Трикветр

Глава 25

— Крея Ллиррия, к Вам гости.

— Хала, сэр Тогнар. Как я рада Вас видеть. Хала, похорошела. Взрослая совсем стала. Что ж мужа с собой не привела?

— Он немного задержался. Дела. Но к вечеру за мной придет.

— Только не говорите, что вы ко мне по делу.

— Отец по делу, но к крею Роберу. А я напросилась посплетничать. Можно?

— Хала, не просто можно, нужно. Так дела утомили. Просто пообщаться ни о чем очень хочется.

— Ну, не совсем ни о чем. Муж хочет, чтобы Вы выбрали мена нашим детям. Мы тройняшек ждем.

— Хала, как же я за тебя рада. Обязательно выберем. Сочтем за честь. Скоро?

— Теперь уже скоро. Муж со мной, как с хрустальной вазой носится. Вот я и сбежала к Вам от его опеки. А у Вас дел много? А то я не вовремя, может быть?

— Дела никогда не кончаться. Пусть ими пока мужчины занимаются. Вижу, что спросить что-то хочешь? Спрашивай, нельзя оставлять неудовлетворенным любопытство беременной женщины. Волноваться в твоем положении вредно.

— Крея, а что у Вас с моим братом?

— Пропал он, Хала. Сразу после волчьей ночи. Сбежал. И пропал. А я его люблю. Мне без него плохо. Сама извелась. Робера извела. Прости, что вот так вывалила на тебя. Тебя теперь расстроила.

— Не расстроила. Ну, говорила я ему, дураку такому, иди. А он уперся — обидел, не простит. Дите дитем. После волчьей ночи? У вас была? Настоящая?

— Насколько это возможно между волком и человеком. Он после ранения не совсем себя контролировать мог. А утром метку на шее у меня увидел, расстроился. Я пыталась ему объяснить, что все хорошо… Поругались мы. — Никогда бы не подумала, что буду плакаться в жилетку. И кому? Девчонке. Малявке. Что со мной этот мир делает? — Да я уж и не помню, на что обиделась. Подожди, он, что, у вас? И давно?

— Вчера пришел. Муж его у портала прижал. Договорились — дам отмашку, забросит сюда. Сами разберетесь? Или помочь? — Хала способна шутить? Давно ли без ужаса в глазах смотреть в мою сторону не могла? Или это я так изменилась?

— Так советник с Робером пошли к порталу его встречать? Тогда не завидую я Тору. Придется идти спасать. Успеем?

— Успеем. Без меня не начнется.

Успели. Обошлось без мордобития. Но с допросом. Сели все в кабинете и не разошлись, пока Тор не поведал, где его носило все это время.

Убедившись, что я уснула в палатке, мой Малыш решил остыть и привести мысли в порядок своим испытанным способом. Устроил пробежку. Набегавшись до изнеможения, обернулся и прилег отдохнуть на травке. Уснуть не успел. Ветерок принес запах свежей крови и то ли скулеж щенка, то ли плачь ребенка. Снова обернулся волком. Определил, откуда звук и запах. Ноги вынесли его на полянку. А там в траве лежала женщина. Без сознания. Рядом новорожденные близнецы. Благо день теплый, не перезябли. Видно недавно родила, помочь не кому, деток завернуть сил хватило. Сколько тут лежит, сразу и не скажешь. Тор детей-то выдел, конечно, но только издали. Но как покормить, сообразил. Детки уснули. Мать в чувство не приходит. Одних не оставишь. Вот и потащил всех троих на себе в ближайшую стаю. Лишь бы кого встретить. Добрался до жилья, а там никого. Но и женщина потихоньку в себя приходить начала. Напоил, накормил. В чужом пустом доме запер. А сам за подмогой. К своим рванул. По дороге встретил волков клана серых. Они с ног сбились. Эту женщину искали. Когда в лесу рвануло, они к себе в деревню возвращались. Она с перепугу от всех отбилась. Видели вроде, куда убежала, а след почуять не смогли, после взрыва все запахи перемешались. Искали совсем в другой стороне. Сдал он свою заботу на руки ее мужу. Сам к источнику. Короче, всю неделю эта эпопея у него заняла. И сил немеряно отобрала. Когда отлежался, в себя пришел, понял, сколько времени прошло. Записку никакую не находил. Решил, что не будет ему от меня прощения. Пошел за советом к отцу. Вот тут его в оборот и взяли. Объяснили, что пора взрослеть. Но в помощи не отказали. Не столько ему, сколько чтоб меня подготовить.

Потом все вышли и оставили его со мной грехи свои замаливать. Сел он со мной рядом, уткнулся носом в колени. Молчит, и у меня все слова закончились. Слезы текут сами, глажу рукой по волосам. Вдруг напрягся он как-то странно. Посмотрел ошалевшими глазами. Схватил на руки. Я думала, что в спальню потащил, мириться без слов способ нашел. Но нет, принес к рею Никосу. Что-то ему на ухо пошептал.

— С чего бы это?

— Вы только посмотрите, и скажите, я прав или нет?

Никос подошел. Провел рукой от моей груди до низа живота.

— Очень похоже. Точнее скажу через пару недель.

Тут уж у меня голос прорезался.

— А мне никто ничего объяснить не хочет? Что за тайны мадридского двора?

— А что такое маритский двор?

— Мадридский. Не в том суть. Что случилось?

— Скажите, крея Ллиррия, У Вас в последнее время перепадов настроения не было?

— Конечно, были. Из трех мужей два непонятно где. Связь с ними пропала. Я волнуюсь. Постойте. Все Ваши манипуляции… Нет. Этого не может быть. Тот документ. Там написано, что ни одна крея не может выносить ребенка. Креи бесплодны.

— Значит, Вы будете первой. Вы точно беременны. Возможно двойней. Срок мал. Точно скажу недельки через две-три. Оборотни неплохо определяют зарождение жизни, крея. Особенно, если это их дети. А на сроке до трех недель чувствуют только своих. Так что поздравляю Вас, папаша. Именно Ваши детки войдут в историю, как первые кровные наследники креев. Теперь у вас радость в семье, а мне прибавите хлопот. Через недельку милости прошу на осмотр. А сейчас, думаю, вас потеряли.

И, поскольку, онемели мы оба, то ушли не попрощавшись. Услышали тихо для себя сказанное.

— Ничего, от счастья не умирают.

От кабинета лекаря мы отошли недалеко. Все участники «круглого стола» были уже тут.

— Что ты еще натворил, сын? Почему так быстро шел с креей на руках. Ей, что стало плохо?

— Нет, что вы, советник, — я освоилась с ситуацией быстрее. Опыта по прошлой жизни в таких делах больше. — Мне хорошо. Очень хорошо. А натворить? Да, натворил. Скорее сотворил. Полностью разрушил дурную репутацию креи.

— Что? Как разрушил репутацию?

— Конечно, а как еще? Исторически сложилось, что все креи были бесплодны. А я вот беременна. И вот этот папочка утверждает, что двойней. Правда, по его виду не скажешь, рад он или недоволен. Поэтому иду искать утешения у Робера. Ты не очень расстроишься, что первенец не твой?

— Рия моя, я ведь и надеяться не смел, что такое вообще возможно. Тогда, не найдя в папке той бумаги, я понял, что ты ее видела и от нас спрятала. Промолчал. Да я рад больше вас обоих.

— И не ревнуешь?

— К детям? Никогда. Но этого молчуна я все-таки побью слегка, чтобы больше не смел тебя огорчать.

— А можно завтра? — отмер Торер.

— Что завтра?

— Побьешь завтра. Я сопротивляться даже не буду. А сегодня, боюсь, не пойму, кто и за что поколотит. Лири моя, я такой счастливый. Таких больше нет во всем Лиоре.

— Так, счастливые мои, скоро ужин, а мы еще не обедали. Тем более, нам есть, что отпраздновать, — в здравом смысле Роберу не откажешь. — А кое-кому теперь за троих питаться надо и вовремя.

И тут я поняла, как круто попала. Вспомнила, как носился с моими беременностями мой Егор. Он один затерроризировал меня своей заботой. Приятной, нет слов, но порой слишком назойливой, что ли. А теперь их двое. Сбегу. Вот начнут доставать и сбегу. И даже знаю куда. Искать моего дракона. И найду. На свою голову. Их же тогда трое заботливых на меня одну. Ой, мамочки!