Тропою исканий

НОВОЕ ДЕЛО, НОВЫЕ ПЛАНЫ

У всякого дела бывает конец. Пришел конец и нашей работе над шелкопрядом. Однажды мы получили письмо из Академии сельскохозяйственных наук. На собрании староста вскрыл его и передал секретарю. Началось чтение. Юннаты слушали его внимательно, но радости оно не принесло.

В письме говорилось о том, что в настоящее время производственная выкормка дубового китайского шелкопряда в нашей широте временно приостанавливается. Она будет происходить теперь в южных районах. «На селекционных станциях и опорных пунктах поведут работу по отбору коконов шелкопряда на лучшую завивку их без «ножки», — читал секретарь.

— Как без ножки? Почему нужно без ножки? Для чего? — загудели ребята, прервав чтение.

Пришлось мне кое-кому напомнить, а «молодым» шелководам объяснять заново.

— Помните, как завивает кокон гусеница? — начал я с вопроса.

— Знаем, знаем! Видали! Она между листочками завивает кокон! — хором отвечали юннаты.

— Ну вот с этого и начнем, — сказал я. — Когда гусеница стянет своей шелковинкой два-три листочка и станет между ними завивать кокон, она первое время несколько раз вылезает из листочков и прививает их шелковинкой к стебельку. Образуется «ножка» кокона — так ее называют шелководы. Ножка удерживает листья с коконом на ветке после листопада, и даже после выхода бабочки они могут висеть не один год. Как вы думаете, это хорошо? Это хорошо для шелкопряда. Но плохо для шелководов и шелкомотальной промышленности. Когда начинают собирать коконы, их очищают от листьев, а когда начинают разматывать коконы, их освобождают от «ножки», то есть сдирают верхние слои кокона, при этом обрываются верхние нити.

Это затрудняет размотку кокона. Опять нужно искать конец шелковинки кокона метелочками. При машинной размотке это трудно делать, а ручная размотка удорожает стоимость шелка.

Страна наша с высокой техникой, всюду проникает механизация, вытесняется ручной труд человека, здесь же получается невыгодное производство. Вот почему секция шелководства академии написала нам такое письмо, — так закончил я.

— Прощай, значит, шелкопряды, — вздохнул Толя.

— Что мы теперь будем делать? — растерянно произнес Володя.

Ребята переговаривались и ждали, что скажу я.

— Я думаю, что огорчаться нам не следует, — сказал я. — Наука складывается по крупицам. Может быть, и вы свою крупицу в ее фонд внесли… Кроме того, не менее важно другое: эта работа приучила вас логически мыслить, сделала ваш ум пытливым, выработала у вас настойчивость… И потом — ведь прекращение работы над шелкопрядом вовсе не означает прекращение работы кружка юных натуралистов. Будем продолжать работу по растениеводству. Будем разводить сады, выращивать овощи, зерновые культуры и цветы. Будем по-прежнему изучать мичуринскую агротехнику — продвигать сады на север, ставить опыты, пробовать, выдумывать. Смелее решать новые задачи.

Лица ребят стали веселее, печали как не бывало, и юннаты решили, не откладывая дело до завтрашнего дня, составлять новый план работы кружка.

— Мы с Герой будем выводить гибридные яблоньки.

— А мы кукурузу!

— А я многолетнюю рожь. Кто со мной?

— А не попробовать ли нам вывести многолетние помидоры? — сказал Володя.

— Вот это здорово придумал Володька! — сразу послышалось несколько голосов.

— Давайте строить теплицу! — предложили другие.

Каждому хотелось внести что-то новое, интересное. Шли деловые споры и обсуждения. Ребята всегда что-нибудь предлагают, выдумывают — такова их особенность.

Прислушиваясь к спорам и приглядываясь к разгоряченным лицам ребят, я понял, что наш кружок по-прежнему будет жить интересной, увлекательной жизнью, продолжая идти тропою исканий.

Но об этом — в другой книге.