после смертельного ранения. Учитывая, что Жаклин свернули шею всего несколько часов назад, она быстро оправилась даже по вампирским меркам. Но я видел темные круги у нее под глазами и бледность кожи.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал я, не обращая внимания на урчание в животе.

— Кто бы говорил, — заметила Жаклин, уловив этот звук. — Тебе нужно поесть.

Она пыталась накормить меня с момента приезда, как будто могла успокоить мои переживания небольшим количеством свежей крови в желудке.

— Я не могу, — выдавил я из себя. — Я обещал Тее, что не буду питаться кем-то еще. — Просто произнести ее имя было все равно что вскрыть свежую рану. Я вздрогнул, представив, какие ужасы переживает моя пара, находясь в руках Уильяма.

— Это глупо, — сказала Жаклин к моему удивлению. Она подняла свои длинные ноги и поджала их под себя. — Что ты будешь делать, когда она…

— Умрет? — закончил я за нее, произнеся слово, которое никто из нас не хотел озвучивать.

— Или забеременеет. Это не очень хорошо для ребенка, если ресурсы матери истощаются папиным аппетитом. — Она была права, но я смог только кивнуть. Хуже, чем думать о Тее, было только думать о нашем совместном будущем, которое теперь висело на волоске, становящимся все тоньше, чем дольше она отсутствовала.

— Мне не нужна кровь, — тихо сказал я. Мой желудок снова заурчал, словно опровергая мою ложь, но на этот раз мы оба проигнорировали это.

— Если ты не хочешь питаться нормально, то хотя бы перекуси. — Она подняла миску с фруктами, которую один из слуг принес нам ранее, и я нахмурился, отщипывая виноградину.

Я положил ее в рот, прожевал и проглотил.

— Теперь ты счастлива?

— В восторге, — спокойно ответила она, возвращая миску на место. — Джулиан, мы найдем ее.

Я уже сбился со счета, сколько раз она мне это говорила. Сначала, чтобы успокоить меня. Потом, чтобы успокоить себя. А теперь это стало просто привычкой.

— Я не чувствую ее.

— Возможно, он наложил на нее чары, — мягко сказала она. — Королевы что-нибудь узнают, а я могу послать весточку своим…

— Нет, — оборвал я ее. — Никто больше не должен знать об этом. Пока нет.

— Даже королевы? — Ее взгляд упал на дверь, через которую вышел ее слуга с письмом в руках.

— Я только попросил их об аудиенции.

Она глубоко вздохнула и кивнула, уловив смысл моих слов.

— Ты им не доверяешь. Почему?

— Я не знаю, могу ли им доверять, но знаю, что я здесь нежеланный гость.

— Ты действительно доставил столько хлопот? — Она откусила от блестящего красного яблока. После нападения еда помогла бы ей больше, чем мне.

— Меня попросили уйти, — напряженно сказал я.

— Попросили — это лучше, чем изгнали.

— Настойчиво попросили, — поправился я.

Жаклин покачала головой.

— Мне не следовало привозить ее сюда. Я не подумала.

— О моем прошлом?

— Ни о чем, — сказала она. — Я не могла сказать ей «нет». Я не хотела говорить ей «нет». Это было почти как…

— Магия, — хрипло сказал я. — Нам нужно узнать все, что возможно, о сиренах.

— Нам нужно найти ее маму.

Я знал, что она права, но поиски Келли Мельбурн опускались все ниже и ниже в списке моих приоритетов.

— Нам нужно найти Тею.

— Послушай. — Жаклин поерзала в своем кресле, приблизившись ко мне. — Ты прав, но что, если Келли может нам помочь? Она мать Теи.

— А я — ее пара, — прорычал я.

Жаклин замолчала, когда я поднялся и начал расхаживать по комнате.

— Я должен быть в состоянии найти ее, почувствовать ее! Но она как будто просто исчезла. Она была, а потом… — Я сглотнул и повернулся к каминной полке, делая вид, что изучаю старинные часы, все еще тикающие над огнем. — Я больше не чувствую ее.

На другом конце моей привязанности было пусто. Ее аромат — лепестки, обугленные в пепле, и специи, — теперь полностью исчез. Словно ее никогда не существовало.

— Зачем Уильяму причинять ей боль? — Спросила Жаклин, приводя меня в чувство. — Он мог сделать это и раньше. Он мог сделать это в тот день на Корфу, но не сделал. Она ему зачем-то нужна.

— Хотел бы я, чтобы мне от этого стало легче. — Но этого не произошло. Я подумал о Камилле и о том, что она мне рассказала. — Для женщин есть вещи похуже смерти.

— Я знаю, — тихо сказала Жаклин, и я услышал в ее голосе боль, о которой не осмелился спросить.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Только если ты это сделаешь, — возразила она.

— Хорошо. — Я протянул руку, чтобы помочь ей встать со стула.

Она моргнула, как будто мой ответ удивил ее. Не то чтобы я хотел спать — я даже не думал, что смогу. Мои причины были слишком личными, чтобы делиться ими даже с ней.

— Я попрошу Марию отвести тебя в комнату Теи. Я полагаю, вы будете спать в ее постели, когда она вернется. — Она слабо улыбнулась мне. Это было жалкое подобие шутки, но смелая попытка выразить оптимизм.

Мы пошли по залитому солнцем коридору, который был таким темным и тихим, когда я приехал. Но даже с наступлением утра я чувствовал себя потерявшимся во тьме. Я пожелал Жаклин спокойной ночи у ее комнаты и последовал за Марией к следующей двери.

— Если кто-то принесет мне послание, немедленно сообщи, — приказал я ей.

— Конечно. Могу я принести вам что-нибудь еще? — спросила пожилая женщина, положив иссохшую руку на ручку и открыв дверь.

Ночной цветущий жасмин, обожженный в огне. Миндаль, растертый с лепестками роз и гвоздикой, чтобы заварить чувственный чай.

Меня обдало запахом Теи, и я поборол желание упасть на пол и найти место, где она была в последний раз.

— Я бы хотел побыть один. — Я проскользнул в комнату и закрыл дверь, прежде чем рухнуть на нее.

Я уже заглядывал в это помещение и знал, что ее тут нет. Ее запах был слишком слабым, но я приказал не трогать комнату, пока мы продолжаем поиски. Не только потому, что это никак не могло помочь нам, но и потому, что мне нужно было сохранить все, что осталось от нее. Ее вещи были разбросаны по всей комнате. Одна из ее туфель выглядывала из-под кровати. На стуле у камина лежал неразобранный чемодан. А на тумбочке…

Я взял ее обручальное кольцо, и меня охватил новый приступ страха. Она сняла его — скорее всего на ночь, — но что, если…

Я положил его на стол, не позволяя себе думать о том, как сильно я все испортил между нами. Она пропала не из-за Жаклин, а из-за меня. Эта мысль была почти невыносима. Вместо этого я опустился на черные шелковые простыни и сжал в руках ее подушку. Никто из тех, кто увидит меня сейчас, не догадается, какой ужас я наводил на этот город столетия назад. Никто не подумает, что я представляю угрозу.

И они будут очень неправы.

Потому что, упиваясь ее слабым ароматом, я пробуждал в своей крови жестокость и магию, погребенную внутри меня. Я не разваливался на части, я готовился к тому, что будет дальше, — к тому, что я заплачу любую кровавую цену, чтобы снова держать ее в своих объятиях.

Некоторое время спустя меня разбудил тихий стук в дверь. Я стряхнул с себя сон и, подойдя к двери, обнаружил там Жаклин. Она переплела пальцы и отступила в сторону.

— Пришло сообщение.

— Где оно?

— Ждет у боковой двери, — сказала она.

Я уже направлялся туда. Двое из людей Жаклин ждали у двери, которая оставалась открытой на улицу. С другой стороны молча стояла женщина в красном плаще, держа в руках большую коробку. На ней была muretta — черная маска, закрывавшая все, кроме глаз.

— Она отказывается говорить, — сказал мне один из мужчин, — но мы предполагаем, что она здесь из-за вас.

— Она не может говорить, — поправил я его, кивнув ей. Маска, надетая на ней, была старомодной и предназначалась для защиты личности ее владельца, вплоть до звука голоса. Она держалась на месте, если прикусить бусину, вшитую с другой стороны. Только одна группа людей до сих пор носила такой покров — le vergine, личные фрейлины королевы.

Похоже, мое письмо было получено.

Она сделала шаг вперед и протянула мне коробку.

Это был их ответ? Подарок?

— Что это? — спросила Жаклин, подойдя ко мне сзади, когда я поднял крышку. — Зачем они прислали тебе это?

Я взглянул на то, что было внутри, и понял, что это не подарок. Это был приказ.

Я закрыл крышку и кивнул женщине.

— Это приглашение, — тихо сказал я Жаклин, когда нахлынули неприятные воспоминания. — Королевы желают видеть меня.

Мне оставалось только гадать, какую цену они потребуют.

Мое сердце бешено колотилось, когда я кивнул женщине, что вернусь, а затем закрыл дверь и направился в свою спальню. Я смутно осознавал, что Жаклин следует за мной, но мой взгляд, казалось, застыл на коробке в моих руках. Было ли это испытанием или наказанием за то, что моя жизнь прошла полный круг? Что мое будущее зависит от кровавых тайн моего прошлого? Я едва мог вынести вид коробки и то, что она собой представляла. Я должен был знать, какую цену они потребуют. Le regine не окажет одолжение из сентиментальности. Тени заволокли глаза, словно взывая к моей низменной натуре. Впрочем, именно этого они и хотели. Королевам не нужен был чистокровный вампир-джентльмен. Им нужен был зверь. Они хотели, чтобы я снова стал чудовищем. И я стану. Я твердо знал, что сделаю все, чтобы вернуть Тею.

Но захочет ли она меня, если я снова стану зверем?

Теплая кровь покрыла мои руки, и я выронил коробку, прежде чем понял, что это мой разум играет со мной. На смятые простыни высыпалось содержимое: треуголка, черный плащ, кожаная маска баута⁵ и сложенный листок бумаги. Взяв записку, я почувствовал еще большее беспокойство, когда прочитал сообщение, написанное изящным почерком.

Вернись к нам, il flagello, прежде чем просить об услугах.

Il flagello — бич. Именно так меня запомнили на узких улочках и каналах Венеции. Прошло несколько жизней с тех пор, как я носил эту маску и это имя, но мои грехи так и не были прощены. Стыд скрутил мое нутро, когда я вспомнил клятву, данную при отъезде. Не потому, что я собирался нарушить ее, а потому, что даже не колебался, прежде чем сделать это.

— Может, это плохая идея, — сказала Жаклин, прислонившись к дверному косяку.

— Это чертовски ужасная идея, — проворчал я, поднимая шляпу, — но у меня нет выбора.

— Есть и другие люди, которых мы можем попросить о помощи, например, твоя мать, — предложила она. — Le regine, возможно, охотнее выслушает ее.

— Маловероятно. — В моих словах прозвучала горечь. Было время, когда королевы, возможно, и послушались бы мою мать, но по мере того, как их влияние на мир вампиров ослабевало, они все крепче цеплялись за контроль над Венецией. Я перестал служить им после того, как они поссорились с моей матерью и меня вызвали домой для решения семейных вопросов, а затем запретили возвращаться в город. Моя мать не только не могла повлиять на параноидальных королев, но и была бы в таком же бешенстве от моего возвращения, как и они.

— Мне это не нравится. — Жаклин обхватила себя руками. — Я должна пойти с тобой.

— Нет. — Я повернулся к ней, бросив шляпу обратно в коробку. — Кто-то должен оставаться здесь на случай, если он выйдет на связь.

— Джулс… — Ее зубы впились в нижнюю губу, и она замолчала. Жаклин сдерживалась, и я знал почему.

Вероятность того, что Уильям Дрейк свяжется с нами, была невелика. Если он рассматривал Тею как заложницу, то такая вероятность существовала. Но он подходил к ней на Корфу. Гораздо вероятнее, что ему нужна была именно она. Никакого сообщения не будет, и мы оба это знали.

Правда заключалась в том, что я не хотел втягивать в это Жаклин. Ни с королевами, ни с Дрейком. Моя лучшая подруга могла постоять за себя в драке, но это было похоже на войну.

— Я не собираюсь просто сидеть и ждать…

— Именно это ты и сделаешь! — Я взорвался, и мир вокруг почернел, когда я направился к ней. — Ты и близко не подойдешь к королевам.

Она продолжала упорствовать, раздраженно нахмурившись.

— Но я не могу просто ждать. Я должна быть полезной. Это моя вина.

— Ты не можешь преследовать Дрейка. Он уже доказал, что может справиться с тобой, — холодно сказал я. — Я потерял сестру из-за этого психопата. Теперь у него моя пара. Больше я никого не потеряю.

— Камилла жива…

— Камилла — чудовище, — прорычал я.

Жаклин захлопнула рот. Она не смела возразить. Она не могла.

— Отлично! — Она вскинула руки вверх. — Это как-то связано с матерью Теи. Я сосредоточусь на том, чтобы найти нее.

— Позвони Камилле. — С этим придется смириться. Мордикум был опасен, но моя сестра могла помочь.

— Я думала, Камилла — чудовище, — холодно сказала она.

— Да, — пробормотал я. — Может, нам нужны монстры на нашей стороне.

Возможно, так я пытался оправдать то, что собирался сделать сам.

— Хорошо.

— Не делай глупостей. — Я накинул на плечи плащ. Груз прошлого, которое он олицетворял, сделал его еще тяжелее.

— Я могла бы сказать то же самое, — сухо произнесла она.

Но мы оба знали, что я сделаю все возможное, чтобы вернуть Тею, будет это глупостью или нет.

— Держи. — Она протянула мне бауту.

Я изучал ее знакомые черты — выступающие углы подбородка, округлые щеки и увеличенный нос. В отличие от большинства масок такого типа, здесь не было позолоченных краев или завитушек. Она была полностью сделана из гладкой потертой кожи, которая и сейчас сохраняла свою форму. В прошлом я носил ее, когда мои глаза становились черными. Люди считали, что в прорези для глаз вставлены осколки темного стекла. Вампиры знали, что не стоит переходить мне дорогу.

Я надел ее, и, хотя плащ был тяжелым, я испытал облегчение. Как il flagello, я не подчинялся никому, кроме королев. Какие бы группировки ни враждовали в этом городе, это все равно что-то значило. Их влияние могло не распространяться за пределы Венеции, но здесь власть королев была почти абсолютной.

Конечно, так было раньше. Теперь, когда Мордикум и Дрейк здесь, они могли почувствовать угрозу своей власти, или, что еще хуже, опасались потерять контроль.

— Люди подумают, что ты в карнавальном костюме, — предупредила меня Жаклин, когда мы подошли к двери. Фрейлина молча ждала меня там.

Я закатил глаза.

— Я позабочусь о том, чтобы они отметили меня в социальных сетях.

Я был в шаге от двери, когда Жаклин поймала меня за запястье.

— Серьезно, будь осторожен.

В ее голосе слышалась паника, и я знал почему. Я больше не был любимым мясником королев. Я был другим человеком. Я бросил их. Я изменился. По крайней мере, я верил в это до того, как надел старую маску. А теперь…

Казалось, я погрузился во тьму. Зверь, который бился во мне, — магия, которую я скрывал даже от Теи, — выпустил когти и приготовился к убийствам.

Но я кивнул и бесшумно выскользнул на улицу, сопровождаемый фрейлиной. Даже при свете дня улицы Венеции оставались окутанными тьмой, высокие здания заслоняли солнце. Дом Жаклин находился на окраине самого жилого района города, поэтому, мы ни с кем не сталкивались, проходя мимо булочных и магазинов. Почти никто из встреченных нами людей не обратил на нас внимания. Она шла впереди, хотя каждый шаг был мне знаком. Сколько раз я крался по этим переулкам в темное время суток, вызванный королевами? Я мог найти дорогу с закрытыми глазами, но все равно медлил, обдумывая, как изложить свою просьбу.

Королевы в лучшем случае были скользкими сучками. Одно неудачно сказанное слово могло определить мою судьбу на века — если не дольше. Заключенные сделки скреплялись магией, и старшая из королев, в отличие от многих из нас, никогда не скрывала, что в ее жилах течет магия. Вместо этого она использовала ее, чтобы делать из отчаявшихся собственных рабов. Если она была благосклонна, то могла исполнить твои желания. Но чаще она наказывала, чем вознаграждала. Моими договоренностями с ними занималась моя мать, и она тщательно следила за тем, чтобы я сохранил самостоятельность. Большинству тех, кто служил им, повезло меньше.

Но раньше я не был в отчаянии. Я жаждал крови, помогал подавить растущее сопротивление власти. Потом Венецию охватила страшная чума, принесенная вампирами, которым надоело правление Le regine. Не поэтому ли они призвали меня сейчас? Неужели город снова оказался на грани разложения?

Следом за своей молчаливой спутницей я свернул за угол и едва не налетел на нее, когда обнаружил, что она резко остановилась. Перед нами сгрудилась группа из двадцати или около того туристов, которые фотографировали нас, перекрикивая друг друга.

Им нужны были фотографии.

— Черт, — пробормотал я, и моя спутница кивнула — наше единственное взаимодействие за все время. По крайней мере, мы были согласны насчет гребаных туристов.

Один из подростков ухмыльнулся и направился к нам, показывая на свой телефон. Теперь они хотели, чтобы мы позировали? Я уже всерьез подумывал, не уничтожить ли их всех до единого, когда фрейлина подняла руку и сделала легкое движение кистью руки. Воздух вокруг нас замерцал, на мгновение ослепив туристов. Затем они повернулись и продолжили путь по другому переулку.

— Ты ведьма, — пробормотал я, удивленный и впечатленный одновременно. Это была не простая семейная магия или магия земли. В ней были признаки истинной магии. Неудивительно, что королевы наняли ее.

Она снова кивнула и показала жестом, что нужно идти дальше.

Не похоже, что она могла дать мне другие ответы. Маска, которую она носила, держалась на месте благодаря единственной выпуклости, зажатой между зубами. Давным-давно некоторые утверждали, что это придавало женщине загадочность и очарование. Для тех, кто работал на Le regine, она означала совсем другое. Это был символ верности, но также и власти. Фрейлины подчинялись только королеве. Никто другой не мог задавать им вопросы или даже приближаться к ним. Женщин выбирали за их умения и таланты. Столетия назад они могли служить при дворе. Но если эта женщина была ведьмой, ее не стали бы использовать для такой ерунды. В Венеции все изменилось. Была ли эта фрейлина особенной или были и другие? Я смотрел на ее красный капюшон, пока мы шли ко двору. Она не могла быть обычной прислугой. Не с такой силой. Было только одно предназначение, достойное ее — то, которое я знал слишком хорошо.

Похоже, у королев появилась новая убийца, и если это так, то что они запланировали для меня?

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Жаклин

Я что, сошла с ума? Очевидно, да.

В этом и заключалась особенность переживаний, связанных со смертью, — они заставляли задуматься о своих приоритетах. Дрейк свернул мне шею, но с такой же легкостью мог вырвать мне сердце или оторвать голову. Я не знала, почему он пощадил меня. Очевидно, он не знал о моих отношениях с его женой.

Итак, что было самым очевидным решением?

Позвонить своей бывшей, или кем там, черт возьми, была для меня Камилла.

Не потому, что она была нужна мне. Нет, она была нужна Джулиану. Именно поэтому я ей и звонила. По крайней мере, я продолжала себя в этом убеждать.

Я вышагивала по мраморному полу своей спальни, обмахиваясь веером. Слуги разожгли камины, что было вполне логично, потому что стояли холода. Зима в Венеции — дело хаотичное. В один момент могло быть немного пасмурно, а в другой — пойти дождь. Иногда даже шел снег. А у воды, в продуваемом сквозняками старом палаццо, могло пробирать до костей. Камины были для людей. Как вампир, я не мерзла. Совсем нет. Обычно жара меня не беспокоила, но я исцелялась. А это означало, что я перегревалась и моя кожа зудела.

И я была раздражена. Очень, очень раздражена.

Я остановилась перед окном и откинула шелковые шторы, чтобы посмотреть, как утреннее солнце окрашивает каналы сияющим светом. Было не так серо, как обычно. Мимо проплыла гондола, на которой воодушевленные туристы с удовольствием фотографировали достопримечательности. Обычно мне нравился этот город, но сегодня я жалела, что приехала сюда.

Я позволила занавеске опуститься на место и сбросила звонок, когда услышала голосовое сообщение Себастьяна. Я почувствовала облегчение от того, что он не ответил. Но это чувство быстро сменилось стыдом. Джулиан ушел час назад, и с тех пор я пыталась дозвониться до Греции. Я знала, почему он не хотел, чтобы я ехала с ним к Le regine. Меня никогда официально не представляли королевам вампиров, хотя они иногда приходили на балы или приемы.

Меня никогда не приглашали встретиться с ними. Какое благословение. Обычно они встречались только с теми, кто был готов продать свою душу в обмен на помощь.

То, что сейчас делал Джулиан.

Из-за меня.

Из-за того, что я облажалась.

Теперь у Дрейка была Тея, и история словно повторялась.

Я не могла потерять любимую подругу из-за этого психопата. Я должна была что-то сделать.

— Есть успехи? — спросил Джеффри, мой дворецкий, протягивая мне еще один бокал свежей крови. Он кормил меня насильно с тех пор, как меня нашли в саду.

— Нет. Наверное, все спят. — Я улыбнулась своему старому другу и безропотно принял бокал. Джеффри был англичанином, но тридцать лет назад он застрял в Венеции в поисках работы после разрыва с вампиром, которому он присягнул. Поскольку я считала его прежнего хозяина придурком, я с радостью наняла его присматривать за моим домом, пока меня здесь не было. Формального соглашения не было. Его никто не принуждал. Мы просто доверяли друг другу.

Но, глядя на него сейчас, я поняла, как сильно годы повлияли на него. Морщины прорезали его лоб, залегли вокруг водянистых голубых глаз, а его костюм уже не был таким аккуратным, как много лет назад.

— Неужели больше некому позвонить? — спросил он.

Я не стала посвящать его во все подробности. В основном потому, что мне, вероятно, пришлось бы нарисовать схему или две, чтобы объяснить творящийся кошмар.

— Единственный номер, который еще у меня есть, — это номер Сабины.

— Я понял.

Уверена, что так оно и было.

— Если я позвоню Сабине, она потребует рассказать, что случилось. — Я вздохнула и опустилась в кресло, обитое шелком. — Последнее, что нам нужно, — это чтобы она приехала в Венецию.

— А она бы приехала? — Джеффри всегда умел докопаться до сути. Это была одна из причин, по которой я полагалась на него.

— Только не ради Теи, — кисло ответила я. Сабина, возможно, и признала помолвку своего сына, но она не планировала никаких свадебных торжеств. — Хотя, если Камилла приедет, она может присоединиться.

— А Камилла придет?

Вот это был стоящий вопрос.

— Я не знаю.

На Корфу все было напряженно. Отчасти потому, что она появилась без предупреждения, но в основном потому, что я была не готова. С тех пор как Джулиан сказал мне, что она все еще жива, я пыталась разобраться в своих чувствах к ней. Мы пересекались в Греции, но у нас так и не нашлось подходящего момента для разговора. Может, он никогда не наступит. Может быть, любовь действительно может умереть, и наша погибла вместе с той Камиллой, которую я знала несколько десятилетий назад, в том пожаре. Все, что я знала, — это то, что я понятия не имела, что она собирается делать дальше и почему она вообще вернулась.

— Она что-то скрывает, и, если бы я смогла выведать у нее ее секреты, это могло бы помочь.

— Тогда тебе стоит продолжить попытки, — мягко сказал он. — Если только находиться рядом с ней не слишком сложно.

— Находиться рядом с ней невозможно, — прошептала я. Мне хотелось то задушить ее, то накричать. Я убеждала себя, что больше не люблю ее. Не после того, во что она превратилась.

Но я продолжала думать о том, чтобы поцеловать ее. Хотя бы раз. Просто чтобы выяснить, что я почувствую.

И ни за что на свете я не собиралась этого делать.

— Нет ничего невозможного.

— Кто тебе это сказал? — сухо спросила я.

— Ты. — Он забрал у меня пустой бокал.

— Хотела бы я все еще верить в это. — Я натянуто улыбнулась Джеффри. Если уж на то пошло, последние несколько месяцев доказали, что это правда — в какой-то степени. Джулиан проснулся, когда я уже начала бояться, что этого никогда не произойдет. Потом он действительно нашел свою пару. И Камилла… оказалась жива. Самое невозможное из всего. Но эти чувства, бурлящие внутри меня? Они были невозможны.

— Возможно, я мог бы навести кое-какие справки, — предложил он.

Идея была неплохой. Прислуга вампиров обычно держалась вместе. Вероятно, для того, чтобы они могли свободно сплетничать. Большинство слуг было под внушением и им было запрещено обсуждать существование магического мира с посторонними. Но они могли общаться друг с другом.

— Будь осторожен. Я не хочу привлекать внимание к этому дому, — сказала я. — Не упоминай ни мадемуазель Тею, ни Джулиана. Просто узнай, не слышал ли кто-нибудь о вампирах-повстанцах.

— В Венеции всегда есть своя доля ренегатов, — напомнил он мне.

Он был прав.

— Это группа. Она организованная. Они хотят перемен в политике и обычаях вампиров. В Венеции должны быть сочувствующие.

— А если они спросят, почему я интересуюсь?

Это было сложнее. Я заколебалась. Был только один способ разыграть это, но это означало перейти опасную черту.

— Скажи им, что твоя госпожа хочет встретиться с ними. Что она хочет вступить в их ряды.

— Я не уверен, что кто-то поверит в это.

— Скажи им, что меня заставляют выйти замуж. — Это было почти правдой. Скорее всего, если бы я осталась на Корфу, этот вопрос был бы уже решен. — Скажи, что я ищу выход.

Его глаза прищурились, и я поняла, что ему все это не нравится. Но он кивнул.

— Я посмотрю, что можно сделать.

Джеффри удалился, оставив меня наедине со слишком теплым камином и телефоном. Возможно, он сможет получить ответы, но сколько времени это займет? Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и набрала номер Сабины.

Она ответила на втором звонке.

Похоже, проклятым не нужно было спать.

— Жаклин. — Ее приветствие представляло собой едкую смесь легкого удивления и глубокого раздражения. — Чем я обязана такому удовольствию?

— Вообще-то я надеялась поговорить с твоей дочерью.

— Камиллой? — Я услышала, как раздражение сменилось любопытством. — О чем?

— Я думала, мы могли бы пройтись по магазинам, — солгала я.

— Ты знаешь, Жаклин, что когда ты появилась с тем оборотнем, я сразу поняла, что ты задумала? — Она наслаждалась каждым словом, как будто это был деликатес. — Но я никогда не понимала, почему.