К моему удивлению доверенным человеком Туллиуса оказался натуральный негр. Чернокожий центурион — вот это номер!
— Ливий Фламий? — спросил, я доставая папирус с печатью из под лорики.
— Он самый — буркнул центурион, разворачивая бумагу. Негр оказался вполне грамотным, быстро пробежал текст глазами. Вернул папирус мне, отдал римский салют правой рукой. Потом свистнул подзывая легионеров, махнул центурии строится вдоль дворцовой стены.
— Только вот Пилат запретил выходить в город — Ливий нацепил шлем, что держал подмышкой, вытер пот со лба.
Солнце все сильнее припекало. Эдак к обеду мы в своих доспехах совсем сваримся. Я присмотрелся к солдату, что чистил вдалеке римского орла — аквилу. Рядом лежали символы легиона — сигнум и вексиллум. Судя по быку и капитолийской волчице на эмблеме, Фламий тоже служил в 6-м Железном легионе. Это про него в будущем споют:
«…Пусть я погиб под Ахероном
И кровь моя досталась псам —
Орел шестого легиона,
Орел шестого легиона
Все так же рвется к небесам…»
— В городе неспокойно — продолжал бубнить Фламий — Как бы не вышло беды. Я конечно, подчиняюсь приказу Туллиуса, но…
— Где Цветочные ворота знаешь? — игнорирую я его бубнеж.
— Ворота Ирода? На севере — махнул рукой Фламий, обозначая направления.
— Идем туда, ищем людей, что мне нужны, возвращаемся обратно. Приказ ясен?
Я прислушался к пульсации Слова. Да, я смогу найти Марию с учениками. Слово подскажет. Оно же меня и поведет к ним.
— Центурия! — проревел Фламий — В колонну по трое стройся!
Через четверть часа мы уже шли по улицам Иерусалима. Солнце окончательно заползло в зенит, народ с раскаленных улиц убрался по домам. Очень трудно в таком климате днем устраивать беспорядки — так и жди теплового удара.
Мы шли быстрым шагом, по дороге я расспрашивал центуриона о его удивительной судьбе. Фламий оказался нубийцем, захваченным в плен в Египте. Легионеры продали его на рынке рабов, новый хозяин оказался ланистой — владельцем школы гладиаторов. Он определил нового раба в ретиарии — бойца с сетью и трезубцем. Нубиец оказался быстрым и ловким — этим он и понравился публике. Сначала в Александрии, а потом уже и в Риме. Фламий не только завоевал популярность, но даже смог выкупиться из рабов и стать рудиарием — освобожденным гладиатором, награжденным деревянным мечом.
Новый римский ланиста помог ему с гражданством. Собственно, его имя и взял себе Фламий.
— Что же ты не остался в Риме? Женщины, деньги… — удивился я, прибавив в голосе Слова. Я все больше осваивался со своим новым даром влиять на людей.
— Надоело — рубанул рукой воздух Фламий — Разврат, интриги… К тому же Тиберий теперь не благоволит к гладиаторским играм, запретил их проводить за счет казны.
— В легионерах значит веселее?
— Мы в 6-м Железном все братья — твердо ответил бывший гладиатор — Пришли!
Мы действительно, дошли до Цветочных ворот, которые были заперты. Рядом стояли караульные. Фламий перемолвился с дежурным опционом, вопросительно на меня посмотрел. Только я собрался отдать приказ начать обход домов, как меня накрыло. В глазах потемнело, звучание Слова стало тише, а потом и вовсе исчезло. Спертый воздух отказывался покидать легкие, я пошатнулся.
— Что с тобой Марк? — центурион подхватил меня под локоть, похлопал по щеке.
Я вздохнул, помотал головой. Прямо какая-то ментальная атака. Связь с Логосом отрезало, совсем как в прошлой реальности после встречи с аватом Люцифера. Светлая энергия, наполнявшая тело исчезла. Я невольно потрогал грудь — не появилась ли печать? Но нет, под лорикой ничто не жгло и не давило.
— Сердце что ли? — спросил Фламий, оглядываясь. В тени дома начала собираться толпа агрессивно настроенных евреев. У некоторых в руках были камни.
— Не, голова… — прохрипел я.
— Да, жара страшная — отдуваясь, вытер пот негр — Вот, выпей поски.
Центурион протянул мне свою фляжку, и я жадно к ней присосался. Внутри была подкисленная уксусом вода.
— Ну? Что делаем дальше? — центурион оглянулся — Не нравятся мне эти евреи.
— Идем искать Марию, жену плотника из Назарета. Она с родственниками и учениками Иешуа должна быть где-то в этих домах.
— Иешуа — это тот самозваный царь Иудейский? — спросил Фламий, подзывая к себе легионеров — Его же распяли вчера. Говорят, он еще обещал воскреснуть.
— Он сдержит обещание — я глубоко вздохнул, вытащил гладиус из ножен — Пошли!
Два часа и все бестолку. Евреи не открывали двери — приходилось их выбивать. Женщины кричали, ревели дети, мужчины сжимали кулаки и смотрели исподлобья. Того и гляди, чтобы кто-нибудь не сунул нож в горло. И никто не спешил отвечать на мои вопросы. Сходу найти нам тоже никого не удалось — лишь в одном доме обнаружили на полу плохо замытые следы крови.
— Гранатовый сок пролил — нагло ответил молодой парень, которого схватили и приставили гладиус к его шее.
— Я сейчас твою кровь пролью — Фламий нажал и кончик меча вошел в подбородок. По шее парня побежала красная дорожка.
— Убивай — еврей закрыл глаза, начал молиться.
— Тьфу на них…! — центурион отбросил парня прочь, пнул его калигой по пятой точке — Фанатики, одно слово.
Толпа все прибывала, в легионеров полетели первые камни. Солдаты выстроились в плотный строй, подняли пилумы. Евреи отхлынули прочь. Ученые…!
Тем не менее, надо было что-то делать. Слово молчало, энергии Света в теле было совсем мало. Хватало лишь на то, чтобы заглянуть в память, но все мои прошлые знание уже ничем не могли мне помочь — история пошла по другому пути. Где искать Марию и выживших апостолов?
— Марк, надо что-то решать — Фламий, наконец, тоже сдался, и еще раз пнув какого-то еврея в хитоне, сплюнул на мостовую.
Какое теперь может быть решение, я не представлял. Надо было возвращаться к могиле Христа. Но с чем? Я нарушил все приказы Пилата, вызвал восстание в городе. Понтию проще всего от меня сейчас избавиться тишком, а потом сделать морду кирпичом перед Сеяном и Виттелием. Да, был мол, такой но куда делся, понятия не имею, у нас тут евреи бунтовали, не до какого-то рядового легионера было. Ах, он не рядовой? Так что ж вы мне сразу не сказали…
Тиллиус меня тоже не защитит. Какие доказательства заговора я имею? Никаких. Одни слова. На слухах карьеру не сделаешь. Да и кому докладывать?
— Тут рядом харчевня римская есть — центурион почесал небритый подбородок — Один полукровка держит.
Я с сомнением посмотрел на свой пояс. Кошелька там не наблюдалось.
— Пролюбил? — засмеялся Фламий — Да, евреи народец ушлый, на ходу режут кошельки. Пойдем, я угощаю.
— С чего такая щедрость? — усомнился я.
— Полукровка бесплатно кормит нашего брата солдата — парни защищают его заведение от зелотов.
Быстрым шагом мы оторвались от кричащей толпы — нырнули сначала в один переулок, потом в другой. Между домами было развешано белье. Разноцветное — оно напоминало гирлянды с морскими флажками. Лаяли собаки, дым от жаровен ел глаза.
Наконец, мы дошли до харчевни. Располагалась она на первом этаже двухэтажного каменного дома. Стены были окрашены в однородный охряной цвет, из мебели только стол и несколько деревянных скамей. Харчевня была пуста, и владелец — кудрявый смуглый мужчина лично выбежал нас встречать.
— Встаньте в обоих концах улицы — дал команду легионерам Фламий, повернулся к хозяину — Эй, Цинциннат! Тащи все самое лучшее.
Владелец угодливо склонился, хлопнул в ладоши. Подавальщики — мелкие пацаны семитской внешности стали быстро заставлять широкий стол едой. Появились маслины размером со сливу, сыр, лепешки, кувшины с фалернским вином и маслом. Вторая перемена состояла из мясных и рыбных блюд. На гарнир каши — полбяная и бобовая.
Фламий ел так, что за ушами трещало. Ни о каких приличиях за столом и речи не шло. Зато нам потом подали небольшие куски мохнатой льняной ткани, которыми обтирали руки и рот.
— Ну, что делаем дальше? — сыто рыгнул центурион — Парней тоже кормить скоро надо будет.
— Пойдем к Храму — решился я, допивая вино. Кстати, очень приличное — с богатым ароматом и вкусом.
— Марк, Марк…! — забеспокоился Фламий — У меня, конечно, приказ Тиллиуса во всем тебе подчинятся… Но Храм! Там же самый рассадник этих зелотов. Плюс стража. Мы, конечно, их порвем в случае чего, но Пилат нас потом за это без соли съест!
— Похищенные люди могут быть внутри — уклончиво ответил я. Разумеется, я не надеялся встретить там Марию с апостолами. Расчет был совсем на другое. Пора было в этой игре поднять ставки.
Но все, на что согласился Фламий — это проводить меня переулками к Храму.
— Да это все-равно, что дразнить быка — посетовал бывший гладиатор — Появись там римская центурия, евреи окончательно взбунтуются.
Город и, правда, был наэлектризован. То там, то здесь, по мостовой стучали калиги римских легионеров, слышались крики, куда-то бежали горожане с выпученными глазами.
— Все, дальше не пойдем — покачал головой центурион — Храм, вон он, впереди.
Фламий снял шлем, осторожно выглянул за угол дома. Я последовал его примеру. К моему удивлению на площади перед Храмом было немноголюдно. Видимо, все, кто хотел сделать подношение к Песаху — сделали это еще утром. Солнце жарило из зенита — часть евреев с площади убралась в тень домов.
Сам Храм производил совсем иное впечатление, нежели ночью. Покрытый позолотой, он блистал на солнце ярким огненным блеском, ослепляя глаза. Восьмое Чудо Света!
— Мы будем ждать тебя здесь, Марк. Разнюхай там все и скорее возвращайся — негр тяжело вздохнул, протянул мне плащ одного из легионеров — На, надень сверху.
Я поблагодарил легионера взглядом, опустил капюшон. Было жарко, но анонимность казалась важнее. Быстрым шагом я дошел до меняльных столов, что стояли вдоль портика Храма. Тут наблюдалось некоторое оживление. Евреи покупали сикли — круглые серебряные монеты с изображением чаши на аверсе и какого-то цветка на реверсе. Именно ими любой верующий был обязан делать подношение в Храм. И именно им Рим был обязан финансовой бомбе, заложенной в основе его государства.
Геологически так сложилось, что на Востоке были месторождения золота, а в Апеннинах — серебряные рудники. Стало быть, Рим был богат серебром, а Азия золотом. Поэтому 1 грамм золота в метрополии стоил 12,6 г серебра, а на Востоке, в том же Иерусалиме, за грамм золота давали всего 4,7 г серебра.
Евреи-ростовщики проворачивали вполне понятную спекуляцию, играя на разнице курсов. Иудея единственная из всех провинций получила разрешение чеканить свою монету — сикли. Дескать, мы только для религиозных нужд. Один сикль на столе менялы стоил двадцать римских денариев. Прагматичные фарисеи конвертируют полученное от меняльных столов серебро на золото по курсу 1:5, грузят римские ауреусы и слитки на корабли. После чего везут в Рим. Там меняют на серебро по курсу 1:13, и везут серебро обратно в «родные палестины». Где снова меняют на золото и вновь отправляются в неспешное плавание через Средиземное море в известном направлении.
Доходность этого валютного арбитража не снилась и евреям с Уолл-Стрита из моей родной первой реальности.
А что же Рим? А ничего. Хитрые ростовщики и левиты подкупают имперских чиновников. И те просто закрывают глаза. Закрывает глаза и Сеян — префект претория. Ему через Пилата и Вителлия евреи дают деньги на заговор, а также на подкуп легатов германских легионов, и на преторианцев.
— Что стоишь? Покупать будешь?! — грубо окликнул меня бородатый меняла в парчовом халате.
— Буду, буду — пробормотал я, двигаясь вдоль столов. Хорошо устроились, левиты с фарисеями! Не купить сикль еврей не может, это грех — не жертвовать Храму. Каждый взрослый иудей только на Песах должен отдать полсикля. А продают их исключительно за динарии!
— Стража! — тот самый бородатый меняла повернулся к портику — Тут какой-то подозрительный человек бродит.
Из Храма вышла пара стражников, вооруженных копьями. Они лениво пошли в мою сторону. Надо что-то решать. Либо делать, либо нет. Я судорожно стал просчитывать варианты. Вернуться во дворец Ирода к Понтию? Так тот уже пришел в себя, ему проще убить меня и продолжать получать еврейские деньги. Спрятаться у Тиллиуса? На ликтора фрументариев я подействовал Словом, он поверил мне. А без Слова? Может ему тоже будет проще присоединится к заговору Сеяна? Карьерный рост возможен, и если сдать меня префекту.
Еще один вариант — идти к могиле Христа. Парни из центурии Петрония меня там защитят. Но надолго ли… Нет, другого варианта, кроме как «пути Христа» похоже, нет. Я оглянулся. Кто-то из легионеров Фламия выглядывал из-за угла дома, следил за тем, что происходит.
Солнце тем временем скрылось за облаками, в которых осталось лишь небольшое «окно». Из него на площадь падал луч света. Я опять ощутил в себе биение Энергии. И принял это как Знак!
— Эй, парень, ты чьих будешь? — ко мне позевывая, подошли стражники — Покажи лицо.
Резким движением я скинул капюшон и вслед за этим сразу же сбросил на землю плащ.
— Римлянин…! — раздался дружный вздох на площади.
— Салют, евреи! — я ударил с ноги в первый стол, тут же перевернул второй рядом. Сикли дождем посыпались на землю, звеня и переливаясь в лучах Солнца.
— Богохульник!
— Убийца!
— Отомстим за Анну!
Площадь взорвалась криками, За мной рванули стражники. Ну, как рванули? Попытались. Но я был неуловим. Прыгнул на третий стол, ударил ногой по стопкам монет. Выхватил меч и тут же отсек руку бородатому меняле, что попытался меня схватить за ноги. К нему, вытаскивая ножи, уже бежали его коллеги. Я перепрыгнул на следующий стол, громко свистнул в сторону спрятавшейся центурии. Из-за угла выглянула черная физиономия Флавия. Похоже, бывший гладиатор уже во всю меня материл.
— Барра! — заорал я во все легкие, издавая клич легионеров. Перевернул еще один стол, отпрыгнул к портику. Но тут уже на меня навалились по-серьезному. Замелькали копья стражников, ножи менял. Но они все были такие медленные по сравнению со мной! Я колол, рубил и вился как уж среди колонн портика.
— Барра! — раздался дружный крик легионеров. На площадь выбегала центурия Фламия.
— Волосатые яйца Оркуса! — орал на меня злой центурион, вспарывая гладиусом чей-то живот — Ты что творишь, Марк! Тебя же насмерть запорят!!! Нас всех распнут!
Легионеры легко, почти играючи перекололи Храмовую стражу и разогнали толпу у меняльных столов. Но на площадь выбегали все новые и новые группы евреев. И вооружены они были уже вовсе не ножами! Щиты, мечи, я заметил даже несколько луков в руках бунтовщиков. Их стрелы легионеры легко приняли на скутумы, и ответили бросками дротиков. Оба лучника погибли, но нас теперь упорно отжимали к Храму.
— Это зелоты! — закричал Фламий всаживая меч в чье-то оскаленное лицо.
— Давай вовнутрь! — я повернулся к массивным дверям и ударил ногой по створке. Она жалобно скрипнула, распахнулась. Вой сзади усилился, мимо меня пролетело несколько копий. Какое счастье, что левиты не успели запереть двери! Пнув жирного священника в пах, чтобы не стоял на пути, я первым ворвался в Храм. Внутри он был просто огромен и очень обильно украшен. Прихожане из Храма уже успели испариться.
— Не распнут — я повернулся к вбежавшему следом Фламию — Еще и поблагодарят нас.
Надо было видеть лицо центуриона! Он даже не нашелся, что мне ответить. Вот так! Одним выстрелом — сразу двух зайцев. Нет, трех! Нарыв с финансовыми махинациями надо было вскрывать. Римляне дотянули до 60-го года и проблему все-равно пришлось решить. Причем кардинально — они вырезали половину Иерусалима. Второй заяц тоже очевиден — теперь Понтию будет трудно «включить задний ход». Скандал на весь римский мир. Поди объясни, зачем легионеры вломились в Храм. «Какой-такой Марк Юлий?» — уже не скажешь. Наконец, третье. Деньги. Много денег.
Я огляделся, и увидел, как несколько левитов пытались вытащить из храма тяжелый сундук.
— Куда это собрались?! — я схватил одного из левитов за шкирку. Расшитый хитон треснул и начал рваться по шву. Сундук грохнулся на плиты пола, крышка приоткрылась, внутри знакомо блеснуло серебро.
— Прекратите богохульствовать!! — седой левит попытался снова захлопнуть крышку сундука, но я ему не дал.
— Яхве накажет? — я указал легионерам гладиусом на большую нишу рядом с притвором — Туда всех.
Солдаты вопросительно посмотрели на Фламия. Тот тяжело вздохнул и кивнул. Кто-то из легионеров принялся баррикадировать дверь, которая трещала уже под ударами зелотов, другие стали заталкивать левитов в нишу. Молодые служки кричали и бились в истерике. Пожилые молились, встав на колени. Видимо, начали дружно готовиться к Армагеддону. За такое святотатство Яхве должен тут все сжечь к чертям собачьим. Или затопить — благо прецедент уже был.
Под зубовный скрежет Фламия, мы прошли из притвора в Святилище Храма. Тут находился зажженный семирожковый светильник-менора из золота, рядом Жертвенник воскурения и Стол хлебов предложения, тоже покрытый листовым золотом. На нем сейчас стояли два сосуда с благовониями. Все как и в синагогах спустя тысячу лет.
— Марк, пошли отсюда — простонал центурион — Сюда только Первосвященник может заходить. Еврейские боги обозлятся!
— У них один бог — пожал плечами я, обходя святыни по кругу. В святилище была еще одна, совсем неприметная дверь. Зачем?
— А эти, с крыльями? — Фламий снял шлем, вытер пот.
— Это ангелы — я почесал в затылке, задумавшись, как объяснить негру еврейскую религиозную иерархию — Они у них как бы малые боги.
— Во-во, сейчас прилетят и… Стой! Что ты делаешь?!
Я дернул за дверцу и оказался в маленькой, тесной комнатке. Почти всю ее занимал массивный черный камень.
— Что это? — центурион опасливо заглядывал внутрь через мое плечо.
— Святая святых — я потрогал камень, пытаясь ощутить святость Скинии — Самое сокровенное место Храма. Тут раньше хранились Скрижали Завета.
Никакой светлой энергетики в помещении не ощущалось, но камень заметно фонил какой-то особой Силой, чью природу я затруднялся определить.
— А что за валун? — Фламий убрал гладиус в ножны, прерывисто вздохнул — Что-то мне здесь не того….
— Камень Основания — я потрогал матовую черную поверхность — Евреи верят, что это краеугольный камень мироздания. С него Яхве начал сотворение Земли.
— Марк! — опять взмолился центурион — Пойдем отсюда… Еще обвинят нас в краже этих Скрижалей. Смотри Камень то пуст, ничего здесь больше нет!
— Он пуст еще со времен разрушения первого Храма. А скрижали пропали еще при царе Соломоне.
Что-то мне все-равно не давало покоя. Камень против воли приковывал к себе внимание, доминировал в Святая Святых. У меня начали путаться мысли, поплыло перед глазами. Звуки отдалились, зато снова усилилось Биение Слова внутри.
— Что-то мне нехорошо — Фламий начал сползать по стенке. Его черная кожа посерела, дыхание стало прерывистым.
Я подхватил центуриона под руку, вытолкнул из Святая Святых наружу. Захлопнул дверцу.
И нам сразу полегчало. Воздух наполнил легкие, зрение обрело четкость. Да, похоже, этот Камень охранял сам себя.
— Думал, концы там отдам — Фламий вытер пот со лба, встряхнулся.
— Да, непростое место — кивнул я — Говорят первосвященник во время Йом-Кипура там с Богом общается. Получает указания от него насчет народа израилевого.
— Марк — опять взмолился центурион — Пошли отсюда скорее!
— Нет, подожди. Я еще не все узнал — и начал обходить Святилище по периметру, простукивая стены рукоятью гладиуса — Сходи пока, проверь легионеров.
Фламий пожал плечами, вышел в притвор. А я продолжил обыск. В одном месте звук мне показался не таким глухим. Я начал ощупывать камни, из которых была сделана кладка Храма. Один кирпич поддался под моей ладонью, и я вдавил его внутрь. Что-то щелкнуло и стена разъехалась. Передо мной открылся проход в длинную, темную галерею. Я вынул свечу из меноры, чтобы посветить себе. Совершил, так сказать, очередное святотатство.
Галерея оказалась совсем не длинной, как мне представлялось ранее, и закончилась массивной железной дверью. Два навесных замка были разомкнуты, так что я легко попал внутрь. И передо мной открылась настоящая пещера Али-Бабы. В крыше большого зала, сплошь заставленного сундуками, было широкое отверстие. Лучи солнца переливались и преломлялись в грудах золота. В одних коробах лежали слитки. В других — золотые монеты. Большей частью аурисы с профилем Тиберия и Августа.
Я прошелся по залу, разглядывая надписи на крышках. Казначеи левитов аккуратно подписали каждый ящик и сундук — в каждом лежало по пол таланта золота, а всего их было около восьмидесяти. Почти сорок талантов… Я считал и не мог поверить глазам — в сокровищнице Храма хранилось более полутора тонн золота! Годовая зарплата четырех римских легионов! А Цезарь взял Рим и выгнал Помпея всего с одним легионом! Можно просто показать золото солдатам, и они пойдут за легатом куда угодно.
В конце зала находился помост, на котором стоял широкий стол. На нем разместилось несколько ящиков поменьше, а также несколько царских корон, древних ветхих знамен, груда старого оружия — щиты с отбитой позолотой, кинжалы, мечи. Ясно, это трофеи. Выставка достижений еврейских военачальников — ВэДэЕВэ. Я рассмеялся, получилось слегка истерично. Психика моя с трудом справлялась с увиденным.
В деревянных сандаловых ящиках находились драгоценные камни — не ограненные алмазы, сапфиры, рубины, изумруды…. Их блеск слепил глаза.
— Cunnus a Mentula…. - в дверях сокровищницы, выпучив глаза, застыл потрясенный центурион.
— Я же тебе говорил, Фламий — я взял со стола массивное золотое кольцо с гравировкой — Нас с тобой будут еще на руках носить.
— Это дубовый венок! — согласился со мною негр, запуская руку в один из ящиков и пропуская через пальцы ручеек золотых монет.
— Бери выше — я попытался разглядеть надпись на кольце — Лавровый.
Венками в Риме награждали отличившихся легионеров и военачальников.
— Что это? — поинтересовался Фламий, подходя ближе и взвешивая в руке старый, круглый щит, у которого весь умбон был изъеден ржавчиной.
— Святыни евреев. Например то, что ты сейчас держишь — это скорее всего щит Давида. А вон его лук и стрелы…
Очень вовремя на помощь мне пришло Слово. Знания сами всплывали в моей голове.
— Откуда ты можешь это знать? — усомнился центурион.
— Видишь это? — я подкинул драгоценность вверх, поймал ее — Это знаменитое кольцо царя Соломона.
— На нем что-то написано — вгляделся в буквы на ободке Фламий — Но я только на латыни читаю.
— Однажды царь Соломон обратился к придворному мудрецу с просьбой: «Помоги мне — многое в этой жизни способно вывести меня из себя. Я сильно подвержен гневу, и это очень мне мешает!» На что мудрец ответил: «Я знаю как помочь тебе. Надень это кольцо — на нем высечена фраза: „Все проходит!“».
Я присел на краешек стола с сокровищами и показал центуриону буквы на внешней стороне кольца.
— Видишь? Вот тут написано: «…Когда тебя постигнет сильный гнев, посмотри на эту надпись, и она отрезвит тебя. В этом ты найдешь спасение!»
— Нашему легату бы не помешало такое колечко — хмыкнул негр.
— Шло время, Соломон последовал совету Мудреца и обрел спокойствие — продолжил я — Но однажды настал момент, когда, взглянув на кольцо, он не успокоился, как обычно, а наоборот — еще больше вышел из себя. Царь сорвал кольцо с пальца и хотел зашвырнуть его подальше в пруд, но вдруг заметил, что на внутренней стороне тоже имеется какая-то надпись. Он присмотрелся и прочел: «И это тоже пройдет…»
Я показал Фламию эту надпись внутри драгоценности в подтверждение своего рассказа.
— А раз это кольцо Соломона — я примерил его на безымянный палец правой руки — значит, и все остальные сокровища принадлежат еврейским царям.
— Откуда ты все это знаешь?! — отшатнулся от меня центуриона — Кто ты Марк?!
— Совсем недавно мне задавали этот вопрос. И я отвечу тебе на него также, как ответил ликтору фрументариев — Всяк кто от истины, слушает гласа моего!
Кольцо Соломона явно обладало какими-то магическими свойствами. Мигом прошла вся усталость, я ощутил необычайный заряд бодрости. Похоже драгоценность как-то равномерно распределяла по телу всю ту энергию, что я накапливал в себе.
— Такие сокровища нам отсюда не вынести — тяжело вздохнул Фламий — Сорок талантов! Глазам поверить не могу.
— Вынесем — отмахнулся я — Эти деньги теперь — наш пропуск в Рим.
— В Рим?! — центурион снова выпучил на меня глаза.
— А ты разве не хочешь получить личный триумф, Фламий?
Эта ситуация все больше забавляла меня. И чем больше я смотрел на сундуки с золотом, тем больше понимал: сокровища тоже тлен.
— «И сказал Иешуа ученикам своим — вслух пробормотал я — истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие…»
— Какие еще игольные уши? — заинтересовался центурион, натягивая тетиву на луке Соломона. К моему удивлению она оказался вполне целой — Фламий не без усилий, но все-таки смог ее натянуть, и вложив стрелу, выстрелил в щит. Стрела громко ударила прямо в умбон, пробив его насквозь — Это не то ли отверстие в городской стене, что рядом с порогом Судных врат?
Выяснилось вдруг, что в Иерусалиме был, так сказать, «запасной» вход в город, через который запоздавший путник мог проникнуть внутрь. Назывался он «игольное ушко». Оказалось, что через это отверстие в стене мог с большим трудом иногда пройти и верблюд, специально обученный такому преодолению препятствий.
— Выходит не так уж безнадежны дела богачей — я почесал в затылке, надел шлем — Могут они попасть в Царство Божие, если сильно постараются…
— Кстати, Марк! — встрепенулся Фламий, откладывая лук и стрелы — Я тебя чего искал… У меня в центурии трое раненых. Двое тяжело. Лонгин говорил, что ты исцелил его глаз. Может, глянешь ребят? А то пара моих легионеров точно могут отправится в это самое еврейское Царство Божие.
Я покачал головой. Равнодушие римлян к богам поражало. Все равно им в кого и во что верить… Может, поэтому учение Христа с таким трудом завоевывало сердца италиков?
— Пойдем — вздохнул я — глянем твоих парней.
Мы прошли галереей назад, закрыли за собой тайный вход. Механизм покряхтел немного, пощелкал, но сработал. Через Святая святых, мы вышли в притвор, где расположились легионеры. Услышав шум, переглянулись — евреи чем-то долбили входную дверь Храма.
— Таран это — к нам подошел рослый, рыжий опцион — Выломали столб в чьем-то дворе, вот и долбят теперь.
Судя по тому, что обшитые медью ворота практически не дергались — сломать их будет не просто. Время у нас есть.
Я подошел к раненым, что лежали на плащах прямо на полу. У одного резаные раны на руках и ногах, двое других были совсем плохи. Копья пробили лорики и попали одному в грудь, другому в живот.
Первым делом я взялся за того, кому пробили грудь. С него под стоны стащили лорику, убрали засунутые под панцирь окровавленные тряпки. Рана была нехорошая, похоже копье пробило правое легкое. Легионер хрипел, в его груди булькало, а сам он был так бледен, что краше в гроб кладут.
Я положил на его грудь руки, закрыл глаза. Перед моим внутренним взором появилось яркое сияние — это светилось кольцо Соломона. Чуть ниже начиналась пульсирующая чернота, в которую я и направил тонким ручейком накопленную энергию. Легионер вскрикнул и дернулся, из-за чего фокус моей силы сместился.
— Держите его! — прикрикнул я на окружающих.
В раненого вцепились товарищи, он затих. Я поправил фокус, усилил поток энергии — чернота под руками начала медленно рассеиваться.
Вокруг раздались ахи и ругательства. Легионеры так напирали, что мне пришлось опять на них прикрикнуть.
Наконец, чернота совсем пропала, я открыл глаза и увидел под руками розовую кожу.
— Даже шрама не осталось — изумленно выдохнул Фламий — Марк, ты воистину волшебник!
— Несущий Свет! — загомонили легионеры — Божий целитель!
— А ну тихо! — рявкнул я, вытирая руки о какое-то огромное шелковое полотнище, лежащее свернутым рядом с ранеными. Похоже, это и была та самая «завеса», что разодралась во время казни Христа — Теперь давайте попробуем со вторым.
Я перешел к раненому в живот. И вот с ним уже пришлось по-настоящему повозиться. Второй легионер дался мне намного тяжелее. Чернота никак не хотела уходить, перетекая из кишки в кишку. Я долго ее гонял кольцом, пока, наконец, совсем не изгнал из тела. Потом уселся на завесу, дрожащей рукой вытер лоб от пота.
— Марк, отдохни! — центурион положил мне руку на плечо.
— Да, я пуст, Фламий! — огорченно развел руками — Но третьим и потом можно заняться, раны там не смертельные.
На этого раненого у меня банально не хватило энергии. Кольцо помогало фокусировать внутренний Свет, но пользоваться им я толком не умел, поэтому и потратил слишком много.
Тем временем удары в храмовую дверь усилились, и судя по крикам, народу на площади тоже пребывало.
— Забаррикадировать проход — распорядился Фламий. Легионеры принялись стаскивать к двери лавки, деревянные шкафы со свитками.
— Может попробовать притащить Камень Основания? — центурион оглянулся в сторону Святилища — Он тяжелый, но пара контуберний справится.
— Валяйте — махнул я рукой. Если уж начал святотатствовать, то теперь нет смысла останавливаться — Только пусть контубернии по очереди выковыривают его. Двадцать выдохов и меняются.
Пока Фламий отдавал распоряжения, я немного пришел в себя и решил прогуляться по Храму. Когда еще доведется здесь побывать? Храм был действительно огромен — внутренние галереи с фресками сменялись залами, где стены украшала позолота, а треножники были из чистого серебра. Я поднялся на второй ярус, и тут обнаружился балкон, выходящий на площадь. Один из легионеров, что меня сопровождал — тот самый рыжий опцион — подал щит.
— Осторожно… господин — этот солдат явно не знал, как ко мне теперь обращаться. С одной стороны я из того же легиона, собрат по оружию. Да еще и чином ниже. А с другой — моих приказов слушается даже центурион. И к тому же я чудесным образом вылечил его подчиненных — У евреев есть луки!
Луки у них и правда были. А также мечи, копья, и даже панцири со шлемами. На площади навскидку было тысяч десять народа, не меньше. Из них половина — хорошо вооружена. Гулко бухал таран в ворота, зелоты готовились к штурму Храма. Словив в щит две стрелы, я все-таки выглянул наружу. Таран не впечатлял — обычный столб, за который могли ухватится лишь десять человек. Таким быстро двери не вышибешь.
Увидев меня на балконе, народ закричал, заволновался. Евреи бросили проповедующих левитов, кинулись к портику. Вслед за стрелами в меня полетели копья и дротики, а также целая туча камней. Но балкон был высоко и долетало далеко не все.
— Эх, окружить бы на площадь парой когорт — сжал кулаки рыжий — Раздавили бы бунтовщиков, как клопов…
Солнце закатывалось за горизонт, начинало темнеть. Завтра Воскресение — мне обязательно надо быть у могилы Христа. Даже если отбросить мой трепещущий интерес как историка, завтрашний день даст мне ответ на главный вопрос — зачем я тут? Что я должен конкретно сделать в этой реальности?
— Ого! — опцион забрал у меня щит, сам выглянул за парапет балкона — Это же у них гастрафет!
На площади действительно, семеро евреев устанавливали античный станковой арбалет. Скрипела тетива, затвор с трудом ехал по рейке на станине. Ну, вот и вундервафля появилась!
Мы едва успели отпрянуть с опционом. Огромная стрела со свистом ударила в стену прямо над нами.
— Поганые греки! — выругался рыжий — Поди у них евреи добыли гастрафет.
— Деньги решают все — согласился я. Похоже Анна и Каиафа пошли ва-банк. Плюнули на Песах, на все божьи запреты и подняли восстание. Интересно, что сейчас делает Понтий? Судя по карте на столе у ликтора фрументариев, римляне были готовы к такому развитию событий.
В самом мрачном расположении духа, мы спустились вниз, в притвор. Там ко мне подвели седовласого, сгорбленного левита. Густые сросшиеся брови были сложены горестным домиком.
— Это главный священник среди прочих — пояснил Фламий — Ионафан бен Анна.
— Из рода Анны? — уточнил я.
— Побочная ветвь — пробасил левит, поправляя храмовый кидар — шапку, похожую на восточный тюрбан.
— Говори, что мне сказал — кивнул в мою сторону центурион — И поторопись — скоро ваши зелоты доломают дверь.
— В Храме есть подземных ход. Я вам его покажу.
Я посмотрел в черные глаза Ионафана. Они не отражали ничего.
— Зачем тебе это надо?
— Если в Храме будут убиты римские граждане, а тем более легионеры — спокойно пояснил левит — Тиберий сравняет Иерусалим с землей. Мы не хотим повторения горькой судьбы Карфагена.
Да, уж… Карфаген римляне не только с землей сравняли, но еще и солью засыпали — чтобы ничего не выросло на месте города.
Есть все-таки среди иудеев здравомыслящие люди.
— Что ж, показывай свой ход — коротко распорядился я.
В одном из крыльев Храма находился вход в подвал. Мы зажгли факелы и начали спускаться по длинной узкой лестнице. Она привела нас в приземистый зал, заваленный всякой рухлядью — гнутыми треножниками, битыми амфорами, рассохшимися деревянными столами. Подвинув в сторону большой медный чан, мы обнаружили за ним темный зев хода.
— К вечерней страже будете у дворца Ирода — пояснил левит — Держитесь при каждом повороте правой стороны.
— Пойдешь с нами — мрачно произнес Фламий — Знаю я эти еврейские штучки — наступишь не на тот камень, а тебе на голову плита упадет.
Я еще раз внимательно посмотрел на Ионафана, прислушался к Слову внутри. Теперь я стал чувствовать людей намного лучше. Левит был такой же фанатик как и Анна. С такого станется и самому наступить на камень, чтобы уронить на нас плиту.
— Фламий, Фламий!! — по лестнице бухали подкованные сандалии рыжего опциона — Скорее наверх! Там в Святилище такое…!!