Трое нас и пёс из Петипас

13

Из всех бесчисленных неприятностей, которые отравляли мне жизнь в Петипасах, оставалось ещё четыре. Первая пустяковая – надо было все же поймать рыбу. Вторая уже посерьёзней – необходимо помириться с паном Людвиком. Разделаться с третьей было совсем сложно: Анча не должна думать, что я трус. А вот четвертая! Я даже не знал, как к ней подступиться: мне очень хотелось, чтобы Руда Драбек стал хорошим парнем, с которым можно дружить.

Я решил, что сперва поймаю рыбу. Насадил на крючок нового червя, забросил удочку поближе к скале, как советовал Рудек.

Солнце уже не палило. Было тихо-тихо. Даже слышно, как распрямляется трава, на которой минуту назад сидели ребята. Откуда-то прилетела стрекоза. Замерла над удочкой. «Если стрекоза сядет на удочку, значит, до вечера поймаю большую рыбу», – загадал я.

Но всему помешал Руда. Тихонько подошел сзади и как ударит по удочке! Стрекоза испугалась и улетела. Руда повалился около меня на траву.

– Скучища, правда?..

Я покрутил катушку спиннинга, чтобы выправить поплавок.

– Хороший друг, ничего не скажешь, – продолжал Руда. – Уже успел подружиться с этими…

– А тебе-то что?

– А мне-то наплевать! Эти петипасские мальчишки мне абсолютно не нужны. Ясно?

Он перевернулся на спину, положил руки под голову и сделал вид, будто разговаривает с ребятами из нашего класса.

– Эх, ребята! Если б вы только его видели, заплакали бы от жалости. Человек окончательно опетипасился. После каникул в Прагу его не ждите. Построит он себе на Казине дворец и станет владыкой петипасским.

Я только бросил коротко:

– Опять бубнишь?

– Кормиться будет рыбной ловлей, – не унимался Руда. – Ведь он великий рыболов! Рыбам от него нет спасенья, даже если им вздумается забраться на дерево.

Руда знал, чем меня уесть. Я оставил удочки.

– Может, ты мне покажешь, как ловить рыбу?

– Скажи это тем пятерым, которые тебя тут учили.

Он закрыл глаза, притворился спящим. Но через минуту начал снова:

– А что тебе, собственно, нужно от этих ребят?

Мне показалось странным, что он все время говорит о ребятах из Петипас.

– И чего они хотят от тебя? Я с ними ругаюсь вот уже три года, каждые каникулы… – Руда что-то подсчитал на пальцах. – Нет, уже четыре года. И они со мной тоже.

Леска дрогнула. Я хотел прикрикнуть на Руду, чтоб помолчал, но он был сегодня какой-то не такой, грустный какой-то. Поэтому я только тихонько показал на поплавок.

Отломив ветку вербы, Руда принялся её жевать. Скривился, будто она очень горькая. А может быть, его что-то мучило?

– Я же знаю, Руда, тебе неприятно, что ребята с тобой не дружат, – сказал я.

Он вскочил с земли, встал передо мной и захохотал:

– Глупости! И как только тебе такое в голову пришло?

Ударив себя в грудь кулаком, он продолжал:

– Я Руда Драбек! Ясно? Даже если десять тысяч ребят не захотят со мной разговаривать, мне все равно!

Я понял, что Руда притворяется, и Руда понял, что я понял, но засмеялся ещё громче:

– Если не веришь, я и с тобой могу не разговаривать. Я вообще могу ни с кем не водиться.

Насвистывая, он расхаживал по берегу.

– Помнишь, как Генерал влепил мне единицу за стихотворение? А знаешь, почему? Потому что я в тот день решил, что не буду с ним разговаривать.

А уж если я не захочу, то не буду говорить даже с Генералом!

Я не понимал, к чему он клонит.

– Имей в виду, я всегда делаю только то, что хочу. И пусть все оставят меня в покое. И ты тоже!

А в первую очередь эти петипасские!

Все это звучало как-то странно. Но я думал о другом: может, сходить к ручью за пиявкой и попытаться поймать на неё сома? Руда взял меня за руку:

– Тонда, обожди минутку.

– У меня нет времени. Мне нужно достать пиявку, пока не стемнело.

Он схватил меня за другою руку: Щ Кто для тебя важнее – пиявка или я? Если пиявка, то иди.

– Что ты плетешь, Руда?

Руда замотал головой так, что волосы упали ему на лоб. Он так всегда делал, когда его что-нибудь тревожило.

– Ну, поскорей! Чего тебе надо?

Руда начал грызть ногти. Похоже, что он хотел рассказать какую-то тайну, но колебался. Вдруг он повернулся ко мне спиной:

– Нет, лучше завтра расскажу.

Странно, очень странно. Я хлопнул Руду по спине:

– Ладно, завтра так завтра!

Он плюнул на ладонь и пригладил волосы, а я побежал к ручью. Нашел мелкое место со спокойной водой. Песок блестел, как золотой. Я лег на живот, приготовил носовой платок и стал выслеживать пиявку. По воде бегали водомерки, по дну ползали улитки. И ни одной пиявки. Большой овод покружился около меня, я отогнал его мокрым платком.

И вдруг – страшный вопль! Он доносился с того самого места между вербочками, где я только что ловил рыбу. Я вскочил так поспешно, что чуть не упал. А Руда за вербами продолжал кричать.

– Я тебе покажу! Ну, подожди, я тебе покажу!

Мысли одна другой страшнее проносились у меня в голове. А вдруг ребята из Петипас потихоньку вернулись и все навалились на Руду?

Я бежал, не разбирая дороги, продирался через вербы, ветки хлестали меня по ногам. Наконец я остановился, прислушался. Голос Руды слышался совсем рядом.

– Не-ет! Теперь ты от меня не уйдешь!

Протиснувшись между вербами, я вывалился прямо на берег.

Трава вокруг была истоптана, как после страшного побоища. А посреди лужайки стоял Руда и вытирал рукой вспотевшее лицо.

– Что случилось? – крикнул я.

Руда замахал руками, как мельница крыльями:

– Я поймал рыбу!!!

– Какую рыбу?

– Боже мой, Тонда, какой ты бестолковый! Карпа. Но уж он мне показал!

Одна нога Руды была вымазана грязью выше колена, другая – вся мокрая.

– Ну и задал же он мне!

Руда дышал тяжело, как после большой драки, и никак не мог отцепить от трусов застрявший в них крючок. Я хотел ему помочь.

– Не подходи! Запутаешь леску!

И правда, от него во все стороны тянулись серебряные нити: от Руды на вербу, с вербы на Руду и ещё крест-накрест между вербами.

– Послушай, что ты делал с леской?

– Это не я, это карп, – проговорил Руда сквозь зубы. Зубами он пытался вытянуть крючок из трусов.

– Твой карп летал по воздуху?

– Ещё как! – спокойно ответил он, продолжая возиться с крючком.

Я осторожно прополз под петлями лески.

– Чем ты, собственно говоря, здесь занимался?

Руда наконец выдрал крючок и вместе с ним большой клок из своих трусов.

– Ну, Тонда, вот это было дело!

Он пригладил волосы и пустился в объяснения.

– Только-только ты ушел к ручью за пиявкой, как вдруг поплавок дернулся. Я хотел тебя позвать, но поплавок заплясал, а ты был уже далеко, ну, а я-то был тут. Удочка так и запрыгала. Но вот она уже у меня в руках. Подсека-а-аю, и тут засвистело так, будто пилон проехали!

– Ты придержал катушку?

Руда замахал руками.

– Я держал, что мог! Снова подсек, и снова засвистело. Три раза я подсекал, и три раза он уходил прямо из-под рук!

Я схватил его за плечи:

– А катушка? Катушка спиннинга? Что ж ты её не придерживал?

– Я про неё забыл. Думал только о карпе! А как ты догадался? Я вообще бросил удочку…

– Бросил удочку? Тоже мне рыболов!

Руда посмотрел на меня с укоризной:

– Что ты кричишь? Без удочки у меня получилось гораздо лучше. Если б ты только видел! Леска летала по воздуху, карп тоже. Теперь твоя удочка, Тонда, годится и для летающих рыб. Потом он упал в траву около самого берега. Я за ним. Ты когда-нибудь ловил карпа?

Я объяснил ему, что ни один рыбак не полезет за рыбой в воду, если она весит меньше восьми килограммов.

– Да? А ну-ка, расскажи мне, как это я должен был его взвесить? – фыркнул Руда.

Я объяснил ему, что вес рыбы узнают по тому, как натягивается леска.

– Так мой тянул на все сто! – заявил Руда.

Я подозрительно взглянул на него.

– А каких он размеров, твой карп?

– А я, думаешь, помню?.. Он теперь на берегу. Я знаю только одно: поймать карпа в воде куда тяжелее, чем схватиться с медведем. Медведь хоть не скользкий. Под конец я всё-таки схватил его, но он вырвался из рук и упал прямо на берег.

Руда быстро снял намокшую майку и стал её выжимать.

– Но он и потом не заставил меня в покое. Ему все хотелось обратно в реку. Тогда я его пристукнул.

Я с завистью смотрел на Руду, как он спокойно вытирает руки о траву. Я просидел у реки столько времени и не поймал даже уклейки, а Руда подцепил карпа за несколько минут. И надо же – как раз в тот момент, когда я побежал за пиявкой!

– Да не огорчайся ты! – утешал он меня. – Половину я отдам тебе.

Но я ответил, что не могу взять рыбу, которую поймал кто-то другой. Руда обиженно посмотрел на меня.

– Если бы тебе предложил полрыбы Лойза Салих, ты бы взял? Лучше скажи правду: не хочешь со мной дружить, вот и все!

Я оставался единственным парнем в Петипасах, который ещё разговаривал с Рудой. Я прямо не знаю, что он сделал бы, если бы и я перестал разговаривать с ним.

– Ладно. Где он, твой карп?

– Я его спрятал, чтоб был свежий.

Он наклонился к какой-то ямке. Осторожно отгреб траву, которой она была прикрыта, поднялся и, гордо выпятив грудь, двинулся ко мне:

– Ну, что скажешь?

Я заглянул в ямку. Там лежал карп. Вернее, даже не карп. Это был малюсенький карпик, почти малёк.

– Ну, что?

У меня прямо кровь бросилась в голову. Я закричал:

– Да ведь это недомерок!

– Вот здорово! – обрадовался Руда. – Я так и знал, что это какой-то редкий вид. – Он нагнулся в положил карпа на ладонь. – Смотри, какая у него большая пасть!

От злости я совсем потерял голову и стал ругаться такими словами, за которые мне всегда попадало от матери.

– Это у тебя большая пасть! Раскричался о каком-то карпе, а на деле черт знает что!.. Ведь это недомерок, понимаешь? Не-до-ме-рок! Его нельзя ловить. Он же ещё малыш.

Руда разжал пальцы, и карпик упал на траву. Руда спокойно вытер ладонь о трусы.

– Ну и что? Теперь я и сам вижу, что это обычный недомерок. Подумаешь, удивил!

Мне просто до слез было жалко карпика. Старик, который когда-то учил меня рыбачить, часто повторял: «У рыбаков, Тонда, существует такой закон: если поймал недомерка, немедленно брось его обратно в реку. Иначе ты опозоришь и себя и свою удочку на веки веков».

– Я оживлю его, – решительно заявил Руда. – Он у меня ещё поплавает…

Руда поднял карпика и побежал с ним к реке. Погрузил его в воду и стал ждать, когда он поплывет. Но я знал, что из этой затеи ничего не выйдет.

Через минуту Руда вернулся и положил рыбку обратно в ямку.

Я смотрел на карпика, и на душе у меня становилось все печальнее. Меня охватил страшный гнев – выходит, опять неприятность, и опять из-за Руды! Хватит. Пора наконец рассчитаться с ним! Я снял тапочки, чтобы удобнее было стоять на скользкой траве, стянул майку и отшвырнул её в сторону.

– Руда, придется мне тебя отколотить! Он сразу прищурил глаза:

– А за что?

Пальцами ног я вцепился в траву, чтобы стоять прочно, как скала.

– Лучше не суйся, Тонда, – предупредил Руда. – Тебе никогда со мной не справиться. Ясно?

Он подошел ко мне ближе и сразу оказался на полголовы выше меня.

Сердце у меня похолодело. Руда показал пальцем на ямку:

– Уж не хочешь ли ты драться со мной из-за этой рыбешки?

– Да! Вот именно! Из-за этой рыбешки! И вообще за всё, ясно?

Я бросился на Руду. Но он умел драться куда лучше, чем я. Он захватил меня в поясе, а подбородком уперся в то место под горлом, где больнее всего. Потом оторвал меня от земли, приподнял вверх и стал примериваться, куда бы меня бросить.

В другое время я бы взмолился о пощаде, но сегодня об этом не могло быть и речи. Руда сжимал меня все сильнее. Мне уже нечем было дышать. Но я всё-таки держался. Сердце дико стучало, в глазах потемнело. В ушах начался какой-то странный звон. И вдруг – словно голос Анчи:

«Тонда, я держу за тебя палец!»

Тут я рванулся с такой яростью, что Руда сразу отскочил.

– Что это с тобой? – спросил он оторопело.

Теперь мы стояли друг против друга и громко-громко дышали. Внезапно Руда взглянул на казанскую скалу и завопил:

– Беги!

А сам бросился к ручью, перепрыгнул через него и скрылся среди деревьев. Из-за скалы показались петипасский учитель и с ним… наш Генерал! Когда они вышли на лужайку, я стоял там один возле ямки с карпиком.

– Да это, никак, Антонин Гоудек? – спросил удивленно Генерал.

– Да, – только и вымолвил я.

Генерал нёс на плече две удочки. И одна была у петипасского учителя.

Генерал выглядел совершенно неузнаваемо, Вместо черного пиджака на нем была непромокаемая куртка. На ногах – резиновые рыбацкие сапоги. На голову он нацепил платок с четырьмя узелками. И всё-таки это был Генерал! Он снял с плеча удочки и оперся на них.

– Это, Карел, мой ученик, – объяснил он петипасскому учителю.

Тот усмехнулся – дескать, уже знакомы. Но мне было вовсе не до смеха. Я знал, что с нашим Генералом шутки плохи. Он и здесь не простит никакого, даже самого маленького проступка. Здороваясь с ними, я поклонился и при этом нарочно перешагнул через ямку, где лежал карпик. И даже руки слегка растопырил, чтобы совсем заслонить эту ямку. У меня было только одно желание – поскорей бы ушел Генерал! Но он, видно, никуда не спешил, спокойно прищурил глаза и принялся внимательно меня разглядывать. Наверное, ему показалось странным, отчего это у меня такое красное лицо и растрепанная голова. Я стал обеими руками приглаживать волосы и вдруг услышал:

– А между прочим, Гоудек, как ты здесь очутился? Ведь ты говорил, что поедешь на какую-то мельницу.

Я облегченно вздохнул. Значит, Генерал ни о чем не догадался. И петипасский учитель тоже – он спокойно оглядывался по сторонам и обмахивал лицо соломенной шляпой. Я рассказал Генералу, почему не поехал на Лазецкую мельницу: Ирка Корбик заболел скарлатиной.

– Ах, вот оно что! – протянул Генерал. – Поэтому ты отдыхаешь здесь! И тоже ловишь рыбу. Выходит, мы с тобой коллеги.

В другое время меня бы, наверное, обрадовали эти слова – сам Генерал назвал меня коллегой! Но сейчас я думал совсем о другом. Когда встречаются два рыбака, они прежде всего спрашивают друг друга об улове. А чем я могу похвастаться?

Вдруг Генерал шагнул вперед и быстро наклонился:

– Это что такое?

В руках у него была моя леска. Он держал её не понимая, где у неё конец, а где начало. И в тот же момент петипасский учитель поднял с травы мою удочку. От этого движения леска, которую Руда замотал вокруг вербочек, дрогнула и заблестела на солнце. Учитель сразу заметил её.

– Этот парень, должно быть, ловил здесь кита! – сказал он насмешливо.

Генерал нахмурился:

– А ну-ка, Тоник, расскажи, что здесь произошло!

– Ничего особенного, – ответил я, стараясь не волноваться.

– А что ты прячешь за спиной? Он слегка отодвинул меня, заглянул в ямку и потянулся за карпиком:

– Свежий. Как он туда попал?

Не успел я ответить, как загремел голос петипасского учителя:

– Недомерок?! Это ты его поймал? Я отрицательно замотал головой.

– Не смей врать!

Вот тут я сразу почувствовал, с кем имею дело. Теперь передо мной стоял не рыболов, а строгий-престрогий учитель.

– А знаешь, кто ты после этого? Ты просто выдра! Это она без разбора хватает любую рыбешку!

Генерал не кричал. Он вытащил карпика из ямки и держал его на ладони прямо перед моими главами.

– Вот это, Тоник, меня огорчает куда больше, чем самый скверный ответ на уроке.

– Но ведь это не я его поймал! Честное слово!

Петипасский учитель сердито стукнул удочкой о землю:

– Тогда кто же? Не сам же он выскочил на берег?

– Руда.

– Ах, Руда? А может быть, Станда, Гонза или Ирка? Кто угодно, только не Тонда!

Генерал похлопал его по плечу:

– Подожди, Карел, не горячись!

– А я не могу спокойно смотреть на такие штучки, – проворчал петипасский учитель.

Он взял у Генерала рыбку, отошел к реке и бросил её в воду.

Генерал сел на траву:

– Садись-ка, Тоник, и расскажи все, как было, но только чистую правду!

– Я пошел за пиявкой, а Руда Драбек остался здесь. Он поймал этого карпика. Потом он увидел вас и удрал. Я не хотел говорить вам об этом – ведь Руда ловил на мою удочку.

Только я это сказал, как Генерал поднялся с травы весь красный от возмущения.

– В следующий раз придумай что-нибудь поостроумнее!

Да, много скверных минут пришлось мне пережить в Петипасах, но эта минута была самой горькой. Я говорил чистую правду, а Генерал почему-то не верил мне.

– Не притворяйся невинным младенцем! Оказывается, ты не только выдра – ты ещё и лгун!

Я скрипнул зубами и закричал:

– Думайте что хотите, а я говорю вам правду!

– Молчи! Лучше не продолжай, – тихо сказал Генерал. – При чём тут Руда Драбек, когда он проводит каникулы в Гуменном?

– Вот и неправда! Он здесь!

Но Генерал мне уже ни в чем не верил:

– Ты лгун и к тому же порядочный трус!

Я чуть не заревел от обиды. В тот же миг закачались ветки деревьев за спиной Генерала и на берег выскочила Анча. И тут же зацепилась за мою леску. Но она даже не обратила на это внимания. За Анчей выскочил Пецка. Он вертел хвостом и лаял так громко, что в ушах звенело. Щеки у Анчи горели. Она подбежала прямо к Генералу:

– Неправда, Тонда вовсе не трус!

В эту минуту я был готов ради Анчи на все! Она перебросила косы за спину и спросила:

– Значит, вы его учитель?

Генерал удивленно кивнул.

Тогда Анча показала на петипасского учителя:

– А это вот наш учитель. Спросите его, врала я когда-нибудь?

– Девчонка она озорная, но врать ни за что не станет, – подтвердил петипасский учитель.

– Вот видите! – обрадовалась Анча. – А теперь я расскажу вам, как все это было.

Она повела рукой, словно хозяйка, приглашающая гостей к столу. Генерал и петипасский учитель опустились на траву. Пецка уселся на колени к Генералу. Анча тоже присела, и стала рассказывать:

– Я видела все своими глазами. Мне, правда, немного мешали ветки. Пришла я сюда только в четыре часа, раньше никак не могла – убирала комнату. Здесь я увидела одного Руду. Мне не хотелось встречаться с ним, вот я и спряталась за вербами.

– Короче, Анча, – перебил её учитель.

Анча кивнула, вскочила с земли и показала на меня пальцем:

– Смотрите! Это он только сейчас такой смирный, а посмотрели бы вы на него немного раньше!

Сейчас я вам покажу! – И в ту же секунду она оказалась возле ямки, где недавно лежал карпик. Фыркнула носом, покачалась на носках, ну, прямо, как Руда, и произнесла его голосом: – «Он у меня в ямке. Вот посмотри! Ну, что скажешь?» – Потом она повернулась на пятках. И вот уже рядом с Рудой стоял я и кричал: «Ведь это же недомерок! Понимаешь? Не-до-ме-рок!» И вот уже снова рядом был Руда: «Ну и что? Теперь я и сам вижу, что это недомерок! Подумаешь!»

Анча снова перевернулась, расставила ноги, словно собираясь драться, и сказала моим голосом:

– «Руда, я должен тебя избить!» – Тут она остановилась, одернула платье, и снова перед нами была Анча. – Ну, вот они и подрались! А потом Руда увидел вас и убежал.

Генерал и петипасский учитель стали выяснять, какой же это Руда, – тот, который каждое лето ездит в Петипасы, или это Руда Драбек из класса Генерала. А может, это и вправду один и тот же Руда? Спорили они долго. Наконец Генерал кивнул головой:

– Теперь мне все абсолютно ясно! Беру, Тоник, свои слова обратно!

Анча радостно толкнула меня в спину:

– Вот видишь! Теперь ты уже не выдра, не лгун и не трус!

Я был страшно рад, что все кончилось так благополучно. Взял жестянку с червями и протянул её учителям:

– Возьмите её себе, я удить сегодня все равно уже не буду. А если хотите, сбегаю за пиявками. Они тут рядом, у ручья.

– Пошли все вместе, – решил Генерал.

За одну минуту я наловил девять пиявок. Генерал и петипасский учитель разделили их между собой и отправились куда-то вверх по реке.

Возвращаясь обратно на лужайку, я всю дорогу придумывал речь, которую скажу Анче.

Между тем она не сидела без дела. Ещё издали я увидел, как она ползает на коленях по траве и распутывает узлы, которые сделал Руда на моей леске. Пецка сидел рядышком, та сел возле Пецки. Осторожно взял леску у Анчи из рук и стал вспоминать первое слово из приготовленной речи.

Анча, улыбаясь, поглядывала, на меня. Потом подняла с земли майку и подала её мне:

– Оденься, а то замерзнешь!

Я знал: нужно срочно что-то сказать ей, иначе мы никогда не помиримся. Я взял Пецку на руки и громко шепнул ему в ухо:

– Пецка, скажи Анче, как я рад, что она больше не считает меня трусом.

Анча отобрала у меня Пецку и шепнула ему в другое ухо:

– Пецка, скажи Тонде, что я его друг.