Трилогия «Сварщик» в Русской Америке Книга 1: "Сварщик" с Юноны

Глава 1: Попал так попал!

Трилогия «Сварщик» в Русской Америке

Книга 1: "Сварщик" с Юноны

"Я приехал сюда, чтобы воздвигнуть мост между

Америкой и Россией.

...Благословен Калифорнийский край!

...Я путь ищу как воин и мужчина,

но буду честен, есть еще причина..."

(из рок—оперы "Юнона и Авось")

Введение

«Сварщик» — сотрудник СВР на профессиональном сленге. СВР – Служба Внешней Разведки России.

Пролог

8 апреля 2006 года, калифорния, марафон "Бег лося".

Футболка и шорты холодным пластырем облепили тело. А в кроссовках хлюпает что в луже.

Но мне-то что, знай переставляй себе ноги, бегу как машина, не первый марафон после того как подорвался, а потом наладил бизнес и мотаюсь по мировым побегушкам удовольствия ради.

Правда такая резкая смена духоты как возле доменной печи на прямо-таки ниагарский водопад впервой. Но то фигня по сравнению с передрягами, которые подкарауливали на службе. Но то мне...

А вот девчонка-поводырь на велосипеде завиляла, ей потяжелее.

Сиденье под моей рукой скользит. До финиша ультрамарафона остались считанные километры.

Я прибавил ходу, поравнялся с велосипедистской чтобы расспросить об обстановке.

Слуховые аппаратики отсырели, так что Нэнси пришлось кричать мне, мол обложило до горизонта, такое тут вблизи побережья, случается - шторм. Может лить сутками.

Я приободрился, бывали марш-броски и поболе 100 здешних километров, да ещё с полной выкладкой. Но смысл слов не заслонил куда более существенное: голос девушки дрожал. Да ведь у неё зуб на зуб не попадает!

Ну да, раз у меня тело покрылось, как у нас говорят "гусиной кожей", то изнеженной студентке-волонтерке каково. Конечно, досадно почти у финиша прерывать забег. До соплей досадно. Но я ещё не раз, уверен, в подобных поучаствую, а девчонка и простудиться может! Поэтому решился без терзаний.

Остановил спутницу и попросил вызвать машину сопровождения. Та отважно рвалась продолжить путь, но я настоял. Хотел приобнять чтобы согреть, но вовремя вспомнил что тут за это могут и в сексуальных домогательствах обвинить, а на фига мне такой геморрой! Поэтому просто предложил найти укрытие.

Повернули направо, я положил ладонь на плечо спутницы чтоб не потерять ориентировку. Сошли с твёрдого асфальта, ещё недавно расплавленного и одуряюще воняющего гудроном.

Сделали пару шагов по скользкой обочине, потом простучали подошвами по слегка прогибающумуся под нами настилу через придорожную канаву.

По ногам захлестала мокрая трава и шагов через пятьдесят окатывать внезапно перестало. Так, отдельные, хотя и увесистые капли не в счет.

Ненси немного согрелась, затараторила и я с грехом пополам понял, что мы зашли под индейский священный дуб. Я и сам ощутил запах желудей вперемешку с озоном.

Здесь, по её словам, местные племена до появления американцев проводили обряды.

Мне на месте не стоялось, поэтому попросил подвести поближе. Она взяла меня за правое запястье и положила то, что осталось после взрыва от моей ладони на ствол.

На Ощупь кора что тёрка и как протектор трактора, изборождена глубокими трещинами. Из любопытства ощупью пошел вокруг исполина.

Шагов через тридцать запнулся о корень и едва не растянулся. В это мгновение страшный грохот потряс меня.

Руку, касающуюся коры словно ошпарило. Меня рвануло к дереву и садануло в грудь. "словно гигант приложился ногой", - отстраненно подумал угасающим сознанием.

Вступление

Кто из рожденных в СССР не видел рок—оперы "Юнона и Авось"! Музыка Алексея Рыбникова на слова Андрея Вознесенского. Графа Резанова неподражаемо сыграл его полный тезка заслуженный артист РСФСР Николай Петрович Караченцев, а Кончиту — бесподобно изобразила — заслуженная артистка РСФСР Елена Шанина.

Вот краткая история. Камергер вдовец Резанов, директор Русско—Американской компании весной 1806 года прибывает в Калифорнию за продовольствием для голодающих промышленников мехов Аляски. В Сан—Франциско знакомится с пятнадцатилетней дочкой коменданта крепости, красавицей Кончитой. Спеша в Санкт—Петербург за разрешением Императора на венчание с католичкой, трагически погибает от простуды в Сибири в марте 1807 года. Кончита так и не вышла замуж ожидая суженого.

Американский адмирал Ван Дерс утверждал: «Проживи Резанов на десять лет дольше, и то, что мы называем Калифорнией и Американской

Британской Колумбией, было бы русской территорией»...

Вот и подумалось: А что если наш современник попадет в тело Резанова? И убережет командора от преждевременной кончины. И вот что получилось...

Но прежде чем приступить к повествованию, коротенькое

Предисловие

Все события и персонажи повествования вымышлены, разве что прототип Савелия реально существует. А исторические личности никогда так не поступали. Поэтому любые совпадения случайны.

Но кто знает, может быть в какой—нибудь параллельной реальности что—либо подобное происходило. А может быть прямо сейчас происходит...

Глава 1: Попал так попал!

в которой наш современник, инвалид, капитан службы внешней разведки диверсант Савелий вместо финиша ультрамарафона проваливается во времени и попадает в тело директора Русско—американской компании Н.П. Резанова

26 марта 1806 года.

Николай Петрович Резанов, директор Русско-Американской пушной компании, окинул взглядом бухту сан-франциско.

Удовлетворенно пошевелил губами: Юнона и Авось под погрузкой. Теперь Аляске продовольствия до нового урожая хватит. Пора к Кончите, и вступил на шаткий мосток.

Ноги сделались ватными, сердце заметалось чижом в клетке, к горлу подступил тошнотворный ком и чудилось, будто внизу разверзлась пропасть.

Высоты Резанов с малолетства боялся.

Ещё когда с ребятишками в родовом имении бросался с крутого обрыва в реку. До крови прикусывал губы одолевая страх, ибо дворянину трусить не престало, но прыгал наравне со всеми. Вот ведь позже ни сабельных кавалерийских сшибок с рубками до хрипоты, ни многодневных изматывающих штормов не страшился, а тут.

А тут граф нетвердой рукой достал платок, промокнул градины пота и упрямо двинулся через крепостной ров. Только побелевшие костяшки пальцев, сжимающих эфес шпаги выдавали его душевное состояние.

Взглядом уцепился за ромашку на противоположеной стороне и брел словно во сне.

Перебрался, но отдыхать не стал. Духота днем в Калифорнии стояла неистовая, куда там Новоархангельску в Русской Америке. Хотя сейчас, по весне, вечерами без плаща зябко.

Камергер, принужденный придерживаться приличий в одеянии страдал поболее матросов. Поэтому на солнцепеке не остался, а поскорее юркнул за стену, в спасительную тень. Здесь уж и остановился отдышаться в беседке.

Но едва опустился на шероховатую каменную скамью, как перед глазами всё поплыло и следом погрузилось во тьму...

Очнулся я,как показалось сразу.

В груди саднило: "Вот это молнией приложило!" - подумал, потянулся растереть. Рука словно протез.

Коснулся чего-то шершавого, зацепился ногтем как будто за отворот, соскользнул. Начала подниматься озадаченная мысль: "Что за фигня? Ногти-то откуда? Их же оторвало вместе с кончиками пальцев!". Но додумать не успел.

Отвлекла меня отчётливо слышимая гортанная перекличка словно бы по-испански. В школе и погранучилище учил английский, на службе пришлось заняться французским, но легко различаю основные европейские языки. Вот разве что испанский с португальским спутаю... Напряг слух — нет, всё-таки испанский.

Но удивиться и тут не нашлось секунды: пронзительно заныла чайка, показалось что прямо над ухом.

Голова сама собой задралась! Кое-как, шея-то слушалась со скрипом. И в рефлекторно распахнутые глаза ударил ослепительный свет!

Сердце забухало в ушах, а в мозгу билась только одна мысль: "Как? Я же после подрыва слепой!"

"Сон что ли?!" - от услышанного и увиденного усомнился в реальности происходящего. И не нашёл лучшей проверки как ущипнуть себя за бедро.

Пальцы тоже подчинялись еле-еле, поэтому резкой боли не получилось, но всё-таки шкрябание как котенок лапкой почувствовал. Спустя пару секунд справа на плечо кто-то внезапно навалился, задышал в ухо. Тяжело, с одышкой.

От неожиданности я отшатнулся.

Ну как отшатнулся. Попытался.

И с матюгами едва не сверзся со скамейки.

К счастью тот, второй, расторопно ухватился за столешницу.

Хотел поглядеть на него, но вопреки усилиям голова повернулась не вправо, а влево. Этот незнакомец, как я понял, управляет мною как тряпичной куклой-марионеткой, офигеть!

— Изыди нечистый! - проговорил мой рот требовательным, нисколько не испуганным баритоном. Довольно приятный, хорошо поставленный - как-то слышал такой в театре, когда нас курсом в погранучилище водили на спектакль.

— Иээээ коровья морда! — не нашел ничего умнее я.

Дальнейшее наблюдателю со стороны напомнило бы сцену у фонтана из "Золотого теленка" между Паниковским и Шурой Балагановым, когда они друг друга толкали и выясняли кто есть кто.

А если бы эту картину увидел кто—либо из местных жителей, то поразился бы странным кривляниям с бессвязными разноголосыми выкриками в исполнении русского посланника.

Но я это уж потом так вспоминал. А тогда было не до смеха.

Тот, второй, хотя и задыхался явно лучше владел телом. Что меня злило и заставляло предпринимать всё новые и новые попытки. Молодость победила.

Соперник выдохся и отступился. Однако едва отдышавшись дипломатично осведомился: — Кто вы сударь?

"Хорошенькое дело!" - возмутился я про себя. Но визави тем не менее каким-то образом меня услышал, потому что пожал плечами.

"Это чтоже, мы разговариваем каждый про себя, но друг друга слышим? - спросил собеседник, — Похоже на то... - подтвердил я"

Мне это понравилось, не люблю слабых противников, только сильные разжигают азарт, позволяют играть с удовольствием. Поэтому задумался прежде чем ответить.

Я уже сообразил, что кто-то законопатил меня в чужое тело. Из того, что костюм на нём старинный, а речь старомодная, догадался что скорее всего я очутился в прошлом. Где? Когда?

Да нет, не верил я во всяческие волшебство и чудеса, но факт оставался фактом. И Поэтому решил выведать побольше, чтобы знать как ответить лучше:

"Позвольте, сударь, но не находите ли Вы, что не слишком вежливо спрашивать у человека кто он не назвавшись самому?" — "Ваша правда, - легко согласился неизвестный, причем говорил также не раскрывая рта,— Тогда Позвольте представиться: камергер двора его Императорского величества Александра I. И директор русско—американской компании граф Николай Петрович Резанов к Вашим услугам".

Я переваривал. Севшим голосом уточнил : "А год—то сейчас какой?" — "Год 1806 от Рождества Христова, 26 марта", — удивлённо отвечали справа. — "Нифига себе", - промямлил я. — "Так стало быть мы сейчас в Сан—Франциско", - заключил полуутвердительно, полувопросительно. — "Да, - с ноткой удивления подтвердил камергер. — Но откуда Вам сие известно?" — "Ууу, - выдохнул я. И попытался поджать губы. немножко это получилось. Но вопрос собеседника до поры пропустил мимо ушей: — Что-то не верится". — "Хм, глядите", - попался на мою уловку, пробурчал камергер приподнимаясь и делая движение к выходу.

Собственно так я и задумывал, но такого проворства от владельца тела не ожидал. Меня на ватных ногах повело и вялыми пальцами я судорожно хватанул за столешницу.

Резанов плюхнулся обратно: "Нет, так не пойдёт. - Отдышался, продолжил: - Неуклюжий стал, члены хлипкие", - буркнул оправдываясь. — "Да похоже мы с Вами одним телом обои рулить пытаемся. Как в лодке каждый своим веслом. Эдак мы далеко не уплывем... Надо договориться, а то беда".

Резанов помедлил, затем спросил: "Скажите, как к Вам обращаться?" — "Ну что ж, извольте. Меня зовут Савинов Сергей Юрьевич. Друзья зовут Савелий, можете и Вы так, - обозначил я наши желательные взаимоотношения. -А остальное расскажу, когда удостоверюсь в Ваших словах. Ведь это справедливо, не находите? –и, помедлив добавил: — Вот что, коль скоро мы с Вами оба в одном и том же теле, а Вы, насколько я понимаю его хозяин, а я всего лишь гость, то давайте—ка мы станем поступать так: будем договариваться обо всём. И когда кому—либо что—то надо сделать, другой в этот момент будет как—бы затаиваться. Вот сейчас я попробую затихариться, а Вы тогда уж Вставайте Идите смотрите. Я—то наверное всё это Вашими глазами увижу". — "Доброе решение, - согласился Резанов. — Ну, я начинаю", - осторожно, будто ревматик, поднялся и словно по минному полю двинулся к выходу.

За крепостной стеной медленно повел глазами, озирая окрестности, давая мне время на осмысление.

я остолбенел. Нет, то что парусники в бухте это ерунда — парусники и в мое время такие. Крепостную стену и бойницы — в мое время можно увидеть в таком ракурсе. Но вот то, что отсутствует знаменитый на весь мир мост "Золотые Ворота" — словно пыльным мешком по голове шандарахнуло. И уж совсем пустяком показалось, что нет ни небоскребов, громоздившихся в 21 веке на холмах Сан-Франциско, ни мощных причальных сооружений, а вместо них неказистые деревянные мостки, Похожие на виденные в детстве на речушках в маленьких городках, с которых ребятишки купались, рыбу ловили, а хозяйки полоскали белье. За ними крошечная, по сравнению с размерами необъятной бухты, Деревушка.

Потрясенный я выдохнул. И почуял беспокойство справа: будто владелец тела тоже что—то увидел. Но он промолчал. И я горько усмехнулся про себя: «Сбегал за хлебушком называется», — но в следующий момент собрался:

"А — это, стало быть, - я ткнул взглядом в сторону судна побольше: «Юнона». Капитан лейтенант Хвостов Николай Александрович по—моему. А вон—то «Авось». Там командует мичман Давыдов. И, Судя по тому, что оба судна под погрузкой, раз вокруг снуют лодки, Вы с Кончитой помолвлены". — "Именно так", — кивнул Резанов. И снова попытался повернуть голову влево, чтобы взглянуть на меня. Да где там!

"Мммдааа, вашбродь", - задумчиво протянул я. — "Вашбродь? - сдвинул брови Резанов. — Так Вы, что же, стало быть из нижних чинов?" — "Да это как сказать, - хмыкнул я, — Можно сказать и так. А вообще Николай Петрович, в моё время, - сделал ударение на слове "моё", — нижних чинов как таковых нет. Как нет и верхнего сословия. То есть дворян". — "Как это так?" — "Да вот так", - я как смог развёл руками.

"Постойте, постойте, а император? Император же дворянин!" - Резанов думал что поймал меня "за руку". — "Видите ли, Николай Петрович, ровно через 111 лет — Ну, чуть—чуть раньше, в феврале 1917 года Император Николай II будет низложен... А через год его вместе с семьёй в Екатеринбурге заколют штыками австрийские военнопленные".

Ноги Резанова, а значит и мои, от такой скверной новости подкосились и я пожалел, что заранее не попросил вернуться в беседку чтобы поговорить спокойной обстановке.

Словно боксерскими перчатками, как учил когда-то тренер, я растёр щёки, нос, лоб чтобы пригнать кровь со свежим кислородом к голове и быстро взбодриться. Подействовало! Попутчик видимо тоже что-то предпринял, потому что достаточно быстро оправился и, держась рукой за сердце сам поплёлся назад.

Рухнул на серый щербатый камень скамьи, откинулся на стену: "Что-то мне Вам не верится", - устало произнес он. — "Ну... Давайте сейчас не будем об этом... Вы спросили про нижних чинов... Так я капитан, офицер то бишь. Но в моё время офицером может стать любой. Даже женщины есть офицеры. Не много, но есть". — "Да ладно, - отмахнулся хозяин тела. Но в голосе прорезалось неподдельное любопытство, - Это уж Вы, сударь, завираетесь". — "Дааа, понимаю, Вам в это трудно поверить, как-нибудь порасскажу, сейчас просто поверьте на слово. Послушайте! - осенило меня, - Николай Петрович, предлагаю для упрощения перейти на "Ты". Сама жизнь нас к этому подталкивает. А?"

Резанов пожевал губами, махнул рукой: "Деваться и вправду некуда, давайте. - Тогда зови меня Савелием, а я тебя вашбродь, раз уж так сложилось, нас всё-равно никто не слышит".

Резанов вздохнул.

"Вот что, Николай Петрович, Я так понимаю, вы намерены, едва суда загрузят провиантом, как можно быстрее отплыть на Аляску?"

"Какую такую Аляску?" - насторожился партнер. — "Ах да, Да это ж Потом эту землю так назовут, Когда её американцам продадут". — "Как продадут?" - возмутился он. — "Так, Ладно, всё потом, - отмахнулся я, — В Новооархангельск наверное отплывете, так?" — "Ну да".

— "Вашбродь, не хотелось мне тебе этого говорить... Но боюсь, что тебе не судьба обвенчаться с Кончитой". — "Хочешь отговорить?" - напрягся Резанов. — "Да какое там. Отговаривать Тебя бессмысленно. Дело в другом. Скажи она давала понять что ждет от Тебя ребенка?" — "Как ждёт? — побледнел Резанов, — Всего один..." - и осекся.

— "Да знаю, в каюте вы там", - вздохнул я.

Резанов покраснел, вместе с ним и я.

" Странная физиология, надо учесть", - подумал я. Вслух же проговорил: "Ну так, в ближайшие дни она признается что ждет от Тебя ребёнка. И Ты, невзирая ни на что помчишься. Сначала в Новоархангельск, где будете долго разгружаться и потом забивать трюмы мехами, и всё время будешь задерживаться. Где-то в сентябре прибудете в Охотск. Оттуда верхами полетишь в Санкт-Петербург: Тебе надо как можно скорее получить разрешение Императора на венчание с католичкой. И его содействия для получения благословения для Кончиты от Папы Римского на брак с православным". — "Ммм", - промычал Резанов. уловив досаду в этом междометии, я продолжил:

"Боюсь Тебя огорчать, но где-то в районе Иркутска Ты с высокой температурой упадешь с лошади и в марте 1807 года скоропостижно скончаешься... Тебя похоронят подле Красноярского монастыря".

Резанов заворочался, заерзал, запыхтел протестуя.

"Вот что, Николай Петрович, — предупредил его потуги я, — не возмущайся Ты так. Тебе нельзя. У Тебя сердце больное, как я вижу. Заодно и мне хуже. Я это говорю не для того, чтобы Тебя заставить отказаться от Твоих намерений или напугать — Я Тебе хочу помочь, а заодно и себе. Поэтому предлагаю кое-что другое".

Резанов справа притих и словно погрузнел: я чувствовал что руки, ноги, тело, голова — да весь будто налился свинцом. "Может не надо было так вот сразу вываливать на него всё?" — пожалел я хозяина тела. — Но, с другой стороны, рано или поздно всё—равно пришлось бы открыть ему глаза на грядущее. И потом: он может попереть дуриком и помереть, а мне ещё пожить охота!

Пока собеседник переваривал услышанное, наконец и я получил время подумать.

Поразмыслив, озаботился двумя вопросами: Первое: как отсюда выбраться? И, второе: если выбраться не выйдет: Как обустроиться здесь поудобнее?

Насчёт "выбираться" сразу возникли сомнения: Возвращаться в слепоту и глухоту не хотелось жутко! И одновременно тянуло аж челюсти сводило к жене и дочке, да и маму жаль...

Покрутив эту мысль и так и эдак рассудил: пока оглядеться, а коли представится случай — возвращаться! И для начала надо отыскать тот чёртов дуб. Должен же он уже быть!

Едва утвердился в этом намерении тотчас отпустило. Даже показалось, что в груди саднит меньше.

Принялся вспоминать историю этого времени, чтобы спланировать какие знания можно использовать себе во благо. Надо только оглядеться сперва как следует!

Настроение приподнялось, отчего привычно принялся насвистывать забористую мелодию из Высоцкого. И почувствовал как тело подобралось и транслируемая справа тревога сменилась заинтересованностью.

"Что это?" - последовал вопрос. — "А? Ааа, это мелодия из песни моего современника Владимира Семеновича Высоцкого. Напеть?" — "Ну-ка, ну-ка!"

И я как мог, фальшивя немилосердно, тихонько напел "Ещё не вечер!"

"Необычно... А ещё что—нибудь?" - осипшим голосом попросил камергер.

Я напел "Не валяй дурака Америка" группы «Любэ», а вдовесок хулиганистый "Колхозный панк" "Сектора газа".

Резанов долго молчал. По-видимому песни пробили лазейку к его душе и убедили куда глубже предсказаний незванного постояльца. Наконец он глухо сознался: "А я ведь, сударь, уж к лекарю собирался..." — "Это к Георгу Лангсдорфу? Которого промеж собой зовете Григорием Ивановичем?" — "Вы и об этом осведомлены..." — "Да я много о чём осведомлен, да только помню урывками. Хотя историю в училище любил и преподаватели прекрасные были. Вот, к примеру: 25 июня 1807 года в Тильзите Александр I заключит унизительный для своей державы мир с Наполеоном Бонапартом... По нему Россия обяжется к торговой и иной блокаде Англии. Это, кстати больно ударит по ценам на ваши меха, их невыгодно станет добывать... И, вашбродь, мы ж договорились общаться на "Ты". - Напряжно мне так вот сразу, не серчай Сергей Юрьевич, Савелий, - выдавил граф с усилием и встрепенулся, - Так надобно немедля упредить Императора!" – . — "Николай Петрович, - с укоризной, как в фильме "Бриллиантовая рука милиционер говорил Семён Семёныч", урезонил я, — Ты только что спешил к своему лекарю по меньшему поводу. А приедешь с подобными вестями ко двору, так в лучшем случае засмеют!" — "Или в дом скорби упекут...- подхватил мою мысль камергер. — Ммм—да, погорячился. А как же быть? Нельзя же просто ждать таких напастей для России".

"Знал бы ты, какие её ожидают напасти в 1812..." - горько подумал, но пока благоразумно умолчал я. Вслух же произнёс: "По-моему надо просто сделать Россию настолько могущественной, чтобы никому и в голову не пришло воевать с нами".

— "Твои-то слова да Богу в уши, - горько хмыкнул Резанов, — Но что предлагаешь на деле предпринять?" — "Николай Петрович, - проникновенно начал я, — дай немножко оглядеться, прикинуть что к чему, чтобы мои рекомендации были дельные и взвешенные. Ты ведь сам дипломат, понимаешь что с бухты барахты такие решения не принимаются. - Дождался утвердительного кивка продолжил: — Ты иди куда шел, а я покамест пораскину мозгами. Добро?" — "Добро, - хлопнул по коленям камергер, — Я как раз к Кончите шел, пойдём".

— "К Кончите? Что ж, пойдём. Заодно проверю как выходит отключаться. Ну-с, готов, поехали!"

Резанов шёл, погруженный в раздумья. У меня же возникли странные ощущения : как будто мое тело движется само по себе.

Я про себя усмехнулся: это сильно напомнило детишек за спиной у азиатских женщин. А в мое время в России продаются специальные рюкзачки-кенгурятники для детей: можно впереди повесить, можно сзади. Ну вот ощущал себя видимо так же как тот самый ребёнок: болтаются руки, ноги, а сам глазею по сторонам.

В узкой пыльной улочке в нос ударило вонью: то ли гнилой рыбы то ли навоза. Я осматривался внимательно. Сознание отмечала места, удобные для засады, для нападения, для отхода. Вот в тот проулок можно юркнуть, вот оттуда удобно наброситься, там позиция для снайпера лучше не сыскать, там вооон пулеметчику самое место, а под тем углом хибары мина идеально укроется - ну и другие, привычные моей профессии думки. Хотя какие в это дремучее время снайперы, пулеметчики и мины...

Заинтересовал стук из подворья справа : тук, тук—тук, тук, тук—тук. Немножко порассуждал, догадался: кузнец скорее всего - ну да вон и Подкова висит на воротах.

Выше по улочке, на этот раз слева, пахнуло будто турецкими кожаными куртками. я поводил глазами благо Рязанов на дорогу внимания не обращал, весь ушел в себя и лишь механически переставлял ноги. Хотел было его толкнуть, поинтересоваться что здесь находится, но потом решил сам Подумать.

По хомуту уразумел что здесь работает шорник, который делает упряжь для вьючных животных.

Вскоре Однако надоело глазеть. Решил: "А почему бы не попробовать приноровиться к движениям владельца тела, постараться "поймать" ритм?"

Это принесло бы несомненную пользу: не любил я чтобы кто-то был надо мною. И потом, это может стать козырем в решительный момент.

Тихой сапой принялся включать ноги. Ощущения как при езде на раме велосипеда за пассажира: так и тянет рулить самому.

И в первые попытки никак не попадал в такт. Но вот уловил один раз, второй. Напоминало то, как маленький ребёнок учится ходить. Зациклился на собственных ощущениях, едва не споткнулся и чуть было не грохнулся.

Резанов только оступился, чуть качнулся вперед, но даже шага не переменил и я успокоив себя тем, что упасть всё равно не смогу, принялся упрямо повторять свои попытки.

Где—то на пятый раз попал в ритм и уже начал предугадывать движение тела: шёл пока не напрягаясь, но ноги уже чувствовал хорошо, вот только в ножнах то и дело путался. Затем к ногам подключил руки: благо ими владелец тела не очень-то размахивал, хотя эфес шпаги нет-нет да и придерживал. А глазами я уже и так во всю зыркал по сторонам.

И, в общем-то, от такого даже мизерного движения почудилось: потеплело, будто кровь побежала по жилам, мысли живее заворочались. Ну и настроение стало куда бодрее.

Вскоре улочка расширилась и вдали показалось группа деревьев ближе представшая парком. В глубине которого проглядывал добротный Барский дом. Именно такие в своё время видел в музее-усадьбе спасское-Лутовиново ,в Скородненской сельской школе, которая находилась в бывшем помещечьем доме: колонны поддерживают мощный козырек над входом широкие гранитные ступеньки порога — да, типичный барский дом.

Шагов за двести увидел, как в левом крыле из-за бархатной шторы приветственно машет ручкой симпатичная девушка. Заморгал от поразившей схожести. Чуть головой не мотнул, пытаясь стряхнуть наваждение. А в сознание камергера по—видимому ничего не пробилось и он продолжал размеренно шуршать башмаками по ухоженной песчаной дорожке заложив левую руку за спину.