Тропою души

ПРИЁМНЫЙ СЫН

Резервация распласталась под палящим солнцем огромным замусоренным пятном. Тут и там лежали отвалившиеся от фургонов колёса, виднелись доски, предназначенные для строительства домов, белели клочья выброшенного полинявшего тряпья, бродили худые псины с клочковатой шерстью, понурые лошадки щипали жёлтую траву. Тут и там возле конусов индейских палаток с прохудившимися во многих местах стенами стояли грязные дощатые бараки.

Безумный Медведь шагал по краю пыльной дороги, пересекавшей резервацию прямой линией, и останавливался то и дело, чтобы поправить на голове купленную в лавке шляпу с широкими полями. Вокруг его бёдер было намотано старое синее одеяло, торс оставался обнажённым, и коричневая морщинистая кожа на плечах блестела под ослепительным жёлтым светом. Длинные волосы густо колыхались седыми струями при каждом шаге.

Пройдя мимо белой епископальной церкви, Безумный Медведь остановился перед игравшими в пыли мальчуганами. Ребятишки возились и смеялись точно так, как это происходило в далёком детстве Медведя. Их не смущало отсутствие больших табунов и обилие дощатых сараев, стоявших повсюду. О прошлой жизни они знали только понаслышке и принимали настоящее как должное. Они были беззаботны. В траве лежала пара лёгких луков со стрелами без наконечников и пара лёгких дубинок, украшенных вороньими перьями. Большинство мальчиков было одето в грязные тряпичные штаны и рубашки, но пара-тройка ребят носили только набедренные повязки, сделанные, правда, тоже из ткани, а не из кожи.

– Дети, – заговорил Безумный Медведь, глядя поверх ребячьих голов куда-то вдаль. Игра прервалась. Ребята сгрудились перед стариком, щурясь на солнце. – Кто-нибудь из вас собирается ехать в школу белых людей?

– Родители не хотят этого! – загалдели почти все разом. – Но белые начальники заставляют нас уехать туда, иногда забирают силой. Зачем нам это? Нам не нужна их жизнь! Мы хотим жить, как жили наши предки!

– А вы умеете жить по-старому?

– Конечно! Мы хорошо стреляем из лука!

– Из лука? – улыбнулся Медведь. – А во что вы стреляете?

– Мы ставим мишень.

– И что это даёт вам? Разве пробитая стрелою мишень может послужить пищей?

– Но ведь нас не пускают на охоту. Дедушка, ты сам знаешь, что Бледнолицые не разрешают никому ходить на охоту. Да и бизонов вокруг не осталось.

– Я знаю, – кивнул Медведь. – Бизонов не осталось. Это означает, что вы не сможете жить, как жил я и мои предки. Поэтому вам не следует отказываться от школы Бледнолицых. То, что вы умеете пользоваться стрелами, это хорошо. Сохраните это умение, лук может пригодиться. Но лук не будет вашим первым помощником. Мы живём на ограниченном клочке земли. Оглянитесь, присмотритесь внимательно. Вокруг нас кипит совсем другая жизнь, не та, что была до вашего рождения. Какое-то время мы сможем жить отдельно от мира белых, но настанет день, когда нам придётся слиться с их миром.

– Зачем?

– Чтобы не погибнуть. В противном случае их мир просто раздавит нас. Раньше за нашей спиной лежали бескрайние равнины. Раньше мы могли отступать. Сегодня отходить некуда.

– Но если мы сольёмся с Бледнолицыми, мы перестанем быть самими собой, – шагнул вперёд мальчик в набедренной повязке, – мы потеряем своё лицо.

– Ты так думаешь? – Безумный Медведь опять улыбнулся и покачал головой. – А сейчас у тебя чьё лицо?

– У меня лицо Лакота! – гордо воскликнул подросток и тряхнул длинными волосами.

– Но повязка на твоих бёдрах сделана из тряпки белых людей, – возразил старик.

– Мне негде достать кожи. Ни мне, ни моим родителям не удаётся добыть оленя, – огорчённо объяснил мальчик.

– Значит, у тебя уже не совсем то лицо, которое было у меня в твои годы. Тебе приходится мириться со многими фактами. Так будь мужественным и честным до конца. Было время, когда Лакоты впервые столкнулись с ружьями белых людей. Очень быстро наши люди осознали преимущества этого оружия, и никто не упрямился, никто не утверждал, что лук и каменный топор лучше, так как они сделаны руками Лакотов. Нет! Мы стали брать от белых людей то, что нам надо. И всё же мы не выстояли. В этом признаваться не обидно, так как Васичей оказалось куда больше, чем всех наших племён в прериях и лесах. Мы сражались честно. Об этом вы, дети, слышали много раз от ваших отцов и дедов. Но тогда у нас была возможность жить на огромных пространствах степи. Сегодня такой возможности нет. Чтобы получить разрешение на вольное передвижение по стране, мы должны стать частью мира Бледнолицых, а не ютиться на этом ограниченном клочке земли.

– Если мы сделаемся частью мира белых людей, то потеряем наше лицо! – повторил подросток, стоявший ближе всех к старику.

– Если ты останешься голым, с длинными косами, с пером в голове, но забудешь родной язык, то ты не будешь индейцем. Ты не будешь индейцем и в том случае, если превратишься в попрошайку с пышным орлиным убором на голове. Перья, косы и яркая раскраска не делают мужчину воином, этого мало. Но когда ты знаешь древние ритуалы и родную речь, а при этом носишь одежду Бледнолицых, ты можешь смело сказать, что сохранил лицо своего племени. Пусть даже твои волосы коротко острижены.

При последних словах мальчики в ужасе отпрянули. Лакоты не могли терять своих волос – гордость каждого воина.

– Да, да, – закивал Безумный Медведь. – Подлинное лицо человека не зависит от причёски и перьев на голове, хотя иногда не мешает принять облик, соответствующий древности… Не упрямьтесь, дети, поезжайте учиться в школу, если вас позовут. Я хорошо знаю, о чём говорю сейчас… Но не позабудьте, находясь далеко от дома, кто вы такие, к какому роду и племени принадлежите… Мой сын не захотел познать дорогу белых людей. Он предпочёл традиционный путь воина и погиб на Сочной Траве. Теперь его нет, а ведь он мог быть полезен своему народу. Лунный Свет погиб. Его смерть не принесла пользы Лакотам, не облегчила нашу участь. Мне жаль, что Лунный Свет не смог заглянуть в будущее…

Безумный Медведь замолчал. Детвора постояла некоторое время перед стариком и неторопливо отступила к месту своих игр. Снова зазвучали смех и весёлые возгласы.

Индеец поправил шляпу и медленно побрёл дальше.

– Дедушка! – послышалось за его спиной.

Он оглянулся и увидел бежавшего к нему подростка в набедренной повязке.

– Дедушка!

– Ты хочешь о чём-то спросить?

– Да. Я много слышал о твоём сыне, но никогда не видел, чтобы ты ходил на его могилу.

– У Лунного Света нет могилы, у меня нет его костей. Наши враги разграбили его захоронение, изрубили его тело. Где мне взять его кости? – Безумный Медведь пожал плечами. В его глазах не было ни грусти, ни сожаления. – Мой сын был отважным воином, доблестным, ловким. Он погиб, отстаивая любимый им образ жизни, волю, простор… – Безумный Медведь сделал широкий жест коричневой рукой. – Но вы, сегодняшние дети, не знаете той жизни. Вы знакомы только с рассказами, а это не одно и то же.

– Как же быть, дедушка? Разве мы должны отказаться от памяти?

– Я этого не говорил. Но воспоминания стариков обычно придают прошлому более яркие и привлекательные цвета, чем они были в действительности.

– Я понял, дедушка. Я поеду в школу Бледнолицых. Это будет мой воинский путь. Я буду считать, что я взят в плен. Если надо, я готов погибнуть там, но я научусь всему, что будет полезно моему народу, за время этого плена. Это будет моё сражение за жизнь моего племени. Только…

– Что такое? Не смущайся.

– Прежде я хотел бы пройти через священное испытание, – мальчик пристально посмотрел на старика. – Я слышал, что раньше воин приходил к знающему человеку и просил его о помощи в этом испытании, о наставлении. Так ли это?

– Ты говоришь об истязаниях Пляски Солнца?

– Да.

– Ты хочешь пройти через кровь? – Безумный Медведь смотрел строго.

– Пусть это положит начало моему пути, – решительно сказал подросток и сверкнул чёрными глазами. – Если я пройду через кровь успешно, то буду знать, что могу одолеть любые трудности.

– Ты молод для Пляски Солнца, – задумался Медведь, – раньше воин должен был побывать на военной тропе, а уж после того…

– Дедушка, ты же сам сказал, что времена поменялись. Куда я пойду по военной тропе?

– Ты прав, – кивнул старик. – Ты прав…

Он поднял глаза к небу и увидел в глубине белых облаков мутное очертание всадника с большими бизоньими рогами на голове. Рогатая тень плавно пролетела между облачными кручами, будто между снежными скалами, взмахнула длинным копьём и растворилась в высокой лазури.

– Ты прав, – повторил Медведь, продолжая глядеть вверх, – времена меняются.

На следующее утро в предрассветных сумерках он отвёл мальчика к ручью, где стояла небольшая округлая палатка для потения, плотно укрытая одеялами. Там их уже поджидали Стоящий Воин и Большая Раковина, индейцы одного возраста с Безумным Медведем.

– Сейчас мы проведём Инипи и дадим тебе новое имя, – сказал Медведь, положив руку на плечо мальчика.

Пока мальчик сидел внутри потельни вместе с Медведем, Стоящий Воин и Большая Раковина молились снаружи и подавали им раскалённые камни. Один из них то и дело постукивал в бубен.

– Сегодня я усыновляю тебя, – проговорил Безумный Медведь, – и даю тебе имя моего погибшего сына. Отныне ты будешь Лунный Свет.

Мальчик ничего не видел в темноте, только слышал жаркое шипение камней, поливаемых тонкой струйкой воды, и голос старика напротив себя. И ещё ему казалось иногда, что вокруг его головы вспыхивали крохотные голубые искорки. Вспыхивали, пролетали немного и угасали.

– С новым именем ты получаешь силу его прежнего владельца. Теперь обратись к Тому-Кто-Вдыхает-В-Нас-Жизнь. Поблагодари его за всё, изъяви готовность принять любые испытания как должное…

Когда Церемония Очищения завершилась, Безумный Медведь вывел мальчика наружу. Два других старика взяли подростка под руки и отвели к воде.

– Омой тело с ног до головы, – велел один из них.

Едва Лунный Свет вышел из ручья и остановился перед стариками, Медведь набросил поверх него одеяло и плотно укутал им голову мальчика.

– Мы поведём тебя на священное место, где ты останешься в полном одиночестве и будешь молиться там в течение нескольких дней. Возможно, тебя посетит видение, но может случиться так, что ты не увидишь ничего. Мы не можем загадывать. Это уже твой путь…

Они шагали долго, взбираясь по склону холма. Высокая трава щекотала распаренную кожу Лунного Света, острые камни впивались в его голые ступни. Когда наставники сняли одеяло с головы мальчика, он увидел себя на небольшой поляне, окружённой соснами. В земле была вырыта небольшая яма.

– Ложись в эту яму, сын мой, – сказал Медведь. – В ней ты проведёшь свой пост. Я оставляю тебе мою священную трубку. Тебе не надо курить её, просто держи её в руках или около себя. Если ты почувствуешь какую-то опасность, просто возьми трубку и обратись к Великому Духу. Помни, что Вакан-Танка взирает на нас и присутствует в нас каждый миг. Нет ничего, что делалось бы без его на то воли. С тобой не случится ничего худого, если ты отдашь себя целиком в руки Вакан-Танки…

Два дня прошли для Лунного Света почти незаметно. Он лишь изредка поднимался, чтобы размять ноги, сделав несколько шагов, и опять ложился в яму, укутавшись в одеяло. Несколько раз он слышал шорох листвы неподалёку и сразу хватался за трубку, стараясь отогнать накативший страх перед дикими животными и вселить в себя уверенность.

На третий день пребывания на горе Лунный Свет почувствовал, что его голова сильно закружилась. Погода заметно испортилась, накрапывал серый дождик. Земля в яме постепенно раскисла. Мальчик встал и сделал глубокий вдох. Желая разогреть застывшие мышцы, он нагнулся и принялся тереть обеими руками икры ног. В ту же минуту голова его отяжелела, и он упал. Принимая нормальное положение, он слегка потряс головой и зажмурил глаза. Сердце его билось учащённо. Когда же он посмотрел перед собой, то увидел голого человека, залитого кровью.

Незнакомец едва касался ногами земли, покачиваясь на ремнях, продетых сквозь кожу груди и спины и закреплённых другими концами на четырёх вертикальных шестах, воткнутых в землю. Ноги незнакомца были туго стянуты верёвкой.

– Уф! – выдохнул из себя Лунный Свет и потерял сознание, испытав внезапную боль в груди и спине.

Когда он пришёл в себя, над ним склонилось морщинистое лицо Безумного Медведя. Дождик продолжал капать, мягко постукивая по обвисшим полям шляпы на голове старика.

– Я помогу тебе спуститься вниз, – сказал Безумный Медведь, – мне кажется, что тебе пора вниз.

– Я видел, – прошептал мальчик.

– Очень хорошо. Мы обсудим это позже.

– Я видел, – глаза Лунного Света горели, – у меня было видение!

– Это великая честь, мой сын. Не каждый получает видение.

– Я думаю, что видел истязание, через которое мне надо пройти. Но это не обычная Пляска Солнца. Я видел человека, который не танцевал, а просто висел на ремнях… Два ремня продеты сквозь грудные мышцы, два ремня – сквозь плечи… И кто-то раскачивал его… Я видел это…

– Если ты готов пойти на это, то так тому и быть.

Они осторожно спускались по склону холма, придерживаясь за мокрые древесные стволы.

– Когда я могу приступить? – спросил мальчик.

– Сегодня ты отдохнёшь и расскажешь мне всё очень подробно. Я должен знать, что ты слышал во время поста, что видел, какие мысли приходили к тебе. Всё это очень важно, всё имеет серьёзное значение, сын. А завтра я подготовлю место для того, чтобы ты воплотил твоё видение в жизнь…

Старик остановился и устало прислонился к сосне, шершавая кора которой была покрыта смолой. Его взор устремился в сторону посёлка, утыканного конусами палаток, квадратиками деревянных строений и полосками заборов.

– Я хочу предупредить тебя, сын, чтобы ты никому не говорил о твоём намерении пройти сквозь самоистязание. Никто не должен знать, что ты намерен проколоть свою плоть. Ты понимаешь, о чём я говорю? Белые начальники хотят, чтобы наша религия умерла, поэтому сажают в тюрьму каждого, кто готовится к Пляске Солнца. Я уже стар, мне нечего бояться наказаний.

– Я буду молчать, дедушка.

– На твоей груди останутся шрамы на всю жизнь. В далёкой школе белых людей они помогут тебе почувствовать себя воином и придадут уверенности в самых трудных ситуациях.

– Я всё понимаю, дедушка.

– Хорошо. Надо идти дальше.