Тропою души

АКИЧИТА НАЖИН

Мало кто из нас прознал, что Дик Лунный Свет зарубил своего собственного отца. Но я слышал, как Безумный Медведь разговаривал с ним после его возвращения из того похода. Я никому не открыл этого, потому что у каждого есть своя жизнь, в которую посторонним нельзя заглядывать.

Да, это очень плохое дело – убить своего предка. Но кто мог знать? Мы все отправлялись на войну, готовые пролить кровь, свою и чужую. И никому из нас не ведомо, какие испытания заготовил нам Великий Дух.

Я помню, как юноша покинул деревню на следующий день, и никто не догадывался, куда он направился. Безумный Медведь поехал с ним.

Позже я узнал от них, что они устроили небольшой помост на дереве и сложили на него всё, что смогли отыскать. Волки успели сильно погрызть трупы тех Васичей. Безумный Медведь сказал, что видел там очень много следов. Он настоял на том, чтобы Лунный Свет прошёл возле места боя Обряд Очищения. Я думаю, он беспокоился, что дух Ичи-Мавани станет мстить нашему племени. Но я не знаю наверняка.

Безумный Медведь был шаманом, который легко общался с тенями из мира призраков. Никто из наших знахарей и колдунов не был столь умел и опытен в этом деле. Поэтому я не могу говорить за него. Раньше он много молчал, потому что о тайнах не полагается говорить. Но теперь мы все стары, и нас очень мало осталось из тех, кто помнит далёкие времена, поэтому мы рассказываем всё, что знаем и помним.

Безумный Медведь говорил, что Великая Тайна карает того, кто отступает от линии, обозначившей правильный путь для каждого из нас. Он предупреждал, что Лунный Свет сильно виновен перед всеми нами, так как не захотел посвятить себя строгой жизни святого человека. Молодой человек выступил против воли Великого Духа, и расплатиться за этот выбор ему предстояло не только своей жизнью, но и чужой. Так говорил Безумный Медведь. Я помню, как в его глазах навернулись слёзы, когда он сказал это. Он чувствовал великую боль из-за чужих страданий, но ничего не мог поделать.

Первым ощутимым ударом для этого храброго Лунного Света было убийство Ичи-Мавани, потому что тяжесть умерщвления сородича невозможно искупить ничем. Лунный Свет это знал. Он понимал, что последуют другие страшные события, за которые он будет себя бесконечно винить.

В конце Месяца Опадающих Листьев мы свернули палатки и отправились к месту зимовки на Ручье Жёлтого Целебного Корня. Но разведчики сообщили нам, что там они заметили отряд Длинных Ножей. Мы не знали, что это были за солдаты, но решили не встречаться с ними, потому что никто не был уверен, что они не проведали об убийстве тех Васичей в Чёрных Холмах. Мы не чувствовали за собой никакой вины, потому что Бледнолицые прокрались на землю, которую мы считали священной. Они должны были заплатить жизнью. Но Длинные Ножи стремились наказать нас за каждого убитого белого. Поэтому мы двинулись дальше по Дымной Реке и добрались до того места, где в неё вливается Ручей Чёрной Трубки. Там мы хотели присоединиться к лагерю Большого Копья.

Но по дороге к Ручью Чёрной Трубки случилась беда.

Мы ехали длинной вереницей. Некоторые сильно вырвались вперёд, кое-кто отстал, как это часто случается. Среди последних была Священная Песня с ребёнком. Одна из жердей её волокуш застряла между камней и сломалась. Две женщины направились к роще, чтобы срубить подходящее деревце, а муж Священной Песни остался возле неё, оглядывая окрестности. В то время его называли Слепым Глазом из-за смешного случая на бизоньей охоте, но я всегда любил его прежнее имя – Много-Следов-На-Тропе. Все признавали его лучшим следопытом и охотником в нашем роду.

Я помню, как из лощины выкатил фургон с Бледнолицыми. Все наши, кто был поблизости, насторожились и стали звать удалившихся женщин обратно, но белые люди ничего не делали. Мы решили, что они сами испугались нас. Однако мы ошиблись. Я услышал выстрелы и увидел, как возле повозки появились облачки дыма. Воздух был морозным и чистым, и выстрелы прозвучали, будто кто-то звонко хлопнул в ладоши.

Тогда наши люди забеспокоились всерьёз. Мы не знали, сколько человек притаилось в фургоне, и решили уехать. Но две женщины, ушедшие к роще, не успели вернуться, их нужно было подобрать. И пришлось бы бросить вещи Священной Песни, потому что волокуши были не пригодны для дальнейшего движения. Пока мы возились с лошадьми, одна из женщин споткнулась. Через мгновение я услышал, как вскрикнула Священная Песня и схватилась за грудь. Заметив, что в неё попала пуля, Слепой Глаз повернулся к фургону и пустил коня на белых людей. Он подскакал совсем близко к ним и упал на землю. Несколько фигурок выпрыгнули из повозки и опустились на колени, стреляя в нас.

Тут примчалось десять наших воинов, и я присоединился к ним. Мы убили всех, кто был в фургоне и возле него. Один белый человек притворился мёртвым, стараясь обмануть нас, но мы всех избили топорами, и этот сильно кричал, когда я ударил его в плечо, чтобы отрубить ему руку и повесить её над входом в типи.

Слепой Глаз лежал без дыхания, когда мы к нему приблизились. Пуля насквозь пробила ему горло, и две другие попали в грудь. Ещё двое наших оказались ранены, но не сильно. Священная Песня скончалась в пути. Мы довезли её до стоянки уже окоченевшей. Её малыш упал в ручей, когда её руки ослабли, и сильно промёрз в ледяной воде, пока мы дрались. Мы не сумели выходить ребёнка.

Это было большое горе для Безумного Медведя и Шагающей Лисицы. Они всю зиму ходили к могиле дочери и подолгу сидели под настилом, разговаривая с её духом. Внучку (старшую дочь Священной Песни) они забрали в свою палатку. Девочке исполнилось той зимой пять лет, её звали Уачанга-Уин, то есть Сладкая Трава.

Лунный Свет не находил себе места. Он изрезал ножом себе руки и грудь и обрезал косы на голове. Для мужчины это очень необычно, потому что у нас принято, чтобы только женщины истязали себя в знак скорби. Воины обычно покрывают лицо золой и погружаются в глубокое молчание. Лунный Свет раздал всё своё имущество, оставил себе лишь оружие, двух боевых лошадей и бизонью шкуру, чтобы прикрывать тело. Многие в стойбище слышали его голос, когда он садился на коня, выезжал в горы и выл там по-волчьи.

Весной он несколько раз возглавлял отряды и отправлялся за скальпами белых людей. Он казался мне таким же неистовым, как и Безумный Медведь в дни своей юности. Он был отважен, и люди уважали его.

Так начались наши беспрестанные столкновения с Васичами.

Две зимы спустя мы увидели много солдат. Мы никогда прежде не думали, что столько солдат сразу могло появиться в нашей стране. Они шли с трёх сторон большими колоннами [42]. С ними ехали Волки. Это нас не удивило, потому что мы всегда знали, что Волки пошли бы на всё, чтобы досадить нам. К тому времени они уже не были способны воевать против нас своими силами, поэтому присоединились к Длинным Ножам и служили им, как псы. Они даже носили синюю одежду солдат.

Лакоты долго уходили от солдат, не вступая в бой. Но сразиться всё же пришлось, и битвы получились жаркими. С тех пор война не покидала нашу землю до тех пор, пока последний из наших боевых вождей не сложил оружия. После того мы лишились всего, что имели.