Три счастливых дня

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Бабушка испытала двойственное чувство, увидев фотографию, приобщенную к статье внучки. С одной стороны, гордость, с другой – беспокойство.

Она без всяких признаний со стороны Кэт поняла, что девушка влюблена, и так сильно, как никогда еще не была. Томас Рассел – предмет ее обожания, – бесспорно, привлекательный мужчина, тем не менее он не вызывал у пожилой женщины доверия, будучи сыном своего отца, которого та знала не понаслышке.

Она встретила внучку с озабоченным видом. Развернутая на известной странице газета являлась исчерпывающим объяснением бабушкиной мины.

И все же Кэт, заметившая это, сияла.

Бабушка надеялась побольше узнать от внучки об ее отношениях с молодым Расселом, но она и прежде никогда не задавала Кэт прямых вопросов, стараясь выстраивать разговор таким образом, чтобы вызвать у той желание поделиться сокровенным. Она стремилась в первую очередь создать у Кэт ощущение доверительности, уверенности, что ее постараются понять и не осудят, если даже и не выразят безоговорочного одобрения.

Для пожилой дамы Кэт был все той же ранимой маленькой девочкой, которая рано осиротела и балансировала на грани жизни и небытия, когда через четыре года, прошедших со дня гибели родителей, потеряла вкус к жизни. Она никогда не забывала, как тяжело было возвращать внучку к активности, пробуждать интерес и желание действовать. Бабушка дорожила сложившимися у них доверительными отношениями и знала, что беспокойство за судьбу внучки держит ее на этом свете, заставляют ее больное сердце размеренно стучать, невзирая на старость и болезни. И за это она в душе благодарила свою белокурую малышку, которую с самого рождения отождествляла с ангелом.

С приходом внучки бабушка стала шутливо щебетать о своем. Она рассказывала Кэт о малейших подробностях своего старческого состояния, которые свели бы с ума любого слушателя, но только не Кэт. Та только слушала, кивала и улыбалась. А бабушка неутомимо и с иронией расписывала ей все нюансы своего недомогания. Она видела, что Кэт не готова еще изъяснить словами то новое, что так преобразило ее внешне.

Мудрая женщина чувствовала, что Кэт необходимо разобраться в этом самой. Она понимала, что теперь каждое событие ее жизни делает внучку взрослее, лепит из нежной девушки зрелую женщину. Бабушка лишь молилась, чтобы для ее малышки пресеклась череда потерь и разочарований. Она не переставала думать о том, что может умереть еще до того, как наступит ее час быть прооперированной.

И Кэт чувствовала, что эта печальная мысль неотступно сопутствует их кажущемуся непринужденным общению. Она ничем не могла утешить обожаемую бабушку. Они, как всегда, тепло распрощались, но Кэт покинула «Осеннюю листву» с тяжелым сердцем.

Позже вечером, насладившись вместе с Кэт струнной музыкой, звучавшей в камерном зале, Томас повез ее в популярный на побережье итальянский ресторан. Проголодавшиеся за день, они буквально проглотили свой ужин и поехали домой. К Тому домой.

Томас включил тихую музыку и аккуратно наполнил два бокала вином ровно настолько, чтобы, разбудив желание, не замутить сознание. Кэт без опаски приняла вино из его рук.

Они отправились в спальню сравнительно рано, а забылись сном лишь ближе к рассвету. Однако Том, несмотря на изнуряющую ночь, запланировал ранний подъем, собираясь воскресным утром вести свою девушку на ферму. И Кэт, засыпая, с ужасом представила, как же усложнилась ее жизнь после встречи с Томасом.

Теперь она будет вынуждена лететь по утрам на работу, затем к бабушке, чтобы после отправиться не в привычный домашний покой, а к своему мужчине, который будет любить ее всю ночь до изнеможения. И это пугало Кэт. Пугало, как пугало все новое, требующее немалых моральных сил.

Так же ее страшили и возможные осложнения в отношениях с коллегами. Прежде в общении с ними она скрытностью не отличалась, в первую очередь потому, что и скрывать было нечего. Теперь же, наоборот, излишняя откровенность грозила сложностями, в то время как замкнутость совершенно не была в ее характере и могла восстановить привыкших к чистосердечности Кэт коллег против нее.

– Возможно, мы слишком торопимся, Том? – осторожно спросила Кэт. – Не стоит ли нам встречаться чуть реже?

– Я надоел тебе? – нарочито шутливо отозвался он.

– Боюсь, что ты перегоришь ко мне, – взволнованно призналась она.

– Никогда, милая. Я ненасытен, – так же шутливо заверил ее любовник.

Следовало ли эти слова воспринимать всерьез? Ей бы хотелось, но она не могла.

Это был день веселья, шуток, еды на свежем воздухе, быстрой езды в открытой машине.

– Ты куда? – спросил ее Том, когда воскресным вечером по возвращении в Сидней Кэт собралась уходить.

– К бабушке.

– Но ты была у нее не далее как вчера. Позвони и скажи, что не можешь.

– Я бываю у нее каждый вечер, и сегодняшний не должен стать исключением, – сухо отозвалась Кэт, давая понять, что торговаться не намерена. – Такова моя обязанность, – решительно добавила она.

– В таком случае не будем тянуть время. Идем. Я подвезу тебя, – вызвался Том. – Пора бы тебе нас познакомить, – сообщил он, к ее великому изумлению, на исходе третьего дня их знакомства.

Такого желания Кэт не встречала ни у одного своего поклонника.

Хоть и выразил он его, как всегда, шутливо, но действия говорят больше слов – желание его было совершенно серьезным.

Томас обнял Кэт и, поцеловав в макушку, проговорил:

– Ты знаешь, что твои волосы пахнут мандаринами?

– Теперь знаю, – тихо отозвалась она и подняла к нему кроткий взгляд зеленых глаз.

– Надеюсь, однажды мы останемся на ферме на ночь. Я разведу камин и буду любить тебя в его свете. Ты станешь кутаться в лоскутное одеяло, а я согрею тебя своими поцелуями, – мечтательно произнес Том. – Ты уснешь на старинной постели с пологом. А на рассвете нас разбудят птицы. И мы будем любить друг друга вновь и вновь.

Кэт все смотрела и смотрела на него зачарованно и хотела верить, что именно так однажды и будет, как он говорит.

– Ты рассчитывал провести этот вечер иначе, – тихо проговорила она по дороге.

– Да, в мои планы не входило посещение дома для престарелых, – шутливо отозвался Том, не отрывая взгляда от дороги.

– Прости… Должно быть, ты очень разочарован, – предположила девушка. – Ты сердишься на меня? – осторожно спросила она.

– Сержусь? Я? Да ты что, милая! И не разочарован я вовсе, – поспешно заверил он ее, посмотрев на спутницу ободряюще.

Она не могла поверить, что он искренен в своем желании оказывать ей поддержку во всем.

– Я могла бы доехать и на такси, Том.

– Что за глупости! Зачем тебе это? Ты не хочешь знакомить меня со своей бабушкой? – весело предположил он. – Признайся, Кэт, ты стыдишься меня?

– Наоборот, Томас. Но это как-то неожиданно… Возможно, несколько поспешно…

– Как и все в наших с тобой отношениях, – подытоживающе заметил он.

– Да, пожалуй, ты прав, – усмехнувшись, согласилась Кэт и поцеловала спутника в щеку.

В своем нетерпении видеть бабушку Кэт поспешно пересекла холл и свернула в узкое и мрачное пространство коридора. На мгновение она даже забыла, что впервые идет в ее палату не одна, что Томас Рассел молча следует за ней.

Кэт удивилась, застав бабушку не только бодрой, но и сидящей за столом за решением кроссворда. Бабушка тотчас поделилась с внучкой радостной вестью, что ее очередь на операцию вот-вот подойдет. И прооперируют ее не позднее следующего месяца, на что она и уповает. В своем воодушевлении она даже не сразу заметила, что Кэт пришла к ней не одна. Да и Кэт забыла о своем спутнике от счастья, обнимая и целуя обожаемую бабушку.

Старая леди посмотрела на Томаса поверх ее плеча и приветственно кивнула ему. Он также кивнул в ответ.

Тогда Кэт спохватилась, укорив себя за то, что не представила бабушке Тома. Подойдя к нему, она потянула его за лацкан пиджака к выходу. Он не стал спорить и вышел из палаты.

– Прости, Том… – смущенно пробормотала Кэт. – Ты не мог бы подождать меня в машине?

– Но зачем?

– Это как-то неловко. Понимаешь? Мне следовало ее сначала предупредить, как-то подготовить к твоему приходу… – сконфуженно пробормотала девушка.

– Что ж тут неловкого, милая? Она уже видела, что я здесь.

– Ты не понимаешь, Том… Я ведь прихожу сюда не просто так. Уход за больным человеком – дело интимное.

– Ах, вот оно в чем дело, – хмуро проговорил Томас. – Но ты могла бы не выставлять меня таким образом, а сначала представить нас друг другу, – упрекнул он.

– В этом нет необходимости. Бабушка знает, кто ты. Пойми, Том, ее здоровье так хрупко… И я не хотела бы ее без надобности тревожить. У меня есть основания считать, что бабушка не одобрит этого.

– Чего этого? Того, что ты со мной?

– Том!

– Я подожду тебя в машине, – бросил на ходу он, резко развернувшись.

– Том, прости, – она догнала его и ухватила за руку. – Я не за себя волнуюсь. Ее сердце слабо настолько, что любые сильные эмоции способны ей навредить, радость ли, печаль ли – не имеет значения. Все, что ей сейчас необходимо, – это срочная операция. Бабушка все время пеклась обо мне. Она стольким ради меня пожертвовала. И я не имею права подвергать опасности ее состояние.

– Или ты боишься, что я узнаю о тебе больше, чем сама ты хотела бы дать мне знать? – обиженно предположил Томас.

– Ты подозреваешь меня в чем-то?

– Время от времени я подозреваю всех, в особенности если человек ведет себя странно, – процедил он.

– Я никогда тебе не лгала.

– Но и правду из тебя не вытянешь, – упрекнул ее Том.

– Да просто не о чем рассказывать. Не та у меня жизнь, чтобы болтать о ней без умолку.

– А по-моему, ты просто не готова пустить другого человека в свою жизнь. Ты просто еще не созрела для серьезных отношений. Для тебя это все еще авантюра, любовная интрига, за которой следят твои коллеги репортеры. Поэтому ты и не хочешь держать в курсе свою бабушку, – обвинительно проговорил Томас. – Опасаешься, что она воспримет это всерьез в отличие от тебя, которая просто развлекается с первым подвернувшимся парнем.

– Вот, значит, как ты обо мне думаешь, – обиженно пробормотала Кэт, на глаза которой навернулись слезы. – Это из-за того, что я блондинка? – всхлипнула она. – Считаешь меня ветреницей? Думаешь, я сплю с любым, кто обратит на меня внимание?

– Не говори так, Кэт, – прошептал Том, опасаясь, что на шум в коридоре отреагируют медсестры, сиделки или даже охрана. – Неуместный разговор мы затеяли. Не плачь. Возьми себя в руки. После поговорим.

– Нет уж, давай все выясним прямо сейчас! – заупрямилась Кэт. – Считаешь меня безмозглой репортершей, которую волнуют только скандальные сенсации? Думаешь, я с тобой только ради того, чтобы выведать все твои секреты?

– Насколько мне известно, ты прославилась лишь писанием некрологов, – едко заметил Том.

– По-твоему, я бездарность, – совершенно расклеившись, всхлипнула девушка.

– Я никогда этого не говорил, – процедил Рассел, сжав ее плечи. – Наоборот, я считаю тебя многообещающей журналисткой.

– Но ты также считаешь меня расчетливой и коварной. И опасаешься, что я могу злоупотребить твоим ко мне отношением.

– Не понимаю, что тебя заставляет так думать? – озадаченно проговорил Том. – Кэт, я постоянно даю понять, как много для меня значит наше общение.

– Ты говоришь общение, а подразумеваешь секс.

– Это только начало. Ты сама хотела двигаться постепенно, – напомнил ей Том. – Что я должен сделать, чтобы ты успокоилась?

– Оставь меня, – тихо попросила Кэт. – Просто оставь меня, о большем я не прошу.