Тридцать шесть валентинок (ЛП)

Глава 2

Баллистерам никогда не приходилось беспокоиться из-за нехватки денег, но и богатыми назвать их было нельзя. Обычно это не трогало Сюзанну; она никогда ни в чем не нуждалась и не видела необходимости иметь три комплекта сережек, когда ее единственная жемчужная пара отлично подходила ко всем ее платьям. Само собой, она не отказалась бы от еще одной пары, но просто не видела необходимости проводить дни в тоске по драгоценностям, которых у нее никогда не будет.

Однако было кое-что, заставлявшее ее желать, чтобы ее семья была более древней, богатой и титулованной, — что угодно, лишь бы они обладали большим влиянием в обществе.

Это был театр.

Сюзанна обожала театр, обожала растворяться в чужих историях, обожала все — от запахов и освещения до покалывания в ладонях, которое обычно возникает во время аплодисментов. Театр захватывал намного сильнее, чем музыкальные вечера, и дарил намного больше удовольствия, чем балы, которые ей приходилось посещать по три раза на неделе.

Однако проблема заключалась в том, что у ее семьи не было своей ложи ни в одном из театров, считающихся подходящими для изысканного общества, а ей не разрешали сидеть нигде, кроме ложи. Порядочные молодые леди не сидят рядом с чернью, настаивала ее мать. Это означало, что Сюзанна могла посмотреть спектакль только в том случае, если ее приглашал кто-то, у кого была подходящая ложа.

И когда от ее кузенов Шелбурнов прислали записку с приглашением в театр на Эдмунда Кина в роли Шейлока в «Венецианском купце», она почти разрыдалась от радости. Кин дебютировал в этой роли всего четыре дня назад, но уже все светское общество говорило только о нем. Его называли великолепным, дерзким и несравненным — всеми теми чудесными словами, которые заставляли любителей театра, подобных Сюзанне, просто сгорать от желания увидеть постановку.

Она не ожидала, что кто-нибудь пригласит ее к себе в театральную ложу. Она получала приглашения только на большие вечера, потому что людям была интересна ее реакция на брак Клайва и Гарриет. А на небольшие мероприятия ее практически не приглашали.

До того самого бала у Уортов в четверг вечером.

Она полагала, что должна быть благодарна графу. Он потанцевал с ней, и теперь она вновь считалась достойной внимания. Она получила еще как минимум восемь приглашений на танец после его ухода. Ну ладно, десять. Она считала. Десять мужчин пригласили ее на танец, что на десять человек больше, чем за целых три часа на балу до того, как ее нашел граф.

Вообще-то ужасно, как один-единственный человек может повлиять на все общество.

Сюзанна была уверена, что ее кузены пригласили ее именно из-за Ренминстера. Она не думала, что Шелбурны намеренно избегали ее, вовсе нет! Правда заключалась в том, что они были дальними родственниками, и она плохо была с ними знакома. Но когда в их компании театралов появилось свободное местечко и им понадобилась еще одна дама, чтобы ее уравновесить, им, должно быть, очень просто было сказать: «Ах да, как насчет нашей кузины Сюзанны?», — ведь ее имя стало известным благодаря упоминанию в пятничной колонке леди Уислдаун.

Сюзанне было все равно, почему они вдруг вспомнили об ее существовании, — она увидит Кина в «Венецианском купце»!

— Я всегда буду тебе завидовать, — сказала ее сестра Летиция, когда они ждали в гостиной приезда Шелбурнов. Мать девушек настояла, чтобы Сюзанна была готова к соответствующему часу и не заставляла их влиятельных родственников ждать. Можно было заставить дожидаться потенциальных женихов, но никак не важных родственников, которые могут обеспечить их желанными приглашениями.

— Я уверена, что скоро и тебе доведется посмотреть эту пьесу, — сказала Сюзанна, но она не смогла сдержать довольной улыбки.

Летиция вздохнула:

— Может быть, они захотят пойти на нее еще раз.

— Может быть, они предоставят всю ложу маме и папе, — сказала Сюзанна.

Лицо Летиции просветлело.

— Отличная мысль! Обязательно предложи…

— Я не собираюсь делать ничего подобного, — отрезала Сюзанна. — Это будет в высшей степени невежливо и…

— Но если об этом зайдет речь…

Сюзанна закатила глаза.

— Ну хорошо, — сказала она. — Если леди Шелбурн вдруг произнесет: «Моя дорогая мисс Баллистер, как вы думаете, может быть, ваша семья захочет воспользоваться нашей ложей?», я обязательно дам положительный ответ.

Летиция бросила на нее явно недовольный взгляд.

Тут в дверях появился их дворецкий.

— Мисс Сюзанна, — сказал он, — карета Шелбурнов подъехала к дому.

Сюзанна вскочила:

— Спасибо. Мне пора идти.

— Я буду тебя ждать, — сказала Летиция, следуя за ней в коридор. — Я хочу, чтобы ты все мне рассказала.

— И испортила удовольствие от пьесы? — поддразнила ее Сюзанна.

— Чушь! Как будто я не перечитывала «Венецианского купца» уже десять раз. Я знаю, чем все заканчивается. Я хочу послушать про Кина!

— Он не такой красивый, как Кембл, — сказала Сюзанна, натягивая пальто и муфту.

— Я уже видела Кембла, — нетерпеливо отозвалась Летиция. — А Кина не видела.

Сюзанна наклонилась и крепко поцеловала сестру в щеку.

— Обещаю, что расскажу тебе все в мельчайших подробностях.

Затем она вышла на леденящий ветер и направилась к карете Шелбурнов.

Менее чем через час Сюзанна удобно устроилась в ложе Шелбурнов в Королевском театре «Друри-Лейн», жадно разглядывая убранство отреставрированного зала. Ей посчастливилось занять место в самом дальнем углу. Шелбурны и их гости болтали, как и остальные зрители, не обращая внимания на фарс, который разыгрывался на сцене перед основным представлением. Сюзанна тоже не смотрела на сцену; она просто хотела как можно лучше рассмотреть новый театр.

По иронии судьбы, лучшие места в зале оказались внизу в партере, рядом со всяким сбродом, как любила говорить ее мама. И теперь она сидит в одной самых дорогих театральных лож, а обзор им частично закрывает большая колонна.

Ей придется сильно развернуть свой стул и даже немного перегнуться через край ложи, чтобы увидеть спектакль.

— Осторожно, не упадите, — прошептал низкий мужской голос.

Сюзанна застыла.

— Милорд! — удивленно произнесла она и, повернувшись, оказалась лицом к лицу ни с кем иным, как с графом Ренминстером. Он сидел в соседней ложе, достаточно близко, чтобы они могли переговариваться.

— Какой приятный сюрприз, — сказал он с любезной, но немного таинственной улыбкой. Сюзанна вообще думала, что все его улыбки казались немного таинственными.

— Я здесь с моими кузенами, — пояснила Сюзанна, кивнув в сторону людей рядом с ней. — С Шелбурнами, — добавила она, хотя это было и так очевидно.

— Добрый вечер, лорд Ренминстер, — оживленно воскликнула леди Шелбурн. — Я и не знала, что наши ложи рядом.

Он кивнул в знак приветствия:

— Боюсь, в последнее время у меня не было возможности часто посещать театр.

Подбородок леди Шелбурн подпрыгнул, выражая согласие.

— О, найти на все свободное время очень сложно. У всех нас в этом году такое напряженное расписание. Кто бы мог подумать, что в январе в Лондон вернется так много людей.

— И все ради небольшого количества снега, — не смогла не прокомментировать Сюзанна.

Лорд Ренминстер рассмеялся над ее безобидной шуткой, а затем наклонился вперед, чтобы обратиться к леди Шелбурн.

— Мне кажется, спектакль уже начинается, — сказал он. — Как всегда, было очень приятно повидать вас.

— Конечно, — прощебетала леди Шелбурн. — Я надеюсь, что вы сможете в следующем месяце посетить мой бал, посвященный дню Святого Валентина.

— Я бы ни за что не пропустил его, — уверил ее граф.

С очевидным чувством удовлетворения и облегчения леди Шелбурн села обратно на свой стул и продолжила беседу со своей лучшей подругой Лизой Притчард, которая — теперь Сюзанна была абсолютно в этом уверена — была влюблена в брата леди Шелбурн, сэра Ройса Пемберли, который также сидел в их ложе.

Сюзанна подозревала, что их чувства взаимны, но ни один из них, судя по всему, об этом не подозревал, а мисс Притчард даже принимала ухаживания другого присутствующего неженатого джентльмена, лорда Дарема, который, по мнению Сюзанны, был немного зануден. Но сообщать им об их чувствах — не ее забота. Кроме того, казалось, они с леди Шелбурн вели довольно оживленную беседу и без участия Сюзанны.

И ей не оставалось ничего иного, как продолжить разговор с лордом Ренминстером, который все еще смотрел на нее через проем между ложами.

— Вам нравится Шекспир? — спросила она, начиная разговор. Ее радость от возможности увидеть Кина в роли Шейлока была так велика, что она смогла даже весело улыбнуться ему.

— Да, нравится, — ответил он, — хотя я больше люблю его исторические пьесы.

Она кивнула, решив, что вполне сможет вежливо с ним побеседовать, если и он поступит так же.

— Я так и думала. Они гораздо серьезнее.

Он загадочно улыбнулся:

— Не знаю, должен ли я себя почувствовать польщенным или оскорбленным.

— В подобных ситуациях, — сказала Сюзанна, удивляясь, что ей так легко разговаривать с ним, — вы должны всегда считать, что это комплимент. Жизнь станет намного проще и счастливее.

Он громко рассмеялся, прежде чем спросить:

— А вы? Какую из пьес барда [4] вы любите больше всего?

Она счастливо вздохнула:

— Я все их обожаю.

— Правда? — спросил он, и она была удивлена неподдельным интересом в его голосе. — Я и не подозревал, что вы так любите театр.

Сюзанна с любопытством посмотрела на него, чуть склонив голову набок.

— А я и не думала, что вы хоть что-то знаете о моих интересах.

— Это правда, — согласился он, — но Клайв не очень интересуется театром.

Она почувствовала, как слегка напрягся ее позвоночник.

— Клайв и я никогда не разделяли все интересы друг друга.

— Это очевидно, — произнес он, как ей показалось, даже с ноткой одобрения в голосе.

А потом — она не знала, почему сказала это именно ему, между прочим, брату Клайва, — она сообщила:

— Он постоянно разговаривает.

Казалось, граф проглотил язык.

— Вам нехорошо? — спросила Сюзанна, наклонившись вперед с озабоченным выражением лица.

— Все прекрасно, — выдохнул граф, похлопывая себя по грудной клетке. Просто вы… ну… застали меня врасплох.

— Я прошу прощения.

— Не нужно, — уверил он ее. — Я давно взял за правило не ходить с Клайвом в театр.

— Актерам трудно ввернуть хоть словечко, — согласилась Сюзанна, борясь с желанием возмущенно закатить глаза.

Он вздохнул:

— Я до сих пор не знаю, что случилось в конце «Ромео и Джульетты».

Она ахнула:

— Вы… вы шутите?

— Они ведь жили долго и счастливо? — спросил он невинно.

— Ну конечно, — ответила она, хитро улыбаясь. — Это очень воодушевляющая история.

— Отлично, — сказал он, откидываясь на сиденье и глядя на сцену. — Хорошо наконец-то все прояснить.

Сюзанна не могла ничего с собой поделать. Она захихикала. Как странно, что граф Ренминстер обладает отличным чувством юмора. Клайв всегда говорил, что его брат самый «чертовски серьезный» человек во всей Англии. Сюзанне никогда не приходило в голову сомневаться в его словах, особенно если учесть, что он чертыхался в присутствии леди. Джентльмен обычно не ругается, если только не говорит совершенно серьезно.

Тут в театре начали гаснуть огни, погружая посетителей во тьму.

— О! — выдохнула Сюзанна, наклонившись вперед. — Вы видели это? — возбужденно спросила она, поворачиваясь к графу. — Как чудесно! Они оставляют свет только на сцене.

— Это одно из нововведений Уайта, — ответил он, имея в виду архитектора, который недавно перестроил пострадавший от пожара театр. — Так намного лучше видно сцену, вам не кажется?

— Это великолепно! — воскликнула Сюзанна, подвигаясь на краешек стула, чтобы колонна не загораживала ей обзор. — Это…

Тут начался спектакль, и она полностью потеряла способность разговаривать.

Со своего места в соседней ложе Дэвид гораздо больше наблюдал за Сюзанной, чем за пьесой. Он уже несколько раз видел «Венецианского купца», и хотя он смутно понимал, что Шейлок в исполнении Эдмунда Кина был просто потрясающим зрелищем, это не шло ни в какое сравнение с блеском темных глаз Сюзанны Баллистер, когда она смотрела на сцену.

Ему придется прийти и еще раз посмотреть постановку на следующей неделе, решил он. Потому что в этот вечер он мог смотреть только на Сюзанну.

Почему же, недоумевал он, он так возражал против ее брака со своим братом? Нет, не так. Он не был совсем уж против. Он не лгал ей, когда говорил, что не стал бы противиться их браку, если бы Клайв предпочел ее Гарриет.

Но он не желал этого брака. Когда он видел брата рядом с Сюзанной, это почему-то казалось ему неправильным.

Сюзанна была олицетворением огня, ума и красоты, а Клайв…

Клайв был Клайвом. Дэвид любил брата, но сердцем Клайва владела какая-то безрассудность, которую Дэвид так и не сумел понять. Клайв был как ярко горящая свеча. Людей влекло к нему, подобно пресловутых мотыльков на огонь, и неизбежно кто-то обжигался.

Кто-то, подобный Сюзанне.

Она совсем ему не подходила. Или даже наоборот, Клайв ей совсем не подходил. Сюзанне был нужен кто-то более зрелый. Кто-нибудь, похожий на…

Мысли Дэвида были как шепот души. Сюзанне был нужен кто-то вроде него.

В его голове начала сформировываться некая идея. Дэвид никогда не действовал сгоряча, но он быстро принимал решения, основываясь на имеющейся у него информации и собственной интуиции.

И вот, пока он сидел в Королевском театре «Друри-Лейн», вместо игры актеров на сцене наблюдая за женщиной в соседней ложе, он принял очень важное решение.

Он собирался жениться на Сюзанне Баллистер.

Сюзанна Баллистер — нет, Сюзанна Мэнн-Формсби, графиня Ренминстер. От простоты этого решения его душа, казалось, запела.

Она станет отличной графиней. Сюзанна была красива, умна, горда и обладала твердыми принципами. Он не знал, почему не понимал всего этого раньше. Возможно, оттого, что он встречал ее только в сопровождении Клайва, а тот был способен затмить всех в своем присутствии.

Дэвид в последние годы присматривал себе невесту. Он не спешил жениться, но знал, что рано или поздно ему придется это сделать, поэтому каждая незамужняя женщина, которая ему встречалась, подвергалась мысленной оценке и инвентаризации.

И у всех были недостатки.

Они были слишком глупыми или слишком скучными, слишком тихими или слишком шумными. А если они были не слишком какими-нибудь, то им чего-то недоставало.

Нет, не так. Он просто не мог представить ни одну из них за завтраком в ближайшие годы.

Он был слишком разборчивым, но теперь, думал он, улыбаясь в темноте, его ожидания были вознаграждены.

Дэвид вновь украдкой взглянул на Сюзанну. Он сомневался, что она вообще замечает его взгляд, — настолько она была увлечена спектаклем. Время от времени с ее губ слетало тихое «О!», и хотя он понимал, что это невозможно, он мог поклясться, что ощущает, как его кожи касается ее легкое дыхание.

Дэвид почувствовал, как напряглось его тело. Ему никогда не приходило в голову, что он окажется счастливчиком и сможет найти себе жену, которую он находил желанной. Поистине дар небес!

Сюзанна облизала губы кончиком языка.

Очень желанной.

Он откинулся на стуле, не в силах скрыть довольную улыбку на лице. Он принял решение, и теперь ему оставалось лишь составить план.

Когда после третьего акта загорелся свет, обозначавший антракт, Сюзанна сразу же посмотрела на соседнюю ложу, почему-то очень желая спросить у графа, что он к этому моменту думает о пьесе.

Но его там не было.

— Как странно, — пробормотала она себе под нос. Он, должно быть, выскользнул очень тихо; она даже не заметила его ухода. Сюзанна почувствовала, как немного ссутулилась на стуле, странно разочарованная его отсутствием. Она предвкушала, как спросит его об игре Кина, который не был похож ни на одного Шейлока из тех, что она видела. Она была уверена, что Дэвид сможет сказать нечто ценное, нечто такое, что, возможно, сама она не заметила. Клайв во время антрактов всегда убегал в бельэтаж, где он мог поболтать со своими друзьями.

Возможно, все же к лучшему, что граф ушел. Несмотря на его дружеское поведение перед спектаклем, ей все еще было трудно поверить, что он благожелательно к ней относился.

Кроме того, с ним рядом ей было очень… неуютно. Странно и душно, что ли. Это было волнующе, но не совсем удобно, что заставляло ее нервничать.

Поэтому, когда леди Шелбурн спросила, не хочет ли она составить им компанию и пойти во время антракта в бельэтаж, Сюзанна поблагодарила ее, но вежливо отказалась. В ее же интересах было оставаться на месте, то есть находиться именно там, где графа Ренминстера в данный момент точно не было.

Шелбурны вместе со своими гостями друг за другом вышли из ложи, оставив Сюзанну в одиночестве, что ее полностью устраивало. Рабочие сцены случайно оставили занавес немного приоткрытым, и когда Сюзанна искоса глядела в ту сторону, то могла увидеть силуэты людей, снующих туда-сюда. Это было странным образом захватывающе, очень интересно и…

Она услышала шорох за своей спиной. Должно быть, кто-нибудь из компании Шелбурнов что-то забыл. Приклеив к лицу улыбку, Сюзанна повернулась.

— Добрый веч…

Это был граф.

— Добрый вечер, — сказал он, когда стало очевидно, что она не собирается заканчивать свое приветствие.

— Милорд, — с удивление в голосе произнесла она.

Он любезно склонил голову.

— Мисс Баллистер. Могу я присесть?

— Конечно, — почти машинально ответила она. Господи, зачем он здесь?

— Я подумал, что разговаривать намного проще, если не приходится перекрикиваться между ложами, — сказал он.

Сюзанна уставилась на него, не веря своим ушам. Им вовсе не приходилось кричать. Ложи были расположены очень близко. Однако она вдруг отчетливо поняла, что их стулья сейчас стояли еще ближе. Бедро графа почти прижималось к ее бедру.

Это не должно было ее беспокоить, ведь лорд Дарем занимал тот же самый стул в течение часа с лишним, и его бедро ее не волновало ни в малейшей степени.

Но с лордом Ренминстером было иначе. Сюзанна начинала понимать, что с ним все всегда было по-другому.

— Вам нравится пьеса? — спросил он ее.

— Да, очень, — ответила она. — Согласитесь, Кин играет просто великолепно.

Он кивнул и пробормотал что-то в знак согласия.

— Я никогда не думала, что Шейлока можно изобразить в такой трагической манере, — продолжала Сюзанна. — Я, конечно, и раньше видела постановки «Венецианского купца». Вы, я думаю, тоже. И он всегда изображался более комическим персонажем, не правда ли?

— Это интересная трактовка образа.

— Я думаю, черный парик — это гениальный ход. Все другие виденные мною Шейлоки игрались в рыжих париках. Как Кин смог бы убедить нас посмотреть на него, как на трагического героя, в рыжем парике? Никто не воспринимает рыжих всерьез.

Граф задохнулся от кашля.

Сюзанна наклонилась вперед, надеясь, что ничем его не обидела. Будучи брюнетом, он вряд ли мог принять это на свой счет.

— Простите, — сказал он, отдышавшись.

— Что-то не так?

— Ничего, — заверил он ее. — Просто ваше очень тонкое наблюдение застало меня врасплох.

— Я не говорю, что рыжеволосые мужчины менее достойны, чем остальные, — сказала она.

— Кроме нас, темноволосых, существ явно высшего порядка, — пробормотал он, и на его губах появилась ехидная усмешка.

Она крепко сжала губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Было так странно, что он мог вовлечь ее в подобный разговор, из которого могла родиться шутка, понятная лишь им двоим.

— Я хотела сказать, — продолжила она, пытаясь вернуться к начатому разговору, — что никто ведь не читает про рыжеволосых мужчин в романах.

— В тех, что я читал, их не было, — согласился он.

Сюзанна бросила на него немного раздраженный взгляд.

— А если они там и есть, то рыжеволосый персонаж никогда не является главным героем.

Граф склонился к ней, в его зеленых глазах светилось грешное обещание.

— А кто герой вашего романа, мисс Баллистер?

— У меня нет героя, — сказала она чопорно. — Я думала, это очевидно.

Он немного помолчал, задумчиво глядя на нее.

— Хотя должен быть, — пробормотал он.

Когда его слова достигли ее ушей, Сюзанна почувствовала, как приоткрылись ее губы и даже как из них вырывается дыхание.

— Простите? — наконец переспросила она, не совсем уверенная, что он имел в виду.

А может быть, она все правильно поняла, но не могла в это поверить.

Он легко улыбнулся.

— У такой женщины, как вы, должен быть свой герой, — сказал он. — Возможно, рыцарь.

Она посмотрела на него, высоко приподняв брови от удивления:

— Вы хотите сказать, что я должна выйти замуж?

Снова эта улыбка. Его губы понимающе изогнулись, словно он знал какой-то чертовски хороший секрет.

— А вы как думаете?

— Я думаю, — сказала Сюзанна, — что этот разговор перешел на очень личные темы.

Он рассмеялся над ее словами, но это был теплый, веселый звук, безо всякой злобы, которая частенько слышалась в светском смехе.

— Я беру назад мое предыдущее утверждение, — сказал Дэвид с широкой улыбкой. — Вам ни к чему герой. Вы вполне способны отлично сами о себе позаботиться.

Сюзанна прищурилась.

— Да, — ответил он, прочитав ее мысли, — это был комплимент.

— С вами никогда нельзя быть уверенной до конца, — заметила она.

— Ох, мисс Баллистер, — сказал он. — Вы ранили меня в самое сердце.

Теперь была ее очередь смеяться.

— Глупости, — сказала она, не в силах сдержать улыбку. — Ваша броня вполне способна противостоять любым моим словесным выпадам.

— Я в этом не так уверен, — произнес он так тихо, что она засомневалась, что правильно его расслышала.

Но все же она должна была спросить:

— Почему вы так любезны со мной?

— Разве?

— Да, — сказала она, сама до конца не понимая, почему его ответ казался таким важным. — Учитывая, как сильно вы возражали против женитьбы на мне вашего брата, это кажется очень подозрительным.

— Я не…

— Знаю, вы говорили, что не противились нашему браку, — перебила его Сюзанна, при этом ее лицо было практически лишено всякого выражения. — Но мы оба знаем, что вы его не приветствовали и подстрекали брата жениться на Гарриет.

Дэвид застыл на мгновение, обдумывая ее слова. Все, что она говорила, было правдой, но было очевидно, что она совсем не разобралась в произошедших тем летом событиях.

И, что более важно, она не понимала Клайва. И если она думала, что смогла бы стать ему хорошей женой, то, возможно, она также не понимала саму себя.

— Я люблю своего брата, — мягко сказал Дэвид, — но у него есть свои недостатки, и ему была нужна жена, которая бы нуждалась в нем и зависела от него. Ему нужен был кто-то, кто заставил бы его стать мужчиной, которым, я знаю, он может быть. Если бы Клайв женился на вас…

Он взглянул на нее. Сюзанна смотрела прямо на него, терпеливо ожидая, когда он завершит свою мысль.

— Если бы он женился на вас, — наконец продолжил он, — ему бы не было нужды быть сильным. Вы были бы сильной за двоих. У Клайва никогда не нашлось бы причины повзрослеть.

Ее губы удивленно приоткрылись.

— Проще говоря, мисс Баллистер, — сказал он с поразительной мягкостью, — мой брат недостоин такой женщины, как вы.

И пока она пыталась понять скрытый подтекст его слов, пока просто пыталась вспомнить, как дышать, он поднялся.

— Было очень приятно поговорить с вами, мисс Баллистер, — промурлыкал Дэвид, взяв Сюзанну за руку и прикоснувшись губами к ее перчатке. Все это время его глаза не отрывались от ее лица, сверкая зеленым огнем и словно обжигая ее душу.

Он выпрямился, снова улыбнулся, от чего ее кожу начало покалывать, и тихо произнес:

— Доброй ночи, мисс Баллистер.

Затем он ушел, и она даже не успела сама с ним попрощаться. И в соседней ложе он тоже больше не появился.

Но это чувство — это странное, вызывающее жар и кружащее голову чувство, которое ему удалось вызвать в ней одной лишь улыбкой, — обволакивало ее и никак не проходило.

И впервые в своей жизни Сюзанна не могла сосредоточиться на пьесе Шекспира.

Даже когда она смотрела на сцену, перед ее глазами стояло лицо графа.